Ядовитая лягушка на каменном троне

— Но...

— Не бойся, я вернусь до рассвета.

Мужчина бесшумно скользнул в темноту джунглей. Отныне его жизнь принадлежит не богам, а жене и детям, их он должен защищать, о них думать. Подобные мысли сами по себе преступление, но Кадачи твердо решил все изменить. Среди его детей нет демона, а потому боги не имеют права на их кровь!

Ратиа думала, что не сможет сомкнуть глаз. Угроза для нее и детей еще не миновала окончательно, да и обстановка вокруг могла в любой момент измениться, но все же усталость взяла свое. Она потеряла много крови, в муках рожала более суток, а после чуть не отправилась на тот свет на жертвенном камне, о том, что после им с мужем пришлось бежать с детьми сквозь джунгли и вспоминать не хотелось. Естественно, организм не мог вынести такое напряжение, а потому, уже через несколько минут после того, как муж отправился в красный город, женщина уснула. Она погрузилась в темноту без снов и мыслей, в спасительное ничто, никогда и нигде. Стоило этому произойти, как над небольшим лагерем появился прозрачный купол, ставший надежной защитой для матери и ее детей.

* * *

Кадачи обернулся за пару часов. Удивительно, но факт, опытного охотника никто не остановил и даже не заметил. Красный город погрузился в странный непробудный сон. И даже когда мужчина открыл скрипучую дверь своего дома, никто из многочисленного семейства, знавшего о том, что произошло, не встрепенулся. Кадачи не стал придавать этому значения, ведь прошлое перестало иметь значения, он мог думать лишь о том, что в джунглях, среди деревьев и мокрой травы его дожидалась семья. Спешно собрав вещи и провизию на первое время, прихватив с собой пару плетеных наплечных корзин, мужчина покинул город, в котором родился и вырос, место, где оставались гробницы его предков. Все это останется позади. Кадачи не сожалел о своем поступке, его душа словно обернулась в мягкий кокон и стала невосприимчивой.

Вернувшись в лагерь, мужчина обнаружил свое семейство, умиротворенно спящим. За время его отсутствия никто не осмелился приблизиться к ним, не попытался причинить вред. Это не удивляло. Кадачи не сомневался в том, что так и будет. Он бы дал жене и детям еще немного времени на отдых, но ждать и дальше было нельзя. Золотой щит солнца уже начал подниматься из-за линии горизонта, а это значит, что чары ночи в скором времени спадут, и за ними отправят погоню.

— Ратиа, — воин присел на корточки рядом с женой. Осторожно коснулся ее плеча. Удивительно, но еще вчера на нем были кровоточащие ссадины и синяки, а сегодня ничего. Женщина выглядела отдохнувшей, посвежевшей, казалось, что и не было вовсе страшной ночи. — Ратиа, пора.

— Уже? — открыв глаза, женщина приняла сидячее положение и сразу же устремила взгляд на спящих детей. Все в порядке. Оба малыша рядом с ней, оба испытующе и выжидающе смотрели на нее своими черными глазищами. Ни мальчик, ни девочка за всю ночь не проронили ни звука. В грудях начала ощущаться тяжесть, от которой стоило избавиться, как можно скорее. Ее малыши нуждаются в сладком молоке.

— Да.

Кадачи переключил внимание на песок около корзин с детьми. Пока Ратиа будет кормить детей, стоит выяснить, кто стал лауналями их детей. Для любого родителя это важно, ведь дух-покровитель во многом определяет судьбу и характер новорожденного. Больше всего мужчина боялся не увидеть на песке следов, ведь это означало бы, что лаунали отказали его детям в покровительстве. В тот миг, когда в предрассветном полумраке, он разглядел следы на песке, Кадачи вздохнул с облегчением.

— Ну, как? — тихо поинтересовалась Ратиа, пристраивая детей к грудям. Держать сразу двоих было сложно, но женщина не могла отказать себе в удовольствии прижать малышей к себе, ощутить, как они начинают сосать, вытягивая молоко. Это и больно, и приятно одновременно. На миг на душе стало больно — больше этого не повторится. Один из детей навсегда будет лишен материнского молока, ласки и любви.

— С этого дня лаунали приглядывают за нашими детьми. Они помогут им преодолеть все невзгоды и обрести свою судьбу, дожить до дня инициации, когда настанет черед появиться лаухану, — мужчина провел ладонью по песку, стирая с него замысловатый узор следов. — Шиу отныне под защитой древесной лягушки, а о Теоте позаботится броненосец...

— Что-то не так? — Ратиа заметила, как муж сник.

— Одного из них придется оставить. Ты же не забыла об этом?

— Не забыла, но может, — женщина сделала глубокий вдох, переводя дыхание. — Мы могли бы сделать это позже... Когда доберемся до Страны Цапель или какого-нибудь из городов, что окажутся у нас на пути!

Ратиа все сильнее прижимала к себе малышей, словно боясь, что детей отберут у нее прямо сейчас. Она лихорадочно пыталась найти решение, но ничего не получалось. При любом раскладе близнецам нельзя было оставаться рядом, ведь в мире нет места, где примут их обоих. Что-то внутри разрасталось, причиняя боль, хотелось кричать, крушить, убить тех, кто пытается лишить ее счастья, навредить малышам. Ратиа задыхалась от жара в груди, от дикого и необузданного пламени, выжигающего тело изнутри. Если кто-то в их семье и демон, так это она. Мир перед глазами поплыл и закружился, в воздухе сильнее пахло дымом.

— Так нужно, ведь чем дальше, тем сложнее будет расстаться с ними, — холодно произнес мужчина. Ничто не могло нарушить его спокойствия и невозмутимости. Он точно знал, что делать, в его душе не оставалось никаких сомнений. Сильный воин полностью покорился тихому голосу в голове. Его ведут духи-защитники, они разделяют с ним судьбу, а потому им стоит доверять. — Шиу отправится в путь с нами, а Теота мы сегодня оставим на попечение духов.

— Нет!!! Прошу, давай отнесем его в другой город, так у него будет больше шансов, — взмолилась женщина.

— Он должен остаться с духами, Ратиа. Лишь так мы спасем их...

— Кадачи, мы не...

В это мгновение мальчик до боли сжал деснами сосок матери, привлекая к себе внимание. Ребенок смотрел на женщину серьезно, как не способны смотреть дети, он будто гипнотизировал, завораживал, давая понять, что стоит поступить именно так, как говорит отец. Этот взгляд зачаровал, поглотил сознание женщины, заставил боль отступить. Ратиа ощутила невероятный прилив спокойствия и смирения, и пусть слезы продолжали скатываться по щекам, падая на лица малышей, она готова была поступить правильно. У ее детей все еще есть шанс и она не должна стоять на их пути.

— Пусть будет так... — глухо произнесла несчастная мать, вынужденная оставить то, что дорого сердцу. Ей оставалось лишь довериться судьбе и духам-защитникам, молить богов о том, чтобы ей позволили еще хоть раз увидеть сына вновь.

* * *

Посреди пышных джунглей, среди буйной зеленой растительности и ярких цветов, чей медовый аромат опьянял и дурманил разум, расположились красные каменные врата. Они соединяли миры, являлись своеобразным центром вселенной, местом проведения особых ритуалов, призванных уравновесить силы природы, усмирить богов и демонов. Несмотря на яркий цвет и неестественную для природы угловатую форму, врата казались почти незаметными. Деревья, словно могучие древние стражники, загораживали их от посторонних взглядов, прикрывали листвой и ветвями. Вот уже множество циклов сюда не приходили люди, не возносили молитвы богам, не приносили им в жертву кровь вождей. Казалось, что из памяти мира были стерты все знания о красных вратах, но они продолжали стоять, дожидаясь своего часа. Все в этой части джунглей было пропитано величием и древней, как сама жизнь, силой. Находиться здесь, не будучи жрецом или вождем, уже само по себе преступление, но это совершенно неважно для тех, кто уже нарушил один из главнейших законов.

— Ты уверен? — Ратиа ощущала благоговейный трепет в душе и теле, непостижимый страх, пронзивший все ее естество. Неосознанно женщина теснее прижала к груди мирно посапывающую дочь. Она не могла отделаться от ощущения, что в любой момент великий пернатый день появится, дабы лично убить детей, забрать жизни тех, кто может стать угрозой мирозданья. Только сейчас, когда она так близко к границе миров, молодая мать осознала, что у них, действительно, нет иного пути.

— Это единственное место, где наш сын будет в безопасности, — твердо произнес Кадачи, уверенно приближаясь к красному каменному сооружению. Ему уже доводилось бывать здесь, когда он случайно набрел на это место во время недавней охоты. Он не испугался ни тогда, ни сейчас, в душе мужчины была твердая уверенность, что ничто не случайно. Оно и неудивительно, ведь в тот день он следовал за своим лауналем.

— Мы просто оставим его? — сердце обливалось кровью от самой мысли об этом. Больно! Это слишком больно! Она подарила жизнь, но вынуждена оставить самое дорогое, что у нее есть.

На миг Кадачи усомнился в верности принятого решения, замер с плетеной корзиной в руках, не решаясь поставить ее на холодный увитый лианами камень. Воин не понимал, на что рассчитывает, в какой-то момент, ему даже показалось, что он лжет жене, а сына оставляет на верную гибель. Кадачи уже вознамерился повернуть назад, придумать новый план, но его внимание привлекло тихое шуршание под ногами. Опустив взгляд, мужчина заметил броненосца, копошащегося рядом. Очередной знак? Кадачи хотел верить, что да. Раз так, пора завершить начатое и отправиться в путь, пока по их следу не пустили охотников.

— Уж лучше здесь, чем среди людей, — воин осторожно опустил плетеную корзинку на пол каменной арки. Вот и все. Больше он ничего не в силах сделать. А ведь ему всегда хотелось иметь сына. Он представлял, как впервые возьмет его на руки, как вырастит из него великого воина, как будет учить ритуалам, видел, как они вместе охотятся. Ничего не будет, и это правильно. Кадачи понимал, что без него жена и дочь не смогут добраться до безопасного места, не выживут. Мужчина снял с шеи кожаный шнурок, на котором болтался коготь грозового ягуара. Теперь его трофей принадлежит сыну. — Теот, будь сильным. Мы с твоей матерью и сестрой не сможем быть рядом, но наши мысли всегда будут с тобой.

Младенец смотрел на отца серьезно, вдумчиво, казалось, что он понимал каждое слово. Понимал и ни в чем не винил, сам готов был остаться ради сестры, больше чем он нуждающейся в защите.

— Пора...

— Я могу с ним проститься? — Ратиа чувствовала, как по щекам катятся горячие крупные слезы. Всем естеством она тянулась к своему ребенку, но боялась, что если увидит его снова, сорвется, не сможет поступить разумно.

— Не стоит, — Кадачи резко распрямился и повернулся к жене. — Идем, нам пора.

— Он... — Ратиа умоляюще смотрела на мужчину, которого любила всей душой. Она порывалась сказать нечто важное, но не могла подобрать слов.

— Он под защитой, — Кадачи взвалил наплечную корзину на плечи. Ничто в его виде и поведении не выдавало истинных чувств воина. Он понимал, что лишь его сила и твердость станут жене и дочери надежной опорой. — Тебе не стоит волноваться и плакать. Помни, Шиу нужно твое молоко. Идем... Не оглядываясь... Не сомневаясь... Просто идем...

Джунгли оставались беспристрастными, они никак не реагировали на происходящее, словно не замечая, как сгущается воздух, а хищные облака тянулись к солнечному щиту. Ратия и Кадачи медленно удалялись, они покидали родные края с тяжелыми сердцами, оставляя здесь частичку себя, не надеясь обрести ее снова. И лишь малышка Шиу, жалобно поскуливала, не понимая, почему все меньше ощущала присутствие брата...

* * *

Время медленно тянулось. Чем выше поднимался солнечный щит, тем больше жителей джунглей оживало, но никто кроме броненосца так и не осмелился приблизиться к ребенку. Все живые существа будто избегали каменных врат, почтительно огибали их. День близился к полудню, но ничего так и не произошло, а маленький Теот, начал кричать, привлекая к себе внимание. Ребенок нуждался в пище, уходе и тепле, в том, чтобы рядом оказался хоть кто-то. Увы, в этом деле лауналь был не способен помочь своему подопечному.

* * *

— Ягрис, ты слышал это?

— А ты сомневаешься в том, что у меня есть уши? — хмуро озираясь по сторонам, ответил мужчина. Сегодня у него выдался тяжелый день: путь его подопечного был завершен, а он сам получил свободу от обязательств. Настало время возвращаться домой, но это не радовало лаухана, которого никто не ждал.

— Наличие ушей не гарантирует хорошего слуха, но в данном случае я сомневаюсь в себе. Не каждый день в джунглях услышишь детский плач, особенно в этом месте. Не Мальшочи ли заманивает к себе? Последнее время её видят все чаще, а лауханы исчезают сразу после ее появления, и не только они.

— Все возможно. Стоит проверить.

Ягрис решительно направился на звук. В отличие от своего друга, он не боялся встречи с коварной волшебницей, даже ждал ее, ведь именно она была повинна в том, что он не смог помочь тому, кого обязан был хранить. От этой женщины всего можно было ожидать, ведь она желала стать богиней, возвысится над всеми остальными. Воин бесшумно огибал деревья, ловко преодолевал все незначительные препятствия на своем пути. С каждым новым шагом, крик младенца становился все громче, он резал слух, заставляя разум метаться. Если это наваждение, то оно весьма реалистично. Не поверить в него почти невозможно.

— Звук доносится из врат, — Шатосчи осторожно следовал за другом. Им обоим сегодня предстояло вернуться в родной мир, но все могло сорваться! — Как бы чего не случилось.

— Не позволяй страху взять верх над собой. Мальшочи только этого и добивается, выжидает момент, чтобы пустить в дело своих подручных. Не забывай, сейчас, лишь мы стоим на ее пути.

Ягрис вышел к вратам, моментально ощущая невероятную мощь, исходящую от них. Как же давно он их не видел! Сколько бы циклов ни прошло, они не менялись. А ведь врата были построены людьми, понятия не имевшими, что создали. В груди что-то екнуло, но в следующий миг крик младенца вновь привлек внимание лаухана. Теперь он не только слышал, но и видел ребенка, а еще крупного броненосца, выжидающе смотрящего на них с Шатосчи.

— Ну, и что это все означает? Жертва?

— Не похоже, — Ягрис был в растерянности, понятия не имел, что теперь делать. — Скорее уж, кто-то оставил его здесь... Не думаю, что на смерть, скорее уж ища спасения. Лауналь с ним. Стережет...

Мужчины подошли к вратам ближе. Никаких ловушек или угроз, все было спокойно и никаких следов волшебницы или ее слуг. Они могли бы спокойно идти своим путем дальше, не думать о ребенке, чей плач становился все громче и требовательней, но что-то не позволяло им так поступить.

— Что делать будем? Не оставлять же его здесь?

— Хочешь отнести его людям? — Ягрису эта затея не нравилась, несмотря на всю свою логичность и правильность. Мужчина чуть скривился. Крик был просто невыносим! И ведь негодовать бесполезно — ребенок нуждался в молоке, тепле, а еще том, чтобы его помыли.

— Можно. Подбросим в один из домов, пусть люди сами решают, как с ним быть.

Броненосец недовольно фыркнул и уткнулся в ноги Шатосчи, будто пытаясь оттолкнуть его подальше от подопечного. Конечно же, ничего не вышло, но лауханы настороженно переглянулись.