Эльфийский шансон

— Дорогая, что с вами? — оголенную спину Степана погладил прохладный ветерок, дотронулся до лба, словно проверяя температуру, и, осторожно собрав в пучок разметавшиеся по подушке и по лицу волосы, перекинул их на одну сторону. Находящийся в ступоре мужчина не обратил никакого внимания ни на своевольный сквозняк, ни на отросшие внезапно волосы, он ошарашено пытался осознать тот факт, что так понравившаяся и удобно лежащая в растопыренных пальцах женская грудь его собственная!

— Вот же *опа! — выдавил он и дернулся, услышав одновременно с этим, как при закадровом переводе, тот же самый голос — нет, этот нежный женский голосок не может быть его голосом! Так вот, этот же самый голос мелодично произнес: — Вот же место для усаживания тела!

— Что? — одновременно произнесли Степан и, пока так и не появившийся в поле зрения незнакомец. — У вас болит место для усаживания тела? Бедная моя... Да это и не удивительно, учитывая то, что вы только что перенесли. Но не переживайте, дорогая...

Но Степан не слушал, полностью сосредоточившись на своих ощущениях.

"А классные у меня буфера! — думал он, не решаясь выпустить только что обретенные запчасти. — 'Я в полном офигее... Я чо, сделал себе этот... Крышу сменил... Не, по ходу крыша сама съехала, не дожидаясь ремонта... А! Точно! Пол поменял! Я чо — совсем того?! Откуда бабло взял? Ой-ё, это ж наверно, Сверыкин мне пришил, сволочь! Он же хвастал, что в своей ветклинике собакам и уши, и лапы пришивает, натуральный этот... транс... транспорт? трансек... транспл... тьфу, черт, хирург хренов в трансе! Точно он пришил! А как же..." — у Степана все внутри похолодело. Правая рука с трудом оторвалась от груди и медленно поползла под живот.

— Дорогая, да что с вами такое? — в голосе незнакомца появились скрежещущие нотки, отчего у Голубка на затылке встали дыбом перья, вызывая неведомые доселе ощущения у нынешнего хозяина, но тот, не обращая внимания ни на что, упорно добирался до намеченной цели. Секунда — и переливчатый, мелодичный, но невероятно пронзительный вопль огласил окрестности, и пролетающий мимо дракон упал вниз, как подстреленный. Замок вздрогнул, что-то со звоном посыпалось, и вновь наступила тишина.

Всхлипнув, Степан с трудом приподнял голову и уткнулся взглядом в желтые с тонким вертикальным зрачком глаза.

— Ты кто? — уже не удивляясь звучанию своего женского голоса, поинтересовался Степан. Слыша вновь, как его голос продублировался, полюбопытствовал: — Кто вы, сударь?

— Я? — удивился обладатель желтых глаз. — Я супруг ваш, Стибрант.

— Не-е-е! — приподнявшись на локте и размахивая тонким пальцем, украшенным безукоризненным маникюром, перед носом гостя, Степан. — Ты белочка!

Феня

Я задумчиво рассматривала склеп, и поражалась, на какие выверты, оказывается, способна моя фантазия! Надо ж было такое придумать! Или это не я? Может, это Семиликая посылает мне сон-предупреждение, и мне нужно попытаться разгадать его? Вот, к примеру — что может означать вон та тоненькая коробочка вся усеянная мелкими квадратными пуговками? Что это за изобретение сизых гномов? Ой, опять выругалась... Нельзя забывать о своем положении и сквернословить! Да-а, попробуй тут, не выругайся... Когда я случайно нажала на одну из пуговиц, маленькое окошечко у этой штучки осветилось, а на нем... Ах, Семиликая, надеюсь, ты имела в виду все же не то, что я думаю, посылая мне эту картинку! Там... Там... Там, в этом окошке была изображена, видимо, русалка, судя по льющейся на нее воде, совершенно очевидно, магически, хотя магии я не почувствовала тут совсем. И русалка тоже двигалась, тут явно без магии не обошлось. Развратница! Гадость, какая! Я с отвращением отбросила мерзкую штуку подальше от себя, а та истошно заверещала. Ага, эта поганка, все-таки живая, наверно, это какой-то вид водных фей, те совсем маленькие, маги их часто запирают в стеклянных сосудах и держат, как домашних любимцев. Но даже наши маги не додумались до такого непотребства! Оттолкнула ногой подальше неистово верещащую коробочку, и тяжело вздохнула.

Да, с тех пор как я тут оказалась, кажется, только и делаю, что вздыхаю. А что еще делать эльфийке из императорского дома, волею Семиликой оказавшейся в теле мерзкого тролля, да и еще, мужского пола? Да, да, именно мужского. Преодолев несколько обмороков удалось прояснить и этот момент. Интересно, было бы мне легче, окажись я трольчихой? Уж лучше бы крольчихой, честное благородное... как вспомню эту мерзость, что находилась там, внизу, под громадным животом, так хочется в пятнадцатый обморок упасть... Радует лишь одно — как только меня выведут из целебного сна, все это забудется, как страшный сон. Тьфу! Это же и есть сон! Меня вновь затошнило, язык словно прилип к гортани, пить хотелось неимоверно, а голова... Да что же это! Даже во сне я должна мучится! Случайно бросив взгляд в зеркало, я застонала и, упав на колени, принялась стучаться головой о стену гробницы:

— Не могу больше... Не могу... Просыпайся же, просыпайся!

Хриплый, каркающий мужской голос резанул, словно ржавым кинжалом по моему слуху, и я разрыдалась.

Василина

Василина Николаевна Бешенько раздраженно стучала кулаком в обшарпанную дверь. Она терпеть не могла все эти обходы неблагополучных квартир, но назвавшись груздем, в мухомор не переквалифицируешься... Ее тетка Алина, владелица десяти однокомнатных квартир, бессовестно пользовалась мягкостью, или, как говорила сама тетка — бесхребетностью племянницы, и однажды как бы приняв ее, как бы на должность, как бы личного помощника и заместителя, эксплуатировала Ваську — тетка звала Василину только так, — по полной. Сидя в одиннадцатой по счету, пятикомнатной квартире, располагавшуюся прямо над ее же собственным ресторанчиком, тетка напоминала паучиху, дергая оттуда за ниточки, гоняя в хвост и в гриву личных рабов, вернее, работников. О, как она мечтала и впрямь, обзавестись парочкой натуральных рабов! Собственно, один у нее уже имелся, он же — муж Алины, но это было не то...

Сейчас тетка отрабатывала навыки рабовладелицы на племяннице, но пока получалось не очень, слишком часто та взбрыкивала — несмотря на свой мягкий характер, постоять она за себя все же могла. Иногда. Тетка сокрушалась:

— Эх, ты, размазня! Посмотри на меня — высокая стройная красавица, ноги от ушей, блондинка, стальные глаза как у Бэмби, а уж умница какая! А ты, тютя...

— Угу, вы Бэмби с терминатором не попутали, теть? — бурчала Вася. — У него, поди, глаза стальные были, а у Бэмби натуральные, не то, что у вас — каждый день новые линзы, то голубые, то зеленые...

— Не бубни! Я-то, в отличие от тебя, за собой слежу, а ты... Ну, что это такое? Опять в спортивном костюме притащилась? Капюшон хоть с башки стяни, ты же девушка!

Василина, вспомнив этот разговор, натянула поплотнее капюшон, и вновь принялась колотить в дверь, за который должен был находиться самый злостный теткин неплательщик — Степан Голубок. Девушка терпеть не могла этого алкаша с вечно переваленным через ремень пузом, торчащими во все стороны немытыми редкими патлами какого-то мышиного цвета, коротким, почти круглым носом, перерезанным ровно пополам глубоким шрамом, отчего нос приобрел весьма неприличные очертания, и сногсшибательной вонью изо рта. К тому же, Голубок вечно норовил схватить ее за выступающие части тела. А однажды, когда девушка, забывшись, вошла в квартиру, он просто захлопнул за ней дверь, и принялся стаскивать с себя штаны. Чудом тогда Василине удалось переключить его внимание с себя на стоящий на столе недопитый самогон, и выскочить за дверь. С тех пор, она никогда не входила к квартирантам в квартиры...

— Да что он там, опять бухой что ли валяется? — со злостью ударив по двери ногой, сказала Василина. — Я же знаю, ты дома, скотина!

Прекратив стучать, она прислушавшись, растерялась — ей показалось, что из квартиры доносится эхо ее же ударов — буммм, буммм, буу-бумммм... Рука словно живя собственной жизнью, поднялась, и нажала на ручку двери. Та подалась, и дверь приоткрылась. Глухой стук стал громче. Заинтригованная, девушка осторожно просунула голову в образовавшуюся щель. Увиденное заставило ее судорожно схватиться за мобильник. Сразу же, не сходя с места набирать номер, она не стала только по одной причине — Василина не могла определиться, куда звонить? В скорую, чтобы срочно прислали бригаду санитаров, или в полицию? А может, на всякий случай, и пожарных вызвать?

— Наверно, все же, в скорую... И меня вылечат... — пролепетала она, ошарашено глядя, как Степана, стоя на коленях методично бухается головой о стену. Собственно, не это поразило Васю, вовсе не это. А то, что вокруг мышастой с пролысинами головы Голубка отчетливо светился золотистый нимб.

Степан

— Белочка... Белочка... — задумчиво прогудел собеседник. — Что это такое, дорогая?

Степан хмыкнул, на секунду зажмурился, собираясь с мыслями, но, поскольку собираться было не с чем, то скоро начал задремывать. Рядом что-то громко зашуршало, и шуршало так долго, что Голубок заинтересовался этим явлением, и вновь решил воспользоваться данными ему органами зрения. Вместо желтых глаз на него смотрели колени. Огромные колени обтянутые нежно-зелеными блестящими лосинами в мелкую крапинку.

Поскольку Степан успел заметить, что находится на очень высокой кровати, типа сексодром, который обычному человеку должен был приходиться по пояс, то нахождение коленей возле нее никакому разумному объяснению не поддавалось. Шумно сглотнув, Голубок поднял далее вышеуказанных коленей. Там, вдали, бугрилось нечто, обтянутое теми же лосинами не хуже коленей, кое ясно давало понять, что владелец изумительных штанов относится к мужскому полу. Жалобно пискнув, Степан попытался, не вставая, поскольку все тело онемело от ужаса, рассмотреть лицо данного экземпляра, но оно, как со страху показалось несчастному, смутно виднелось где-то на уровне второго этажа.

— Не смотрите на меня так, моя дорогая, вы меня смущаете, а вам еще нельзя... — пропели колени.

— Га? — выдавил Степан, стараясь посильнее вытянуть шею, и постепенно соображая, что голова великана находится все же не так высоко. Зеленые колени, как он про себя назвал Стибранта, были ростом метра три, не больше.

— Не понял, — отозвались Колени, и, снова зашуршав, согнулись. Рядом со Степаном осторожно опустился не менее зеленый, чем все остальное, зад.

— "Верните колени!" — мысленно взмолился Голубок.

— Милая, вы себя хорошо чувствуете? — озаботился Стибрант, разглядывая жену. Обычно смуглокожая эльфийка, была необычайно бледна, лишь россыпь красных пятен живописно разбросанных по лицу и побагровевший нос говорили о том, что ей не чужды краски жизни. Всегда тщательно заплетенная толстая коса разлохматилась, из-за чего прекрасная жена напомнила дракону бананши — болотных ведьм, заманивающих путников жалобным мяуканьем, и, утягивая волосами под воду особо жалостливых, стремящихся спасти из болота тонущего котенка. Милые, очаровательные затылочные перышки свалялись, и сейчас напоминали дохлого хворобья, запутавшегося у эльфийки в волосах. Породистый, изящный тонкий носик почему-то распух, и, как уже было сказано — побагровел. Прежними оставались лишь глаза — огромные, фиолетовые с алой искоркой, отороченные громадными зелеными ресницами — Стибрант всегда восхищался ими, мечтая погладить, ощутить их ласковый трепет на кончике пальца, их мягкость, но элементарно боялся оставить супругу без глаза. Фенеритаэлимелия, трепеща, натягивала на свое прекрасное тело розовое покрывало из тончайшего сильфьего шелка, явно пытаясь спрятаться под ним с головой, но сие ей никак не удавалось, поскольку Стибрант сидел на краю покрывала. Что-то смущало дракона в своей супруге — но вот что именно? Не считая, конечно, болезненного и затравленного вида.

Он вглядывался еще некоторое время, и наконец, понял. Аура. Она изменилась. Нет, не так. Ее просто не было видно, словно ни с того ни с сего окуталась неким защитным коконом в виде тумана или плотной дымки.

— Фенеритаэлимелия, я вам задал вопрос, — не выдержал напряженного молчания и сопения со стороны супруги, Стибрант. — Как. Вы. Себя. Чувствуете?

— Выпить есть? — неожиданно отозвалась жена.

— Что?

— Слышь, мужик, ты мне мозги не парь, дай выпить, трубы горят, сил нет, вон, уже глюки поперли! — попытался рявкнуть Степан, и тут же услышал, как вместо этого, из его рта вылетело: — Послушайте, уважаемый, не надо мне греть головную жидкость, прошу вас, дайте мне бокал воды, у меня пожар в вентиляционной системе, видения начались!

— А? — одновременно озадачились оба супруга.

— Что вы сказали? — робко поинтересовался Стибрант.

— Что я сказал... ло? — выдавил Степан. — Та-а-ак... — протянул он, и выдал свой боезапас залпом: —

* * *

!

* * *

!

* * *

*!

* * *

*! — но услышал в своем исполнении нечто иное: — Неназываемая мужская часть тела! Неназываемая женская часть тела! Место для усаживания тела! Орчанка непозволительно свободных нравов!

— Дорогая, да вы что, с ума сошли? — подскочил зеленоштаный, отчего кровать чуть не перевернулась, а Степан подпрыгнул на полметра и с воем приземлился на только что переставший болеть зад. — Разве так приличные благородные эльфийки выражаются? Да еще из Правящего Гнезда! Как можно, перед представителем мужского пола произносить такие слова? Вы хоть помните, кто я такой?

— Да я уже не помню, кто я такой... — жалобно прошептал Степан. — И кто же ты такой, человек-гора?

Как ни странно, встроенный в Голубка внутренний переводчик данные слова воспроизвел в первозданном виде, именно так, как они и были произнесены.

Стибрант изумленно распахнув свои желтые глаза, смотрел на супругу. Медленно до него стало доходить, что та, по всей видимости, в связи с шоком, перенесенным во время родов, потеряла память. Ведь неизвестно, как эльфийки реагируют на подобные потрясения, ежели об яйценесении эльфами нигде не упоминается.

— Вы — моя супруга Фенеритаэлимелия, дочь повелителя эльфийской Империи Сейбореан Филейкепилькеана Третьего. Я — Великий дракон Стибрант Златокрылый Передний Гнездовой Империи драконов, — мягко сказал Великий дракон. — Только что вы сделали мне величайший подарок в истории драконов — снесли яйцо, случившееся впервые за несколько тысяч сонм...

— Мужик, я не понял, ты чо, в натуре дракон? — выпучил свои прекрасные очи Степан. — А я кто? Эльфка? Эльфийка? Кто?! Я — баба? Да ты гонишь? (Уважаемый, я не понял, вы, в самом деле — дракон? А я кто? Эльфийская женщина? Вы слишком быстро летите!) — Да екарный бабай, кто там за меня говорит? — заорал Голубок, слыша несколько иной текст в собственном исполнении. — Отключите этого долбанного суфлера, он мне только мешает! Я типа, яйцо снес? Чо этот психованный несет?

Стибрант тяжело вздохнул, и, уже не слушая, явно бредовое бормотание супруги, направился к дверям.

— Я пришлю служанку, пускай она поможет вам совершить омовение, и накормит. Возможно, если вы будете совершать привычные вам действа, память вернется к вам. а если нет... что ж... На днях собирается совет магов по случаю вашего яйценесения, думаю, они вернут вам доброе здравие.