Одиннадцать человек из двадцати трёх — мертвы, под их никами — полная тишина. Ещё пятеро — психически нестабильны, их речевые паттерны размыты и хаотичны. Из оставшихся семерых четверо пребывают очень далеко от Москвы, доносится лишь слабое эхо (двое, кажется, вообще за границей — там чувствуется чужая языковая среда).

И, наконец, последние трое.

Сам Павел, он же Journeyman.

Некий Tyrion. Судя по ощущениям, это как раз и есть Николай. Догадка подтверждается, он — из их тогдашней компании. Вопрос, почему он сам не пытается использовать ключ, оставим пока за скобками.

Sarah_Connor. Вот с ней — неожиданнее всего. Угадывается то ли лёгкое сходство, то ли ещё какая-то связь с пижонистым Николаем. Может, она и есть его смывшаяся невеста? И пусть в болтовне на форуме они ни разу не признавались, что знакомы в реале, это ещё ничего не значит. Тем и хороша анонимность.

Ладно, и что теперь?

Присмотреться к этой Саре получше, чтобы понять, где конкретно она живёт? Грубо говоря — запеленговать? Теоретически — стоило бы попробовать, но... Павел раньше никогда такого не делал, так что придётся возиться долго, действуя почти наугад, и эти эксперименты выжмут из него последние соки. Так можно и кони двинуть. Да и нет никакой гарантии, что она — действительно мать девчонки.

Значит, нужно сосредоточиться на единственной стопроцентной зацепке, то есть на распечатке, которую дал Николаю мент. Там содержится точный адрес. Задача — прочесть его, использовав ключ.

Павел взял бумажку — и скривился, представив, какими ощущениями будет сопровождаться попытка.

Руки дрожали.

Подумал — надо устроить перерыв на пару минут, отвлечься.

Включил телевизор.

На экране возник космодром Восточный — стартовый стол в предрассветных сумерках, силуэт ракеты-носителя, лепестки решётчатых ферм. Чей-то напряжённо-спокойный голос завершил обратный отсчёт. Ослепительно полыхнуло. Ракета, распушив сияющий хвост, пропорола мутное небо. Репортёрша затараторила:

— "Ангара" вывела на орбиту спутник дистанционного зондирования Земли. Больше запусков в этом году не будет. Источники в отрасли утверждают, что национальная космическая программа планомерно сворачивается. Аналогичным образом дело обстоит за границей, включая США, Китай и Евросоюз.

Хмурый тип в куртке с логотипом Роскосмоса, появившись в кадре, сказал:

— Мы сожалеем, что пришлось отказаться от подготовки пилотируемой экспедиции к Марсу. Но надо оценивать обстановку реально. Такая миссия невозможна, если не применять искусственный интеллект...

— Но ведь Гагарин, — встряла репортёрша, — летал как-то без него? И американцы на Луну — тоже?

— Не следует передёргивать, — огрызнулся тип раздражённо. — В те времена решались совсем другие задачи. Количество факторов, которые необходимо учитывать, возросло с тех пор на порядок. Без ИИ ничего не выйдет, но мораторий на его разработку действует — и должен соблюдаться неукоснительно, если нам важна наша безопасность.

Договорив, тип исчез из кадра. Репортёрша продолжила без него:

— На этой неделе, к слову, исполняется ровно двенадцать лет со дня принятия моратория. Он стал ответом на пандемию, которая в течение суток охватила тогда практически всю планету. Индивидуальные чипы дополненной реальности выходили их строя, вызывая приступы острой боли. По городам прокатились массовые волнения...

Архивная съёмка — костры на улицах, грязный снег, сполохи полицейских мигалок. Вопли толпы, пронзительный вой сирен. Люди швыряют нейростержни в огонь.

Павел выключил телевизор.

Он и так всё отлично помнил.

И разгромленные компьютерные салоны. И посты Росгвардии на проспектах. И упорные слухи, что сбои в чипах — не просто глюк, а полуосознанный проблеск чего-то чуждого, зародившегося спонтанно в Сети. И скупое, но синхронное подтверждение этих слухов на брифингах для прессы в Москве, Пекине и Вашингтоне.

И первые недели без интернета.

И глобальное экономическое цунами...

Сам Павел не очень верил в сюжеты а-ля "Скайнет, ополчившийся на прогрессивное человечество". И крайне растерялся, когда отрубили Сеть. Но вот о чём он совершенно не горевал, так это о стержнях-чипах. Потому что однажды лично удостоверился, до какой хрени могут додуматься некоторые умники, получившие прямой доступ в чужие головы.

Хотя бы в двадцать три головы.

Сайт, запечатлённый на пресловутом скриншоте, не имел, разумеется, ни малейшего отношения к пандемии. Но его — как и всю интернет-реальность — тоже смыло Большим Откатом. За компанию, так сказать. В этом смысле человечеству повезло...

Да, благодаря тогдашней всеобщей панике о двадцати трёх никто не узнал. И Павел думал, что в их истории поставлена точка.

Как выяснилось, ошибся.

Да ещё и ввязался теперь в нелепые детективные поиски...

Он снова сел за компьютер и уставился на ключ в центре. А когда почувствовал, что готов к следующему шагу, перевёл взгляд на бумажку с адресом.

Смысл написанного по-прежнему ускользал, головокружение усиливалось, но Павел продолжал цепляться за строчки. И примерно через минуту был вознаграждён за упрямство. Что-то сдвинулось, переключилось в сознании — и сквозь ровный печатный шрифт проступила густая, илисто-мутная вязь подтекста. А ещё ниже угадывалась глубинная синтаксическая структура, угловатая и громадная, как остов затонувшего корабля.

И был ещё свет, словно в трюме плутал водолаз с прожектором; лучи прорывались сквозь скелет корабля наружу и порождали зыбкие тени, которые, поднимаясь к поверхности, уплотнялись в речевые конструкции...

Павел вынырнул, судорожно глотая пыльный квартирный воздух. Отшатнулся от ноутбука, едва не сверзившись на пол; перед глазами плыли радужные круги. До холодильника он добрался почти на ощупь, схватил початую поллитровку. И лишь когда водка ожгла пищевод, способность соображать вернулась.

Теперь он знал адрес.

Противоположный конец города, на окраине. Впрочем, спасибо хоть не дальнее Подмосковье...

Надо сообщить Николаю.

Павел сгрёб со стола штуковину для связи — и замер, таращась на неё очумело.

Потому что забыл, как она правильно называется.

И как называется хватательное движение, которое он только что совершил.

Кто? Он.

Что сделал? Ух, блин...

Это ведь совсем просто, элементарно, двухгодовалый ребёнок справится...

Павел зажмурился и нарочито медленно, сдерживая себя, досчитал от одного до пятидесяти. Снова открыл глаза. Посмотрел на зажатый в руке предмет.

Вот, уже лучше.

Это называется "телефон".

И он его взял.

Он — подлежащее, взял — сказуемое, телефон — дополнение...

Насквозь привычный, скучно-знакомый синтаксис.

Главное — не поддаваться панике. Он знает причину языкового сбоя и способен её нейтрализовать. И вообще, умение красиво складывать слова в предложения — это его профессия...

Он надел куртку, вышел из квартиры и вызвал лифт.

План меняется.

Прежде чем звонить Николаю, надо самому увидеть его дочку, Арину. Чтобы проверить кое-какие догадки насчёт неё и ключа.

В вагоне метро он сел в дальний угол, вскрыл упаковку мятной жвачки и, размеренно двигая челюстями, уставился в темноту за окном. Подумал — может, оно и к лучшему, что сегодня случилась такая встряска. Неизвестно, чем всё закончится, но что ему терять-то? Сокровищ не накопил. В активе — разве что рукопись незаконченного романа да штамп о разводе в паспорте...

— Уважаемые пассажиры! Пожалуйста, минутку внимания!

Мужичок интеллигентного вида нерешительно топтался в проходе. Очки в роговой оправе, бородка, вязаная серая шапка — раньше таких называли хипстерами. И работали они программистами, контент-аналитиками (что бы это ни значило) или, на худой конец, сисадминами.

— Годовщина пандемии — повод задуматься, — сказал мужичок. — Почему мы остановились в развитии? Почему деградируем с каждым годом? Почему безопасность служит предлогом, чтобы ограничивать наше право на свободное распространение информации? Если эти вопросы для вас важны — не оставайтесь в стороне! Не молчите!

Он принялся раздавать листовки, отпечатанные на чёрно-белом принтере. Пассажиры, по большей части, отворачивались без всякого интереса, но некоторые брали и вчитывались. Павел тоже полюбопытствовал. На рисунке двое подростков, парень и девушка, угрюмо смотрели из-за корявой изгороди. Подпись гласила: "Уют в загоне невежества". Дальше говорилось что-то о борьбе за возвращение интернета и о предстоящей манифестации, но Павел не стал дочитывать. Скомкал листок и сунул в карман.

Арина с матерью жила в неказистом панельном доме. Лифт, недовольно лязгая, вскарабкался на десятый этаж. Павел позвонил в дверь.

Ему открыла миловидная женщина чуть за сорок. На ней были джинсы и простенькая домашняя маечка. Павел, припомнив давний форумный ник хозяйки, с трудом удержался, чтобы не спросить терминаторским голосом: "Сара Коннор?" Сказал лишь:

— Добрый день.

— Здравствуйте, — кивнула она. — Проходите. Дочка почувствовала, что вы к нам заглянете.

— Ко мне обратился Николай...

— Я знаю, не беспокойтесь. Чай будете?

— Спасибо, не откажусь.

— Меня зовут Света.

— Павел. Рад знакомству в реале, хоть оно и запоздало лет на двенадцать

— Ну, лучше поздно, чем никогда.

Он уселся за стол на кухне. Она поставила чайник, достала чашки и сообщила:

— Арина тоже скоро придёт, у неё в школе кружок сейчас. Подождёте?

— Конечно. Света, простите за дурацкий вопрос, но почему вы выбрали такой псевдоним для форума? Я вот смотрю на вас — и охотницу на киборгов совершенно не представляю.

Она рассмеялась:

— Вот потому и выбрала. Решила хоть в интернете побыть крутой героиней. А вы? Почему именно Journeyman?

— Сериал такой был, в нулевых ещё. Про журналиста, который путешествовал в прошлое. Не в каменный век, а так, по мелочи, на несколько лет.

— А, поняла. Вы в прессе работаете?

— Редактор. Но и у вас, насколько могу судить, тоже что-то с текстами связано?

— Будете смеяться — книжки пишу. Детские, правда.

— Ого, ничего себе. И как, хорошо расходятся?

— Да, вполне. Ну, сами же понимаете, бумажные тиражи скакнули, когда интернет закончился. Так что я даже выиграла.

— Да я-то тоже не жалуюсь в этом смысле. После Отката старпёры вроде меня опять вдруг стали востребованы. Те, которые знают, как работать без Гугла. Вакансий много, платят прилично...

Дождавшись, пока она нальёт ему чаю, Павел снова заговорил:

— Света, раз уж вы знаете, почему я пришёл... Можно ещё вопрос, совсем уже некорректный?

— Про Николая и наши с ним отношения? Ладно, чего уж там, дело прошлое... Он тогда, до Отката, был пресс-секретарём в нефтяной компании. Звал меня замуж. Потом случилась эта история со схемой-ключом... Когда изменения проявились, мы оба начали психовать, орали друг на друга, как ненормальные... Я почти не соображала... Собрала сумку и рванула в Москву, к сестре двоюродной... И только тут узнала, что я беременная... Но не вернулась и Николаю не позвонила — мне даже думать о нём было противно... Да ещё как раз пошла пандемия, на улицах — жуть полнейшая, поезда не ходят, ну и так далее...

Она махнула рукой. Какое-то время они молчали, потом хозяйка сказала:

— Павел, вот вы в науках больше меня должны понимать... Я-то всего лишь пединститут закончила... Этот ключ на сайте — он вообще что такое?

— Я тоже не спец, научно объяснить не сумею. Пробовал разобраться, но... Короче, есть такая лингвистическая теория — порождающая грамматика. В прошлом веке возникла, автор — Хомский, американец. Наш ключ напоминает графические модели, которыми она оперировала. Синтаксическое формирование речи...

— А идея-то в чём?

— В том, что существует врождённый языковой компонент. То есть ребёнку, когда он учится говорить, надо только слова запомнить, лексику, а грамматика — уже и так есть, прямо с рождения.

— Погодите, но языков же много! И грамматика у них разная. Ребёнок учит родной язык — и грамматику вместе с ним. Разве нет?

— На поверхностном уровне — да, совершенно верно. Но есть ещё и глубинный, общий для всех человеческих языков. Биологически предустановленный, если так можно выразиться... Блин, хорошо, что лингвисты меня не слышат, а то заклевали бы за кривые формулировки...

Света нахмурилась, обдумывая его объяснения. Встала, прошлась по кухне туда-сюда, уселась обратно:

— Ладно, допустим, есть врождённая грамматика. Ну и что?

— Вот от этой идеи разработчики ключа и отталкивались, насколько я могу догадаться. Рассуждали, к примеру, так. Язык — одна из опор, на которых держится разум. Значит, если подправить предустановленные языковые настройки, то и разум тоже изменится. Понимаете? Изменится на глубинном, базовом уровне! Получится не просто новая личность, а новый человеческий вид! Если подопытные не свихнутся, конечно...

Он говорил, а хозяйка, сидя напротив, слушала. В кухню сочился уличный полусвет. Ветер за окном стих, тучи висели над крышами неподвижно, как на архивном фото. Куцый осенний день подходил к концу, хотя на часах было всего четыре с минутами.

— Ну и вот, — сказал Павел. — Не знаю, почему для эксперимента выбрали наш безобидный сайтик. Может, решили — ага, тут народ фантастику обсуждает, фильмы и книжки, вот и пусть испробует на собственной шкуре что-нибудь фантастическое. А может, просто случайность, взяли первую попавшуюся страницу в Сети. Выложили ключ, способный перекодировать грамматические константы у человека...

— Но как он всё-таки действует, этот ключ? По какому принципу? Буковки какие-то, линии — и вдруг такой результат...

— Понятия не имею. Может, что-то вроде гипноза... Нет, даже гадать не буду. Главное — ключ работает, мы в этом убедились. Хорошо ещё, что на сайте его сунули в раздел, куда могли заглянуть лишь те, кто был в тот день залогинен через чип-стержень, всего-то двадцать три посетителя... Я даже зачем-то сделал скриншот... А через несколько дней у нас, увидевших ключ, начала ехать крыша...

— Да, — бесцветно подтвердила хозяйка.

— И у большинства съехала-таки окончательно. Я сегодня проверил — шестнадцать человек либо уже мертвы, либо не в себе. Только семерым повезло, нам с вами — в том числе...

— Почему именно нам? Как вы думаете?

— Мы что-то сочиняли, писали систематически — кто по работе, кто для души. Я — статьи, вы — рассказы для детишек, Николай — пресс-релизы и тому подобную хрень. Генерировали связные тексты. Видимо, это влияет на восприятие... Структурирует его по-особому, укрепляет, даёт защиту. Вот мы и остались в своём уме...

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓