Тот самый разговор

Чем больше она говорила, тем тише становился ее голос. Сила и гнев испарялись из него, как морская вода на солнце, оставляя лишь тонкий налет горькой соли.

— Но в конечном итоге... наверное, это просто судьба.

Блейк почти задохнулась от того, каким... сокрушенным звучал ее голос. Она говорила, как человек, который проиграл самую важную битву в своей жизни и потерял всякую надежду на реванш.

Это... это просто не была Янг. Янг не сдавалась. Янг не ломалась. Янг поднималась всегда, после любого удара и каждый раз — лишь сильнее, чем была раньше.

— Это нормально, — тихий сломанный голос чуть окреп. — Я могу сделать это. Я Янг Сяо Лонг, мать вашу, мне не нужна ничья гребанная помощь.

Блейк больше не могла это терпеть. Даже зная, что это плохая идея, она бросилась вперед и схватив Янг за руку, выдохнула:

— Это не правда, Янг. Это не нормально. Это не правильно. Я обещаю...

Взрыв золотой ауры, так похожий на языки пламени, заставил ее отшатнуться; если бы не собственная аура, Блейк не досчиталась бы бровей.

— Они тоже обещали!

Она вскочила на ноги, нависнув над фавном, сияющая от кончиков волос до багровых глаз, пышущая жаром открытого горна и безумной силой стихийного бедствия. Блейк впервые оказалась на противоположном конце разгневанной Янг и сейчас как никогда сочувствовала всем, кому не повезло испытать это на себе раньше.

— Рейвен обещала любить отца и меня, пока смерть не разлучит нас! Саммер обещала вернуться! Отец обещал заботится о нас! И ты тоже обещала!

Блейк заметила, что руки подруги дрожат: и короткая культя правой, и сжатая в кулак ладонь левой. Мелко, дробно, словно их хозяйка едва удерживала себя от удара.

— Знаешь, как я нашла тебя тогда?! Наши Свитки связаны, да, но связь лагала — все звонили всем, и половина не могла дозвониться, так что я знала лишь район. Я бегала туда-сюда, отрывая башку каждому Гримм, которого видела, а потом услышала голос. Твой голос, Блейк. Ты кричала "Я больше никогда не убегу!" и была такой искренней, такой разгневанной... И что в итоге?! Что ты сделала с этим обещанием той же ночью?! Ты выбросила его на помойку.

Янг закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, загоняя вспыхнувшую ауру обратно, оставшись стоять в крохотном пятнышке обугленной травы. Ее руки все еще едва заметно дрожали, когда она открыла глаза — все еще алые — и сунула Блейк культю под нос.

— Знаешь, что ты должна сделать, чтобы исправить это? Ты должна быть рядом со мной, когда я очнусь и узнаю, что моей руки больше нет. Что моя сестра в коме, а Вайс силой забрали в Атлас. Что мой новый дом разрушен, а мои друзья погибли. Ты должна быть рядом со мной, когда я пытаюсь заставить себя встать с кровати и раз за разом накрываюсь одеялом, оставляю несъеденным ужин и засыпаю, глядя в потолок и вспоминая ту ночь. Я должна плакать у тебя на плече, когда просыпаюсь от кошмаров. Ты должна стать моей причиной, чтобы вновь начать жить. Ты, а не гребанное "Я Янг Сяо Лонг, мать вашу, и ничто не может сломать меня". Вот, что ты должна сделать, чтобы вернуть все, как было.

— Я не могу сделать этого, Янг, — прошептала Блейк. — Это невозможно.

— Вот именно. Ты не можешь. Я честно, совершенно искренне, не знаю, что ты должна сделать теперь, чтобы вернуть хотя бы тень той дружбы и доверия, которые были между нами раньше. Зато я знаю, что тебе в этом не поможет: слова. Никакие слова, никакие обещания — я больше не верю им. Я знаю, что каждый раз, в бою или обычной жизни, часть меня всегда будет задаваться вопросом: "А прикроет ли она мне спину?". Часть меня всегда будет ждать, что ты бросишь меня снова, едва все станет сложно для тебя. Может быть, Адам и отрубил мне руку, но именно ты чуть не сломала меня, Блейк.

Блейк открыла рот, чтобы что-то ответить, сама не зная что... и медленно закрыла его, под недобрым ожидающим взглядом (бывшей?) подруги.

— Ты права, — наконец, сказала она совсем не то, что намеревалась изначально.

Мгновение они смотрели друг другу в глаза и Блейк постаралась взглядом сказать ей все, что не могла выразить пустыми словами: свою решимость и сожаление, преданность и любовь.

Когда Янг быстро шагнула ближе, Блейк вздрогнула, опасаясь худшего, но не отвела взгляд и не закрыла глаза, как того требовали глупые инстинкты. Янг, не прикоснувшись к ней и пальцем, подняла с лавочки руку и привычным, сотни и тысячи раз отработанным движением, вставила в пазы, с щелчком провернула и включила питание. Когда они вновь встретились взглядом, глаза блондинки вновь были нежно сиреневыми, без следа прежнего гнева — скорее бесконечно уставшими и тусклыми.

Когда Янг отвернулась и зашагала обратно к дому, Блейк бросила ей в спину то, что так и не решилась сказать в лицо:

— Слова не помогут. Но у меня все еще есть дела.

Янг замерла на секунду.

— Мы увидим, — наконец, сказала она и, поднырнув под низко склонившимися ветвями, скрылась в глаз.

Блейк не знала, сколько просидела одна, под опаленной яблоней, на обугленной лавочке, перебирая все, что только что произошло, снова и снова. Это было больно, по-настоящему мучительно, и страшнее всего был не гнев Янг, но ее боль, ее признание в том, что быть брошенной это, наверно, ее судьба. Но Блейк все равно вспоминала, выжигая в памяти каждый миг. Все это было ее ошибкой, в конце концов, от начала и до конца — она заслужила каждый мучительный удар сердца, каждый судорожный рывок в животе и горькие слезы, текущие по щекам, настолько жгучие, что казалось — они оставляют ожоги.

— Мне стоило убить тебя, Адам, пока был шанс, — прошептала она. — Убить во сне, пока это было так просто, и ты доверял мне спину.

— Блейк?..

Вздрогнув, фавн торопливо вытерла слезы рукавом и пару секунд посомневавшись, стоит ли отвечать, неохотно выдавила:

— Я здесь.

— Слава богам, — облегченно выдохнула Вайс.

В отличие от Янг ранее, она не стала нагибаться, чтобы пройти под ветвями, вместо этого протанцевав между ними, лишь пару раз задев темно-синим платьем.

— Руби с Янг, — объяснила она. Вытащив откуда-то белый гербовой платочек, бросила его на лавочку и осторожно присела, чтобы не испачкать платье. — Это пошло плохо, не так ли?

— Я все еще жива, — с напускной храбростью улыбнулась Блейк. Точнее, попробовала — попытка улыбнуться лишь свела скулы своей отвратительной фальшью. — И даже все кости целы!

Даже не глядя на... больше-не-наследницу, Блейк ощутила ее укоризненный взгляд.

— Ладно, хорошо, — вздохнула она. — Это было именно так плохо, как я боялась.

Какое-то время они сидели в тишине.

— Ты действительно причинила ей боль, Блейк. Так, как никогда не смогла бы, например, я.

— Я знаю.

— Потребуется время.

— Я знаю.

— И усили...

— Я знаю! — огрызнулась Блейк и краем глаза заметила, как вздрогнула Вайс от искренней злобы в голосе.

Она до боли закусила губу, заставив себя остановиться.

— Прости, — повинилась она. — Ты этого не заслужила. Просто... Боги, кажется, я действительно никогда не понимала, сколько именно боли я причинила. Я никогда не видела ее такой...

— Уязвимой? — тихо подсказала Вайс.

— Раздавленной.

Вайс вздохнула. Чуть приподнявшись, она аккуратно подвинула платочек поближе, заставив фавна улыбнуться по-настоящему — даже сейчас породистая Шни не могла преодолеть свои чистоплюйские замашки — и приобняла Блейк за плечо.

— Когда вы ушли, мы с Руби остались одни, — сказала Вайс. — Ребята не трогали нас и... хорошо, вы двое — единственное, о чем мы могли думать. Знаешь, почему ушла Руби тогда? Она ведь ее сестра...

— Почему?

— Она никогда не думала, что Янг действительно нужна ее помощь. Была уверена, что та справится сама. Абсолютно со всем. Именно так: весь мир погибнет, если Руби Роуз его не спасет. Весь мир, но не Янг.

— Потому что ничто, мать вашу, не может сломать Янг Сяо Лонг, — нежно улыбнулась Блейк, получив в ответ тихий смешок.

— Никто из нас не понимал этого. У меня ведь тоже и мысли не мелькнуло, что Янг не справится.

— И она ведь справилась, да?

— Конечно. Она же Янг Сяо Лонг, мать вашу.

Блейк удивленно посмотрела на подругу. Ухмыльнувшись, та подмигнула ей и, как киношная заговорщица, прижала палец к губам:

— Никому не говори, что я это сказала.

— Мне никто не поверит, — хихикнула Блейк и, наконец, расслабилась, прижалась к хрупкому телу, ткнулась носом в шею. — Что мне делать, Вайс?

— Быть рядом. Ты ведь знаешь, если бы она действительно не хотела видеть тебя, то так бы и сказала. Янг тоже хочет вернуть тебя, получить всю команду обратно. Я не знаю, сколько времени это займет, месяцы или годы, но ты сделаешь это, если всегда будешь рядом на ее стороне и никогда больше не оставишь в беде.

— Именно это я и планирую. Никогда больше не убегать. Я обещала себе.

— Вот и здорово. А теперь, пожалуйста, прекрати пачкать мое платье, вытри сопли и пойдем спать.

Это просто было слишком. Блейк расхохоталась. В попытке приглушить смех — прижалась к Вайс ближе, вжала лицо в тонкую шею, не обращая внимания на слабые протесты и попытки освободиться и сбежать.

— Мы плохо на тебя влияем, — выдавила она сквозь слезы — новые слезы, совершено другие, чистые и освобождающие.

— Вы — лучшее, что происходило в моей жизни, — проворчала наследница все тем же угрюмым тоном, которым всегда пыталась замаскировать нежность. — Я думаю, что это удручающе характеризует мою жизнь.

— А вы — в моей, — легко призналась Блейк.

Это всегда легко — говорить такую правду.

Мстительно вытерев слезы о Вайс, и породив этим новую волну аристократически-пристойных проклятий, Блейк встала на ноги и, протянув руку, вздернула девушку на ноги.

— Пойдем спать, — сказала она. — И тебе надо постирать платье, Вайс — ты вся извазюкалась где-то. А еще аристократка...

— Ты... — задохнулась уже-не-наследница.

Прежде, чем та додумалась схватится за рапиру, Блейк показала язык, ударила себя по коленке и растворилась в воздухе, задействовав Проявление.

— Я найду тебя, Блейк Белладонна! — донеслось ей вслед. — Ты неблагодарная маленькая...