Колька

КОЛЬКА

откровенная повесть о детской любви

Звезды в ночи светили,

Детям глаза слепили.

Ах, как они любили.

Ах, как они любили...

— Уж лучше бы ты за мной подглядывал, — вздохнула Катерина, не отрываясь от привычной домашней работы.

— За тобой, теть Кать, я не могу, — честно признался не особо сконфуженный Колька. Тоже мне трагедия — заловили на пляже при наблюдении через зеркальце у крайней кабинки для переодевания. Заловили, наорали, притащили к тетке и расписали во всех цветах радуги. Она краснела и клятвенно обещала принять меры. Вот и выполняет сейчас свое обязательство — пилит.

— Почему? — удивилась Катерина, аккуратно складывая свои еще горячие от утюга трусики и доставая из корзины с высохшим бельем другие. — Или ты думаешь, я очень сильно отличаюсь от других женщин?

— За тобой не могу, — упрямо повторил мальчишка, — ты, теть Кать, не женщина, ты своя.

— Чего? — расхохоталась Катерина, успев бросить утюг на подставку. — Ой, уморил, родственничек.

Колька обиженно отвернулся и принялся щелкать пультом, перебирая каналы телевизора. Тетка, как мальчишка во все времена ее называл, успокоилась, вытерла выступившие слезы и вернулась к глажке. Сначала закончить с необременительными домашними делами, а потом обязательно поговорить с парнем. Возраст у ребенка сложный — тринадцать лет. А мужчины в его семье как не было, так и нет. Родственниками они не были, хотя Катя и нянчилась с мальчишкой с пеленок. Ну а как иначе, если его мать, Анастасия, ставшая вместе с Валентиной лучшей подругой, по сути, жизнь ей спасла. Страшные тогда были времена, девяностые годы...

Катька только прибежала из школы и, скинув пальтишко с шапкой, сунулась на кухню, в надежде найти хоть что-нибудь пожевать. Увы, только пустые бутылки и сваленная в раковину грязная посуда. Нашла высохшую горбушку и, наскоро приготовив чай, вгрызлась, макая в пустую консервную банку из-под шпрот — масло там еще было. На кухне ее и застал очередной хахаль матери-алкоголички. Раздвинул посуду, чтобы получить доступ к соску крана, и долго хлебал холодную воду. Выпрямился, окинул девчонку равнодушным взглядом, собираясь уже возвращаться трахать мать, но задержал вдруг ставший заинтересованным взгляд на чуть задравшемся подоле Катькиного платья — всего-то круглая коленка под толстой тканью теплых зимних шерстяных колготок была видна. Девчонка одернула, но он подошел, рванул подол вверх, открывая себе полный вид на ее ноги. Почесал через трусы яйца, обозначив рядом надувающийся член, и, не обращая внимания на девичий визг, попытался содрать колготки.

Как Катьке удалось опрокинуть на насильника не так давно вскипевший чайник — сама не поняла. Выскочила из квартиры под жуткий рев обваренного мужика, в чем была. Вылетела с плачем на улицу, под студеный ветер с метелью, и побежала, размазывая по лицу слезы, неизвестно куда. В маленьком парке скукожившуюся от холода и все еще хнычущую на угловой скамейке ее и нашла Анастасия, прогуливающая в коляске завернутого в три одеяла двухмесячного Кольку. Накинула свою шубку и притащила в их с Валькой съемную квартиру. Отогрела, накормила, чуть успокоила, заставила вымыться в ванной, дежуря там вместе с кормившимся из мамкиной груди Колькой — вдруг малолетняя дурочка от безысходности с собой чего-нибудь сотворит? Потом, уложив спать в своей ночнушке — Катькино бельишко было закинуто в стиральную машину — устроила с вернувшейся из институтской библиотеки Валентиной семейный совет. На следующий день вместе с девчонкой и парочкой охранников из банка, где Настасья работала, заявилась в квартиру Катерининой матери, полюбовавшись обваренным стонущим идиотом, забрала Катькины документы и немногочисленные вещички.

— Коль, а Коль, — Катерина чуть толкнула в плечо вперившегося в телевизор мальчишку.

— Ну чего тебе? — насуплено спросил Николай, все-таки поворачиваясь к тетке. Отказать ей парень не мог. Сколько себя помнил, она всегда кроме последних нескольких лет была рядом. Играла с ним, баловала, покрывала перед строгой матерью его детские проказы. Неотлучно просиживала рядом с заболевшим, прогуливая лекции в институте. Отводила и забирала из садика, рассказывая по вечерам сказки. А чуть позже внимательно выслушивала все школьные проблемы, находила их решение и помогала делать уроки, хотя он и сам прекрасно мог справиться — до сих пор почти круглый отличник. От теть Кати у него секретов не было.

— Ну, вот объясни мне, чего ты там у них высматриваешь? Разве никогда голых женщин не видел? Валька тогда к тебе в ванную нагишом забралась...

Тетя Валя... Высокая, худощавая, но с внушительной попой — меньше, чем у мамы или теть Кати, но все равно внушительной — и острыми конусами больших грудей забралась в ванну, когда Колька в ней кораблики пускал. Очередная редкая пьянка. Мамка с подругами набиралась редко, два-три раза в год, но метко. Сначала выпьют чего-нить слабенького, дружно поревут о своей одинокой женской доле, затем, увеличивая дозы беленькой, начинают песни орать. Вот во время такой пьянки пару лет назад, Валентина завалилась в ванную комнату, долго "пугала унитаз" — санузел в той квартире был один, совмещенный — прополоскала рот над раковиной, немного поиграла с Николаем в кораблики, промочив рукава. Засмеялась, стащила платье с бельем и забралась к нему в ванну, считая одиннадцатилетнего Кольку маленьким. И очень удивилась, увидев воспрянувшее во всей красе мальчишеское естество. Пьяно захихикала, погрозила пальцем, но прикрываться или выскакивать из ванны не стала. Спокойно как в былые годы вымыла Николая, ополоснулась сама, поменяла воду, чтобы он мог продолжать свои игры, и, накинув мамкин халат, ушла к подругам продолжать веселье.

— Меня на пляже в купальнике каждый день видишь и здесь в белье или в ночнушке. Настька, насколько мне известно, перед тобой в одних трусиках дома рассекает...

Мамка действительно, если вечером придет с работы очень уставшая, из своей комнаты в ванную прется почти голышом. Груди у нее большие, упругие — сколько раз на себе чувствовал, когда обнимает и целует — правильной формы с темными кругами вокруг сосков. Но это же мамка, на нее что нехорошее подумать Колька не может. На мамулю у него даже не встает, как тогда на тетю Валю. И Катерину если разглядывать, то только с позиции полюбоваться настоящей красотой. Попа большая, тугая, ноги длиннющие и бюст даже больше чем у мамки. Большие в общем сиськи — так и хочется погладить и пососать. И все это при тонкой гибкой талии — сколько раз видел, когда упражнения свои делает.

Вот нечто в этом роде Николай и выдал теть Кате. Зная, что не накажет, подробно расписал все, что о ней и, особенно об ее груди, думает. Тетка расхохоталась и принялась тискать, как маленького, а потом щекотать. Колька ответил тем же — давно приметил, что тетка жуть как боится. Но ей все-таки двадцать восемь, сильная — победила, оседлав ноги, зажала ему над головой руки и давай зацеловывать. Он тоже смеялся, пока вдруг не увидел перед носом вывалившуюся из полурасстегнутого верха домашней кофточки правую грудь. Специально или нечаянно? Вроде обычно больше пуговичек застегнуто. Катерина со смехом целовала ему макушку, а мальчишка, сам не зная почему, вдруг втянул сосок в рот. Водил языком по напрягшейся горошине, не понимая, отчего замолчавшая тетка не вырывается. Сосал, наверное, как в детстве у мамы.

Женщина все-таки вытащила из его рта мокрую грудь, потянулась, достала салфетку со стола, промокнула и спрятала обратно в кофточку, застегнув на все пуговицы. Слезла с Кольки, поправила шорты и села рядом, о чем-то задумавшись и почему-то совсем не комментируя случившееся. Не до объяснений Катерине было. Вспомнила, как когда-то Настя оставила ее с ребенком одну. Лихорадочно собиралась, гадая, что в этом бандитском банке — от себя-то чего скрывать? — случилось, коль ее так поздно вызывают. А Катерина, когда уже перепеленала проснувшегося Кольку и грела бутылочку с молочной смесью, задумалась, припомнив недавний совсем беззлобный смех над ней Анастасии:

— И у тебя такие же будут, если не больше, когда грудничка кормить будешь.

Задумалась и решила попробовать. Как Настя, тщательно вымыла свою грудь и сунула Кольке в рот. А малыш попробовал и выплюнул — молоком-то не пахнет. Еще и отталкивает ручонками в зашитых рукавчиках распашонки. Катька тогда возьми и накапай на сосок молочной смеси из бутылочки. Вот тогда-то и поняла, что это за благостное чувство, когда маленький тебе грудь сосет. Тринадцать лет прошло, но не забывается. А сейчас Коленька себя маленького напомнил. И внизу живота жаром полыхнуло. Прижала к себе затихшего мальчишку и заревела. Не везет подругам с мужиками, не везет. Да и вообще в жизни.

Вон Анастасья, уж и красивая, умная, работящая, а как тяжело ее судьба ломает? Приехала еще в советские времена из Эстонии в Москву учиться. Школу-то с золотой медалью окончила. Сняла квартирку, встретила красивого парня и отнюдь не дурака притом. Закрутилась у них любовь. Уже к свадьбе готовиться начали, а тут этот путч, чтоб его... Не до загса стало. Плюс — диплом писать надо. Политика политикой, а жизнь-то идет. Союз рухнул, парень Настькин не то, чтобы охладел, хуже — на наркоту подсел. Пошел сдуру на грабеж из-за нехватки денег на свои порошки, там его и зарезали. А Настя уже на четвертом месяце. Только защитилась, домой к маме с папой собралась — новое горе, совсем жуткое. Отец в Эстонии директором заводика был и напрочь отказался какие-то документы подписывать. Сожгли бандиты вместе с женой. Возвращаться некуда. И жить не на что. Отревелась Анастасия, от мыслей о петле только грезы о будущем ребеночке и спасли — давно чувствовала живым. Маленького-то за что? Еще поплакала и стала работу в Москве искать. Без постоянной прописки — ох как сложно. Но со своим дипломом, где в прилагаемой ведомости всего несколько четверок при остальных "отлично", все-таки смогла устроиться в недавно открывшийся банк. Они тогда, как грибы после осеннего дождичка появлялись. А чтобы проще с деньгами выкручиваться было, пригласила близкую подругу-студентку Валентину, которая в том же финансово-экономическом тремя курсами младше училась, вместе в съемной квартире жить. Родила сыночка, Николенькой в честь своего отца назвала и всего через пару дней вновь впряглась, руководя своим отделом по телефону. Курьеры с бумагами туда и обратно по несколько раз в день метались, благо недалеко. Уже пойдя в гору на работе — пахала ведь не за страх, а за совесть, хоть и понимала, на кого вкалывает — встретила и спасла Катьку.

А тогда, в тот вечер, что внезапно вызвали, ей предложили — а отказ не предусматривался, вплоть до пули в затылок — возглавить банк, даже дав несколько процентов в уставном капитале. Не все бандиты пустоголовые качки — некоторые понимали, что должна быть и личная заинтересованность. Вот тогда-то Анастасия и развернулась, понимая отсутствие обратной дороги. За годы бандиты кто в разборках погиб, кто в легальный бизнес перешел, а Настин банк — долю свою она увеличила прилично — стал заниматься почти только законной деятельностью. Хотя разное бывало. Вот как с этой неплохой однокомнатной квартиркой в маленьком курортном городке. Вовремя невозвращенный кредит оплатили документами на жилье и машину в гараже. Это уже потом подруги догадались, что кто-то готовил себе "хату" для длительной отсидки подальше от столицы. Не успел спрятаться, и пришлось все отдать. Через третьи руки Насте досталось. Неброская, но круто навороченная белая "восьмерка" почти без пробега. Для отпуска — в самый раз. Теперь девчонки решили поочередно выгуливать здесь летом Кольку. Сами отдыхают и мальца пасут.

Катерина, оторвавшись от воспоминаний, вновь вернулась к насущному вопросу. И что теперь с малым делать? Пока только подглядывает. Интернета и порнухи на ночном телеканале ему мало — на живое женское тело посмотреть хочется. Если бы только посмотреть... И что он со своей бандой таких же приезжих мальчишек, где в одночасье стал лидером, еще сотворить может, даже страшно подумать! Черт побери, хоть сама ноги перед ним раздвигай, лишь бы чего плохого с местными гулящими девками не удумал. Нельзя — Настька узнает, на месте прибьет! Мал еще для такого. А если подхватит чего от какой-нибудь алкоголички? Вон ее, Катьки, мать от такого и померла. О мертвых только хорошее или ничего? Ладно, замнем — квартиру выцарапали и ладно. Ох и драили ее потом... Зато жить стало чуть дешевле и постоянная московская прописка у подруг появилась. Вернемся к нашим баранам — вопросительный преданный взгляд Кольки никуда не исчез. Гладит по плечу, успокаивает. Старательно платком слезы, как маленькой, вытирает.

Обняла, поцеловала в щеку, заходясь в душе от радости, что такого хорошенького в тяжкие времена с Настей и Валюшей подняли, и действительно немного успокоилась, все о нем же раздумывая: А если все-таки подхватит? Того хуже — у самой сердце кровью обольется. Ведь давно уже родным стал.

Прижала к себе мальчишку, потрепала по вихрастой голове и почти открытым текстом начала объяснять технику сексуальной безопасности.

— Теть Кать, да что я маленький, что ли? — и, гордо улыбаясь, вытащил из заднего кармана шорт пачку резинок.

— Успел уже с кем опробовать? — чуть ли не взвилась Катерина. Ему ж тринадцать всего! И замолчала, заметив бугор на шортах мальчишки. Доболталась!

— Нет, — тяжело вздохнув, помотал головой из стороны в сторону, — не с кем. Всякие прошмандовки... — заткнулся, получив легкий удар ладонью по губам.

— Ты от меня, матери или от Валентины хоть раз бранное слово слышал? — в ответ на новое мотание растрепанной головой добавила: — Вот и не смей никогда подобное говорить!

— А как тогда этих обзывать? — немедленно озаботился Колька.

— Ну... — сама задумалась, — непорядочные женщины, девушки. Можешь даже сказать "девки", — дала некоторое послабление Катерина. Наслушавшись в детстве от матери и ее сожителей всякой гадости, дала себе клятву никогда не ругаться матом. И не жалеет — самой приятнее. Ну, бывают случаи, особенно за рулем, когда разное выскакивает, но, то ж за рулем...

— С непорядочными девками как-то не тянет — противно! — мудро заявил Колька. — А нормальные маленьким считают или сами еще не доросли.

— И как обходишься? — поинтересовалась тетка, уже начиная догадываться. — Руками?

— Угу, — признался Николай, пряча глаза.

Ну и что ему на это сказать? Запрещать нельзя — гормонам выход нужен. Поощрять — тоже. Хотя почему? Уж лучше так, чем от спермотоксикоза на какую-нибудь сдуру полезет.

— Промывай там все как следует после этого, — порекомендовала Катерина, не собираясь акцентировать дальнейшее внимание на интимных вопросах. Тут же сменила тему: — Гулять сегодня пойдем или опять ящик смотреть будешь?

— Гулять! — взметнулся с дивана мальчишка, невольно демонстрируя холм на шортах. И тут же смутился, метнувшись в сторону маленькой прихожей, откуда был вход в ванную: — Только ополоснусь — пропотел...

Пропотел он, а на сплит-системе кондиционера комфортные двадцать четыре градуса высвечиваются. Дрочить побежал. И что с ним делать?.. Махнула рукой и задумалась, самой-то как быть? Во время разговора чуть ли не насквозь протекла. Мужика до дрожи хочется! И где его нормального взять? Вовремя порядочного не нашла, потом проблемы со здоровьем решала — неудачный аборт, итить его! — а нынче уже и нет никого подходящего по возрасту. Расхватали, пока она себе принца искала. Пробиваться изредка женатиками, как Валька? Не то — хочется и в театр с мужчиной сходить, посидеть где с задушевными разговорами. И чтобы он тебя понимал, а не за трахательный станок держал. Она же, как все говорят, красивая, а смотрят притом, как на шлюху... Ну, в конце концов, в отпуске можно и шлюхой ради удовольствия немного побыть. Делов-то — чуть откровенней одеться и на раздевающие взгляды улыбкой готовности ко всему отвечать. Ладно, сейчас на время успокоенный Колька выйдет, сама ополоснется, и погуляют. Авось, встретит она кого на ночку-другую?

* * *

Центральный проспект курортного городка оживал только поздним вечером, когда тяжелая влажная жара спадала, а ветерок с моря приносил желанную прохладу. Они шли с Колькой за руку — пусть гадают, брат или племянник! — и почти откровенно обсуждали стати других гуляющих. Преимущественно слабого полу, мужики к Катиному счастью — гомиков в их семье только не хватало! — мальчишке были не интересны.

— Не, не то, — авторитетно с апломбом заявил Николай, — у нее ни сисек ни письки.

— А о письке-то как судишь? — в голос расхохоталась Катерина.

— Ну а что там может быть при таком микроскопическом размере попки?

Спорить тетка не стала, переключив внимание парня на встречную пару девушек, идущих рука в руке, как и они сами.

— Смысла нет, — критически помотал головой мальчишка, — во-первых — лесби. Ты посмотри, какие взгляды друг на друга бросают. И потом — жирные. Жопы толстые.

— Колька! — оборвала Катерина. — Мы же договорились...

— Так это нынче литературное почти слово, — обиделся парень, — все так говорят.

— У меня значит, по-твоему, тоже это самое?

— Нет! — категорически заявил Колька, подняв руку с ее ладонью, что б не мешали критическому обзору обсуждаемой части тела. — У тебя просто большая красивая попа. Круглая, подтянутая. Ни капельки жира — одни мышцы. Уж я-то знаю.

— Откуда? — с оценкой внешнего вида она спорить не стала. Бессмысленно — светлая коротенькая юбочка из тонкой ткани была в обтяжку, наглядно демонстрируя не только внушительные формы, но и фасон узких трусиков.

— Ты же сама сегодня на моих ногах во время щекотки сидела, — удивился парень.

Обсуждать последующее сосание груди по молчаливому уговору они не стали. Потом перехватили в открытом ресторанчике, где, после свиной отбивной для Кольки и салатиков для нее, уничтожили по порции мороженного, а Катерина еще пару бокалов легкого местного вина оприходовала. Затем танцевали: Колька с какой-то симпатичной малолеткой, увы, державшейся все время на пионерском расстоянии, а вот Катьку пригласил высокий мужик под сорок с заметным ароматом коньяка. Вел он в танце довольно уверенно, на ноги ни разу не наступил, анекдоты рассказывал почти приличные, к груди прижимал без фанатизма, но ребром ладони с нижним бюстом все-таки ознакомился. В результате на приглашение следующим вечером в дорогой ресторан Катерина ответила согласием.

Домой вернулись во втором часу ночи. Колька, быстро ополоснувшись в душе — тетка, как всегда, придирчиво проверила чистоту пяток — устроился на диване смотреть по ящику голых баб. Нет, откровенное порно даже ночью не передавали. Но крутая эротика с достаточно подробной демонстрацией женского тела была в наличии.

Когда Катя привела себя в порядок, он уже дрых. Чуть подвинула мальчишку и устроилась рядом, помечтать о следующем вечере.

Еще в первый день, как сюда приехали, выяснилось, что телевизор смотреть с раскладного кресла неудобно. Вот с дивана — совершенно другое дело. Колька без зазрения совести вечером забрался на уже приготовленное ко сну теткино место, вперился в ящик и благополучно заснул, пока она делала после ванной педикюр на пуфике перед трельяжем. Обнаружила потом спящего мальчишку, и гнать не стала — пожалела будить, очень уж сладко носиком посапывал, трогательно обняв подушку. Да и расставленное кресло много места в не такой уж и большой комнате занимало. Диван широкий, Николенька, хоть и спал беспокойно, во сне не лягался, а мальчишеская ладонь, обнаруживаемая иногда на ее плече, Катерине совершенно не мешала. С тех пор кресло никогда не раскладывали.

Но вот очередным утром...

— Как спалось, маленький? — с улыбкой спросила уже раскрывшего глаза и потягивающегося Кольку.

— Угу, доброе утро, — стоптал окончательно простынку, повернулся лицом к тетке, подтянул женскую ладонь на свою подушку и улегся на нее щекой, привычно ласкаясь. А потом, скорчив умильную рожицу, шепотом попросил: — Теть Кать, а давай, как вчера.

— Чего? — не понимая просьбы, переспросила Катерина.

— Ну, это... пососать.

— Грудничок нашелся! — расхохоталась женщина. — Сиську ему, как маленькому надо! — и, так и не сказав ни да, ни нет, вытянула ладонь, одернула задравшуюся почти до груди пижаму и пошла готовить на маленькую кухоньку — даже двери в комнату не было, только широкий проем — завтрак. А, разбивая в сковородку на шипящую ветчину яйца, задумалась. Может позволить мальчишке смотреть на ее грудь и трогать? Перестанет за другими подглядывать? На пляже-то каждый день видит почти обнаженную. Несколько тряпичных треугольничков вряд ли оставляют простор для воображения. Не то, чтобы она Кольку стеснялась. До школы купала вместе с собой в ванной. Да и нынче частенько переодевается, просто повернувшись спиной. Но специально свое тело мальчишке никогда не демонстрировала, привычно считая такое неприличным. Так и не придя ни к какому решению — успеется еще — понесла сковородку на стол. После завтрака и утреннего туалета потопали на пляж загорать и купаться. Обедали, как всегда, в маленьком ресторане недалеко от дома с очень приличной кухней. Потом Колька сидел на диване, забравшись туда с ногами, и шарился по интернету, устроив ноутбук на валике, а тетка не торопясь делала то одно, то другое по дому. После легкого ужина — жареная на оливковом масле семга пошла влет — Николай, скидав грязные тарелки с ножами-вилками в посудомоечную машину, опять полез в интернет. Катерина же, оккупировав ванную комнату, занялась подготовкой к свиданию. Выбрила все лишнее, вымылась, натерлась кремами где надо, натянула заранее прихваченные трусики и, прикрыв грудь полотенцем, направилась в комнату одеваться, укладывать волосы и наводить марафет.

— Что-то теть Кать, ты сегодня рано к променаду готовишься, — сказал Колька, бросив на тетку короткий взгляд и опять утыкаясь в ноутбук, — жарко еще, — и чуть ли не скандал закатил, когда выяснилось, что этим вечером он сидит дома. Канючил, что тоже хочет гулять.

Взять-то с собой можно — парень сообразительный, в ресторане мешать не будет. Но вот потом — отпускать пацана ночью одного домой она побаивалась. Мало ли кто пристанет или сам на свою задницу приключений найдет. Вот тут-то и вспомнила его утреннюю просьбу. Недолго думая, пообещала после своего возвращения накормить грудничка из сиси. В доказательство сдернула с себя полотенце, дав Колькиному взгляду дотошно обревизовать свои полные груди — чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Задатком он, похоже, оказался удовлетворен, так как до облачения Катерины перед выходом больше на нее смотрел, чем на экран компьютера.

Само свидание, к которому она так готовилась и строила последующие планы... Вот откуда такие козлы берутся?! Мало того, что нажрался, как свинья, так еще доплачивать за него пришлось! Шла домой злая на весь свет и ругалась разными, в том числе, нехорошими словами. Ну за что ее бог так карает? Наградил красотой, а счастья как не было, так и нет. На сегодня не так уж и много хотела — немного ласки и чуть-чуть запретного удовольствия...

Опомнилась, доставая ключи — мальца бы не разбудить. Тихо пробралась в ванную, сдернула тряпки, почистила зубы и, накинув ночнушку — пижаму еще утром закинула в стиралку — прокралась к дивану. Только устроила голову на подушке, натянула простынку, даже зевнула, привычно прикрыв рот ладонью, как почувствовала Кольку. Осторожно притянул к себе ее руку и начал по очереди целовать пальцы. Вспомнила о своем обещании и ужаснулась — трусики тоже скинула, а длинную ночную рубашку теперь придется снимать. Обязательство, данное днем надо выполнять, иначе в следующий раз парень не поверит. Да и раскидываться своими словами Катерина как-то не привыкла. Впрочем, не так уж и страшно — простынка же есть.

Тихо спросила, наслаждаясь немудреной лаской:

— Не спишь?

— Нет, — тоже шепотом ответил Колька и принялся осторожно гладить по руке, каждый раз забираясь немного выше.

— Подожди, — приподняла попу, вытянула из-под нее ночнушку, села, тщательно укутала бедра простыней, засунув края под задницу, и, окончательно избавившись от ночной рубашки, откинулась на подушку.

— Какая ты, Катенька, красивая, — восхитился мальчишка, — серебряная.

Не очень-то в комнате было и темно. Свет от уличного фонаря, отражаясь от потолка и смешиваясь с призрачными лучами луны, заглядывающей сквозь распахнутое настежь окно, окрашивал воздух в комнате в какую-то фантастическую дымку. И в этой призрачной дымке вздымались в такт дыхания две полусферы, увенчанные казавшимися сейчас черными сосками. Колька подполз ближе, нежно провел ладошкой по одной, другой и осторожно присосался к ближайшей, не прекращая пальцами ласкать вторую.

Катя, почти не соображая, что делает, прижала голову мальчишки к себе, задыхаясь от охватившего блаженства. Так осторожно, бережно, мягко ее грудь еще никогда не ласкали. Колькины губы легко втягивали сосок, а язык медленными плавными движениями ритмично, как под музыку, то крутился вокруг, то проходился по чуть ли не закаменевшей вершине. Но иногда мальчишка пускал в ход свои зубы, совсем легенько прикусывая сосок. Катерина вздрагивала и опять гладила его по голове, раз за разом взлетая на пики блаженства.

Затем Николай оторвался от левой груди, чуть налег косо на женское тело и занялся правой, не забыв о ласках освобожденного от языка соска пальцами. Катя, сосредоточившись на своем бюсте, совсем не заметила, как другая рука мальчишки начала гулять по всему ее телу. Простыня уже давно выбилась из под попы, нежные пальчики, изучив живот, двинулись ниже. Вскрикнула от насквозь пробившего ее восторга и только потом осознала, что протекла, и кто осторожно массирует ее нижние губки и вспухший бугорок удовольствия.

Подтянула Кольку на себя, почувствовав упершийся в бок маленький член, и благодарно поцеловала в губы. Тут же, не раздумывая, опрокинула его навзничь, наклонилась над узкими юношескими бедрами, стянула трусы и взяла его твердую плоть в рот. Заходясь от запретного, но такого сладостного, ощутила вкус — успел уже разок кончить — и стала обрабатывать с приобретенным за годы умением. Опять заметила его пальцы на своем лоне — теперь они не только играли с раздувшимся бугорком и губками, но и забирались внутрь — и еще сильней заработала языком. Понимала что нельзя это, но только еще старательнее ласкала.

Второй раз они кончили вместе. Колька, почти встав на мостик, пытался засунуть свой член как можно глубже — до горла достал! — а Катерина с утробным мычанием, не желая терять ни капельки драгоценного лакомства. Долго лежали и все никак не могли отдышаться.

Парень уже спал, когда Катя, бережно подхватив на руки, отнесла его в ванную, вымыла сонного, но с заметным удовольствием лапающего всюду, куда дотягивались его шаловливые ручонки. Перестелила диван — не спать же на мокром — уложила, быстро ополоснулась сама и, умиротворенная, устроилась рядом со своим малолетним любовником.

* * *

Утром, коря себя всякими, даже очень нехорошими, словами и страдая от мыслей — ну ведь маленький же еще, нельзя, а она вон чего утворила — успела вскочить, пока Николай еще сладко посапывал. Разбудила на завтрак полностью одетая. Довольно фыркнул от поцелуя в щеку, потянулся, нахально погладил через сарафан по попе и, смешно болтая из стороны в сторону вскочившим члеником, побежал в ванную. Катерина со вздохом проводила его понимающим взглядом — каждое утро снимает излишнее напряжение.

Уже под кофе и новости по ящику обсуждали резко увеличившуюся за последние дни явно избыточную наполненность городского пляжа — сутолока, крики, мусор. Приняли решение исследовать озеро, отмеченное на случайно обнаруженной в квартире карте жирным кружком и восклицательным знаком, что в тридцати километрах от города, недалеко от трассы. Восьмерка не подвела, переехала наискось через кювет — съезда с шоссе здесь не было — и довезла по узкой еле заметной тропинке до маленькой полянки на берегу лесного озера.

— Вау! — крикнул восхищенный Колька, и, содрав шорты с футболкой, кинулся на глубину. — Теть Кать, давай быстрей, вода прелесть, чистая.

Катерина сноровисто разгрузила багажник, разложив рядом с большим старым покрывалом только полотенца, фрукты и бутылки с лимонадом. Хлеб, копченая курица и пирожки пока пусть в тенечке завернутые в фольгу полежат. А потом озаботилась отсутствием купальника — забыла в суете сборов. Нагишом перед мальчишкой крутиться? Как-то боязно. Одно дело ласкаться под скудным ночным освещением — и так уже локти себе кусает за сдуру допущенное, от стыда в глаза Николеньке посмотреть боится — другое, под ярким солнцем бритым лобком сверкать и голыми сиськами трясти. Ну не сидеть же весь день на берегу в сарафане?! Скинула, окольцевала гриву резинками, чтобы в воде не мешала, и в одних тонких белых трусиках бросилась в озеро.

Вода действительно была чистая, прозрачная и не очень-то теплая — жаркое южное солнце еще не успело прогреть воду до дна. Плавали, брызгались, хохотали, играя, топили друг друга. Колька, конечно же, несколько раз облапил Катерину, проверив упругость тяжелых грудей и внушительной задницы, сам получая увесистые шлепки по маленькой попке. Выслушал нравоучение, что для некоторых удовольствий есть вполне определенное темное время суток, заливисто расхохотался, приник согласным поцелуем к ее щеке, не преминув все-таки провести ладошкой по соску. Потом, наскоро промокнув полотенцем воду, разбирался с сочными персиками, извазюкавшись в сладком липком соке по макушку. Ополоснулся и, разлегшись на покрывале, подставил горячему солнцу свою и так уже бронзовую спину. Тетка, предложив жарким лучам для загара лицо и белую грудь — не особо гармоничных светлых пятен теперь не будет — сидела с вытянутыми раскинутыми ногами, откинувшись на расставленные руки. Сидела, пока случайно не заметила, куда все время косят глаза мальчишки. Присмотрелась сама, ойкнула и кинулась за машину выжимать трусики — мокрые, они вообще ничего не скрывали. Даже естественного ярко-розового цвета между губками. Вновь натянув лоскуток еще влажной ткани, придирчиво оглядела — ну, хоть в глаза не бросается. Но определить наружное строение женских половых органов на выпуклом бритом лобке можно все-таки без особого труда. Колька хихикнул, глядя как она устраивается на покрывале, стараясь лишний раз не поворачиваться к нему низом живота:

— Сама же говорила, что в человеческом теле ничего постыдного нет. Что это попы греховность придумали, чтобы захомутать людей, пугая адом, тянуть с них свою десятину и командовать, как якобы божьими рабами, чтобы власть не потерять.

Н-да, вот только теологических диспутов ей сейчас и не хватает. И когда этот сорванец успел вырасти? А взгляд-то, взгляд! Вожделения от спермотоксикоза, конечно, хватает, но любования и восхищения, смешанных с почти неприкрытой беззаветной юношеской любовью, заметно больше. От себя-то чего скрывать? — греет ее этот мальчишечий взор, может быть, впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему желанной. И что с этим делать? Расслабилась, уже не пытаясь что-либо скрыть от ласкающего зырканья. Разлеглась на покрывале, раскинув руки и ноги, как морская звезда. И дождалась...

— Катенька, — ладонь мальчишки очень нежно притронулась к ее груди, — сгорят ведь, такие беленькие.

Вскинулась, посмотрела сама — уже не особо белые, а заметно розовые. Как бы действительно не обгореть. Вспомнила, что в машине должен быть специальный лосьон. Он тут же кинулся, нашел, а потом осторожно-ласково втирал в кожу. А она балдела, не в силах отказаться от этой нежности. Когда опять собрались в воду, решительно сдернула трусики — и так уже все видел — и побежала к озеру, сверкая белыми ягодицами. Колька кинулся вслед, тоже избавившись от плавок. Потом специально плавал на спине, гордо демонстрируя маленький бушприт, упрямо наклоненный к впалому животу. Катерина хохотала и брызгалась, получая в ответ довольное фырканье.

Потом, наскоро обтершись — она умудрилась выжать свои светлые лохмы уже разлегшемуся ничком мальчишке на спину, вызвав очередной смех — мазали лосьоном незагорелые попы. Катька сдуру приложилась губами к маленьким белым ягодичкам — ах, какие сладкие! — получив в свою очередь длительную церемонию облизывания мальчишечьим языком обеих половинок своей объемной упругой попки. И, хотя доступ к самому сокровенному был свободен — красивые женские ноги вновь были широко раскинуты — лишнего Колька себе не позволил. Надеется потом под сумеречным светом луны получить неограниченный доступ к женскому телу?

Обедали, сидя лицом друг к другу по-турецки, ничего уже не пряча от нескромных взглядов. Догадливый пацан — молодец, успел сгонять в кустики и сбросить излишнее напряжение — теперь наслаждался копченой курицей и видом растянутых нижних губок с нежно-розовой темнеющей глубиной между ними. Катерина уже ничего не стеснялась и нагло текла, представляя, как вечером подставит эти капельки под его ласковые пальчики.

При наступлении совсем уж нетерпимой жары, когда даже частое окунание в прохладную воду не помогало — раскладной зонтик они по глупости не захватили — быстро собрались, не забыв собрать мусор в полиэтиленовые пакеты. Катька прополоскала в озере свое и мальчишечье бельишко, позволив Кольке насладиться видом сзади склонившейся к воде женщины между расставленных стройных ног.

Мчались по трассе при полностью опущенных стеклах дверей под громкую музыку. Катерина балдела от ветерка, забиравшегося в самое сокровенное, и хохотала, когда ревнивый мальчишка прятал от взглядов водителей встречных машин ее бритый лобок, поправляя сбившийся подол сарафана. Не забывая при этом, пройтись своими пальчиками по мокрым губкам. В квартире, раскидав вещички по местам, ухнули на диван и, всего-то пару раз нежно поцеловавшись, уснули под даримой кондиционером прохладой. Ближе к вечеру пришли в себя жутко голодными. Наскоро собравшись, побежали в уютный ресторанчик. Мясо показалось невообразимо вкусным, и удивительно добрая сегодня Катерина позволила Кольке сделать пару глотков холодного шампанского из своего бокала. Обратно шли, крепко взявшись за руки и любуясь вечерним небом.

Дома тетка загнала мальчишку в ванную комнату, наказав тщательно вымыть все и вся. Через треть часа Николай вышел в обернутом вокруг бедер полотенце, впрочем, не скрывающим холмика под впалым животиком. Устроился сидя на расстеленном диване, ожидающе уставившись на женщину. Катя мылась не торопясь. Пришла в комнату в двух полотенцах — высокий тюрбан на голове и плотно обернутые бедра. Неприкрытые груди тяжело покачивались в такт шагам, топорщась уже напряженными большими сосками. Устроилась на пуфике у зеркала, игнорируя нетерпеливые мальчишеские взгляды. Глупенький, он еще не знает, что чем дольше ждешь, тем сильнее последующее удовольствие. Долго сушила шумным феном волосы и медленно, дразнясь тяжело покачивающимися грудями, расчесывала свои светлые лохмы. Поставив ноги на высокую тумбу трельяжа, не торопясь подпиливала коготки, делая вид, что не замечает соскользнувшего с бедер полотенца. Колька вздыхал, вперившись взглядом между женских ляжек, и нагло, не прикрываясь, теребил под полотенцем давно напрягшийся член. Не выдержал, сорвался в ванную и вернулся спустя несколько минут со съежившейся висящей маленькой колбаской вместо торчащего напряженного органа. Обиженно хмыкнул и засопел на диване, отвернувшись к стене.

Когда Катерина, наконец, закончила и, выключив свет, забралась под бочек своего юного любовника, умаявшийся ожиданием мальчишка крепко спал, свернувшись клубочком. Ну вот, столько готовилась, предвкушая безудержные ласки, а он сопит в две дырочки. Ну уж нет! Перевернула на спину и, взяв в рот маленькую мягкую плоть, стала посасывать, как леденец, водя кончиком языка по тут же открывшейся головке. Реакция последовала незамедлительно. Казалось бы, только что совсем невеликий, орган воспрял, оттопырив ее щеку, тут же поправленный нетерпеливыми пальчиками, дотянулся до горла. Ласковые поглаживания по оттопыренной попе известили о Колькиной готовности. Пальчики забрались внутрь женщины и осторожно исследовали влажную уже пещерку. Катька не выдержала, отстранилась от ласкаемой драгоценности и приложилась губами к мальчишечьим устам, позволив его языку побродить по ее деснам. Потом откинулась навзничь и затащила легкое тело на себя. Громко охнула, ощутив внутри мужское естество. Даже не представляла раньше, сколько удовольствия можно получить от небольшого, но твердого до окаменелости горячего органа. Раскинув согнутые в коленях ноги, неистово подмахивала быстро долбящему ее мальчишке. Пару раз член выскакивал, но, направляемый ее нетерпеливыми руками, вновь возвращался в женские глубины. Удовольствие буквально затопило Катерину, когда ощутила подергивание органа в миг застывшего и вжавшегося в нее Кольки. Впилась зубами в свое запястье, чтобы не заорать во весь голос от нахлынувшего блаженства. Пришла в себя от тихого чпока выскользнувшего обмякшего членика. Удивилась, насколько у нее там все сжалось, чтобы вот так плотно быть закупоренной небольшим еще размером любимого мальчишечки. Погладила по головке посасывающего женскую грудь Николая, внезапно обнаружив, что парень уже спит. Счастливо вздохнула, все еще не отойдя от полученной радости, осторожно высвободила мокрый сосок, вытерла себя внизу кстати найденной ночнушкой, подхватила на руки Коленьку и, чувствуя, как из нее все равно сочиться по ногам смесь их соков, понесла легкое тело в ванную, уложив мальчишечью голову себе на плечо. Осторожно обмыла спящего Николая — умаялся, бедненький! — перестелила постель, уложила любимого, быстро подмылась сама, поцеловала его в щеку и, наконец, задремала, наслаждаясь тихим сейчас счастьем.

* * *

Так они и зажили — быстрая страсть утром, только чтобы сбросить накопившееся у мальчишки за ночь напряжение, не менее бурно два-три раз за медленно тянущийся день и долгие-долгие нежные ласки в наступившей вечерней мгле со сразу несколькими взрывами ее удовольствия подряд. Катька, не смотря на явно не юный возраст, задиристо хохотала, катаясь с ним на аттракционах, гонялась за Колькой на электроавтомобильчиках с толстыми резиновыми буферами на игровой площадке, бесилась совсем как маленькая девочка с любимым в аквапарке. А дома, едва заметив напряженное дыхание и вдруг выросший холм на шортах, немедленно сдергивала с себя трусики и подставлялась, не особо получая удовольствие сама, но, старательно сжимая мышцы влагалища, безмерно радуясь за любимого Коленьку. Знала, что вечером обязательно получит свою толику счастья и не один раз. В былые времена больше одного оргазма за ночь никогда не испытывала, а тут сама себе удивилась, раз за разом кончая под сладким мальчишечкой.

Пригорюнилась после очередного свидания с подругами по скайпу, осознав близкое окончание отпуска. Уже на следующее утро надо было встречать в аэропорту Валентину, а еще через день самой улетать в Москву. Вечером они ласкались не столько страстно, как нежно, медленно изливаясь любовью друг на друга. Колька, обследовав языком ушки, закрытые глаза и распухшие от поцелуев губы своей красавицы, долго вылизывал вставшие торчком соски. А потом, устроившись между задранных и прижатых к грудям ног, несколько раз подряд доводил Катерину до восторга пальцами и все тем же язычком, не брезгуя забираться им не только глубоко в женскую пещерку, но и щекотать им сморщенное колечко ануса. Добивался долгого радостного стона, когда она без сил растечется по постели, и довольный сам вырубался рядом. Катя приходила в себя и несла любимого в ванную...

* * *

Утром, вскочив по будильнику на сотовом, сладко спавшего мальчишечку будить не стала. Быстренько привела себя в порядок, предусмотрительно натянула на Николеньку трусы, чмокнула в щеку и поехала в аэропорт. Обнялись с Валентиной — а ведь соскучилась, призналась себе Катька — забрали багаж и еще немного поболтали. Катерина рассказывала о здешнем житье-бытье, а подруга курила, отходя от никотинового запрета в самолете.

Приехали домой, а Колька все еще дрых, стоптав с себя простынку. Катя похвалила себя за предусмотрительность — напрягшийся как всегда по утрам член в плотных трусах не очень-то бросался в глаза. Под взглядом весело ухмыльнувшейся Вальки, показала удобства и принялась за приготовление завтрака. Проснувшийся Николенька натянул шорты, прислушиваясь к звукам воды в ванной, облапил вспыхнувшую испугом Катерину — а если другая тетка увидит? — приложился к губам, с удовольствием похлопал по тугой попе, взвесил через топик ладонями тяжелые груди и устроился за столом уничтожать оладушки со сливовым вареньем. Смывшая макияж Валентина в коротких шортиках и футболке без рукавов после строгого платья выглядела удивительно молодо. Каре каштановых волос мягко гармонировало с карими чуть раскосыми глазами с длинными от природы пушистыми ресницами, заметно выступающими скулами и немного курносым носом. Подскочила к Кольке, чмокнула куда-то между ухом и глазом, затормошила, разлохматила волосы и только после этого, успокоившись, присела за стол. Николай, присосавшись к большой чашке сладкого кофе с молоком, принялся исподволь разглядывать теток. Среднего роста светловолосая вызывающе-красивая своими формами, прекрасным каким-то северным — от викингов? — лицом Катерина и длиннющая — аж за метр восемьдесят пять — Валька. Тоже довольно симпатичная с большим высоким бюстом — как всегда дома лифчик не нацепила, позволяя выделяться соскам на тонкой ткани футболки — и аппетитной подтянутой попкой. Как она всегда утверждала — из-за своего роста так и не смогла найти себе достойную пару.

День провели почти как обычно, загорая и купаясь на шумном городском пляже. Обедали дома — Катя приготовила в духовке мясо по-французски с картошкой, пальчики оближешь! — после чего мальчишка, поползав по интернету, завалился спать. Тетки укатили обследовать магазины — жратвы в холодильник закупить и может из тряпок что-нибудь интересное найдется. Вечером гуляли, сидели в открытом ресторанчике, танцевали со случайными партнерами. Валентине при ее росте и малом местном выборе никто не подошел — в этом отношении она была очень щепетильной — и тетка, просиживая все танцы за столиком, незаметно для себя накачалась местным, приятно-вяжущим вином. Домой вели ее под руки, еле успевая подхватывать при резких покачиваниях. Уложили, переглянулись и, тихо покинув квартиру, кинулись к машине.

Свернув сразу за городом на первую попавшуюся просеку, Катерина заглушила мотор, распахнув дверцу, выскочила из-за руля, сорвала с себя трусики и, облокотившись обеими руками на сиденье, встала в позу пьющей лани. Обежавший капот Колька сдернул шорты с трусами до щиколоток, закинул юбку ей на спину и, без всякой предварительной подготовки, воткнулся своим окаменевшим членом в давно текущую женщину. Драл ее — именно драл! — с остервенением, крепко до боли вцепившись руками в нежную кожу широких бедер, смутно белеющих в ночной темени. Он трахал, а Катька подмахивала, сжимая внутри мышцы, желая как можно быстрее доставить удовольствие своему малолетнему любовнику. Своему нетерпеливому Николеньке, исстрадавшемуся за целый день без женской ласки. И когда он, наконец-то, прижался с силой к ее попе, частыми подергиваниями изливаясь внутри, Катерину саму захлестнула жаркая волна восторга. Громко завыв-закричав на весь лес, она счастливо заревела, все еще продолжая сжимать внутри мышцы, чтобы миленькому было приятнее.

Затем парень старательно вытирал ее между ног влажными салфетками, а Катька, все еще всхлипывая, гладила мальчишечку по голове. Долго еще гладила, а он, заменив салфетки языком, вылизывал женщину между бесстыдно расставленных оголенных ног. И все-таки добился пусть слабенькой, чуть теплой, но во много раз более сладостной волны, заставившей Катерину длинно застонать. Потом просто сидели в обнимку на тесном заднем сиденье и никак не могли оторваться друг от друга.

— Люблю, — вдруг прозвучало в ночи первое, с момента побега из квартиры, слово, — ты даже не представляешь, как я тебя, Николенька, люблю. Нет! — она положила прохладную ладонь ему на губы. — Молчи. Дай мне выговориться.

Колька целовал тонкие пальчики и слушал. А женщина рассказывала, что с ума по нему сошла, как впервые в жизни стала по-настоящему счастливой. Что в Москве им даже тайно нельзя встречаться, потому что Настенька умная, сразу все поймет. А ей ни в коем случае нельзя причинить даже маленькую толику горя. Не заслужила она такое. И вообще, его мама — святая, жизнь положившая ради своего сына. Да и сама Катерина хорошо понимает, что будущего у их любви нет. Парень вскинулся, чтобы опровергнуть последнее утверждение, но она не позволила, сильнее прижав ладошку к его губам.

— Молчи! Горе мое луковое, ну когда же ты, наконец, научишься слушать старших, не перебивая? — ласково погладила по щеке и продолжила объяснения.

Именно, что старше она на целых пятнадцать лет. Пройдет совсем немного времени, и Коля сам почувствует эту разницу. Вот тогда-то любимая сейчас женщина станет грузом на его ногах, не даст хорошо учиться, работать. Не позволит встретить близкую по духу девушку, построить нормальную счастливую семью с детьми.

Она много еще чего говорила, немало разных правильных слов. А Колька, понимая своим еще невеликим умом, что в чем-то любимая Катенька права, расставаться с этой прекрасной женщиной все равно не хотел. Только сейчас дошло, что вот сунуть и кончить — это не главное. В конце концов, можно и рукой передернуть, чтобы пар спустить. Основное у них — ощущать вот как сейчас, прохладную ладошку на своей щеке, слышать этот родной голос, видеть направленную на него ласковую улыбку. А самое-самое — чувствовать, как ей хорошо с тобой.

Остро пожелав еще, пусть в последний раз, испытать это самое-самое, осторожно расстегнул пуговки на блузке, расцепил замочек бюстгальтера — по счастью он был спереди — и припал губами к груди, слыша, как часто-часто застучало ее сердце...

* * *

Утром Катерина была какая-то грустная, но Валентина особого внимания на это не обратила. Понятно, что подруга жалеет о кончающемся отпуске. Колька за завтраком сидел нахохленный, баз особого аппетита поклевывая любимую шарлотку с яблоками. Ну вот, вскочила на рассвете, как взбалмошная, тихо, стараясь не разбудить скукожившегося на раскладном кресле мальчишку, приготовила, испекла, а он и внимания особого не обращает.

В аэропорт поехали заранее. С этими проверками по безопасности куча времени теряется. Прощаясь, мальчишка вдруг прижался к Катьке, как будто навсегда расстаются, и после лета они вновь не будут видеть друг друга почти каждый день. Ну да, в детстве Катерина была для него, может быть, даже ближе чем родная мать. Малыш для нее вместо куклы был. Валентина Катьке, если честно, даже завидовала иногда. Они с Настасьей вкалывали в этом чертовом банке чуть ли не круглые сутки, а все заботы о ребенке легли на расцветающую на глазах девчушку. Заботы и, главное, радости общения с маленьким.

Валька отошла в курилку, достала сигареты, щелкнула зажигалкой и, выпустив дым, продолжила дальше наблюдать за подругой и их общим ребенком. Да, родила Настька, но растили и воспитывали втроем, возможно даже ревнуя ласкового и отзывчивого мальчонку друг к другу. Это только в последние годы, когда появился достаток, разбежались по разным квартирам, при первой возможности приезжая в гости к Настасье. И к Николеньке — единственной отраде их одинокой бабской жизни. Самой что ли родить? Как-никак уже тридцать три стукнуло — возраст Христа. Вот только от кого, чтобы такой же хорошенький получился?

На обратном пути мальчишка по-прежнему хандрил и даже на пляж идти не захотел — шумно там, не протолкнуться от понаехавших курортников и грязно.

— Я не для того на юг прилетела, чтобы в четырех стенах сидеть! — возмутилась Валентина. Потом опомнилась: — Эй, парень, ты, часом, не приболел? — подошла, привычно, как в былые годы, наклонилась и проверила температуру губами у мальца — вроде холодный лоб.

На предложение отправиться за город на лесное озеро ответила согласием. Быстро собрали все необходимое — зря, что ли тетки вчера закупались? — и поехали. Озеро действительно было красивое, а главное — тишина, только птички чирикают. И никого — лишь еле заметные следы, что здесь кто-то периодически отдыхает. Купались недолго — вода еще не прогрелась — и разлеглись под горячими лучами солнышка.

— Сгоришь, теть Валя, — обеспокоился Колька ее белой кожей.

— В этом году в Турцию весной сгонять не удалось, — согласно кивнула тетка, — политика, черт бы ее подрал.

— В машине лосьон есть, — лениво протянул парень.

— Ну, так встань и принеси, раз знаешь, где лежит, — возмутилась Валентина. — А то разлегся тут, как фон-барон...

Получив в руки флакон, внимательно прочитала описание. Ага, для загара, но предотвращает солнечные ожоги. То, что надо. Натерла всю себя спереди и протянула Кольке — пусть трудится над ее спиной. Немного прибалдела — руки у мальца были уже достаточно сильные. Прямо как массажист втирает. Развязала верх купальника — терпеть не могла белые полосы от тесемок на своем загоревшем теле. Хотелось всюду быть такой же бронзовой, как сейчас Колька. Чуть стянула на бедре плавки у растянувшегося рядом мальчишки, чтобы сравнить его кожу с не загоревшим местом. Удивленно потянула дальше, оголив половину ягодицы — везде бронзовый.

— Ты чего, голышом загорал?

— Угу.

— С Катькой?! — ахнула про себя. Вот так тихоня, хоть и красивая до ужаса.

Лениво кивнул.

— А она?

Вот теперь возмутился:

— Да что вы все меня за недоумка держите?! В интернете во всех подробностях трах расписан, а вы как дети малые сиски-письки прячете.

— Ну все, все, — примирительно погладила по руке, — успокойся, — потом все-таки уточнила: — То есть тебя особо не смутит, если я купальник сброшу?

Пару лет назад она спьяну забралась к мальцу в ванну. Вспомнила, как у него тогда стручок надулся и улыбнулась.

— Можешь даже канкан станцевать — возражать не буду, — зло хмыкнул мальчишка.

— Колька, не груби!

— Прости, теть Валя, — откликнулся почти сразу, но как-то лениво.

— Да что ж ты у меня смурной такой? — забеспокоилась женщина. Знает ведь как облупленного, обычно живой, веселый, а сейчас — потерянный. — Коля, мальчик, случилось что? — в волнении приподнялась, не обращая внимания на свалившийся верх купальника.

— Да не, все нормально, — все также лениво поднял голову, посмотрел на нее, на ее голую грудь — большие белые почти конусы, а не загорелые полусферы, как у Катеньки. И ареолы на бледной еще коже светло-коричневые, совсем не темные. Но все равно очень красивые. Посмотрел и отвернулся.

Не особо успокоенная Валентина снова легла на покрывало, задумчиво глядя на Кольку — и что с ним такое творится? Когда, хорошо нагревшись на солнце, опять пошли в воду, тетка верх купальника одевать не стала. Немного удивилась, что мальчишка смотрит на ее бюст почти равнодушно. В тот раз, два года назад, во все глаза зыркал, а сейчас — как пресыщенный старик. После купания, стараясь хоть чуть-чуть раззадорить, натерла свою гордость — груди — лосьоном, а он опять смотрел без особого воодушевления. Вечером обязательно надо будет Катьку по скайпу допросить, что с мальчишкой в этом курортном городке произошло. Явно чего-то такое было. Не могла подруга не заметить. Ведь тоже в их общем ребенке души не чает.

* * *

Вечером не получилось. Сначала было рано, а потом отправились в ресторан на ужин — готовить было откровенно лень. Да еще низ живота прихватило — месячные, будь они неладны. Попыталась обезболить местным вполне даже неплохим вином — перестаралась. Отправила Кольку домой, а сама продолжила накачиваться, благо крепкая была в этом отношении...

Проснулся Николай от непрерывной трели дверного звонка. Выскочил в прихожую открыл, а там... Валентина стояла, уткнувшись лбом в притолоку, пальцем одной руки в клавишу звонка, а другой пытаясь попасть ключом в скважину замка. А грязнущая-то! Плюс к отметкам от рвоты, на блузке и джинсах присутствовали следы нескольких падений на землю. Кое-как провел в комнату — в ванной он с этой дылдой не справился бы. Стащил грязную одежду — Валентина, пьяно улыбаясь и дыша перегаром, лезла целоваться. Обтер влажным полотенцем, более-менее наведя чистоту. Во всяком случае, от видимых последствий пьянки избавился. Ненадолго задумавшись, ворочая на диване с боку на бок заснувшую тетку, стащил трусы с бурым пятном. Аккуратно перебирая нежные розовые лепестки — а ведь устроена чуть иначе, чем Катенька! — протер там все и натянул чистые трусики, немного помучавшись с прокладкой. На полке в шкафу запас был приличный — младшая тетка как-то с шуточками популярно объяснила, что это и для чего предназначено.

Утром, разбуженная ароматами немудреного завтрака и крепкого свежеприготовленного кофе, Валентина вспомнила все произошедшее ночью и зарделась. Стыдно-то перед Коленькой как! Дала себе зарок на весь отпуск — не надираться. Пару-тройку бокалов низкоградусного за вечер, не более. А этот паршивец смотрит и подхихикивает. От щелбана уклонился и принялся подробно расписывать свои ночные труды по приведению тетки в божеский вид. Чуть не прибила, но вовремя одумалась — сама виновата. Наскоро привела себя в порядок, запустила стирку и повезла обалдуя на озеро. Загорала в одних трусиках, чего уж теперь-то стесняться — ночью подробно разглядел во всех видах. Мальчишка нагло ответил разоблачением до полного неглиже — ни стыда, ни совести. За что и получил смачный шлепок с оттяжкой по голой заднице. Расхохотался и показал язык. В воде брызгался и пару раз схватился за грудь — ожил, наконец-то. Выскочил на берег, смешно махая вставшим членом — во, вырос-то как за эти два года! — и удрал в кусты. Вернулся, пряча глаза, но уже с маленькой висюлькой вместо напряженного стручка.

* * *

Через пару дней и Валентина у безлюдного озера, глядя на равномерно-бронзового Кольку, рассталась с плавками. В воде, замирая от запретного, позволила мальчишке ласкать грудь — ну ведь так нежно ладошками поглаживает — и даже разок пройтись пальчиками по нижним губкам. Вздрогнула от мимолетного нажатия на заветную кнопочку — как током ударило! Отстранилась и уплыла подальше, жутко стыдясь случившегося. Схватилась бы за голову, но нельзя — утонет. Что творит?! — ведь развращает ребенка. За такое ведь уголовный срок положен и немаленький. С другой стороны — вчера через зеркало видела, какие картинки парень на экране ноутбука разглядывает. Уткнулся носом в экран, не замечая ничего вокруг себя. А там крупным планом такое!!! Подобное довольно свободная в постельных нравах Валентина себе никогда не позволяла. Вот чего-чего, а добровольной групповухи у нее в жизни никогда не было. Даже в разгульные студенческие времена. И сейчас не тянет. Так что говорить о развращении — ханжество. Эти малолетки в интернете столько всякого набрались, что уже сами могут сексологию — или как там нынче этот предмет в школе называется? — преподавать.

Ночью, устроившись на диване рядом с видящим десятый сон Колькой, задумалась. Настька, если узнает о дозволяемом ее сыну, прибьет на месте. Если узнает... Колька в этом отношении был парнем надежным. Во всяком случае, о давнем эпизоде с совместным купанием в ванне слова матери не сказал. Валька сама проболталась подругам через пару дней. Вместе и похохотали. Тем более что ни Анастасия, ни Катька тогда ничего особенного в этом не увидели. Ну голая... Ну встал у мальчишки... Так и задремала, вспоминая каким этот стручок был маленьким тогда, и как красиво возбуждающе смотрелся сегодня на озере...

* * *

Пришла в себя от осторожной нежной ласки груди Коленькиным языком. Расстегнул пижаму и вылизывает. Вот только в этот момент до Валентины и дошло, почему Катерина перед отлетом была такая грустная. И с чего мальчишка к ней так ластился перед расставанием. И откуда у него опыт в этих делах появился. Ведь явно не в первый раз с таким умением губами и проворным язычком женскую грудь ласкает. Катьке, значит можно, а она, Валентина, получается, дура набитая?! Сдвинув пижамные штанишки до колен, стоптала их полностью. Вывернулась из курточки. Стащила с готовностью приподнявшего бедра Кольки трусы, задев напряженный член. Раздвинув согнутые в коленях ноги, рывком закинула легкое тело на себя. Сама заправила, охнув от пронзившего удовольствия. И не пожалела...

Через полчаса выяснилось, что сзади у Николеньки получается еще лучше. Плотнее. До груди при ее росте в этом положении не дотягивается, зато по попе шлепает, обостряя ее великолепные ощущения. Да она со взрослыми мужиками такого никогда не испытывала! И если Валентина с его сумасшедшими темпами не успела, то потом вибрирующим язычком такое вытворяет! Видно же, что больше о женщине заботится, чем только об удовлетворении своей мужской потребности. Не каждому взрослому мужчине такое дано, а тут тринадцатилетний пацан. Надолго Николеньки не хватает, несколько минут максимум и отстрелялся. Потом, конечно, до пика наслаждения подручными средствами — ха-ха, в прямом смысле! — доведет. И долго-долго отдыхает, посасывая грудь. Так и засыпает с теткиным соском во рту. Не в силах даже глаз открыть, когда его несут в ванную и моют.

* * *

Утром, когда Валентина накрыв стол для завтрака, начала будить мальчишку поцелуями, довольно потянулся, впился в губы, одновременно запуская шаловливые ручки под свободный топик. Мягко помассировал соски, выскользнул, задев по предплечью напряженным членом, заскочил сзади, нажатием на половинки попы заставил встать на колени, толкнул тело на диван, сдернул ее шорты с трусиками и, деловито воткнувшись, быстро-быстро задергал бедрами. Особого удовольствия тетка не получила, но, вспомнив неоднократные ночные пики наслаждений, сопротивляться не стала. Тем более что, за какие-то минуты ликвидировав свой утренний стояк, Коленька не забыл и о ней, не менее быстро доведя Вальку пусть до маленькой, но вполне ощутимой волны наслаждения. Определив по потрясшей ее тело судороге — уже знает, негодник, как тетка кончает! — что со своей задачей успешно справился, звонко хлопнул ладошкой по ее голой попе и умчался в ванную комнату. Пришла в себя Валентина быстро, заткнулась ладонью между бедер — течет же! — и, придерживая другой рукой сваливающиеся трусики с шортами, ринулась вслед. Парень, закончив свои гигиенические процедуры внизу — наверняка Катька-чистюля приучила! — уже умывал над раковиной мордашку. Пока подмывалась под его любопытным взглядом и незлобивыми шуточками, кофе успел остыть. А она так любит совмещать крепкую черную ароматную арабику с первой утренней сигаретой. Тем более, пока еще не жарко и окно распахнуто настежь, можно подымить, сидя на широком подоконнике. Днем в квартирке курить нельзя, иначе провоняет мебель, несмотря на фильтры в кондиционере.

На озере неутомимый Колька еще пару раз ей "вдул", поставив в комфортную для обоих коленно-локтевую позицию. И уже не в такой спешке, как утром. Более размеренно и вдумчиво, массируя пальцем заветную "кнопочку удовольствия". Валентина жарилась под горячим южным солнцем, остужалась в прохладной воде сказочного лесного озера, ела с Николенькиных ладошек — ему почему-то очень нравилось кормить ее — облизывая мальчишечьи пальчики, и получала огромное удовольствие от его неутомимых нежных ласк. Кажется, сама вмиг помолодела, играя и бесясь с ним, как несовершеннолетняя девчонка. Довольно и звонко визжала от шлепка ладони по мокрой попе, выходя из воды. И уже через пару минут стонала от невообразимых ласк его всепроникающего язычка. Заливисто хохотала от простеньких еще по-детски глупеньких анекдотов и почти тут же задыхалась от сладостных поцелуев.

— Да что же ты такое со мной делаешь?! — вопросила в минуту просветления. — Я же в жизни зараз столько радости никогда не испытывала! — и заревела, вдруг осознав, что это счастье не вечно. Что пройдут недели, прилетит Анастасия, и все кончится.

Он гладил ее как ребенка по голове, быстрыми частыми поцелуями проходил по всему лицу, слизывал кончиком языка соленые слезы, а потом, уложив голову на свои колени, уговаривал:

— Валенька, Валюша, Валентиночка, ну, пожалуйста, не плачь. Ну, хорошая моя, красивая моя, маленькая моя...

Тетка через слезы тут же расхохоталась:

— Маленькая?! Это при моем-то росте маленькая? — понимая, что ее несет из одной крайности в другую, рассмеялась еще более заразительно, ухватила губами его колбаску, подергала из стороны в сторону, изображая рвущую мясо собаку. Почувствовав его немедленный рост, всосала в себя до основания и задвигала языком по твердеющей головке. Добившись максимального роста, оторвалась, вскочила, оттолкнувшись сразу руками и ногами, и вновь упала, повернувшись задом. Колька сразу же воткнулся под попу и быстро-быстро задвигался. Она попыталась в ответ насаживаться на его колышек с таким же темпом, но никак не успевала. Резко толкнув своей сильной задницей, снялась, повернула голову и с мольбой в голосе попросила: — Коленька, миленький, не побрезгуй, давай в попку попробуем. Я несколько раз пыталась с... ну другими, большими... больно было. У тебя поменьше, — махнула на его торчащее достоинство, — может, получится?

Парень с интересом посмотрел на ее зад, раздвинул половинки руками, приставил мокрый от их соков член к сморщенному коричневому пятнышку — во, придумала, брезгует. Это после того-то, как язык туда засовывал? — и нажал. Тут же провалился на всю глубину. Валентина довольно охнула, не почувствовав боли, и затрясла в нетерпении попой. Колька отреагировал — задергался, как наскипидаренный. Узкое колечко плотно охватывало только в одном месте. Он двигал туда и обратно, стараясь распределить это сжатие по всему органу. Двигал и двигал. Услышал тонкий теткин то ли стон, то ли визг и тут же излился. Совсем немного — успел уже сегодня несколько раз кончить. А она потом, благодарно обцеловав всего, подхватила явно уставшего мальчишку на руки и отнесла в озеро. Вымыла, придерживая рукой над водой его голову, другой подмылась сама, опять взяла в свои объятия и отнесла на покрывало. Бережно вытерла и одела, как маленького.

В машине Николай сомлел окончательно. Вальке пришлось все время придерживать спящего парня. Разбудила у ресторанчика — кормить его надо основательно, чтобы силы не терял и рос, радуя маму и теток. Теток? И Катерину? Вдруг поняла, что совершенно не ревнует к подруге. Даже благодарна ей за осторожное "пробуждение" — теперь Валентина была в этом уверена! — мужчины в их любимом Николеньке. Ближе к вечеру — Колька уже успел выспаться после обеда — тетка, готовясь к вечернему променаду и непринужденно болтая, навела разговор на отношения между мужчиной и женщиной. И, пристально взглянув парню в лицо, спросила:

— С кем лучше? Со мной или Катенькой?

Имя подруги было произнесено мягко. Вопрос был задан уверенно, подразумевая, что сомнений в отношении Катерины и Кольки у Валентины нет. Он и ответил без запинки:

— Не лучше и не хуже. Мне с вами обеими хорошо, но по-разному.

— Это как? — удивилась тетка, накинув бюстгальтер и поворачиваясь к Николаю спиной. Она и сама могла застегнуть, но обоим было приятнее, когда это делалось мальчишечьими руками.

— Ну, так вы разные и ведете себя иначе, — зацепил крючочки и с удовольствием хлопнул по голой попе, — хотя и общего хватает.

Довольно ойкнув от шлепка, Валентина, натягивая трусики, вопросительно посмотрела на парня.

— Одеваясь и разоблачаясь, всегда начинаете с лифчика, — начал перечислять он. — Ты любишь нахальство и разные резкие штучки, — дотянулся и опять легенько шлепнул. — Притом, обе — жуткие чистюли.

— Это хорошо или плохо? — немедленно осведомилась тетка, одевая короткие джинсовые шортики с неровно обрезанным низом, почти совсем ничего не прикрывающие.

— Конечно, хорошо, — подошел ближе и погладил по открытой нижней части попки.

Она, уже застегивая полупрозрачную блузку, соблазнительно вильнула бедрами, прижимаясь к ласковой ладони:

— Еще чем мы различаемся? — оставила вверху несколько пуговиц свободными, чтобы любой желающий мог увидеть верх груди и прозрачные кружева белого бюстгальтера. Контраст со смуглой от природы и уже загоревшей немного кожей был разительным.

— Ростом, — весело хмыкнул мальчишка, наблюдая за одеванием на узкие ступни босоножек с приличным, под десяток сантиметров, тонким каблучком.

— Говнюк, — коротко бросила Валька, поднимаясь и одергивая блузку. Впрочем, сказала совершенно беззлобно, совсем не желая оскорбить, а скорее констатируя факт.

— Вот еще и этим, — улыбнулся ничуть не обидевшийся Колька, — ты любишь ругаться, а она — ни-ни.

Валентина покрутилась перед зеркалом, оценивая свой вид, повернулась к мальчишке — одна рука висит свободно, другая полусогнутая на верху крутого бедра — заманивающе облизала губы кончиком языка:

— Ну и как я тебе?

— Как очень дорогая шлюха! — восхитился парень.

— Что и требовалось, — удовлетворенно кивнула тетка и протянула руку: — Идем?

В уличном ресторанчике в этот день, на удивление, была компания высоких под пару метров, если не больше, молодых парней. Баскетболисты в курортный городок отдыхать приехали? Раскрасневшаяся довольная Валентина танцевала со всеми, вызвав фурор среди публики. Стройная, гибкая, эффектная даже без яркого макияжа, она блистала на танцполе, рассыпая вокруг радостные улыбки. Тонкие намеки и прямые предложения посыпались сразу. Всего несколько дней назад, сразу по прилету, несомненно, бросилась бы в объятья любому, кто хоть чуть-чуть был выше нее. Но сегодня женщина неизменно отвечала отказом. Влепила смачную пощечину особо наглому верзиле, осмелившемуся положить руку на ее вызывающе полуоткрытую попу, по-прежнему мило улыбнулась и вернулась за столик к ухохатывающемуся Николаю. Допив единственный на сегодня бокал вина, высказалась:

— У каждого самомнения — выше крыши. А доставить девушке настоящее удовольствие — для этого члена мало. Душа потребна. А вот с этим у баскетболистов, — ранее высказанное предположение подтвердилось во время первого же танца, — ба-альшие проблемы. Пойдем домой, милый? Я соскучилась по твоей ласке.

Днем, уложив Кольку после поездки на озеро спать, она успела съездить в местную частную клинику. Не вполне уверенная в принятом решении, все-таки удалила спираль.

По вечерам они уже никуда не торопились. Не торопясь раздевались — да что там снимать-то было? — вместе мылись, легко ласкаясь в ванной, бережно вытирали друг друга и, держась за руки, шли на широкий диван. Долго целовались, чуть-чуть кусались — Колька напряженные соски, а Валентина его ушки и, как она с радостью говорила, "стойкого оловянного солдатика". И только потом он врывался в давно истекающую пещерку, двигаясь не столько быстро, как размеренно. Разряжался быстро, но им, с учетом долгой прелюдии, хватало. Потом отдыхали, целуясь, радуясь и постепенно вновь разогреваясь. Валентине, как она однажды призналась, вполне хватало и одного "прилета" за день. Если вообще не на целую неделю. А рядом с ним загоралась от любящего взгляда уже через несколько минут. Загоралась и тут же получала удовольствие от Колькиного восторга в ней, неизменно кончая вместе с любимым. Затем, благо ночью окно было распахнуто настежь, она курила, полулежа грудью на высоком широком подоконнике. Они вместе любовались яркими звездами. Николай, стоя рядом, гладил ее по попе и, иногда вновь распаляясь, втыкался. Долго махал бедрами, оглаживая одной рукой упругие половинки, а пальцами другой шерудя по ее "кнопочке", пока, наконец, не выстреливал всего несколькими капельками. Ее тоже мягко накрывало, но она всегда просила не вытаскивать — шалела от горячего уголька внутри. Бывало, Николай так и засыпал, разлегшись на ее упругих бедрах и спине. Валька, придерживая мальчишку, поднималась с подоконника и привычно брала на руки. Несла в ванную, обмывала и укладывала спать, поменяв мокрую простынь.

* * *

По утрам Валентина, всегда просыпаясь раньше, приводила себя в порядок, готовила плотный завтрак и будила любимого. Будила губками с язычком, за минуты снимая мальчишечье возбуждение и вкушая витаминизированный белковый коктейль. Николеньке хорошо, а она, получив отнюдь не малое удовольствие, еще и горячий кофе с первой затяжкой сигаретой успевала выпить — самой подмываться-то заново не надо.

Они любили, практически не расставались, ни в чем себя не ограничивали, не стесняясь даже справить малую нужду друг при друге. Первый раз это произошло на озере. Валентина направилась к кустикам, но Колька, ухватившись за руку, потребовал продемонстрировать сей занимательный процесс, мотивируя, что видел подобное только издали. Она сначала отнекивалась, но, в конце концов, согласилась на его "Покажи да покажи". Присела, раздвинув ноги, пустила струйку. Мальчишка поглядел, хмыкнул "Странная конструкция. Ну не удобно же так", чуть отодвинулся, чтоб не забрызгать, и сам полил, поворачивая и рисуя узоры на траве. Затем потащил ее в воду и тщательно подмыл, не забыв ласково пошлепать по попе. Потом со смехом убежал. Валька, грозно ругаясь, поймала и... зацеловала. Обнаружила превращение недавнего писуна в "стойкого оловянного солдатика" и сразу же подставилась, улегшись на спину и прижав ноги к груди. Знала, что так Николеньке нравится больше всего — проникает глубже, и доступ шаловливых ручонок ко всему потребному в наличии. Чувствовала, как он кончает и сама приплывала.

* * *

Как-то ближе к вечеру, готовясь к прогулке, как с ножом к горлу пристала: а какая Катерина в постели? Николай по-взрослому улыбнулся и ответил вопросом:

— Валюша, а тебе понравится, если я твои интимные привычки начну теть Кате расписывать?

Задумалась ненадолго.

— Знаешь, если только Катьке, то возражать не буду.

— Все равно без ее ведома ничего не скажу.

Валентина обиженно нахмурилась, но потом не выдержала, подскочила, чмокнула в щеку, разворошила его отросшие почти до плеч волосы и чуть успокоилась, получив звонкий шлепок по попе. Вернувшись к зеркалу, быстро закончила макияж, встала перед мальчишкой, картинно отставив ножку в сторону.

— Как я тебе? — сегодня она была во вполне пристойной длинной до колен темно-коричневой плиссированной юбке и строгой светлой кофточке, открывающей только узкую ложбинку между грудей. Крутнулась вокруг себя, позволив юбке взлететь выше бедер и полностью открыть узенькую полоску ослепительно белых трусиков.

— Обворожительно! — признался Колька и вдруг предложил: — А давай никуда не пойдем? У нас ведь только один день остался. Послезавтра прилетает мама, и ты этим же самолетом обратно в Москву...

Медленно подошла, опустилась на колени, оказавшись вровень с сидящим мальчишкой, приложилась губами. Столкнула с дивана, сдернула покрывало, улеглась по диагонали на простынь, раскинув ноги и руки так, что только щиколотки с туфельками свешивались и капризно потребовала:

— Раздень меня, как тогда пьяную. И вообще, представь, что я лыка не вяжу.

Мальчишка озадаченно почесал лохматый затылок, догадался — изнасилования желает! — вновь улыбнулся и приступил к делу. Нет, сразу раздевать ее не стал, только скинул глухо стукнувшиеся о ковер туфли и уложил ровнее. Погладил по щиколотке, прошелся пальцами до круглой коленки, приласкал ее и полез под юбкой дальше. Валентина на секунду ожила, подтянула под голову подушку и вновь заинтересованно уставилась между своих ног. Колькина рука тем временем под покровом плиссированных складок добралась до трусиков. Палец обрисовал губки, нажал между ними, загоняя растянувшуюся ткань внутрь — тетка сдавленно охнула.

Парень посмотрел на нее и... вытащил руку из-под юбки. Полюбовался разочарованным выражением на лице Валентины, переместился выше и принялся расстегивать многочисленные пуговички на кофточке. Спустил с плеч, ворочая женщину с одного бока на другой, только тогда удалось освободить одну руку от ткани. Со второй было проще. Отбросив кофточку, полюбовался. Белый кружевной почти прозрачный бюстгальтер на бронзовых загорелых холмах груди — это было красиво. Очень красиво. Нагло вздернул юбку, открыв ярко белые трусики на загорелых бедрах. Общий вид стал еще лучше. Намеренно грубо катанув тетку на бок, расстегнул бюстгальтер. Опять вернув ее в прежнее положение, приспустил кружева так, чтобы показались уже затвердевшие соски. Растопырив пальцы веером прошелся по сосочкам, как гребенкой, вызвав тихий стон. Стянул трусики до колен, перебрал пальцами нежные лепестки губок — стон стал громче. Резко воткнул палец между ними, услышав вскрик. Немного поласкал внутри и, выдернув, окончательно освободил женщину от юбки и белья. Полюбовавшись обнаженным телом высокой стройной красавицы, повернул набок и старательно поджал ее ноги к груди. Пристроившись сзади, вновь теперь уже дольше ласкал губки, добиваясь появления соков. Пару раз сильно шлепнул по попе, смочил палец и резко всадил его в сморщенное колечко ануса — тетка, затыкая себе рот кулаком, завизжала, даже не думая сопротивляться. Осторожно вытянул, потрясенно наблюдая за тихо плачущей женщиной — причинять боль не понравилось. Быстро разоблачился сам, поглаживая по плечу чуть прикусил мочку уха. Бережно уложил на спину, мягкими поцелуями по лицу успокоил, слизал подсыхающие слезы, долго сосал груди. Потом проложил влажную дорожку прикосновений губ до совсем неглубокого пупочка, забравшись внутрь кончиком языка. Переместился ниже и долго ласкал нежные лепестки, добившись стонов совсем не от боли. Только после этого, расположившись между безвольно раскинутых ног, аккуратно вставился не очень-то и твердым колышком. Двигался медленно, ощущая укрепление своего органа во влажной теплой плотно обжимающей глубине. Постепенно ускорил темп, чувствуя, что и ее захватывает страсть. Кончили они одновременно — с протяжным теткиным стоном и напряженным вжиманием его бедер между женскими. Колька сам удивился длительности и количеству излитого в жаркую влажную глубину семени.

Отходила Валентина долго, но, ощутив текущую из нее густую влагу, подхватилась, заткнула скомканными трусиками и умчалась в ванную. А когда вернулась, отдышавшийся парень вдруг твердо потребовал:

— Никогда! Слышишь, больше никогда не заставляй меня делать подобное! Мало того, что потом отторжение вызывает, так еще и член после этого не стоит. Еле заставил себя...

Сообразила, ужаснулась содеянному — ведь она сама подтолкнула — и долго вымаливала прощение, целуя и плача. Он, конечно же, быстро отошел. Успокоил и даже легонько отшлепал по с готовностью подставленной попке. Потом целовал раскрасневшиеся половинки под прижатыми к груди ногами и всадился между ними. Тетка, радуясь прощению, размашисто подмахивала, ощущая уже скорый наплыв блаженства. С силой выгнулась и прижала пятками его ягодицы, накрытая пронзительной радостью...

* * *

Утром после завтрака они долго обсуждали вчерашнее. Пришли к выводу, что это извращение, чуждое нормальной человеческой природе. Валентина, опять расплакавшись, призналась, что была в студенческие времена изнасилована пьяная. Сразу тремя одногруппниками во все дырки. Годы после этого вообще не могла смотреть на мужчин, перебиваясь своими пальцами. Потом в очередном отпуске встретила парня. Высокого, сильного, обаятельного. Окунулась с ним в безудержный сексуальный марафон, забыв обо всем на свете. Мужчина был грубоват — этакий брутальный мачо — и ее приучил к жесткому. Но отпуск кончился, а парень оказался женатым. С тех пор и...

— Но ведь по-хорошему приятнее? — удивился Колька, гладя уже успокоившуюся тетку по плечу.

— Так-то оно так, — не стала спорить Валентина, — но иногда так мужика хотелось, что хоть волком вой. Такие нежные, как ты, никогда, увы, не попадались. Они все давно уже заняты... — опять пустила слезу, но тут же, была обласкана и зацелована. Затихла, наслаждаясь блуждающими по ее лицу мальчишечьими губами, подставляя то одну, то другую щеку.

Вскинулась:

— Сегодня же последний день! Давай на озеро.

В лесу долго плескались в прозрачной теплой воде, а потом медленно ласкали друг друга, даже не думая о большей близости. Отдались какой-то пронзительной нежности, то целуясь, то просто поглаживая друг друга. Потом Колька опять кормил тетку со своих рук, позволяя вылизывать после копченой чуть жирноватой свинины свои пальцы.

— Растолстею, и ты меня бросишь, — смеялась Валька, вновь широко открывая рот.

— На диету после отпуска сядешь, — хохотал парень, укладывая на подставленный язычок самые лакомые на его взгляд кусочки, — в фитнес клубе педали на тренажерах покрутишь. У тебя не сюда идет, — погладил по обольстительному животику, — а на дело, — перевернув, шлепнул по объемной попке. — Этого, — поочередно приложился губами к обеим тугим половинкам, — много не бывает.

Перекормил — Валентина, вдруг побелев, еле успела отбежать от расстеленного покрывала к кустам и долго травила, вмиг покрывшись холодным потом с ног до головы. Отмывшись, тщательно прополоскав рот и закопав все следы неприятности — в машине была саперная лопатка — потянулась к сигаретам, но, вдруг задумавшись, так и не взяла. Буквально засветилась улыбкой обеспокоенному Кольке и гордо заявила:

— Все, бросила! Больше дымить не буду! — в подтверждение своих слов смяла полупустую пачку и засунула в пакет с мусором.

* * *

В их последний перед прилетом Анастасии вечер Валентина была непривычно тихая, задумчивая, ластилась к мальчишке, подставляя под его губы лицо. Выгнала в ресторан на ужин одного, мотивируя все-таки не очень хорошим самочувствием. Пообещала сюрприз к возвращению, наказав особо не торопиться.

Обещание тетка выполнила, здорово удивив. Предстала в полутьме комнаты, нарушаемой только колеблющимся пламенем нескольких свеч, в длинном платье. Волосы были уложены крупными локонами, на руках полупрозрачные перчатки до локтей. С мочек открытых прической изящных ушек свешиваются, позванивая при малейшем движении, маленькие хрустальные колокольчики, привлекая внимание к тонкой шее. В ложбинке между грудей, открытой большим декольте, рассыпается отблесками длинная подвеска голубого прозрачного топаза на тонкой серебряной цепочке. И отставленная в сторону стройная ножка в туфельке с длиннющей шпилькой. Блестящий шелк черного чулка с кружевным верхом, бесстыдно демонстрируемый сквозь высокий, почти до талии, боковой разрез на бледно-розовом платье.

— Сказочно! — прошептал восторженный Колька, застыв на пороге.

Она смущенно-радостно улыбнулась и склонилась перед парнем в книксене, открыв его взгляду неограниченный тканью вид на груди. Этого мальчишка уже не выдержал — рванул молнией к женщине. Приник губами к с готовностью присевшей тетке — иначе не дотянулся бы — и долго целовал сладкие с вишневым привкусом — помада такая? — уста. Нагло выпростал из декольте величественные холмы и осторожно прикоснулся к затвердевшим соскам кончиком языка. Валентина, подтянув пуфик и устроившись на нем, тихо посмеивалась и целовала его лохмы. Нетерпеливый Колька тут же полез рукой к самому заветному через оказавшийся так к месту разрез и... зацепился за резинки пояса. Она тихо засмеялась, а затем долго объясняла мальчишке технологию освобождения от всего лишнего одетой в вечерний туалет женщины. Учеником он оказался способным. Нашел молнию на спине, расстегнул, спустил символические рукавчики с покатых плеч. Полюбовался получившимся видом, благо бюстгальтер к этому платью не полагался. Заставил встать и переступить через воздушную ткань. Вновь восхитился — высокая стройная фигура в полупрозрачных перчатках на руках, узких ярко-белых трусиках поверх черного пояса на верху крутых бедер с резинками, с чулками на длинных точеных ножках. В чем-то даже величественная в туфельках на высоких каблучках. Попросил повернуться под свет другой стороной. Ласково погладил по практически обнаженной попе — белая полоска утонула между тугих половинок. Медленно, заправив пальцы по бокам, стянул трусики, поразившись легкости их скольжения по гладкому шелку чулков. Она переступила одной ногой и, высоко махнув другой — пещерка на долю секунды сверкнула уже влажным перламутром — отправила невесомый кусочек ткани куда-то в угол комнаты.

Пока Колька лихорадочно раскидывал свою одежду во все стороны, Валентина успела встать на колени, широко раздвинув ноги и уложив плечи на пуфик. Холмы грудей покачивались в такт порывистому дыханию. Ждать он не стал — воткнулся, заставив тетку довольно вскрикнуть от пронзившего ее восторга...

* * *

Утром в зале прибытия аэропорта Колька кинулся к матери, едва увидев и бесцеремонно расталкивая других пассажиров. Прыгнул и повис, подгибая ноги, как всегда в былые годы. Анастасия, привычно обняв рукой, другой подхватила под попу и принялась зацеловывать лицо сына. Соскучилась за два месяца страшно! Довольно отметив заметно увеличившийся вес, поставила перед собой. Раньше, еще этой весной, всегда смотрела на его макушку сверху, а теперь как всегда разлохмаченный затылок уже не виден. Вытянулся-то как! Еще поцеловала в щеку, крутанула перед собой — повзрослел! Если даже не сказать — возмужал. Вот только оброс жутко. Тут к Насте пробилась Валентина. Тоже обняла, поцеловала. Стройная. Как и Колька, до черноты загорелая. И с каким-то едва уловимым счастьем и довольством на лице. Никак все-таки нашла в этом маленьком курортном городке себе какого-нибудь дылду? На мужиков ниже себя ростом Валька никогда даже не смотрела. Особенно после изнасилования тремя коротышками — меж собой у подруг секретов не было. Вот ведь угораздило ее красивой, но излишне длинной вымахать.

Пока ждали багаж — Валька свой уже сдала, ведь улетала на этом же самолете обратным рейсом — Настя успела покурить, очень удивившись отказу Валентины от сигарет, опять полюбоваться вцепившимся в ее руку сыном и поделиться с подругой последними новостями — кажется, получилось! Тетка порадовалась за подругу и немного за себя с Катькой — знала, на что Анастасья намекает.

Отослав Кольку получать баул: — Да куда ж я от тебя теперь денусь, хороший мой! Дай бабам немного посекретничать, — повернулась к Вальке и потребовала: — Излагай, кого подцепила!

Та возмущенно помотала головой, нахально улыбнувшись, напела строчку из старой песни: "Наши руки не для скуки", открытым текстом намекая на самоудовлетворение, и вопросила: — Как прошло?

— Поверили! — довольно чуть ли не крикнула Настя и возбужденно зашептала пригнувшейся подруге прямо в ухо.

Та охала, ахала и заключила: — Ну вот, а ты, Таська, говорила, не получится, боязно, слишком опасно. А мы их раз, и в дамки!

— Не говори гоп, — попридержала восторги подруги Анастасия, — следствие еще не закончено.

— А ты, развязав войну со стрельбой и трупами, якобы невинная, укатила в отпуск! — все-таки хихикнула Валентина.

— А я что? Я — ничего не знаю и знать не хочу! — натянув на лицо простодушие вперемешку с удивлением, демонстративно выговорила Настя. — Вот вам главбух, наша уважаемая Екатерина Семеновна, — упомянула младшую подругу, — она копии всех необходимых документов предоставит. А меня будет замещать начальник кредитного отдела не менее уважаемая Валентина Александровна, — ткнула в Вальку пальцем. — Она в курсе и всего через пару дней прилетит.

Подруги засмеялись, опять обнялись и расцеловались.

— А меня? — потребовал бегом подкативший большую сумку на колесиках Колька.

— И тебя, моя радость! — обняла, крепко прижала и чмокнула в нос веселая мамка.

Когда объявили посадку, Анастасия с умилением наблюдала трогательное прощание сына с теткой. Та, прижав к груди, расцеловала мальчишку в обе щеки и традиционно хлопнула по попке, чтобы маму слушался. Нахаленок, к удивлению матери, ответил звонким шлепком по пятой точке подруги. Валька заливисто рассмеялась, завлекающе повиляла задницей, вовремя отскочив от еще одного шлепка, показала мальчишке язык и, махая рукой им обоим, ушла в двери зоны контроля.

В машине по дороге домой Колька получил заслуженную нотацию. Нельзя так вольно обращаться со взрослыми женщинами при посторонних. Это неприлично. Оскорбительно, в конце концов. Даже если это близкий тебе человек. Тем более с близкими. Ну, должно же быть элементарное уважение к старшим?!

— Она сама первая начала! — в запале выкрикнул сын и озаботился, когда мама, наконец-то, пустит его за руль? Ему тоже хочется покататься! Как переключать передачи без треска коробки он уже знает — вовремя выжать и потом резко, это если на скорости, отпустить сцепление. Заводить и перегазовывать умеет. И даже сам заправлял несколько раз на автоматической бензоколонке по карточке.

— Ну не в городе же, — резонно ответила Анастасия, — а если собьешь кого-нибудь?

— Я у трассы место знаю! — нетерпеливо запрыгал на сиденье Колька. — Там поле незасеянное есть.

— Ну, хорошо, завтра, — улыбнулась мать. В Москве даже на специальной учебной площадке пускать сына за руль своей "Ауди" она побаивалась — слишком мощная машина. Внешне почти обычная, но на самом деле спортивный вариант — бешенную скорость набирает мгновенно. А на "восьмерке" в чистом поле пусть попробует. Мама любимому зайчику — и чего так бурно возмущается, как услышит детское домашнее ласковое прозвище? — обязательно поможет и перехватит руль, ежели что не так будет.

— Почему не сегодня? — немедленно вопросил Николай.

— Мне Катюша так расписала ваше волшебное лесное озеро, что жду, не дождусь, чтобы окунуться в него. Ты, надеюсь, позволишь мне выполнить эту маленькую прихоть сегодня? — спросила вроде бы мягко... Знал Колька эту ее манеру говорить. Несколько раз в банке слышал, как мать с подчиненными беседовала. Тихо, спокойно, без единого грубого слова с вот именно такими, как сейчас, мягкими интонациями. Работники слушали, согласно кивали и, как только мамка их отпускала, неслись сломя голову выполнять распоряжения. Лишь бы вновь в ближайшее время не услышать эти мягкие интонации, раздавливающие, как тапок таракана. С матерью без серьезных доводов — аргументов, как Катенька говорит — спорить было нельзя. Все равно на своем настоит! Не хочешь — заставит. Не умеешь — научит. Как прапорщик в армии, по уверениям Валюши. А тетка, интересно, откуда знает про прапорщика и армию?

В квартирке мамка, вжикнув молнией на бауле, достала свои вещи, быстро разложила по полкам шкафа, привычно повернувшись к Кольке спиной, скинула дорожный костюм, белье и натянула узенькое светло-коричневое бикини. Всегда старалась подбирать одежду в цвет своих волос. Парень, увидев ее голую попу, мысленно сравнил с теткиными. Больше Валюшиной, но чуть меньше, чем у Катеньки. Форма? Вот в этом вопросе мальчишка специалистом не был. В общем — посмотреть приятно. Так и хочется погладить. Заметив в зеркало интерес к своей заднице, мать повернулась и пристыдила:

— Чего уставился? Как будто первый раз наблюдаешь. Неприлично так пристально глядеть на не полностью одетую женщину.

— Любуюсь, — честно признался Колька, — ты у меня красивая, — и, подтверждая сказанное, вперился в груди. Здесь размер тоже оказался в промежутке между теток. Вид — как у Катюши, полусферы. Прелесть завлекающая.

Анастасия довольно хмыкнула — любимого сыночка она никогда не стеснялась, впрочем, и его приучила быть с ней откровенным во всем. Пару лет назад, после того случая совместного купания с голой Валькой, подробно объяснила, чем отличаются мальчики от девочек и как правильно мастурбировать, если очень хочется — нечего белье с простынями пачкать. Заодно растолковала, что такое секс, когда и с кем этим можно заниматься и как предохранять девушку от зачатия. Почему нельзя делать подобное с кровными родственниками описала в красках отдельно. Особо напомнила о гигиене и пуганула нехорошими болезнями. Сейчас же только расцвела от похвалы:

— Тоже мне, знаток нашелся, — но груди чуть приподняла, давая внимательному взгляду сына удостовериться в их совершенстве. Если свой лобок Кольке она никогда специально не демонстрировала — ну, не принято такое — то скрывать от ребенка то, чем его выкормила, считала ханжеством. Прикрыв бюст верхней частью купальника, повернулась спиной — пусть тренируется. Парень ловко, как будто делал это уже не раз, завязал тесемки и, не удержавшись, ласково пересчитал позвонки на спине почти до узеньких плавок.

Настя поежилась — щекотно — натянула короткую юбочку, футболку без рукавов, подхватила уже собранную сумку, и они отправились на озеро. По дороге устроила маленький урок вождения, демонстрируя перестроения с обгонами. Затем дотошно проверила уже имеющиеся у Кольки знания. Согласилась с его готовностью попробовать себя за рулем. В лесу восхитилась — волшебно. Остановила машину на краю полянки, осмотрелась — тихо, только слабый ветерок листьями шелестит да пернатая мелочь чирикает. Проследила взглядом за сыном — скинув одежку, Колька тут же нырнул в воду. Мысленно попеняла — вот ведь паразит! — нет, чтобы матери помочь: вытащить все необходимое из "восьмерки", расстелить покрывало, выставить рядом напитки... Вздохнула и принялась за простенькую в общем-то работу сама. Разделась, еще раз оглянувшись — ну, действительно никого нет — скинула верх купальника и побежала к воде. В озере с удовольствием вспомнила школьную юность — как-никак кандидат в мастера по вольному плаванию. В несколько гребков догнала Кольку, отметила ошибки — не под тем углом ладонь в воду заводит и слишком резко дергает потом руку — подсказала, как исправить. Заканючил:

— Ну, мам, не сейчас. Я же для себя плаваю, а не на скорость.

Настояла на своем:

— Привыкнешь — потом тяжелей устранять будет.

Удостоверившись пусть не в идеальных, но уже вполне правильных движениях, нырнула понаблюдать снизу. Наслаждаясь чистотой и прозрачностью воды, присмотрелась и довольно хмыкнула про себя — членик за эти месяцы тоже заметно подрос. Ох, и начнет сыночек вскорости девок портить!

Наплававшись до одурения, выбрались на берег. Колька немедленно полез в сумку с продуктами. Потянул банан и закономерно получил шлепок по запястью:

— Сначала пару котлет съешь, только потом фрукты.

Очередное протяжное "Ну, ма-ам", и через секунды чуть ли не давился, насколько холодные телячьи котлетки оказались вкусными. Готовить Настасья никогда особо не любила, но для родимого Николеньки... Может повара нанять? Нельзя — ближайшие года три-четыре уровень ежемесячных расходов не должен превышать ее официальной ставки в банке. Даже минимального намека на ее с подругами участие в этой грандиозной афере быть не должно! Но как все-таки удачно получилось! Она сама себе не верит, что решилась на это! Заставить основного акционера банка поверить в воровство ближайшего друга, впрочем, точно такого же бандита, как и он сам. Увести миллионы долларов в офшоры, оставив еле заметный, но четкий след для первого бандита, однозначно указывающий на второго. Развязать открытую войну со стрельбой и трупами! Закономерно закончившуюся убийством при свидетелях подозреваемого в воровстве. Все концы, как говорится, в воду. Основной акционер ее банка, уже лишившийся подавляющей части капитала, в следственном изоляторе. Оттуда прямиком в зону на долгие годы. Это если доживет. Зэки почему-то очень не любят насильников. Жалобы и свидетельства об изнасиловании лиц обоего пола попавшим под следствие бандитом посыпались как из ведра. Включая детей и даже со смертельным исходом в нескольких случаях. И, конечно, видеозаписи извращений вдруг обнаружились — ни один адвокат при таком компромате не защитит. Поздно — громкий скандал уже набрал обороты. Хорошо хоть на пленках и винчестерах ее самой нет. Как начали в тот вечер, когда на банк поставили, в "три смычка" во все дырки пользовать, так каждый месяц на свои "корпоративы" в обязательном порядке вызывали. А куда денешься? С тех пор ранее весьма свободная в постельных развлечениях Анастасия как заледенела. Отвращение к любым, даже вполне невинным, ласкам со стороны мужчин почувствовала. Не говоря уже о большем. Внешне вида, конечно, не подавала. Когда вызывали, с показным удовольствием отсасывала, подставлялась, принимая наиболее удобную позу, размашисто подмахивала, испуская томные стоны, восхищалась размерами елдаков. А потом под душем терла себя с остервенением, пытаясь избавиться хотя бы от их запахов. И глотала таблетки, чтобы, упаси боже, не залететь от этих придурков. Гады, сволочи, козлы... — нет, даже мысленно нельзя грубо ругаться! Иначе когда-нибудь, в минуту большого раздражения, бранное слово может вырваться при маленьком. Такого нельзя допускать ни в коем случае!

Посмотрела на сына, с явным удовольствием рьяно уписывающего уже третью котлету, и расцвела. Кушай малыш, умничка моя, мамина радость! Достала пакет с апельсинами, выбрала самый большой и принялась чистить. Фанту он любит, а в ней всякая химия. Пусть лучше натуральные соки пьет. А сейчас — соковыжималка-то в городе — и сочные дольки сгодятся. Почистила, разломала, уложила веером на одноразовой тарелке и придвинула ближе к Коленьке. Сыночек увидел и радостно благодарно закивал, мол, спасибо мамуля. Вот молодец! Знает, что во время еды говорить нельзя — поперхнуться ведь можно.

Выбросила все дурное из головы и любовалась сыном, непроизвольно расцветая улыбкой Коленьке. Скучала, скучала долгих два месяца, видя свою радость только по интернету, и наконец-то обозревает воочию. Наелся, довольно отбил дробь по тугому животику. Глазки масляные с хитринкой. Сейчас маму начнет кормить. Эта маленькая, немножко даже интимная игра всегда ее увлекала. С тех пор, когда совсем еще малюсенького уговаривала скушать еще ложечку манной каши. И с готовностью сама раскрывала рот, чтобы продемонстрировать, какая эта кашка вкусная. Ребенок, еще неумело орудуя чайной ложечкой, старательно засовывал ей эту сладкую гадость, разливая большую часть мимо. Нет! Она ни единого раза не показала, что терпеть не может манной каши. Нельзя! Маленький учится у окружающих его взрослых. И, в первую очередь, у самых близких. Ну, а кто может быть ближе родной матери? Глотала и улыбалась, в конце концов, сама стала считать эту кашку почти вкусной.

Ну вот, подобрался, выбрал котлетку и привычным движением поднес. Откусила, показательно тщательно прожевала, мол, очень вкусно, и проглотила. А ведь неплохо в этот раз получилось приготовить. Теперь оставшиеся дольки сочного апельсина по одной будет прямо на язык укладывать. Лишние килокалории? Ерунда какая — покрутит педали на тренажерах, добавит пару кругов во время утренней пробежки, на километр-другой увеличит дистанцию ежедневного заплыва в бассейне, все лишнее в мышцах сожжет. Это в Москве. А здесь — так вот же оно, лесное озеро. Еще и немалое удовольствие получит, плавая и ныряя в чистой прохладной воде.

Успокоился, растянулся на животике, потягиваясь. Головку повернул к ней и смотрит с ожиданием. Маминого массажа хочет. Ну, конечно же! Сначала разомнем плечи. Ух, какие у нас уже мышцы. Для нашего подросткового возраста — просто отлично! Со стороны на тринадцать совсем не смотримся. Шестнадцать-семнадцать скорее. Теперь руки. Ну, расслабься же. Вот так, хорошо, маленький мой. Здесь промнем и здесь — по всей спине поработаем. Ножки начинаем со ступней. Пальчики поизгибаем, хорошо. На другой ноге тоже. По икрам пройдемся. Тщательно, чтобы про судороги во время долгого плавания нам другие рассказывали, а у нас такого никогда не будет. Пройдемся повыше. Попка маленькая, упругая. Ягодичные мышцы сильные, для плавания это очень важно. Переворачиваемся. Ой! Перчик воспрял! А какой уже большой и красивый! Головка из-под тонкой кожицы выглянула. На самом кончике прозрачная капелька появилась. Опять мальчику очень хочется? Ничего, мамочка и с этим поможет. Мы ведь знаем, что лишнее в себе ни в коем случае держать нельзя? Вредно это для нашего юного организма. И ведь мы родную маму никогда не стесняемся? Правильно — ближе мамы ведь никого нет. Вот так — пальцы колечком и вверх-вниз. Теперь поплотнее всей ладонью охватим, помассируем наше орудие удовольствия и будущего деторождения. Рановато нам слишком многого желаться стало, но — акселерация. Еще раз плавненько вверх-вниз. Какие мы напряженные. Эх, так и хочется этого красавчика в рот взять, губками и язычком обработать! Нельзя! Потому что мама. Мы — кровные родственники. Вот появится у сыночка подружка, я ее обязательно проинструктирую, что и как с нашим таким красивым перчиком можно и нужно делать. Или ее мама, если умная, всему заранее научит и объяснит. Ну, давай, ну еще чуть-чуть. Ох, всю мамочку забрызгал! А личико такое довольное, умиротворенное. Теперь обязательно гигиенические процедуры. Сил у маленького нет? Устал? Ничего, мамочка сильная, поднимет и отнесет любимого сыночка в озеро. Вот здесь мы все, как следует, вымоем. И под шкуркой тоже. Вот и хорошо, просто прекрасненько. Теперь поспи малыш, головку белым полотенчиком прикроем, нам жаркое солнышко совсем и не напечет.

* * *

— Мам, ну мам...

— Нет, я же сказала завтра. Значит, завтра. Сегодня уже поздно — скоро темнеть начнет.

— Ну, тогда... — задумался, и тут же вспыхнул: — На аттракционы! Там тоже машинки есть! Покатаемся?

— Как скажешь зайчик. Ну, ну, не дуйся. Мы же здесь одни, никто не услышит, — прижала к груди, расцеловала. Конечно же, сразу оттаял. Льнет, по спине поглаживает. Ниже полез. А вот этого нам нельзя. Ну, сколько раз повторять — мы кровные родственники. Мягко отстранила и еще раз объяснила, что ни в коем случае. Смотри сколько угодно, но руки не распускай. Мама, если очень хочется, все покажет и расскажет своему любимому зайчику. Даже, как ты знаешь, поможет при необходимости излишнее напряжение убрать. Но не больше. Что?! Самое запретное?! Только что говорила, что все посмотреть можно? Ну что с тобой делать? Раз пообещала...

Скинула топик, взяла снизу тяжелые груди, покачала. В несколько соблазнительных движений — показывать, так показывать, чтоб навсегда запомнил! — избавилась от юбочки. Глядя в глаза и повиливая своей соблазнительной попкой, изящно опустилась и стянула трусики. Присела на пуфик и как бы нехотя широко развела в меру полные точеные ножки. Изображая ангельскую невинность, раздвинула пальчиками пухлые наружные губки и перебрала лепесточки внутренних. Аж сама потекла. Да, вот эта перламутровая пещерка по научному называется вагиной. Именно в такую и будешь своей девочке перчик вставлять. Знаешь уже? Видел все? Ах, по интернету. Что, авария вдруг приключилась? Ну, пойдем в ванную комнату, там мамочка своему зайчику все как следует вымоет.

Да и самой подмыться тоже не мешает. Демонстрировала старательно и сама потекла. И когда он так быстро успел вырасти? Вернемся в Москву, надо будет ему девочку подыскать. Из хорошей семьи и чтобы все при всем. Акселерация, итти ее подальше...

Вот это мамка выдала! Никак не ожидал, что получится взять на "слабо". Брякнул сдуру, и повелась. Но какая же, все-таки, она там красивая! Кожа гладенькая, ни волосинки. Это, кажется, депиляция называется, Валентина говорила. А двигалась-то как! Как попкой виляла. Весьма развратно! Иначе не скажешь. На платных порно сайтах не каждая стриптизерша-профи так может. Похоже, мамка в этих делах побольше обеих вместе взятых теток разбирается — чувствуется большой опыт. Но все-таки, как она соблазнительно показывала. Во всех подробностях. Тут хочешь, не хочешь, а встанет. И не только — одетый без единого касания кончил. Вот как я с ней на одном диване сегодня спать буду? Мама же нагишом дома в Москве спит и меня приучила — говорит, что никакая одежда во сне стеснять не должна. Даже трусы — резинка, мол, сосудики под кожей пережимает. Сколько раз к ней в спальню по утрам забирался. Достанет трусики из прикроватной тумбочки, натянет под одеялом, и только после этого к себе в постель пустит. Прижмет, поцелует, позволит прижаться, совсем не замечая, что Колькино предплечье прямо на тяжелую упругую сиську попало. И не вставал у него тогда. Просто радовался ощущению, что мамка краше всех на свете. Ну, разве что, на теток посмотреть тоже приятно.

Во, на аттракционы, называется, собралась. Платьице коротенькое — малейший ветерок продемонстрирует трусики, которые меньше некуда. Треугольничек спереди и веревочки. А вырез открывает ажурный бюстгальтер и без дуновений. Выглядит даже не шлюхой, а как самая натуральная б...ть. Надо признать, очень красивая б...ть. Потому и спросил:

— Ты как теть Валя решила здесь себе мужчину найти?

Загадочно улыбнулась:

— У меня уже есть мужчина. Самый лучший, самый любимый, самый красивый! — и расцеловала. — Я его ни на кого не променяю.

Ну, если так, то пусть все вокруг мне завидуют. За сына не примут — не выглядит легко одетая мамка на свои тридцать пять. Максимум на десяток лет меньше. Да еще при таком макияже — ничего лишнего. Только несколько едва заметных мазков — и воплощенная невинность! Как девочка. Тут и наводящих вопросов задавать не надо — знает, как мужиков до белого каления доводить. Хорошо знает. Ох, и повеселюсь сегодня в парке отдыха, наблюдая завистливые взгляды...

* * *

Н-да, набрался впечатлений, отвел душу и на автомобильчиках, и на других аттракционах. Мамка хохотала как маленькая. Блистала в парке и потом в открытом ночному небу ресторанчике. А как, оказывается, она танцевать умеет! Прима-балерина. Вела, конечно, сама, постоянно подсказывая, как правильно ставить ногу, что правую ладонь надо держать на ее талии, ребром упираясь в верх ягодичной мышцы. При танго допускается символическое касание бедра. Раскраснелась, буквально светится! А на нас все вокруг зырятся! Ну, мужики-то понятно как. Все естественно — завела своими формами и демонстрацией бельишка. Девки же с черной завистью и на меня с ревностью неописуемой. Вернулись за столик, мамуля залпом бокал холодного шампанского хлопнула. На меня посмотрела, улыбнулась и тоже на самое донышко накапала. Всего за пару часов бутылку оприходовала, а с виду — ну ни в одном глазу. Шли домой, мамка обнимала, целовала, песни пела. В квартире стала серьезной, критически посмотрела на кресло, но раскладывать не велела. Загнала в ванну, сама вымыла, вполне адекватно отреагировав на стояк. Намыленными пальчиками быстро добилась извержения, тщательно подмыла, чуть язвительно подхихикивая, вытерла, ругаясь на отросшие как у девчонки волосы, и звонким шлепком по попе выгнала, наказав одеть трусы. Сама появилась в комнате нагишом. Позволила полюбоваться вечерним туалетом — мази там всякие, притирания, в том числе между ножек. Ухаживает мамка за своим телом, старается, чтобы мне рядом с ней всегда приятно было. Натянула плотные трусики — даже попа почти вся закрыта — улеглась рядом, чмокнула в щеку, пожелав спокойной ночи, и, повернувшись спиной, натянула свою простынку.

* * *

Утром, удивленно похлопав глазами на, как Валюша говорит, "стойкого оловянного солдатика", вздохнула, отвела в ванную и опять воспользовалась шампунем для своей ладони. После завтрака они, наконец, поехали кататься.

— Ровнее, ровнее. И не вцепляйся в руль со всей силой. Не газуй, плавненько надо, без рывков. Теперь третью. Резче надо отпускать сцепление, почти полностью убирая педаль акселератора при переключении. Иначе диск быстро сожжешь. Теперь тормози. Ох! — Анастасию кинуло на торпеду. Хорошо, что предусмотрительно пристегнулась, проверив ремень безопасности у сына.

— Ну, куда ты так сильно давил? И мотор заглох, из-за невыжатого сцепления.

Сконфуженный Колька не поднимал глаз. Мать с ласковой улыбкой потрепала по лохмам:

— Ничего, ничего, давай еще раз. Выключай передачу, заводи.

Катались по кочковатому полю до пол одиннадцатого, потом даже белая "восьмерка" слишком нагрелась под южным августовским солнцем.

Наплававшись в озере, перекусили, и мать затеяла стрижку. Достала прихваченный несессер, усадила на раскладной табурет и давай крутиться вокруг с ножницами и расческой. А купались-то нагишом. После вчерашнего она не посчитала нужным даже голый лобок от сына прятать. Только еще раз предупредила, чтобы даже кончиком пальца не смел. У Кольки от ее видов во всех ракурсах, конечно же, встал. Звонко засмеялась и вдруг предложила:

— А давай мы вокруг побреем? Депиляцию делать не стоит — потом волосы хуже расти будут. У меня станок с собой. Кожа станет гладенькая. Ну, вот так, — зажала его ладонь в своей, оставив свободным только указательный палец, и легонько провела его подушечкой по нежному бархату у себя над нижними губками. — Ну, Коленька, мальчик мой, давай?

И как после такого мамке отказать? Пристроилась на коленях между его разведенных ног, чуть ли не носом тыкаясь в напряженный член, напустила пенки из баллончика и, осторожно придерживая за орган, соскоблила. Заодно добилась появления в своей руке натуральной пены — белковой. Довольная, затащила в воду и вымыла. Полюбовалась, чмокнула в пупок, вновь загнала в озеро и заставила плавать, строго следя за правильностью всех движений. Так вымотала, что ни о чем греховном думать уже сил не было, хотя разлеглась рядом на покрывале, раскинув руки и ноги. Строгая она, но справедливая — всегда после тренировки даст отдохнуть и накормит вкусно. Балует, но за провинности наказывает. Нет, ни разу не то чтобы ремнем, даже рукой по попе не хлопнула. Или в угол, или новой игрушки не купит. Или, как правило, так посмотрит, что сам заречешься сверх меры баловаться. А если слушаешься, стараешься, то обнимет, поцелует, к себе прижмет — все плохое испаряется. Есть только Колька и мамуля. Самая лучшая, самая умная, самая красивая! Хотя... голенькие тетки в постели тоже неплохо...

* * *

Вечером никуда не пошли. Слишком уставшие были. Анастасия вообще-то от тренировки в озере давно отошла, но сын все равно не захотел выходить из дома. Даже к своим местным приятелям. С мамой лучше. Настя нажарила свиных отбивных, не поленилась приготовить любимую Колькой селедку под шубой. Поели в удовольствие. Потом валялись в обнимку на диване и смотрели в онлайне боевики, подключив настенный телевизор с большим экраном к ноутбуку. Во время одного постельного эпизода у него опять встал, упершись в мамкино бедро. Вздохнула, остановила просмотр, отвела в ванную и быстро своими наманикюренными пальчиками избавила от "излишнего напряжения". Посетовала на бушующие юношеские гормоны.

Назавтра, заехав в супермаркет, опять укатили в лес на свое любимое место. Загорали, купались, кормили друг друга сладостями. Мама, заметив напряжение у любимого сыночка, привычно снимала его, особо не акцентируя внимание на явных признаках инцеста — Колька как-то вычитал в интернете, что это такое. С другой стороны, ну ведь не подпадает ни под один из стандартных видов секса — ни обычный, ни оральный, ни в попку. Легкий петтинг, притом односторонний — ему-то даже дотрагиваться не дозволяется, только любоваться. Как-то прямо во время процесса призналась, что не видит в нем мужчину. Стояк наблюдает, тактильно контролирует, но делает это исключительно ради здоровья любимого сыночка. И он даже во сне должен думать о родной матери только хорошо. Во! Как будто он спорит. И в мыслях не было. А она все равно продолжает: придет время, расскажет и подробно объяснит, как ублажать подружек, самому получая немерянное удовольствие.

Ха! Ну не выкладывать же ей, что успел качественно все освоить с обеими тетками. Ведь сама однажды долго растолковывала понятие "ложь во благо". Нельзя говорить смертельно больному, что он скоро умрет. Зачем в последние дни жизни добавлять мучений? Привела пример из Пушкинской "Капитанской дочки", когда Гринев наврал Пугачеву, что Машка якобы бедная сиротка, чтобы ее не трахнули. Нет, у Александра Сергеевича напрямую это не говорится, но ведь дураку же понятно. Вот и Колька лишнего говорить не будет. Зачем любимую мамочку огорчать? У нее на работе забот и волнений выше крыши. Уж он-то видит. Отпуск к концу идет. Ей скоро на работу, а ему в школу. И там... Вот интересно, уже все знает и умеет, а пощупать за мелкие грудки одноклассниц и под лестницей забраться в трусики, проверяя на влажность и девственность, все-таки хочется. И засадить наиболее симпатичным. Нет, мама абсолютно права, призывая к осмотрительности в этих вопросах. У него любимые тетушки есть. И сколько бы обе не говорили, что в Москве нельзя будет, время все равно наверняка найдется. Мамка слишком поздно из своего банка возвращается. А у кого еще Колька может получить квалифицированную помощь при выполнении сложных домашних заданий? Конечно у Катеньки или Валюши. Тетушка недавно вернулась с работы? Только душ успела принять? Под халатиком, следовательно, мы голенькие? Чистенькие? Гладенькие? Ну, он же должен проверить! И налитые груди, пупочек и ниже. И не только пальчиками... Попробовать, что ли, их вместе свести? Ведь обеих же крепко любит. Представил рядом обнаженных теток — сказка! Огромные полусферы Катьки, непонятно как при таком размере ничуточки не свисающие, и величественные Валькины холмы с торчащими немного в разные стороны тверденькими сосками. Выпуклый бритый лобок младшей меж чуть пухловатыми прекрасными стройными ножками и тоже гладенький посередке от умопомрачительно длинных ног той, что чуть старше. Ну вот, домечтался до стояка. Опять мамке работа...

* * *

В последнюю ночь устроили себе пикник у озера. Жара спала, разожгли мангал, готовили шашлыки. Как всегда, кормили друг друга. Анастасия запивала слабеньким мартини и сыну дала чуть-чуть попробовать прекрасного вина, разбавив его соком. Купались, а потом долго разглядывали яркие звезды. Кольку приморило, и мама, устроив его голову на коленях, пела своим относительно низким грудным голосом колыбельные. Тихие, мелодичные. Мальчишка разглядел под призрачным лунным светом ее полные груди, и спать почему-то сразу расхотелось. Впрочем, мамка быстро решила и эту проблемку своими ловкими пальчиками. Затем слушали любимые Настины блюзы с автомагнитолы. Ему очень понравились виртуозные переходы Армстронга на трубе.

Днем немного прикорнули в самолете. В Москву вернулись загорелые, довольные радостные. А там...

Проблемы, возникшие на работе, в первый момент Анастасию напугали до ужаса. На теперь уже ее с подругами банк пытается наложить лапу другая, как это нынче называется, организованная преступная группировка. Бывший хозяин все еще в следственном изоляторе. По элементарному подсчету акций вдруг выясняется, что этот коммерческий банк, по сути, принадлежит директору — молодой тридцатипятилетней женщине. Упустить такой лакомый кусочек бандиты никак не могли. Приглашение на переговоры ей вручили прямо в Домодедово. Не очень-то и грубо, но с четким намеком, что попытка избежать встречи будет караться. Бандиты были известные, южане. Славились жестокостью и, впрочем, как подавляющее большинство всех разбогатевших "братков", издевательствами над своими "клиентами". Только из под одних выбралась, а теперь под других ложиться? В прямом и переносном смысле? Можно, конечно, попытаться найти другую "крышу", но никак не за оставшиеся три дня. Как бы в результате еще хуже не стало. Что же делать? Паниковать и с поднятыми лапками идти на встречу, предварительно подмывшись и вставив анальную пробку-расширитель? Во всяком случае, не так больно будет. Нет! В первую очередь успокоиться и подумать. Дотошно перебрала все свои контакты и вспомнила! Один случайный клиент, проводивший через банк пару лет назад совершенно левую транзакцию куда-то в южную Америку на довольно крупную сумму, достаточно прозрачно намекнул, что может решить абсолютно любые вопросы. Без ограничений. Не он лично, но... Продиктовал номер телефона и вежливо распрощался. Осторожная проверка через хорошо информированных людей немедленно выявила контакт на вербовщика ФСБ. Анастасии тогда так и сказали:

— Дура! Не вздумай! Если реальные хозяева твоего банка узнают, то не сносить тебе головы. В одночасье прирежут и тебя, и всех близких и дальних родственников.

Еще и рассказали, что с куратором обязательно придется спать. Напрямую не предложат, но если сама не ляжешь, то устроят подлянку. Для мужчин в органах тоже определенные меры предусмотрены, чтобы покрепче привязать информатора.

В голову стукнуло — сейчас или никогда. Уж лучше под одним лежать, чем под целой кодлой "братков". Перерыла "бэкапы" сотового — она никогда не уничтожала информацию, обязательно делая резервную копию на своем компьютере — и, конечно же, нашла. Подумала, достала из потайного сейфа "левую симку" — был у нее дома некий запас всего необходимого на случай какого-нибудь незапланированного происшествия — вставила в один из резервных телефонов. Спустилась, села в машину, отъехала на пару километров, петляя по вечернему городу, и позвонила, хотя время было уже не рабочее — четверть шестого. Ответили почти сразу. Настя попросила о встрече, мотивируя наличием важной информации. Вежливо поинтересовались, знает ли она, куда звонит? Ответила положительно. Потребовали представиться, объяснив, что эта линия не прослушивается. Соответственно, Анастасия, не раздумывая, рассказала, кто она такая. Пообещали перезвонить.

— Но мне надо срочно! — теперь уже в явной панике чуть ли не выкрикнула Настя. Свяжутся через несколько дней, но будет уже поздно.

— Как срочно? — спокойно переспросил неизвестный.

— Вчера.

— Хорошо, я попробую что-нибудь для вас сделать. Пожалуйста, не убирайте далеко телефон.

— Мой номер... — собралась продиктовать, но ее мягко перебили:

— Не надо. Ждите, — связь оборвалась.

Настя успела выкурить две сигареты и чуть не подпрыгнула от вибрации и последовавшей мелодии.

— Алло?

— Анастасия Николаевна? — голос был другой, жесткий и нетерпеливый.

— Да.

— Меня зовут Дмитрий Михайлович. Вы что-то желали нам сообщить?

— Не по телефону, и... это не быстро.

Ответа не было с полминуты.

— Хорошо. Как я понимаю, вы на машине, — это был не вопрос, а утверждение, — тогда через двадцать минут на... — он назвал адрес. Точнее — пересечение двух улиц. Назвал и отключился.

Грубиян. Ни здрасти, ни до свидания. Успевала Настя свободно, но если бы была далеко? Завелась и поехала, гадая — а как он ее узнает? Уже успел пробить досье с фотографиями и номером ауди? Да чего гадать — скоро выяснится. Машин на улицах хватало, но пробок — три раза мысленно сплюнула через левое плечо — не было. Встала в десятке метров от перекрестка. Осмотрелась — никого. Сама не заметила, откуда он взялся. Чуть ниже среднего — Вальке бы не понравился — неброский, в серых однотонных брюках и курточке, наполовину застегнутой на молнии. Без разрешения открыл дверь и устроился на правом пассажирском кресле. Внимательно посмотрел в лицо. Окинул наглым раздевающим взглядом с головы до ног. У нее аж пальчики на ступнях поджались — неожиданно почувствовала страх. Хорошо, под туфлями не видно. Опять в лицо глядит, теперь уже вполне располагающе. Понравилась? А вот он Насте — точно нет.

— Слушаю вас внимательно.

Беспомощно пожала плечами: — Здесь?

Опять осмотрел ее всю теперь уже задумчиво и неожиданно улыбнулся: — Ну, хорошо, пойдемте.

Его улыбка, как это ни странно, понравилась — открытая, мягкая, располагающая. Пока она лихорадочно собиралась: отстегнула ремень, выдернула ключи из замка, достала сумочку с заднего сиденья, чисто автоматически повернула зеркало заднего вида и, взглянув, поправила одним движением незамысловатую прическу, он успел обойти капот и, открыв водительскую дверь, вежливо протянуть руку. Настя воспользовалась. Потянул плавно, но сильно, помогая встать из низкой машины. Привычно проследила, как в ответ на нажатие кнопки брелка мигнули габариты, заблокировались замки, поползли вверх стекла. Вопросительно посмотрела на, надо признать, довольно симпатичное лицо. Чуть отставил локоть, предлагая идти под руку. Ага, явно решил сразу налаживать более плотные контакты. И куда денешься? Пошла с ним, кося глазами — вроде как сразу не лапает. Завернули за угол, вошли в подъезд — Дмитрий Михайлович успел приложить "таблетку" к домофону — на лифте поднялись на четвертый этаж. Он открыл дверь — свет в прихожей зажегся автоматически — и предупредительно пропустил вперед. Показал квартирку-студию — уютная, но какая-то обезличенная. Даже не понять, кто здесь живет, мужчина или женщина, молодой человек или в возрасте. Личные вещи, какие-либо безделушки и фотографии отсутствовали. В тоже время в ванной комнате, куда этот Дмитрий ненавязчиво подтолкнул, набор всего необходимого присутствовал. Щелкнула задвижкой и ринулась на унитаз — как раньше-то от страха не описалась? Внутри все дрожит.

Пока приводила себя в порядок, на журнальном столике появился малый джентльменский набор. Пузатая бутылка "Камю", пара небольших выпуклых бокалов-снифтеров, блюдце с посыпанными сахаром тонкими кружочками лимона, ваза с фруктами, чуть поменьше с конфетами, упаковка салфеток и, главное, пепельница. Диванчик перед столиком был широкий — села подальше от мужчины. Взяла уже наполненный наполовину бокал, пригубила и, в ответ на вопросительный взгляд — молчаливый какой! — начала говорить. Курила — он каждый раз предупредительно щелкал зажигалкой — и рассказывала все без утайки. И как директором неожиданно для себя стала, как работала не за страх, а за совесть. Как "братки" ее пользовали во все дырки, тоже упомянула — взрослые ведь люди. Не заметила, как в первый раз опустошила бокал. Он несколько раз подливал коньяк. Сколько пил сам, Настя как-то не удосужилась проследить. Под алкоголем наконец-то расслабилась. Обратной дороги все равно нет — это она понимала отчетливо. Когда описала ситуацию с наездом новыми бандитами-южанами и, наконец, замолчала, Дмитрий коротко спросил:

— А от нас-то вы чего хотите?

— Защиты, — выдохнула односложно. Вот дурака валяет, как непонятливый. Наверняка ведь понимает, что директор банка знает очень много интересного для его службы.

Задумался на минуту, поставил бокал, ответил тоже одним словом: "Можно" и, с то ли любопытством или, может быть, с ожиданием, уставился на Настю. Ага, по их понятиям, она сама добровольно и без принуждения должна раздвинуть ножки. Тяжело вздохнула про себя, настраиваясь — как не хочется, но надо. Заранее знала, на что шла. Удивилась, что особого отвращения к этому мужчине не испытывает. Обворожительно улыбнулась, завлекательно облизала губки, решительно придвинулась вплотную, не обращая внимания на почему-то появившееся изумление на его лице, и поцеловала. Долго в засос, так, как не всякая проститутка умеет. Опять удивилась, так как ответил он не сразу. Но потом аж дух захватило от нежности, с которой этот Дмитрий обнял. Перехватил инициативу, спустился ласковыми касаниями губ на шею, расстегнул верхнюю пуговичку блузки, поцеловал. Следующую освободил от петельки — опять нежное прикосновение мужских губ, но уже чуть ниже. Сама не заметила, как, оказавшись в одном белье, начала лихорадочно раздевать его, чуть ли не вырывая пуговицы "с мясом". Не поняла, каким образом столик вдруг оказался в стороне, а диванчик разложился во вполне полноценную двуспальною кровать, но помогла быстрее застелить. Внутреннее неприятие секса после, показавшихся в этот момент совсем давними, измывательств бандитов как испарилось. Захорошела под его на удивление ласковыми губами. Осторожно расстегнул бюстгальтер, сдвинул и заставил языком закаменеть соски. Проложил влажную цепочку поцелуев до трусиков, стянул — она с готовностью приподняла бедра — забрался языком в самое сокровенное и... довел до восторженного крика. Настя сто лет не кончала, только весьма убедительно показывала, а тут — на тебе, сподобилась! Сладко то как! Восхитительно! Захотелось немедленно отблагодарить тем же способом — ну ведь умеет своими губками и язычком довести любого до извержения. Не позволил. Навалился тяжело, подмял и вошел между с готовностью раздвинутых бедер, немедленно вызвав следующий оргазм. Она плыла на волнах блаженства, подмахивала и раз за разом кончала. Первый раз Вадик — сама оторопела, мысленно назвав его домашне-уменьшительно — кончил быстро. Отвалился, тяжело дыша, слабо ответил на ее поцелуй в губы, рассеянно улыбаясь. Что, все? Отстрелялся? Но Насте-то ведь мало! Еще хочется. Впервые за многие годы загорелась! Теперь возражать против ее губ на своем органе мужчина не стал. Поднялся, не так твердо, как перчик сынули — на долю секунды почему-то вспомнила любимого Коленьку — но до внушительно больших размеров. Устроилась сверху, направила и, довольно охнув, насадилась. Прыгала, как девчонка, только недавно познавшая радости неограниченных условностями постельных развлечений со смазливым мальчиком. Резво двигалась, наслаждаясь ощущением наполненности от его каменно затвердевшего в ней органа и ласковыми мужскими ладонями на своей груди. В этот раз они любили друг друга долго. Именно любили — низменным словом "секс" это назвать было нельзя ни в коем случае. Вадим разошелся, высоко подкидывая женское тело своими накачанными мышцами. Пару раз Настя слетала с члена, но тут же суматошно насаживалась опять, пытаясь как можно быстрее заправить твердый непослушный — к его животу прижимается — орган в себя. Бесчисленные оргазмы слились в непрерывный поток наслаждения. Вдруг почувствовала, как, с силой прижав за бедра, напряженно выгибается вверх — кончает! Задергалась попкой, ответно насаживаясь до сладкой боли в матке — достал!

Долго лежали, все никак не могли отдышаться. Настя счастливо млела от пережитого и от его ладони на своей груди. Вадим непроизвольно игрался с соском — ох, как приятно! — задумчиво уставившись в потолок расфокусированным вглядом.

Вскинулась — сыночек! Перелезла-налегла, дотянулась до сумочки, достала свой, а не резервный, телефон, включила и, предусмотрительно запретив камеру, выбрала в списке быстрых контактов самый главный.

— Мамуля, ты где? — услышала и немного успокоилась, хотя на его сотовом камера почему-то тоже была не задействована.

— Я, — повернулась и чуть виновато посмотрела на Вадика, — по делам. Сегодня не появлюсь, — получила от мужчины радостно-благодарный взгляд, — утром прямо в банк поеду, — у нее там, в комнате отдыха рядом с кабинетом, было все необходимое, включая белье, деловые костюмы и, конечно же, душевая кабинка. — Ты поужинал?

— Еще как! Тетки закормили. К тебе прикатили, ждут, не дождутся, телефон рвут, а твой выключен был.

-Я занята. Передай, что наша проблема, — вопросительно посмотрела на Вадима и, получив подтверждающий кивок, продолжила, — будет в самое ближайшее время решена положительно.

— Обязательно скажу! — выкрикнул явно чем-то обрадованный Колька.

— Все, зайчик мой любимый, целую.

Услышала "Бай, мамочка" и отключилась, наслаждаясь ласковыми мужскими ладонями на попе. Прильнула к мужским губам, с радостью ощущая бедром крепчающий орган. Метнулась туда, помогла губками окаменеть, подставляя вздернутую попу и текущую пещерку под его ласковые ладони.

Вадик оказался неутомимым и, на удивление, нетребовательным. На анал даже не намекал. А вот ее, не скрывая восхищения, ласкал всюду. Чуть позже, когда придвинув столик, опять пили коньяк, со смехом признался. Оказывается, слухи об обязательной постели между куратором и внештатным агентом распускают недалекие люди. Ну, глупость же, принуждать человека в такой ситуации. Более того — не рекомендуется. Потому и удивился в первый момент. Но Настюшка — растаяла, услышав — была настолько привлекательна, настолько неотразима, что все инструкции вылетели из головы. Немного поговорили о делах, сидя рядом и прижимаясь голыми бедрами. С бандитами он разберется, как-никак не последний человек в центральном управлении службы. И вообще, защита коммерческих структур от ОПГ входит в их обязанности. Зачем-то достал удостоверение и, раскрыв, положил. Майор ФСБ Морозов Дмитрий Михайлович.

Сравнила фотографию с оригиналом, и без задней мысли спросила:

— Димочка, а сколько тебе?

— Тридцать, — ответил не задумываясь.

— Совсем молоденький, — потянулась и погладила по ежику волос. Почти так же, как сына.

— Тоже мне старуха нашлась, — расхохотался любовник и припал к ее груди губами, наглядно показывая свое отношение к женщине.

* * *

На работу на следующий день она приехала поздно. Привела себя в порядок в комнате отдыха у кабинета, просмотрела свежие данные на компьютере, мысленно отмечая, что надо будет скинуть на флешку для Вадима. И только потом начала вызывать начальников отделов для отчета. На удивление ни Валентины, ни Кати на месте не оказалось. Задумавшись, перезвонила домой. Колька, явно обрадовавшись маме, чуть сонным голосом подтвердил, что обе тетки, засидевшись, ночевали как обычно в гостевой комнате.

— Вина не пили, гулять не пустили, даже по интернету полазать не дали. Заставили в карты играть мухлевщицы. На, — хотел сказать на раздевание, как и было на самом деле, но вовремя поправился, — на фанты.

— Какие? — услышал закономерный вопрос. Ну не рассказывать же про миньет? И про то, как обеих заставил голыми караоке петь?

— Достали томик твоего любимого Есенина и заставили стихи с выражением читать. Еще ругались меж собой. Утром теть Валю травило, и она заявила, что поедет домой отлеживаться. А у теть Кати сегодня визит к гинекологу. Заместитель главбуха в курсе.

Мама ответом удовлетворилась, окунувшись затем в работу, а сын, на самом деле еще валяясь в постели, с удовольствием вспоминал вчерашний вечер.

Оказывается тетки, когда Валька вернулась из отпуска, весь месяц стыдливо избегали разговора о нем. Днем, когда встречали в Домодедово, вообще побеседовать на эту тему не могли. Да и были обе какие-то взволнованно-огорченные. Только вскользь улыбнулись ему. Как выяснилось — некие серьезные проблемы в банке. Тут еще какой-то баклан в малиновом пиджаке — во, безвкусица-то! — подскочил, отвел мамку в сторону и давай что-то втолковывать со зверскими рожами на противной горбоносой морде. Она вернулась явно озабоченная и грустная, как будто и не отдыхала. О чем-то пошепталась с подругами и отослала, сказав, что это только ее проблемы, тетки не при делах. Не допустит, чтобы еще и они... Посмотрела на Кольку, прервавшись на полуслове, и отправила обеих. Домой тащились на такси. Отпустила к дружкам, на ходу раздеваясь по пути к ванной комнате. Задумчивая такая, отрешенная. Вернулся ближе к вечеру, обнаружив записку, чтобы закрылся на цепочку, никого чужого не пускал и ужинал сам. Тут обе тетки прикатили с перерывом в минуты. Не успел в прихожей к сладким губам присевшей — иначе не дотянуться при ее росте — Валюши приложиться, еще один звонок в дверь. Открыл и, крепко обняв, поцеловал Катерину. А они смотрят друг на друга, как непримиримые враги. Пришлось, загнав в гостиную — рядом не сели, расположились на противоположных креслах — долго убеждать обеих, что любит и ту, и другую безмерно. И притворно пригрозить, что если немедленно не помирятся, то больше никогда... Ну, неужели так сложно понять, что и Катенька, и Валюша ему очень дороги? И что без одной другая мила не будет? Метался от кресла к креслу, доказывал, искушал, поочередно целовал, не забывая руками приласкать груди. Сначала удалось посадить теток на один диван по разные стороны от себя. Позволил целовать в щеки, нагло тиская груди. Заставил, в конце концов, облобызаться. Не поверил. Еще приказал, чтобы по-настоящему. Ну, куда они денутся? Оттаяли помаленьку, затрепетали под мальчишечьими ладонями. Перегнулись — каждая со своей стороны Кольку по ноге поглаживает, целуются томно, с придыханием. Женские ладошки встретились. Одна пуговицу расстегнула, другая молнию. Приспустили ему джинсы с трусами — большего нельзя, вдруг мамка явится, и нужно будет бежать открывать дверь — и давай обрабатывать в два язычка. Восторженно прибалдел от такой неизведанной ранее роскошной ласки. Тут же и накормил обеих белковым витаминизированным коктейлем. Чуть опять не разругались, споря, что другая обделила. Вальку пришлось немного пошлепать по тугой заднице через штаны, а Катьку, задрав юбку и приспустив трусики, поцеловал в обе половинки упругой попки. Ну вот, показала другой тетке язык — а нечего было приходить в брюках. Та обиделась и кулак выставила. Ну, прям, как маленькие в детском садике из-за куклы... Теперь уже Николаю пришлось ругаться.

Потом ужинали разогретой в микроволновке пиццей. Обеих с рук кормил. Перемазались соусом, как девчонки-дошкольницы вареньем. Предложил слизать друг у друга. Ну, совсем чуть-чуть поднажал, пообещав наградить лаской груди. Сели рядом и неуверенно, смешно вытягивая язычки, попробовали. Валькина головка соответственно сверху, а Катька внизу. Им понравилось — оглядываясь на довольного мальчишку, принялись целоваться. Томно так, с придыханием. Колька возликовал. Все-таки получилось примирить по-настоящему. Почти час потом награждал между расхристанных кофточек. Гордо понял, что добился! Помчались в ванную прокладки менять. Он как раз успел на кухне порядок навести. Устроились в гостиной рассуждать о будущей жизни. Обе мнутся, переглядываются — явно что-то скрывают. Тут мамка, наконец, позвонила. Обрадовала всех. Настолько, что Колька, по-быстрому раздев обеих — самим не позволил, чтобы не лишаться удовольствия — поставил на четвереньки и вдул, прыгая от одной загорелой попки к другой. Катеньку во время этого гладил по упругим половинкам, а Валюшу шлепал — кому, что больше нравилось.

Зачем-то оделись после душа. Ну, парень им и отомстил в переводного. Сам снимал столько предметов одежды, сколько у них карт на руках оставалось. Первой продулась Катька. Голенькая — Колька сначала погладил ее по всяким вкусным местам — показала подруге язык и с рвением полезла под стол. Отвлекшийся на ее губки и язычок у себя между ног, мальчишка все-таки поймал Вальку на скидывании козырей. Ну, так же не честно! Как будто ему под стол не хочется! Погладить, полизать подруг. Забросили карты и нагишом пели. Угомонились довольные на широком диване в гостевой. Утром Валюшу действительно тошнило, а Катенька умотала к своей докторше по женским делам. И, что странно, обе довольные. Катька-то чему?

* * *

Анастасия за первый день работы столько дел переделала, что сама в конце удивилась. Быстро находила решения для любых сложных вопросов. С удовольствием покрикивала на нерадивых сотрудников, вовремя сообразила сбросить через своего брокера на бирже подозрительные акции крупного клиента. К концу продаж эти ценные бумаги рухнули, потеряв в цене вдвое, а она заработала приличный бонус. И весь день вспоминала прошедшую ночь. Вадим предупредил, что пока звонить не сможет. И так чуть подставился, заблокировав камеры и микрофоны на конспиративной квартире. В принципе при работе с новыми людьми это допускалось — мало ли о чем пойдет речь. Бывало, информация оказывалась настолько "горячей" — никак не для ушей лейтенантиков в районном отделе прослушки.

Уже собираясь домой, получила короткую эсэмэску: "Наше все ОК. Люблю". Ехала как на крыльях, зная, что пусть не сегодня и не завтра, но все равно увидит своего Вадика. Даже пробки особо не раздражали. Взбежала в квартиру по лестнице на шестой этаж, не желая подниматься на лифте. Закрутила Кольку, зацеловала. Сын довольно запищал, прижатый к мамкиной груди сильнее обычного. Мимоходом поинтересовавшись, не требуется ли срочная разрядка, опять по лестнице потащила к машине. В бассейне поставила свой личный рекорд, улучшив время на стометровке аж на полторы десятых секунды. Результат конечно не чемпионский, но для старой бабы — ну и какая же старая, если молоденький втюрился?! — великолепно. Сынуля в этот раз плавал посредственно, но Настюшка — специально мысленно повторила за Вадиком, в надежде хоть когда-нибудь услышать еще разочек — простила, не особо ругаясь. Все равно не желала для своего Николеньки карьеру спортсмена. Для здоровья, для удовольствия пусть плавает, а пичкать его всякой химией, в надежде добиться медальки на соревнованиях — нафиг нужно.

* * *

В загородный ресторан, где бандиты назначили Анастасии рандеву, она не поехала. Зато к "удовольствию" горбоносых братков туда нагрянули маски-шоу с тремя крупными белыми буквами на бронежилетах. Спецназовцы почти вежливо — выбитые зубы, свернутые челюсти и парочка сломанных рук, не упоминая уже о принудительной раскраске уже щербатых физиономий обширными гематомами, не в счет — кое что намекнули. Мол, о некоем коммерческом банке и, тем более, о директоре вышеупомянутой структуры надо забыть навсегда. Даже во сне не вспоминать, иначе профилактическим рейдом в эту точку массового распространения наркотиков дело не ограничится. Увезли с собой для отчета несколько идиотов, неосмотрительно оставивших в своих карманах пакетики с белым порошком, напоследок еще попинав остальных отчего-то тяжелыми сверх меры берцами. Слухи по столице России немедленно поползли разные. Толерасты и дерьмократы раскричались было об очередном беспределе спецслужб, но были заткнуты грамотно подготовленной доказательной базой.

* * *

А Настя... На следующий день подъезжает к своему дому после работы, выходит из машины и вдруг слышит от стоящей рядом неброской серенькой шкоды "Октавии" прерывистый клаксон. Обернулась и полетела как на крыльях в распахнутую дверцу. Пришлось Вадиму после крепкого поцелуя за тонированными стеклами напоминать о необходимости забрать сумочку и поставить "Ауди" на сигнализацию. Рывок с места несколько удивил женщину — под капотом неброской шкоды порыкивал мотор явно мощнее, чем на ее серийном навороченном спорткаре. Предупредила по телефону сына о своей отлучке до следующего дня. Николенька вздохнул и сказал, что по последним разведданным обе тетки собрались навестить школьника в последние дни летних каникул и проверить его готовность к учебе. Опять не отпустят вечером погулять с мальчишками. Успокоенная мама — подруги проследят, чтобы вовремя покушал, и не очень поздно отправят в постель, ведь любят ребенка, как родного — наказала теток слушаться и не перечить.

На Настиной резервной квартире — приобрела по случаю на всякий пожарный — любились самозабвенно. Потом не торопясь перехватывали вкусно и плотно — зря, что ли к супермаркету заруливали и долго шепотом ругались, чья кредитная карта будет протянута кассирше. Настояла на своем, пообещав сегодня же поговорить об этом подробнее. Опять любились, в этот раз не столько страстно, как упиваясь нежностью друг друга. Затем она заставила своего Вадичку рассказать о себе. Лежала на широкой груди, перебирала пальцы сильной мужской ладони и слушала. Обычный парень, невысокий, но крепенький. Поступил в погранучилище. На третьем курсе "отличник боевой и политической подготовки" закадрил симпатичную девчонку. Гуляли, целовались, скоро и до большего, чем жаркие объятия дошло. Тихая, незлобивая, не сказать, что очень красивая, но по душе пришлась. Да еще папаша ее оказался давним выпускником этого же училища, в описываемое время дослужившийся в столице до подполковника. Для карьеры — то, что надо. Когда выяснилось, что подружка от него залетела, не раздумывая, женился. Доченька-лапушка родилась. Работал, благодаря упорству, трудолюбию, уму и немного удаче — предотвратил утечку из страны весьма важной информации — относительно быстро поднимаясь по служебной лестнице. Однажды вернулся раньше времени из командировки и... Классический случай обманутого мужа. Тихо покинул квартиру — она так и не заметила. Ну чего тут еще говорить? Давно бы развелся, так как остыл окончательно, но... тесть, который нынче в высоких чинах. На карьере можно будет сразу поставить жирный крест. И главное — доченька, в которой он души не чает. Вадим осторожно переложил ее голову на подушку и, забрав из прихожей свою сумку, достал навороченный планшет. Показал галерею со снимками симпатичной белоголовой — как мукой обсыпали! — девочки. Внешнее сходство с отцом просто бросалось в глаза. Как выяснилось, недавно десять лет исполнилось.

— На одни пятерки моя Полиночка учится! — гордо похвастался Вадик.

Анастасия тоже не осталась в долгу — залезла на его планшете в интернет и продемонстрировала своего Николеньку. Задумчиво посмотрела на мужчину и решилась — если уж верить, то полностью! — открыла запароленную папку с кадрами, нащелкаными на лесном озере. Вадим долго перелистывал снимки, иногда задерживаясь на тех, где была обнаженная женщина крупным планом. И нарвался... Колька тогда, дурачась, поймал момент маминой помощи со сбросом излишнего напряжения. Улыбка на ее лице и наманикюренные пальчики на мальчишеском члене были четко видны в красках под ярким южным солнцем.

Отложил планшет в сторону, не закрыв фотографии, и негромко потребовал:

— Рассказывай.

Объяснила свою точку зрения: в человеческом теле нет ничего порочного и постыдного. Запрет на обнажение пришел от религии. Своих близких совершенно не стесняется и сына к этому приучила. С тем, что инцест недопустим, согласна без оговорок. Поэтому сынуля, наблюдая ее во всех видах, даже пальцем не смеет прикасаться к запретным местам. С другой стороны — у мальчиков в этом возрасте есть вполне определенные физиологические потребности. Ну а кто, как не родная мама, может лучше всех помочь с решением этого вопроса? Конечно, не при посторонних. Считать, что нынешняя молодежь не знает, откуда берутся дети — глупость и ханжество. В нынешнем интернете с легкостью находится такое... Расхохоталась и показала рукой, чтобы подал планшет.

— Итак, — подняла указующий палец вверх, как профессор в студенческие времена на лекции, — проведем натурный эксперимент*. Открываем первый попавшийся поисковик. Что у тебя здесь, яндекс? — выполнила озвученное действие. — Годится. Набираем классическое слово из трех букв. Никак не "мир", а из тех выражений, что пишут на заборах. Ткни, пожалуйста, в эту желтенькую пиктограмму с надписью "Найти", — попросила, протянув планшет Вадиму. Отказывать он не стал. Коснулся пальцем и озадаченно почесал им же затылок. Ссылок оказалось огромное множество. От "Википедии" до откровенной порнухи. Все — на русском языке. И подробное видео — тоже в диком количестве.

— Достаточно? — с улыбкой поинтересовалась Анастасия. — Или попробуем еще с матерным наименованием женского полового органа?

— Не надо, — он отрицательно покрутил головой. Закрыл поисковик и вернулся к снимкам у лесного озера. Рассматривал, явно любуясь матерью и сыном, иногда поднимая для сравнения взгляд на оригинал. Женщина с готовностью откинула простынку и даже развела точеные ножки, ничего не пряча от любимого. Вадим, выключив планшет, потянулся к ее груди.

— Э нет, — она с внутренним сопротивлением отвела ласковую мужскую ладонь, — сначала скажи, что ты обо всем этом думаешь.

— Опровергнуть твою логику я не могу. Во всяком случае, сейчас. Надо подумать. Но не при таких отвлекающих факторах, — он все-таки приласкал топорщившийся сосок. — Философия нудизма...

— Ни в коем случае! — перебила Настя на полуслове. — Добровольно обнажиться я могу, повторяю, только при близком мне человеке. И не просто добровольно — можешь считать это извращением — а даже с некоторым удовольствием. Разве это плохо, когда родные восхищаются твоей красотой? А запреты, как мне кажется, пришли в наш мир от уродов. Физически и морально ненормальных представителей вида хомо сапиенс. Стыдились своей дефективности и всех нормальных людей заставили считать обнаженное тело неприличным.

Думал над ее последними словами Вадим недолго. Задумчиво покивал:

— Не смею возражать, ибо полностью согласен. Но, не пора ли нам перейти от высокой философии к...

Закончить он не успел. Настя обворожительно рассмеялась и приникла к своему мужчине губами.

* Реальный эксперимент. Попробуйте сами.

* * *

В последние августовские выходные решили съездить на природу. Первые подозрения у Анастасии появились при сборах. Обе подруги во время пятничных закупок заявили, что даже легкое вино под шашлык они пить не будут. Поэтому по алкоголю Настька пусть рассчитывает только на себя. Дома проанализировала свежую информацию, что-то слишком уж частые визиты в последнее время Катеньки к гинекологу и подозрительно регулярную тошноту Вальки. Если с каланчой, как она иногда в шутку называла высокую подругу, было все ясно — и чего радостью не делится? — то вот Катерина... Залетела девушка по молодости с симпатичным парнем, а он, узнав, пошел на попятную — я не я и корова не моя. Побежала к врачу и, хотя срок уже был на пределе, на аборте все-таки настояла. Операция прошла не совсем удачно. Катя долго лечилась, все последствия вроде бы исчезли, но... Объяснили ей популярно, что вновь забеременеть естественным путем девушка вряд ли сможет. Вероятность очень низкая. Впрочем, обнадежили, что может быть при искусственном оплодотворении что-нибудь и получится. С тех пор приунывшая подруга никогда не предохранялась. Сколько ни пыталась, не смея рассказать очередному парню о своей ущербности, ничего не получалось. Потому и замуж не вышла. Ну что это за семья без детей?

Подумала Настя и, отпустив Кольку погулять, пристала к подругам как с ножом к горлу:

— Колитесь, девочки!

Смущенно переглянулись, заулыбались и признались. Да, летом во время отпуска в том курортном городке. Обняла обеих, расцеловала, а потом задала закономерный вопрос:

— А папаши-то будущие кто?

Пошли в глухой отказ. Катька развела руками:

— Да откуда же знаю? Ни с одним не предохранялась. У кого-то из них живчики порезвей и нашлись, что даже меня болезную проняло, — глазки так скромненько потупила и зарделась. Не хватает только еще носком туфельки в полу поковырять.

Валька хихикнула:

— Туда на сборы баскетбольная команда приезжала. Высокие, сильные, прыгучие. Я Николеньку уложила и к ним в гости. Ну, перебрала местного винца чуток — с кем не бывает? Групповушечка в результате получилась. Через всю команду пропустили. Некоторые и не по разу воспользовались. Домой топала в раскоряку, но довольная аж до самых-самых...

А ведь врут! Причем — обе. И почему? Впрочем, нынче не до этого. Скрытничают сейчас, потом все равно признаются. А пока нужно еще столько всего на завтра подготовить. Не забыть Коленькин теплый джемпер в сумку закинуть — за городом ветерок может быть. Поздно вечером, подоткнув сыну одеяло и чмокнув в нос, пошла к себе. Хотела почитать, но задумалась. И чего девчонки мнутся? Слишком хорошо Настя знает своих подруг, чтобы не увидеть явных признаков вранья. Ведь тринадцать лет, считай, вместе прожили. В первые годы, так вообще частенько на одной постели спали. И Колька в детской кроватке рядышком. Прямо по поговорке: в тесноте, да не в обиде. Ругались иногда, но не очень серьезно. Даже деньги не делили. Кто сколько ни заработал — все в общий котел. Потом судили-рядили, что нужнее — ей хорошее бельишко, подросшей Катьке теплую шубку или Вальке сапоги до колена. Но если Николеньке что-то требовалось, то, не раздумывая, тратили на ребенка, отказывая себе. Ну а как иначе? Потому и сейчас она переписала акции в банке на троих без излишних размышлений, хотя рисковала по большому счету только сама. Знала, что в случае чего Николенька один не останется. Перед аферой даже завещание написала и оставила в сейфе у нотариуса, чтобы подругам проще было документы на опекунство оформлять. Пронесло, трижды тьфу через плечо. Скоро у девочек свои малыши появятся. Интересно, как Колька с грудничками? Играть будет? Или пусть мамка и тетки возятся? Как Катьку припахать, чтобы объяснила решение трудной задачи, так он тут как тут. Или Вальку по заднице шлепнуть. Наша недотрога все ему позволяет, сама игриво подставляясь под мальчишескую ладошку, завлекательно повиливая попкой. Сама? Все позволяет??? Отдельные мимоходом замеченные эпизоды вдруг сложились, как мозаика. Захотелось рвать и метать. Вскочила, ринулась в комнату сына, чтобы разбудить, вытрясти правду! И встала перед дверью, задумавшись. Во-первых, Коленьку даже ругать нельзя. Мал еще, чтобы ответственность за такое перед взрослыми бабами нести. Вот их бы растерзать! — пальцы сами согнулись, как у какого-то хищника, выпускающего когти. И... расслабились. Это же Катенька и Валюша — самые близкие после сыночка люди. Ведь сама же хотела Коле девочку для этого самого подыскать. Подружки разве хуже? Да, считай близкие родственники. Но не кровные же. И... оторопела — это ведь ее внуки будут! Ее кровиночка! Окончательно породнились через Кольку! Сама не заметила, как радостью наполнилась. Маленькие... Николенькины детки... Пошла в гостиную, достала из бара коньяк, налила семидесятиграммовую стопку под самый краешек, хлопнула за здоровье будущих внучат и пошла спать — утро вечера мудренее.

* * *

— Поцарапает! — ахнула Валька.

— Не заденет, — уверенно заявила Настя, — моя школа.

— Ну и поцарапает если — не трагедия. Отгоню в сервис — подкрасят, — махнула рукой Катька. Она почему-то не очень любила большие машины, предпочитала маленькие. Сейчас Колька самозабвенно крутил руль на ее ярко-красной тойоте "Ярис". Проскочил мимо одиноко стоящего дерева в каких-то сантиметрах. Чудом, но вписался.

Анастасия посмотрела на подруг, сидящих рядом на раскладных шезлонгах, и тихо спросила:

— Ну что, подруги, как дальше жить будем? Как детишек делить?

— Догадалась! — еще раз, но совершенно по другому поводу, ахнула Валя.

— А я все ждала, когда до тебя дойдет, — совершенно спокойно сказала Катерина. — Прогонишь?

— Дура! — неожиданно улыбнулась Настя. — Ну, куда же я от вас и от своих внучат денусь? Рановато как-то в тридцать шесть бабкой становиться, да уж переживу как-нибудь.

— Не очень злишься? — тихо спросила Катя.

— Больше радуюсь за вас обеих. Каланча наша, — кивнула на Вальку, — давно могла, но, ни к одному потенциальному папаше душа не лежала. У тебя же, Катенька, совсем другой случай. И то, что наш негодник помог твоему, нет, нашему счастью, это прекрасно.

Валентина встала, подошла впритык, присела на корточки и, взяв Настину руку, поцеловала.

— Я же говорю, обе дуры, — констатировала Анастасия, выдергивая ладонь. Притянула голову подруги к себе и приложилась к губам. С другой стороны прижалась Катька. Шезлонг не выдержал и с треском развалился. Троица с хохотом повалилась. Не поднимаясь, обнялись и дружно счастливо заревели.

Колька, увидев эту картину, подкатил, тормознув в паре метров, выскочил из машины, взволнованно крикнув:

— Что случилось? Кто пострадал?

Мать вытянула в его сторону руку и поманила сгибаемым пальцем. Подбежал, нагнулся ближе и... был схвачен за ухо:

— Рассказывай, как теток насиловал.

— Он не насиловал, — сквозь слезы, протянула Катя.

— Это не он, а я его! — не прекращая плакать, заступилась Валентина.

— Следствие разберется, — улыбнулась Настя, по прежнему всхлипывая.

Мальчишка покрутил головой, не пытаясь вырваться из крепких мамкиных пальцев, и тоже захныкал. Женские слезы высохли как по мановению волшебной палочки. Ну как же, у них малыш плачет — успокоить надо. Через десять минут довольный Колька уже целовался со всеми. Если с мамкой в щеки, то теток откровенно в губы. И, за Настиной спиной не отказывал себе в удовольствии легенько шлепнуть по попе одну, приласкав другую по тому же самому месту поглаживанием.

Вечером дома, оставив сына за компьютером с какой-то стрелялкой, Анастасия на кухне собрала семейный совет.

— То, что в будущем, лет через пять-семь, если не значительно раньше, вы дадите Кольке свободу, мы обсуждать не будем — сами не маленькие. Не меньше моего счастья ему желаете. А сейчас стоит подумать о новой квартире. Четырех комнат, когда маленькие появятся, нам будет явно недостаточно.

— Ты согласна, чтобы мы и сейчас, практически при тебе? — вскинулась Катерина.

— Предпочитаешь тайком по углам обжиматься? — насупилась Настя.

— Добрая у нас свекровь, — хмыкнула Валька. В ответ на что, получила поднесенный к самому носу кулак. Не растерялась и подхалимски лизнула, с хохотом уворачиваясь от затрещины.

— Все бы вам шуточки с прибауточками. В общем так — укладываетесь как обычно в гостевой, но в десять Колька должен быть в своей комнате. Иначе сам не выспится и вам обеим не даст.

* * *

На общую квартиру подруги согласились без разговоров. До того больше десятка лет в одной прожили и не рассорились. Теперь же, когда общая, как сказала Настя, кровиночка, считай, уже появилась, тем более особых проблем не будет. Колька известию, что теперь они опять будут жить все вместе, сначала обрадовался. Но потом чуть приуныл. Той свободы, к которой привык за последние годы, уже не будет. В девять вечера под конвоем теток был препровожден в ванную комнату, тщательно вымыт в четыре руки и отнесен на большой диван. Особо не сопротивлялся, нагло лапая своих банщиц за все, до чего дотягивался. На широком диване дорвался до самого сокровенного. Поглядывая иногда на прикрытую дверь — защелки нет, а вдруг мамка сунется?! — жарил обеих теток, перепрыгивая от одной задранной вверх загорелой попки к другой. Кончил в Катеньке, четко определив, что и она захорошела до беспамятства. Обмякла, тихо застонав. Кинулся под задницу Вальки и языком с пальцами довел до дрожи и громкого протяжного крика. Понял, что главное сделал — обе свое получили — и сам рухнул без сил.

Анастасия, как ни отвлекалась, все-таки наслушалась и потекла, остро завидуя подругам — внутренняя звукоизоляция в квартире была отвратительной. Непроизвольно полезла к себе в трусики, но удержалась — у нее мужчина тоже есть. Немедленно позвонила, благо он предупредил, что их телефоны теперь не прослушиваются. Услышала обрадованный голос и разревелась. Включила камеру, попросив его о такой же услуге. Вадим сидел дома перед монитором компьютера и работал. Под слезы еще раз рассказала о своей любви к нему, получив ответные заверения, что краше его Настюшки — сердце женщины от такого ласкового наименования забилось еще быстрее! — никого нет и быть не может. Захлебываясь выложила о новости в своей семье. О том, что произошло между сыном и подругами, и что решили теперь жить вместе. Мужчина успокоил — парень, получив неограниченный доступ к женскому телу, достаточно быстро угомонится даже в этом возрасте. Днем будет обычным мальчишкой, получая по вечерам свое и доставляя радость подругам.

— Твоими бы словами... — с надеждой вздохнула Настя, вытирая утихающие слезы.

— Поверь, родная, все с твоим сыном будет в порядке, — еще раз обнадежил Вадим. И вдруг тихим голосом робко попросил сбросить блузку. Встретиться они сейчас не могут, но хоть полюбоваться красотой...

Не раздумывая, пристроила телефон на тумбочке и сняла не только домашнюю блузку. Лихорадочно разделась полностью, рывком содрала трусики, включив на люстре все лампы — стало светло, как днем — дала несколько секунд посмотреть на себя такую, не испытывая ни малейшего стыда. И, раздвинув стройные ноги шире, поднесла телефон к низу животика. Впилась глазами, нагнувшись, в маленький экранчик, чтобы лучше видеть его лицо. Развела губки, пошерудила по клитору, забралась внутрь, бесстыдно демонстрируя свою мокроту. Там поигралась наманикюренными пальчиками, опять подвигала по набухшей кнопочке удовольствия и вдруг тонко застонала от пробившего насквозь оргазма. Не очень сильного, но ей хватило. Чуть успокоившись, всмотрелась в телефон и по подергиваниям картинки поняла, что мужчина тоже мастурбирует. Напряженное лицо, чуть приоткрытый рот, белые ровные зубы меж тонких губ — до дрожи в коленях захотелось прижаться к ним своими в жарком поцелуе! Еще шире развела ноги, почти до шпагата, в желании хоть так помочь любимому. По прикрывшимся глазам, вдруг сомкнутым губам, а затем явному расслаблению на лице поняла — получилось! Вадик кончил!

Через несколько минут ласково улыбаясь, в выспренних выражениях поблагодарил — в жизни без полноценного контакта такое удовольствие не получал! Весело хмыкнув, посетовал, что опять придется вытирать под столом. Только сделал влажную уборку дома, и на тебе... Объяснил, вздохнув, что завтра прилетает семья — доченьке ведь на следующей неделе тоже в школу. Попросил не звонить в ближайшие дни, клятвенно заверив, что сам будет при первой свободной минутке связываться с любимой.

* * *

В воскресенье за завтраком Колька был на удивление спокойным, радостно улыбался маме и тетушкам, достаточно серьезно говорил о школе, озадачившись вопросом, можно ли перескочить как-нибудь через класс. Знания ему всегда давались легко. Главное — один раз правильно понять теорему или правила. Дальше элементарно. Точные науки не проблема. Тем более теперь — всегда найдется рядом умная женщина, которая быстро растолкует все непонятки.

Анастасия смотрела, слушала и радовалась. Во взгляде сына на легко одетых подруг — Катьке втык дать за голую грудь в не запахнутом халатике или ладно? — никакого вожделения, только неприкрытое, немного даже равнодушное любование красотой. Неужели слова Вадима так быстро сбываются? На его службе надо быть хорошим психологом. С другой стороны, в этом вопросе мужчине, наверное, проще понять тринадцатилетнего парня, чем даже родной матери. Сам ведь когда-то таким был. Вадик, Вадичка — внутри все всколыхнулось. Влюбилась как девчонка! Вскочила, едва не опрокинув чашку с недопитым кофе, расцеловала подруг, даже не подумав запахнуть Катькин халатик, вытащила из-за стола Кольку, затормошила, подкинула, обчмокала все лицо. Добилась радости на всех лицах. Вот только... Валюшу опять тошнит.

— Может врача вызвать? — обеспокоился Колька, глядя на медленно закрывающуюся дверь за метнувшейся в ванну побелевшей теткой.

— Не стоит, — покрутила головой из стороны в сторону Катерина, — доктор сказал, что скоро пройдет. На этой стадии... — захлопнула рот и испуганно посмотрела на Настю. Говорить или нет? Дождалась разрешающего кивка — все равно рано или поздно узнает — и продолжила: — На этом сроке беременности...

Мальчишка вскочил — зазвенела на задетом столе посуда — перевел испуганно-удивленный взгляд на как ни странно спокойную мать, вернулся к тетке, посмотрел на практически голую грудь — один сосок бесстыдно торчал из халата — вгляделся в благожелательную улыбку на лице и, заикаясь, спросил:

— Ты т-тоже ждешь от меня р-ребеночка?

Катя встала, отодвигая задом стул, и молча протянула к мальчишке руки. Тот и пошел к тетке вокруг стола, как на веревочке. Приник к голой груди, осторожно поцеловал в губы, медленно высвободился из ее объятий, посмотрел на улыбающуюся тихо плачущую мать и дернулся в ванную — там еще одна его женщина страдает.

Успокоился Николай быстро. Закидав вопросами, выяснил, что все, включая мамулю, как это ни странно, случившимся довольны. Совсем немного огорчился скорым переездом — школу менять? Не трагедия. Совершенно бесцеремонно, даже не постеснявшись родной матери, задрал халаты — бессовестная Валька еще и без трусиков оказалась — и ощупал животики. Получил объяснения, что для наглядных признаков еще далеко. Затем вдруг озадачился официальным статусом своих детей. Комментарии не обрадовали — в ближайшие годы об его отцовстве никому ни-ни. Теткам за это уголовный срок светит. От трех до пяти в строгом соответствии со статьей УК РФ 134. Развращение малолетних. Задумался, согласно покивав головой. Немного возгордился, узнав, что отчество в обязательном порядке будет "Николаевич" или "Николаевна". Вскинувшись, вопросил:

— А кто будет?

Тяжело вздохнул, получив известие о невозможности гарантированного определения пола будущего ребенка при таких малых сроках беременности. Всплыл вопрос, который был шепотом задан Катеньке на ушко. Со смехом получил громкий ответ, что ему еще долго будет можно. Мать, нахмурившись было, погрозила пальцем, но не выдержала заразительного веселья подруг и тоже расхохоталась. Валентина, довольно улыбаясь, жадно впилась в губы. Получила ожидаемый легкий шлепок и соблазнительно повиляла попкой в ожидании повтора. Не дождалась — хорошего помаленьку. И так разбалована дальше некуда.

Потом все занялись своими делами. Тетки оделись и, поцеловав мальчишку перед выходом, поехали по домам собирать необходимые вещи для переселения к старшей подруге и малолетнему любовнику. До большого переезда еще далеко. Колька, вооруженный пылесосом, шумел по всей квартире, мать с мокрой тряпкой следовала за сыном по пятам. Управились с уборкой быстро, после чего парню был вновь разрешен доступ к компьютеру, а Настя, покурив на балконе, села составлять список закупок на ближайшую неделю. Обед готовили вернувшиеся с большими сумками тетки. Только вот хозяйка за стол не села.

* * *

Он позвонил и неожиданно пригласил приехать к нему домой. Анастасия радостно вскинулась, удивившись — а как же жена? Заулыбался и ответил в рифму: была, да сплыла. Продиктовал адрес, сказав, что ждет с нетерпением. Заорала в голос: "Скоро буду!" Примчавшимся на крик подругам и сыну открытым текстом гордо заявила, что едет в гости к любовнику. Быстро скинув домашнюю одежду, распахнула дверцы шкафа и стала выбирать белье и платье. Тетки критически посмотрели на полностью обнаженную при сыне женщину, но возмущаться не стали — у самих рыльце в пушку — а закидали вопросами.

Да, у нее есть любимый мужчина. Да, совсем недавно — вечером в день прилета из отпуска.

Повернулась лицом и натянула узкие ажурные трусики.

Да, сама забралась к нему в постель во время первой встречи! И ни капельки не жалеет!

Накинула не менее ажурный практически прозрачный бюстгальтер и повернулась к Кольке спиной. Справился с застежкой он быстро. Ну, еще бы — при таком-то опыте! Выбрала легкое нарядное платье, просунулась в него. Одергивала подол Катька, а молнию на спине застегивала Валентина — ревнивые, Кольке не доверили.

Надела туфельки на высоком каблуке, крутнулась перед зеркалом, чмокнула в нос сына, махнула рукой подругам, схватила сумочку и, все с той же радостной улыбкой на лице, умчалась.

— Даже губы не подвела, — потерянно протянула Катерина, — опять на красных светофорах марафет наводить будет.

— Не обязательно, — возразила Валька, — она и без мазни на лице хороша.

— Уж кто бы жаловался, — весело хмыкнул Колька, думая, как разнообразить воскресный вечер, и отвесил тетке смачный шлепок. Не так, чтобы больно, но чувствительно. Мамка трахаться поехала и ему дома раздолье. Хотя... — посмотрел на любимых теток — не обязательно сразу втыкаться. Погладить, приласкать обеих, чтоб до стонов захорошели... Сам ведь от их счастливых лиц больше удовольствия получит. А как растянуть? Погладил с готовностью прильнувшую Катеньку по объемной попке. В карты поиграть? Нет, опять мухлевать будут. Во, придумал! Боевичок какой-нибудь по онлайну посмотреть. На широком диване между двух обнаженных красавиц — самое то!

* * *

Вадим встретил ее в дверях, расцеловал, подхватил на руки и понес в спальню. Положил на постель и, мимоходом предупредив, что простыни новые, принялся раздевать, целуя обнажающиеся в процессе части тела. Сам разоблачился в секунды, побив все нормативы курсантских времен в погранучилище. Захотел приласкать ее между ножек языком, но Настя не позволила. И без этого давно течет, и очень хочется скорей ощутить его твердый орган в себе. Потянула сильное мужское тело, раскинув согнутые в коленях ноги. Он попал, куда надо, без помощи ее или своих рук. Резко ворвался сразу на всю глубину, вызвав у нее мучительно сладкую боль. Горячая волна наслаждения накрыла почти сразу, при первых же ожесточенных ударах друг об друга — женщина билась и кричала от непрерывного оргазма.

Пришла в себя от осторожных похлопываний по щекам. Притянула к себе и благодарно поцеловала явно напуганного мужчину в губы. Пожалела Вадима — до сих пор лицо побелевшее от волнения за нее. Призналась, что первый раз в жизни потеряла сознание от этого. Поинтересовалась, как долго была в отключке? Больше минуты? Не сразу сообразил, потому что лицо с закрытыми глазами все равно было до нельзя счастливое? Не перепутать? Еще раз благодарно поцеловала. Просто потерлась о его мускулистую грудь щекой. Спросила где ванная. Оказалось рядом, но он все равно отнес на руках. Посадил на унитаз, придерживая еще не до конца пришедшую в себя Настю за плечи, дождался окончания журчания и пересадил рядом на сиденье биде. Сам захотел подмыть, но она со смехом не разрешила. Еще успеет. Захотела курить — Вадик завернул в свой махровый халат, отнес на кухню, усадил на диванчик и метнулся в прихожую за Настиной сумочкой. Распахнув окно и поставив перед ней хрустальную пепельницу, заботливо поинтересовался, не забыла ли закрыть машину. Улыбнулась, сообразила, куда смотрят окна — географическим кретинизмом никогда не страдала — и нажала на кнопку брелка в сумочке. Бросился смотреть, кивнул, предложил выпить и поесть, если Настюшка хочет. Вспыхнула от ласкового наименования, притянула — поцелуй был долгий. Покушать отложила на потом, на алкоголь согласилась, если только не очень крепкий — и так чувствует себя пьяной. У Вадима нашелся любимый мартини "Бьянко" и апельсиновый сок. Попросила развести один к трем. Получила высокий тонкостенный стакан со слабеньким коктейлем и сразу же утонувшими кусочками льда. Пригубила и потребовала объяснений.

Улыбнулся, заявил, что уже может считать себя свободным и подробно изложил.

Тесть, тот, который в высоких чинах, решил на несколько дней слетать в родные пенаты, проведать старушку мать и забрать на обратном пути дочь с внучкой, гостящих там. Но... В городе небольшой скандальчик с уголовным уклоном. Жена Вадима мало того, что сама подцепила известную болезнь, распространяющуюся исключительно при половых сношениях, так еще и успела "наградить" ею почти десяток мужиков. От рядового полицейского до давно опустившегося бомжа-алкоголика. Ей теперь, как выяснилось, до двух лет светит. Тесть разбираться особо не стал, пользоваться "телефонным правом" тоже — генеральская честь не позволила. Старой еще советской закалки мужик, не чета нынешним. Забрал внучку и вернулся в Москву. Вадим встретил их в аэропорту, обнял и поцеловал бросившуюся ему на шею Полиночку и, не выпуская из рук, поприветствовал генерала, вяло поинтересовавшись отсутствием жены. Тесть отложил разговоры на потом, кивнув на вцепившуюся в отца девочку, и распорядился ехать домой. Только вот оторвать ребенка от папы оказалось невозможным — плачет. Пришлось генералу самому садиться за руль неброской шкоды. По пути Полинка успокоилась, даже начала улыбаться. На руки к бабке пошла с удовольствием. Тесть без излишних разговоров набулькал себе и Вадиму по стакану коньяка, тяпнул не чокаясь и выложил все без ремарок. Затем с полным спокойствием поинтересовался, как давно зять знает об изменах жены. Пришлось признаться, что уже много лет и если бы не доченька, то...

Генерал, прервав на полуслове, сказал, что не только против развода не возражает, но даже поспособствует скорейшему решению вопроса. Добавил, что до тех пор, пока Вадим заново не женится на достойной женщине, которая сможет стать Полине настоящей матерью, девочка будет жить у деда с бабкой.

— Ты предлагаешь мне руку и сердце?! — вскинулась Настя сразу, как услышала последние слова.

— Сердце и так безраздельно принадлежит тебе, — признался мужчина, — доченька — это ведь другое. А в остальном... — вопросительно с надеждой посмотрел на нее.

Задумалась ненадолго и решительно вывалила на Вадима ситуацию с "проделками" Кольки. То, что скоро станет бабушкой. Со всеми подробностями и планируемым скорым переездом в большую квартиру, чтобы жить все вместе.

Слушал, а она с трепетом рассказывала, наблюдая за все выше поднимающимися бровями любимого. Мягко выражаясь — охренел. Что не "заложит", Анастасия была уверенна на "все сто". Но вот, захочет ли после такого связать свою жизнь с ней?

Вытащил сигарету из ее пачки, поднес зажигалку, закашлялся, но все равно докурил в несколько затяжек. Задумался, потом со своей обаятельной улыбкой изрек:

— Одна большая квартира отменяется. Нужно несколько в доме, где можно перекрыть холл всего этажа. И раз и навсегда заречься шастать из одной квартиры в другую нагишом — Полиночка не поймет.

Вначале не сообразила, а как дошло, кинулась мужчине на грудь. Долго целовались, она захотела здесь же оседлать своего любимого, но он не позволил — отнес на постель. В этот раз обошлось без потери сознания, но полученные ощущения и радость были ничуть не хуже. Так и сидела верхом на сильных мужских бедрах, не желая выпускать из себя чуть обмякший орган. Целовала ласкающие ее лицо пальцы, играя внизу соответствующими мышцами. Сама себе не поверила, почувствовав внутри вновь нарастающее желание мужчины. Счастливо засмеялась и запрыгала на любимом, опять почти сразу накрытая непрерывной волной...

Потом долго целовались просто так. Особого желания еще заниматься любовью не возникало, но расставаться не хотелось. Затем Настя оценивала его кулинарные таланты — курочка под острым соусом оказалась выше всяческих похвал. Опять с удовольствием целовались и строили планы. Контрразведчик он или где? Разработали целую операцию. Оговорили ориентировочные даты всех этапов, предусмотрев для каждого запасной вариант. Обсудили, кто из участников операции что должен и может знать. И когда. Затем долго ругались периодически целуясь. Голоса не повышали, но определенное напряжение чувствовалось у обоих. Извечный камень преткновения — деньги. Доводы Насти оказались сильнее — если любят друг друга, то... Ну и так далее. И вообще, пусть засунет свою гордость самца-добытчика в... откинула полы халата и широко развела бедра. Грубо, очень грубо, но он не обиделся. Взял и тут же засунул в указанное место... язык. Отомстил, доведя до судорог и прерывистого протяжного визга всего за несколько минут. Еле отдышалась, держась за низ своей прекрасной левой груди — как сердце из груди не выскочило?

От подобной ответной ласки Вадим категорически отказался. Он, увы, уже не мальчик. Ему на сегодня за глаза и за уши. Но вот ей приносить удовольствие готов по первому знаку — самому до жути хорошо, когда чувствует восторги любимой. Никаких знаков женщина подавать не стала. Ополоснулась под душем, пригласив его присутствовать — балдела от ласкающих взглядов своего Вадички. Да и расставаться даже на короткое время никак не хотелось. Поменявшись местами, проследила за его омовением, мысленно восхищаясь мускулатурой. В одежде вроде ничего особенного, но в таком виде — Геракл! Весь бугрящимися мышцами перевит. Опять целовались, устроившись на постели. Еще ей понравилась, что, как и сама Настя, любимый мужчина предпочитает спать без лишней одежды. Просто болтали, вспоминая разное. Призналась в своей рискованной недавней афере в банке, когда удалось увести бандитские миллионы и развязать войну у братков. Вадим восхитился ее умом и смелостью. Расплакалась, сказав, что это не смелость, а ненависть. Успокоил, целуя. Отдалась его губам, и из головы немедленно выветрилось все плохое. Заснула на мужской мускулистой груди счастливой...

* * *

Первого сентября Николай пошел в школу без Анастасии и теток, только с большим букетом цветов. У мамы была важная встреча на работе, откладывать которую было нежелательно. А ее подруги... Честно признался, что опасается выдать свое отношение к Катеньке и Валюше взглядом. Тетки признали причину уважительной. Сами уже готовые к выезду на работу, забежали к нему в комнату и в два язычка по-быстрому сняли не частое теперь утреннее возбуждение.

Вечером за торжественным ужином — и почему они все считают, что школа для Кольки праздник? — тетки опять подкалывали мамку на тему ее любимого мужчины. Та не менее привычно отшучивалась, не соглашаясь даже имени его назвать, и в отместку вдруг заявила, что после возвращения из отпуска проводит непозволительно мало времени с любимым сыночком. А посему в эту субботу они с Коленькой отправляются в Колесо — парк аттракционов на ВВЦ. И... — короткое грозное молчание — без милых подружек. Тетки возбухли немедленно, но были окорочены сентенцией, что они, как злостные секс эксплуататорши малолетнего ребенка, слова не имеют. Немедленно разгорелся почти нешуточный спор. Мол, ни Катька, ни Валька, ни в коем случае не эксплуатируют, а только помогают мальчику снять излишнее напряжение. Делают это со всем возможным тактом и никогда не настаивают на продолжении, если любимый Николенька устал. И что это идет ребенку только на пользу — теперь даже не каждое утро требуется избавляться от избытка гормонов.

Колька слушал, не вмешиваясь — самому бы на орехи не получить! — улыбался, следя за жаркой полемикой, и восхищался умной мамкой — как мастерски она развела его любимых теток. Потом задумался над словами Катеньки и Валюши. А ведь действительно спокойней стал, наблюдая их обнаженные тела без ограничений. Вечером покатаются с ним по широкому дивану, каждая получит свое по разику, а потом только мягко ласкаются и благодарно целуют. И ему самому больше не требуется, разве что любоваться нравится — красивые. Утренний стояк бывает все реже — забегают перед работой, если Колька еще не встал, удостоверятся в отсутствии острой потребности, поцелуют в щеки и подставят попочки. Одна под легенький шлепок, а Катенька — чтоб погладил. Даже без стягивания трусиков с удивительно скользкими колготками и задирания юбки. Просто чтобы толику внимания проявил, показал, что по-прежнему любит. Маленький такой утренний ритуал. Значительно чаще стали в будние дни вместе завтракать — Колька, как это ни странно, выгнанный из гостевой комнаты не позже десяти вечера, сразу вырубается, отлично высыпается и вскакивает без будильника или мамкиного тормошения. Она довольна — у ребенка режим. Утром в ванной столпотворение — мелькают все три голыми сиськами-письками, по-быстрому обмываясь под душем. И его по мокрой попе шлепают, чтобы быстрей заканчивал и успел с ними позавтракать. Ближе к вечеру, когда вместе или поочередно возвращаются с работы, шастать по квартире полуголыми совсем перестали. Но если ему вдруг очень захочется с кем-то, то она затаскивает в гостевую и подставляется. Так даже интереснее с не совсем раздетой, пикантнее. Он чувствует ее безграничное удовольствие, спешку пополам с боязнью — мамка если застукает, то обязательно отругает, что не вовремя — ощущает, как его орган там плотно обжимается и кончает во влажную глубину. Друг к другу Кольку совсем ревновать перестали — наоборот, стараются, чтобы второй было хорошо. Носить его даже вдвоем мамка запретила — как-никак беременные, повышенные физические нагрузки не приветствуются. Даже на утреннюю пробежку подруг с собой не берет. Но в бассейн пару раз в неделю всех таскает — врачи настоятельно рекомендуют плавать находящимся в интересном положении женщинам.

* * *

В субботу, повесив на теток уборку квартиры, поехали в Выставочный центр. Там мамка, часто поглядывая на часики, потащила на колесо обозрения. Залезла почему-то в закрытую кабинку и не стала возражать, когда к ним в последний момент какой-то мужик заскочил. Прилипла к стеклу, как будто Москву раньше никогда не видела, руки в карманах плащика, тот конечно на попочке натянулся, внушительные половинки обрисовал. Колька у торца кабинки стоял, стекло чистое, все отражается, видел, как этот мужик не столько в окно смотрит, как на мамку пялится. А та аж светится вся от радости. Бросит короткий взгляд на сына, убедится, что носом в стекло уперся — весь выставочный комплекс как на ладони — и улыбается от уха до уха. Мужик тоже расцветает ей во все тридцать два зуба. Вот тут-то до Кольки и дошло, к кому мамка в прошлое воскресенье такая довольная в спешке усвистала. Подумал немного — ему же лучше, когда мамуле хорошо. Ругается меньше, чаще к себе прижимает, на внезапные отлучки в гостевую комнату с кем-нибудь из теток меньше внимания обращает. Подумал, заметил, что не терпится им — мамка руки аж в кулачки сжала, сильнее натягивая плащик на попе, переминается — повернулся и сказал, что конспираторы из них хреновые. Хочется — пусть целуются, он не против. Мужик засмущался, а мамка без всякого стеснения — знает ведь, что Колька любит ее и только радоваться ее счастью будет — ринулась к тому и, облапив, присосалась. Не мужик ее, а именно наоборот. Впрочем, тут же сориентировался и так к себе прижал, что пискнула, как девчонка-первоклашка. Довольная... Представился он, только когда из кабинки вылезли, а так целовались все время. Мамка на сыночка взглянет, язык покажет и опять прилипает к этому. Дядя Вадим. Можно без "дяди" и на "ты". А она мужика или Вадиком, или вообще Вадичкой кличет. Но когда Колька услышал, похоже, уже привычное обращение к мамке ласковое "Настюшка" — чуть ли не с придыханием! — вообще против этого мужика ничего иметь не стал. Втюрился в мамку по самые помидоры, причем взаимно.

Потом в тире развлекались. Мамка с хохотом мазала. Этот Вадим, отстреляв без единого промаха, подсказал кое-что Кольке, чтобы лучше получалось — сразу видно, что профи — и приобняв мамку со спины, стал ей руку ставить. А та только попкой прижимается и еще больше с веселым смехом мимо пуляет. На карусели орала как недорезанная, не замечая разошедшихся пол плащика и задравшейся юбки. Мужик ревниво поправлял, не забывая ласково пройтись ладонью по круглым коленкам. Бросал чуть виноватый взгляд на Кольку, иногда заговорщицки подмигивая. Сын тоже изредка на них поглядывал, искренне радуясь за мамку. В кафе немного молчаливый Вадим вдруг стал очень серьезным и сказал, что есть у него к Николаю Николаевичу — вот так без единого намека на улыбку и назвал! — весьма важное дело. Заинтриговал прямо. Рассказал о необходимости в бассейне присмотреть за одной девчонкой-десятилеткой. Деда с бабкой этой девочки он уже убедил в необходимости для школьницы два раза в неделю посещать бассейн у его знакомого тренера. Не спортсменку-пловчиху из нее делать, а только для здоровья и общего развития. Мамуля с притворно нахмуренным лицом закивала, мол, соглашайся без разговоров, надо так. Колька хмыкнул — тоже мне проблема — присмотрит за малолеткой. Вадим вытащил планшет из сумки — теперь понятно, почему с ней таскается — и показал фотки. Мелкая, худенькая, беленькая, мордашка симпатичная, на большинстве фоток с парой смешных косичек с бантиками. На одной — у Вадима на руках, прижимается. Выяснилось, что дочка его. Вот тут Колька задумался. Получается, что у них настолько серьезно, что хотят вместе жить. И, якобы — мамка особо предупредила, чтобы знакомством с Вадимом раньше времени не светил — узнали друг о друге через детей. А как же тогда он с тетками? Вопросительно посмотрел на мать — она, умная, сразу все поняла, о чем ее Николенька думает. Придвинулась со стулом, обняла, в щеку поцеловала и зашептала в ухо, чтобы об этом не беспокоился. Что и Катенька, и Валюша, и маленькие — вспыхнула радостью, как будто уже на руках держит — будут всегда жить вместе с ними в соседних квартирах. Ну, если так, то он только за — нравится очень, когда мамка счастливая.

Собираясь по домам, Вадим ее за руль не пустил. Отобрал ключи, церемонно открыл заднюю дверцу, усадил, не забыв погладить по круглым коленкам, обтянутым скользким шелком колготок — Колька, которому было указано на переднее пассажирское сиденье, ведь не слепой — сам устроился за рулем, проверил взглядом все ли пристегнуты, и рванул. Водил машину он даже лучше мамки. Гнал на самом максимуме разрешенной скорости, четко обходя другие автомобили при первой возможности. Правил особо не нарушал и, когда дорожный полицай все-таки махнул им своей полосатой палочкой для выколачивания денег, спорить не стал. Подрулил, опустил стекло, сунул под нос какие-то корочки в темно-красной обложке и, не обращая внимания на взлетевшую к виску правую ладонь полицейского, погнал дальше. У их парадного остановился, вылез из-за руля, уважительно пожал Кольке руку, как взрослому — в глазах ни одной смешинки! — спокойно дождался, пока выскочившая мама обнимет и обцелует любимого сынулю, усадил ее в пассажирской кресло, сам пристегнул, обошел длинный капот, сел и, приветливо махнув Кольке рукой, умчался.

* * *

Обрадованным его появлением теткам про Вадима ничего не сказал. Затискали как маленького, требуя подробного отчета об аттракционах и куда подевалась мамка. Глухо буркнул: "Укатила, сказала сегодня не ждать". Еле удрал, успев переодеться и сменить туфли на кроссовки — другие мальчишки на площадке в футбол гоняют, а он что, лысый что ли?

В бассейне на следующей неделе три раза себя проклял — девчонка оказалась жутко занудливой и ничего не умеющей. Стыдуха-то какая — в десять лет даже по собачьи не уметь! Вцепилась в поручень и возмущенно пищит, не слушая никаких объяснений. Пришлось прикрикнуть — послушалась. К концу двухчасовых занятий уже худо-бедно кое-как держалась на воде, не следуя на дно как топорик сразу после отпускания поручня. И еще эти скобки на зубах — понятно теперь, почему лишний раз рот не открывает. Вздохнул, но ведь обещал мамке произвести хорошее впечатление. Значит надо.

Дома Катенька обрадовала — какой-то хитрый жутко дорогой анализ крови показал, что будет девочка. Обцеловал животик, утащил под мамкин и теть Валин беззлобный смех в гостевую. Там стащил с довольной тетки трусики и добавил радости языком между в меру пухленьких стройных ножек. Как ни странно, у самого даже не встал. Только вечером, после долгого любования двумя обнаженными красавицами — какие они, все-таки разные! — и сладких обоюдных поцелуев. Обслужил до восторженного визга обеих и, надо признать, сам получил уже привычное, но такое необходимое удовольствие. После десяти, когда уже засыпал, перебирая имена для доченьки, пришла мамка и давай опять выспрашивать про девчонку. Ну, ведь в машине же уже все высказал. Еще раз пообещал приложить все усилия и своего отрицательного отношения к Вадимовой принцесске не демонстрировать.

* * *

Вадим через пару недель гордо предъявил документы о разводе и полной единоличной опеке над дочерью. Бывшую жену условно осудили и лишили материнских прав — генерал постарался. Он же поспособствовал выписке дочери из Москвы, благо первый взнос за квартиру и ежемесячные выплаты ипотеки всегда снимались только с банковского счета Вадима. Настя теперь ночевала у любимого минимум пару раз в неделю, уверенная, что любимый сыночек будет подругами обихожен, быстро с минимальной помощью сделает уроки, наиграется со своими мальчишками в футбол и, тщательно вымытый, обласканный до восторга вовремя ляжет спать. Ее отношения с Вадимочкой тоже как-то вошли в ровное русло. Страсти стало чуть меньше — сознания Настя больше не теряла — но ласки и обоюдной нежности ничуть не убавилось. Наоборот — обоим все время хотелось как можно больше доставить удовольствия друг другу.

Валюша тоже осчастливила — в ее венозной крови обнаружен ген "SRY". Гарантированно родится мальчик. Ну вот, Колька еще для девочки имя не придумал, как новая проблема. Взволнованную Валентину они вдвоем с Катенькой успокаивали, так как мамка к своему Вадиму прямо из банка укатила. Успокаивали в четыре ладони и два язычка. Перестарались немного — уписалась от удовольствия. Пришлось, со смехом закинув постельное белье в стиралку, ополоснуться в душе, обработать пылесосом мокрый диван и спать на мамкиной кровати втроем. Ну не бросать же беременных все-таки чуть взволнованных женщин на длинную осеннюю ночь одних? Мамка, узнав о временной оккупации ее ложа, совсем не ругалась. Наоборот — обрадовала, что знакомый маклер наконец-то подыскал неплохой вариант. Четыре квартиры на третьем этаже "сталинки" недалеко от центра. Три четырехкомнатных и одна о пяти жилых помещениях. Улочка тихая, но, увы, не рядом с метро. Зато со стоянкой для машин никаких проблем. В большом дворе — немаленькая детская площадка с качелями. Поехали смотреть. В первый момент не понравилось — потолки высокие, окна большие, комнаты светлые, но свисающие клочьями многослойные засаленные обои и грязь... Да еще цены, как выяснилось, заоблачные. Это официальные циферки даже чуть ниже рыночных, но доплата наличкой — выше крыши! Причем — без какой-либо рассрочки. Анастасия брезгливо поводила носом, нахмурив брови. Еще раз обошла весь этаж, не обращая внимания на недовольные реплики подруг и сына. Попробовала представить себе, как все это будет выглядеть после избавления от мусора и качественного ремонта. На окнах стеклопакеты, просевшие полы перестелить паркетом из хорошо просушенного вьетнамского дуба, рассохшиеся двери заменить на качественные финские. Проржавевшую сантехнику, отопление — на шведские изделия с их радующим глаз дизайном. Стеной в два кирпича перегородить холл к лестнице и лифту — потребуется всего одна стальная укрепленная дверь на этаж. Большая доплата "черным налом"? Так у нее бандитские миллионы в оффшорах без дела лежат — все равно в ближайшие годы засвечивать нельзя. Высказала свои мысли подругам, посоветовалась с Вадимом и через неделю выплатила аванс. Оформление долгое, но ремонт можно начинать сразу.

* * *

Колька к зануде в бассейне как-то притерпелся. Плавать по-человечески она с грехом пополам под его чутким руководством все-таки научилась. Во всяком случае, двадцатипятиметровый бассейн туда и обратно проплывала без промежуточной отдышки со вполне удовлетворительной для ее возраста скоростью. Грудок у нее не было, топорщилось что-то под тонкой тканью купальника — только в микроскоп разглядывать. Разве что круглая попка позволяла определить принадлежность к слабому полу. Иногда ленилась, но получив заслуженный шлепок по единственному отличительному признаку — чисто в воспитательных целях при полном отсутствии удовольствия — все-таки старалась правильно выполнять упражнения. Мамка однажды подплыла и отругала прямо при девчонке, мол, нельзя так с ребенком. Эта малолетняя кривляка тут же ей на шею села в прямом и переносном смысле. Ластится, уцепилась ручонками, обнимает — понравилась Настя девчонке. Вадим как-то позвонил — из-за срочных дел не может забрать дочь из бассейна. Пришлось отвозить ее к деду с бабкой. Ухватилась за руки и довела до квартиры. Так и предстала перед своими предками между Колькой и мамкой. Бабка обрадовалась доставке любимой внученьки и затащила их пить чай с вафельным тортиком. Наглая девчонка мамке на колени забралась — бессовестная! А Настя только улыбается и со старым дедом — недавний пенсионер, как выяснилось — какими-то умными словами перекидывается: дебет, кредет, пролонгирование... Колька еле сумел намекнуть, что домой пора. Давно к теткам под бочек хочется. Впрочем, в машине довольная и радостная обцеловала, назвав умничкой. На кухне после ужина тоже не очень ругалась, заметив его руку у Катеньки под юбкой. Неодобрительно хмыкнула, прочитала теткам короткую нотацию о приличиях — вы чему мне ребенка учите?! — и выгнала в гостевую, сказав, что сама со стола уберет. Милуйтесь сколько угодно, но хоть не на моих глазах! Поцелуи — пожалуйста, но не больше.

Настя навела порядок на кухне, включила посудомоечную машину, села за письменный стол в своей комнате и, почти совсем равнодушная к довольным стонам подруг за стенкой, немного поработала на компьютере. Как ни стараешься, но все дела в банке не переделать — то одним отвлекают, то другим. Вроде самое основное на эту неделю разгребла. Завтра можно будет у любимого переночевать. Задумалась. Делать-то теперь что? И как же не вовремя! После первой в давние годы установки спирали быстро выяснилось, что такая контрацепция не для нее — при незначительной эрозии шейки матки быстрое раздражение и боли. Пришлось, после своевременного удаления и по удаче быстрого результативного лечения, таблетками пользоваться перед бандитскими корпоративами или после. А с Вадичкой вылетело все из головы от счастья, вот и залетела. Сказать до скорой теперь уже свадьбы или после? Аборт делать жуть как не хочется. Насмотрелась на довольных подруг и саму потянуло маленького понянчить и грудью покормить. Нет, ставить любимого перед фактом никак нельзя. Нехорошо это, некрасиво, принуждением отдает. И к Коленьке он со всей душой. По-умному разговаривает как с равным, вовремя настояв на обращении без всяких "дядек" и на "ты". Возил разок на какое-то закрытое стрельбище и дал вволю из настоящих пистолетов пострелять. Маленький вернулся домой довольный и гордый — в "яблочко" несколько раз попал! Дождалась затишья за стенкой, посмотрела на часы и пошла в комнату сына. Ну конечно, укутали в одеяло под самый подбородок и в прозрачных ночных рубашонках сказочку на ночь ребенку рассказывают, все расстаться никак не могут. Шуганула, поцеловала в щечку — глазки сонные, вид утомленный после активных ласк в гостевой комнате — пожелала спокойной ночи и выключила свет. Потом выговор подругам закатила — нельзя ребенка в этом возрасте до истощения постельными утехами доводить. Во! Оказывается, Настя сама виновата — раньше обычного сегодня в гостевую комнату сыночка отправила. И нечего на них бочку катить, ну сама посмотри — вытянулся, скоро на мать сверху вниз смотреть будет, силушка пока еще не великая, но поболее, чем у других мальчишек в этом возрасте. Аппетит великолепный, учится на отлично — в общем, не гневи бога, подруга, накличешь еще нехорошего. Привычно полаялись чуть-чуть, потом дружно тихо поплакали. В результате заснула в своей кровати быстро и утром вскочила ни свет, ни заря без всякого будильника довольная и радостная. Успела ополоснуться пока подружки и сыночек последние сны видели, чтобы не устраивать очередной сутолоки в ванной — скорее бы уже строители ремонт в тех квартирах сделали.

* * *

Из банка отправилась прямо к Вадичке, приготовила любимому покушать — зразы свиные с яйцами. Он приехал пораньше вместе с Полинкой — дед с бабкой уже не бухтят, что на ночь не всегда возвращает и по утрам сам или Настя в школу отводит. Им же проще — на машине через пробки пробиваться не требуется. После ужина сидели вместе на диване и какую-то комедию смотрели. Девочка забралась к Насте на колени, позволив сесть вплотную к папе. Хохотала весь фильм, не обращая внимания на их поцелуи. Потом вымыла довольного ребенка и в кроватку уложила. Чуть-чуть побеседовали о своем, о девичьем. Поцеловала засыпающую девочку в щечку также как Коленьку и самой на душе хорошо стало. Немного просто посидели, обнявшись под сгущавшимся вечерним полумраком. Вот тут-то Настя и призналась. Подхватил на руки, закружил, зацеловал! Потом аккуратно раздел, отнес в ванную, старательно ополоснул и уложил в постель. Исчез на минуты, чтобы самому быть чистым. А потом был очень нежным и ласковым. За завтраком обговорили необходимость нанять кого-нибудь в помощь по хозяйству и уходу за детьми в новые квартиры — нечего беременным женщинам и затем кормящим мамам перенапрягаться. Вадим взял это на себя — пробьет кандидатуры по своим каналам, чтобы без воровства и лишнего не болтали.

* * *

Переезд совместили по времени со свадьбой. Невеста в белом подвенечном платье смотрелась королевой. Во дворце бракосочетаний на ВВЦ выступала под руку с Вадимом павой. Лучилась красотой и счастьем. В машину с переплетенными кольцами на крыше муж нес ее на руках. Сразу было видно — не в тягость. В ресторане хохотала, с удовольствием целовалась под нескончаемые крики "Горько!", пила на взгляд отставного генерала слишком много шампанского — ну, не кричать же на всех углах, что на шипучке для детей переклеили этикетки — и танцевала, как не всякой балерине дано. Молодые и самые близкие гости покинули шумный зал относительно рано — куранты еще даже полночь не пробили. Напрыгавшаяся и набегавшаяся довольная Полинка заснула в машине на руках у бабушки, зная, что отныне у нее есть новая мама — в тыщу раз лучше прежней. И даже старший брат — строгий, но справедливый. В новой школе в обиду не даст. Сам сказал. Жить они теперь будут с завтрашнего дня все вместе в большой светлой квартире рядом с мамиными подругами, у которых скоро детки родятся. И... — но это пока секрет! — любимая мамочка тоже пообещала им братика или сестричку в следующем году...

* * *

С одной стороны хорошо — комната большая, светлая, потолки в квартире высокие. Велик теперь в холле стоит — схватил, на лифте спустился и крути педали в удовольствие. Но эта зануда оказалась жутко прилипчивой. Ладно, в новой школе — там Колька сам на первой же перемене в ее класс заявился, передник поправил и грозно остальную мелкоту оглядел. Данные мамке обещания выполнять-то надо. Но, как позже выяснилось, ее в эту школу за руку после завтрака отведи, потом, если вдруг уроки одновременно закончились, тем же макаром домой сопроводи. И, "бобер будь добер", проследи, чтоб домашку от "а" до "я" сделала. Ничего сложного, но время-то тратится. Главное, мамка ее сходу приструнила — вечером в девять нуль-нуль чтобы в своей комнате в кроватке была в обнимку с куклой. Сама с ней или кто из теток посидит немного и то ли сказку, то ли еще что расскажет. Иногда Вадим дочку сам укладывает. Когда он или мамка — лучше.

Николай в это время в Катюшиной спальне уже обеих будущих мамочек ласкает. У Валеньки еще почти ничего не заметно, а у младшей тетки животик уже немного округлился. Довольная — тихо так посмеивается и млеет, когда облизывают. Вот как девять стукнуло, так в ее квартиру и смывается по-тихому. Радуются и ублажают друг друга до десяти. Больше просто ласкаются. Он теперь старается только сзади или на боку вставляться — упаси боже малышкам повредить. Будущие мамочки Кольке долго и упорно объясняли, что беременным наоборот требуется больше внимания и этого самого в постели. Ну, он же только за — во влажную плотно обжимающую глубину одной отдергается, полежит немного, пока тетка мышцы там тренирует, сам ловя кайф, и другой займется. Здесь уже только языком и пальцами. Бывает — та еще раньше подруги радостно замокреет и тут же запищит. Валька капризная стала — в попочку иногда желает. Не спорить же с беременной женщиной? Тем более что там у нее всегда чистенько — только шампунями или настоем ромашки пахнет. Катерина насмотрелась, сама подругу язычком и пальчиками туда попробовала. Решилась и Кольку разок попросила в это место ей воткнуться. Он со всею осторожностью и специальной смазкой — у Валюши запас имеется — просьбу дамы конечно выполнил. Не особо ей понравилось, хотя при старании парня все-таки приплыла, когда он туда кончил. Больше они подобного не практиковали. А вот старшую подругу время от времени все-таки пользовал в попочку на Катенькиной большой кровати.

К Валюше нельзя — у нее одну комнату чеченке Наиле с дочерью Галкой выделили. Обе тихие, забитые какие-то. Муж у Натальи — сама попросила так называть — русским был. Убили в самом начале второй чеченской. Она с малолетней дочкой бежала в Ставропольский край. Долго мыкалась еще с советским паспортом — нигде даже временно не прописывали без вкладыша гражданки России. Попала в рабство к своим же чеченам — в подпольный московский бордель определили, угрожая отправить туда же дочку, чтобы не рыпалась. Вот после разгрома борделя — мало отстегивали? — полиция и задалась вопросом, что с ними обеими делать. Наталья на коленях перед каким-то капитаном ползала: не губите, обратно по месту бывшей прописки не отправляйте! Вадим в том отделении по своим делам был и случайно увидел. Его и торкнуло такое издевательство над женщиной. Поговорил, дал из кармана немного денег — сущую безделицу — определил к знакомому в кафешку посудомойкой. Там Наталья с Галкой в подсобке и ночевали. Полгода на улицу нос не высовывали, питаясь на кухне остатками и отмыв эту частную точку общепита до блеска. Днем в зал даже носа не показывали, а ночами драили со всей возможной старательностью. Хозяин не нарадуется — платит сущую мелочь, а они каждую копейку, что на полу найдут, утром с почтительностью вручают. И поварам подсказала простенькие рецепты вкусных блюд.

Вадим подумал, по своим каналам пробил, с матерью и тетками посоветовался и взял женщинам в помощь, предварительно отправив по врачам всяческие анализы сдавать и справки собирать. Даже прописали в маленькую комнату — всего восемнадцать метров — Валюшиной квартиры без права на жилплощадь. Наталья российский паспорт получила и дочке еще по старому советскому свидетельству о рождении выхлопотала. Одела на первую зарплату и в школу определила. В ту же самую, где хозяйские дети учились — не пожалела денег, выкладывая каждый месяц больше половины своей не такой уж и большой зарплаты. Колька вначале в параллельном классе Галку даже не признал. Видел-то раньше только в обносках тощую. В комнаты их квартир она ни-ни. Но заметил раз на большой перемене, как старшеклассники девку в угол зажали — взгляд такой жалобный, просительный — подошел и разобрался. Его в лицее уважали — отоварил разок в печень самого борзого, они и успокоились. Николай сам удивился, опознав в спасенной приживалку. Отъелась, округлилась во всех нужных местах. Галка на черненькую худенькую мать совсем не походила — в отца выдалась. Как при разговоре выяснилось, на помойке учебники нашла и штудировала после уборки кафешки по полночи. Не во всем самостоятельно разобралась, потому и взяли в лицей второгодницей. Дома зашел, чуть с домашкой помог и подарил старый ноутбук, отформатировав винт и переустановив систему. А она с мамашей на них на всех, как на благодетелей смотрит. Глаз стараются не поднимать. Наталья шустрит с уборкой днем, по магазинам и рынку как электровеник носится. Потом готовит на большой кухне в шестикомнатной квартире, что из двух перепланировали. Надо признать, вкусно. К меньшему из двух больших холодильников тетрадный листок под магнит с ежедневным отчетом о тратах всегда прилеплен. Грамматические ошибки в наличии, но с циферками все тип-топ. Мамка с тетками за первый месяц посчитали и удивились — не намного, но дешевле чем раньше получилось. И ни в коем случае не в ущерб качеству и количеству. Подумали, открыли счет в Сбербанке и начислили необходимую на месяц сумму, чтобы с наличкой не заморачиваться.

* * *

В общем, в новом доме жизнь более-менее наладилась. Квартирные двери на замок вообще не закрываются, только железная в холле сразу на два. Мамка, как пообещала ему с принцесской братика или сестренку, по примеру Валентины курить бросила. В ноябре обрадовала — мальчик будет. Вадим ее весь вечер на руках носил. Сам смеялся и их всех смешил, хотя обычно немногословный. Колька с занудой как-то примирился — прилипчивая, но не стукачка. Заловила в декабре на дне рождения, когда гости разошлись, как мальчишка коньяк пробует — грамм двадцать всего-то в рюмку накапал — но не сдала. Головенкой помотала — беленькие косички с бантиками во все стороны разлетелись — заговорщицкую улыбку на мордашке изобразила и палец к губам приложила. Подумал немного и научил неумеху на коньках кататься, а то все время на задницу падает. Мамка узнала и расцеловала — так, мол, и надо с младшей сестрой.

Новый год праздновали дома одни. Дед и бабка Полины не пришли — старый генерал приболел и поздравил вместе с женой по скайпу. Заставили Наталью с Галкой за общий стол сесть, а то как-то не по-человечески — готовила в основном она, остальные только с салатами помогали. Очень удивилась, когда только ей с дочкой — летом шестнадцать будет — Кольке и Вадиму в бокалы шампанское налили. Остальным детскую шипучку. Потом глава семьи только себе и Наталье наливал. Шампанское прикончили и на коньячок перешли. Она, пряча темненькие глазки, выпьет, лимончиком в сахаре изящно закусит и следит, чтобы у всех в тарелках полно было. То десятилетней девчонке куриную ножку поаппетитней с большого блюда выберет, хозяйкиному сыну красной рыбки подложит — заметила, что любитель. Шустрит с посудой и чистотой. Когда Катька случайно пустую вазочку из-под оливок на пол опрокинула, Наташка кинулась руками осколки хрусталя подбирать. И Галка с совком тут как тут. Тут уж мамка не выдержала — старшую ладонью по выпяченной заднице отоварила. Порезаться же можно, марш руки мыть и за стол. Колька малым пылесосом за пару минут все убрал и в наказание неловкую Катерину в губы поцеловал — с ее уже приличным животиком лишний раз нагибаться не стоит.

Как куранты по телевизору пробили, чокались и, выпив, что налито, такой ор подняли, что стеклопакеты забренчали. Потом Вадим, нарядившись дед морозом — ну, а кто еще, если у него фамилия такая? — мешок притащил. Обряженная снегурочкой принцесска пакеты из красного мешка доставала, читала наклейки и новогодние подарки вручала. Наташка расплакалась, когда ей нарядные зимние сапоги и новый платок достались — привыкла с прикрытой головой в своей дикой чечении ходить и в Москве даже дома не снимает. Еле успокоилась после рюмки коньяка. Галка на сапоги, джинсы, упаковки с бельем, ярко-красную кофточку и какой-то там набор для мазни лица — девке ведь в этом возрасте уже положено — тоже странно отреагировала. Поклонилась в пояс, прижала пакет к груди и глаз не поднимает. Валентина ее в свою квартиру утащила и через десять минут переодетую и чуть подкрашенную обратно привела. Разве что не в сапогах — только сообщила, что подошли по ноге — и с подвернутыми штанинами. А вот с кофточкой размер не угадали — натянулась на груди так, что, кажется, сейчас пуговки отлетать начнут. И в щелки бюстгальтер — третий размер, не меньше! — наблюдается. Застеснялась, когда все хвалить начали, без румян щечки розовые, глазками хлопает. Когда мамка, погасив свет — только яркие гирлянды на елке и по стенам мигают — танцы объявила, они с Вадимом оказались нарасхват. Колька со всеми по залу под музыку прошелся. С Катенькой — со всей возможной осторожностью даже не за спину, а за бока придерживал. Животик колыхается, а она весело им прижимается. Валька так вообще отмочила — задрала топик над ремешком коротких, до колена, штанишек, пузико обнажила, так с Вадимом, а потом с Колькой и приплясывала довольно резво. Хохотала, что этим не стыдиться а гордится надо. На мамкиного мужа, хотя он и ниже, давно смотрит положительно. Иногда глазки строит, а потом в Катькиной квартире попку подставляет, чтобы Николай за провинность отшлепал. С принцесской после тура с мамкой — у нее животик пока еле заметен — тоже немного покрутился. Зануда, но ведь совсем не вредная. За косички легонько подергал — расцвела довольная. Совсем, говорит, не больно, не то, что мальчишки в классе. Пообещал после каникул разобраться со всеми дергальщиками. Посмотрел на пригласившего Наталью папашу — иногда в шутку так величает, отчимом никогда — и, подойдя к скромно сидящей на краюшке стула Галке, потащил танцевать под одобрительными взглядами всех своих женщин. Совсем, как тут же выяснилось, ничего не умеет. Только тугими сиськами доверчиво к груди прижимается. Поменялся с Вадимом и удивился природной грации Наташки. Раскраснелась, новый платок с головы сбился, черные как смоль волосы развиваются, касается и бедрами, и грудками при резких движениях. Раскрепостившись от коньяка после шампанского, горячие взгляды из под густых узких полосочек бровей бросает. У Кольки сразу вскочил, а она хоть бы что — делает вид, что не замечает и низом живота незаметно прижимается. Сбагрил от греха подальше Вадиму и, якобы пошептаться, утащил Валюшу в Катькину квартиру. Она с готовностью прямо в прихожей штанишки спустила, подставилась попочкой, чтобы сдернул трусики, и, нащупав пальчиками уже оголенный для нее член, заправила. Отдергался Колька за минуты, дополнительный кайф словил, когда женщина ему губками орган чистила. Благодарно поцеловала, отказавшись от ответных ласк языком — ей и так хорошо — и отправила обратно веселиться. Сама появилась, посетив ванную, чуть позже, села на диван к Катеньке, пошепталась, и обе радостно уставились на Кольку, которого мамка танго учила. Вадим мучился, не подавая вида, попеременно с Галкой и принцесской, обучая простейшим па. Потом дегустировали целиком запеченного молочного поросенка. Наташка аж светилась от похвал.

На ночь, после уборки только быстропортящегося, незаметно удрал опять в Катькину квартиру. Там, довел языком до дрожи и протяжного стона голенькую хозяйку — соответствующим органом вставляться уже не рискует, опасаясь в порыве страсти прижать животик. Долго слушал Сашеньку, как решил назвать дочку. Получил еле ощутимый толчок в ухо, возрадовался и опять в эту новогоднюю ночь воткнулся в Валюшу. Отбарабанил легкую дробь на еще загорелой попке. Тетка в воодушевлении задергалась так, что соскочила. Заправил в текущую пещерку обратно и придерживал за широкие бедра. Получилось кончить синхронно — кой-какой опыт в наличии. Дождался томного вздоха и вытащил. Со смехом подмыл в ванной обеих. Уложил, подоткнул одеяло, чмокнул в щечки, погасил свет и пошел к себе. В зале нарвался на тихо наводящих порядок Наташку с Галкой. Прогнал спать — днем успеется. Охренел, когда обе благодарно поцеловали. Якобы в честь праздника. Девчонка целомудренно в щеку и тут же смылась. А заметно поддатая Наталья длинно приложилась к губам, соблазнительно потершись низом животика по его ноге. Задумался на своей постели, но, ни к каким выводам так и не пришел, захваченный в плен морфеем.

* * *

Четвертого числа был с занудой и Галкой отправлен на елку — мать, оказывается, три билета купила. Заметно разочаровался, разобравшись в маминой ошибке возрастной категории праздника. Разве что порадовался за принцесску — веселилась от души на представлении и многочисленных конкурсах. Галина пристроилась за спиной, робко подхихикивая плоским шуткам деда мороза. Озаботился, что с этой дурехой делать. Не нормально ведь для своего возраста реагирует, скованная слишком. В школе, как разведка доложила, сама руку никогда не тянет, хотя и знает материал. Они же теперь вместе домашку делают. Учителя в параллельных классах одни и те же, от программы ни шага в сторону. Разнообразием домашних заданий тоже не увлекаются. Примчавшейся за талоном на подарок малявке отдал все три. Прибежала, протягивает им яркие картонные упаковки, но Колька великодушно отказался в пользу принцесски. Что он дома конфет и мандаринов не видел? Галка, еле заметно вздохнув, поступила также. Он все-таки заметил и, после доставки ребенка домой, затащил девушку в кафешку. Там Кольку знали, пиво не давали, но на пользование автоматом с банками — иногда брал себе легенький джин-тоник — особого внимания не обращали. Под мороженное влил в нее символическую дозу и немного поразвлекал анекдотами. На сем посчитал программу оконченной и сопроводил домой. Весьма удивился, получив в холле вкупе с жаркими объятиями благодарный поцелуй в щеку. Засмущалась, зарделась аж до покраснения ушек и улетучилась в Валькину квартиру.

На неделе подвернул на катке ногу, еле переобулся и поковылял домой. Порадовался, что зануда не видела — ее до конца зимних каникул к деду с бабкой отправили. В квартире никого, у Катьки — тоже. Сунулся ко второй тетке и, услышав шум в ванной, обрадовано распахнул дверь. Галина с закрытыми глазами стояла вполоборота под душем. Мокрые русые волосы по плечам вместе с водой струятся, фигурка ладная, грудки большие, сосочки розовые топорщатся, бедра полненькие, и все тело белое-белое как светится... Смотрел, отвесив челюсть и не мог оторвать взгляда. Ангел во плоти! Юная, совершенная... Девушка почувствовала холод из двери, протерла глазки и... Ему аж стыдно стало, как она испуганно скорчилась, прикрываясь ладошками. Вылетел, как пробка из бутылки шампанского, сгорая от стыда. Ведь, наверняка, подумала, что намеренно заявился разглядывать. Как хозяин на свежекупленную рабыню для развлечений. Думал, думал, посмотрел на часы — Наталья по продуктовым магазинам в этот день недели носится, только ушла — и пошел извиняться. Постучал в квартиру, вошел — тишина. Поскребся в комнату — тоже, только вроде всхлипы слышны. Осторожно приоткрыл. Лежит в халатике ничком и рыдает. Подошел, присел рядом и попробовал по плечу погладить. Вскинулась, увидела, обеими руками вцепилась, ревет и частыми поцелуями по всему лицу горячими мокрыми губами бегает. Нашла его рот и присосалась. Язычком меж зубов ворвалась и неумело шурует от щеки до щеки — порнушных рассказов на дареном ноутбуке начиталась? Руками по животу пошарила, пряжку ремня чуть не вырвала. Справилась, вжикнула молнией, рванула, не обратив внимания на вырванную с мясом пуговицу. Сдернула вместе с трусами и на себя тянет, а халат-то не застегнут. Колька же не железный, скорее с окаменением одного органа. Именно им опытно влажную уже пещерку и нащупал. Несмотря на обилие смазки вогнался с некоторым трудом. Чуть удивился вначале задушенному писку, но разошелся в ответ на жаркие объятия и приятно-частые лихорадочные подмахивания. Кончил к своему позору из-за непривычно высокой плотности обжима слишком быстро. Но ей и этого хватило — на мостик вместе с его уже не очень-то легким телом встала, задрожала вся и счастливо выдохнула через стиснутые зубы "Кайф!" Полежала под ним, прижимая руками и пятками, поцеловала горячими сухими губами и вывернулась. Заткнулась сразу несколькими салфетками и ринулась в ванную, с довольной улыбкой кинув упаковку Кольке. Поймал под частое шлепанье босых ножек по паркету. Начал влажными салфетками приводить себя в порядок и удивился явным следам крови. Задумался было, но тут она примчалась уже в плотных трусиках как маленький вихрь. Опрокинула, обцеловала и только после этого немного успокоилась, пристроив свою голову на мужском плече, а его ладонь на своей плотной девичьей грудке недетского размера. Призналась, что сама очень этого хотела.

— И давно? — удивился парень.

— Как первый раз тебя увидела. Я об этом деле многое знаю, — виновато похлопала глазками, — ну, смотрела не раз, как маму насильничают. Увидела и решила, если уж лишаться невинности, — потерлась носиком о его грудь, — то только с таким хорошим. Заметила потом, как ты с тетей Катей и тетей Валей, как на них глядишь. Обзавидовалась вся.

— Что?! — вскинулся Колька.

— Ни я, ни мама никому не скажем, если даже пытать будут, — горячо зашептала прямо в ухо. — Мы же с понятием. Вы столько для нас сделали, из грязи вытащили, не побрезговали. За свой стол усадили. Мама в церковь ходила, за всех свечки поставила, молилась о здоровье.

— Ты только поэтому? — нахмурился Николай.

— Нет, — отчаянно закрутила головой из стороны в сторону и призналась, — просто давно хотелось. Наслушалась других девчонок в классе: кто кому дала, сколько палок кинул, ну и...

— А ревела чего?

— Что с испугу прикрылась, и ты больше никогда не придешь. Мне же в ваши комнаты без разрешения нельзя.

— Вот глупенькая, — погладил по голой грудке. Потом встрепенулся: — А если Наталья узнает?

— Я ей давно призналась, что с тобой хочу. Сначала ругалась и избить хотела. Потом предупредила, чтобы в сторону старшего хозяина даже не думала смотреть. Это хозяйке несмываемое оскорбление будет. А ты... Ну ведь не женатый же еще, можно. Сказала, если случится что, сразу ей сообщить — к врачу отведет спираль поставить.

— Дела, — задумчиво протянул Колька. Кивнул на натянутые трусики с торчащими по бокам "крылышками": — Больно было?

Улыбнулась, мотая головой из стороны в сторону: — Как остро уколол в первый момент. А потом во сто раз лучше, чем пальцами.

Н-да, вот тебе скромная и забитая. Природа свое берет? Поразмышлял немного, непроизвольно играясь с белой грудкой без следов какого-либо загара. Тетки ему давно в оба уха прожужжали, что никаких прав на него не имеют. Что он в любой момент может их бросить — слова не скажут. Только пусть позволит им хоть изредка видеть Николеньку. Детки — это как он сам захочет, но как придет время получать паспорт, то выложат им все заранее. Чтобы подумали, под чьей фамилией дальше жить. А если на стороне кого поразвлекаться найдет — тоже возражать не будут. Только уж, пожалуйста, пусть побережется от нехороших болезней. Нехороших болезней? С подозрением посмотрел на Галку, но опомнился — сам же только что ее порвал. Девчонка смотрела преданно, как щенок. И млела, прижимаясь к ласкающим сосок пальцам. С удовольствием приложился губами, поднялся и принялся одеваться — на глаза Наталье все равно попадаться не хотелось.

— Уже уходишь? — протянула с явным сожалением.

Объяснил, постучав согнутым пальцем по часам, что ее мать уже скоро нагруженная пакетами явится.

— Ну и что? — удивилась Галка. — Я ей и так все скажу, спираль-то поставить надо.

Вдруг хихикнула:

— Она сама по тебе течет. Каждую ночь себя там, — указала на трусики, — натирает.

— Блин! — непроизвольно вырвалось у Кольки, второпях заправляющего рубашку. — Этого мне только не хватало!

— А чего? Не старая совсем. Гладенькая, горячая и опытная, — начала девчонка рекламировать мать. Опомнилась и в испуге заткнула ладонью рот. Подскочила, бухнулась на колени, схватилась за руку и принялась зацеловывать тыльную сторону ладони: — Прости, пожалуйста! Мы тебе не ровня, — и заревела.

— Ну, вот ведь дура! — в сердцах ругнулся парень. Выдернул руку, вздернул за плечи, крепко поцеловал в губы, поглаживая по спине, начал успокаивать, объясняя, что в этих делах неравенства не бывает. Есть обоюдное желание — можно с кем угодно. Утихомирил кое-как, нашел, наконец, завалившийся носок, засунул ноги в тапки, еще поцеловал и смылся, успев закрыть дверь в свою квартиру, уже слыша звук прокручиваемого замка в стальной. Устроился за компьютером и тупо пялился в заставку на мониторе, прокручивая в голове случившееся. Удовольствие от девчонки, он, несомненно, получил. Не нужно осторожничать, как с тетками. Внеплановый пар спустил. С другой стороны — та ласка и нежность, что есть у Катеньки и Валюши, у Галки отсутствуют как факт. Все забито страстью и немного расчетом. Настоящей любовью даже не пахнет. Или просто еще ничего не умеет? Вот с кем бы обсудить? С мамкой или Вадимом? — ни в коем случае! С тетушками? Сколько угодно, но не сейчас — беременные. Любят искренне, волноваться будут. А лишняя нервотрепка обеим ни к чему. Катенька уже в декретном отпуске.

* * *

— Может все-таки водителя дать? — в очередной раз обеспокоилась Анастасия. И опять запричитала: — Ну, вот зачем ты в банк притащилась? Сказано же, что твой зам нормально справляется, — огляделась, как будто и без этого не знала, что в кабинете они одни, — Колька узнает — ругаться будет.

— А мы ему не скажем, — заговорщицки понизив голос, сказала Катька. И продолжила уже нормальным тоном: — Скучно дома сидеть. И водила мне твой не нужен. Я в свою "таетку" и с животиком еще помещаюсь, — с удовольствием погладила себя по внушительной выпуклости под грудью — все-таки семь месяцев. — Медленно, не торопясь, в правом ряду доберусь до дома еще до его возвращения из школы.

Настя проводила подругу до лифта, потом долго смотрела в окно, наблюдая за обстоятельным усаживанием беременной женщины в машину. Помахала рукой, увидев поднятую голову.

Катерина, как всегда в последнее время, застегнула ремень безопасности, зафиксировав его в ненатянутом положении приспособой, купленной на авторынке, чтобы на живот не давил, и поехала. Как и обещала — медленно и в правом ряду. Приспустила чуть стекло — печка греет, а на улице мягкий снежок. Даже в центре города свежесть чувствуется. Минус двенадцать для конца января — великолепно. Нет слякоти, что была осенью, и тепло одетой совсем не холодно. Увидела мигающий поворотник автобуса — впереди была остановка с топчущимися людьми — и плавно притормозила. В этот момент и почувствовала удар сзади. Не сильный, даже подушка не сработала. Сильнее нажала педаль тормоза, чтобы не подставиться под многотонную махину общественного транспорта, чувствуя прерывистое срабатывание АБС. Остановилась вовремя и только тогда посмотрела в зеркало. Сзади стоял большой черный внедорожник, дюжий водила уже выскочил из-за руля и разглядывал содранную краску на бампере. Посмотрел на маленькую машинку и вдруг ринулся к ней. Чисто автоматически испугалась и, защелкнув дверные замки, закрыла окно. Вовремя — схватился за ручку, трясет и разоряется во весь голос, чего она так резко тормозила. Сам дурак — дистанцию при даже слабом снегопаде соблюдать надо. Вокруг начали собираться люди, но Катерине было уже не до них. Прострелило поясницу, сильная боль внизу живота и в теплых зимних колготах вдруг стало мокро. Удивленно сунула руку под шубку, вытащила, понюхала и даже лизнула — нет, не описалась. Потом дошло — воды отходят. Для Сашеньки — уже давно называла еще не рожденную доченьку данным Николенькой именем — это может быть очень опасно! За дверью, во всю раскачивая машину, матом во весь голос орал идиот, а она почти спокойно достала телефон и вызвала, нет, не скорую, и даже не Настю, а Вадима. Описала ситуацию в двух словах и услышала, теряя сознание от нестерпимой боли "Только не выключай сотовый"...

* * *

— Ну, сколько раз тебе повторять? — обычно выдержанный майор ФСБ сейчас крутился перед мальчишкой, как уж на горячей сковородке. В очередной раз повторил, что сам сразу после звонка — минуты не прошло! — по GPS определил координаты и немедленно связался с МВД Москвы. Ближайший полицейский оказался на месте ДТП уже через пару минут — бежал, расталкивая прохожих, оставив из-за внезапно образовавшейся пробки машину на напарника. Ситуацию оценил грамотно — с размаху отоварил по спине разбушевавшегося виновника демократизатором и приковал наручниками к буксировочной скобе его же внедорожника. Присмотрелся в окно к потерпевшей и, не задумываясь, вызвал вертолет. Припарковавший патрульный автомобиль напарник разогнал людей и заставил водителей освободить место для посадки винтокрылой машины. Да, пришлось осторожно разбить стекло на тойоте, но на Катеньку ни маленького осколочка не попало. Ни одной царапинки. Вертолет прилетел через семь минут — все нормативы перекрыты! Беременную женщину на операционный стол доставили вовремя. Короткий консилиум опытных медиков принял решение о необходимости кесарева сечения. Все, по уверениям хирургов, прошло хорошо. Катенька спит после операции, а девочка самостоятельно дышит в специальном боксе для недоношенных в атмосфере с повышенным содержанием кислорода. Опасности для жизни обеих никакой. Через пару дней сам полюбуешься.

Вадим дернулся от деликатного похлопывания по плечу и обернулся. Рядом стояла Наталья и протягивала стакан, наполненный наполовину янтарной жидкостью — принюхался, коньяк. Взял и опрокинул в себя. Женщина неодобрительно покачала головой, вытащила из-за спины бутылку во второй руке, вновь набулькала и протянула, указав головой на Кольку. Наконец сообразил и вставил стакан в руку парня. Тот отстраненно посмотрел и выпил как воду. Через десять минут Настя с Валентиной уже раздевали спящего Кольку. Сто грамм для четырнадцатилетнего изнервничавшегося мальчишки без закуски — ударная доза.

* * *

— Махонькая, — протянул парень с придыханием, наблюдая за впившейся в мамкину грудь Сашенькой.

— Ничего, мы быстро вес наберем, — уверенно заявила Катерина, держа одной рукой дочь, другой сдвигая марлевую повязку, благо специально отвернула голову в сторону от ребенка. — Кушаем мы хорошо, дышим без всякого кислорода. Уже и пеленки исправно пачкаем.

— А сама как себя чувствуешь? — обеспокоился в очередной раз Колька.

— Ну, по сотовому сколько отчитывалась? Хорошо. Почти и не болит. Разрез был небольшой. Снаружи не зашили, а каким-то хитрым новым составов заклеили. Обещали, что шовчик будет еле заметным. Если вовремя отшлифовать оксидом алюминия — есть такая косметическая процедура — то, только в упор приглядевшись, можно будет следы различить, — воровато огляделась, поправила повязку на лице, осторожно придерживая дочь, откинула одеяло и вздернула длинную рубашку. Дала полюбоваться на низ живота с широкой полосой бактерицидного пластыря и бесстыдно раскинутые бедра. Прикрылась и, хихикнув, добавила: — Там совсем ничего не растянуто, и тебе очень скоро можно будет засунуться.

Вернулась взглядом к накушавшемуся уже ребенку. Глазки закрыты, вытянутый сосок полной груди из ротика выпал, тихо сопит во сне маленьким носиком. Дотянулась и нажала клавишу вызова. Медсестра в повязке на лице и спрятанными под специальную шапочку волосами появилась через минуту. Неодобрительно взглянула на слишком молодого парня в одноразовом бумажном халате и бахилах — он стоял в ногах постели, а грудь роженицы была обнажена — но даже не вякнула, так как отделение клиники было платным. Может у них в семье так принято, что старшая сестра не стесняется брата? Ну а кем еще может быть этот мальчишка, с неприкрытой любовью смотрящий на ребенка и мать? Аккуратно взяла девочку, с бросающимся в глаза опытом перепеленала и уложила в кроватку, укутав по самое личико одеяльцем. С треском разорвав прозрачный пакетик, протянула Катерине стерильное приспособление. Посмотрев на приложенную к груди мягкую пластмассовую воронку, подключила трубочку к вакуумной магистрали. Отрегулировала разряжение, следя за тут же закапавшим в контейнер молоком. Напомнила о необходимости сцеживаться полностью и, привычно изобразив улыбку, покинула палату.

— Видишь, Коленька, все у нас в порядке. Иди уже домой, за Валюшей присмотри. Приласкай и за меня тоже. А я обучающее кино, — указала на большой плоский экран над дверью, — для молодых мам смотреть буду. Как я тебе с этим? — покачала грудью с приспособлением.

— Красивая! — не кривя душой, признался парень.

* * *

Встречали Катеньку с Сашенькой через неделю на двух машинах — неброской серенькой шкоде и новенькой опять-таки ярко-красной дизельной Порше "Кайен". Анастасия чуть не взбесилась, узнав о преждевременных родах подруги. Разбиралась в ситуации уже после неоднократного уверения врачей об отсутствии неблагоприятных последствий. Привлекла все силы, чтобы покарать виновника ДТП. Детективы пробежались по списку свидетелей, предоставленному полицией, и нашли качественную видеозапись на сотовом: амбал трясет маленькую машину с пострадавшей. Лицо преступника и регистрационный номер тойоты видны четко. Пригрозила уголовным разбирательством — мать и нерожденный ребенок ведь могли умереть! — и вытрясла без суда приличную сумму. А потом долго уговаривала Катьку по скайпу на новую вместительную машину — в "Ярис" коляска не вместится. Молодая мамочка на убедительный довод поддалась легко, оговорив только любимый цвет.

Колька обменял у тетки огромный букет пурпурных махровых роз на белый сверточек, перетянутый розовой ленточкой, из рук стоящей рядом медсестры, и бережно понес его к машине. Вадим усадил Катюшу на заднее сиденье порше, заставил закрыться отвалившиеся от удивления челюсти провожающего медперсонала клиники бутылкой хорошего шампанского и большими коробками конфет. Постоял у распахнутой водительской двери шкоды — Насте понравилось ездить на мощной машине мужа — дал полюбоваться и проводил парня к порше. Посмотрел за передачей свертка Валентине и затем мамочке. Дождался, пока Николай заберется к своей Катеньке под бок с другой стороны, проверил, как все пристегнуты, и сел за руль. До дома добрались без проблем. За стальной дверью Катерина очень удивилась — все было заставлено колясками. "Надарили" — со смехом объяснила Валентина.

— Мы с Настей себе уже приглядели, но ты выбираешь первой.

Праздновали тихо, боясь разбудить Сашеньку. Проснулась девочка сама, громогласно продемонстрировав силу своих легких. Была немедленно облачена в чистые пеленки и заткнута мамкиной сиськой. Вечером Полина, проводив завистливым взглядом старшего брата — ему можно еще в теть Катину квартиру, а ее строгая мама в душ перед сном отправила. Немного поплакала от такой несправедливости и прижалась к пришедшей сказать "Спокойной ночи" Насте. Была успокоена ласковыми поцелуями и озаботилась вопросом: разве это прилично, когда женщина оголяет грудь при мужчинах? Даже если маленького покормить? Мама в мягких выражениях объяснила свой взгляд на это. Мол, в человеческом теле ничего постыдного нет и своих близких стесняться нечего.

— Ты, наверное, заметила, что в ванных комнатах у нас защелок ни в одной квартире нет?

— Ну, так окошко над дверью — видно, что свет горит, — ответила девочка. Немного подумала и еще спросила: — Колю ты тоже не стесняешься? Даже такая? — погладила мамочку по раздутому животику.

— Конечно, — улыбнулась Настя. Ну не рассказывать же Полинке о летнем отдыхе? Рано.

— А мне можно посмотреть? — робко протянула девочка.

Женщина без колебаний сбросила домашний халат, белье и в подробностях все продемонстрировала, уверив ребенка, что у нее, когда вырастет и будет носить маленького, все будет очень похоже. Почувствовала, как под любопытным взглядом вдруг накатило тепло в низ живота, уложила, поцеловала в щеку и, подхватив свои вещички, голенькой побежала искать мужа. Нашла в кабинете перед компьютером, оторвала от работы, утащила в ванную комнату, сама мягкой губкой с шампунем вымыла — в этой квартире душевая кабинка была просторной — и затем подставилась под его ласковые ладони. А потом долго в супружеской постели ублажала губами, язычком и наманикюренными пальчиками, получив в ответ не менее нежные ласки под большим животиком.

Ее сын в это же время не менее активно развлекался с тетками. Сначала искупали Сашеньку в детской ванночке, присыпали где надо, обернули попку — маленькая, с кулачок — и письку одноразовым подгузником на липучках, запеленали и накормили. Хотя, надо признать, последнее полностью легло на мамочку. Трехнедельная малышка смешно похлопала глазками и заснула. Процесс сцеживания тоже много времени не занял. Катенька была вымыта в четыре руки, вытерта и препровождена на собственное ложе. Где и была всевозможно обласкана.

* * *

Колькина жизнь теперь состояла почти только из радостей. Утром во время совместного завтрака полюбуется кормлением дочери — Катька совсем обнаглела и не стеснялась выпростать грудь при Вадиме, не говоря уже о присутствии Полинки — и отведет с присоединившейся в холле Галкой прилипчивую сестру в школу. Сам без особого напряжения отсидит положенные часы, иногда на переменах заглянет в класс зануды и, погладив подскочившую девчонку по старательно заплетенным мамой или Вадимом косичкам, грозным взором оглядит ее одноклассников. Получит пару раз в неделю разведданные из параллельного класса от надежного источника — Галина, как выяснилось, "ожила". Тянет руку, смело вступает в дискуссии. Троек все меньше и меньше. Что называется "откупорил" в прямом и переносном смысле. Он в последнее время довольно часто во время выполнения домашних заданий затаскивал девушку средь бела дня в Валькину спальню, благо тетка окончательно переселилась в Катюшину квартиру. По-быстрому вставляется, подготовив чистенькую девочку языком, чтобы обильно кончить вместе. Впрочем, она быстро "созрела" — начала получать свои восторги под парнем и на нем по несколько раз подряд без всякой подготовки. Темпераментная Галка весьма быстро освоила искусство доставления удовольствия друг другу и никогда не отпускала парня без очистки его органа губками. Быстренько подмывалась и бодренькая и довольная возвращалась к урокам. Наташка их засекала несколько раз, пристально смотрела сквозь приоткрытую дверь спальни, но молчала. Даже дочери один на один слова не сказала, напоминая время от времени только об острой необходимости быть чистой всегда и везде.

* * *

Пару раз в неделю Вадим или Полинкин дед отвозили парня с занудой в бассейн. Мамке и, чуть раньше времени загнанной в декретный отпуск, Вальке садиться за руль было категорически запрещено. Плавать сестренка научилась вполне удовлетворительно. Рассекала почти классическим кролем, брассом или на спинке только так, вообще забыв о поручнях. Вот баттерфляй девчонке почему-то не давался. Несколько раз с разрешения прыгнула с бортика и почувствовала вкус к прыжкам. Загорелась и, получив от тренера подробный инструктаж, забралась на трехметровый трамплин. На удивление вполне прилично вошла в воду почти вертикально с не очень-то большим количеством брызг. Повторяла, с каждым разом все лучше и лучше. На следующем занятии попробовала спиной с переворотом. Тоже пошло. Но однажды перестаралась и плюхнулась животом. Разревелась — больно же! — нашла в воде брата, крикнула, оттащила в закуток, повернулась к двери спиной и, сдернув верх купальника, попросила:

— Коленька, родненький, подуй, пожалуйста, кожа горит.

Отказать в такой просьбе он, конечно же, не мог. Оторопело выполнил, наблюдая вблизи уже четко наметившиеся грудки почти одиннадцатилетней девчонки. Потом сообразил — ну ведь блажь! — и шлепком по попке отправил под холодный душ. Особо задумываться не стал — возраст у нее такой.

По вечерам частенько присоединялся на очередной прогулке ко всем своим женщинам, во дворе у детской площадки — ребенок должен дышать свежим воздухом! — и катал коляску с Сашенькой.

* * *

Как-то во время ужина Катерина, накормив доченьку, пожаловалась:

— Растяжки, — и ткнула в белесые полосы перед упаковкой в объемный бюстгальтер.

— Ерунда! — уверенно заявила Настя и тут же предъявила на всеобщее рассмотрение свои налитые груди. — Вот этого охламона выкормила, — потрепала по лохмам опять обросшего сына — вот нравится ему носить длинные волосы, хотя в моде ежик, — и никаких следов. Мази, массаж, процедуры. Я вам, девочки, — кивнула и Валентине, — все покажу. Потом на солнышке поваляемся, и как новенькие.

— На солнышке, — мечтательно протянула Катька, — у нашего лесного озера. Жаль в этом году не получится.

— А кто мешает? — поинтересовался Вадим, расправляясь со стейком из мраморной говядины.

— Там квартирка маленькая, однокомнатная. Втроем уже тесно. Условия для грудного ребенка не самые лучшие, — пояснила жена, пряча свое великолепие в броню лифчика.

— Купи землю у этого озера и построй там себе летнюю резиденцию, — пожал плечами мужчина, прожевав очередной кусок великолепно приготовленного Натальей мяса.

— Дороговато получится, а те деньги высвечивать рано.

— Да на подставное лицо оформи, а я по своим каналам надежно прикрою.

— На кого? — весьма заинтересовалась Анастасия. — Это должен быть незапятнанный в определенных кругах человек. Или вообще "темная лошадка".

Думал Вадим недолго. Отрезал, закинул вилкой в рот еще кусочек таящего во рту мяса, прожевал, с заметным удовольствием проглотил и, наконец, высказался:

— А чем тебя Наташка не устраивает? Молчать умеет, преданная. Подпишет бумагу у нотариуса о принадлежности этого участка и всех строений Николаю Николаевичу, — серьезно без усмешки кивнул на Кольку, — с передачей собственности в день совершеннолетия, и никаких проблем.

Идея мужа Насте понравилась. Поднять чеченке зарплату для гарантии? Нет, благодарность должна быть весомей. Переписать на нее резервную квартирку, так до сих пор и не проданную? Смысл в ее наличии исчез — в двух комнатках разросшаяся семья все равно не поместится. Она уже давно считала подруг, не говоря уже о Вадиме с Полиночкой, родными. Решила покумекать на эту тему завтра на работе. Ее новый заместитель, молодая двадцатишестилетняя женщина, проработавшая после института в их банке уже несколько лет и выдвинутая Валентиной, уже взяла подавляющую часть работы директора на себя. Времени вполне хватает. Частенько возвращается домой к обеду... на служебной машине с водителем.

* * *

На следующий день зашла в Валькину квартиру пока дети были еще в школе. Присела на диван рядом с неутомимой Натальей — женщина гладила чуть перегретым утюгом пеленки, чтобы, по ее выражению, ни один микроб не выжил и деточке не навредил — и поговорила. Наташка, услышав, чуть не уронила себе на ноги горячий утюг, грохнулась на колени, уткнувшись в Настины бедра, и заплакала. Ввек благодарна будет, ее сиротинушке — дочь она любила до самозабвения, хотя этого особо не показывала и держала в "ежовых рукавицах" — свое жилье в столице! Да за тебя, хозяюшка, она до смерти молиться будет! Настя еле-еле успокоила молодую женщину — одногодка с Валькой — посадив рядом с собой и тоже со слезами погоревав о тяжкой в не так уж и давнем времени доле чеченки.

На юг Вадим жену не отпустил — сбрендила от радости?! — да и Колька был категорически против авиаперелетов мамки на седьмом месяце беременности. Еще и перемена климата... Валюша скоро родит Дениску. У Полинки на днях день рождения — ну какой у сестренки праздник без любимой мамочки будет?

— А ты бессовестная, только о себе и думаешь!

Обвинения были беспочвенные, заботилась Анастасия в первую очередь о своей большой семье. Пришлось ей отправить на юга доверенного человека.

* * *

Пару дней, отправив девочку ровно в девять вечера в постель, ругались. Даже Колька с тетками в свое "законное время" призабыли о постельных утехах на Катенькином широком диване. Рылись в интернете, консультировались со специалистами, опять ругались — даже до крика иногда доходило — но общим решением постановили, мечте маленького ребенка быть!

Утром в холодный февральский день — на субботу в этом году попало! — заговорщики, включая прикативших ни свет, ни заря деда с бабкой, тихо прокрались в большую светлую комнату с расставленными на полках куклами. Мама поцелуями разбудила ребенка, папа добавил, тоже поздравляя с днем рождения, а Колька аккуратно положил, откинув одеяло, прямо на колени Полины маленький черный комочек. Накормленный щенок зевнул, демонстрируя острые как иголки зубки, и уютно свернулся в клубок, контрастируя цветом блестящей шерстки с белой ночной рубашкой.

— Мне?! — не поверила своим глазам девочка.

— Тебе, тебе, — довольно подтвердила мамочка.

Радости было — не описать! В один миг оказались забыты все куклы — он же живой, настоящий! Запрет за завтраком кормить со стола оказалось трагедией. Даже заплакала:

— Он же кушать хочет...

— Щенки хотят есть всегда! — с апломбом заявил Николай. Зря, что ли весь интернет перевернул, выискивая дополнительные сведения об этой породе. — Даже, только что накормленные.

— Но...

— Никаких но! — перебила мама, первая предложившая осчастливить дочку таким образом. — Или будешь придерживаться всех правил воспитания нового члена семьи, или отдадим обратно, пока не поздно.

Угроза подействовала. Да еще дед добавил:

— Собака Сталина должна с первых месяцев быть поставлена в определенные рамки, иначе может стать не защитником, а опасным зверем.

— Почему Сталина? — удивилась Катерина. — Я читала, что русских черных терьеров вывели в конце пятидесятых, — сегодня она кормила Сашеньку за ширмой — не настолько они с генералом близкие люди, чтобы заголять перед ним грудь.

— Потому, что эту породу вывели по его заказу, — объяснил за бывшего тестя Вадим. — Очень редкий случай такого удачного сочетания заказанных питомнику свойств. Сильная, не боится ни жары, ни холода, умная, быстрая собака, — улыбнулся и добавил: — С мощными челюстями и зубами, свирепая до ужаса... — выдержал драматическую паузу, перед тем как закончить, — но никак не в ущерб дрессируемости. На ребенка натравить очень сложно. А если считает малыша своим, то может насмерть загрысть обидчика без команды.

Обсуждали достоинства и зачастую вымышленные недостатки породы долго. Мимоходом выяснилось, что у элитной суки из-за частых дальних перелетов с заводчиками — так, оказывается, называют хозяев собачьих мамаш — немного сбился цикл. Потому и время рождения оказалось таким нетипичным — январь. Бабушку очень удивило, что щенка надо кормить почти как человеческого ребенка — шесть раз в сутки. Успокоили, объяснив, что это только месячного. К году миску надо будет наполнять только трижды. А взрослому и двух кормежек достаточно. Немного поспорили, чем кормить. Некоторые кинологи-профессионалы склонялись к мнению, что сухие корма даже для взрослых собак не полезны. Решили магазинную пищу давать только как исключение, обычно потчуя натуральными продуктами. Молоко, кашки, овощи, фрукты и мясо. Сырое, к ужасу бабушки, мясо.

Неожиданно выяснилось, что у щенка до сих пор нет имени. По каким-то там правилам заводчики назвали только первую букву — "К". Все вопросительно уставились на именинницу. Можно самим придумать и намекнуть ребенку, но это будет нечестно. Раз уж объявили хозяйкой, и документы оформили на сестру, то пусть именует. Полинка погладила пушистый комочек на своих коленях — когда он успел туда забраться? — и заявила:

— Карамболь!

Мама под столом показала Вадиму кулак. Это он придумал поставить в большую комнату для детских игр биллиард. Видите ли, развивает глазомер и точность движений. Папа в ответ улыбнулся и послал воздушный поцелуй. Полина переложила щенка на Колькины колени и, в свою очередь, полезла на папины. Притянула мамку и заставила их целоваться. Глупенькая, разве ж это поссорились?

* * *

Покупку земли удалось оформить на Наталью без излишних проволочек. Отхватили даже больше площади, чем сначала планировали. Теперь можно было дорогу от трассы проложить на законных основаниях. Консультации с дизайнерами, срочный заказ у архитектурной мастерской, нескончаемые споры, каким они видят "Загородный домик" — заботы навалились нескончаемые. Приятные, надо признать, заботы и не такие уж тяжкие. При наличии современных средств связи — не очень-то и сложно. Рассматривали проекты все вместе. Выбрали двухэтажный коттедж с большущей открытой верандой. Стоять он будет в сорока метрах на запад от озера. Чтобы высокие деревья по утрам солнце не загораживали. Летом защитой от жары будет мощная система кондиционирования. В тридцати метрах дальше будет заглубленный домик — этакая современная землянка — с хорошей звукоизоляцией и дизель-генератором внутри. Анастасия через гугл-карты записала картинку из космоса всего купленного участка, показала через скайп директору подрядившейся строительной конторы и предупредила, что будет штрафовать за каждое зря срубленное дерево в строгом соответствии с уже подписанным договором. Ее доверенный потом со смехом рассказывал, что этот директор чуть волосы себе на голове не выдрал, проклиная все спутники на орбите Земли.

Ключи и документы на маленькую двухкомнатную квартирку вручали Наталье в почти торжественной обстановке. Пригласили на ужин вместе с дочерью и передали толстенный пакет с несколькими связками, включая "таблетки" от домофона. Расплакалась и опять чуть не рухнула на колени. Предусмотрительный Вадим отпаивал Наташку коньяком. Выяснилось, что переезжать туда они пока не собираются. Во всяком случае, не в ближайшие годы. Пока Галка не окончит школу и не поступит в институт. Взгляд, брошенный из под сдвинутого на затылок платка на дочь, был таким, что великовозрастная школьница чуть косточкой не подавилась. Колька только хмыкнул про себя. Галка после получения аттестата намылилась в какие-нибудь ясли нянечкой или воспиталкой податься. Понравилось ей за Сашенькой ухаживать, когда Катерина по своим делам на новой машине уматывает. Да и хоть какие-то деньги на руках появятся — Наташка ей на карманы сущие копейки дает. Николай любвеобильной подружке подкинул бы, но понимает, что нельзя. Это как проститутке платить. Галка же с ним только ради взаимного удовольствия со всей душой. Вышел из положения Колька проще — кормит в лицейской столовке на большой перемене с сестрой вместе. Ну и на обратном пути домой покупает девчонке все, на что ее взгляд в супермаркете ляжет. Не суждено Галке в яслях после Наташкиного заявления работать. Через пару дней, после изучения позы Фейерверк из Камасутры, во время непродолжительного отдыха на постели в обнимку, заявила, что на педиатра пойдет учиться. Флаг ей в руки.

* * *

Катеньке врач, наконец-то, сказал, что уже можно. Все можно. Животик с еле заметным шрамиком еще не совсем ушел, но они дали жару на глазах подхахатывающей рядом любопытной Вальки. Вот тут-то Колька и понял разницу между девчонкой и по-настоящему любящей опытной женщиной. В грудном молоке извозились... И простынь уляпали не только молоком. Сашенька ко времени проснулась. Распеленал, подмыл и к Катиной груди сам приложил. Посмотрел и восхитился. Полулежащая на подушках молодая женщина и тоже голенький ребеночек, вкушающий из мамкиной сиси — это прекрасно! Куда там мадонне Литта да Винчи — здесь все живое, настоящее, дышит... Валентине тоже вид до нельзя понравился. Часто-часто задышала и потекла. Николай ее язычком под большим животиком, по утверждению тетки, до сказочного удовольствия довел. Счастливо поплакала, мягко улыбаясь. Потом на ее вздутом животе ладонями ловил толкающиеся изнутри ножки сына, пока Катюша от лишнего молока своим хитрым приспособлением избавлялась. Мыли Валентину под душем вдвоем — самой ей уже тяжело.

* * *

Карамболь или, как чаще называли, Кара был изгнан из большой кухни на время завтраков, обедов и ужинов. Попрошайничает жутко, а прилипало-зануда ему самые лакомые кусочки втайне под столом дает. Была схвачена за руку и наказана трехдневным сидением дома вместо прогулок с ними по вечерам. Мамка с Валькой степенно вышагивают под ручку, выставив вперед животы. Заботливая Катька вокруг кругами ходит. Колька коляску с Сашенькой катит, а Кара всюду носится, смешно переваливаясь на коротких лапках. Вадим иногда сопровождает, если время есть. На работе у него какая-то запарка.

* * *

Валентину увезли в клинику на сохранение — что-то такое врачи заподозрили и настоятельно предложили понаблюдаться в стационаре. Мало ли что, а там все условия и дежурные врачи круглые сутки. Мамка, конечно, сделала вывод, что денег больше содрать хотят, но выпихнула тетку — здоровье дороже. А через неделю сама в ту же клинику на скорой угодила — кровотечение. Под капельницей пару суток полежала, и вроде как все наладилось, но обратно уже не выпустили. Поселилась с Валькой на пару в отдельной палате. Лежат, сплетничают, телевизор смотрят, по скайпу с ними связываются. Кольку с сеструхой Вадим или Катька на свидания каждый день возят, если бассейна в этот раз нет. Дома как-то непривычно тихо стало. Тут еще Вадима в срочную командировку вызвали. Вообще тоска. Побазарить на серьезные темы не с кем. Катенька, она, конечно, любимая, но ведь женщина.

Зануда совсем раскапризничалась — и это, и то ей не так. То обниматься лезет, то дураком обзывается. Ночью приперлась, разбудила и хнычет — живот болит. А на ночнушке темно-красное пятно расплывается. Катьку поднимать не стал — она кормящая, волновать лишний раз нельзя. Отвел сеструху в ванную, осторожно подмыл, в трусы прокладку прилепил и так натянул ей на бедра. Все равно всхлипывает. И Кар рядом крутится, скулит. Притащив собачий коврик в комнату, девчонку к себе уложил. Прижалась и заснула, наконец-то. Утром в школу не пустил — пусть отлеживается. Катьке наказал, чтобы все объяснила и проинструктировала. И как мамка этот вопрос упустила? — непонятно. Вечером только от Сашеньки с теткой вернулся, опять притащилась со щенком вместе — там еще болит и одной страшно. Ну и че с этой дурехой делать? Пустил под одеяло, обхватила, как плюшевого мишку и задрыхла. Утром в ванну прибежала, под душем рядом моется и глазками косит, как будто никогда не видела. Днем с Галкой побарахтались — наконец-то научилась в нужном месте мышцами работать — домашку сделали, пошел у Польки уроки проверять, а она порнуху по интернету зыркает. Его увидела и беззастенчиво в штаны полезла. Пришлось Кольке долго и упорно объяснять, как мамка в прошлом году, что родственникам нельзя. Смотрит пусть сколько угодно, но с руками за спиной.

* * *

Валюша родила Дениску почти гигантом — четыре двести. И никаких осложнений! Выписали через три дня. Встречали с Катенькой. Отверстые пасти персонала — ее с Колькой запомнили, трех месяцев не прошло — затыкала сама тетка все тем же шампанским с конфетами. Вышедшая провожать мамка в песцовой шубке поверх теплого халата ухахатывалась, придерживая живот. Вечером Кольку заставили сравнивать вкус молока у обеих мамочек. Особой разницы не заметил, отметив при заметной сладкости излишнюю жирность. И как его дети эту гадость кушают?

Настя родила еще через месяц с мелочью. Вернувшийся к тому времени из командировки Вадим разве что джигу не танцевал. Перетянутый синей лентой сверток из рук медсесты в обмен на цветы мамуле традиционно получал Колька. Папаша уже успел в клинике своего Максимку и на руках подержать, и малюсенькие пяточки перецеловать. Он же Настю во время родов за руку держал. Она потом тараторила, что благодаря мужу, боли почти не чувствовала. Дома разревелась, гладила Полинку по голове, хвалила старшего сына за заботу о сестре. Николай только плечами пожимал — ну а чо? Не чужая ведь. Прибегал из школы, проверял содержимое всех трех колясок, выставленных под апрельское солнышко, покрикивал на Полинку с Галкой во время выполнения домашек, кувыркался на ковре с Каром — этот растущий на глазах троглодит окончательно поселился у него в комнате, перетащив подстилку в зубах. Как авторитетно заявил Вадим, собака Сталина сама выбирает в большой семье лидера. Сеструха, на удивление, спорить не стала. Разве что чаще стала бывать в Колькиной комнате — щенок-то по документам ей принадлежит.

Мамка перетянула эластичным бинтом грудь через неделю после выписки из клиники — у Катьки молока было хоть залейся, и Максимке оно нравилось больше. Как женщины это определили, парень не понял, но спорить не стал — и Сашенька, и Дениска тощими никак не выглядели. Розовые, ручки-ножки в перевязочках, волосики почти одинаковые. И вообще близняшками выглядели — в папу выдались. Максимка рядом с племяшками мелкотой смотрелся.

* * *

Галка почти на законных основаниях получила днем доступ в большую квартиру — приглядывала за малышней и кормила сцеженным Катериной и Валей молоком всех троих. С утра за детьми следила заботливая чистюля Наталья. Ситуация в экономике из-за внешней политики была сложной. Рубль падал, а обороты банка надо было держать всеми возможными способами. Мать с тетками уматывали на работу, едва успев накормить грудничков. Катька так вообще сразу из обеих сисек Сашеньку с Максимом пользовала, иногда меняясь кем-нибудь с Валькой — у той молока было меньше. В банке сцеживались и с курьером присылали маленькие контейнеры домой. Вадима опять загоняли по командировкам. Подполковника дали. Во время вечерней прогулки Колька с занудой под руководством нанятого инструктора-кинолога дрессировали Карамболя. Немолодой инструктор улыбался и говорил, что это еще вопрос, кто кого дрессирует. Щенок оказался умненьким, послушным, но жутко любопытным. В мае Колька за ним не уследил. Оставленные на парня дети в ползунках и распашонках с зашитыми рукавчиками были выложены на манеже в детской. Колька с ноутбуком шустрил по интернету, а Кар за его спиной забрался в манеж. Вылизал всем мордашки, перекатил на животик довольного Дениску — Сашенька уже сама переворачивалась — и растянулся рядом.

Вечером мамка с удовольствием констатировала, что у Максимушки все следы диатеза на личике исчезли. После чего щенок был допущен к голеньким детишкам — вылизывал, обработанный собачьим шампунем, раз в несколько дней с ног до головы. У него там на языке что-то такое полезное есть для кожи маленьких. Во дворе уже можно было оставлять коляски под его присмотром — если кто чужой осмелится подойти, такой лай поднимет и пасть с уже не маленькими клыками злобно ощерит! Колька с Галкой и Полькой, побросав планшеты на скамейке, прибегут разбираться — как бы кому чего не оттяпал! Ручку от швабры за раз перекусывает.

Галина свое на Валькиной кровати получать стала реже. С Катюшей и Валентиной лучше. Девчонка вздыхала, бросала красноречивые взгляды, но выступать по этому поводу даже не пыталась.

* * *

В начале июня полетели на юг принимать коттедж. Всей семьей, но без Вадима — на работе запарка, даже на неделю не отпустили. У озера уже с утра было жарковато. Сашенька, дома к ванночке относившаяся весьма отрицательно — орала и брызгалась — сама подползла к берегу и довольно забила ручонкой по воде. Кар тявкал и, смешно загребая лапами, плыл за палкой. Мамка с тетками, подставив солнцу голые задницы, головы держали под тентом и на ноутбуках разбирались с делами в банке. Уже совсем не стесняющаяся своих Полинка нагишом сюсюкала с малышней или следила за их сном, заботливо прикрыв головки панамками.

В город ездили редко — только за продуктами. Не до развлечений было — у Сашеньки одновременно с Дениской резались зубки. Сопли, кашель, температура. Колька по полночи носил кого-нибудь из детей на руках, а потом отсыпался на берегу озера, накрыв голову детской панамкой. Впрочем, через неделю все почти благополучно закончилось. Малыши до боли кусали сиськи и грызли погремушки. Тетки дружно приняли решение окончательно перевести детей на молочные смеси, соки, кашки и бульоны. Валька сразу перетянула грудь и пару дней вскакивала ночью от боли. А Катерина еще почти месяц кормила Максимку.

Колька балдел, загорал, лопал фрукты, носился с мамкой наперегонки по озеру — тетки с сеструхой не тянули — и, по настроению, утаскивал Валюшку или Катьку в коттедж. Сами они, почему-то инициативы совершенно не проявляли. Сговорились? Мамка хихикала и следила, чтобы зануда не подглядывала. Была отловлена разок под распахнутым окном комнаты старшего брата — за кирпичными стенами в первой половине дня и без кондиционера нормально. Колька, уже качественно отжарив тетку, решил добавить ей удовольствия языком — уж больно самому было хорошо, когда Валюша, постанывая, прижимает его голову к себе между длинных ножек. Перебирал лепестки, всасывал набухшую кнопочку удовольствия, слизывал текущие из пещерки капельки, буравил языком ее и сморщенное колечко пониже, легенько шлепая по бокам упругой попки. Тетка удивительно быстро ловила волну восторга и блаженно оплывала, раскинувшись морской звездой на постели. Колька любовался получившейся картиной удовлетворенной женщины, как завершенным полотном художника после нанесения последнего мазка. Вот в этот момент и услышал звонкий шлепок по сеструхиной заднице, сопровожденный взвизгом "Ай!" Расследование показало отнюдь не первый случай вуайеризма, сопровождавшийся ожесточенным трением ладошками между тощих девчоночьих ног. Мамка один на один провела воспитательную работу — подглядывать ни-ни! Объяснила, что если уж очень хочется, то надо в тихом месте — процесс-то весьма интимный — самой снять напряжение. В общем, прочитала ей целую лекцию с наглядной демонстрацией методов женского самоудовлетворения в подростковом возрасте. Включая такой безобидный, как правильно отрегулированная струя теплой воды в ванной комнате во время ежевечернего омовения.

Кольке с Валентиной тоже достался втык за неосмотрительность. С того дня ввели в правило без качественного прикрытия основных половых признаков плавками из своих комнат не выходить. Само собой, на детишек и женские груди правило не распространялось. Сестрица временами все-таки выделывалась — то во время веселой возни в воде на Колькину руку, пропустив между своих ножек, плотненько присядет, то попкой о его совсем не реагирующий на нее орган потрется. Парень на провокации не поддавался и мамке не стучал — глупенькая же еще. Посмотреть не на что, хотя вроде и бедрышки округляться начали, и грудка осенью уже потребует упаковки в насисьник, чтобы одноклассников не сильно смущать. И вообще — сеструха ведь, а не девушка, хотя для ее возраста очень даже ничего. Судя по всему в лицее придется некоторым дебилам морды бить, чтобы не приставали.

* * *

В июле Вадим вырвался аж на три недели. Приложился в аэропорту к Настиным губам, не забыв прижать ладонями попочку, а затем твердо пожал Кольке руку. По пути к лесному озеру не столько видами любовался, как загорелой женой. Осторожно обцеловал Максимку, покидал вверх радостно завизжавшую дочь. Поцеловал теткам, по его приезду нацепивших полный комплект купальников, руки. Потрепал радостно разгавкавшегося во весь голос Карамболя. Восхитился цветущим видом увлеченно насилующих соски Сашеньки и Дениски. Во время ужина на веранде Катенька кормила Максимку грудью, мамка с Валюшей тоже не стали прятать от Вадима свою красоту. Потом Настя в одних узеньких плавочках увела мужа на часок показывать лесные окрестности. Вернулись оба радостные, довольные и сгоношили народ на ночной шашлык у озера. Приученные к режиму малыши спали на раскладном манеже, накрытые теплыми одеяльцами. Кара, еще во время подготовки получив из рук малолетней хозяйки кость с приличным шматом мяса, обглодал ее до блеска и улегся у манежа сторожить маленьких и свою добычу, иногда тихо порыкивая на негромкий шум и смех, доносящийся от костра. Команду "Охранять" он давно знал — как ни хочется присоединиться к веселью, но надо слушаться. Задание-то получил ответственное.

Вадим с женой и Валькой пробавлялись под шашлычок коньячком. Кормящая Катенька, Колька и сеструха довольствовались кисленьким клюквенным морсом. К часу ночи Катерина с детьми и хлопающей сонными глазками Полинкой, объевшейся пахнущим дымком мясом, переместилась в коттедж. Мамка с оставшейся теткой еще добавились и, сбросив трусики — в темноте все равно ничего не видно — потащили Вадима и Кольку купаться. Побесившись в воде, танцевали у костра нечто весьма эротическое. Обнаженные загорелые до бронзового оттенка тела в искрящихся отраженным светом капельках воды плавно изгибались под тихую музыку из ноутбука. Пляшущие отсветы пламени выхватывали из темноты то колышущуюся полную грудь, то совершенное женское бедро или соблазнительный округлый животик с загадочной темнотой под ним. Вадим не выдержал, вскочил, схватил мамку за руку и потащил в коттедж. Колька, включив довольно яркий фонарь на сотовом, еще немного полюбовался сказочной картиной танцующей под звездами бронзовой фигурой красивой обнаженной женщины. Полюбовался, содрал с себя плавки и, отбросив телефон, завалил ее здесь же, у костра. Короткая проверка между ног — мокрая, давно течет. Ворвался в это податливое тело, как первый раз в жизни. Размахивал задницей, как только мог, и затыкал ребром ладони кусающий рот, чтобы то ли визг, то ли стон не был таким оглушительным. Она не подмахивала, нет — она яростно дралась и со всей силой стучала пятками по его попе, пытаясь попасть в сумасшедший ритм и встретить удар его бедер своими. До боли сжимала мышцами член, не желая выпустить из себя. Выгнулась судорожной дугой вверх, почувствовав дрожь вдавливающегося в нее парня. Кольку пронзила волна блаженства — он кончал и кончал в горячую обжимающую как тисками глубину, пытаясь воткнуться еще дальше. И бессильно обмяк на вставшей мостиком рыдающей женщине. Она тоже чуть успокоилась и, преодолевая себя, все-таки медленно, рывками, но опустилась спиной на скомканное покрывало. Ласково погладила уставшего Кольку по голове, удерживая другой рукой, чтобы ни в коем случае не покидал ее внутри. Еще немного поработала мышцами, провожая уменьшающийся орган. Ощутив во рту горячую кровь, удивилась. Сообразила, ужаснулась и, забыв обо всем остальном, стала зализывать. Парень пришел в себя, не покидая любимой женщины, приподнял голову и попытался понять, чем она так отстраненно занимается. Разобрался, отобрал руку, осмотрел под слабым багровым светом догорающего костра, удивившись отсутствию сильной боли — выстроившиеся дугами продолговатые чуть кровоточащие ранки с обеих сторон ладони были глубокими. Упершись левой рукой, поднялся, присел на корточки, подтянул ее голову к себе, не обращая внимания на слезы, благодарно поцеловал и признался:

— У меня так хорошо никогда не было.

Валька вскочила, приказала держать руку вверх и умчалась к коттеджу. Прибежала обратно с ярким аккумуляторным фонариком и аптечкой. Промыла перекисью водорода, присыпала каким-то порошком и забинтовала. Просить прощения не стала — понимала, что только обидит. Долго целовала в губы, сознавшись, что тоже такого никогда в жизни не испытывала. Дернулась, хихикнула, сообщив об истекании их соков, и потащила в озеро. Стояли в воде ему по пояс, Колька целовал-сосал ее груди, задрав правую руку вверх, а Валентина подмывала обоих. Потом, подкинув дровишек, сидели у костра, прижавшись друг к другу. Отстранилась вдруг, взяла его голову в ладони, наградила жарким поцелуем и заявила:

— У нас двадцать лет разницы. Хочу запомниться тебе такой. И в себе сохраню эту ночь навсегда. И не спорь! — заткнула ему рот своей ладошкой. — Катенька на пяток лет помоложе — отныне ласкаешься только с ней. Или с Галкой, когда в Москву вернемся, — тепло улыбнулась. — Думаешь, мы не знали? С первого дня! — и объяснила: — Совет с твоей матерью и Натальей держали. Она сама просила вам не мешать. Сказала, лучше с тобой чистеньким на простынях, чем с каким-нибудь придурком под забором. Понимает, что у вас только страсть без чего-то большего и не возражает.

Еще раз наградила глубоким поцелуем, позволив его ладоням приподнять тяжелые груди, и, медленно встав над ним, сказала, как припечатала:

— Отныне ты, Николенька, для меня только отец Дениски.

Повернулась и пошла. Колька дотянулся, схватил фонарь и, щелкнув, осветил удаляющуюся высокую стройную совершенную фигуру женщины. Вслед не побежал, любуясь последний раз ее упругой попой. Знал Валентину всю жизнь — решение окончательное, пересмотру не подлежит. Долго сидел, грустно глядя в огонь, и думал. Может так и надо? Сильная женщина и ушла красиво. Он любит ее и никогда не забудет. Именно такой прекрасной, какой была в эту ночь. В любом случае Николай еще долго-долго сможет любоваться матерью своего сына.

* * *

Утром Кольку поцелуями разбудила Катенька. Поторопила, сообщив о присутствии всей семьи за столом. Потянулся, напялил плавки, ополоснул мордаху и поперся на веранду. Поздоровавшись, удивился разнообразию одеяний — Валентина в дорожном сарафане, Вадим в шортах и футболке, остальные как обычно только в трусиках. Был извещен о срочном отбытии тетки в Москву — билет на сегодняшний рейс уже забронирован по интернету. Причина? Слишком надолго оставили банк без своего присмотра. Валентина очень надеется, что за Дениской присмотрят и привезут к осени в столицу здоровым. Чуть ли не хором была заверена, что со всем возможным старанием и любовью. После завтрака перецеловалась с мамкой, Катюшей и сеструхой. Кольке в губы не далась, подставив щеку. Чмокнула Сашеньку с Максимкой, обцеловала насилующего соску Дениску и быстро, чтобы не заметили слезы, уселась в подогнанную Вадимом машину.

Днем мамка, несколько раз бросив на излишне задумчивого старшего сына несколько обеспокоенных взглядов, вдруг обнаружила, что не хватает то одного в запасах продуктов, то другого. И вообще, на рынке уже арбузы должны быть. Быстро накидала список необходимого и послала мужа в город на закупки, дав ему в помощь сеструху, чтобы нескучно было. О чем-то пошепталась с подружкой и, отобрав у нее чуть раскапризничавшегося Максимушку — папка на радостях переиграл — принялась сама укачивать. Сашенька с Дениской уже носиками сопят на манеже, а сыночек все еще не уснул. Катерина подошла к Кольке, бездумно под тентом ползающего на ноутбуке с одной "желтой" новости в интернете на другую и непроизвольно поглаживающего залепленную пластырем ладонь. Прилегла рядом, ласково погладила по плечу. Спросила какую-то ерунду. Еще погладила, спустившись ладошкой до попы. Не удовлетворившись, забралась ладошкой под ткань и там пощекотала по голой заднице. Колька, отлично понимающий, что к чему — Валюша успела с подругами поделиться реальной причиной своего внезапного отъезда — сопротивляться не стал. Приласкал грудь, благо мамка с братишкой на руках устроилась к ним спиной, приложился к мягким губам. Забрался в трусики, убедившись в достаточной там влажности. Еще добавил, поигравшись с губками и кнопочкой удовольствия, и повел тетку в коттедж. Вдул ей со всем своим юношеским задором, еще добавил язычком, добившись задушенного женской ладошкой писка. Побалдел немного, почувствовав, как Катеньке хорошо, и потащил в озеро купаться, не дав натянуть трусики — Вадим с дочерью еще не скоро вернется. С удовольствием погладил в воде по голой попке, напускал между ножек воздуха, вызвав довольный смех от такой необычной щекотки...

* * *

Мамка улетела в Москву в начале августа вместе с Вадимом и Полькой. Что-то там важное Валентина в банке нарыла. Вроде как один из новых клиентов какую-то подставу устроил. Молодая замдиректора не въехала, а тетка наметанным глазом непорядок почувствовала, дотошно все проверила и почти вовремя пресекла. Убытки незначительные, но разобраться надо мамке самой. У нее дела, а сеструхе здесь, видите ли, скучно. Хочется с подружками нормально, а не по скайпу пообщаться. Врет она все. Кольке, получается, все можно, а на нее внимания, как на прекрасную половину человечества, не обращает. Хоть бы по руке погладил, ласковое слово сказал — смотрит на нее и не видит.

Анастасия, узнав заранее о желании дочери вернуться в Москву вместе с родителями, задумалась. Сложно будет Катюше и Николеньке с тремя грудничками вдвоем справляться. Надо кого-нибудь в помощь. Нанимать местных не хотелось — люди непроверенные, стеснят. Впрочем, выход из положения нашла. Обратно из аэропорта Катенька приехала с... Галкой. Выскочила девчонка из машины, без какого либо стеснения поцеловала Кольку в губы, потетешкалась с малышами и убежала в коттедж, куда ее Катерина позвала комнату показывать и где что в доме. К озеру девушка вышла без ничего, с тюбиком крема от солнечного ожога в руке. Соответственно, тут же попросила намазать спинку и пониже. А вот тетка пришла в трусиках. Парень, старательно трудившийся ладонями над тем, что ниже, удивленно посмотрел в лицо Катеньке. Женщина указала себе между ног и развела руками. Толстая прокладка под тканью на выпуклом лобке в глаза не бросалась, но все-таки была заметна. Колька понимающе кивнул и даже немного порадовался за Катюшу — страдала, что цикл после родов никак не устанавливается.

Поздним вечером, убедившись в крепком сне убаюканных малышей, Галка, конечно же, залезла в Колькину постель. Кто бы возражал... Ненасытная девушка, казалось, мстила за два месяца воздержания. Наталья, оказывается, ее из дома почти не выпускала. Максимум в магазин с нею вместе или на детскую площадку под окнами. Сиди, зубри, и чтобы на следующий год тройками в дневнике даже не пахло. Желательно и четверок в дневнике поменьше, только отличные оценки должны быть. Вот и отрывалась на парне и под ним далеко за полночь. С утра шустрила, ни в единой мелочи не отказывая Катерине. По первому слову пулей неслась в коттедж и бегом возвращалась к озеру с любимой погремушкой для Максимушки или новой соской взамен прогрызенной Сашенькой. К проснувшимся малышам спешила по первому же писку. Обделавшего ее Дениску, мягко пожурила, заботливо подмыла, одела в свежий подгузник, посадила на манеж под охрану дремлющего рядом Карамболя и только после этого пошла искупаться в озеро. Одна, наверное, заменяла троих ясельных нянечек. Колька, до того не раз уже описанный и обкаканный, смотрел, как Галка ласково с бросающейся в глаза нежностью обращается с его детьми и братиком, и не вмешивался. Катерина, глядя на расторопную девушку, тоже не возражала. Когда Галина сама вызвалась готовить — на кухне в послеполуденную августовскую жару даже кондиционеры не особо помогали при двух и более зажженных конфорках — выяснилось, что Наталья научила дочь стряпать очень даже неплохо. Катерина похвалила и сделала вид, что не заметила переноса немногочисленных вещичек девчонки в Колькину комнату.

* * *

В Москве Анастасия, несколько раз пообщавшись с "южанами" по скайпу, задумалась. Там не обращала внимания, а издали заметила. Очень уж старший сын взрослым выглядит. И не только внешне — разговаривает не как четырнадцатилетний мальчишка. Повадками больше на студента первокурсника смахивает. Казалось бы, радуйся за ребенка — умницей растет. Ну а как же счастливое детство? Посоветовалась с мужем — Вадим тоже обеспокоился. Проблема серьезная и с его точки зрения вполне обоснованная. Предложил обратиться к известному психологу, дающему анонимные платные консультации по интернету. Настя выслала деньги на указанный счет так, чтобы нельзя было определить отправителя. Затем постучала по клавиатуре, относительно подробно описав ситуацию. Немного удивили встречные вопросы: как парень относится к другим членам семьи, любознательность юноши и т.д. и т.п. В общем, всю Колькину подноготную выпытал, не пытаясь узнать хоть что-нибудь, позволяющее выяснить анкетные данные. Ответил на "левый" электронный адрес только через несколько дней. Не столько успокоил, как озадачил. Ребенок воспитывался только одним родителем. Сироты часто опережают сверстников в развитии. А тут еще парень ответственность за детей почувствовал. Все строго соответствует психологическому портрету. Посоветовал талантливому ребенку — по сообщенным вами сведениям именно такая картина вырисовывается — не мешать. Может быть, даже навести на мысли об экстернате при получении среднего (полного) общего образования, как сейчас называется школьное обучение в России. В то же время ненавязчиво подтолкнуть в изучении тех дисциплин, которые даются легче всего. И ни в коем случае не мешать в выборе профессии. Соответственно, обязательно помочь, не нагружая излишними домашними обязанностями. Не ограничивать общение с детьми. Наоборот — дать возможность участвовать в воспитании. Не препятствовать в становлении личности лидера. Еще надавал кучу советов и порекомендовал вновь обращаться, если возникнут новые вопросы.

Размышляла над ответом психолога Настя долго. Обрадовал и немного огорчил одновременно. Хотя, по большому счету, ничего нового не открыл. Устроила семейный совет с мужем и подругами — Катерина присутствовала через скайп. По обсуждали немного и решили следовать указаниям мэтра. Максимум свободы для Николая в рамках естественного. Только вот, что оно такое, это естественное?..

* * *

Тетка через несколько дней поздним вечером заглянула, с нежностью наблюдая, погладила Николеньку по быстро двигающейся попе, дождалась окончания процесса и прилегла рядом. Дала парню отдохнуть. На глазах опупевшей Галки, привычная к присутствию второй женщины в постели, Катюша язычком и пальчиками качественно до окаменения возбудила. Потом, не торопясь, элегантно подставилась и медленными размашистыми движениями бедер помогла ему дойти до экстаза, сама получив немалое удовольствие. Колька, пытаясь отдышаться и отойти от радости, возликовал. Контраст между весьма симпатичной очень активной пятнадцатилетней девчонкой и опытной неимоверно красивой созревшей женщиной получился огромным. Быстрая страсть проигрывала ласковой внимательной нежности по всем статьям. С тех пор ночевали вместе, оставив дверь в комнату нараспашку, чтобы, в случае чего, нестись сломя голову в детскую по первому писку. Кара зубами перетащил свою подстилку в комнату с тремя кроватками. Отношение к хозяйским детям у него было, как к собственным щенкам. Во-первых, они здесь самые маленькие и слабенькие, требуют, соответственно, наибольшего внимания с защитой. Ну и основной друг-учитель со второстепенными хозяйками на постели непонятно что вытворяет — они то ли играют так активно или по-настоящему выясняют, кто главный. Первый раз сунулся разбираться и получил по носу свернутой газетой. Не больно, но обидно же...

* * *

Катерина заметно расслабилась — маленькие под присмотром, проблемы по хозяйству почти перестали донимать. Всего-то и дел — привези из города свежие продукты, чуть-чуть понервничай пару раз в неделю во время Колькиных выкрутасов на "восьмерке" по заросшему бурьяном полю, проследи за своевременной уборкой в коттедже и наслаждайся последними денечками отдыха. Девчонка все успевает, и усталости у нее совсем незаметно. Во всяком случае, сил на активное обучение хватает с избытком. Это расскажи и покажи, другое. Ради любимого Николеньки Катя на все согласна! Понятно ведь, что остались у нее считанные годы, если не месяцы. Потом станет тяжким грузом на ногах ненаглядного. А ей очень хочется счастья для отца своего единственного ребеночка. В клинике Катерине со всем возможным тактом объяснили, что Сашенька чудом родилась здоровой. Еще большее диво, что вообще родилась при таких последствиях давней неудачной операции. Тогда в эйфории от результатов комплексного медицинского обследования доченьки — каких-либо отклонений от нормы не обнаружено! — женщина не очень-то задумывалась о своей отныне окончательной бесплодности. Но теперь, когда Валюша наперекор своей любви и во имя ее в один день покинула парня, тоже решилась. Этот месяц будет последним в их безудержных отношениях. Так резко как подруга, она бросить Николая никогда не сможет — совершенно другой характер. Но мягко и медленно отдалит его от своего тела. А чтобы не страдало Коленькино здоровье, научит эту девчонку, как приносить мужчине радость. Мужчине, но никак, в данном случае, не потенциальному мужу. Не сможет Николай никогда в жизни по-настоящему полюбить Галю. Ему равная нужна. А печать бесправия и покорности за детские годы скитаний и власти любящей, но беспощадной матери уже навсегда отложилась в ее характере. Не переделаешь. Покорная подруга Коленьке не подходит. Даже сама Катерина, если бы была на полтора десятка лет моложе, в жены ему ни в коем случае не сгодилась.

— Даже не вздумай! Ни жестом, ни взглядом! Это только кажется, что они еще несмышленыши. В детской головушке все равно отложится. Поэтому максимум при малышах возможного — легко приласкать по руке. И целоваться не смей.

— Но вы же, тетя Катя, целуете Колю? — удивилась Галка.

— Мне можно — я мама Сашеньки. А ты не смей. В комнате все, что угодно. Здесь на озере — только когда дети спят.

— А голыми при детишках ходить? — не стала возражать девушка.

— Подрастут, и постепенно приучим, что при чужих надо обязательно прикрываться. Ты разве не обратила внимания, когда приезжали баллоны с газом менять? Мы с Николаем заранее одели на маленьких трусики. Они и сами не заметят, как примут правильные нормы поведения в жизни, — улыбнулась, — в прямом смысле впитают с молоком матери.

— Не болит? — Галка кивком указала на перетянутые эластичным бинтом груди.

— Разве ж это боль? — мягко улыбнулась Катерина. И сменила тему: — Что у нас на обед?

— Окрошка, — начала без запинки перечислять девушка, — куриные биточки. Я часть совсем без специй приготовила, только чуть подсолила для маленьких. Салатики разные и крепкий компот из свежих слив. Холодным кипяточком развести — и детишкам в самый раз будет.

— И не забудь как вчера, надеть шортики перед тем, как за стол садиться, — отдала последнее распоряжение женщина. Осмотрела раскинувшихся на манеже спящих детей, перевела взгляд на беззастенчиво дрыхнущего рядом с ней Коленьку — немного перетрудился ночью под теткиным руководством на ниве обучения девчонки постельным утехам — и сама прилегла рядом.

А Галина убежала в дом еще чего-нибудь в порядок привести. Выспалась вместе с маленькими утром после первого кормления. Сашенька так смешно чайную ложечку держит. А Дениску надо пока поить только из бутылочки с соской — даже из маленькой чашечки умудряется разлить. И Максимочке не давать долго сидеть — спинка еще слабенькая. Сейчас надо второй этаж пропылесосить, пока все на озере. Не умеет она, как и мама, сидеть без дела. И хозяевам надо угодить обязательно — впервые после тех жутких лет живется по-человечески. Как в доброй сказке! Даже голоса ни разу не повысили. С ума сойти — квартиру в самой Москве подарили! Двухкомнатную, с мебелью! И ее кумир — нежный, неутомимый... Правильно мама говорит — надо в лепешку расшибиться, чтобы как можно дольше рядом с таким хорошеньким оставаться. Галя сама прекрасно понимает, что до уровня хозяев ей никогда не дорасти. Не ровня. Сама не слабая, но старшеклассникам возражать разве можно? Он сильный, защитил! Уроки помогает делать. Царский подарок сделал — ноутбук и к вайфаю подключил! А здесь-то в их доме у озера как здорово! Свобода! Простор! И Николенька разрешил при нем жить. Не брезгует приживалкой. Как отблагодарить за такую прекрасную жизнь? Только работой! Но это ведь так легко и просто. Ой! Не забыть бы завтра в список включить парную телятину. Он же отбивные из нее любит. Маленьким котлетки навертеть. Полкило отложить для черного зверя-защитника. Только самой ему ничего не давать — строго-настрого предупредили, что кормить могут только они. Но играть можно — хозяин сказал, что своих Карамболь никогда не тронет. Галка для них своя?! Что бы еще сделать, что бы подольше рядом с этими святыми людьми остаться?

* * *

Интересно, почему люди не верят надписям и запрещающим знакам?

Парочка подвыпивших амбалов на потрепанном шевроле решила посмотреть, куда ведет эта хорошо обустроенная грунтовая дорога. В прошлом году здесь и съезда-то с трассы не было. "Кирпич" — автомобильный знак "Въезд запрещен" — проигнорировали. Уже в лесу за маленькой полянкой — место, чтобы особо непонятливые могли развернуться — еще два "кирпича" по обеим сторонам дороги. И крупная табличка "Осторожно! Злая собака!" с четким изображением оскаленной волчьей пасти. Они все равно поперлись. Через пару километров — за семьдесят метров до озера — между двух могучих лиственниц, чтобы объехать было нельзя, шлагбаум с дистанционным управлением. Соответственно, опять с запрещающим знаком и не менее впечатляющей табличкой. Идиоты вдвоем попытались вручную поднять стальной швеллер. Матом ругались. Но ведь запись включается автоматически. Детишки спят. Колька в обнимку с Катериной тем же самым занимаются. Галка в коттедже шустрит. Ей говорят "Отдохни, все и так в полном порядке". Нет, бежит — ходить разучилась? — и что-то делает, неугомонная. Идиоты все пытаются, сопровождая свои противозаконные действия весьма нелицеприятными высказываниями, притом громко. Для ма-аленкого такого щеночка, кстати сказать, большого любителя простокваши, несанкционированный шум на охраняемой территории — нападение. И не просто нападение, а на самую великую, по утверждению главного хозяина, ценность — детей. Что для щеночка семьдесят метров? Тьфу и не заметить. Нет, он сначала честно, как учили, гавкнул. Не поняли. Кара повторил. Они давай руками и ногами махать. Агрессия?! Сами виноваты. Ну, кто же с голой "ЦЕНЗУРА!" на острую саблю лезет? Пока Колька глаза протер, нашел плавки, пока добежал... Нет, оба пока еще живы, но перекусанные запястье и локоть у одного и коленная чашечка — нормальному восстановлению не подлежит! — с щиколоткой у другого. Пришлось вызывать полицию и скорую. Полиция — адрес в особом списке! — почему-то приехала раньше. Документы, протоколы — морока жуткая. Катерина в купальнике пришла, равнодушно посмотрела и ушла, оставив пачку ксерокопий. Как у полицейского слюна не закапала из отвалившейся челюсти, Николай не понял. Загадка природы какая-то. Галка — умненькая ведь девочка — во вполне пристойном сарафанчике в обтяжку на голое тело — ну нельзя же так откровенно демонстрировать себя! — двухлитровый графинчик с холодненьким, прямо из морозильного шкафа, компотиком и стаканами принесла. Смирно сидящего щеночка — всего-то сорок кагэ при семидесяти сантиметрах в холке — ласково потрепала, губками к Кольке приложилась и, повиливая бедрышками, удалилась. А Николаю объясняться. Ну, перекормили чуть-чуть маленького, бывает. Он же у нас в семье для души, а не для выставок. Все лето на свежем воздухе. Почти девять месяцев — совсем молодой. Да он тихий, тихий... если не трогать. Да вы сами попробуйте, погладьте. Вспотевший лейтенант после двух стаканов холодного компота — благодать! — и вида удаляющейся девичьей попочки под тонкой тканью все-таки решил не рисковать. Кара сидит, язык от жары вывесил, дышит часто — у собак теплообмен через легкие. Скорая приехала, за ней вторая. Потерпевших на носилки погрузили, наручниками к ним прикрепили. Молоденькая медсестра к Карамболю подскочила, за шерсть на щеках потрепала, в холодный нос чмокнула, высказалась "Прелесть!" и в белый микроавтобус с красными крестами спряталась. Лейтенант вообще охренел. Скорые уехали. Зато Катерина опять пришла. На сей раз в топике и шортиках. Разве что верх купальника скинула — жарко. А топик тоненький, почти прозрачный. Присутствует только ради приличия. И в самом деле, прятать такую красоту — уголовное преступление! Молча протянула флешку с копией записи, повернулась к Кольке, укоряюще покачала головой: "Там дети без тебя хнычут". И пошла, звонко так хлопнув себя по точеному левому бедру. Кара все команды выполняет с первого раза, даже если отданы не голосом, а жестом. Пулей метнулся, занял позицию слева от тетки и чинно прошествовал с ней за поворот. Где был немедленно обнят, потрепан, расцелован в лохматую морду и получил, наверное, самую лучшую команду — "Гулять". В секунды домчался до великой ценности, облизал довольные личики и, конечно же, позволил себя дергать за что угодно. Только после этого налакался воды из озера. Николай развел руками, повернулся и ушел. Закапала слюна из вновь отвалившейся челюсти лейтенанта или нет, парень так и не узнал.

* * *

— И ей налей, — потребовал Колька, придвигая третий бокал, — по букве закона Галка старше меня. Если уж пьем шампанское, то все.

— О присутствующих в третьем лице не говорят, — автоматически поправила Катерина, но спорить не стала, наклонив горлышко и наполнив высокий хрустальный фужер на тонкой ножке до половины, как и Николаю.

Парню в голову стукнуло устроить праздник на озере в последнюю ночь перед вылетом. Вспомнил, как год назад с мамкой здесь сидели, и захотел. Тетка тоже воодушевилась. Вещи собраны, маленькие сладко спят под охраной основательно подросшего щенка. Свою надежность и злобность к непрошенным гостям он уже доказал. Колька запалил костер — дров у них много, на несколько лет хватит. Мамка запретила строителям срубленные деревья вывозить. Распилили на чурбаки и складировали за землянкой дизель генератора, прикрыв сверху полиэтиленовой пленкой. Галка в духовке натомила телятины в фольге — во рту тает. Ну и фрукты-овощи.

Фонари загасили, из костра при шерудении палкой искры сыплются, к ярким звездам пытаются улететь и тают в ночной темени. Говорить не хотелось. Колька просто сидел и наслаждался огненными отсветами на обнаженных женских телах. Первой не выдержала девчонка — сколько Катенька ни учила ее, что надо растягивать удовольствие, все равно не выдержала. Склонилась к нему и начала легкими касаниями кончика языка головку дразнить. А быстро-то теперь не встает — очень захотеть надо. Прошлым вечером обеих качественно ублажал. Но это только к лучшему — дольше наслаждаться получится. Есть пухлые Катюшины губы и ее тяжелая грудь в руке. Напрягшийся твердый сосочек, кажется, сам перекатывается под пальцами. Долгий поцелуй с ленивой борьбой языков и растянутое томное аханье, когда ладонь сама соскальзывает к уже влажному теплу между послушно раздвинувшихся женских бедер. Набухший бугорок удовольствия просит и просит, чтобы его нежно примяли подушечками пальцев. Но они, непослушные, срываются ниже и утопают в ненасытной глубине истекающей соками пещерки. Ну вот, девчонка своего добилась, нетерпеливо толкнула, опрокинув на покрывало, и, насадившись на твердыню, запрыгала-застонала во весь голос, торопыжка. Но ведь можно притянуть объемную упругую попку ближе и заменить пальцы страждущим драгоценной влаги языком. Два совершенно разных темпа — быстрый размашистый внизу и неторопливый на лице. Но вот опытная женщина взяла девичье лицо в свои ладони и медленно прижалась в поцелуе к ее губам, заставляя перейти к плавной размеренности. Темпы сливаются в одну все выше вздымающуюся волну наслаждения. Он кончил, еле удерживая в руках тугие половинки. Тетушка с резвой девчоночкой обмякли, держась друг за друга. Рухнули на сторону, пытаясь отдышаться. Потом сидели в озере, выставив над водой только головы и лениво ласкаясь. Выбрались к костру, подкинули дровишек. Катенька вытащила из ведерка с растаявшим льдом бутылку "Дом Периньона" оценила остаток, Кольке с Галкой больше не дала — малолеткам и по стописят выше крыши — запрокинула голову и вылакала "до дондышка". Отослала девчонку спать к маленьким в коттедж и ревела у парня на груди, называя "Солнышком". Он вылизывал соленые слезы, чувствуя только сладость. Сам не понял, откуда силы взялись, но они вновь долго-долго любились. Довел родную женщину до тихого протяжного стона. Она пятками прижала к себе и не выпускала, обцеловывая лицо. Так и заснули, обнявшись на измятом покрывале возле прогоревшего костра под яркими колючими звездами...

* * *

Как ни странно, но утром все были бодрыми. Успели накормить маленьких, навести на берегу порядок, позавтракать, последний раз ополоснуться в озере, одеться и даже расчесать и подровнять Кару не очень-то ровно подстриженную бороду до приезда микроавтобуса-такси. Так и предстали в аэропорту перед уже прилетевшей супружеской парой пенсионного возраста — хорошие знакомые Вадима с удовольствием согласились пожить до следующего лета в "загородном домике". Катерина с Сашенькой в сумке-кенгуру на груди и маленьким рюкзачком с документами, Колька с братиком в точно такой же упаковке и дорожными вещичками малышей за спиной, а Галка с его сыночком и детским питанием. Все в коротких шортах. У парня вполне пристойная рубашка, а у прекрасной половины человечества блузки на голое тело, затянутые узлом над пупками. Впрочем, за прильнувшими маленькими не видно. Прилетевшая женщина в теплом — по Москве — брючном костюме неодобрительно покачала головой, предупредила о холодной погоде в столице и удивилась отсутствию багажа. Мужик только весело подмигнул Кольке, забирая ключи и пульт управления охранной системой. Тетка старухе вежливо ответила о наличии дома всего необходимого — с собой взяли только нужное для маленьких — их встретят, и замерзнуть не дадут. Николай кратко проинструктировал — какой кнопкой открыть шлагбаум, где найти подробный мануал — и они пошли выкупать забронированные билеты. Успели вовремя. Карамболя в символическом наморднике в нарушение всех правил все-таки пустили в бизнес-класс. Малыши в полете немного покапризничали, но накормленные заснули на свободных креслах. Кара стюардессы, сами расстегнув преграду для мощных челюстей, попытались накормить куриными ножками. Пес обиженно отворачивался — так вкусно пахнет, но ведь можно только из хозяйских рук. И не цапнешь — от них только приязнь без какой-либо агрессии. И даже не гавкнешь — величайшую ценность будить ни в коем случае нельзя. Колька сжалился и подставил под куриные ножки свою ладонь. С нее Кар слизал одним движением, зубами хрустнул косточками и проглотил. Разлегся, язык вывесил и довольно порыкивал, когда эти в одинаковых юбочках трепали и гладили.

В Домодедово мамка с Валькой разревелись, увидев свои чада. Расцеловали и успокоились. Сеструха, к Колькиному удивлению, повисла на нем и неумело впилась в губы. Во, а этой-то что надо?..

* * *

После райского спокойствия у лесного озера жизнь в Москве бурлила. Время вдруг понеслось вскачь. Школа, друзья-мальчишки, два-три раза в неделю бассейн, компьютеры — Колька вдруг увлекся ими, программированием и, чего греха таить, немножко хакерством — и, в первую очередь, дети. Возился с ними, жутко возгордился, когда первое сказанное Дениской слово оказалось "папа". Учил Сашеньку ходить, катал Максимку на спине, изображая лошадку. Вернувшись из лицея, проверял домашку у несколько успокоившейся сестры — перестала бросаться на него, как ненормальная. Делал, походя, домашние задания с Галкой, частенько раскладывая ее тут же на столе или приставив к нему. Спускал пар с девчонкой, а поздними вечерами иногда забирался в Катюшину постель, чтобы получить настоящее удовольствие и самому поделиться. Увы, но сам не заметил, как такие встречи с тетушкой стали происходить все реже и реже. То слишком устала на работе, то голова болит, то надо баланс какого-то клиента срочно проверить, и ей не до развлечений. Когда Колька понял, что Катенька намеренно отдаляет его от себя, было уже поздно. Женщина стала окончательно неприступной. Погоревал, конечно, но продолжил любить ее как мать своего ребенка. Собственно говоря, точно так же, как и Валюшу. Тетка по весне неожиданно ушла из банка. Стала встречаться с хозяином-директором известной аудиторской конторы, нежданно-негаданно выскочила за него замуж — мужик под два метра и возрастом около сорока — и даже работать стала с мужем вместе. Фамилию не меняла, сына регулярно — как правило, по выходным — привозила поиграть с Сашенькой и Максимкой. Во всяком случае, именно это говорила мужу. На праздники вместе с ним приезжала, ночуя в своей квартире. Анастасия коды доступа в сеть банка, которые знала только сама с тетками, менять не стала. И даже пакет акций Валентины не выкупила по номиналу, хотя в соответствии с уставом имела на это полное право. Верила подруге, знала, что не только не предаст никогда, а наоборот поможет если что. Иногда взглядом со стороны можно увидеть больше, чем в упор. Тем более взглядом профессионального аудитора — в новой специальности Валентина прогрессировала буквально на глазах. Ну еще бы — с таким-то опытом руководителя банковского кредитного отдела.

Сына на лето в "Загородный домик" Валюша отпустила без разговоров. Сама привезла вместе с мужем тем же рейсом. Недельку всего они пожили там и улетели обратно в Москву, оставив Дениску на заботливых Катю, Николая, Галку и Полину. Катерина в этом году с самого начала установила правило — никакой обнаженки. Галине строго-настрого было запрещено поселиться с Колькой, но на тихие периодические шастанья по коттеджу ночью и купания в озере под луной никто внимания не обращал. Настя с Вадимом прилетели заменить Катерину в конце июня на целых три недели. Стало заметно веселей. Часто сидели на берегу у костра, готовили на мангале шашлыки, танцевали и, конечно, купались под звездами. Иногда гоняли в город на приобретенном по случаю микроавтобусе — не новый мерседес, но во вполне приличном состоянии. Оставляли детей на Галку и заматеревшего Карамболя, а сами гуляли по вечернему городу, сидели в ресторане, танцевали. Вымахавшему Кольке Вадим наливал полный бокал местного вина, не обращая внимания на возмущение жены. Парень смеялся и вел мамку танцевать, глядя в родные глаза уже немного сверху вниз — перерос. Очень удивила парня сестрица — знал, что занимается на каких-то там курсах, но чтобы так здорово было с ней покружиться в вальсе? Вообще Полина за последний год очень изменилась — подросла, округлилась во всех нужных местах, научилась у мамки одеваться со вкусом, полностью отказалась от детских косичек, предпочитая одну длинную, или просто распущенные волосы. Разве что иногда делает себе замысловатые прически крупными локонами, которые, надо признать, девчонке очень шли. При ее голубых глазках на весьма симпатичном личике — посмотреть весьма приятно. И главное — занудство и приставучесть как испарились. Этакий тинейджер, где все при всем. Придется вскорости, наверное, Кольке ухажеров гонять — ну обещал же мамке присмотреть.

Настя с мужем улетать от детей совсем не хотели, но работать-то надо. Через два дня прикатили Полькины дед с бабкой. Не столько присматривать — Николай с сестрой и Галкой сами прекрасно справлялись с детьми и хозяйством — а как официальные лица на случай сношений с властями. Совершеннолетних ведь не осталось. Впрочем, как и имеющих водительские права — вызывать такси для поездки на рынок, по выражению Валюши, принимавшей активное участие в обсуждении этого вопроса по скайпу, фон-баронство.

Бабка, Евдокия Степановна, приняла активное участие в возне с детьми. Не сюсюкала, рассказывала сказки, смеялась вместе с малышами при ежедневном просмотре мультиков, стараясь выбирать в интернете старые советские и диснеевские. Сходу разобравшись, кто есть кто, беззлобно покрикивала на Галку, возила ее по магазинам и на рынок, с явным удовольствием ожесточенно торгуясь за каждую копейку. Колька, по примеру сестры, через неделю тоже стал называть ее бабушкой и на "ты". А вот отставного генерала величал только по имени-отчеству — Виктор Викторович. Какой-то он был всегда серьезный, основательный. Старорежимный — вот подходящая характеристика. Крыл нынешнюю власть, стараясь, чтобы жена не слышала. Утверждал, что Россию продали прогнившему Западу с потрохами. Сокрушался, что создана система без возврата, при которой наверх попадают не лучшие, а сволочи что поумней. Нет, не брюзжал, а говорил к случаю с четкими обоснованиями всего высказанного. Николай слушал — интересно ведь рассуждает! — соглашался, ни разу не найдя ни одной ошибки в постулатах, но... Дед же сам сказал, что обратного пути к построению справедливого общества нет и не будет. Поэтому надо жить, учиться и работать при нынешних реалиях. И "наматывать на ус" все сказанное прагматичным Виктором Викторовичем — пригодится. Сестрица во время таких разговоров частенько тоже присаживалась рядом и не стеснялась задавать деду вопросы по существу. Колька даже зауважал ее немного — а ведь не дура. И это в жалкие двенадцать лет! Дальше-то что будет?

* * *

Лето пролетело, как и не было. Опять шумная столица, лицей и... одноклассницы. За долгие каникулы похорошели, глазками стреляют, форменные плиссированные юбочки, когда садятся, повыше подтягивают, чтобы ножки в чулочках продемонстрировать — Колька уже проверил у некоторых, что никак не жутко неудобные для него колготки. Пришлось Галку приструнить — уменьшившиеся параллельные классы объединили — чтобы не шипела, ни словом, ни взглядом даже намека в школе не подала. Дома свое получит... если настроение на нее будет. А здесь он свободный охотник!

Вечерком можно симпатичненьких якобы скромниц на свиданьице в какой-нибудь клуб пригласить. И там потискать в свое удовольствие. И не только — местечко для обоюдных ласк всегда найдется. Вот только какие-то они в основном неумехи. И без резинки развлекаться не стоит — мамка с тетками когда-то крепко-накрепко вдолбили в голову технику безопасности. Хотя с тоненькой эластичной, но преградой — не совсем то. С другой стороны — насколько же увлекателен сам процесс покорения девичьего сердца! Иногда от первых любующихся взглядов и ничего не значащих записочек до чего-то большего недели проходят. Зато потом как хорошо медленно, расстегивая пуговку за пуговкой, добираться до неисследованной еще полноценно грудки, затыкая поцелуями торопливо-испуганное "Нет-нет!" Забраться потом в трусики и пальцами довести, чтобы сама запросила большего. Чтобы бегала за ним с трепещущим взглядом и открытым текстом говорила, что предки к знакомым на день рождения сегодня уматывают. Великодушно соглашался посетить и затем, качественно приласкав, иногда весьма удивиться — и как она без этих удовольствий до пятнадцати лет дожила? Редко, но случалось. Впрочем, почувствовать себя мэтром и, обучая шаг за шагом, раскрепостить прелестницу тоже очень приятно. Аж пищит от радости, еще неумело изображая стриптиз. Приходилось тонко намеками поправлять. Не стоит сразу демонстрировать уже напрягшуюся в ожидании мужских пальцев горошинку соска. Приоткрой на долю секунды и опять спрячь. Да не забудет он чуть позже и губами, и языком груди приласкать. Трусики надо стягивать медленно, повиливая попочкой и прикрывая ладошкой самое сокровенное. Разве что чуть-чуть растопырить пальчики, предъявляя уже вылезший бугорок наслаждения. Ни в коем случае не трогать его — это прерогатива мужчины.

* * *

Проверил, наверное, треть старших классов лицея из тех, кто посмазливее, пару раз наткнувшись на совсем уж неподобающее — сунул, а там как чайная ложечка в стакане. Шлеп, шлеп по стенкам без какого-либо удовольствия. Вот тебе и скромненькие на первый взгляд нимфетки. То ли они отвадили от "большой охоты", то ли просто пресытился, но стал еще больше времени уделять растущим на глазах малышам. Вот где настоящая радость! С любимыми спиногрызеньками. Разницы между своими детьми и братишкой не видел — все родные. Терпеливо отучал от сосок. Радовался их успехам, как своим. На фоне "пап-Коль" от Сашеньки с Дениской и просто "папа" Максимчика и сестрицы к Вадиму, совершенно естественно сам перешел к такому же наименованию мамкиного ненаглядного. В ответ частенько слышал "сын" и совершенно перестал апеллировать к матери из-за нечастых наказаний отца за какие-либо проступки. У родителей мнение на воспитательный процесс не различались. Тоже мне возмездие — не отпустить поздно вечером, когда маленькие уже сладко спят в своих кроватках, на свиданку. Можно ведь заняться в своей комнате компьютерами. Собрал себе относительно мощную машину с несколькими процессорами, поэкспериментировал с платами расширения, к собственному удивлению забросив игры. Тратить время на эту ерунду — нонсенс. Помог Полинке с компьютерной грамотностью. Сестрица терпеливо училась и вскоре вполне обоснованно обкакала восьмую "винду" и якобы доведенную "десятку" — на "Windows 7 Ultimate x64" все летает не хуже без излишних заморочек.

* * *

По началу летних каникул в "Загородный домик" отправились большой компанией. Места хватило всем. Полинкины дед с бабкой давно были здесь своими, не говоря уже о Валентине с верзилой-мужем. Внешне серьезный Юрь Мишич обожал подкалывать с невозмутимым лицом. С заметным удовольствием, думая, что никто не видит, шлепал жену по упругой попе и совершенно не предъявлял претензий к Кольке. Давно все знал, по доброму, открыто улыбаясь. Дениске дылда нравился. Мальчонка с удовольствием забирался на плечи папы-Юры — далеко видно. Но, при наличии рядом пап-Коли, предпочитал устроиться в его руках. Жили дружно, часто устраивая веселые посиделки на озере. Галку от кухни почти отстранили — перед ней с Колькой была поставлена задача на следующий год разделаться со школой. А то дебелая семнадцатилетняя девица — разнесло, как на дрожжах, впрочем, это ее совершенно не портило — слишком уж выделялась на фоне плоскогрудых одноклассниц. И не только внешним видом. За пару с лишним лет втянулась в учебу и вылезла в отличницы. Не по всем предметам, но в подавляющем большинстве. Задача ни ей, ни тем более Кольке непосильной не казалась, так как часть обязательных экзаменов уже было сдано. Посидеть пару часов в самую жару под кондиционером в коттедже — не проблема. Учебники не нужны. Точнее — в сети выложены электронные версии с гиперссылками на энциклопедии и кучей поясняющего видео по каждой теме. С языками тоже не очень сложно — нашел себе собеседника в той же Англии и болтай с ним по скайпу, оттачивая произношение. Сестрицу мамка вообще обещала следующим летом на месяцок туда отправить в специальную школу для углубленного изучения англицкого. Достает Кольку учеба — так вот же Галка! Пухленькая, но упругая во всех местах, уже много умеющая и всегда покорная, проявляющая кое-какую инициативу только в постели.

К концу июня взрослые улетели обратно — работа не ждет. Стало немного грустнее, но скучать не давали маленькие. Из озера их было не вытащить. Радостного визга и брызг — море! Только на покушать или когда глазки слипаются. Бабушка, сидя под тентом, контролировала и величавым жестом в очередной раз посылала Карамболя вытолкать из воды пупса, пытающегося забраться на глубину. Виктор Викторович ненавязчиво учит жизни. И сестрица — удивительно тихая в последнее время, расцветающая женскими статями буквально на глазах. Уже сейчас видно, что будет писаной красавицей. Сильной, гордой, недоступной столичным повесам — характер проглядывает во время ежевечерних бесед с дедом. Полинка частенько дает весьма точные определения всем обсуждаемым сторонам жизни. Определилась на ближайшие годы — только МГИМО. И никаких сомнений, что все у нее получится — целеустремленная, упорная, в лицее ни одной четверки, все контрольные пишет на отлично.

* * *

А вот следующим летом у лесного озера что-то было уже не так. Одна радость — маленькие. Залезут втроем, как на дерево, требуют с мостков — зимой построили — в воду ухнуть. Плавают уверенно, ныряют любимые головастики. Сердце радуют своим веселым смехом. Почемучкают постоянно — иногда непонятно, как отвечать. Мамка с Вадимом целый день глазами милуются, только на детей с удовольствием отвлекаются. У Валентины с ее Юрь Михом тоже отношения в полном порядке. Со стороны хорошо видно, что обоих все устраивает. И мягкая Катенька в свою очередь довольная — на работе была строгой и обязательной, а здесь утонула в малышах. Все маленьким бесенятам позволяет. Оккупировала кухню и готовит в первую очередь для них.

Казалось бы, живи и радуйся, ан нет — отсутствует что-то такое, без чего и краски не очень яркие, и даже (не рано ли?) постельные утехи с уже восемнадцатилетней зубрилой-Галкой не особо интересны. Вроде ЕГЭ на достаточном уровне сдала, в медицинский с гарантией поступила, но все равно еще чего-то учит. Не устраивает, считай, уже студента физмата МГУ, покорная пухляшка? Есть мотоцикл — права зимой походя получил — гони вечерком в курортный городок, выбирай на любой вкус среди отдыхающих и раскладывай в так и непроданной квартирке. Вскидывает бедра и бесстыдно визжит, по ногам пробегают судороги — кончила так, как никогда до этого. Чуть отдохнула и вновь желает получить неведомых ранее забав? Без проблем! Со всем опытом подготовит ее и еще не раз за ночь вознесет на пики наслаждения. Иногда Колька так отдолбит, что утром не в состоянии на седло двухколесного транспортного средства сесть — отправляется пешочком домой в раскоряку. А ему что? Рукой помахал довольной девчонке и умчался на лесное озеро к чистым радостям с малышней.

Взрослые в первых числах июля привычно в Москву усвистели — работа и еще раз работа. Вадима, пожаловав очередное звание, на отдел поставили. Орденом в прошлом году облагодетельствовали за успехи по охране секретов страны. Тогда еще подполковник принес домой, гордо предъявил и обратно в служебный сейф утащил — не положено им наградами светить. Парадный мундир с тремя звездами при двух просветах на каждом погоне в шкафу пылится — при виде деятельности полковника Морозова форма одежды только гражданская.

Успокоился Николай, встретив в аэропорту вернувшуюся из-за границ сестренку. Обнял светлую, запретно к губам приложился. А Полинушка только обаятельно улыбается, голубыми бездонными глазищами хлопает. Обстоятельно рассказывает про Биг-Бен и двухэтажные автобусы, которые не по той стороне улицы катят — в первое время казалось, что вот-вот в лоб столкнутся. Привезли с дедом к озеру — бабушку и детей затискала, обцеловала. К Катеньке приникла, в обе щеки чмокнула. Даже Галке, как не совсем чужой, приветливо ладошкой помахала. Метнулась в коттедж, вернулась в купальнике, одарив юностью и одновременно уже женским совершенством, рыбкой с мостков прыгнула и помчалась гибким баттерфляем — давно уже качественно освоила — к другому берегу. Колька догнал, любуется, отчетливо понимая, что нельзя — родная сестра же! — но все равно глаз оторвать от девичьей красоты не может. Кое-как заставил себя вида не показывать.

Жизнь снова засверкала яркими красками. Слушал рассказы о "загарманицах", сам делился интересным, что в интернете надыбал. Шутил, восхищаясь светлой улыбкой, хохотал от ее довольно злободневных острот. Бесился в озере вместе с сестренкой и малышами, рассказывал специально выисканные в сети сказки. Галка и девки в курортном городке оказались забыты напрочь. Возил туда вечерами Полинку на мотоцикле. Развлекались на аттракционах, ужинали в ресторанчиках, танцевали нечто непонятно-современное. Любовался тайком, стараясь не ревновать, когда с другим на танцпол шла — не его эта девушка, сестра ведь. Но, раз на этом свете есть такое прекрасное, надо жить и веселиться! Радовал за большим столом на веранде Катеньку своим аппетитом, штурмовал алгоритмы высокоуровневых языков программирования, удивляясь собственной работоспособности, катал на спине детей наперегонки с Карамболем — у черного терьера почему-то получалось быстрее.

* * *

Однажды поздним вечером с некоторым трудом оторвался от ноутбука — как торкнуло! — послышался тихий стук двери или нет? Решил на всякий случай проверить. Осторожно добрался до веранды, выглянул наружу и... сердце, замерев на секунду, застучало часто-часто — на берегу озера скидывала ночнушку облитая ярким серебром полной луны стройная фигурка. Прокрался как вор, спрятался за кряжистым стволом и долго любовался атакующей воду русалкой — неутомимо саженками от одного берега к другому. Изматывает себя? Примчавшемуся Кару, еле успев зажать пасть руками, указал на нее и шепотом приказал "Охранять!" Покинул дерево ползком, опасаясь быть замеченным — стыдоба-то какая! Взрослый парень, а за собственной младшей сестрой подглядывает.

Долго не мог заснуть, вновь и вновь вспоминая красоту Полинушки. Все-таки задремал...

Она пришла сама, сдернула простыню, хлестнула мокрыми волосами, рухнула на грудь и заревела:

— Коленька, любимый! Ну, сколько же еще будешь меня мучить? Все эти годы терпела...

Отталкивал, перебарывая себя и объясняя, что родные, что им ни в коем случае нельзя. И услышал торопливый захлебывающийся шепот:

— Вот дурашка! Родные мы — без всякого сомнения. Но ведь, не кровные же!

Дошло не сразу — открыла ему Америку! Сообразил — и детишек можно будет сколько угодно, когда она вырастет! Подтянул на себя выше и прижался в долгом горячем поцелуе, зашедшись какой-то пронзительной нежностью. Уложил рядом, прикрыл простынкой и долго рассказывал о своей любви, доказывая осторожными касаниями губ то бархатных щек, то смыкающихся век. Или, сам заходясь от трепета, ее с готовностью приоткрытых уст.

Полинке этого оказалось мало. Забралась прохладной, в отличие от горячих губ, ладошкой в трусы и... разочаровалась, не обнаружив там ничего твердого. Разразилась гневной тирадой, мол, все на всяких там растратил, а на нее теперь не стоит! Пришлось терпеливо объяснять, что маленькая еще, и он сейчас к ней ничего кроме всепоглощающей нежности не чувствует. Вот подрастет...

— Сейчас хочу! — зашептала возбужденно. Ей уже четырнадцать с половиной. В классе, наверное, одна нетронутая осталась. В этой злоебу...ей Англии все вокруг трахались. Ни капельки не стесняясь в комнате с четырьмя постелями, где поселили. Орали благим матом от удовольствия. А она выдержала, отставляя всех приставучих ухажеров — до самой смерти будет ему верна! Никто, кроме любимого Николеньки не нужен! Столько лет ждала, полюбив на самом деле чуть ли не с первого взгляда. Ожесточенно попеняла — она же не слепая, сам-то теток и приживалку когда дрючить начал? Содрала с него трусы и давай нетерпеливо, но ласково там все перебирать тонкими пальчиками.

Против природы не попрешь — напрягся, вскочил и закаменел. Пришлось объяснить, что в первый раз лучше сзади — в умных книжках написано, что не так больно будет. Без единого возражения подставилась в нужную позу, белея под лунным светом незагорелой попочкой. Не выдержал и приложился губами к половинкам. Проверил языком влажность между ними — мокренькая. Довольно пискнула и нетерпеливо заводила бедрами — "главного хочу!" Осторожно приставил, чуть нажал, уперся в преграду и, резко нажав, продавился. Она вскрикнула и закусила подушку — все-таки как зарезал. Вытерпела и несмело сама задвигалась, с восхищением ощущая все большую наполненность. Надолго Кольку не хватило — там, несмотря на влажность (все хлюпало) — было очень плотно. Еле успел выдернуть и излиться на ягодички. Разглядел на светлом фоне подозрительно темный орган, лихорадочно перевернул, приподнял бедра, устроившись между них, и принялся зализывать текущую кровь. Застонала, сама заткнувшись подушкой, но никак не от боли. Раскинула пошире уже не тоненькие, а вполне налитые для ее возраста стройные сильные — плавание? — ножки и отдалась нежному языку. Не очень быстро, но до восторга дошла, передернувшись стройным легеньким телом.

Николай дал Полинушке прийти в себя, отнес в ванную и аккуратно прополоскал все. Доставил на руках в ее комнату, нашел по четким указаниям трусики поплотнее, приладил прокладку, осторожно натянул и уложил свою любимую спать, крепко поцеловав.

* * *

Утром Катерина все поняла еще за завтраком по одним только взглядам. И солнышко ее ненаглядное светится, и Вадимова девочка пылает радостью. Галка тоже сообразила — не видать ей хорошенького в своей постели больше никогда. Коленька на нее как на женщину смотреть перестал сразу, как младшая хозяйка в этом году прилетела. Только дед с бабкой ничего не поняли — проводили улыбками веселую гонку к озеру. Сашенька верхом на Карамболе, Максимушка на старшей сестренке, а Дениска на Кольке. Пес, как всегда, финишировал в воде первым. Старики взяли все необходимое и направились вслед. Приунывшая будущая педиаторша принялась за наведение на веранде и в кухне порядка, а Катенька ринулась к телефону — делать-то в этой ситуации что? Анастасия, оторванная от важного совещания, без какого-либо удивления распорядилась не вмешиваться. Давно заметила, что дочурка к старшему братцу намертво присохла. А этот обалдуй в сестренке родную душу почувствовав, девушку в ней не совсем наблюдает. С мужем еще когда на эту тему советовалась — он только за.

Сама обалдевшая от услышанного, женщина понеслась на озеро. Играя с детьми — никогда не надоест! — осторожно пригляделась к парочке. Воркуют, не видя вокруг ничего. Посмотрела на деда с бабкой Полинки — необычного не замечают. Ну, шепчутся о чем-то брат с сестрой — эка невидаль. Катя сама прикинула палец к носу — если у ее Николеньки с этой девочкой все сладится — в груди потеплело — то спустя годы с удовольствием понянчит их маленьких.

Колька долго убеждал любимую, что надо дня три-четыре как минимум выждать. Ну, пока там все не зарубцуется. Крови было больше, чем обычно в такой ситуации — получил за "обычно" чувствительный удар локтем в бок, но не отреагировал — поэтому перетерпят немножечко. Пообещал языком доставить сказочное удовольствие. Засмущалась, зарделась аж до верха прикрытых купальником грудок. Он, в ответ на тычок, потребовал не ревновать к былому — отныне другой женщины для него не существует. Не поверит если — пойдет и утопится на ее глазах. Рассмеялась и потащила в воду. Нет, ни в коем случае не для лицезрения суицида. Заплыли подальше за изгиб берега, выбрались на травку под склонившейся развесистой ивой. Нетерпеливо сдернула мокрые плавки — вот ведь скручиваются, не слезают — и, раскинув прекрасные точеные ножки, потребовала: "Доставляй!" Думала, только обещает? Наслушалась от подружек, что многие парни брезгуют? Глупенькая — это у любимой только приятно! Сначала махонький еще бугорок удовольствия самым кончиком языка попинаем. Разведем пальцами наружные губки и переберем еще маленькие нежные лепесточки. Еле заметные розовые разводы в наличии? Даже слюны добавлять не надо для качественной уборки — сама обильно течет. Довольного, задушенного ладошкой крика добился быстро и вскинулся — там не услышали? Не должны — достаточно далеко. Ну, вот, этот троглодит все-таки разобрал — примчался, подскочил, пару раз черным шариком носа повел, разбираясь с запахами, и убежал, поджимая хвост.

Потом девонька, придя в себя, стянула плавки с него. Долго разглядывала, признавшись, что раньше стоящий только в интернете видела. В Англии свет в комнате не зажигали. А тогда с Валентиной ничего не разглядеть было. Осторожно дотронулась, с интересом, вслух обсуждая сложное устройство органа. Поинтересовалась, не больно ли, если головку открыть. Аккуратно проверила. Еще разок. Понравилось, и несколько раз повторила. Удивилась появившейся прозрачной капельке. Решила попробовать язычком, какова на вкус. И доигралась, получив в лицо несколько зарядов высококалорийного белка. Не испугалась, смелая. Наоборот — надвинувшись, раскрыла ротик. Оценила, облизываясь, как солоноватое и не очень вкусное, как девчонки говорили. Но у него совсем не противное.

Когда немного побарахтались в воде и вернулись к "народу", отозванный в сторону Колька получил от тетки втык:

— Хорошо старики, от жары подальше, в коттедж телевизор под кондиционером смотреть ушли. А если бы заметили? Милуйтесь сколько угодно, но рамок приличия не переступайте!

Опупевший — так заметно?! — пошел делиться информацией с Полинушкой. Нахохлившаяся Галка от прикорнувших под тентом детей взгляда не отрывает. Любимая обеспокоилась — у бабушки сердце больное. Да и перед дедулей неудобно — по их древним меркам рано. Долго разрабатывали стратегию. Галину стесняться? Человек она, несомненно, хороший — вон как к маленьким со всей душой. Не стоит лишний раз напоминать, что Николенька теперь только Полине принадлежит. Тетя Катя? Она умная — несмотря на былое, глядит на них даже с радостью. Наверное, при ней и при детях целоваться все-таки можно.

* * *

Вечером слиняли на мотоцикле в городок. Якобы погулять, людей посмотреть и себя показать. На самом деле забурились в квартирку, застелили диван свежей простынкой и давай ласкаться почти без ограничений. Потом закармливали друг друга свежей клубникой со сливками, купленной по пути в круглосуточном частном магазинчике. Колька устроил себе на диване натюрморт. Уложил, закрепил липкими сливками в разных местах на прекрасном теле ягоды, а потом старательно слизывал. Самими сладкими почему-то оказались сосочки любимой, затвердевшие под его языком. Опомнились поздновато, лихорадочно собрались и помчались обратно, не забыв заглянуть в магазинчик, прикупить корзинку заметно побольше, чтобы своих утром побаловать.

От шлагбаума катили мотоцикл вручную, опасаясь перебудить всех. Прокрались на кухню, убрали клубнику в холодильник, шуганули любопытного Кара и, не сговариваясь, побежали на озеро. Купались не долго. Потом просто сидели на берегу, целуясь. Заметил, что ее глазки уже сонные, и настоял на возвращении в коттедж. Сам уложил, еще приложился к горячим губам и, добравшись до своей комнаты, вырубился со счастливой глупой улыбкой, едва положив голову на подушку.

Утром был маленький скандал — дети не столько сами лакомились клубникой, как под столом пса баловали. Сладкоежка страшный. Арбузные корки после людей — всегда дают! — добела вылизывает. За банан на задние лапы встанет, положив передние на грудь — не каждый взрослый в состоянии удержать. Все-таки прилично за шестьдесят килограммов масса.

Вечером умотали сразу после ужина. Затарились в магазинчике фруктами. Полинка, хитро улыбаясь, напомнила, как он когда-то коньяк на свое двенадцатилетие пробовал. Настояла, шантажистка бессовестная, на покупке бутылки сухого вина. В отместку Колька дома ей маленькую рюмку поставил рядом со своим бокалом. Возмутилась, но он был непреклонен — вот до этого точно еще не доросла. Злобно отомстила во время ласк. Николай с интересом рассматривал, как Полинка в очередной раз изучает его вновь восставший орган, отвлекся на секунды почистить любимой мандаринку — всегда любила — а она возьми и насадись до упора. Довольно охнула, показала язычок — совсем и не больно — запрыгала. Всего через минуты тонко-тонко заскулила и обмякла. Быстро отошла, чуть отдохнула, чокнулись за первый раз — воодушевленно заявила, что здорово! Закусила дольками, укладываемыми на язычок, и потребовала продолжения банкета — хочется классическую позу испытать. Тем более что он-то в этот раз не успел. Открытым текстом сказала, что со дня на день придет время, и поэтому можно туда — безопасно. Осторожно вставился в тугую мокрую пещерку, держась на локтях, дабы не придавливать уже не маленькие и такие красивые грудки. Сама нетерпеливо задергала бедрами. Немедленно пристроился к ее такту. Опять радостно заскулила, почувствовав по его напряжению, что милый кончает. В истоме потребовала, чтоб ни в коем случае не вынимал. Интересно, это у всех чувственных женщин такое? Пришла в себя не сразу, захихикала, что течет. Отнес в ванную, весело припомнив, как его самого четыре года назад уже спящего туда носили. Когда заново уложил на простынь чистенькую, забавно скорчила любопытное личико и позвала ближе, явно стесняясь:

— Коленька, любимый...

— Аюшки, родная.

— Расскажи. Все-все о тебе знать хочу. Ближе у меня никого нет и не будет.

Задумчиво указал на часы — время собираться к озеру. Вышла из положения, дотянувшись до сотового. Набрала деда и нагло наврала, что, мол, у Кольки мотор на мотоцикле барахлит — свеча там какая-то вроде накрылась и один "горшок" не тянет. Что они переночуют в городе, и чтобы о них не беспокоились. Наказала поцеловать маленьких, бабушку и Катюшу.

Высказал свое негативное мнение, обозвав "Врушкой". Добавил сразу же "Любимой", крепко поцеловал и, лаская прелестные грудки, принялся за изложение. В процессе пришлось несколько раз прерываться, наглядно демонстрируя на внимающей слушательнице отдельные эпизоды рассказа. Ей повесть очень понравилась, особенно натурные пояснения. Закончить историю не успел, так как после очередного посещения ванной заснули на одной подушке, тесно прижавшись друг к другу.

* * *

Бабуля через неделю все-таки догадалась. Отвела любимую внученьку в сторонку, поцеловала и посоветовала быть при деде осторожней. Узнает — страсть как ругаться будет. Наивная — старый контрразведчик уже имел на эту тему длительную беседу с Колькой, закамуфлировав ее под партию в шахматы. Очень рекомендовал предохраняться — рано еще этой вертихвостке детишек рожать. Сделали закономерный вывод, что теперь можно целоваться при всех родственниках. Что и сделали, пока неугомонная Галка в коттедже пылинки выискивала. Детишкам понравилось — запросили повторного исполнения. Бис не удовлетворил — все трое возжелали сами испытать. Со смехом неоднократно были расцелованы в щечки. Карамболь тоже свое получил — был чмокнут Полинкой в мокрый холодный черный шарик. Отреагировал неадекватно — сначала облизал собственный нос своей длиннющей розовой лопатой, а потом все девичье лицо. Был награжден персиком с заранее удаленной косточкой. Потом лохматый подвергся длительной процедуре вычесывания блестящей шерсти — и где он вечно эти репьи находит?

С озера по вечерам сбегать перестали. Зачем, если все и так знают? Нет, в коттедже по ночам не шумели. Купались под луной и звездами на озере голышом, уплывали к развесистой иве и там долго-долго ласкались. Осторожно, но скрупулезно изучали друг друга руками, языками и губами. Колька неоднократно перецеловал любимой каждый пальчик. Хохотала от щекотки, когда забирался языком между ними на ножках. Ушки подверглись истязаниям легкими прикусываниями. Милый носик, впрочем, этого тоже не избежал. Но основным объектом пыток были все-таки сосочки. Сначала полностью вылизывались грудки, потом всасывались только затвердевшие кончики. Обрабатывались губами и языком с периодическими сжатиями зубами до довольных стонов. Ну и, конечно же, маленькая кнопочка между пухленьких нижних губок — та, что в самом их верху. Уже набрякшую, всосать, попинать кончиком языка, спуститься по нежным лепесточкам вниз, забраться как можно глубже в истекающую соками пещерку. Долго мучить Полинку не получалось — не выдерживала таких измывательств и затаскивала на себя. Не просила — требовала скорее войти в нее. Ожесточенно подмахивала, вслушиваясь в самый низ своего животика. Не очень еще умело сжимала там мышцы, заходясь от наслаждения. Взлетала на самый пик, затыкая ладошкой рот, чтобы не заорать во весь голос от накатившего восторга. И жалела, что он выдергивает, изливаясь на нее, а не в глубину.

Ополоснувшись, возвращались на мостки. Сидели, обнявшись, нагишом, целовались, болтали ногами в воде и любовались ночным небом. Тут-то их и заловила однажды Катенька — ей в ту ночь что-то не спалось. Чмокнула обоих в щечки и с мягкой улыбкой, заметной даже под луной, тихо напела старую мелодию:

Звезды в ночи светили,

Детям глаза слепили.

Ах, как они любили.

Ах, как они любили... *

Потом безжалостно погнала по своим комнатам спать, сопроводив шлепками по голым задницам. А сама грустная еще долго сидела, тоскуя по былому, но совсем не огорчаясь — Сашенька ведь есть.

* Р. Рождественский. К/ф "Проводы белых ночей" 1969г.

* * *

Полтора месяца пролетели как один миг. Мамка в аэропорту, обцеловав сначала младшего сына и внуков, прижала к себе переросшего на пол головы старшего вместе с дочерью и счастливо разревелась. Вадим, уже подхватив на руки Максимку, на вопросительный взгляд Кольки ответил только невнятным пожатием плеч — а я знаю? У них почему-то чуть, что и сразу глаза на мокром месте. Галка на такси была прямиком отправлена на дарованную квартирку. Там ее уже Наташка, отучившаяся летом в автошколе и снаряженная старой Катенькиной "тоеткой", дожидается, чтобы дать все инструкции. Самой девчонке тоже было рекомендовано как можно быстрее получить права. Крутить баранку на заросшем бурьяном поле Колька ее уже когда обучил, а вызубрить правила не очень-то сложно.

Дома в родительской спальне Николаю была дана аудиенция. После допроса третьей степени с пристрастием, что только любимая Полинушка, и больше никто и никогда, милостивое разрешение ночевать в комнате сестры все-таки получил. Саму "распутную" девчонку на следующий день под материным конвоем доставили к улыбчивой врачихе по женским делам. Простенькая процедура на гинекологическом кресле и напутственный шлепок по голой попке решили все проблемы с контрацепцией на ближайшие годы.

Жизнь вновь бурно закрутилась в шумной столице. По утрам провожал любимую "сестренку" в лицей, целомудренно целовал в щечку, окидывал грозным взглядом других школьников и на перекладных — автобус и переполненное как всегда метро — тащился в университет. Тащился, с нетерпением ожидая декабря, когда наконец-то можно будет сесть за руль отцовской мощной шкоды. На права он уже сдал, а Вадим в последнее время пользовался в основном служебным мерседесом.

В середине осени неожиданно умерла бабушка — сердце все-таки отказало. Тихо ушла ночью во сне, оставив деду на утро спокойную улыбку. Он даже немного порадовался за жену, что без мучений. На кладбище к открытому гробу прилетевшую дочь — явно опустившаяся с испитым лицом — не подпустил. Ревущая Полина на прилетевшую даже взгляда не бросила — у нее только одна любимая мамочка. А эта... Как там по научному? — только биологическая. Даже на поминки в большой квартире Анастасии не пустили.

Вик-Вика через пару недель уговорили переехать в свободную комнату Валюшиной квартиры — чай, не чужой. Чего ему одному в пяти комнатах делать? Да и старый генерал сам давно сроднился с этой большой дружной семьей любимой внученьки. Переписал на нее квартиру и переселился. Степенно прогуливал днем маленьких под охраной надежного Карамболя. С показным удовольствием смеялся вместе с детишками мультикам — и как этим бесенятам не надоест? Рассказывал вечерами сказки, обязательно делая выводы, что хорошо, а что не очень. Давал мудрые советы Наташке по ведению хозяйства. Она молча без единого возражения выслушивала, согласно кивала и продолжала делать по-своему — столько уже лет этой семье служит, изучила все желания хозяев досконально, и ни одного нарекания за все годы.

* * *

Анастасию убили утром по весне, незадолго до четвертого дня рождения Максимушки. Тяжелая пуля снайперской винтовки калибра двенадцать и семь через лобовое стекло навылет пробила грудь, когда женщина привычно затормозила на красном светофоре у как всегда забитого в час пик перекрестка. Подумала, что к счастью не успела сказать любимому Вадичке о своей новой беременности — меньше грустить будет — и умерла. Сообразить об обязательном вскрытии тела уже не успела.

Муж был единственным на кладбище, кто не проронил ни слезинки. Буквально почерневший, стоял в парадном полковничьем мундире со всеми наградами — начальство запретило, но он все равно надел — у закрытого гроба среди рыдающих близких и молча принимал соболезнования. Летом чуть ли не пинками выгнал всех на юг — у маленьких не смотря ни на что должно быть счастливое детство. Даже Галку после сдачи всех зачетов за первый курс вслед отправил — по хозяйству помочь и будущий медик там лишним точно не будет. Оставил только тихую вечно заплаканную Наташку за квартирами на этаже присматривать. Сам дома ночевал редко — привлек все возможные силы для розыска убийцы и заказчика. В начале августа для одной отдельно взятой российской ОПГ вдруг начался ад. Бандиты не зависимо от уровня взрывались в машинах, гибли во время внезапных обысков — якобы оказали вооруженное сопротивление — умирали после чудовищных колик в животе от яда в так вкусно приготовленном женой или любовницей лангете из говядины. Успевшие удрать за границу, все как один получили по пуле в голову из пистолета с глушителем или от снайпера-профи. Высокое начальство, скрипя зубами, молчало (не забывайте, что это, хотя и для взрослых, но сказка) — слишком уж ценный специалист, тащащий на своих плечах целое управление службы. Потом, когда ликвидировать стало некого, в столице опять наступило привычное для конца августа "затишье".

Это неправда, что мужчины не плачут — ночами ревел белугой, когда мстить стало уже некому, а утром подтянутый и бодрый отправлялся на работу. Через неделю все еще скорбящая Наталья не выдержала, влила среди ночи стакан коньяка, утащила в свою комнату и изнасиловала безвольного только дома мужчину. На хозяйкиной постели не посмела. Долго потом думал — его и вдруг Наташка?! Кажется, начал приходить в себя...

Время лечит. Забылся в детях, еще больше внимания стал уделять службе. Через пару с лишним лет Колька с Полинушкой устроили заговор. Договорились с вернувшейся в банк директором Валентиной — Катенька, хоть и отличный специалист, для этой должности была все-таки слишком мягкой — с дылдой Юрь Михом и даже со скинувшей наконец-то дома платок Наташкой. В вечернем платье с открытыми плечами чеченка на новый год смотрелась офигительно. Так ведь совсем не старая еще — на два года моложе Вальки и всего на три старше Катюши. Худенькая, стройненькая, раскраснелась у плиты с праздничным пирогом. Виктор Викторович, привлеченный еще на стадии планирования, тоже принял посильное участие — четко обозначил приоритеты, разбил на этапы и взял на себя самый ответственный эпизод, чтобы основной разрабатываемый ни о чем не догадался. Галку озадачили медикаментозным обеспечением секретной операции. Вырубился Вадим после очередной рюмки коньяка неожиданно, вроде не особо и перебрав свою норму. Был раздет и уложен в постель. Скоро проснулся от приятной тяжести на груди. Щелкнул выключателем бра и очень-очень удивился. Обнаженная Катерина, хлопая глазами, тоже ничего не понимает. Помнит только, как после очередного бокала "Вдовы Клико" внезапно в сон потянуло. А сейчас другого очень хочется — мужской ласки. Не выдержала и потянулась губами к полковнику... Днем первого января оба прятали глаза, но как-то мечтательно улыбались. Характером друг другу совершенно не подходили. Но, как позже подтвердилось, ночью это особого значения не имеет. Еще через год, когда личных секретов между ними уже не было, тихо без свадьбы расписались.

Полинка в свой МГИМО, конечно же, поступила. На третьем курсе родила Кольке доченьку, почти не сделав перерыва в занятиях. А зачем? У них свой отличный дипломированный педиатр есть, работающий в принадлежащей семейному банку — или теперь клану? — клинике. Она и присмотрит опытным взглядом за ребеночком, и обиходит со всем возможным старанием. Галка замуж так и не вышла — не нашла никого, даже близко напоминающего хорошенького, хотя и перебрала-пропустила через себя, наверное, половину элиты Москвы. Детей решила не рожать. Опять-таки — зачем? В трех квартирах на одном этаже никак не чужих ей детишек хватает. Маленькая Анастасия чудо как хороша — на красавицу бабушку очень похожа. Молодая хозяйка, закончившая университет МИД России, обещает через полгода родить мальчика. У Галины аж потеплело в груди от ожидания нового счастья. Хочется понянчить родненького и самой покормить — вызвать лактацию даже у нерожавшей нынче совсем не сложно. Лапушке Настеньке ведь понравилось — больше года у теть-Гали сиську просила...