Терапия

Эта картина давно выцвела и осыпалась, как и все, отражающие союз Положительных, и даже картина с Властью сменилась Кошмаром. Багровый лик Страха ничто больше не теснило. Императрица и сейчас щерилась с великим высокомерием, будто взирая с картины на жалкие переживания внизу, и вовсе не скрывала больше, что из-под мантии вниз струились жирные, толстые щупальца, уходившие глубоко под нижний слой. Они обе — Жажда и Страх — были родом оттуда, из самых жутких и мрачных глубин.

Но теперь что-то было не так с этой галереей.

— Кошмар подвинули, — первой заметила Печаль, — смотри, кто это может быть?

Картина, на которой еще сегодня утром щерилась на мир младшая сестра Страха, теперь казался больше. Она как будто не помещалась в рамке, выворачивалась из нее, вспучивалась, и рассмотреть, что же она изображает, было непросто.

— Ненависть? — предположила Печаль, — черный меч, нет глаз. Куда она этим мечом целится, видишь?

— Это не Ненависть, — Счастье заставила их общее тело сделать шаг назад, — Ненависть в правом углу.

На их глазах экран рывком расширился, позволяя, наконец, рассмотреть, как черная фигура без глаз, но с очень большим ртом, полным очень острых зубов, вонзает меч себе в грудь. Прямо в узел протектората.

— Ох, нет... нет,— Счастье прижала к груди все четыре руки, — Госпожа наша великая Желающая, почему же так... Печаль, это Жажда, но Жажда — Самоубийства!

* * *

Чем ниже они шли, тем большая вокруг взбухала паника. Свободная едва не цеплялась за чужие жгуты, протянутые за высыпавшими на улицы одинокими переживаниями на одного-двух человек в протекторате. Под ногами, глубже нижнего уровня, ворочалось что-то огромное, жуткое — так было, когда исчезла Жажда, то ли убитая, то ли уснувшая, тогда тоже все дрожало, ворочалось, изгибалось, тогда тоже взмывали из прорех длинные щупальца, тянущие вниз всех, чьи жгуты попадали в захват.

— Счастье! Счастье! Да постой же ты!

Свободная оглянулась, и едва не прибавила шаг. Одна из близняшек Радости пыталась нагнать ее, спотыкаясь в своем красивом и непрактичном платье.

— Что происходит? — она схватила сквозь мантию плечо Счастья, — ты знаешь, что творится?

— Что?

— Надежда исчезла! И... я ее не чувствую. Ни ее, ни ее протекторат. Она же не может умереть! Но ее нет!

Счастье открыла и вновь закрыла рот. Сбросила руку рывком плеча.

— Не ты ли, Наслаждение, говорила, цитирую, "не место среди нас, Положительных, той, чей протекторат совпадает с печальным", а? — раздался хриплый голос.

— Причем тут это, Печаль, — Наслаждение нервно переплела пальцы, ее огромные, зеленые, как нефрит, глаза полнились слезами, — Я хочу поговорить со Счастьем! Она еще там?

— ..а здесь, — начало фразы смазалось немного, и Счастье повторила, — я здесь. Но я не видела Надежду.

— Помоги мне ее найти!

— Ты ненавидишь Печаль и презираешь меня. Как я могу тебе помочь?

— Найди ее! — казалось, Наслаждение не слышала ни единого слова, — она была у Провала, я не знаю, зачем она туда пошла, а потом просто тишина! И ничего нет!

— Я разберусь, — Счастье с усилием удержала контроль над лицом, — оставайся здесь. Тебе не следует выходить. Оставайся тут.

Всхлипывающая Наслаждение осталась внутри. Улицы затягивала странная туманно-черная дымка, и она Счастью очень не понравилась. Странный горелый запах тянулся по улицам.

Пустым улицам. Как будто рассыпалось все, и Счастье не знала, что их ждет. Она шла вперед, сжимая руки в кулаках, осматриваясь. Мертвые пауки, мертвые гончие. Даже до гончих добрался мор! Еще немного, и с потолка посыплются отломанные ветви зданий!

Она торопливо скользнула вниз по проходу здания, добираясь до самой нижней его части по наружным изогнутым спускам, похожим уже скорее на тоннели. Свет остался далеко вверху, а тут, в глянцевой черноте, им едва было видно собственные руки. Обрывки жгутов начинались чуть в стороне, там, где сквозь овальное отверстие на цивилизованные уровни прорывались щупальца.

В четыре руки Печаль и Счастье приподняли один из жгутов, еще светящийся. Он, казалось, был к чему-то прикреплен — и, не выпуская его, они пошли вперед.

— Если тело останется тебе — займись расширением протектората, хорошо? — проговорила Счастье ровно, — давно хотела это сказать.

Печаль молчала, и Счастье добавила, чуть громче, чуть более нервно:

— Я думаю, Власть права. Я исчезаю. Люди перестают меня испытывать.

— Эта наглая тварь? Да ты шутишь! — Печаль расхохоталась, и, когда она продолжила говорить, отзвуки смеха еще доносились с разных сторон, будто тени погибших эмоций подхватили ее голос, — Власть жадная до глупости. Ей в наслаждение подколоть тебя, за твои проблемы! А ты добрая и доверчивая, как...

— Хватит, — голос Счастья тоже немного охрип, — я не добрая. Я не доверчивая и, бездны глубочайшие, не отзывчивая, и не все то, что ты хочешь мне сказать. Нет, — она перехватила контроль, не давая вмешаться Печали, — ты меня не знаешь, несмотря на смежный протекторат.

Граница перехода скользнула к Печали — но та не стала говорить. Она подняла руку мерцающую голубыми искрами, и нежно погладила белую сторону лица. Она улыбалась, и улыбка распространилась по губам, стирая жестко сжатые губы Счастья:

— Что с тобой было, когда ты подобрала меня? Я понимаю, ты была не в себе, но хоть что-то ты помнишь?

Черная рука, обвитая белыми искрами, взяла вторую руку за запястье и медленно прижала сильнее. Граница вновь скользнула по губам, открывая, как закушена нижняя.

— Нет. Я... когда исчезла Жажда... — она качнула головой, — мне было плохо. Без ее движущей силы мой протекторат разваливался на глазах.

— Ты сложная эмоция, — Печаль все так же улыбалась, — очень непростая, ведь правда? Ох.

Жгут, по которому они шли, легко оторвался от земли, показывая разодранные ошметки узла. Ни единой пирамидки не лежало в этих петлях. Ни единого ошметка плоти. Свободная направилась к следующему жгуту, тоже ярко мерцающему, потянула — правый конец подавался, левый — нет, и пошла по нему.

— Мы вряд ли найдем Надежду, — Счастье обеими руками перебирала жгут, делая вид, что не замечает руку Печали, все еще касающуюся ее щеки.

— Нет уж, не отвертишься, — Печаль рассмеялась, но без радости, — когда ты меня подобрала, я не была свободной эмоцией. Я тогда только появилась, было десятка три протектората, не больше.

Жгут снова оборвался пустотой. Здесь не сохранилось даже обрывков узла, и Печаль принялась задумчиво расплетать жгут, не спеша хвататься за следующий.

— Я... — Счастье вздохнула, и граница вновь не дала ей говорить.

— И весь мой протекторат совпадал с твоим, — с усилием продолжила Печаль, — все, что было. Ты могла забрать это. Как Власть! Меня почти не оставалось, я исчеза...

— Замолчи, — Счастье с трудом перехватила управление, и сжала ее запястья своими руками, заставила переплести все четыре ладони в замок, — не шуми. Я что-то слышу. Это не эхо!

Вокруг царила тишина. Звуки будто что-то подавляло. Растрепанные жгуты беззвучно гасли, и лишь сверху раздавались отдаленные, приглушенные тени звуков.

И тихое, глухое, сдавленное рычание послышалось справа и впереди, под самым большим спуском. Кто-то мог еще лежать там!

Свободная поспешила вперед, пробираясь сквозь все более сложный рельеф, испещренный складками и буграми, торопясь, уже расслышав не только рычание, но и стоны.

Три гончих кошмара окружили нечто вроде мотка ткани. Еще не рвали — или уже не рвали? Казалось, что с ней было что-то не так, что-то неправильно.

— Прочь, — Счастье сделала шаг вперед, нахмурившись, — прочь. Это не ваша добыча.

Твари зашипели на нее, низко припадая к полу, встопорщив шерсть. Слепые пятна на мордах — там, где должны были быть глаза — подрагивали.

— Убирайтесь! Кошмар ждет вас! — Счастье вскинула кулак, — я вас не боюсь!

Одна из трех, припадая на тонких паучьих лапах, попыталась подползти ближе, и Счастье, хмуро помянув Всежелающую, медленно вытянула из-под мантии прозрачный меч. В темноте его почти не было видно, но гончие отлично знали ее оружие. Знали, почему нельзя нападать на свободных.

— Прочь, — резко повторила Счастье — и с рычанием, презрительно изображая, что они просто отходят ненадолго, гончие ретировались.

— Благодарю, — спасенная поднялась, и оказалось, что под одеждой почти нет тела, такая она оказалась тоненькая.

Нежная. Из самых верхних, рафинированных, тех, кто даже на второй уровень не любит спускаться. Как занесло ее сюда, в черные глубины?

— Пойдем, — Счастье подняла ее за плечо — и только тут, ощутив округлую гладкость, поняла, в чем дело.

— У тебя нет рук? — прошептала Печаль мягче, — гончие?

— Нет. Я... появилась такой, — свободная приподняла плечи. Ее облегала свободная голубовато-серая ткань, так, что казалось, что руки просто прячутся в складках, — я почти нашла здесь кое-кого, но тут на меня напали.

— Это очень опасная зона, — Счастье глянула вверх, потом в темноту, где, кажется, снова что-то шевелилось, — что ты искала?

— Одну из эмоций. Свободных эмоций. Я видела, как ее утащили.

Они прошли немного назад, потом свернули в сторону — и, следуя указаниям спасенной, Счастье осторожно, в четыре руки вытащила из складки пола лежавшую. Еще по вычурному непрактичному подолу она догадалась, кого нашла, но смогла выдохнуть, лишь разорвав платье на груди и увидев, как ровно светится узел протектората внутри, скрывающий тысячи соединенных шаров.

— Надежда, — улыбнулась она, — сестра будет рада увидеть ее живой.

— Свободные эмоции не могут умереть, — спасенная подняла голову, — разве нет?

— Ты не эмоция? — Счастье приподняла бровь синхронно с Печалью, — почему ты этого не знаешь?

— Я... ох. Пойдем. Расскажу по пути. Ты сможешь ее донести?

— Конечно.

Спасенная весело шагала вверх по наклонному желобу, и, казалось, размахивала бы руками, если бы только могла.

— Я не эмоция, это да, — она оглянулась, припустила быстрее, — я вообще-то функция. Функция Города. Меня зовут Познание, — она дружелюбно улыбалась, — я никогда не видела таких эмоций, как ты. Не могу даже догадаться, кто ты. Если судить по мечу — должно быть, Счастье, но я видела Счастье несколько раз, и она была другой, такая высокая, белая, и в радужном плаще.

— Никогда не обращала внимания на функции, — повинилась Счастье.

— Потому что ты вообще невнимательная, — хриплый голос Печали заставил Познание подпрыгнуть, — не обращала внимание? А ты, мелочь, ничего-то со своих верхних уровней не видела! Двигайся, нам нужно укрыться в здании до нового прорыва.

— Кто это сказал? — шепотом спросила Познание.

— Разделенное тело. Соединенный протекторат, — Счастье невольно улыбнулась, — не слышала о таком?

— Только у Великих... Ого, — Познание завертелась на месте, отбежала на пару шагов, присела, пытаясь заглянуть под капюшон, — покажи-покажи-покажи!

Печаль поймала ее за ткань одежды, затормозила.

— Позже, — второй рукой она придерживала голову Надежды, — когда укроемся.

Рваное платье исчезало на глазах, не в силах сохраняться без сознательного контроля, и Познание пошла рядом, вглядываясь в запрокинутое полупрозрачное, фиолетово-розовое лицо, где будто двигалось что-то глубоко под слоем плоти.

* * *

Уровень за уровнем — Счастье то и дело выглядывала, поднимаясь по длинному спиральному подъему наверх — шокировали пустотой. Все забились по углам, замерли, и только медленно ползущая снизу черноватая дымка царила на улицах.

Выше и выше — до предпоследнего уровня. Выше — только Внешние Холмы, на них не выйти.

Надежда порой тяжело, коротко втягивала воздух, всхлипывала, не приходя в себя. Никто не мешал им идти, нести ее на руках. На миг замерев, Счастье оглядела здания Союза положительных. Так долго не было ей сюда ходу... теперь же сторожевые птицы, шипевшие ей вслед, пропали, и кругленькую, светло-розовую фигуру Наслаждения было видно от самого подъема.

Она сидела у порога, обняв колени, и смотрела вперед. Как будто боялась двинуться, боялась моргнуть — и молчала, пока они подходили, молчала, когда они вчетвером зашли.

В обширной приемной не было ни единой свободной эмоции. Как будто все они ушли — или спрятались, или смотрят и осуждают. Просторный, светлый, янтарно-розовый зал с фиолетовыми узорами, он был так ей знаком. Сколько часов тут Счастью объясняли, что она все делает не так? Усмехнувшись сама себе, она бережно положила Надежду на огромный, длинный стол заседаний, где сегодня располагались только они, как члены странного консилиума.

— Она ушиблась, я думаю, — Счастье провела рукой по мерцающему обнаженному плечу. Так непривычно было видеть ее без кружев, — или протекторат поврежден.

Свечение в груди было каким-то неровным.

— Это заражение, — Познание подлезла под ее руку, наклонилась, — видишь черные тени в глубине? Подними ей руку.

На тыльной стороне ладони что-то чернело. Будто бы язва... или ожог? Сквозь плоть видно было, как распространяется чернота, приближаясь к узлу протектората.

— Ты сможешь это убрать, — Познание подняла голову, — я не смогу, мне нужны твои руки, чтобы прооперировать ее. Вытащить.

— Что это? — прошептала Наслаждение, тоже приблизившись, похожая на тень самой себя.

— Это болезнь. Заразная болезнь, поэтому не трогайте ее руками, — Познание подскочила и ткнула ее плечом, — отойди. Ты сестра, да? Одна из сестер Радости? Уходи к своим, тут пока не на что смотреть.

— Я не уйду, — Наслаждение села на пол и снова обняла колени, похожая на медовую капельку, — никуда я не пойду. Это моя любимая сестра.

Счастье хмыкнула, и снова вернулась к рассматриванию.

— Будь аккуратнее, — предупредила Познание, — У тебя есть твой меч. Ты им, надеюсь, не только рубить умеешь?

— Кажется, она издевается, — хмыкнула Печаль, на миг отодвинув границу.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Доверься мне, — широко ухмыльнулась Познание, — три-четыре надреза!

Плоть легко расходилась под лезвием — слабеющая, обесцвечивающаяся плоть. Счастье старалась не торопиться. Познание весьма точно направляла ее, но все же руки-то были в ее плечах!

Печаль скрестила свою пару и с интересом наблюдала за процессом, но тоже старалась не мешать, и даже придержала слабое безвольное тело, когда Счастье едва ее не уронила, повернув на бок.

— Еще чуть-чуть, — Познание возбужденно метнулась на другую сторону стола, — вот так! А теперь ничего не трогайте!

Она хлопнулась на пол и прижалась к стене, потерлась — как будто пыталась пройти сквозь мембранную дверь.

Стена вздрогнула, прорастая короткой, раздвоенной на конце веточкой, легшей Познанию на круглое плечо. Она поднялась — и ветвь подросла, она сделала шаг вперед — удлинилась и ветвь. Осторожно подтащив тонкие дрожащие кончики к черной язве, Познание крикнула:

— Хватай! — и отпрыгнула в сторону.

Ветка дернулась вперед, вонзившись в плоть, и оплела черную ножку язвы. Потянула наружу, заставляя все тело безвольно вздрагивать.