Пропотел он, а на сплит-системе кондиционера комфортные двадцать четыре градуса высвечиваются. Дрочить побежал. И что с ним делать?.. Махнула рукой и задумалась, самой-то как быть? Во время разговора чуть ли не насквозь протекла. Мужика до дрожи хочется! И где его нормального взять? Вовремя порядочного не нашла, потом проблемы со здоровьем решала — неудачный аборт, итить его! — а нынче уже и нет никого подходящего по возрасту. Расхватали, пока она себе принца искала. Пробиваться изредка женатиками, как Валька? Не то — хочется и в театр с мужчиной сходить, посидеть где с задушевными разговорами. И чтобы он тебя понимал, а не за трахательный станок держал. Она же, как все говорят, красивая, а смотрят притом, как на шлюху... Ну, в конце концов, в отпуске можно и шлюхой ради удовольствия немного побыть. Делов-то — чуть откровенней одеться и на раздевающие взгляды улыбкой готовности ко всему отвечать. Ладно, сейчас на время успокоенный Колька выйдет, сама ополоснется, и погуляют. Авось, встретит она кого на ночку-другую?

* * *

Центральный проспект курортного городка оживал только поздним вечером, когда тяжелая влажная жара спадала, а ветерок с моря приносил желанную прохладу. Они шли с Колькой за руку — пусть гадают, брат или племянник! — и почти откровенно обсуждали стати других гуляющих. Преимущественно слабого полу, мужики к Катиному счастью — гомиков в их семье только не хватало! — мальчишке были не интересны.

— Не, не то, — авторитетно с апломбом заявил Николай, — у нее ни сисек ни письки.

— А о письке-то как судишь? — в голос расхохоталась Катерина.

— Ну а что там может быть при таком микроскопическом размере попки?

Спорить тетка не стала, переключив внимание парня на встречную пару девушек, идущих рука в руке, как и они сами.

— Смысла нет, — критически помотал головой мальчишка, — во-первых — лесби. Ты посмотри, какие взгляды друг на друга бросают. И потом — жирные. Жопы толстые.

— Колька! — оборвала Катерина. — Мы же договорились...

— Так это нынче литературное почти слово, — обиделся парень, — все так говорят.

— У меня значит, по-твоему, тоже это самое?

— Нет! — категорически заявил Колька, подняв руку с ее ладонью, что б не мешали критическому обзору обсуждаемой части тела. — У тебя просто большая красивая попа. Круглая, подтянутая. Ни капельки жира — одни мышцы. Уж я-то знаю.

— Откуда? — с оценкой внешнего вида она спорить не стала. Бессмысленно — светлая коротенькая юбочка из тонкой ткани была в обтяжку, наглядно демонстрируя не только внушительные формы, но и фасон узких трусиков.

— Ты же сама сегодня на моих ногах во время щекотки сидела, — удивился парень.

Обсуждать последующее сосание груди по молчаливому уговору они не стали. Потом перехватили в открытом ресторанчике, где, после свиной отбивной для Кольки и салатиков для нее, уничтожили по порции мороженного, а Катерина еще пару бокалов легкого местного вина оприходовала. Затем танцевали: Колька с какой-то симпатичной малолеткой, увы, державшейся все время на пионерском расстоянии, а вот Катьку пригласил высокий мужик под сорок с заметным ароматом коньяка. Вел он в танце довольно уверенно, на ноги ни разу не наступил, анекдоты рассказывал почти приличные, к груди прижимал без фанатизма, но ребром ладони с нижним бюстом все-таки ознакомился. В результате на приглашение следующим вечером в дорогой ресторан Катерина ответила согласием.

Домой вернулись во втором часу ночи. Колька, быстро ополоснувшись в душе — тетка, как всегда, придирчиво проверила чистоту пяток — устроился на диване смотреть по ящику голых баб. Нет, откровенное порно даже ночью не передавали. Но крутая эротика с достаточно подробной демонстрацией женского тела была в наличии.

Когда Катя привела себя в порядок, он уже дрых. Чуть подвинула мальчишку и устроилась рядом, помечтать о следующем вечере.

Еще в первый день, как сюда приехали, выяснилось, что телевизор смотреть с раскладного кресла неудобно. Вот с дивана — совершенно другое дело. Колька без зазрения совести вечером забрался на уже приготовленное ко сну теткино место, вперился в ящик и благополучно заснул, пока она делала после ванной педикюр на пуфике перед трельяжем. Обнаружила потом спящего мальчишку, и гнать не стала — пожалела будить, очень уж сладко носиком посапывал, трогательно обняв подушку. Да и расставленное кресло много места в не такой уж и большой комнате занимало. Диван широкий, Николенька, хоть и спал беспокойно, во сне не лягался, а мальчишеская ладонь, обнаруживаемая иногда на ее плече, Катерине совершенно не мешала. С тех пор кресло никогда не раскладывали.

Но вот очередным утром...

— Как спалось, маленький? — с улыбкой спросила уже раскрывшего глаза и потягивающегося Кольку.

— Угу, доброе утро, — стоптал окончательно простынку, повернулся лицом к тетке, подтянул женскую ладонь на свою подушку и улегся на нее щекой, привычно ласкаясь. А потом, скорчив умильную рожицу, шепотом попросил: — Теть Кать, а давай, как вчера.

— Чего? — не понимая просьбы, переспросила Катерина.

— Ну, это... пососать.

— Грудничок нашелся! — расхохоталась женщина. — Сиську ему, как маленькому надо! — и, так и не сказав ни да, ни нет, вытянула ладонь, одернула задравшуюся почти до груди пижаму и пошла готовить на маленькую кухоньку — даже двери в комнату не было, только широкий проем — завтрак. А, разбивая в сковородку на шипящую ветчину яйца, задумалась. Может позволить мальчишке смотреть на ее грудь и трогать? Перестанет за другими подглядывать? На пляже-то каждый день видит почти обнаженную. Несколько тряпичных треугольничков вряд ли оставляют простор для воображения. Не то, чтобы она Кольку стеснялась. До школы купала вместе с собой в ванной. Да и нынче частенько переодевается, просто повернувшись спиной. Но специально свое тело мальчишке никогда не демонстрировала, привычно считая такое неприличным. Так и не придя ни к какому решению — успеется еще — понесла сковородку на стол. После завтрака и утреннего туалета потопали на пляж загорать и купаться. Обедали, как всегда, в маленьком ресторане недалеко от дома с очень приличной кухней. Потом Колька сидел на диване, забравшись туда с ногами, и шарился по интернету, устроив ноутбук на валике, а тетка не торопясь делала то одно, то другое по дому. После легкого ужина — жареная на оливковом масле семга пошла влет — Николай, скидав грязные тарелки с ножами-вилками в посудомоечную машину, опять полез в интернет. Катерина же, оккупировав ванную комнату, занялась подготовкой к свиданию. Выбрила все лишнее, вымылась, натерлась кремами где надо, натянула заранее прихваченные трусики и, прикрыв грудь полотенцем, направилась в комнату одеваться, укладывать волосы и наводить марафет.

— Что-то теть Кать, ты сегодня рано к променаду готовишься, — сказал Колька, бросив на тетку короткий взгляд и опять утыкаясь в ноутбук, — жарко еще, — и чуть ли не скандал закатил, когда выяснилось, что этим вечером он сидит дома. Канючил, что тоже хочет гулять.

Взять-то с собой можно — парень сообразительный, в ресторане мешать не будет. Но вот потом — отпускать пацана ночью одного домой она побаивалась. Мало ли кто пристанет или сам на свою задницу приключений найдет. Вот тут-то и вспомнила его утреннюю просьбу. Недолго думая, пообещала после своего возвращения накормить грудничка из сиси. В доказательство сдернула с себя полотенце, дав Колькиному взгляду дотошно обревизовать свои полные груди — чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Задатком он, похоже, оказался удовлетворен, так как до облачения Катерины перед выходом больше на нее смотрел, чем на экран компьютера.

Само свидание, к которому она так готовилась и строила последующие планы... Вот откуда такие козлы берутся?! Мало того, что нажрался, как свинья, так еще доплачивать за него пришлось! Шла домой злая на весь свет и ругалась разными, в том числе, нехорошими словами. Ну за что ее бог так карает? Наградил красотой, а счастья как не было, так и нет. На сегодня не так уж и много хотела — немного ласки и чуть-чуть запретного удовольствия...

Опомнилась, доставая ключи — мальца бы не разбудить. Тихо пробралась в ванную, сдернула тряпки, почистила зубы и, накинув ночнушку — пижаму еще утром закинула в стиралку — прокралась к дивану. Только устроила голову на подушке, натянула простынку, даже зевнула, привычно прикрыв рот ладонью, как почувствовала Кольку. Осторожно притянул к себе ее руку и начал по очереди целовать пальцы. Вспомнила о своем обещании и ужаснулась — трусики тоже скинула, а длинную ночную рубашку теперь придется снимать. Обязательство, данное днем надо выполнять, иначе в следующий раз парень не поверит. Да и раскидываться своими словами Катерина как-то не привыкла. Впрочем, не так уж и страшно — простынка же есть.

Тихо спросила, наслаждаясь немудреной лаской:

— Не спишь?

— Нет, — тоже шепотом ответил Колька и принялся осторожно гладить по руке, каждый раз забираясь немного выше.

— Подожди, — приподняла попу, вытянула из-под нее ночнушку, села, тщательно укутала бедра простыней, засунув края под задницу, и, окончательно избавившись от ночной рубашки, откинулась на подушку.

— Какая ты, Катенька, красивая, — восхитился мальчишка, — серебряная.

Не очень-то в комнате было и темно. Свет от уличного фонаря, отражаясь от потолка и смешиваясь с призрачными лучами луны, заглядывающей сквозь распахнутое настежь окно, окрашивал воздух в комнате в какую-то фантастическую дымку. И в этой призрачной дымке вздымались в такт дыхания две полусферы, увенчанные казавшимися сейчас черными сосками. Колька подполз ближе, нежно провел ладошкой по одной, другой и осторожно присосался к ближайшей, не прекращая пальцами ласкать вторую.

Катя, почти не соображая, что делает, прижала голову мальчишки к себе, задыхаясь от охватившего блаженства. Так осторожно, бережно, мягко ее грудь еще никогда не ласкали. Колькины губы легко втягивали сосок, а язык медленными плавными движениями ритмично, как под музыку, то крутился вокруг, то проходился по чуть ли не закаменевшей вершине. Но иногда мальчишка пускал в ход свои зубы, совсем легенько прикусывая сосок. Катерина вздрагивала и опять гладила его по голове, раз за разом взлетая на пики блаженства.

Затем Николай оторвался от левой груди, чуть налег косо на женское тело и занялся правой, не забыв о ласках освобожденного от языка соска пальцами. Катя, сосредоточившись на своем бюсте, совсем не заметила, как другая рука мальчишки начала гулять по всему ее телу. Простыня уже давно выбилась из под попы, нежные пальчики, изучив живот, двинулись ниже. Вскрикнула от насквозь пробившего ее восторга и только потом осознала, что протекла, и кто осторожно массирует ее нижние губки и вспухший бугорок удовольствия.

Подтянула Кольку на себя, почувствовав упершийся в бок маленький член, и благодарно поцеловала в губы. Тут же, не раздумывая, опрокинула его навзничь, наклонилась над узкими юношескими бедрами, стянула трусы и взяла его твердую плоть в рот. Заходясь от запретного, но такого сладостного, ощутила вкус — успел уже разок кончить — и стала обрабатывать с приобретенным за годы умением. Опять заметила его пальцы на своем лоне — теперь они не только играли с раздувшимся бугорком и губками, но и забирались внутрь — и еще сильней заработала языком. Понимала что нельзя это, но только еще старательнее ласкала.

Второй раз они кончили вместе. Колька, почти встав на мостик, пытался засунуть свой член как можно глубже — до горла достал! — а Катерина с утробным мычанием, не желая терять ни капельки драгоценного лакомства. Долго лежали и все никак не могли отдышаться.

Парень уже спал, когда Катя, бережно подхватив на руки, отнесла его в ванную, вымыла сонного, но с заметным удовольствием лапающего всюду, куда дотягивались его шаловливые ручонки. Перестелила диван — не спать же на мокром — уложила, быстро ополоснулась сама и, умиротворенная, устроилась рядом со своим малолетним любовником.

* * *

Утром, коря себя всякими, даже очень нехорошими, словами и страдая от мыслей — ну ведь маленький же еще, нельзя, а она вон чего утворила — успела вскочить, пока Николай еще сладко посапывал. Разбудила на завтрак полностью одетая. Довольно фыркнул от поцелуя в щеку, потянулся, нахально погладил через сарафан по попе и, смешно болтая из стороны в сторону вскочившим члеником, побежал в ванную. Катерина со вздохом проводила его понимающим взглядом — каждое утро снимает излишнее напряжение.

Уже под кофе и новости по ящику обсуждали резко увеличившуюся за последние дни явно избыточную наполненность городского пляжа — сутолока, крики, мусор. Приняли решение исследовать озеро, отмеченное на случайно обнаруженной в квартире карте жирным кружком и восклицательным знаком, что в тридцати километрах от города, недалеко от трассы. Восьмерка не подвела, переехала наискось через кювет — съезда с шоссе здесь не было — и довезла по узкой еле заметной тропинке до маленькой полянки на берегу лесного озера.

— Вау! — крикнул восхищенный Колька, и, содрав шорты с футболкой, кинулся на глубину. — Теть Кать, давай быстрей, вода прелесть, чистая.

Катерина сноровисто разгрузила багажник, разложив рядом с большим старым покрывалом только полотенца, фрукты и бутылки с лимонадом. Хлеб, копченая курица и пирожки пока пусть в тенечке завернутые в фольгу полежат. А потом озаботилась отсутствием купальника — забыла в суете сборов. Нагишом перед мальчишкой крутиться? Как-то боязно. Одно дело ласкаться под скудным ночным освещением — и так уже локти себе кусает за сдуру допущенное, от стыда в глаза Николеньке посмотреть боится — другое, под ярким солнцем бритым лобком сверкать и голыми сиськами трясти. Ну не сидеть же весь день на берегу в сарафане?! Скинула, окольцевала гриву резинками, чтобы в воде не мешала, и в одних тонких белых трусиках бросилась в озеро.

Вода действительно была чистая, прозрачная и не очень-то теплая — жаркое южное солнце еще не успело прогреть воду до дна. Плавали, брызгались, хохотали, играя, топили друг друга. Колька, конечно же, несколько раз облапил Катерину, проверив упругость тяжелых грудей и внушительной задницы, сам получая увесистые шлепки по маленькой попке. Выслушал нравоучение, что для некоторых удовольствий есть вполне определенное темное время суток, заливисто расхохотался, приник согласным поцелуем к ее щеке, не преминув все-таки провести ладошкой по соску. Потом, наскоро промокнув полотенцем воду, разбирался с сочными персиками, извазюкавшись в сладком липком соке по макушку. Ополоснулся и, разлегшись на покрывале, подставил горячему солнцу свою и так уже бронзовую спину. Тетка, предложив жарким лучам для загара лицо и белую грудь — не особо гармоничных светлых пятен теперь не будет — сидела с вытянутыми раскинутыми ногами, откинувшись на расставленные руки. Сидела, пока случайно не заметила, куда все время косят глаза мальчишки. Присмотрелась сама, ойкнула и кинулась за машину выжимать трусики — мокрые, они вообще ничего не скрывали. Даже естественного ярко-розового цвета между губками. Вновь натянув лоскуток еще влажной ткани, придирчиво оглядела — ну, хоть в глаза не бросается. Но определить наружное строение женских половых органов на выпуклом бритом лобке можно все-таки без особого труда. Колька хихикнул, глядя как она устраивается на покрывале, стараясь лишний раз не поворачиваться к нему низом живота: