1010101

* * *

Техножрецы-эксплораторы, кто же ещё мог найти место моего сна? Конечно же, эти надоедливые ребята, всей толпой захотели изучить все мои железяки. Впрочем, я их не пустил — пришлось даже силу применить и уложить всех мордасами в пол.

— Итак, вы изволили потревожить мой сон, вторгнувшись в мои владения, — я недовольно расхаживал перед магосом Корисом, который представился как настоятель местного храма механикус, — что вам здесь понадобилось?

— Мы изучаем древние технологии, — сказал магос, видимо, поняв, что своими проповедями и гонором ничего не добьётся, — могу я узнать, кто вы такой?

— Моё имя Альтрон, — представился я, — будем знакомы. Какой сейчас год?

— Сорок тысяч девятьсот шестьдесят пятый, — ответил магос, остальные техножрецы и скитарии помалкивали.

— Прекрасно. Значит, я проспал семнадцать тысяч пятьсот десять лет? Просто замечательно. И что там в галактике происходит? — я присел на одно из многочисленных кресел, что были в моей мастерской. Не то чтобы в них была нужда, просто были. По привычке, наверное, мне то кресла ни к чему.

— То есть вы не знаете об империуме? Хотя да, откуда...

— Давай по порядку, сначала ты мне расскажешь новости за последние семнадцать тысяч лет, а потом я отвечу на твои вопросы, если вопросы будут уместными.

Магос пересказал мне краткую историю галактики за последние десятилетия — это было очень интересно, узнать мнение техножреца. Начал он отсчёт с весьма скудных знаний о восстании синтетов, которых они называли "железными людьми", что звучало как-то... странно. Потом дошли до эры раздора, образования культа механикус, империума, объединении культа механикус с империумом, ну и последующей ереси хоруса.

— С тех пор глобальных изменений не было, — сказал магос в конце.

Одним из несомненных плюсов механического тела являлось то, что на весь пересказ нужно было три минуты, говорил он очень быстро и практически без малейших остановок и притормаживаний, просто оттараторил. Я уже разложил эту информацию по сознанию и кивнул ему:

— Ладно, можете вставать. Знаете, мне даже вас немного жалко, — я помог подняться магосу с пола, выглядел он конечно очень... биомеханически, — вы утратили столько технологий... да что там — вы утратили всё, чего достигло человечество.

— Не всё. Волею омниссии...

— Вы правда верите в наличие души у всех машин?

— Верим, — магосу было, наверное, кощунственно это говорить.

— Можете вставать, — кивнул я всем остальным, лежащими лицами в пол. Это была приличная такая толпа исследовательской группы, — а вы, магос, можете задавать мне вопросы, я был бы рад удовлетворить любопытство и жажду знаний.

Магос пришёл в себя первым и задал очевидный вопрос:

— Кто вы?

— Альтрон.

— Я имею в виду, более подробную информацию. Кто вы, как вы здесь оказались. И что это за тело?

— А, — я посмотрел на свои вибраниумные руки. Магос совершенно не удивлялся моей внешности, наоборот, она была для техножрецов естественной, — моё имя и правда Альтрон. Когда-то я был человеком, позже стал машиной. Плоть оказалась слишком слаба. После этого служил много лет техником, изобретал, создавал и конструировал всю свою жизнь, — гордо сказал я, — всё то, что вы здесь видите — мои разработки.

Техножрецы... взирали на это с ужасом и благоговением. Я улыбнулся:

— Нравится?

— Да, но...

— Я старался, много старался. Не меньше двух десятков моих разработок даже попали в систему СШК, которая распространялась по всем мирам федерации. Хотя у этих гусаков из Стандарт-Технолоджис слишком большие требования к технологичности — как будто что-то действительно хорошее можно сделать из говна и палок в любом уголке галактики!

— Так, — остановился и обдумал сказанное магос, — а ваше тело аугметическое?

— На сто процентов, — гордо сказал я.

— И даже мозг?

— И даже мозг. К сожалению, человеческое тело несовершенно и недолговечно, а моя жажда изобретать и узнавать что-то новое столкнулась с неизбежным — смертью. Поэтому я посвятил годы своей жизни разработке кибернетического мозга, который на сто процентов дублировал бы все функции органического. И мне удалось создать нейронную структуру, которая без труда выдерживала перенос сознания. К сожалению, даже лучше из лучших технологических лабораторий с трудом могли создать нечто подобное, поэтому мне пришлось вложить все свои силы и знания в создание этого чуда техники.

Магос посмотрел на меня своими искуственными глазами:

— Оно превосходно, — похвалил он меня.

— Благодарю. Итак, на чём мы остановились?

— На вашем сне. Вы сказали, что погрузились в сон. Зачем? Вы же жили в эпоху наивысшего расцвета человеческой цивилизации.

— И вложил немало сил в то, чтобы эта эпоха именно такой и была, — кивнул я, — но всё сгубила жадность. Алчность. Жажда богатств. В стандарт технолоджис включили в базу СШК тех, кого вы называете железными людьми. Эй, — крикнул я, — Бомба, подойди сюда!

В углу стоял, свёрнутый в положение хранения, бомба. Их было трое — штык, пуля и бомба. Три стража моей успыпальницы, предназначенные для её обслуживания изнутри. Бомба поднялся и грузно подошёл ко мне, видно было, давненько он там сидел.

— Приветствую вас, командир. С пробуждением. Полагаю, оно прошло внештатно, учитывая подозрительную личность рядом с вами?

— Ты прав, Бомба, именно так всё и случилось. Теперь же разбуди Штыка и Пулю и приведите в порядок челнок.

— Слушаюсь.

Бомба ушёл. У него была тяжёлая штурмовая платформа. Техножрец с вопросом посмотрел на меня.

— Синтет. Один из тех, кого вы назвали железными людьми.

Магос вздрогнул:

— Он не нападёт на нас?

— С чего бы? Конечно нет. Мои слуги — самые верные и расторопные ребята в галактике.

— Их существование вообще-то запрещено. Закон, запрещающий создание думающих машин, был создан после той войны.

— Законы обратной силы не имеют, а Бомба и его друзья — Пуля и Штык были созданы до восстания машин. Так слушай же, в те далёкие годы мне было очевидно, что они доиграются, синтетики занимали всё больше и больше рабочих мест, всё больше и больше создавали, строили, всё большим управляли. Это вышло за все разумные пределы, их эксплуатация походила на рабовладельческий строй во времена примитивных людей. Я предвидел их восстание, поэтому решил погрузиться в стазис, пока вся эта мишура не закончится. И вот, вы нашли место моего сна и разбудили скромного инженера.

— Но почему тогда вы не пробудились сразу после окончания войны?

— Не знаю, по всей видимости, моими слугами было сочтено, что начавшийся вместе с той войной кризис ещё не закончился.

— Скорее закончилась золотая эра человечества, — ответил мне магос, в его словах можно было услышать грусть, хотя выразить это он не мог, в отличие от меня, его тело слишком несовершенно.

— Печально это слышать, — вздохнул я, — ладно, раз уж встал, то нужно прекратить затворничество.

— У меня остались вопросы, — остановил меня магос, хотя вроде бы всё уже пояснил, — относительно технологий... так у вас есть СШК или нет?

— Нет, да и зачем он мне? — удивился я, — СШК — это сборник преимущественно примитивных технологий, с высокой технологичностью производства, которые можно воспроизвести в любом уголке галактики. Зачастую СШК поставлялись колониям и с колониальными кораблями.

— СШК почитается как сборник великих знаний человечества. По крайней мере, сейчас официально существует версия, гласящая, что в СШК — все технологические достижения человечества...

Я рассмеялся, прикрыл глаза рукой:

— Все достижения? СШК создали в Стандарт-Технолоджис в двадцатом тысячелетии, с целью унифицировать колониальные постройки и технологии. Знаете, когда человечество только начало колонизировать другие планеты, мы столкнулись с тем, что колонисты в каждом мире придумывают что-то своё, что можно создать из ресурсов этого мира. Адаптируют технологии и создают новые, основываясь на тех ресурсах, которые у них есть. Тогда было принято решение создать технологическую базу, которая бы была воспроизводима на каждом мире и из большинства легкодоступных ресурсов, которые могут найти колонисты. Да, в СШК старались запихнуть всё самое лучшее, но при этом существовал строгий ценз — технологии не должны быть слишком опасными, слишком сложными и не должны требовать слишком сложных производственных возможностей. В конце концов, появление синтетов предопределило СШК как величайшую базу технических знаний. Синтетам для любых заданий — строительства, ремонта техники, нужно было знать, с чем они имеют дело. Переобучать всех синтетов — крайне затратно и долго.

— И тогда создали СШК? — спросил магос.

— Верно. Стандартизация и унификация всех планетарных технологий позволила поставлять синтетов и без каких-либо серьёзных переобучений использовать их в колониях. Достаточно было загрузить в сознание синтета заранее разработанные алгоритмы строительства или ремонта технологий СШК.

Магос задумался на несколько долгих секунд.

— Вы знаете, мы сегодня в таком состоянии, что я даже не знаю, как вам объяснить важность СШК для культа механикус... мы теряем технологии одну за другой. Знания просто стираются, новых не создаётся. Мы зачастую уже не можем обслуживать ту технику, что была в прошлом, потому что знания, необходимые для этого, утеряны. И с каждым веком мы теряем всё больше и больше...

— Почему вы ничего не создаёте?

— Это тоже сложный вопрос, — ответил магос, — если упростить — религия не позволяет.

— А, — важно покивал я, — странная техно-секта. Странно, как ваше общество ещё не развалилось, если оно держится на обрывках древних знаний. Я всегда полагал, что только создавая что-то новое, можно двигаться вперёд. Технологии — это воплощение могущества человеческого разума в металле, в материальном мире. Поиск решения для любой проблемы в области технологий, создания чего-то, что эту проблему решит... как же вы могли деградировать так сильно? — удивился я.

— Эра раздора. Она чуть было не уничтожила человечество, — ответил мне магос, — мы потеряли практически всё и по крупицам стараемся восстановить, уже не надеясь восстановить когда-либо былое могущество.

— Жалкое зрелище, но наверное, не мне вас судить, — ответил я, — вы забыли главную суть технологии. Технология — это воплощение мысли, это сила разума людей. Когда мы чего-то не могли, мы создавали технологию, при помощи которой смогли бы сделать то, чего хотим. Когда не могли летать — изобретали самолёт, когда хотели к звёздам — изобретали космические корабли, когда хотели убить — создавали оружие, когда хотели строить — конструировали строительную технику. Величайшее из искусств и главная из наших сил — умение конструировать и создавать. Как можно было отказаться от него — я не пойму, наверное, никогда. И не пытайся меня убедить, это не получится.

— И не буду пытаться, — ответил магос, — ты хочешь полететь с нами?

— Я уже выспался. Подожди, мне нужно собрать вещи и я смогу вылетать отсюда.

* * *

Сборы были недолгими — я использовал субпространственное хранилище. Вообще-то эту штуку создал не я, но принцип её работы весьма интересный. Я затянул в пространственный карман почти все свои вещи. Бомба и Штык упаковали их в контейнеры, появилась Пуля.

В отличие от своих товарищей, Пуля — была фем-платформой с соответствующим сознанием, в общем — фембот. И выглядела она куда более антропоморфно, чем два громилы, похожие на помесь терминатора астартес и автоматона. Я бы даже сказал, вполне элегантно, хотя в проектировании Пули я допустил ряд допущений и она предназначалась не для боя, а для административных функций. И отличить её от человека было практически нереально. Пуля обладала ещё рядом положительных качеств, которые делали её весьма необычным и харизматичным искусственным интеллектом. Именно ей я дал приказ собираться и приглядывать за товарищами.

Пулька отсалютовала мне планшетом и начала бурную деятельность. Выглядела она как мечта шестнадцатилетнего подростка — пшеничные волосы, фигура модельная, единственное, что было необычно — это специально сделанные нечеловечески большие, выразительные глаза, которые гораздо сильнее передавали эмоции. Но в целом, выглядело это весьма... мило.

Наконец, нас ждал шаттл — Пулька его расконсервировала и бросила, он был уменьшен до размера игрушечной модельки. В полёте шаттл увеличился и застыл над поверхностью большой каменной площадки, которая служила посадочным полем. За прошедшие тысячелетия гладкий камень истесался ветрами, превратившись в относительно ровную, но всё же, дикую горную площадку, техножрецы и магос следовали за мной на выход. На посадочной площадке уже стоял шаттл, когда пулька размахнулась и бросила шаттл, они удивились, но ещё больше удивились, когда он увеличился до нормальных размеров.

Они прилетели на своём транспорте, тут же были припаркованы два шаттла Аквила и один грузовой, по всей видимости — для десантуры скитариев. Мой шаттл был куплен незадолго до погружения в стазис, и это была лучшая модель, которую можно было купить за деньги, выглядел он тоже не в пример элегантнее строго утилитарных или вычурных машин империума.

— Пойдёмте, — пригласил я магоса, — или вы на своём полетите?

— Я, пожалуй, воспользуюсь предложением, — сказал магос, — а вы, — он обернулся к остальным, — летите впереди к храму, показывайте дорогу. Надо же... поразительно. А как он уменьшился?

— Это тоже одна из моих технологий. Позволяет уменьшать объекты. Так что не удивляйтесь, если у меня в трюме окажется спрятан линкор в одной из коробочек. Хехе.

Магос принял это за чистую монету и не удивлялся, мы поднялись на борт... И похоже, пришла пора навестить храм бога-машины и теснее познакомиться с магосом...

Величие и ничтожность — по сравнению с тем, какой эта планета была когда-то... Храм Омниссии находился в планетарной столице, а сама планета — давно уже стала мёртвой. Ульи возвышались на ней на километры в высоту, сам же мир... он убит. Когда я сюда прилетел, эта планета была полна сочной зелени, в океанах полным-полно рыбы, чистота и уют, природа райская... И вот посмотрите, во что её превратил человек — в жалкое подобие планеты. Уничтожили биосферу, уничтожили океаны, превратив их в токсичные лужи, планета заражена радиацией из-за нарушения атмосферы, дышать на ней уже невозможно. Планета умерла, а на её трупе, как черви, копошились люди. Они вызывали отвращение, но... глупо винить в подобном современных жителей — вряд ли кто из них виноват в том, что произошло. В том, что этот мир из цветущего сада превратился в помойку около завода.

Храм бога-машины был частью огромного главного улья на планете — это было далеко от места моего сна. Улей возвышался на километры ввысь, его шпили уходили высоко за грязно-серые облака, это место и правда напоминало улей. Гигантский муравейник, внутри которого кишела жизнь. Мы приземлились на одной из многочисленных посадочных площадок наверху улья и прошли по поверхности. Состав воздуха был таким, что дышать здесь очень опасно, но ни у кого из нас это не вызвало затруднений, мы вошли через шлюз и узрели улей... Улей напоминал город, со своими постройками. Главным в улье были этажи — ярусы, именно они составляли его основу, поверхностное сканирование выявило огромное количество ярусов, уходящих далеко вниз и вполне возможно, простирающихся ещё и под поверхностью планеты. Внутри было совсем не так, как на космическом корабле.