* * *
9:10 Века Дракона. Тэйрнир Хайевер, замок Кусланд.
Интерлюдия.
Этой ночью замок не спал — леди Элеонора, жена тэйрна Брайса Кусланда, рожала. Роды проходили тяжело, и шли уже восьмой час. Лекари, приглашённые из Денерима, только разводили руками, а квалифицированных магов не выпускали из Круга храмовники, для которых опасность получить разгуливающих на свободе магов не стоила риска для жизни пусть и таких людей, как дети одного из влиятельнейших людей Ферелдена. Так что Элеоноре Кусланд приходилось тяжело, и лишь поддержка мужа давала ей силы, для того чтобы терпеть боль, стиснув зубы, как подобает ферелденской женщине.
Но всё разрешилось, и ближе к рассвету благородная семья Кусланд пополнилась сразу двумя членами — близнецами Кусландами. Мальчика назвали Эйден, а девочку — Элисса. В настоящий момент малыши спали в компании матери и отца. Их первенец, пятилетний Фергюс, несмотря на всю свою решимость стоять всю ночь у двери в комнату родителей, всё же заснул ближе к утру, и был перенесён в место поудобнее.
Не спал лишь глава семейства. Брайс Кусланд сидел за столом в собственном кабинете, размышляя над создавшейся ситуацией. Несмотря на уверения знахарей и прочих коновалов в том, что выживет лишь девочка, мальчик все же родился, и родился гораздо более здоровым, чем девочка. Сначала Брайс подумывал о вмешательстве мага или даже Создателя, но затем откинул эти мысли. Неважно, кто именно и как помог мальчику родиться, важно то, что теперь с этим делать. С одной стороны, младший наследник мог стать отличной подстраховкой на случай смерти основного наследника. С другой стороны, Эйден в будущем вполне мог бы решить, что ему следовало бы занять место старшего брата, сместив того, скажем так, радикальным путем. Такие случаи были не редкостью, причем даже в Ферелдене, что не могло не вызывать опасений. А значит, ребенка следовало бы воспитать соответствующим образом — чтобы из него вырос достойный помощник брату, который, с одной стороны, мог бы подхватить падающее знамя рода, а с другой, не имел бы амбиций, чтобы самому создать это падение. Ситуация не из легких. Впрочем, до того момента, как Эйден вообще будет из себя хоть что-то представлять, еще далеко, а значит, думать об этом, особенно в свете прошедшей ночи, не следует. Брайс Кусланд поднялся со стула и прошел в спальню, где через пять минут заснул мертвым сном. Он ошибся в одном — место его сына занял тот, кого воспитывать было мягко говоря, поздно.
Детство. Часть 1.
9:16:8:1 Века Дракона. Тэйрнир Хайевер, замок Кусланд.
Интерлюдия.
— Милорд, где вы? — звуки несущегося по коридору наставника слышала, наверное, половина замка. Олдос, тридцатилетний мужчина, уже успевший побывать учителем Фергюса, не раз успел проклясть тот день, когда на свет появились близнецы Кусланды. Эти непоседливые дети превратили когда-то спокойной замок в форменный приют для душевнобольных, на раз переворачивая его фамильное гнездо вверх дном. И если Фергюса, также промышлявшего этим, ещё можно было призвать к ответственности, после чего мальчик ходил некоторое время смирным, то эти два, с позволения сказать, ребёнка, с завидным упорством уходили от наказаний, проявляя редкое остроумие. Более того, их было ДВОЕ, а значит, отловить обоих было невозможно, если, конечно, они того сами не захотят. Вот и сейчас, вместо того, чтобы преподавать историю рода, важную, между прочим, вещь, он бегает по замку в поисках своих учеников. И ведь нельзя просто так взять и плюнуть — дети не абы кто всё же. Вот и приходится лазить по замку в поисках близнецов.
Забег длился уже второй час, так что порядком уставший историк, проходя мимо библиотеки, не удержался и решил слегка передохнуть.
— Ой, учитель Олдос, вот вы где! А мы вас повсюду искали, — голос Эйдена Кусланда, сидящего на пару с сестрой за столом и листающего увесистую книгу по истории Ферелдена было последним, что Олдос ожидал услышать.
— Вот же..., — мужчина с трудом удержал матерную брань, увидев прямо таки идиллическую картину — СИДЯЩИЕ СПОКОЙНО близнецы. Желание пойти на кухню и выпить что-нибудь покрепче, для успокоения нервов, разумеется, стало прямо таки нестерпимым. Но долг преподавателя возобладал, и Олдос, тяжело вздохнув, присел за тот же стол, что и близнецы, и начал урок.
* * *
Вот уже шестой год, как я живу в Ферелдене. За это время я успел многое понять и осознать. И, пожалуй, первым, что я понял, была та простая вещь, что детство — далеко не самая лучшая пора в жизни, что бы там не говорили повзрослевшие люди. По крайней мере, младенчество.
Первый год, что я жил, я успел полностью оценить всю прелесть пребывания в теле младенца. То время я до сих пор вспоминаю с содроганием, невольно сравнивая себя с заключенным одиночной камеры. Разница была лишь в том, что тюрьмой было мое собственное тело. Казалось, я не мог ровным счетом ничего — руки и ноги слушались отвратительно, и первое время я даже не мог нормально повернуться на бок, не то, что ползать или ходить. В этом плане повезло моей сестре — Элисса не осознавала той ситуации, в которой оказался я, и для нее это время действительно было самым беззаботным. Фактически, наша жизнь сводилась к буквам Ж.С.С. — Жрать, Спать и, пардоньте, Срать. Больше заняться было нечем.
Не меньшее раздражение вызывало постоянное присутствие взрослых. Да, моя мама, Элеонора Кусланд, брат Фергюс и отец Брайс вносили некоторое разнообразие в мою жизнь, но их постоянное сюсюканье буквально выводило меня из себя. Я искренне не понимал, как можно восторгаться любым моим действием — лично для меня было бы гораздо проще, если бы все мои достижения воспринимали, как должное. Но увы, родители были, на мой взгляд, слишком... заботливыми, что ли. В этом плане Фергюс выгодно от них отличался — чего стоил выструганный лично им деревянный кинжал, выданный мне в качестве игрушки. Кусок дерева, как ни странно, довольно неплохо развивал моторику пальцев, но, проклятье, сестра, увидев новую игрушку, вознамерилась отнять ее и, когда ей это удавалось, совала его в рот, и сначала рассасывала на манер соски, а после того, как начали резаться зубы, стала его грызть, словно собака — кость. Не знаю, нормально ли это, но через некоторое время кинжал превратился в мочало.
Зубы были отдельным пунктом. Еще в моей прошлой жизни я к боли во рту относился весьма, хм, отрицательно. И, говоря откровенно, я никогда бы не пожелал бы даже заклятому врагу пережить то, что довелось пережить мне — режущиеся зубы, особенно для ребенка — удовольствие весьма сомнительное.
Впрочем, я не сидел сложа руки. Сначала я научился ползать, а после этого — ходить. Оказалось, это гораздо проще, чем я предполагал. И когда я уже подумал, что жизнь налаживается, жизнь преподнесла мне очередной сюрприз. Хотя, если подумать, сюрпризом это назвать нельзя.
Имя ему — языковой барьер. Внезапно выяснилось, что для меня выучить новый язык довольно сложно. В определенной степени мне повезло — ферелденский язык имел общие корни с родным, являя собой странную смесь земных языков славянской группы. Польский, русский, чешский, украинский, белорусский — ферелденский диалект, казалось, впитал их все, что слегка помогло мне понимать, что мне говорят. Но понимать и говорить — разные вещи, и первое время язык мне не давался. Меня с сестрой даже считали умственно отсталыми. При чем здесь сестра? Все довольно просто — мы были не просто близнецами, а тем редким видом, что на Земле называли королевскими. По крайней мере, я так считаю — установить такую вещь я мог, само собой, лишь по косвенным признакам, такие как поразительное внешнее сходство, привычка "зеркалить" действия и свой собственный язык, который научно называли криптофазией. То есть мы с сестрой понимали друг друга на уровне жестов и мимики, но вот с пониманием остальных из-за этой же особенности были проблемы. Проще говоря, мне было трудно учить язык, потому что умом я взрослый, а сестре — потому что она меня, самого близкого к ней человека, прекрасно понимала без слов и учиться говорить, видимо, не считала нужным.
Тем не менее, я справился. Во многом этому помогло понимание того, что без языка и, что немаловажно, книг, я не смогу получить доступ к знаниям этого мира, а значит, не смогу понять закономерностей, по которому он живет. А для меня, сына лорда, пусть и младшего, подобное незнание было смерти подобно. К тому же, пока я был, скажем так, не совсем дееспособен, у меня было достаточно времени, чтобы осознать, где я оказался и чем это грозит. Я говорю не о том, что я попал отнюдь не в самую комфортную для человека двадцать первого века эпоху, а о том, что меня ждет, когда срок жизни этого тела истечет. Вряд ли бог, встреченный мне в черном городе, позволит мне просто так разгуливать в его обители — я и так наверняка серьезно нарушил его планы, получив физическую оболочку. А значит, после смерти меня ждет весьма жаркий прием. И с этим надо что-то делать — жить мне хотелось долго и даже счастливо, и я не планировал заканчивать свое существование в глотке демона, которого местные по недоразумению считают богом. А значит, надо было придумать план, как уничтожить этого, с позволения сказать, Создателя, или, по крайней мере, сделать так, чтобы успешно уйти от его скользких объятий, ничего хорошего мне не сулящих.
Бухающие шаги бегущего наставника, приближающегося в библиотеке, возвестили, что Олдос, наконец, решил проверить храм знаний на наличие двух близнецов, то есть меня с Элиссой. Или, что более вероятно, махнул рукой на поиски. Да, за это время я успел привить ему убеждение, что если мы не найдемся в положенное время на занятиях, то нас стоит искать где угодно, но не здесь. Конечно, подобная шутка попахивает садизмом, но ничего поделать я с собой не мог — здешняя жизнь на редкость бедна на развлечения. Заговорчески подмигнув сестре, я сделал вид, что напряженно читаю, и принялся ждать.
— Ой, учитель Олдос, вот вы где! А мы вас повсюду искали, — смотреть на ошарашенное лицо мастера и сохранить удивленное выражение лица было задачей не из легких, но, смею надеяться, у меня получилось. Элиссу, конечно, подобной пантомимой обмануть было нереально, но Олдос знал меня не так хорошо, и закономерно купился.
На языке наставника явно вертелось что-то нелестное в наш адрес, но, как и ожидалось, в лицо он это не высказал — за такое учителя могли и выпороть. Обреченно вздохнув, Олдос сел перед нами и начал урок:
— Итак, благородные господа, в прошлый раз мы закончили на описании жизни первых племен алламари, поселившихся на территории Ферелдена и образовавших первое государство... — никогда я не переставал поражаться выдержке наставника. Из таких людей не то, что гвозди — мечи ковать надо.
* * *
— Итак, что вы скажете на этот раз? — тон отца не предвещал ничего хорошего. Я сразу напрягся — похоже, в этот раз мои шутки зашли слишком далеко, и Олдос все-таки нажаловался батюшке.
Разговор происходил на традиционном семейном обеде, а потому за столом сидели все. Во главе небольшого стола, разумеется, был Брайс Кусланд — лорд Хайевера и один из самых влиятельных людей Ферелдена. Надо сказать, что в те времена отца я слегка побаивался — батюшка, ветеран относительно недавно отгремевшей войны за независимость, был человеком жестким и, чего уж таить, скорым на расправу, а потому злить его я не пожелал бы никому. Хотя некоторые утверждают, что сейчас его характер стал более спокойным. Если это правда, то я до сих пор не берусь гадать, каким он был в те времена, когда громил орлессианцев и штурмовал Денерим.
По правую сторону от отца, как и положено, сидела мама — Элеонора Кусланд, урожденная МакЭнриг. Внешность спокойной хозяйки замка могла обмануть того, кто не знал всей ее биографии. Мы с сестрой знали. Будучи второй дочерью банна Штормового берега, Элеонора также отметилась в войне с Орлеем, причем отметилась так, что "Морскую Волчицу", как ее прозвали в Империи Масок, боялись до сих пор. На войне порой доходило до того, что корабли орлейцев ложились на обратный курс, едва разглядев мамин "Мистраль", а это, поверьте мне, показатель — в моем мире так, наверное, боялись Моргана или Дрейка. Рассказы о прошлом матери, в основном подслушанные у прислуги замка, в свое время так впечатлили Элиссу, что она хвостом ходила за Элеонорой, упрашивая научить ее хоть чему-то из ее навыков. Стоит заметить, что мама отказывать не стала, и вскоре сестру чаще всего можно было найти на замковом стрельбище, где она с завидным упорством всаживала в мишени одну стрелу за другой.
Кроме родителей, на обеде также присутствовал наш старший брат, Фергюс. Внешностью брат пошел в отца, обладая буквально портретным сходством, чего нельзя было сказать о его характере. Брат был компанейским балагуром, обладавшим поразительной харизмой и умением убеждать людей. Сколько в этом было природного таланта, а сколько — воспитания, мне неизвестно, но тот факт, что Фергюс как нельзя лучше подходит на роль лорда, не оспаривал никто.
Здесь следует немного отвлечься и сказать, чем же все эти шесть лет занимали нас с сестрой. На земле рождение близнецов вроде нас в средние века порождало просто море возможностей, ведь мальчика можно было подготовить как наследника или помощника наследника, если таковой уже имеется, а девочку можно было бы выгодно отдать замуж, заключив союз с нужными людьми через династический брак. Тедас в этом плане не сильно отличался от земного Средневековья — разница была в том, что в моем родном мире девушку вряд ли бы стали учить военному делу. Но здесь женщины вполне могли сражаться наравне с мужчинами, если захотят. Почему так произошло, мне неизвестно, да и не задавался я этим вопросом — мои интересы тогда лежали совершенно в другой области. Но, по большому счету, этот нюанс ничего не менял — большинство девушек в этом мире в конечном итоге выходили замуж по расчету, разумеется, не своему, и исключения из этого правила были крайне редки. Так что судьба Элиссы вряд ли бы сильно отличалась от "общепринятой" — лет через десять-двенадцать выйти замуж за сына какого-нибудь эрла, например, Хоу, что был нашим соседом, и, в конечном итоге, увеличить влияние Брайса на политической арене Ферелдена. И о том, что этого, скорее всего, не произойдет, знал лишь я.
Со мной ситуация была иной — из меня растили именно правую руку Фергюса, то есть того, кто сможет заменить брата во время его отсутствия в землях Хайевера. Причем делали это так, чтобы у меня не возникало мысли о том, чтобы самому занять место наследника путем дискредитации брата или его убийства. Логичный, в общем, ход, будь я обычным ребенком, но здесь отец просчитался — в теле шестилетнего ребенка сидел далеко не детский разум. Против Фергюса я ничего не имел — в конце концов, быть властителем тейрнира, пусть и такого крупного и богатого, как Хайевер, меня не прельщало. Да и не состыковывалось это с тем планом, что я для себя наметил. Впрочем, быть помощником старшего брата или, как здесь говорят, "запасным конем", меня тоже не радовало — прозябание на таком месте еще сильнее отдаляло меня от цели. К тому же, мне нужно было создавать свое собственное имя, а это далеко не так просто, как кажется. И причина кроется в средневековом менталитете.
