Гайрон поручил Драйку пристроить на отдых их с Рибо лошадей, а старого неторопливого слугу послал на поиск подходящего коня для нового наместника Цвергберга.

Прежде чем юноша успел переступить порог ближайшей таверны, его окликнул бодрый голос, неунывающего Слая:

— Не торопись Гайрон из дома Рэм, думаю, я смогу устроить тебе радушный прием на родине знаменитого мыслителя.

Глава 2

Гайрон четвертый сын из дома Рэм

Оказавшись в Иде, сердце империи Слай из дома Худан первым делом, путем подкупов и поиска полезных знакомств получил должность младшего архивариуса. Несколько лет он практически жил среди свитков и старых книг, под страхом быть пойманным за работой с запрещенными текстами, пока наконец не нашел, то что привело его в столицу. Еще пять лет он ждал пока решиться вопрос со статусом Цвергберга.

Большинство членов высшего имперского совета считали, что это бесполезный кусок земли, за которым на сотни лиг простилается не преодолимая Мертвая Пустошь, но император Идан Седьмой знал то, о чем советники не могли даже догадываться. Выждав пока споры улягутся, Идан в втихомолку назначил нового наместника.

От агента в Цвергберге уже полгода не было никаких вестей и это сильно беспокоило верховного правителя, но все что оставалось это почтить его память и отправить нового. Опыт показал, что чем меньше человек знает о Цверберге и его темных делах, тем дольше от него приходят послания, но стоит агенту хоть немного приподнять завесу, и он тут же исчезает с лица земли.

Перед вручением лучшему выпускнику академии эсверсского клинка, император невзначай поинтересовался кто такой этот Гайрон из дома Рэм и, получив краткий ответ, понял, что ему чрезвычайно повезло. Вкладывая награду в руки Гайрона, он уже точно знал, кто будет следующим наместником Цвергберга.

Решив один вопрос, Идан тут же занялся вторым, нужно было найти надежного человека, который передаст запечатанный свиток с инструкциями новому наместнику, через несколько дней после прибытия в Цвергберг. Какой-нибудь имперский служащий, не блещущий заслугами и готовый поработать в далекой провинции, но никто из тех, кто мог бы подойти на эту роль не решался на добровольную ссылку.

К этому времени младшему архивариусу удалось пробраться на место помощника одного из высших чиновников канцелярии, через руки которого непрекращающимся потоком текли приказы императора об утверждении на должности. Согласившись за смешное жалование выполнять самую скучную рутинную работу, он обставил конкурентов и принялся ждать, пока в один прекрасный день, в его руки не попал приказ о назначении наместника в Цвергберг.

Наведя справки о четвертом сыне из дома Рэм, старый прохвост поначалу не поверил в свою удачу. Младший сын не богатого и ничем ни примечательного дома, но при этом не лишенный амбиций, лучший выпускник военной имперской академии. Здесь интересы императора и Слая совпали, так Идан Седьмой получил писаря, готового отправиться на край земли и попросившего за это совсем немного, несколько редких книг, завалявшихся в кладовых столичной библиотеки и жалование за год вперед.

Слай никогда раньше не был в Галате, но проштудировав все архивные записи, заслуживающие доверия и заведя дружбы с выходцами из этого древнего города в Иде, он составил для себя вполне четкое и почти верное представление о нем. По крайней мере, он безошибочно привел Гайрона во вполне приличное заведение в центре города, и принеся искренние извинения, ненадолго оставил наместника затем, чтобы навестить префекта Галата — Конуса из дома Хорк.

Формально, приказом главы канцелярии никому неизвестный, серый бумажный червь был назначен главным архивариусом Галата. На эту должность претендовал племенник Конуса, второй сын сестры префекта. В задачу же Слая, в этом его интересы снова совпали с интересами императора, входило ненавязчиво выторговать у Конуса отступные и рекомендации на назначение писарем при новом наместнике Цвергберга, по удачному совпадению остановившегося в Галате.

В тот момент, когда старый прохвост постучал в дверь Конуса из дома Хорк, префект уже получил известие о том, что наместник прибыл. Сидя в своем любимом кресле, глава Галата внимательно перечитывая послание императора, доставленное несколько дней назад.

Идан Седьмой был осведомлен о том, что Конус имеет связь с человеком, имеющим реальную власть в Цверберге, и с целью хотя бы на первое время облегчить новому префекту жизнь нанес упреждающий удар в виде официального письма, содержавшего неприкрытую угрозу.

Из письма императора:

"...Я очень озабочен ситуацией, сложившейся в Цвергберге за последнее десятилетие. На протяжении всей истории его жители славились своеволием, постоянно ставя под вопрос законность притязаний империи. Для династии Ид этот вопрос давно закрыт. Все имеет свои пределы. Печальная судьба двух последних центурионов и наместника безвестно пропавшего пять лет назад заставляет задуматься над принятием серьезных мер.

В последней попытке поправить это дело миром я назначаю нового наместника, дабы он напомнил, что власть империи незыблема и Цвергберг все еще ее часть. В случае, если ему этого не удастся, я буду вынужден отправить легион, для того, чтобы не оставить там камня на камне и навсегда покончить с этим беспокойством.

Не смотря на то, что Цвергберг так и не вошел в префектуру Галата, повелеваю вам оказывать всевозможную поддержку моему ставленнику и взять на себя финансовые расходы, связанные с нуждами (департамента подобрать слово наместника). Так же хочу отметить..."

В комнате тихо появился слуга и мягким голосом произнес:

— Вас желает видеть некий господин Слай из дома Худан,— Конус оторвался от чтения письма и поднял глаза на слугу.— Говорит, что прибыл вступить в должность главного архивариуса Галата, по приказу из высшей имперской канцелярии.

— Что ж, проводите его сюда,— сказал Конус, пряча письмо в ящик стола.

Вошедший сразу не понравился Конусу, именно таких людей он старался держать подальше от важных постов в префектуре Галата. Хитрые глаза незнакомца быстро пробежались по обстановке комнаты и статной фигуре префекта.

Пройдоха из Худана заблаговременно навел справки о Конусе, бывшем центурионе имперской армии, отличившимся в войне за побережье Западного Моря пятнадцать лет назад, заслужившим много почестей и выбравшим в качестве награды должность префекта в родном городе. Встретив строгий взгляд седого вояки, Слай понял, что добьется больше, если не будет юлить, а сразу пойдет в атаку.

— Приветствую вас, уважаемый господин Конус,— первым заговорил гость, опустив любимое имперцами упоминание "дома", зная как не любят это Галатцы.— Мое имя Слай Худан.

— Не тот ли это Худан...

Конус затянул извечную песню всех, кто хоть более-менее знает историю империи. Гость улыбался, вежливо кивал головой, даже не поправив префекта, допустившего несколько обидных неточностей, а через двадцать минут получил все то, на что рассчитывал. Приличную сумму за отказ от должности главного архивариуса и твердое обещание в протекции.

Слай быстро вернулся в таверну, где застал Гайрона приканчивавшего большущий кусок мяса. Рядом на столе стояла почти полная бутылка вина. С позволения Гайрона он налил себе немного красного напитка, сделал глоток и тут же выплюнул его обратно, поняв, почему вино не стоит не тронутым.

— Ну и кислятина,— скривился Слай.— Еще немного и оно окончательно превратиться в уксус.

Гайрон только кивнул, не желая вспоминать, сколько он за это вино заплатил.

— Что ж, Гайрон из дома Рэм,— перешел к делу старый прохвост.— Должен донести до твоих ушей весть о том, что боги благоволят тебе!

— Неужели?— удивился молодой человек.

— Именно так,— заверил его южанин.— Префект Галата Конус Хорк, приглашает тебя погостить несколько дней в его доме, чтобы ты мог отдохнуть от долгого пути, а так же обсудить с ним дела Цвергбергской префектуры.

— Вот как?

Гайрон рта последний кусок мяса, а рассмеялся и сделал жест, предлагая положить его обратно в тарелку и оставить эту неудачную трапезу незаконченной.

— Полагаю, в запасах здешнего перфекта найдется пара бутылочек стоящего вина. Забыл предупредить, что в этих краях отдают предпочтение пиву и хорошее вино большая редкость.

По дороге к дому Конуса, Слай не переставая расхваливал местных девиц, пиво и увеселительные заведения где два этих несомненных достоинства Галата сливаются воедино. Перед тем, как они свернули на нужную улицу Слай ненадолго приутих, а затем полушепотом дал Гайрону несколько полезных советов:

— При общении с местными забудь ваше любимое словосочетание "из дома". Конус Хорк, Гайрон Рэм, Слай Худан. У Галатцев своеобразное отношение к этому вопросу.

— Учту,— кивнул Гайрон.

— А ну ка повтори,— весело попросил Слай.— Гайрон...

— Из дома...— подхватил юноша, но поймал себя на ошибке и поправился.— Гайрон Рэм, Конус Хорк, Слай Худан.

— Отлично,— тихо хлопнул в ладоши Слай.— Теперь запомни, что Галатцы не говорят за едой о делах. Любая занимательная чепуха, новости, не касающиеся лично тех, кто сидит за столом, сплетни, но только не дела.

— Запомнил.

— И последнее, не в коем случае не заговаривай с ними про историю Цверберга и земель вокруг него. Это тема для них табу.

— Что в этом такого?— нахмурился Гайрон.

— Вот мы и пришли,— Слай указал на большой трехэтажный дом.

Пройдя через город Гайрон обратил внимание насколько добротные здесь дома. Стены из крупного камня, покрытые черепицей крыши. В случае осады подпалить его будет сложно. Ни одной деревянной постройки на глаза ему не попалось.

Дом префекта выглядел внушительно, как маленькая крепость. Узкие высокие окна, при желании можно быстро закупорить и осыпать неприятеля стрелами с верхних этажей. Гайрон поймал себя на том, что слишком много думает о военном деле, коснулся всегда прохладной рукояти эсверсского клинка, успокоился и быстро повторил про себя советы Слая.

Приняли его так, ровно так, как обещал южанин. После быстрого знакомства с хозяином дома, его женой и двумя дочерями, молодого человека проводили в отведенную для него комнату. Несмотря на жару снаружи внутри дома воздух был свеж и прохладен. Толстые каменные стены и узкие окна давали о себе знать.

Слуги помогли ему раздеться и принять горячую ванну. Смыв с себя дорожную пыль Гайрон почувствовал, что накопившаяся усталость отступает. За ужином, сделав первый глоток легкого красного вина он тут же позабыл последние полтора месяца пути и принялся рассказывать гостеприимных хозяевам последние новости Ида.

Старшая дочь Конуса, светловолосая, пышнощекая Ирейт с интересом поглядывала на молодого человека и дабы поддерживать возникший интерес на нужном уровне, Гайрон принялся пересказывать столичные сплетни, о которых обычно предпочитал помалкивать.

Седая, стройная под стать мужу мать семейства наклонилась к уху дочери и что-то произнесла одними губами. Брови дочери сошлись домиком в районе переносицы, а в следующие мгновение она потеряла к Гайрону всякий интерес.

Молодой человек не подал вида, что заметил произошедшее изменение в поведении девушки и больше ни разу не взглянув в ее сторону, перевел разговор на восхитительное эгрейское вино из виноградников обдуваемых нежными бризами Западного моря.

Полночи Гайрон ворочался убеждая себя, что случилась обычная вещь, даже второму сыну из такого дома как Рэм не на что надеяться в подобной ситуации, чего уж говорить о четвертом. Проиграв схватку с самим собой, Гайрон поднялся и взял эсверсский клинок. Прикосновение к холодной рукояти, успокоило его, он снова лег и быстро заснул в обнимку с мечом.

Снова этот сон. Гайрон обнаружил себя возле черной крепости. Фигура безглазого старца все еще стояла перед воротами. Юноша приблизился, и старец поднял голову. На этот раз в глазницах бушевал огонь, и два узких зрачка цвета раскаленной до бела стали внимательно посмотрели на него.

Гайрон подошел к старцу с пепельной бородой на расстояние вытянутой руки и увидел, что опираясь на короткий посох он стоит на одном колене. Старец смерил юношу взглядом и медленно кивнул, не спеша протянул руку и положил ее Гайрону на плечо. Внезапно юноша почувствовал, что на него взгромоздили гору, и он вот-вот провалиться под землю. Несколько мгновений ему было неимоверно тяжело, но крепко сжав рукоять эсверсского клинка он выстоял. Старец поднялся с колена и убрал руку. Сон быстро улетучился. В узкое окно светили яркие солнечные лучи, а снаружи доносились голоса и шум колес. Город уже не спал.

Пока Конус занимался рутинными делами префектуры Глата, а Слай не желал выбираться из мягких перин, не стесняясь при этом громко храпеть на весь этаж, Гайрон отправился на прогулку в город.

К своему удивлению, юноша не увидел ничего из того, что рассказывали про провинциальные города. Сточные воды так же, как и в столице текли под мостовой. Вокруг ухоженные дома, чистые и опрятные горожане не спеша бредущие по своим делам.

Галат процветал за счет своих ремесленников. Большая часть элитного имперского оружия и доспехов ковалась в его кузнях. Для этих целей сюда со всей империи доставлялась уже обработанная руда. Различные механизмы от двойных замков до сложных, почти непостижимых уму стрелочных часов придумали именно здесь. Еще одним новшеством, обогатившим Галат стала школа мастеров, где за высокую цену желающие могли освоить ремесло на выбор.

Гайрон прошел по центральной улице к западным воротам и спустился в квартал кузнецов. В полдень палящее солнце прогнало людей с улиц, мастера попрятались в свои каменные дома и вытирая пот со лба юноша шагал по опустевшему переулку разглядывая причудливые приспособления, расставленные под навесами вокруг кузнечных печей.

Гайрон уже собирался повернуть обратно, но с другой стороны переулка донеслись удары молота. Желая посмотреть на одного из знаменитых на всю империю мастеров за работой, борясь с жарой и желанием поскорее оказаться среди прохладных стен дома Конуса, он все-таки дошел до широкого навеса под которым даже в такую погоду не прекращалась работа.

Лысый, коренастый бородач встретил Гайрона недружелюбным взглядом. Верхная часть длинной густой бороды кузнеца была перевязана черной лентой, а нижняя спрятана под кожаным фартуком.

Гайрон подошел ближе, и кузнец еще раз окинул его взглядом. Глаза бородача остановились на эсверсском клинке, и он замер с занеся молот над наковальней.

— Малый цверг,— тихим низким произнес он.

Кузнец сунул заготовку в печь, отложил молот и щипцы, снял рукавицы и вытер ладони о штаны.

— Могу я взглянуть?— спросил он.

Обычно Гайрен не любил, когда прикасались к его личному оружию, но увидев бездонную тоску, заполнившую глаза кузнеца, сделал исключение. К тому же кто лучше мастера оценит это замечательно оружие.

— Малый цверг,— повторил бородач, взяв в руки меч, словно священную реликвию.

1234

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓