Сейчас появилась небольшая передышка. Срочные дела кое-как разгреб. Можно и отдохнуть немного. А затем снова в колесо! Надо и переобучением войска вплотную заняться, и численность хотя бы до шести тысяч довести, и решить, в конце концов, вопрос с Источником, и начать уже подвижки в сторону огнестрельного оружия.

Магия это, конечно, хорошо, но если у тебя под боком нет толпы учеников, опираться только на нее в большой войне — большая глупость, попахивающая клиническим идиотизмом. Да и вообще, как я уже успел убедиться, цивилизация, основанная на магии, это уродливый монстр Франкенштейна, который не вырастет ни во что путное. В лучшем случае остановится в развитии, а в худшем... Честно говоря, не хочется об этом даже думать.

На протяжении трех веков я строил именно такое общество. Я надеялся — магия заменит людям высокие технологии и получится что-то похожее на мой родной мир, только без тысячелетий крови, ошибок и блуждания в темноте на ощупь. Это была моя самая страшная ошибка.

Когда прогресс и благополучие всего общества жестко зависят от небольшой группки людей, принадлежность к которой определяется лишь по факту наличия определенных качеств от рождения, это не может не привести к жесткой стратификации общества на "низших" и "высших". Это и привело. И самое поганое, что заметил я, к чему все идет, слишком поздно, когда процесс уже стал необратимым. Да и не учел я, что отголоски зарождающегося в те годы феодализма никуда не денутся.

В общем, среди молодежи стали гулять весьма подрывные идеи. Какой-то единой идеологической платформы у них не было, только очень разрозненные и очень общие положения. Кратко их можно свести к формуле: "Социальный Нацизм". То есть, все лишенные дара в представлении этих дятлов были низшими существами, цель жизни которых служить магам.

Несколько молодых магов, только что закончивших обучение, устроили самую настоящую лабораторию доктора Менгеле. Они похищали живых людей и ставили на них совершенно бесчеловечные опыты и истязали их души. Слишком большая наглость и неосторожность погубила их, эта лавочка не просуществовала и пары месяцев.

Перед тем, как скормить души этих горе экспериментаторов своим ручным астральным тварям, я подверг их жестокому ментальному допросу. Вот после этого и выяснилось, что происходит в умах значительной части магов. Пришлось мне снова влезать в порядком подзапущенные дела.

Выяснилось страшное — идеей превосходства в той или иной форме так или иначе заражены практически все маги. Исключением был лишь я и мои первые ученики, те, с кем я занимался лично.

У основной массы подобные мысли имели максимально мягкую и лояльную форму: "Мы, маги — пастухи, а прочие — стадо, о котором мы должны заботиться и направлять". В том, что это переросло в другую формулу: "Мы — господа, а прочие — рабы, с которыми можно сотворить все, что угодно", нет ничего удивительного. Ведь в основе их обоих лежит одно и то же положение — разделение на "низших" и "высших".

В тот момент я понял, что своими же руками породил общество, которое на моих глазах превращается в жестокую, рабовладельческую магократию. Да, с поразительной культурой, невиданными доселе произведениями искусства, музыкой. А также технологиями, сделавшими жизнь простых людей много проще и комфортнее.

Я бы даже смирился и отошел в сторону, если бы у этого общества были хоть какие-то перспективы к прогрессу. Все шло к тому, что все это либо застынет, либо начнет деградировать.

По-хорошему, созданную мной цивилизацию нужно было разрушить, чтобы вернуть прогресс человечества на ту тропу, с которой я его спихнул. Но у меня просто рука не поднялась совершить что-то подобное. Ведь это означало, что все рухнет, люди вновь вернутся во времена раннего средневековья. И сопровождаться крах будет просто чудовищными жертвами.

Во многом из-за бессилия я и решил уснуть. Конечно, с моей стороны было бы безответственным оставить все, как есть, и кое-какие шаги все же были предприняты. Однако весь накопленный груз проблем я малодушно спихнул на учеников.

Наступать на те же грабли и вести людей в подобный цивилизационный тупик я не собираюсь. Пусть магия служит подспорьем и незаменимым помощником небольшой группке избранных, но во главу угла мы поставим старые добрые технологии и науку.

Хм, что-то я слишком уж ушел в себя. В моих объятиях потрясающая в своей красоте девушка, а я совсем не о том думаю. К черту! На мгновение отрываюсь от сладких губ сестренки. Лишь для того, чтобы заглянуть ей в глаза. Непонимающий и затянутый пеленой возбуждения взгляд стал мне ответом, передав все лучше любых слов.

— Что... брат... что ты... делаешь?! Ай! — удивленно пискнула Дейенерис, когда я отодвинул лиф платья и захватил губами уже затвердевший сосок. Вторая грудь тоже не осталась без внимания, будучи в плену мозолистой ладони, в которую не слишком умещалась.

— Грязно домогаюсь тебя, сестренка. Что же еще? — сохраняя на лице максимальную серьезность, ответил я, оторвавшись от вишневой сладости. Почему-то захотелось повторить слова из того сна.

— Грязно... — завороженно произнесла Дейенерис. — Ты хочешь возлечь со мной? Прямо сейчас?

В эмоциях девушки промелькнула небольшая доза даже не страха, а скорее мандража. Тем не менее, это заставило меня немного притормозить.

— Да, сейчас, — честно отвечаю. Мое желание уже окрепло и вовсю рвется из тесного плена. Однако... — Ты боишься? Не бойся, милая, я не обижусь, говори, как есть.

— Я... не боюсь. Просто я... я еще ни разу... И... разве ты не должен... сначала... ну... взять меня в жены, — с трудом подбирая слова и отчаянно избегая смотреть на меня, сказала Дейенерис. В эмоциях на первый план проступило смущение.

— Знаешь, — делаю небольшую паузу, чтобы лучше сформулировать мысли, — я, может быть, еще не говорил тебе такого. Я люблю тебя, Дейенерис, и я хочу сделать тебя своей женой, овладеть тобой. Хочу, чтобы мы стали с тобой одним целым. Скажи мне, сестра, могу ли я рассчитывать хотя бы на долю взаимности с твоей стороны?

После моего признания в эмофоне девушки порядком заштормило, и понять что-либо стало попросту невозможно. Взгляд подозрительно заблестевших фиалковых глаз застыл на мне. Спустя несколько секунда она неожиданно резко подалась вперед и ткнулась своими губами в мои губы и принялась неумело меня целовать.

Дав ей как следует, проявить себя, я все-таки перехватил инициативу, запустив в нее язык.

Вспоминаю о том, что не следует информировать посторонних о том, чем мы тут занимаемся, и накладываю на комнату плетение конфиденциальности. Оно не выпустит отсюда ни одного звука и ни одного запаха.

— Ой! — удивленно воскликнула Дейни, когда я неожиланно подхватил ее на руки.

Припухшие губы, по-детски удивленное выражение на невероятно красивом личике, оголенная девичья грудь никак не меньше четвертого размера, вздымающаяся при каждом вздохе — все это делало сестренку настолько желанной, что я, чуть было не сорвался и не разложил ее прямо на ковре. Однако мне хватило воли донести ее до соседней комнаты и бросить на кровать.

Оставив Дейни на простынях, я принялся быстро разоблачаться. Однако она не пожелала спокойно ждать.

— Можно? — робко и в тоже время томно спросила сестра, тронув за край полурасстегнутой рубахи.

— Можно, — отвечаю. Осторожно, будто боясь, что я передумаю, девушка подцепила петлю и потянула, вынув из нее пуговицу. А затем приблизила к тому месту лицо и поцеловала меня в пресс. Не сказать, что меня после этого ударило током, но было очень приятно, и желание окрепло еще на одну чуточку.

Спускаясь все ниже, Дейенерис постепенно смелела, ласки и прикосновения становились все более нетерпеливыми. Штаны ее немного задержали, я не стал ждать, пока она разберется, что к чему, и сам развязал тесемки на поясе, выпуская на свободу готового к бою "зверя".

Увидев его, Дейенерис снова застыла и, широко распахнув глаза, принялась ощупывать эту часть мужского организма взглядом. Она была настолько близко, что я ощущал ее горячее дыхание на своем органе.

Но простые разглядывания очень быстро закончились, Дейни обхватила своими миниатюрными ладошками ствол и поцеловала головку. Вот после этого меня по-настоящему "прострелило током". Сдерживаться в одно мгновение стало намного труднее.

— Сестренка, если не хочешь, чтобы я взял тебя прямо сейчас, без всяких ласк, прекрати, — напряженно произношу, уже вот-вот готовый сорваться.

— А? Прости... я сделала что-то не так? — подняла девушка на меня глаза и состроила трогательную, виноватую мордашку, сногсшибательно смотревшуюся на ее прелестном личике.

— Нет, ты сделала все "так". Даже слишком "так", — зарываюсь пальцами в ее длинные, шелковистые волосы. — Иди, милая, ложись.

С небольшим, вновь проступившим мандражом Дейни подчиняется и запрыгивает на кровать, устраиваясь на спину.

— Не бойся, боли не будет, я об этом позабочусь, — успокаиваю девушку, аккуратно пристраиваясь к ней. Задираю подол этой белой мирийской тряпки и обнаруживаю под ним мокрые от соков, девичьи бедра. Оказалось, белья сестра не носит, и все ее нижние прелести предстали передо мной во всей красе.

Накладываю на лоно Дейни медицинское плетение специально разработанное, чтобы облегчить первый раз. Максимальное усиление чувствительности, связанного с центром удовольствия, и притушение того, что отвечает за болевые сигналы.

* * *

— ААА!!! — в очередной раз не смогла сдержать крика Дейенерис, сжимая простыни до белых костяшек и обхватывая ножками дарящего ей удовольствие братика. Она даже не представляла, что бывает такое удовольствие.

Как только Рейегар резко вставил в нее свой детородный орган, внутри нее произошел настоящий взрыв. Зародившись внизу, он распространился по всему телу, погружая девушку в бездны божественного наслаждения. Она даже отключилась на какое-то время. Из беспамятства ее вывело, как ни странно, именно то, что отправило ее туда. Удовольствие. Накатываясь то и дело, оно вновь вернуло Дейни в сознание.

Это брат проникал в нее, как только его орган полностью оказывался в ней, ее и постигало удовольствие. Не помня себя, она заходилась в крике и старалась как можно сильнее насадиться на естество Рейегара.

В какой-то момент Дейни ощутила кое-что новое. Ее внутренности стали заполняться чем-то горячим, и она вновь утонула в наслаждении, выгнувшись всем телом и закричав громче прежнего.

После этого наступила странная, расслабленная усталость. Не хотелось ничего делать, ни о чем думать, только бездумно смотреть в потолок и плавать в этой неге.

Дейенерис даже никак не отреагировала на то, что брат наконец-таки стянул с нее платье, оставив полностью обнаженной. Но такое состояние не продлилось долго. Из-за умелых ласк Рейегара желание вновь стало разгораться. И его орган вновь вошел в нее.

Теперь брат был с ней более нежен, осторожно и плавно проникая и целуя везде, где только можно. Особенно ему нравилась ее грудь. И ей тоже нравилось, что ему нравится ее грудь. Ощущения от ласк сосков и массирования самих грудей были немногим менее приятны, чем проникновения в лоно.

Дейенерис же тоже хотела сделать Рейегеру что-нибудь приятное, но не знала, как. К тому же, она просто плавилась под ним и не имела возможности нормально соображать.

Горячий поток вновь наполнил Дейни, подарив несколько секунд блаженства, после которого она отключилась уже надолго.

Глава 31

— Ну, поведаешь мне, наконец, что случилось? — спрашиваю у брата, устроившегося в кресле, у камина.

Расположились мы довольно высоко, жар от вулкана почти не доходит, поэтому здесь довольно прохладно. Не так, как могло бы быть в обычном замке, но все же.

— За этим я и проделал столь немалый путь.

— Только за этим? Мне казалось, тебе хочеться вновь увидеть Драконий Камень? Наш Драконий Камень.

— Я бы не покинул Пентос только лишь за тем, чтоб потешить уязвленное родовое самолюбие, — в этот момент он перевел свой взгляд с потрескивающего камина на меня, облокотившегося о стол нижней частью туловища.

— Мне показалось, или я слышу в твоем голосе упрек?

— Тебе... не показалось.

— Снова будешь ворчать?

— Нет, не буду. Все, что можно сказать, я уже сказал.

— Но выказать свое недовольство ты все же не преминул.

— А как же? Ты наплевал на мое мнение, сделав все по-своему. Пожинай теперь плоды, — как и до этого, бесстрасно начал Визерис, но под конец на его губах заиграла легкая, едва заметная ухмылка.

Вся суть недовольства брата заключается в том, что ему с самого начала не нравилась идея кавалерийского наскока на Драконий Камень, и он всячески меня от этого плана отговаривал.

Визерис хотел повременить. Набрать в Эссосе хотя бы тридцатитысячную армию, и уже потом пересекать Узкое Море. Мне такая постановка вопроса не нравилась по той причине, что на это уйдет не меньше года. Ну, и не хотелось слишком уж сильно зависеть от наемников, являеющихся довольно ненадежным контингентом. Мне нужна пусть и небольшая, но моя армия.

Визерис возражал, он считал, что большая армия сама по себе вызывает уважение. Что те, кто не слишком верен Роберту Баратеону будут присоединяться к нам, видя за нами силу. В общем, мы категорически не сходились во мнениях по данному вопросу.

Но, так как главным являюсь, все же, я, то и решение осталось за мной. Визерис же думает, что мои поступки продиктованы не рациональными соображениями, а обычной прихотью.

— Давай оставим этот бесполезный спор и перейдем к делу.

— Ну, давай. У нас серьезные проблемы, — и замолчал, гад такой.

— Что с тобой случилось, Виз? Без наводящих вопросов говорить ты уже не способен?

— Эх, нет в тебе чувства такта и понимания момента. Вот что тебе мешало спросить: "И о каких же проблемах ты говоришь, дорогой брат?" или даже "О чем ты говоришь? На Железном Троне сидит Узурпатор, что может быть серьезнее этой проблемы?".

— Виз, пожалуйста, прекращай изображать из себя фигляра. Тебе не идет. Для этого ты должен, как минимум, нацепить на себя разноцветные тряпки и шутовской колпак. Ты начнешь говорить по существу или нет?

— Эх, тобой, братец, внезапно заинтересовались жрецы Рглора. Одновременно и во всех городах, где их влияние хоть сколь-либо велико, — произнес, наконец, брат после непродолжительного молчания. У меня неприятно заныло подложечкой. Тут же вспомнилась Красная Жрица.

— Буду очень благодарен, если ты полностью поведаешь мне эту увлекательную историю, — спокойно ответил я, не подавая вида, что данное известие как-то меня взволновало. Пусть сначала подробно все расскажет, по результатам и решу посвящать его в некоторые аспекты или нет.

— Что же, слушай. После того, как ты разобрался с Мопатисом и Варисом, у меня появилась возможность запустить пальцы в их Сеть. Ты даже не представляешь... В иные моменты, я чувствовал себя настоящим пауком, который оплел своей паутиной половину мира... Ну да, что-то я отвлекся. Два месяца назад ко мне начали поступать интересные сигналы. Все жреческие конклавы Огненного Бога вдруг стали проявлять необычный интерес к тому, что твориться в Вестеросе. Последователи Рглора и так в последние годы довольно активны, пропоповедуют направо и налево, вещают что-то про конец света, приход какого-то Великого Иного. Пять лет назад из Асшая, Мира и Волантиса даже были посланы миссии в Семь Королевств. Однако недавно жрецы во всех концах света зашевелились, словно пчелы в разворошенном улье, и стали активно интересоваться делами Вестероса. Мне удалось узнать трех десятках кораблей, которые внезапно отплыли на запад. При этом капитаны этих кораблей, так или иначе, были связаны с красными жрецами. Бывшим "пташкам" Вариса, которые даже не поняли, что сменили хозяина, удалось захватить одного из таких капитанов. Правда, уже на земле Семи Королевств, в Белой Гавани. Пленник оказался кузеном Верховной Жрицы Тироша, поэтому знал он достаточно много. Я потом передам тебе протокол допроса, обязательно. Самое важное заключается в том, что у него было вот это, — достал брат из небольшого кармана в дублете сложенный лист бумаги и передал его мне.