Я Сноходец

Разумеется среди пацанов встречались и слабаки и те что посильнее, но наверное, благодаря тычкам, получаемым мною от отца, я воспринимал все эти синяки и ссадины несколько иначе. Да и от слез меня родитель тоже достаточно быстро отучил. Во всяком случае обиды в слезы не выливались, скорее наоборот. И если я в силу малолетства, да и какого-никакого уважения к родителю, конкретно ему за мстить был не в силах, то уж с соседскими пацанами разговор был совершенно другим. С равными дрались на кулачках, а уж с неравными и подручными предметами пользовались.

Насмотревшись на других пацанов со своей улицы, я упросил маму переделать велосипед в двухколесный. Оказывается, это было заложено в его конструкцию и делалось довольно просто. Решив, что вполне сумеем справиться с этим сами, не привлекая отца, переделываем велосипед в двухколесный. И с помощью соседского мальчишки протянув все гайки на нем пытаюсь научиться ездить на двух колесах. Увы, пока ничего не получается. Пришедший домой отец в очередной раз отмахивается от маминой просьбы, сам я уже даже не пытаюсь его о чем-то просить, и маме приходится заняться этим самой.

Наверное, это было достаточно весело для зрителей, в качестве которых выступал как раз папа.

Я, оседлав велосипед начинаю крутить педали, а мама, пригнувшись и поддерживая велосипед бежит рядом со мной давая советы. Вроде бы что-то получается, но стоит ей отпустить меня, как равновесие куда-то пропадает, и я тут же лечу на землю. Мама терпеливо поднимает, осматривает меня в поисках ушибов и ссадин и объяснив мне мои ошибки вновь пытается проделать то же самое.

Наверное, это продолжалось бы еще долго, но тут я случайно ловлю насмешливый взгляд отца, вышедшего во двор и усевшегося на скамейку, чтобы покурить и посмеяться над нашими приключениями. Во мне появляется какая-то злость и уже через мгновение я свободно еду сам, не нуждаясь ни в чьей поддержке.

Запыхавшаяся от бега мама останавливается и ее лицо озаряет горделивая, за меня, улыбка. Вновь замечаю, на этот раз несколько разочарованный, и какой-то досадный взгляд отца. Видимо ожидания на долгие развлечения не удались.

В 1966 году произошло сильное землетрясение. Было разрушено множество домов, особенно старой постройки сделанных из саманного кирпича. Впрочем, землетрясение ничему не научило местных жителей и строительство домов из сырого кирпича было продолжено и после него.

После первых же толчков, мама заставила отца поставить палатку или навес во дворе и вынесла туда кровати и шкаф с одеждой. Отец конечно ворчал, но против пойти не решился и сделал так как настояла мать, правда не во всем. Несмотря на то, что толчки еще какое-то время продолжались, он ночевал в доме, а не как мы во дворе.

Здесь мать уже оказалась бессильна, но к ее радости ничего страшного не произошло, а вскоре и толчки прекратились.

Сразу же после катаклизма в Ташкент, со всего союза съехались строители и началась стройка века. За считанные месяцы город поднялся из руин и стал еще краше чем был.

Благодаря интенсивному строительству повезло и нам. Через пару месяцев после катастрофы нам выделили новую квартиру в новом, только что организованном и застроенном районе Ташкента.

Этим районом стал Спутник.

За его строительство отвечали военные и именно благодаря их усилиям, буквально за полгода было поднято шестнадцать кварталов, по сотне домов в каждом. Ими же построено четыре общеобразовательных школы, и детских сада, здания для швейной фабрики, кинотеатр, огромный стадион и все остальное необходимое для нормальной жизни. Все здания, за исключением бани, кинотеатра и пожарного депо были возведены из дерева. В качестве облицовки применялся шифер, отчего все дома Спутника были как бы покрыты чешуей.

Нам досталась трехкомнатная квартира, в двухэтажном, двенадцати квартирном доме, на первом этаже. В самом центре района, квартале Ц2.

С правой стороны от дома в соседнем здании находился детский сад, в который тут же устраивается сестренка, а напротив дома школа, в которой мне вскоре предстояло учиться. Каждому из жилых домов предлагался небольшой приусадебный участок. Здесь, в Узбекистане, приветствуется работа на земле и поэтому все свободные клочки земли обязательно заняты или посаженным деревом, или какими-то другими растениями. Я не раз видел кусты картофеля, растущие вдоль городских тротуаров. И это считается нормальным.

Здесь невозможно увидеть табличку: "По газонам не ходить", единственно, о чем тебя могут попросить, если конечно не догадаешься сам, снять обувь перед тем, как ты взойдешь на зеленую лужайку для отдыха. И я часто видел людей отдыхающих и даже спящих на подобных лужайках. Причем чаще всего неподалеку обязательно находился милиционер, но не для того чтобы выгнать людей с газона или разбудить, а затем, чтобы спящего на нем человека никто не побеспокоил.

Благодаря тому, что трехкомнатная квартира занимала угловую часть дома, соответственно и участок находящийся под окнами был разделен на две части, между квартирами на первых и вторых этажах. И он получился достаточно просторным.

В добавок ко всему свою роль сыграло и то, что между нашим домом и детским садом не было запланировано никакой дороги, поэтому родители, да и наши соседи с верхнего этажа с легким сердцем прихватили для себя все пространство между нашим домом и забором детского сада. В итоге получились достаточно просторные участки площадью около пяти соток, чему мы с соседями были несказанно рады.

Отец, почти сразу же в глубине участка поставил небольшой сарайчик, к задней стороне которого пристроился почти такой же сарайчик соседа, и в нем была организованна домашняя мастерская, которая вскоре несколько расширилась, превратившись в гараж для мотоцикла с коляской. Правда все это произошло несколько позже.

Пока же мы обустраивались на новом месте.

Участки, в нашем районе не разрешали ограждать заборами, предлагая использовать для этого живую изгородь. Рассаду на нее первое время раздавали бесплатно, чем многие сумели воспользоваться.

Вначале это разумеется смотрелось не очень, но когда живая изгородь разрослась вид сразу же изменился. Уже спустя год-два, наш район превратился в сад. Все дома, улицы утопали в зеленых деревьях кустарниках и цветах, отчего воздух всегда был свежим и даже в самую жару легко было найти тень и прохладу, что очень немаловажно в Ташкентском климате.

К моменту нашего переезда в Спутник, дед уже умер, но бабушка была еще жива, плюс были мы с сестрой, поэтому маме и удалось "выбить" трехкомнатную квартиру. Правда это продолжалось недолго и спустя полгода мы с родителями остались одни. Бабушка умерла. Мы несколько погоревали об ушедшей бабушке, но жизнь продолжалась.

Теперь у меня, и сестры были отдельные комнаты. Родители же для отдыха, забрали себе зал, хотя отец и был против такой расстановки.

Надо сказать, что гости приезжали к нам, да и мы ездили к ним, почти каждые выходные. Мама была очень общительным человеком и всегда старалась приветить друзей и родных. С радостью встречала гостей, накрывала стол и в доме было всегда весело и шумно.

В то время мне казалось, что и меня и моих родителей все очень любили и всегда старались оказаться рядом, чтобы помочь.

Увы все оказалось совсем наоборот. Вот только когда я это понял было уже поздно.

На следующий год мне исполнилось семь лет, и я пошел в школу.

Учеба, благодаря неустанным заботам мамы всегда давалась мне легко и потому первые три класса я был круглым отличником. Не скажу, что это сильно помогало мне в жизни, потому как завистников хватало всегда. К тому же, если к отличницам девочкам относятся нормально, считая, что для них это в порядке вещей, то среди мальчишек это что-то из ряда вон выходящее, во всяком случае для основного отстающего в учебе контингента, который всегда оказывается в большинстве. Посему и случаются постоянные стычки.

Какое-то время мне везло, и я избегал подобного. Стычки если и происходили, то совершенно по другим поводам. Но долго такое везение длиться не могло и потому в один из дней меня все же выловили и попытались подсказать, что хорошо учиться — нехорошо. Или, раз уж у меня так все хорошо получается, то я обязан хотя бы всем давать списывать свои задания. Я в принципе никогда и не отказывал в подобном, каждый учится в меру своего разумения, но когда просьбы списать перешли в требования оного я просто стал посылать всех очень далеко. Как-то не нравилось мне то, что я списывание у меня переросло в мою обязанность перед кем-то. Послав пару раз за такие требования, в итоге получил обиду. Вот мне и попытались объяснить, что нужно стремиться быть как все и не выделяться из коллектива.

Очень не хотелось быть битым, но с другой стороны я прекрасно понимал, что я просто не справлюсь с тремя пацанами, хотя и не собирался отказываться от драки.

Понимая, что деваться мне некуда я оглядывался вокруг в поисках выхода из создавшегося положения. И тут мне на глаза попался черенок от лопаты. Согласен, что подобный выход не самый спортивный, но в тот момент я об этом даже не задумывался.

Сделав пару шагов в сторону увиденной мною палки я со всего размаха бросил свой портфель в самого сильного своего противника и резко нагнувшись подхватил в руки найденное мною оружие. С этого момента все разговоры были закончены.

Взревев раненым быком, первым бросился на своих преследователей, раздавая удары направо и налево. Как оказалось, этого было более чем достаточно. Уже спустя минуту я остался совершенно один, а сбежавшие от меня пацаны, крутили у виска и называя меня психом, старались привести себя в порядок, и грозя подловить меня в темном уголке.

Оказывается, за те несколько секунд махания палкой, я успел поставить им несколько ушибов и синяков, а одному даже разбить в кровь плечо, порвав заодно и рубаху. Так получилось, что в пылу схватки я просто не обратил внимания на торчащий из черенка огрызок гвоздика. Впрочем, даже заметив его я не особенно расстроился. Не я все это затеял. Даже если меня и обвинят в нападении, что позже и произошло, все равно я считал себя правым.

Дрался я и раньше, но даже тогда не принято было нападать втроем на одного. Хочешь драться дерись, но будь честным по отношению к противнику, если хочешь чтобы и к тебе относились так же.

Уже на следующий день вызвали в школу мою мать, записав в дневнике замечание о том, что это оказывается я напал на одноклассников и избил их непонятно за что.

Правда во время разборок в кабинете директора школы между мной и остальными участниками драки, истина о том, что именно меня хотели немного проучить, а не я нападал на них все же вылезла на свет. Но меня, тут же обвинили в том, что я оборонявшись, взяв в руки палку.

— И что же? Я должен был терпеливо сносить их удары, не отвечая на них. А ничего, что их было трое?!

— Но палка не выход из положения! — произнесла директриса. — Можно было бы решить вопросы мирным путем.

— Например? — спросила моя мама.

— Например просто убежать. Или позвать на помощь. — ответили ей.

— А после этого меня будут все тыркать и обзывать трусом? И вы считаете, что после этого все бы закончилось? — не выдержал я. — Уж лучше я буду ходить с палкой!

Итогом всей разборки стала постановка меня на учет в детской комнате милиции и некоторый скандал, произошедший дома. Пообещав маме никогда не начинать драки первым, я ее немного успокоил, хотя возможно мне это показалось.

Правда уже на следующий день стоило одному из моих противников чем-то пригрозить мне, я сразу же ответил ударом, даже не пытаясь что-то сказать в ответ.

В общем вскоре меня оставили в покое, за глаза называя психом, а иногда и зверенышем по моей фамилии, за готовность начать драку по любому поводу и готовность использовать в ней любой подручный материал, не зависимо от того, что удар, например, арматурой может и изрядно покалечить. Что однажды чуть было не произошло.

Подобное не прибавило мне друзей, зато и враги старались обходить меня стороною. Зато теперь никто не привязывался ко мне в плане выделения из толпы.

Отец тоже с некоторых пор старался сильно меня не задевать, после одного случая, когда получив очередную затрещину я вызверился и попер на него вооружившись лопатой.

Разумеется, лопата была моментально вырвана из моих рук, а я получил хорошую взбучку ремнем. Но видимо сам факт того, что я поднял на него руку, плюс давно известные ему жалобы на меня со стороны родителей, пострадавших от моей ярости пацанов, заставил несколько призадуматься. И решив не накалять и без того не самые радужные отношения, затрещины и тычки с его стороны, практически прекратились. Но с другой стороны появился запрет буквально на все. Мне было запрещено брать инструменты отца, подходить к его мотоциклу, который появился чуть позже, встревать в разговоры, когда меня об этом не спрашивали, даже просто появляться ему на глаза в отсутствие матери. Разумеется, вслух об этом не говорилось, но любое нарушение тут же пресекалось. Причем не обязательно силовыми методами. Обычные тычки и затрещины, практикуемые отцом, ранее превратились в мелкие подлянки, иногда исполняемые им самим, а иногда и сестренкой с подсказки папы. И даже несмотря на то, что в итоге всего этого чаще всего страдал именно я, но и виноватым делали тоже именно меня. В один голос утверждая, например, что это именно я поставил ведро с водой на дверь, и сам же под него вляпался. Потому и убирать лужу мама заставляла именно меня и в редких случаях сестру, но после этого подлянки в моем отношении на некоторое время даже ужесточались.

В общем я хотя и жил во внешне дружной семье, но был своего рода изгоем в ней. Хотя это касалось исключительно отца и сестры. Мама или не догадывалась об этом или не желала того. Хотя скорее первое, потому что все вышесказанное происходило именно в ее отсутствие. В те же моменты, когда она могла что-то услышать, отношения превращались в слащаво-приторные. Меня тут же называли ласковыми словами, мягко журили за какой ни будь проступок, всем своим видом показывая, что у нас все очень хорошо и в семье нет никаких проблем.

К этому времени я давно вырос из детского велосипеда, который вначале перешел в пользование сестры, а после был благополучно переделан в садовую тележку. После переезда в Спутник мама купила мне взрослый велосипед. Вначале хотела остановиться на "Орленке" велосипеде, чуть меньшего размера, но немного подумав и видимо согласовав этот вопрос с отцом купила мне взрослый велосипед "Урал" со скошенной дамской рамой. Видимо из расчета дальнейшей его эксплуатацией сестрой. И хотя я первое время не мог в силу своего роста достать до педалей с седла, меня это ничуть не останавливало от покатушек стоя на педалях.

Чуть позже у нас дома появился мотоцикл. Уж не знаю, на какой свалке отец его нашел, но это чудо действительно было раритетным. Больше всего в нем меня и всех соседских мальчишек удивляла как ни странно именно коляска. И, наверное потому, что на передней ее части стояла странная конструкция служащая, по словам соседа-военного для установки там пулемета.