Государь гл.8

— Да..., в вашем плане много минусов и допущений, остаётся надеяться только на то, что противник не станет прорабатывать в штабах каждую свою контратаку. Что у него не будет тесной и непрерывной связи пехоты с артиллерией. И то, что она не успеет произвести тщательную пристрелку по намеченным целям. Как бы то ни было других вариантов обуздать противника, у нас нет. Значимые резервы отсутствуют, конечно, кроме 2-го кавалерийского корпуса, но и его ставка может передать в формирующийся Румынский фронт. Так, что господин генерал действуйте — Бог вам в помощь!

На этом деловая часть беседы закончилась, началось прощупывание меня на предмет встречи с императором. Как я понял из разговора с этим, не побоюсь этого слова "великим" военачальником, того интересовал совершенно приземлённый вопрос — отношение к нему царя. В последнее время он чувствовал его холодность, и связывал это с отношением к нему императрицы, и это началось ещё весной, во время посещения семьёй императора Одессы. Брусилов, перебирая листки, лежащие на его письменном столе, рассказывал:

— В течение этих нескольких дней я неизменно завтракал за царским столам, между двумя великими княжнами, но царица к высочайшему столу не выходила, а ела отдельно, и на второй день пребывания в Одессе я был приглашен к ней в ее вагон. Она встретила меня довольно холодно и спросила, готов ли я к переходу в наступление. Я ответил, что еще не вполне, но рассчитываю, что мы в этом году разобьем врага. На это она ничего не ответила, а спросила, когда думаю я перейти в наступление. Я доложил, что мне это пока неизвестно, что это зависит от обстановки, которая быстро меняется, и что такие сведения настолько секретны, что я их и сам не помню. Она, помолчав немного, вручила мне образок св. Николая-чудотворца; последний ее вопрос был: приносят ли ее поезда-склады и поезда-бани какую-либо пользу на фронте? Я ей по совести ответил, что эти поезда приносят громадную пользу и что без этих поездов раненые во многих случаях не могли бы быть своевременно перевязаны, а следовательно, и спасены от смерти. На этом аудиенция и закончилась. В общем, должен признать, что встретила она меня довольно сухо и еще суше со мной простилась.

На этот монолог, мой внутренний голос воскликнул, — "ни черта себе. Что же получается, Брусилов не назвал дату наступления и за это попал к императрице в немилость! Может быть, правы те, кто называет царицу немецкой шпионкой? Конечно, чушь что в спальне царицы стоит телефон прямой связи с Вильгельмом, но кто её знает, может быть, она курьером отправляет секретные сведения в Берлин? Умные и компетентные люди, просто так сплетни не распространяют. Основания для таких страшных подозрений имеются. Раньше же были одно поражение за другим, а как только командующий фронтом сохранил секретность, то начались победы".

Между тем Брусилов, на секунду о чем-то задумавшись, продолжил:

— Странная вещь произошла с образком св. Николая, который она мне дала при этом последнем нашем свидании. Эмалевое изображение лика святого немедленно же стерлось, и так основательно, что осталась лишь одна серебряная пластинка. Суеверные люди были поражены, а нашлись и такие, которые заподозрили нежелание святого участвовать в этом лицемерном благословении. Одно твердо знаю, что нелюбовь этой глубоко несчастной, роковой для нашей родины женщины я ничем сознательно не заслужил.

Закончив сокрушаться, что его почему-то не любят в царской семье, Брусилов вздохнул и предложил:

— Вы как Михаил Александрович, не хотите выпить со мной чаю?

Естественно отказать Брусилову я не мог. Наоборот сам предложил разнообразить это чаепитие, заявив:

— С удовольствием Алексей Алексеевич. Я тут захватил из Петрограда вкуснейшие пряники и с большим удовольствием вас ими угощу. Свёрток с ними хранится у моего денщика. Пока будет греться самовар, схожу, принесу эту вкуснотищу.

Брусилов согласно кивнул, и я направился за обещанной столичной вкуснятиной. Когда вернулся с пакетом в кабинете командующего фронта, там был и его начальник штаба Клембовский. Он тоже принял участие в чаепитии. Это было хорошо, так как сняло то напряжение которое я испытывал, разговаривая с такой исторической личностью, как Брусилов. В процессе чаепития Алексея Алексеевича потянуло на воспоминания. И как я понял, своими воспоминаниями о недавнем наступлении, он очень тонко и ненавязчиво поучал Великого князя, как следует поступать, при отражении контратак неприятеля. А говорил он действительно интересные вещи, которые для меня были удивительны. Не ожидал я, что в это время уже применялась такая вещь как аэрофотосъемка. Клембовский иногда тоже вступал в разговор, поясняя цифрами, некоторые воспоминания командующего фронтом. А Брусилов, несколько монотонно, изредка отхлёбывая чай, негромким голосом, говорил:

— Успеху наступления фронта, способствовала громадная работа, которую провела наша разведка. Выяснилось, что немцы сняли с нашего фронта несколько своих дивизий для переброски их на французский. В свою очередь австрийцы, надеясь на свои значительно укрепленные позиции, также перебросили несколько дивизий на итальянский фронт в расчете, что мы больше не способны к наступлению, они же в течение этого лета раздавят итальянскую армию. Действительно, в начале мая на итальянском фронте они перешли в решительное успешное наступление. По совокупности собранных нами сведений мы считали, что перед нами находятся австро-германцы силою в 450 тысяч винтовок и 30 тысяч сабель. Преимущество противника над нами состояло в том, что его артиллерия была более многочисленна по сравнению с нашей. В особенности тяжелой. И, кроме того, пулеметов у него было несравнимо больше, чем у нас. Агентурная разведка, кроме того, сообщила нам, что в тылу у неприятеля резервов почти нет и что подкреплений к нему, не подвозится. В свою очередь воздушная разведка с самолетов сфотографировала все неприятельские укрепленные позиции, как ее боевой линии, так и лежавшие в тылу. Эти фотографические снимки с помощью проекционного фонаря разворачивались в план и помещались на карте; фотографическим путем эти карты легко доводились до желаемого масштаба. Мною было приказано во всех армиях иметь планы в 250 саженей в дюйме с точным нанесением на них всех неприятельских позиций. Все офицеры и начальствующие лица из нижних чинов снабжались подобными планами своего участка.

Брусилов, глянув на меня внимательно слушавшего эти откровения, продолжил:

— Очевидно, что осуществление прорыва таких сильных, столь основательно укрепленных позиций противника было почти невероятным. Все это мне было хорошо известно, и я отлично понимал всю затруднительность атаки. Но я был уверен, что все же есть возможность вполне успешно прорывать фронт и при таких тяжелых условиях. Я уже говорил об одном из главных условий успеха атаки — об элементе внезапности. И для сего, мною было приказано подготовлять плацдармы для атаки не на одном каком-нибудь участке, a по всему фронту всех вверенных мне армий. Дабы противник никак не мог догадаться, где будет он атакован, и не мог собрать сильную войсковую группу для противодействия. Всякому понятно, что самые укрепления, как бы они ни были сильны, без надлежащей живой силы отбить атаку не могут, и в ослаблении неприятельских сил на моем фронте главным образом заключалась моя надежда на успех.

Чай в чашке Брусилова закончился и наверное это заставило его прервать воспоминания о былом и сосредоточить свое сознание на настоящем. А в настоящем был я и нарастающая угроза ответных ударов противника. Вот Брусилов и спросил:

— Михаил Александрович, я понятно изложил определяющую причину в нашем успешном наступлении на противника?

— Так точно — главное условие успеха атаки, элемент внезапности!

— Вот именно! В предстоящих боях, для вашего корпуса это особенно важно. Если не будет элемента неожиданности, то атака на окапавшуюся пехоту противника закончится фатально даже для презирающих смерть кавалеристов. Преимущество в пулемётах и артиллерии так и осталось за австро-германцами. И следует обратить внимание на разведку и соблюдение секретности. Позаботьтесь о том, чтобы иметь планы с точным нанесением на них неприятельских позиций. Все офицеры и начальствующие лица из нижних чинов должны быть снабжены подобными планами своего участка атаки.

Да точно, Брусилов начал вспоминать во время чаепития наступление фронта, не просто так по потребности души, а ради того чтобы дать указания командиру корпуса, как ему действовать. А то что выбрал такую форму, то это из-за того что командир корпуса Великий князь и брат императора. Я хоть всё это внимательно выслушал и, в общем-то, командующий фронта говорил правильные вещи, но именно как командующий, отвечающий за громадный участок фронта. Свою задачу я видел не в том, чтобы контратакой смешать боевые порядки наступающих и заставить их остановиться, а в том, чтобы проколоть эти боевые порядки, выйти в глубокий тыл и уже там устроить неприятелю настоящую партизанскую войну. В стиле Ковпака и туда добавить ещё те идеи, которые усвоил, служа в армии 21 века. А наш командир, капитан Птичкин был большой мастак устраивать во время манёвров всевозможные каверзы условному противнику.

Сейчас конечно война другая, линейная можно сказать со сплошным фронтом, но это и хорошо, противник не будет ожидать авантюрных действий небольшой группы кавалеристов. Можно сказать, я собирался действовать по Брусиловски, а сам автор этой тактики убеждал меня действовать в парадигме принятых правил военных действий. Проведения тщательной разведки, подготовки к удару и прочее, прочее. Как будто у меня будет время всё это делать. А я думал, что корпусу придётся исполнять роль пожарной команды на громадной линии соприкосновения с противником нескольких армий Юго-западного фронта. И не усиливать их в качестве резерва, становясь второй линией обороны в местах, где противник атакует, а силой, которая кардинально может изменить ситуацию. Секретность и внезапность удара, будут обеспечиваться автоматически. Даже я не знаю, где ударит противник, поэтому секретность направления нашей атаки — абсолютная. А внезапность будет обеспеченна целями нашей атаки, стремительностью передвижения кавалерии и в общем-то незначительными силами которые будут принимать участие в операции. Если прямо сказать, я был даже заинтересован, чтобы подразделение, против которого предпринят удар, отступило как можно дальше, а в идеале побежало бы в панике. Тогда щель через которую можно пробиться в тыл противника, стала бы больше.

Мои размышления были прерваны Брусиловым, который опять начал вспоминать уже не о боях, а о предыстории весеннего наступления, он сказал:

— Знаете, какой мой взгляд на порядок атаки противника? Он расходится довольно крупно с тем порядком, который, по примеру немцев, считается к этому моменту войны исключительно пригодным для прорыва фронта противника в позиционной войне. До начала этой войны считалось аксиомой, что атаковать противника с фронта (в полевой войне) почти невозможно ввиду силы огня; во всяком случае, такие лобовые удары требовали больших жертв и должны были дать мало результатов; решения боя следовало искать на флангах, сковав войска противника на фронте огнем, резервы же сосредоточивать на одном или. на обоих флангах, в зависимости от обстановки, для производства атаки, а в случае полной удачи — и окружения. Однако, когда полевая война вскоре перешла в позиционную и благодаря миллионным армиям вылилась в сплошной фронт от моря до моря, только что описанный образ действий оказался невозможным. И вот немцы под названием фаланги и разными другими наименованиями применили такой образ действий, при котором атака в лоб должна была иметь успех, так как флангов ни у одного из противников не было ввиду сплошного фронта. Собиралась огромная артиллерийская группа разных калибров, до 12-дюймовых включительно и сильные пехотные резервы, которые сосредоточивались на избранном для прорыва противника боевом участке. Подготовка такой атаки должна была начаться сильнейшим артиллерийским огнем, который должен был смести проволочные заграждения и уничтожить неприятельские укрепления с их защитниками. И затем атака пехоты, поддержанная артиллерийским огнем, должна была неизменно увенчаться успехом, то есть прорывом фронта и в дальнейшем расширением прорванного фронта. Очевидно, противник должен был уходить с тех участков, которые не были атакованы.Такой способ действий в 1915 году дал полную победу австро-германцам над русской армией, отбросив нас далеко на восток; противник занял чуть ли не четверть Европейской России, захватил около двух миллионов пленных, несколько крепостей и неисчислимый военный материал разного рода. Вот я и боюсь, чтобы подобное не произошло на нашем фронте. Резервов практически нет, а со стороны противника всё прибывают и прибывают немецкие дивизии, перебрасываемые с Западного фронта и австрийские соединения, снятые с Итальянского театра военных действий. Не нужно быть провидцем, чтобы прийти к выводу, что вскоре противник начнёт атаки на наши позиции. Так что готовьтесь генерал, вскоре вашему корпусу придётся затыкать дыры в нашей обороне.

Ну что тут можно было сказать — по старой памяти поёрничать (воскликнув как пионер — всегда готов), но в этом времени не поймут. К тому же я теперь не Мишка дембель, а Великий князь Михаил Александрович. Вот я и поступил как серьёзный генерал, заявив:

— Понятно Алексей Алексеевич — будем стараться! Для отражения атак и успешных действий рейдовых групп кавалерии в тылах противника, корпусу требуется техническая помощь.

— Какая?

— В первую очередь нужны сапёры, обученные минно-взрывному делу. Если удача будет на нашей стороне и эскадроны корпуса прорвутся в тыл противника то, несомненно, требуется уничтожить там всю военную и транспортную инфраструктуру. Самый надёжный и быстрый способ для этого — взорвать всё к чёртовой бабушке.

— Будут у вас сапёры, и динамитом снабдим без урезания вашей заявки. Какие ещё военные припасы вам нужны?

— На этот вопрос смогу ответить только после совета со своим начальником штаба. Я длительное время отсутствовал в корпусе и не знаю, как сейчас у них обстоят дела с припасами. Но мне известно, что в корпусе нет грузовых автомобилей, а они в предстоящем деле очень бы пригодились. И не для перевозки припасов, а как своеобразные броневики. Оббить борта котельным железом и в кузовах, защищённых от осколков и шальных пуль, можно будет перебросить сквозь линию соприкосновения с противником, тех же сапёров и взрывчатку. Автомобили прошу не голые, а укомплектованные водителями и запасом бензина.

— Хм..., трофейные автомобили-то есть, а вот с водителями сложнее.

В разговор вступил Клембовский, который заявил:

— Алексей Алексеевич, водители есть, вернее двадцать семь нижних чинов уже месяц обучаются этому ремеслу в школе, распложенной в Житомире. Туда же, по вашему приказу перегнали автомобили, захваченные у противника в ходе наступления. Штаб 2-го кавалерийского корпуса дислоцирован недалеко от этой водительской школы, и Великий князь может лично отобрать нужных ему специалистов.