Лось-прода 28/11

— Ты меня не гоняла, ты меня летать учила! — посмеялся над собой, — С самого... давно так не выматывался, — чуть не проговорился я.

— Здесь баня есть, пойдем, погреемся? Легче станет.

Видя мое замешательство, Ведьма рассмеялась:

— Иногда баня — это просто баня.

— А сигара — просто сигара, — вспомнил я созвучную цитату, приписываемую Фрейду, — Пойдем.

Предбанник с душевой при парилке оказался совместным. Ведьма, ничуть не стесняясь, сбросила на пол пропотевший спортивный костюм и завернулась в извлеченную из шкафчика простыню, кинув еще одну мне на колени. Мне, в общем-то, стыдиться своего тела тоже не стоило, но я все же дождался, когда она выйдет из душевой и скроется за плотно пригнанной деревянной низенькой дверью, и только потом начал разоблачаться, аккуратно сворачивая выданное перед незапланированной тренировкой кимоно. Странное дело: видал я и моложе, и красивее, но сейчас организм однозначно реагировал почему-то именно на нее.

На жар для нас не поскупились — даже не стал забираться на верхнюю полку, тем более что на ней раскинулась Ведьма.

— Что это за место? — спросил, чтобы разбить слишком интимную тишину.

— Один из центров подготовки тревожных частей. В каждом районе такие есть, а всего их пятнадцать.

— А почему мы здесь?

— Я здесь часто тренируюсь, как и остальные всадницы.

— Что, у клана денег на собственные арены не хватает?

— Хватает, — придерживая полотенце на голове, Арина бесстыдно ворочалась на полке, — но там мы отрабатываем несколько другое. А здесь... не знаю, как-то уже давно повелось... Хотя нет, знаю! Совместные тренировки ввели после того, как кто-то из частей поддержки выскочил на место поединка, думая помочь. Чем это заканчивается, знаешь?

— Вших-бабах?.. — неуверенно предположил, вспомнив лекцию Макса.

— Да, точно... Такой вших, такой бабах, что никого не остается. Знаешь, что всегда тревожит всадниц? Что найдется такой вот помогальщик или помогальщица. Твари зациклены на своем кодексе: четыре на четыре. И сколько ни тверди народу, что правило "только четыре человека, а два погибших всадника равно победа" незыблемо, всегда может найтись придурок, считающий, что кодекс тварей не для нее или него. Не понимая, что существуют необходимые жертвы.

— Себя ты тоже в жертвы записываешь?

— А почему нет? Миша, я мертва с тех пор, как у меня обнаружили пятьсот четыре искры. Для тебя это немыслимая величина, а для меня беспроигрышный билет на тот свет. Всадниц с пятисот и больше, если мы не беременны, бросают почти на каждое окно. Я живу, пока побеждаю.

— Сколько окон у тебя?

— Сто семь, — Арина перевернулась на бок, отворачивая от меня лицо, — Но мне не дадут оставить карьеру, пока не исполнится сорок пять, а до этого возраста мне еще восемь лет. На долю Ногайских приходится десять-пятнадцать окон в год, вот и считай. И не забывай, что отметку в сто двадцать девять не перешагнул никто.

— Мне не нравится твое настроение, — я встал с полки и силком повернул ее лицо к своему.

— Так подними его, — и подалась губами навстречу.

Крепкая грудь идеально заполнила ладонь, а способ поднимать женщинам настроение я знал только один....

Таких отношений у меня еще не было — расчетливых, циничных и в то же время щедро приправленных горькой обреченностью. С Зайками... с Зайками я знал, что мы просто друг другу не подходим, но никогда не ощущал дыхания распростершей над нами крылья смерти. С Ариной все было иначе. Она уже смирилась со своей скорой гибелью и каждый раз отдавалась как в последний.

Она могла встречать меня каждый день из универа, терпеливо ожидая в своей крутой машине, заставляя прохожих с завистью коситься на хищные обводы и затонированные стекла — иметь такие разрешалось лишь очень ограниченному кругу лиц. И могла исчезнуть на несколько дней, оставляя в полном неведении — жива ли? Не ранена ли? В газетах освещались далеко не все прорывы, а специально сообщать мне о ее состоянии никто не спешил.

Не могу сказать, что всадница мне не нравилась — как раз таки нравилась. Но это не отменяло того факта, что на следующий день после траха в раздевалке ко мне на квартиру снова заявилась Краснова с настоятельным пожеланием продолжить завязавшиеся отношения, да еще не просто так.

— И что я смогу у нее выведать? Двадцать способов хвата артефактного оружия? — буркнул наобум, потому что как раз их мы обсуждали с Ариной на обратном пути в город.

— В интуиции тебе не откажешь. Нас, — слова "нас" прозвучало с большой буквы, — Очень интересуют их артефактные мечи.

— Не мечи, а сабли, вроде бы, — уточнил я.

— Да хоть палаши или катаны, один хрен! Орудовать саблями предпочитает твоя подружка, остальные обычно более консервативны. Но ты только подумай, насколько можно было бы облегчить экзы, если заменить ваши вибро-мечи на точно такие же по характеристикам, но не завязанные на дополнительное питание! Вспомни: ты сам шумел, что один удачный удар всадника, разрыв кабеля или даже просто выпадение штекера из разъема батареи, и боец остается всего лишь с гнутой тяжелой железкой!

— Хочешь сказать, что вы до сих пор не в курсе их секрета? — недоверчиво уточнил у полковника.

— Представь себе, не в курсе! — огрызнулась Елена, — Ногайские — единственный поставщик спецоружия, его покупают у них все кланы, а до сих пор даже неизвестно, где они его куют. Из всех кланов они — самый закрытый.

— Если это такой секрет, то сомневаюсь, что Арина его знает. Она же не разработчик, а просто пользователь, если можно так выразиться.

— Пользователь, да не простой! — парировала Краснова, — Кровавая Ведьма уже много лет — визитная карточка Ногайских. И доподлинно известно, что ее знаменитые сабли появились всего лишь десять лет назад, тогда как карьеру всадницы она начала задолго до этого. И за эти десять лет они у нее дважды менялись. Хоть что-то, да знать она должна!

— И что ты предлагаешь? Вот я ее трахаю, а вот внезапно останавливаюсь и спрашиваю: "Кстати, хорошая моя, а кто сделал тебе твои замечательные сабли?"

— Не так топорно! — поморщилась телохранительница, — Вообще-то из тебя шпион, как из... сам, если хочешь, продолжи — мне одна нецензурщина на ум лезет. И поверь, на самом деле никто не ожидает от тебя больших подвижек, но нам хватит намека. К тому же твой психопортрет изучен, и ты не можешь отрицать, что тебе нравятся подобные Ведьме — красивые, волевые и сильные! В отличие от многих тебе не придется себя насиловать и спать с полной противоположностью собственных вкусов.

— Вообще-то мне нравятся покладистые.

— Себе-то не ври! Вот появится завтра машина Ведьмы перед университетом, и ты, такой гордый: "Пошла нах!"

Примерил на себя ситуацию и вынужден был согласиться — не послал бы. Принуждения бы не потерпел, но вот так, добровольно...

— Вот и не выделывайся! — Елена легко считала все пробежавшие мысли с моего лица, — Просто будь собой! А заодно держи глаза и уши раскрытыми.

— А вы не боитесь, что я совсем переметнусь к Ногайским?

Голая Елена, откинув одеяло, весело расхохоталась:

— Мальчик, никто не предложит тебе больше, чем мы! Помни это! Для всадницы сто двадцать окон — объективный порог, его пересекают единицы. Сто тридцать — недостижимый предел. Я не знаю, почему так, но это есть. Как только Ведьма погибнет, ты станешь для Ногайских никем, относительно полезным ресурсом, не более. Уж если ты так рвался в клановую верхушку, то тебе стоило бы держаться своей бабки — она до сих пор не оставила на тебя видов, просто ее пока придерживают.

— А что же я получу от вас? — всем телом придавил Краснову к дивану.

— Ты еще не понял? А ведь я уже устала намекать! Империю, мой император, — выдохнула Елена, затихая подо мной и долго вглядываясь мне в лицо, — Всего лишь одну шестую часть суши и еще одну шестую под протекторатом. Одну треть планеты... Не сразу, шаг за шагом. И Ведьма — это тоже один из шажочков. Но ведь стоящий куш, не правда ли?..

Ебать-колотить, да какого хера?!

Я вам кто?! Гребаная Золушка?!

Что-то не нравится мне эта сказочка!

Серые, низко нависшие тучи вот-вот грозили разродиться новой порцией снега, но пока держались. Что не могло не радовать меня, все еще облаченного в тоненькую курточку на рыбьем меху. Да и спутник мой заметно ежился от порывов ветра, все плотнее закутываясь в капюшон.

— Ты ведь понимаешь, что я не смогу не передать наш разговор матери?

— Серый, ты не представляешь, насколько я на это уповаю! Извини, что вырвал, но для меня ваши интриги — тайна за семью печатями.

— Да уж... представляю. Однако, карма настигает... — немного неопределенно высказался Младший, приехавший в Питер на мою забитую восклицательными знаками телеграмму.

— Карма?..

— Дела семейные. Род Забелиных издавна стоял на страже интересов империи. Настолько издавна, что сама должность главы ИСБ уже много поколений считается наследственной. Признаюсь, я собирался разорвать этот порочный круг и выйти из игры, но... видимо, чему быть, того не миновать! — при взгляде на твердо расправившего плечи мальчишку я на мгновение увидел в нем тень того властного сановника, которым он обещал стать в будущем.

— Прости, что втянул тебя в это, — нашел в себе силы извиниться.

— Да чего уж там!.. Не ты, так другой случай! От судьбы не уйти.

— Что мне делать? — разговоры о судьбе и предопределенности я предпочел оставить на туманное будущее, когда мы с Серым вновь уютно расположимся с коллекционным коньяком на его скрипучем диванчике в общаге или хотя бы на гостеприимной кухне его особняка.

— Пока плыть по течению. Прости, но без согласования с матерью я сейчас ничего предпринять не рискну — не хочу поломать ей игру, если она есть, хотя понимаю, наверное, чуть больше тебя.

— Просветишь? — спросил, не особо надеясь на ответ, но Сереге видимо тоже хотелось разложить все по полочкам, отчего он пустился в рассуждения:

— От любого императора или императрицы обычно требуют двух детей. Один — наследник, второй — запасной. Но, как ты знаешь, сорок четыре года назад у Марии Четвертой родилась тройня — единственный случай за всю историю династии. Как назло все три девочки имели примерно одинаковый вес и практически не различались внешне. Первую как-то отметили, вроде бы повязали на руку ленту, но сам понимаешь, насколько это ненадежно смотрится, если не знать обо всех системах охраны. И пока им не исполнился год, постоянно ходили слухи, что истинную наследницу подменили, обманом перевязав ленту другой сестре. Чушь несусветная! — фыркнул Сергей, выражая свое отношение к проблеме, — Но находились люди, которые верили. Устав решать вопросы перворожденности, Мария Четвертая издала указ — наследницу она определит сама по совокупности личных качеств. Не очень знаю и даже не хочу вникать, почему борьба за наследие позже перешла в следующее поколение. Ни одна из дочерей императрицы сейчас не рассматривается в качестве наследницы. Вдобавок обычное право старшинства нарушено травмами крон-принцессы, — на мой вопрошающий взор Младший пояснил, — Великая княгиня Мария Петровна — калека, передвигаться может исключительно в инвалидном кресле. Поврежден позвоночник, да так, что любые целители бессильны. И ладно бы, если бы травма наступила в результате покушения или боевых действий — так нет, старшая дочь государыни пострадала много лет назад в результате собственной неосмотрительности — не справилась с управлением гоночной машины в гонках, от участия в которых ее дружно отговаривали.

— Это имеет какое-то значение?

— Имеет. Наследник трона не может иметь телесных изъянов, но если бы раны были боевыми, то эту замшелую традицию могли бы проигнорировать. Такие истории простой народ очень любит, развернули бы в прессе компанию за несчастную пострадавшую дочь, провели бы несколько демонстраций, собрали бы миллионы подписей, но к счастью или несчастью, история инвалидности великой княгини хорошо всем известна и обыграть ее достойно уже не получится, — Сергей махнул рукой, жестом показывая, что говорить не о чем, — Но у великой княгини к моменту той аварии уже были дети, впрочем, как и у двух ее сестер. Ситуация стала еще запутанней: одни законы и традиции вступили в противодействие с другими. Если придерживаться традиционного наследственного права, то сейчас наследницами династии должны считаться дочери крон-принцессы — Светлана и Александра. Однако, если придерживаться того же права, но трактуемого чуть по-другому, точно такими же наследницами являются вторая Великая княгиня Надежда Петровна и ее дочери Руслана и Людмила. А, учитывая, что сама императрица своих дочерей не всегда различает, да еще все те слухи о подмене принцесс в колыбелях, то и третья Великая княгиня со своими детьми теоретически может претендовать на трон. А сверх всего существует еще эдикт императрицы, и тогда наследницей стоит считать того ее потомка, который будет упомянут в завещании, содержимое которого не разглашается. А внучек, кстати, всего семь.

— Кубло змей? — Неуверенно охарактеризовал ситуацию, — И у каждой свои сторонники?

— Рад, что ты это понимаешь.

— А ты знаешь, кто из них наследница? — Наивно спросил в лоб.

Младший иронично покосил глазами из-под мокрого меха, но все же ответил:

— Мать наверняка знает, я могу только догадываться. И то мои догадки колеблются сразу между тремя претендентками, имена, уж извини, называть не стану — тебе эта информация все равно ничего не скажет.

— Дай угадаю: одно из них начинается на "С" и заканчивается на "ветлана"?

— Я и так сказал больше, чем собирался, — не повелся Младший на мою подначку.

— Итицкая сила! Хорошо! История интересная, что у вас там интрига на интриге и интригой погоняет, я уяснил. Я-то здесь с какого хуя?! — и от души завернул еще несколько непереводимых слов.

— Не матерись! — окрик подействовал отрезвляюще — заодно с литературной речью я вспомнил, что мой приятель вообще-то аристократ не из последних, — Я, поговорив с тобой, потом тоже начинаю к месту и не к месту выражаться. Особенно твоя "итицкая сила" прилипает. А нам сейчас не надо, чтобы кто-то знал о нашей дружбе и тем более о сегодняшней встрече.

— Ты считаешь меня своим другом? — вырвалось у меня.

— А кем еще?! — Младший остановился и повернулся ко мне всем корпусом, — Или ты думаешь, я каждого приглашаю к себе домой, или пожить в своей комнате? Устраиваю встречи со своей бывшей невестой? Постоянно выспрашиваю у матери, как твои дела? Срываюсь в другой город по первой просьбе?!

— Извини, — моментально признал его правоту — многое из того, что он для меня сделал, далеко выходило за рамки обычного приятельства, — Ляпнул, не подумав. Я тоже считаю тебя своим другом.

— Ты не представляешь, сколько людей хотят со мной дружить из-за матери и из-за моей дальнейшей карьеры! — проворчал Младший, возобновляя прогулку вдоль канала, — Поэтому каждый человек, который не относится ко мне, как к вложению, на вес золота. Даже если нет возможности часто видеться.