Воскрешение Евангелиона

— Синдзи! — Рэй обнимает меня с не меньшей, чем Мисато, силой. Ну и вымахала же ты, сестрёнка — за три года Первая превратилась в стройную красавицу на целую голову выше меня ростом.

— Здравствуй, сестрёнка, как ты без меня?

— Стараюсь жить так, как ты меня учил. — а в глазах... слёзы! Снегурочка плачет?!

— Рэй, ты плачешь? — с изумлением касаюсь мокрой дорожки на её щеке.

— Да, Синдзи, от счастья...

Над ухом раздаётся весёлый бас Кадзи:

— С возвращением, Синдзи!

— Здорово, Кадзи! — с хлюпающей носами троицей на плечах пытаться пожать руку Рёдзи — с ровни, разве что, акробатическому трюку.

— Готов снова встать в строй, капитан? — на привычно небритом лице майора радостная детская лыба. Как у меня — от уха до уха.

— Я всегда в строю, майор! Командующий уже занялся моим восстановлением на службе.

— Вы только посмотрите на него! — возмущенно заверещала Мисато, умудряясь, подобно моей жене, реветь как ребёнок и улыбаться во весь рот. — Не успел с того света вернуться к любимой и друзьям, а уже про службу начал талдычить, паршивец негодный!

Ей тут же вторит Аска:

— Бака Синдзи, ты неисправим — сколько можно быть таким солдафоном?!

— До конца дней своих! Я же, как и вы все, солдат. — перевожу взгляд на свою ненаглядную, у которой скоро уже китель от слёз насквозь промокнет. — Я, вижу, ты тоже своего добилась — стала лучшим пилотом, первой в Евангелионе.

Аска корчит гримаску, отмахиваясь:

— Да ну его на хрен это первенство! Я согласна быть самым последним, самым паршивым пилотом, лишь бы ты был со мной рядом. Мне больше ничего не надо!

— ...?!! — и это я слышу от гордой, амбициозной Аски Сорью Лэнгли! Хотя нет, какой Лэнгли — И-К-А-Р-И!

— Да, Син, да! — Аска повернулась к заливающемуся смехом на руках Рицко малышу. — Син, ты всегда был и будешь для меня самым лучшим! Во всём!

Ну, и что я могу на это ответить?

Да ничего. Просто, любуюсь лицом любимой, её сияющими от счастья глазами. И, тону в их бездонной синеве.