|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 4.
По комфорту расхваленная стодесятая "Победа" не дотягивала даже до не к ночи помянутых Жигулей — трясло немилосердно. Я до сих пор лишь в казенной "сотке" сподобился посидеть — и то всего пару раз, когда Ван-Димыч меня с поручениями на своей служебной отправлял. Корыто-корытом, мне даже армейские джипы и буханки нравились больше — от них хоть не ждешь чего-то эдакого. Но уж от стодесятой-то я ждал! Как же?! Епа-мать! Автомобиль для элиты! И не дождался — те же яйца, только в профиль. Не умеют здесь машины делать! Или это не от мира, а от национальности зависит?
За городом стало еще хуже — лихая водила Ведьмы возомнила себя Шумахером и неслась вперед, не обращая внимания на колдобины и кочки.
— Ёббб... — от резкого подброса задней подвески я подскочил на сидении и приложился макушкой о потолок, — ...пперный театр! — не зря же я еще и язык чувствительно прикусил! Впрочем, все проглоченные слова мастерски воспроизвела Ногайская.
— Авдотья! Не дрова везешь! — рявкнула она на шоферку, покончив с экспрессивной тирадой, — Сбавь!
— Арина Николаевна! — попыталась та оправдаться.
— Да ты зае... — покосившись на меня, Кровавая Ведьма оборвала угаданное с трех букв слово, — Сбавь!
Нехотя Авдотья чуть приподняла ногу с газа и поехала аккуратнее. А у меня наконец-то появилось время осмотреться. Метель утихла, сумерки только-только заявили о себе, и пригороды столицы предстали передо мной во всей неприглядности.
Итицкая сила! Я не только ничего не знаю о кланах, всадницах, клановой чести и прочей клановой хрени, но я еще ничего не знаю о стране, которая стала моей новой родиной! А всего-то надо было на километр отъехать от города!
— Ити... господи, кто тут живет? — спросил я, охуевая от вида рядов черных заваливающихся изб, мелькающих за стеклом "Победы". Кстати, а "победы" над кем?..
— Люди, — последовал флегматичный ответ.
— Да уж понятно, что не обезьяны! — разозлился на равнодушие Ногайской. Хотя она-то при чем?
— Извини, но я не понимаю твоей реакции, — удивилась всадница, — Можно подумать, ты впервые за город выбрался?
— Ну... да.
— Где же ты жил, осмелюсь спросить? — насмешливо поинтересовалась Арина.
— Бийск, потом Москва, теперь Петербург.
Бийск — небольшой городок в двадцать улиц, но и те я не успел ни изучить, ни даже толком посмотреть. А по отрывочным воспоминаниям трех дней после больницы — колонны симпатичных особнячков, утопающих в зелени садов, среди которых затесался батин. Москва — столица, и этим все сказано. Современный мегаполис с "небоскребами" — я даже десятиэтажки видел! Может там и наличествовали такие же живописные руины, но если только совсем по окраинам. Муромцево, из которого съездил в две однодневные командировки в Оренбург и пару раз выбирался в ту же столицу, — вообще сплошь новостройка, нашей общаге было от силы лет двадцать. А теперь еще Питер с его навороченной архитектурой!
И за город я выбирался — с компанией купаться на пруд, но это было опять же в Муромцево. На самом деле я вообще полстраны облетал, но много ли заметишь из крохотного иллюминатора? А на месте нас подхватывал транспорт и вез к тварям — в тот момент мне не до пейзажей за окном было. Вот и получается, что по-настоящему за стенами города я никогда не был. Иначе бы сейчас не охуевал от видов окрестностей.
В принципе, и для моего мира покосившиеся черные развалюхи не были чем-то из ряда вон. Но не сотнями, а то и тысячами подряд. Даже в мамином отдаленном от цивилизации садовом кооперативе в основном стояли крохотные аккуратные домики, имелись отсыпанные щебнем дорожки, гудел собственный трансформатор, вполне достаточный для уличного освещения и нужд престарелых дачников — молодежь все-таки предпочитала строиться где-то поближе к Перми, но тут, буквально в десяти километрах от второй столицы империи?.. Вот такой вот пиздец?..
— Неужели нельзя как-то...
— Как?! — насмешливый вопрос резанул по сердцу, — Дом можно справить только при наличии крепких рук, а с этим здесь напряженно. Мужчины из сельской местности массово уезжают в города, а у остающихся здесь жительниц не хватает ни сил, ни средств. К тому же ты недооцениваешь местный менталитет.
— Это какой же?
— "Ась завтра окно?" — передразнила Арина неграмотный говор человека из глубинки, — Правило "восемьдесят-двадцать": подавляющее большинство окон случается как раз вблизи крупных городов, то есть, если опираться на карту зонирования, мы сейчас едем по самой опасной зоне. Только ты еще поверь моему опыту — никогда твари здесь не высадятся, им обычно подавай какой-нибудь завод или фабрику, чтобы место было: справа домна, слева цистерны с газом, впереди наливной танкер с нефтью, а на задворках склад дорогостоящей техники! Чтобы десять генералов с адмиралами головы сломали — как это все эвакуировать, оцепить, а потом еще отбить. В восемьдесят восьмом, как сейчас помню, на пороховом заводе окно открылось. А дежурство — Октюбиных! Огневики на пороховом заводе — лучше не придумаешь! Замену на самом высшем уровне согласовывали — нам трехкратную ставку дали за внеочередной поединок.
— Ты там была?
— А ты как думаешь?.. Была. За день едва-едва ближайшие к окну склады освободили, и то все боялись, что какой-нибудь искры хватит, чтобы все там рвануло к чертям.
— И чем закончилось?
— Отбились, раз я здесь сижу, но совсем без жертв не обошлось — из спецчастей взвод на кем-то потерянной мине подорвался. Потом расследовали — так даже не умысел, а обычное головотяпство: нормальную продукцию в упаковках грузили, а брак просто поверху закидывали, лишь бы подальше от окна отвезти. Тентованных машин не хватало, многое на открытых везли, вот, видимо, бракованная мина где-то и соскочила на повороте, да на обочине на взвод встала. Сколько там техники проехало, людей мимо прошло — и ничего, а этим, наверное, на роду было написано, никто не уцелел, всех положило... Ладно, что-то я грустном, хотя наша тема тоже не из веселых: конкретно здесь — ни заводов, ни мастерских на пять верст во все стороны. За всю историю в данном направлении окон шесть всего, по-моему, случилось. И все — намного севернее, где раньше старый порт был. Но местные все равно считают, что твари только и ждут, чтобы их захватить! Все надеются от канцелярии небывалую компенсацию за свои порушенные хибары получить. Кто там будет разбираться — халупа стояла или дворец? Компенсируют по усредненному значению, вот и ждут бедолаги манны небесной.
— Понятно.
— Ничего тебе не понятно, тепличный мальчик.
— Сама-то?! — возмутился я выпаду в свой адрес.
— А мне лет малость побольше и видела я тоже не меньше. Ты напрасно считаешь всадниц слепыми и глухими, а еще бессердечными. Я тебе, по-моему, уже говорила, что ты очень мало о нас знаешь.
Молча отвернулся обратно к окну, даже не пытаясь разубедить всадницу. Это только философ утверждал, что в спорах рождается истина, мой же личный опыт говорил, что в спорах рождается драка. Мордобой между мной и ней и так состоится, так зачем подогревать имеющиеся между нами принципиальные разногласия? И еще: мои знания о быте всадниц были однобокими — об одном конкретном клане менталистов. Могли ли его обитательницы, привыкшие манипулировать сознанием других, добиваясь своего, отличаться от остальных? Допустим, могли. Тогда я действительно погряз в заблуждениях и пора их развеивать.
Граница тридцатикилометровой зоны ощутилась жопой — меньше стало трясти, дорога стала почти как в городе. Еще и вид на горизонте изменился — впереди нарисовались вполне узнаваемые контуры военной базы.
— А почему здесь?
— Миша, ты чем слушал?! Тридцать километров от города — зона повышенного риска. И дорогая земля, точнее не сама земля, а страховые взносы за новое строительство. В итоге выходит почти как в самом городе. Там, конечно, тоже имеются казармы, но без особых излишеств, только для дежурных частей, большой же комплекс с нормальными спортзалами проще выстроить здесь, — как маленькому разжевала все Ногайская, — Приехали!
Вид поставленных однообразно строений навевал спокойствие: армия, я в своей стихии. Но, пожалуй, именно в таких местах можно было прочувствовать перекос полов всей шкурой, потому что в городах неравное соотношение женщин-мужчин меньше бросалось в глаза. Здесь же колонны перемещающихся по территории военных в одинаковой форме на первый взгляд сплошь состояли из молодых девущек.
— Лимиты, — небрежно бросила всадница на мои размышления вслух.
— Что, прости?
— Лимиты, — снова терпеливо пояснила она, — В больших городах существуют лимиты на привлечение женщин.
— То есть?
— Слушай, тебя головой в детстве не били? — уже малость раздраженно отозвалась Ногайская.
— Не били. Но у меня амнезия примерно с восемнадцатилетнего возраста. Это, между прочим, во всех моих документах отражено, и если ваши, собирая информацию обо мне, не докопались до этого факта, то грош им цена!
Всадница ожгла злым взглядом кого-то за моей спиной, и оттуда отчетливо потянуло виной. Ага, не все так радужно в королевстве добрых пони!
— Ладно, попробую объяснить, хотя из меня не лучшая объясняльщица...
— Ничего, пока что все в порядке! — заверил я ее.
— Существует городская и сельскохозяйственная зона, — растолковывая мне очевидные вещи, всадница явно чувствовала себя не в своей тарелке.
— Угу.
— В городе есть предприятия, — проговаривая прописные истины, Ногайская еще раз недоверчиво покосилась в мою сторону, но продолжила уже более ровным тоном, — С предприятий собираются налоги. При определенных условиях налоги можно уменьшить. Пока понятно?
— Дай, угадаю! — прервал я ее, не желая выглядеть в ее глазах полным кретином, — При наличии работников-мужчин, налоги снижаются?
По крайней мере, для меня наконец-то раскрылась тайна: зачем холеной Эльвире Павловне превращать свою чистенькую булочную в ночной бордель для трех озабоченных парней.
— Существенно! — подтвердила Ведьма, с облегчением сбрасывая с себя заботливую маску, — И чем больше мужчин, тем выше льгота.
— Не понимаю! — высказался я, следуя за ней вглубь здания, стараясь абстрагироваться от плещущего со всех сторон восхищения моей спутницей, — По твоей логике самыми большими льготами должны пользоваться фирмы по предоставлению эскорт-услуг.
В эмофоне Ногайской засквозила растерянность, но ей на выручку пришла одна из дамочек ее свиты, которых я уже привык воспринимать почти бессловесным приложением к знаменитой всаднице. Судя по вспыхнувшей радости, это была та самая, что недавно фонила виной:
— Проституция законами империи не поощряется и соответственно льготами не может пользоваться, — поспешила вставить провинившаяся свои пять копеек, — А эскорт-услуги в глазах государства почти приравнены к проституции. И хотя фирмы, занимающиеся этим ремеслом, маскируются под оказание консультационных услуг, на льготу они не претендуют, понимая, что любая чуть более глубокая проверка выявит их суть. В законе о льготах речь идет об определенном перечне предприятий, занимающихся насквозь прозрачной деятельностью.
Дав мне минуту на переваривание информации, свитская продолжила:
— Сорок лет назад действовал так называемый "пакт Макаровой". Если коротко, то целым сводом указов и постановлений мужчинам предоставлялись очень расширенные права по сравнению с женщинами. Но через пять лет, почти сразу после восхождения на престол, Мария Четвертая все принятые поправки отменила.
— Почему? — не смог удержаться от вопроса.
— "Пакт Макаровой" по сути низводил мужчин до трутней. Но статистика очень быстро выявила, что мальчики гораздо чаще рождаются от деятельных отцов. Поэтому сразу же после отмены пакта был принят целый свод законов, поощряющих мужчин трудиться и развиваться. Закон о льготах относится к той же плеяде. И хотя империя до сих пор пожинает плоды решений того времени, ситуация начала исправляться. После провала рождаемости мальчиков в шестидесятых годах, соотношение стало чуть лучше.
— Спасибо! — кивком головы обозначил благодарность за представленную справку. Вряд ли это закрытая информация, но мне не довелось наткнуться на обозначенные факты.
Тем временем мы пришли к входу в спортзал.
— Тебе что-то нужно кроме спортивной формы?
— Да нет вроде бы...
— Тогда жду тебя в зале, — с этими словами Ведьма указала на дверь зала, — Форма уже должна быть в раздевалке, — теперь ее взгляд переместился на предусмотрительно открытую передо мной дверь, — Время ужина, нам никто не помешает.
Спарринг начался без неожиданностей: после короткой разминки мы с Ариной стали аккуратно прощупывать возможности друг друга. Не раз посреди схватки звучало:
— Стой! Покажи!
На что я терпеливо показывал движения, которые всадница за мной повторяла. В пустом наполовину освещенном армейском спортзале наши голоса звучали гулко и таинственно.
Дав мне время освоиться, Арина чуть увеличила темп, но моего опыта пока хватало ей противостоять.
— А так? — азартно воскликнула она, — Есть!!!
Вывалившись за круг матов и повстречавшись задницей с ничем не покрытыми досками пола, я ее радость разделить в полной мере оказался не готов. Однако некоторая гордость за ученицу все же присутствовала: меня вынесли моим же только что разученным приемом
Новую атаку, приправленную нетерпением, встретил во всеоружии. Ускорение-ускорением, а без оружия в руках всадница чуть проваливалась, подставляясь под контратаки. Итог: три — один, хотя самому выкинуть ее за маты ни разу не получилось.
Следующий виток схватки не принес ничего неожиданного: два-два. Ничью засчитал в свою пользу: Ногайская слишком полагалась на свою коронную фишку, тогда как моя эмпатия относилась к пассивным навыкам и расхода искр почти не требовала. С еще более взвинченной скоростью всех преимуществ я лишился: даже чувствуя примерно, куда ударят, никак не успевал среагировать. Заметив мои трудности, Ногайская вернулась к прежнему уровню, но тут уже я, разозленный серией неудач, повалял ее по полу. На том мы и застряли: пока она вообще не применяла ускорения, я выигрывал примерно восемь из десяти, со средней скоростью — пятьдесят на пятьдесят, на верхнем диапазоне — без вариантов сливался уже я.
— Хороший поединок! — одобряюще произнесла она спустя полтора часа, протягивая мне руку и рывком вздымая на ноги. Пятиться от протянутой руки, лежа на жопе и перебирая булками по полу, посчитал недостойным, хотя если честно, я бы еще полежал. Ведь знал же, что узаконенно напинают под сраку, но чего не сделаешь, чтобы откосить от навязчивой поклонницы!
— Я пас! — поднял руки в знак нежелания продолжать.
— Да я тоже хотела предложить прерваться. Сама не ожидала, что придется настолько выложиться.
— Не знаю, по-моему ты пободрее меня смотришься?
— Еще час-полтора, я бы конечно выдержала, — обыденно и без всякого кокетства заметила всадница, заставив меня мысленно застонать — сам бы я еще столько же против нее не выстоял, — Но уже поздно, а мне послезавтра на дежурство, одних суток только-только на восстановление хватит. Увлеклась, — Арина смущенно пожала плечами, — Загоняла тебя, да?
— Ты меня не гоняла, ты меня летать учила! — посмеялся над собой, — С самого... давно так не выматывался, — чуть не проговорился я.
— Здесь баня есть, пойдем, погреемся? Легче станет.
Видя мое замешательство, Ведьма рассмеялась:
— Иногда баня — это просто баня.
— А сигара — просто сигара, — вспомнил я созвучную цитату, приписываемую Фрейду, — Пойдем.
Предбанник с душевой при парилке оказался совместным. Ведьма, ничуть не стесняясь, сбросила на пол пропотевший спортивный костюм и завернулась в извлеченную из шкафчика простыню, кинув еще одну мне на колени. Мне, в общем-то, стыдиться своего тела тоже не стоило, но я все же дождался, когда она выйдет из душевой и скроется за плотно пригнанной деревянной низенькой дверью, и только потом начал разоблачаться, аккуратно сворачивая выданное перед незапланированной тренировкой кимоно. Странное дело: видал я и моложе, и красивее, но сейчас организм однозначно реагировал почему-то именно на нее.
На жар для нас не поскупились — даже не стал забираться на верхнюю полку, тем более что на ней раскинулась Ведьма.
— Что это за место? — спросил, чтобы разбить слишком интимную тишину.
— Один из центров подготовки тревожных частей. В каждом районе такие есть, а всего их пятнадцать.
— А почему мы здесь?
— Я здесь часто тренируюсь, как и остальные всадницы.
— Что, у клана денег на собственные арены не хватает?
— Хватает, — придерживая полотенце на голове, Арина бесстыдно ворочалась на полке, — но там мы отрабатываем несколько другое. А здесь... не знаю, как-то уже давно повелось... Хотя нет, знаю! Совместные тренировки ввели после того, как кто-то из частей поддержки выскочил на место поединка, думая помочь. Чем это заканчивается, знаешь?
— Вших-бабах?.. — неуверенно предположил, вспомнив лекцию Макса.
— Да, точно... Такой вших, такой бабах, что никого не остается. Знаешь, что всегда тревожит всадниц? Что найдется такой вот помогальщик или помогальщица. Твари зациклены на своем кодексе: четыре на четыре. И сколько ни тверди народу, что правило "только четыре человека, а два погибших всадника равно победа" незыблемо, всегда может найтись придурок, считающий, что кодекс тварей не для нее или него. Не понимая, что существуют необходимые жертвы.
— Себя ты тоже в жертвы записываешь?
— А почему нет? Миша, я мертва с тех пор, как у меня обнаружили пятьсот четыре искры. Для тебя это немыслимая величина, а для меня беспроигрышный билет на тот свет. Всадниц с пятисот и больше, если мы не беременны, бросают почти на каждое окно. Я живу, пока побеждаю.
— Сколько окон у тебя?
— Сто семь, — Арина перевернулась на бок, отворачивая от меня лицо, — Но мне не дадут оставить карьеру, пока не исполнится сорок пять, а до этого возраста мне еще восемь лет. На долю Ногайских приходится десять-пятнадцать окон в год, вот и считай. И не забывай, что отметку в сто двадцать девять не перешагнул никто.
— Мне не нравится твое настроение, — я встал с полки и силком повернул ее лицо к своему.
— Так подними его, — и подалась губами навстречу.
Крепкая грудь идеально заполнила ладонь, а способ поднимать женщинам настроение я знал только один....
Таких отношений у меня еще не было — расчетливых, циничных и в то же время щедро приправленных горькой обреченностью. С Зайками... с Зайками я знал, что мы просто друг другу не подходим, но никогда не ощущал дыхания распростершей над нами крылья смерти. С Ариной все было иначе. Она уже смирилась со своей скорой гибелью и каждый раз отдавалась как в последний.
Она могла встречать меня каждый день из универа, терпеливо ожидая в своей крутой машине, заставляя прохожих с завистью коситься на хищные обводы и затонированные стекла — иметь такие разрешалось лишь очень ограниченному кругу лиц. И могла исчезнуть на несколько дней, оставляя в полном неведении — жива ли? Не ранена ли? В газетах освещались далеко не все прорывы, а специально сообщать мне о ее состоянии никто не спешил.
Не могу сказать, что всадница мне не нравилась — как раз таки нравилась. Но это не отменяло того факта, что на следующий день после траха в раздевалке ко мне на квартиру снова заявилась Краснова с настоятельным пожеланием продолжить завязавшиеся отношения, да еще не просто так.
— И что я смогу у нее выведать? Двадцать способов хвата артефактного оружия? — буркнул наобум, потому что как раз их мы обсуждали с Ариной на обратном пути в город.
— В интуиции тебе не откажешь. Нас, — слова "нас" прозвучало с большой буквы, — Очень интересуют их артефактные мечи.
— Не мечи, а сабли, вроде бы, — уточнил я.
— Да хоть палаши или катаны, один хрен! Орудовать саблями предпочитает твоя подружка, остальные обычно более консервативны. Но ты только подумай, насколько можно было бы облегчить экзы, если заменить ваши вибро-мечи на точно такие же по характеристикам, но не завязанные на дополнительное питание! Вспомни: ты сам шумел, что один удачный удар всадника, разрыв кабеля или даже просто выпадение штекера из разъема батареи, и боец остается всего лишь с гнутой тяжелой железкой!
— Хочешь сказать, что вы до сих пор не в курсе их секрета? — недоверчиво уточнил у полковника.
— Представь себе, не в курсе! — огрызнулась Елена, — Ногайские — единственный поставщик спецоружия, его покупают у них все кланы, а до сих пор даже неизвестно, где они его куют. Из всех кланов они — самый закрытый.
— Если это такой секрет, то сомневаюсь, что Арина его знает. Она же не разработчик, а просто пользователь, если можно так выразиться.
— Пользователь, да не простой! — парировала Краснова, — Кровавая Ведьма уже много лет — визитная карточка Ногайских. И доподлинно известно, что ее знаменитые сабли появились всего лишь десять лет назад, тогда как карьеру всадницы она начала задолго до этого. И за эти десять лет они у нее дважды менялись. Хоть что-то, да знать она должна!
— И что ты предлагаешь? Вот я ее трахаю, а вот внезапно останавливаюсь и спрашиваю: "Кстати, хорошая моя, а кто сделал тебе твои замечательные сабли?"
— Не так топорно! — поморщилась телохранительница, — Вообще-то из тебя шпион, как из... сам, если хочешь, продолжи — мне одна нецензурщина на ум лезет. И поверь, на самом деле никто не ожидает от тебя больших подвижек, но нам хватит намека. К тому же твой психопортрет изучен, и ты не можешь отрицать, что тебе нравятся подобные Ведьме — красивые, волевые и сильные! В отличие от многих тебе не придется себя насиловать и спать с полной противоположностью собственных вкусов.
— Вообще-то мне нравятся покладистые.
— Себе-то не ври! Вот появится завтра машина Ведьмы перед университетом, и ты, такой гордый: "Пошла нах!"
Примерил на себя ситуацию и вынужден был согласиться — не послал бы. Принуждения бы не потерпел, но вот так, добровольно...
— Вот и не выделывайся! — Елена легко считала все пробежавшие мысли с моего лица, — Просто будь собой! А заодно держи глаза и уши раскрытыми.
— А вы не боитесь, что я совсем переметнусь к Ногайским?
Голая Елена, откинув одеяло, весело расхохоталась:
— Мальчик, никто не предложит тебе больше, чем мы! Помни это! Для всадницы сто двадцать окон — объективный порог, его пересекают единицы. Сто тридцать — недостижимый предел. Я не знаю, почему так, но это есть. Как только Ведьма погибнет, ты станешь для Ногайских никем, относительно полезным ресурсом, не более. Уж если ты так рвался в клановую верхушку, то тебе стоило бы держаться своей бабки — она до сих пор не оставила на тебя видов, просто ее пока придерживают.
— А что же я получу от вас? — всем телом придавил Краснову к дивану.
— Ты еще не понял? А ведь я уже устала намекать! Империю, мой император, — выдохнула Елена, затихая подо мной и долго вглядываясь мне в лицо, — Всего лишь одну шестую часть суши и еще одну шестую под протекторатом. Одну треть планеты... Не сразу, шаг за шагом. И Ведьма — это тоже один из шажочков. Но ведь стоящий куш, не правда ли?..
Ебать-колотить, да какого хера?!
Я вам кто?! Гребаная Золушка?!
Что-то не нравится мне эта сказочка!
Серые, низко нависшие тучи вот-вот грозили разродиться новой порцией снега, но пока держались. Что не могло не радовать меня, все еще облаченного в тоненькую курточку на рыбьем меху. Да и спутник мой заметно ежился от порывов ветра, все плотнее закутываясь в капюшон.
— Ты ведь понимаешь, что я не смогу не передать наш разговор матери?
— Серый, ты не представляешь, насколько я на это уповаю! Извини, что вырвал, но для меня ваши интриги — тайна за семью печатями.
— Да уж... представляю. Однако, карма настигает... — немного неопределенно высказался Младший, приехавший в Питер на мою забитую восклицательными знаками телеграмму.
— Карма?..
— Дела семейные. Род Забелиных издавна стоял на страже интересов империи. Настолько издавна, что сама должность главы ИСБ уже много поколений считается наследственной. Признаюсь, я собирался разорвать этот порочный круг и выйти из игры, но... видимо, чему быть, того не миновать! — при взгляде на твердо расправившего плечи мальчишку я на мгновение увидел в нем тень того властного сановника, которым он обещал стать в будущем.
— Прости, что втянул тебя в это, — нашел в себе силы извиниться.
— Да чего уж там!.. Не ты, так другой случай! От судьбы не уйти.
— Что мне делать? — разговоры о судьбе и предопределенности я предпочел оставить на туманное будущее, когда мы с Серым вновь уютно расположимся с коллекционным коньяком на его скрипучем диванчике в общаге или хотя бы на гостеприимной кухне его особняка.
— Пока плыть по течению. Прости, но без согласования с матерью я сейчас ничего предпринять не рискну — не хочу поломать ей игру, если она есть, хотя понимаю, наверное, чуть больше тебя.
— Просветишь? — спросил, не особо надеясь на ответ, но Сереге видимо тоже хотелось разложить все по полочкам, отчего он пустился в рассуждения:
— От любого императора или императрицы обычно требуют двух детей. Один — наследник, второй — запасной. Но, как ты знаешь, сорок четыре года назад у Марии Четвертой родилась тройня — единственный случай за всю историю династии. Как назло все три девочки имели примерно одинаковый вес и практически не различались внешне. Первую как-то отметили, вроде бы повязали на руку ленту, но сам понимаешь, насколько это ненадежно смотрится, если не знать обо всех системах охраны. И пока им не исполнился год, постоянно ходили слухи, что истинную наследницу подменили, обманом перевязав ленту другой сестре. Чушь несусветная! — фыркнул Сергей, выражая свое отношение к проблеме, — Но находились люди, которые верили. Устав решать вопросы перворожденности, Мария Четвертая издала указ — наследницу она определит сама по совокупности личных качеств. Не очень знаю и даже не хочу вникать, почему борьба за наследие позже перешла в следующее поколение. Ни одна из дочерей императрицы сейчас не рассматривается в качестве наследницы. Вдобавок обычное право старшинства нарушено травмами крон-принцессы, — на мой вопрошающий взор Младший пояснил, — Великая княгиня Мария Петровна — калека, передвигаться может исключительно в инвалидном кресле. Поврежден позвоночник, да так, что любые целители бессильны. И ладно бы, если бы травма наступила в результате покушения или боевых действий — так нет, старшая дочь государыни пострадала много лет назад в результате собственной неосмотрительности — не справилась с управлением гоночной машины в гонках, от участия в которых ее дружно отговаривали.
— Это имеет какое-то значение?
— Имеет. Наследник трона не может иметь телесных изъянов, но если бы раны были боевыми, то эту замшелую традицию могли бы проигнорировать. Такие истории простой народ очень любит, развернули бы в прессе компанию за несчастную пострадавшую дочь, провели бы несколько демонстраций, собрали бы миллионы подписей, но к счастью или несчастью, история инвалидности великой княгини хорошо всем известна и обыграть ее достойно уже не получится, — Сергей махнул рукой, жестом показывая, что говорить не о чем, — Но у великой княгини к моменту той аварии уже были дети, впрочем, как и у двух ее сестер. Ситуация стала еще запутанней: одни законы и традиции вступили в противодействие с другими. Если придерживаться традиционного наследственного права, то сейчас наследницами династии должны считаться дочери крон-принцессы — Светлана и Александра. Однако, если придерживаться того же права, но трактуемого чуть по-другому, точно такими же наследницами являются вторая Великая княгиня Надежда Петровна и ее дочери Руслана и Людмила. А, учитывая, что сама императрица своих дочерей не всегда различает, да еще все те слухи о подмене принцесс в колыбелях, то и третья Великая княгиня со своими детьми теоретически может претендовать на трон. А сверх всего существует еще эдикт императрицы, и тогда наследницей стоит считать того ее потомка, который будет упомянут в завещании, содержимое которого не разглашается. А внучек, кстати, всего семь.
— Кубло змей? — Неуверенно охарактеризовал ситуацию, — И у каждой свои сторонники?
— Рад, что ты это понимаешь.
— А ты знаешь, кто из них наследница? — Наивно спросил в лоб.
Младший иронично покосил глазами из-под мокрого меха, но все же ответил:
— Мать наверняка знает, я могу только догадываться. И то мои догадки колеблются сразу между тремя претендентками, имена, уж извини, называть не стану — тебе эта информация все равно ничего не скажет.
— Дай угадаю: одно из них начинается на "С" и заканчивается на "ветлана"?
— Я и так сказал больше, чем собирался, — не повелся Младший на мою подначку.
— Итицкая сила! Хорошо! История интересная, что у вас там интрига на интриге и интригой погоняет, я уяснил. Я-то здесь с какого хуя?! — и от души завернул еще несколько непереводимых слов.
— Не матерись! — окрик подействовал отрезвляюще — заодно с литературной речью я вспомнил, что мой приятель вообще-то аристократ не из последних, — Я, поговорив с тобой, потом тоже начинаю к месту и не к месту выражаться. Особенно твоя "итицкая сила" прилипает. А нам сейчас не надо, чтобы кто-то знал о нашей дружбе и тем более о сегодняшней встрече.
— Ты считаешь меня своим другом? — вырвалось у меня.
— А кем еще?! — Младший остановился и повернулся ко мне всем корпусом, — Или ты думаешь, я каждого приглашаю к себе домой, или пожить в своей комнате? Устраиваю встречи со своей бывшей невестой? Постоянно выспрашиваю у матери, как твои дела? Срываюсь в другой город по первой просьбе?!
— Извини, — моментально признал его правоту — многое из того, что он для меня сделал, далеко выходило за рамки обычного приятельства, — Ляпнул, не подумав. Я тоже считаю тебя своим другом.
— Ты не представляешь, сколько людей хотят со мной дружить из-за матери и из-за моей дальнейшей карьеры! — проворчал Младший, возобновляя прогулку вдоль канала, — Поэтому каждый человек, который не относится ко мне, как к вложению, на вес золота. Даже если нет возможности часто видеться.
— А Костик? — я оглянулся на плетущегося в десяти шагах позади Старшего.
— Костя — другое. Брат, телохранитель, много чего...
"Много чего", но слово "друг" не прозвучало.
— Оставим! — забил болт на их "высокие отношения", — Так с какого бока я вдруг оказался замешан во всей этой безусловно интереснейшей борьбе за потенциальное императорство?
— Ммм... как бы тебе сказать?.. Случайно! — ответ сразил меня наповал, — Несколько раз засветился, вызвал определенный интерес... — посмотрев на небо, словно ища у туч совета, Младший продолжил, — Я думаю, даже если сейчас наследница определена, все может измениться в любой момент — тетя Маша не из тех, кто держится за свои заблуждения до последнего. Возраст, конечно, нагоняет, но для своих лет она в отличной форме и здравом уме, и вряд ли в ближайшие годы будет передавать бразды правления, — пришлось сделать вид, что не заметил его фамильярного "тетя Маша", — Я думаю, смена произойдет не раньше ее семидесятилетнего юбилея.
— Наследницы сейчас нарабатывают очки, я прав?
— В точку! — с силой потянув за капюшон, он поежился, — Черт! Из-за этой конспирации приходится по улицам шататься!
— Так пошли куда-нибудь погреемся?
— Нет, после тех новостей, что ты на меня вывалил, я лучше пораньше домой вернусь. Костя! — обернулся Сергей, — Поймай такси до вокзала!
Старший из-под плотно намотанного шарфа прохрипел что-то согласное.
— Ты себя очень недооцениваешь! Точнее не себя, а экзоскелеты Воронина и свое место при них. Уже в нынешнем виде они по сути шестнадцатый клан. Или даже пятнадцатый, потому как Октюбины вот-вот сойдут со сцены — у них почти не осталось всадниц, чтобы закрывать их долю окон. А без всадниц они не клан, а так, зажравшееся ворье, которое и прижать не грех. И будь уверен, желающие вскоре найдутся. Зато человек, возглавивший такую силу, автоматически станет народным любимцем. И союз с ним может стать тем камешком, который нарушит сложившиеся полюса силы. И как бы многим ни хотелось тебя отодвинуть, по целому ряду обстоятельств ты по-прежнему в первой тройке претендентов на эту должность!
— Проще было своего человека нам подсунуть и натаскать.
— Проще, — согласился Сергей, — Но ты забываешь, что свою кандидатуру надо протащить через все фильтры СБ. А у мамы уже есть своя.
— Кто? — обиженно растерялся.
— Ты, дуболом! — ради того, чтобы постучать меня по лбу Серый даже отпустил края капюшоан, тотчас скинутого налетевшим порывом ветра.
Хм... а ведь и правда, смотрится все именно так.
— А Светлана? — вспомнил я о подсыле.
— А что Светлана? Совпало. В Муромцево ее на стажировку посылали, и вообще-то для нее другое место приготовлено было. Ее назначение к вам в группу в последний момент переиграли, но ей на игры в солдатиков в любом случае не больше полугода отводилось. И никто не ожидал, что она на тебя западет. А вот Павла Отрепина очень удачно подставили, — на мое выраженное мимикой недоумение Младший добавил, — Потом уже выяснилось, когда он погиб, что его мать была связана с конкурентами. Долго рассказывать, но всю комбинацию с его "приземлением" разыграли специально, чтобы матери потом порекомендовать. И согласись, если бы он остался жив — не видать бы тебе ни капитанства, ни ордена!
— Так это вы его?.. их?.. — несмотря на стылый ветер, меня прошиб пот.
— Ты, блядь, не смей так про нас думать! — взорвался Серый, — Извини, но с тобой надо только на твоем языке! Сказал же: после гибели выяснилось! Что, по-твоему, мать дура, чтобы своих людей так подставлять?! — после вспышки гнева он немного помолчал и хмуро продолжил, — Знала бы она раньше, так наоборот, стерегла бы этого Отрепина как зеницу ока, из-за него у нее потом неприятности были. Они и так, и так случились — не шутка же, целую группу угробили, окно не схлопнули, но ей еще и за Отрепина отдельно прилетело. Думала даже, что с должности попросят, хотя инициатива вообще не ее была. Но обошлось.
— Откуда ты все это знаешь? — спросил, чтобы разбить нехорошую тишину, возникшую между нами.
— Я всего полчаса назад сказал: должность главы ИСБ — наследственная! Почти наследственная, но в моем случае "почти" можно отбросить. И то, что я принял это только сейчас, не отменяет того, что меня к ней готовили с пеленок. Я и университет-то как отдых воспринимаю после всей домашней муштры.
— Понятно... — в голове все-равно не укладывалось, что я вот так запросто прогуливаюсь по улице с будущим "Лаврентием Палычем".
— Плохо, что ты здесь, а я там! И связи никакой надежной нет! Хотя... давай так... турбину помнишь?
— Турбину?.. — скачки мысли Младшего остались за гранями моего разума.
— Нину-Турбину? А, черт! — чертыхнулся парень, — Ты же не пошел тогда с нами! Тогда отпадает! Или нет?.. Короче, Турбина подойдет к тебе на... нет, не на следующей... ориентируйся примерно на полмесяца, плюс-минус. Она полностью мой человек, про нее даже мать не знает. Через нее будем держать связь.
— Как я ее узнаю?
— Поверь, Турбину ты узнаешь сразу же! — заверил меня Сергей, — Но ее и зовут так — Нина Турбина, с ударением на первый слог, разумеется. А на внешность не смотри — девка умная, не чета многим!
— Хорошо, — покорно согласился.
Такси, нарушая все правила дорожного движения, разбрызгивая снежную кашу колесами, с буксом притормозило у едва успевшего отпрыгнуть подальше от веера летящей слякоти Константина.
— Не надо провожать! — остановил Сергей мой порыв двинуться к машине.
— Вопрос напоследок можно?
— Валяй, смогу — отвечу.
— Помогаешь ты мне как другу, это я не отрицаю. Но все же чувствуется, что есть у тебя свой интерес! Не поделишься?
Серый опять взглядом посоветовался с тучами и выдал:
— Мать почти полностью оттерли от проекта Воронина. И с очень обидными формулировками.
— Краснова?
— Тц! — Забелин презрительно цыкнул, — Как ты думаешь — полковник Краснова и полковник Забелина равноценны?
— Да ни в жисть! — искренне возмутился даже мысли, потому что в охранке полковников насчитывался не один десяток, а Забелина была одна в своем роде — полковник, который мог приказывать генералам.
— То-то же! — удовлетворенно кивнул мне собеседник, снова поежившись из-за особенно сильного порыва ветра, грозившего снова сорвать ему капюшон. Справившись с деталью одежды, возомнившей себя родственницей паруса, Младший жестом заставил заткнуться начавшего что-то выговаривать с переднего сиденья такси Константина, — В деле не только Краснова, но и кто-то из ее начальства или покровителей, — "А это не одно и то же?!" — чуть было не ляпнул я, но вовремя прикусил язык, — Но это все не важно! Во-первых, считай, что мне за мать обидно! Проект все равно бы от нее ушел, но не так... оскорбительно. Поэтому поломать их игры и мне, и ей будет в радость. А если я при этом еще и другу помогу, то... сам понимаешь! — он оборвал фразу, но мне было достаточно, — А во-вторых, кто сказал, что в этой гонке у меня нет своих интересов и фаворитов? Служба безопасности нужна будет при любой императрице, но есть фигуры, которые мне импонируют больше, так что сейчас я и на свое будущее работаю.
— Спасибо! — протянул ему руку.
— Жди Турбину! — отозвался Младший, отвечая на рукопожатие.
Таинственная Нина Турбина не появилась ни через неделю, ни через две, ни через три. Роман с Ногайской шел своим чередом, ни о каком оружии я ее, разумеется, не расспрашивал — не тот я человек, чтобы что-то вынюхивать и выведывать! Не потому, что западло, а просто склад характера не тот.
Отношения с Ариной по времени совпали с появлением у меня денег — выводы мои одногруппники сделали соответствующие. "Дружба" с Соль сама собой сошла на нет, хотя от Вали и еще некоторых девчонок периодически тянуло грустью по поводу разлада. Зато обзавелся компанией собственных прихлебателей — и, кто бы мог ожидать? — в первых рядах ко мне прибился Димон-Жоппер! Но и раньше далекие дела универа со временем стали для меня все менее и менее интересными: девочки-мальчики, кто кому дал, кто кому не дал! Лично мне давала одна из шикарнейших женщин страны, кумир миллионов. Она же регулярно валяла меня по матам спортзала, повышая свой, — но и мой тоже! — уровень рукопашки. С той лишь разницей, что она учила новое, а я вспоминал старое.
Двоякие чувства — теперь я знаю, что кроется за этим определением! Именно их испытывала фрейлейн Тауберт, заканчивая последний в декабре урок. Гордость за ученика, гордость за себя и одновременно жгучая досада от предстоящего расставания — для меня, то ли выучившего, то ли вспомнившего язык Гёте, этот коктейль "звучал" сказкой! Марта Антоновна до кучи мне еще чистопородный берлинский акцент поставила, и сейчас я легко мог сойти за коренного жителя столицы Германии. Если честно, то меня самого одолевала гордость после беседы со специально приглашенной на наш урок немкой — какой-то знакомой репетиторши. В ходе беседы мы перескакивали с одной темы на другую, и я легко мог поддержать разговор на любую из них. Для парня из рабочего района — небывалое достижение!
Новый 2001-й год я тихо-мирно спраздновал с так и не поженившейся парой Макса и Юли, часа в два меня подхватила Ведьма, потащившая гудеть на какую-то супер-пупер-мега-крутую тусовку в ресторане "Москва" (самый элитный ресторан в Петербурге или самый распиаренный, если пользоваться моей терминологией). Новый год по Гринвичу мы с ней отметили в номерах поверх ресторана.
— С новым годом! — поздравил я, сдирая с Ведьмы трусы с блестками.
— С новым годом! — почти одновременно со мной среагировала она на дурацкое кудахтанье кукушки из громадных напольных часов.
Позже мы вернулись в круг веселящихся людей, а потом под утро еще раз "спраздновали" на посошок. В десять утра, удивляясь давящей тишине во все еще ожидающих "бумц-бумц-бумц" ушах, я поднимался на третий этаж, многократно поминая архитектора, заложившего слишком крутые ступени, чтобы наткнуться на грустно устроившийся под дверьми съемной квартиры комочек в розовой шубе:
— Мишка?..
— Вика?..
Глава 5.
Семья в дополнение к новой жизни мне досталась своеобразная. Родной папаня неизвестен, но если судить по намекам — давно покоится где-то под камнем или на дне речки, кормит простейшие формы жизни. Приемный батя — признанный гений промышленной архитектуры. Мамашка — вышвырнутая из клана, но горящая желанием туда вернуться красотка. А кроме родной маман прилагались еще две старшие жены отца — мама Яна и мама Рита, а с ними их дочери — Женя, Поля и Вика. С Викой мой предшественник — вслед за мамой Ритой и для разделения "нас" я его всегда называл Масюней — не дружил. Причем "не дружил" — очень мягкое определение, они с девчонкой цапались постоянно по любому поводу. Я же, попав в тело с "амнезией", всего за три дня свел вражду на нет — помощь от новых сестер я принимал с благодарностью.
И позднее, хоть и не испытывал к "родителям" почти никаких чувств — мне они были совсем чужие люди — поддерживал с ними подобие отношений как раз через Вику. Что мною двигало — стыд от занятия места их сына, или расчет, — не берусь сказать. И то, и другое, наверное. Но до сих пор мы словно существовали где-то в разных потоках жизни: они — сами по себе, я — сам по себе. "Посылки" в виде Вики в моей вселенной явно не предполагалось.
— Сбежала?
— Сбежала, — обреченно констатировала сестренка, но сразу же ощетинилась, — После твоего побега с ними стало невозможно жить! Они постоянно ссорятся! Мама злится, мама Варя закатывает истерики, Мама Рита их мирит, но Поля уже выскочила замуж — второй женой, лишь бы подальше от нашего дурдома! Папа не появляется месяцами. А когда появляется — шушукается с мамой и снова смывается! Я так больше не могу!
— Ну-ну! — прижал к себе шмыгающую девчонку, — Так ты что, на лестнице Новый год спраздновала? — посочувствовал, тщательно целясь зажатым в неверных руках ключом в замочную скважину.
— Нет, — отозвалась Вика, выскользнув из моих объятий, — Сам Новый год я в поезде встретила. Душевно, между прочим!
Теперь, когда мы оба стояли, стало заметно, что ее тоже основательно штормит, Вряд ли она бухала наравне со мной, но без маркера "Х" на анализе крови неокрепшему девичьему организму могло "похорошеть" и с пары бокалов шампанского.
— Эй, да ты совсем никакая! — подхватил я ее в прихожей, когда она запуталась в собственных сапогах, — Ложись-ка ты спать, все новости завтра расскажешь!
"Пьяная, помятая пионервожатая!"
Вот и рад бы отцепиться от дурацкого прилипчивого стишка, но строки сами ползли на ум при виде опухшей Викиной мордашки.
Как год встретишь — так его и проведешь, а если речь не только о годе, а о целом тысячелетии? Сестренкиному будущему я не завидовал.
— Чем собираешься заняться?
— Еще не знаю, — умирающим голосом отозвалась она из-под вороха одеял. На отоплении домовладелица экономила, обеспечивая лишь самый минимум, пришлось даже вспомнить печальный детский опыт по затыканию оконных щелей тряпками и газетами. И все равно в квартире температура редко превышала требуемые жилищными нормами семнадцать градусов. А сегодня, когда истопники тоже наверняка пропустили по рюмочке, не наблюдалось даже этого рекомендуемого минимума. Страшусь предположить, что будет твориться через неделю в Рождество, когда традиционно бухали все.
— Я пока просто поживу у тебя, ладно? — робко заикнулась сестра, — Деньги у меня есть.
— Да живи! Жалко, что ли? Деньги у меня тоже есть. Только родителям отпишись, что тебя не инопланетяне украли, а ты сама по себе свалила. Переживают же!
— Папа все равно искать будет, — всхлипнула Вика.
— Тогда тем более надо написать! — потребовал я,
— Жоппер, ты не охамел? — взвился я, увидев на своей парте сумку Димы. Только-только от "невесты" отвязался, и то косит вон нехорошо с соседнего ряда, как эта погань прицепилась! Димку я недолюбливал, потому что ни об одной мужской жопе я не думал столько же, сколько об его! И не из каких-то извращенных побуждений, просто при виде его строгого носа и проколотого левого уха волей-неволей постоянно вспоминал несчастных рыбок! Переживал за дельфинчиков! Да, вот такой я гринписовец и природозащитник!
— Лось, мне поговорить с тобой надо, — печально пробормотал Жоппер.
Вот и еще одна причина для нелюбви! Обратись я хоть раз так к Максу — мигом бы отхватил в табло, несмотря на разницу в массе и опыте — Кудымов ничего и никому не спускал и спускать не собирался. И не важно, что результат известен заранее — на самом деле отхватил бы скорее всего он, важен принцип. А от этого лощеного гуся все мои презрительные слова отскакивали.
Звонок прервал наши препирательства по поводу места, пришлось садиться рядом. Макс имел обыкновение появляться в аудитории сразу после звонка и лютовал, если кто-то еще не был готов к лекции. Или зачету, как сегодня, который проводился в виде контрольной. Второго января, блядь!
— У тебя коэффициенты неправильно стоят! — шепнул Жоппер, когда я в четвертый раз пересчитывал вроде бы правильный, но чисто физически невозможный результат задачи, — Поменяй знак у четверки.
— Разговорчики! — прикрикнул с кафедры недовольный Кудымов, но не выгнал ни меня, ни Димона, хотя и мог. Все-таки неплохо быть другом самому противному преподу на потоке.
Поменяв плюс на минус, переписал ответ и, сдав листы, вышел в коридор, в остальных решениях сомнений у меня не было.
— Чего тебе? — неласково спросил у рыбовода, когда он почти следом покинул прохладный зал занятий.
— Дело есть! — важно прошептал он, оглядываясь по сторонам.
— И? — долгих разговоров с красавчиком я не планировал. Ну, помог с решением, и что? Я бы и без него в конце-концов нашел ошибку. А не нашел бы — так и без этой задачи легко наскребал на проходную "тройку" или даже "четверку", смотря сколько задачка весила в Максовых баллах.
— Давай в столовке сядем, заодно поедим? Мне перед зачетами кусок в горло не лезет, зато потом на жор пробивает.
Как ни странно, но такая маленькая слабость почти примирила меня с существованием Жоппера. Просто надо было видеть — насколько он пыжился постоянно, пытаясь не уронить свой несуществующий авторитет. Впрочем, я не прав, девчонки на его гордый неприступный вид велись только так, и в одиночестве он не оставался, являясь кумиром для большинства парней из нашей группы. Его игнорили только я, Алиса с волчицами и Соль с прихлебателями, остальные разве что в рот не заглядывали.
— Это правда, что ты капитан имперской безопасности? — прозвучал очень неожиданный вопрос, едва мы сели за стол с подносами полными еды.
— С чего вдруг такой интерес? — выдавил из себя, прокашлявшись.
— Тебе нельзя признаваться? — расстроился Жоппер.
— Да нет, можно. Да, я капитан в отставке. Доволен?
— В отставке?.. — чуть разочарованно протянул парень, но тут же исправился, — А корочки показать можешь?
Все еще недоумевая, развернул и выставил впереди себя ксиву. Все как положено — не выпуская из ладони. А попытку посмотреть и пощупать пресек жестко:
— Без рук!
Уважительно глянув на удостоверение и на меня, Жоппер, захлебываясь словами, стал излагать свою немудреную историю.
Парниша подрабатывал в эскорте, причем в самом худшем его варианте — не столько сопровождал, сколько спал с клиентками за деньги. В моих глазах — уже минус. И пусть деньги ему требовались на учебу и поддержание имиджа, потому как беден он был словно церковная мышь, меня его слезный рассказ не растрогал: проститутка — он завсегда проститутка, сколько его не называй красивым словом "эскорт". Здесь в универе он рассчитывал подцепить кого посимпатичнее и побогаче, а там уже навеки распрощаться с опостылевшей работой. Но на пути его честолюбивых планов встали сразу несколько внезапно обнаруженных преград: своих "куколок" агентство держало на коротком поводке, собирая на мальчиков совсем не детский компромат (мысленно перекрестился — будь я чуть менее брезгливым, мог бы точно также сейчас маяться). Второе — таких вот "небрезгливых", как они ни скрывались, все равно брали на заметку, и вход в высшие эшелоны им потом был заказан. То есть мальчик мог сколько угодно крутить романы, но жениться на привилегированной девочке ему бы не дали — за такими девочками обычно стоят их высокопоставленные мамочки, которым зять-проститутка нахуй не сдался. И третье — злоупотребляя не "клацем", а каким-то его аналогом, пацан уже в девятнадцать умудрился посадить весь организм на жесткий допинг — "пипетка не стояла без таблетки".
— Так пойми, иногда такие крокодилицы попадаются, что хоть вешайся, — зачем-то горячо он оправдывался передо мной, — Без "закидки" на таких не встанет! А они, как назло, обычно платят больше всех! Вот и приходилось...
Щазз заплачу!!! Два раза! Подсолю витаминный салат скупой мужской слезой! Хотел легких денег — получил. За столом я оставался только потому, что разговор у нас начался с моих капитанских корочек.
— Есть у меня одна постоянная "подруга". Я даже одно время думал совсем с ней сойтись, тем более что к внешности ее почти привык. Но оказалось, что она из ваших...
Лучась самодовольством, Жоппер излагал, как раскручивал неразборчивую бабенку на подарки, как она помогла ему пройти конкурс в универ, как обмолвилась обо мне, стоило ему вывести как-то разговор на тему сокурсников.
Я же между слов слышал другое: поток обмена информацией шел в обе стороны, и наверняка неравноценный. На самом деле — просто классика вербовки! И стучал Димон не по принуждению, а совершенно добровольно. Дятел-трудоголик! Ну и, болтать — не трахаться, а время беседы шло в общий оплаченный зачет. И все хорошо шло у этой парочки, к обоюдному удовольствию, но вот беда — щедрая нанимательница пропала. И Жоппер подозревал, что пропала нехорошо.
— Я тебе больше скажу — концы где-то здесь в универе спрятаны. Уж очень настойчиво она меня про некоторые моменты выспрашивала! — однако, рыбожоп не совсем безнадежен, и кое-что в их отношениях понимал.
— А от меня ты что теперь хочешь?
— Галка на самом деле классная была. Добрая. Щедрая, — это мы, между прочим, об агенте спецслужб говорим! — Я по ней даже скучаю.
— Ближе к делу! — поторопил я его.
— Поспрашивай у своих — все ли с ней в порядке? Ты не подумай, — вновь зачастил Жоппер, — мне ваши тайны не нужны! Но привык я к ней, понимаешь?! Волнуюсь!
— И как я, по-твоему, должен спрашивать? Была, ходила по борделям, выдавала себя за сотрудницу? Самому не смешно?
— Что сотрудница — это верняк! Такие же корочки я как-то сам у нее видел! — а вот это уже интереснее, потому что в зависимости от звания удостоверения варьировались по цвету, То есть его бабенка была тоже капитаном. И не условным, как я, а видимо настоящим, — Мне она Галей представлялась, но я знаю, что зовут ее Горшавина Алина Васильевна. Удостоверение у нее как-то выпало, а я успел поднять и прочитать.
— Ладно, попробую, — задумчиво согласился я, чтобы только Жоппер отстал — пока даже тени идеи не было, как выяснить нужную ему информацию.
Стоило прийти домой, как все проблемы рыбовода выветрились из головы — упавшая как снег на голову Вика потребовала полного внимания. Я надеялся на приготовленный ужин, а получил в нагрузку к зачетной неделе беготню по магазинам. Выяснилось, что у меня — о, ужас! — нет на кухне венчика (что это?!), лопатки для котлет, и — о, майн гот! — прихваток!!! Чем ей не понравилось обгоревшее полотенце, используемое для этих целей? — ума ни приложу, но надо, так надо! В ее воинственном состоянии проще было согласиться, чем выслушивать все заготовленные шпильки. А каким непостижимым образом три столь необходимые моей кухне хуйни трансформировались в семь (семь!!!) полных пакетов — вопрос не ко мне! Вишенкой на торте мне досталось высказывание:
— Самое необходимое купили — пока сойдет!
То есть эти семь пакетов — всего лишь самое необходимое!!! Мысль, что Масюня был не так уж и неправ, придерживаясь с Викой тактики "холодной войны", весь вечер давил в зародыше. И никогда еще не радовался так сильно протяжному гудку "стодесятки" под окнами.
— Так! Короче! Вот деньги на первое время! — припрыгивая на одной обутой ноге, стараясь одновременно попасть в рукав дубленки, протянул сестренке неразменянную пятихатку из конверта, хранимую в кармане на всякий случай, — Меня не теряй! Вернусь завтра или послезавтра. А может быть и позже!
— У Масика завелась девушка?! — ехидно протянула зараза, почти выжившая меня из моей собственной квартиры, помахивая лопаткой с еще не оторванным ценником.
— За "Масика" получишь в следующий раз в лоб! — ответил, натягивая второй ботинок.
— Ой-ой-ой! Страшно-то как! — продолжила она издеваться.
— Вика! — приструнил расшалившуюся сестренку, уже начавшую дегустировать выпрошенный для торта ликер, — Ты вроде о каких-то подругах здесь заикалась? Разрешаю устроить сборище!
— Братик! — взвизгнула Вика, обнимая меня и тут же срываясь к стационарному телефону.
— Но чтобы хозяйка мне не жаловалась! — из прихожей крикнул ей вслед в отчаянной попытке предотвратить предстоящий разгром квартиры.
— Не волнуйся! Все будет в лучшем виде! — отмахнулась Вика, уже накручивая диск аппарата.
— Вжжжж, вжжжж!!! — врезался в мой скучный сон необычный басовитый звук.
— Вжжжж, вжжжж!!! — следом за звуком Ведьма, не особо разбирая в темноте место для установки коленей и локтей, проползла через меня к настырному источнику помех.
— Да! — привычное для меня "Аллё!" тут не прижилось, и по телефону отвечали обычно "да!"
— Да, я!
— Да! — сонный голос Арины подобрался, превратившись в деловой.
— Так точно! — совершенно четко прозвучало в гулкой утренней тишине ее квартиры.
Еще не совсем отойдя от сна, попытался заключить всадницу в объятья и повалить обратно в постель.
— Прости, Миша! — моя подруга ловко вывернулась из обхвата, сильными руками придавливая меня к подушке.
— Окно? — проснулся окончательно я.
— Окно.
— Где?
— Тебе какая разница?
— Никакой.
— Ключи на столе. Будешь уходить — закрой на два оборота.
— Можно с тобой? — внезапно даже для себя попросился я.
— Зачем тебе это, капитан? — впервые обратилась она ко мне по званию. И впервые давая знать, что ей это звание известно, — Задание?
— Низачем. Просто потому, что я за тебя волнуюсь. Если ты знаешь о моем капитанстве, то должна знать, что я в отставке. И сам по себе.
— Что ж, капитан "сам по себе"... у меня нет секретов от нашей доблестной СБ. Если ты хочешь понять, чем живут всадницы, добро пожаловать! Только форму тогда надень!
— Она у меня дома.
— Вылет через четыре часа. Пятнадцать минут ничего не решат.
Включив свет в комнате, тут же выключил его обратно, поражаясь количеству женского шмотья, беспорядочно раскиданного по двенадцати квадратным метрам моей спальни. И еще больше поражаясь количеству пустых бутылок, звяканье которых сопровождало меня весь путь по коридору.
— Миша?.. — раздался хриплый Викин голос от стенки. Не буду заострять внимание, что лежащая на расправленном диване сестренка переплелась голыми ногами с другими такими же обнаженными женскими ляжками.
— Миша?! — раздался тот же голос, заставший меня в кухне за переодеванием.
— Как-то так... — прокомментировал я, застегивая мундир с бренчащими наградами.
— Миша?!
— Я вернусь завтра! И тогда мы поговорим.
— А ведь я считала тот доклад неумной шуткой! — прокомментировала Ведьма мое появление в машине при полном параде.
— Разочарована? — спросил, понимая, что наши отношения уже никогда не станут прежними.
— Знаешь?.. — неуверенно протянула Ногайская, — Нет! — уже спокойно закончила всадница, — Авдотья! В резиденцию!
— Моя прелесть! — заявила уже облаченная в броню Арина, демонстрируя мне свои знаменитые сабли.
Вместо ответа пожал плечами, поскольку в холодном оружии мало разбирался и способен был оценить клинки по одному критерию: "нравится — не нравится". Блеснувшие голубым отсветом сабли мне определенно нравились.
— Булатный клинок, — произнесла Арина, заостряя мое внимание на характерных волнах вдоль лезвия, — а знаешь, что дает такой синий оттенок?
— Понятия не имею, — отозвался, ревниво наблюдая за ласковыми движениями женщины, поглаживающей любимое оружие.
— Броня всадников, — не стала держать меня в неведении Ногайская, — Для ковки клинков применяются чешуйки убитых тварей.
— И всё?
— Не всё, конечно. Но больше я тебе, капитан, сказать не могу — тайна клана!
Кивнул, принимая причину. Но "нам хватит и намека!" оставил в уме. Как бы я ни относился к Красновой или Ногайской, а заменить в экзах вибро-мечи на что-то полегче и покрепче не отказался бы.
— Их ковали лучшие оружейники клана! — красуясь передо мной, Ведьма выполнила связку, заставляя клинки петь от рассекаемого воздуха.
— Впечатляет! — ничуть ни покривил душой.
До места нас повез все тот же "Мишка". На аэродроме пришлось подождать в стороне, пока всадница лаялась о чем-то со своим командованием. Сбитая эмпатия — я сам не заметил, как погряз в чувствах Ногайской, и лишь на подъезде к летному полю сообразил, что весь испытанный букет ощущений, начиная от азарта и мандража и заканчивая горькой обреченностью — не мой. Так вот, даже прикрученная до предела эмпатия доносила до меня отголоски недовольства от идущего на повышенных тонах разговора: старые бабки с фамилией "Ногайские" были отнюдь не рады моему присутствию. Что им там втирала Арина — осталось неизвестным, но на борт я взошел под неодобрительное, но все же согласие клановых старейшин.
— Мы летим одни? — спросил, когда самолет стал выруливать на полосу, а пассажиров в салоне не прибавилось.
— От моей первой четверки уже давно никого не осталось. Как и от второй... — чуть тише добавила Арина, — Новая тройка вылетит следом.
— А почему не с тобой?
Арина неопределенно дернула плечом, но все же ответила:
— Какие-то накладки.
— Угум... — не стал я углубляться в явно неприятную для всадницы тему.
"Вжиххх, вжихх", — пребывая в задумчивости, всадница водила оселком по идеально заточенным лезвиям. И как мне ни хотелось прервать эти врезающиеся в мозг даже через гул движков "Мишки" звуки, терпел. Терпел, пока не задремал, сквозь сон продолжая слышать ритмичное: "вжихх, вжихх".
Ржевский округ. Уже одно название места назначения навевало тоску. А уж когда разобрал заснеженные пейзажи все того же знакомого по самому первому вылету военного аэродрома — и вовсе напугало. Вот бывают места, где тебе фатально не везет, и это место, похоже, было из этой серии.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
