Ответив на приветствия фанатов и болельщиков, раздав несколько десятков автографов и немного попозировав для фотокорреспондентов — обычное дело для известной и успешной спортсменки — Дэйна неспешно направилась к стоянке автобусов. Впереди были два часа неспешной поездки до города, а там... Там — поезд и она окажется очень скоро — всего лишь через три с небольшим часа — поезд ведь идёт с остановками на промежуточных станциях — в своей личной квартире.
Автобус заполнился пассажирами, водитель и стюарды представились, пожелали доброго пути, машина вырулила на шоссе. Поглядывая в окно, Дэйна думала о прошедшей Спартакиаде. Соревнования получились интересными, насыщенными и — спокойными. Почему-то сейчас она обращала на спокойствие особое внимание, хотя до сих пор не задавала себе вопроса о том, почему именно на это она делает определённый, чётко заметный для неё самой акцент. Первые полчаса она ещё поглядывала в окно, немного прислушивалась к гомону пассажиров и немногочисленных встречающих, затем задремала. Привычка. Есть возможность отдохнуть — надо отдыхать. Неизвестно ещё, как сложится будущее. Неизвестно.
Из автобуса, мягко и чётко подрулившего к терминалу железнодорожного городского вокзала Дэйна по крытому тоннельному переходу прошла в зал ожидания, взглянула на расписание, отметила в памяти данные нужного ей поезда. Билет она взяла заранее и хорошо, что его не пришлось сдавать — автобус пришёл по расписанию, происшествий никаких не случилось. А бывало, что и случались. И ей приходилось опаздывать. Не любила она опаздывать. Понимала, что нарушает обывательское представление о женщинах, но не любила — дисциплина и порядок стали частями её сути и отказываться от следования их требованиям Дэйна не хотела. В её жизни были моменты и периоды, когда она могла расслабиться. Могла отдохнуть, могла нарушить множество правил и требований. Но пока она не окажется в своей личной квартире, она не хотела давать себе волю. Работа ещё не закончена. Вот когда за ней закроется дверь её квартиры, тогда она поймёт, что уже находится в отпуске и тогда... тогда сможет расслабиться.
За четверть часа до прибытия поезда на посадку Дэйна вышла на платформу. Огляделась по сторонам. Да, людей много, поезд будет заполнен пассажирами. Хорошо. Значит, не все люди 'переключились' полностью на летающий транспорт — осталось немало поклонников наземного. Ветер на платформе гулял свободно, спокойно. Дэйна почувствовала, как её волосы немного спутались от порывов ветра, но доставать расчёску и приводить волосы в порядок не стала. Зачем? Она уже дома. Почти дома. Так что можно совсем немного расслабиться. Спартакиада — позади. Хорошее, важное соревнование стало историей. В том числе и её личной историей. Придёт время — и вся её жизнь тоже станет частью истории.
Пройдя несколько раз из конца в конец платформы, Дэйна смотрела по сторонам, вдыхала особые, вокзальные и железнодорожные запахи и с каждой минутой всё больше свыкалась с мыслью о том, что теперь — минимум на месяц — она свободна от спортивных хлопот и забот. Обычный послеспартакиадный отдых. Тренеры, конечно, суровы и требовательны, но и они прекрасно понимают, что после таких нагрузок нужен достаточный отдых. Потому у неё и есть этот месяц свободы. Нет, конечно же, она продолжит выполнять комплексы упражнений, совсем немного ослабит ограничения в диете, но теперь большая часть этих тридцати суток принадлежит ей и она свободна в выборе того, как именно провести это время.
Поезд подошёл вовремя. У входных дверей образовались короткие очереди, проводники и стюарды быстро проверяли посадочные талоны, указывали места и отмечали на своих планшетах прибывших пассажиров. Убрав сумку в нижний багажный отсек и запихнув пакет в верхний, Дэйна уселась в кресло и откинула спинку, намереваясь подремать. Перелёт на самолёте с двумя посадками был достаточно долгим, поспать толком не удалось, поэтому сонливость была обычной и ожидаемой. Закрыв глаза, Дэйна провалилась в дремоту — привычка, воспитанная годами, сработала и на этот раз.
Поезд отошёл от платформы, мягко и быстро набрал скорость. Дэйна спала. Проспать она не боялась — заранее отметив время прибытия поезда по расписанию, она попросила своё подсознание разбудить её за четверть часа до подхода к платформе и теперь могла спокойно спать. Без сновидений, без движений, просто спать, давая телу и сознанию желанный отдых.
— По 'золотому каналу' на настольный инструментрон Дэйны поступило письмо от Шепарда, Зина, — на аудиоканале наушного спикера прорезался голос Знаменского. — Похоже, в Альянсе ещё остались вменяемые служащие.
— Остались, конечно, остались. Спасибо, что сообщил, Паша. — Зинаида Яновна сделала пометку на экране своего инструментрона.
— Посмотрим, какова будет реакция, — сказал Знаменский. — Том на взводе.
— Он всегда предполагает худшее, Паша. — Зинаида Яновна нажала несколько сенсоров, читая высветившиеся на экранах оперативные сводки из базы данных Полиции России. — Пока тихо. До связи.
— До связи.
Ровно за четверть часа до прибытия поезда на станцию Дэйна открыла глаза, осторожно потянулась, сбрасывая сонливость, огляделась. В вагоне, заполненном пассажирами на две трети, было спокойно. Кто-то спал, кто-то читал, кто-то смотрел фильм, пользуясь наушниками. Или — работал на инструментроне. Некоторые тихо, шёпотом беседовали, их разговоры никому не мешали.
Встав с кресла, Дэйна вынула из надкресельного отсека пакет, а из подкресельного выкатила сумку. Всё. Теперь она готова пройтись до своего дома. А там... Там она сможет спланировать время своего отдыха более точно и подробно. Пока что у неё нет никаких намёток и это нормально.
Поезд плавно замедлил ход, остановился. Дэйна сошла со ступеней лестницы вагонного выхода, попрощалась с проводницей и направилась к надземному тоннельному переходу.
Сколько раз она вот так возвращалась сюда, в свой город, ставший для неё предельно привычным и даже где-то родным. Сейчас она пройдёт по тихой улочке метров восемьсот, войдёт в подъезд, поднимется на этаж и откроет дверь своей личной квартиры.
Знакомых лиц становится больше. Дэйна кивает, с кем-то здоровается, интересуется привычно 'как дела?', коротко отвечает на такие же вопросы, адресованные ей. Хорошо возвращаться. День только начинается, а впереди — десять часов солнечного света и много-много часов свободы. Вот и дом показался из-за других домов. Дом, в котором она прожила очень долго в перерывах между выездами на тренировки, сборы, соревнования, чемпионаты, спартакиады, олимпиады. Дом, в котором она чувствует себя особенно спокойно и свободно. Дом, в котором она чувствует себя своей.
Дверь подъезда она открыла привычным движением и мягко закрыла за собой. Есть пружина или нет пружины на двери — всё равно. Впереди — несколько ступеней и ряды настенных почтовых ящиков. Архаичных, но, кажется, вечных, как мало что вечно в нынешнем мире. Ключ касается сенсорной пластины, дверца открывается. Несколько конвертов. Ничего настораживающего. Счета оплачиваются напрямую с её банковских счетов, так что никаких 'писем счастья' нет. А конверты — от знакомых и от друзей. Часто — не имеющих никакого отношения к профессиональному спорту. С содержимым конвертов она разберётся позже, а сейчас ей не терпится поскорее открыть дверь своей квартиры и почувствовать, что она наконец-то дома.
Взглянув в сторону лестничного тамбура, Дэйна усмехнулась: нет, сегодня она может полениться и не мерить шагами расстояние до своей квартиры. Сегодня она поедет на пассажирском, светлом и чистом лифте. Несколько шагов, лёгкое нажатие сенсора и перед ней распахиваются двери лифтовой кабины. Секунды подъёма — и двери распахиваются вторично. Знакомая до мелочей табличка с номером этажа. Её этажа.
Время — рабочее, так что встречи с соседями на лестничной площадке и на этажной площадке можно не ждать. Вот и дверь её квартиры. Дэйна достаёт из кармашка ключ-таблетку, лёгкие касания — и дверь открывается.
Дэйна медленно переступила порог, тихо закрыла за собой створку двери, привалилась спиной к одёжному шкафу, выдохнула. Всё. Она — у себя дома. Взгляд оббежал пространство квартиры — Дэйна редко устанавливала полный комплект стен и, уезжая на сборы, всегда убирала все стены — ей хотелось, чтобы по возвращении её приветствовал простор собственного родного обиталища. И сейчас она наслаждалась моментом, разглядывая знакомые детали интерьера.
Всё кругом привычно, обычно и от этого на душе становится ещё спокойнее. Взгляд скользит по столам, по шкафам, по креслам и останавливается на настольном инструментроне, который, как обычно, стоит на середине столешницы небольшого рабочего стола. Стоит и... нет, он не выключен. На экране мерцает непривычный значок. Текстовое сообщение — вот и соответствующая пометка в правом нижнем углу ярлычка. Дэйна удивлённо разглядывает мерцающий ярлычок, подходит к столу, нажимает сенсор. 'Золотой канал'?! Сколько она помнила себя, ей ни разу ещё никто не присылал сообщений по 'Золотому каналу'. Никогда. И вот... Ясно, что значок принадлежит сообщению, пришедшему именно по этой системе связи. Кто же мог прислать его?
Девушка пододвигает к столу кресло, садится и нажимает несколько сенсоров на клавиатуре, снимая блокировку. Окно с сообщением разворачивается во весь экран. Взгляд Дэйны впивается в заглавную строку. 'Дэйна, приветствую!'. Это.... Это письмо Джона?! Конечно, только он всегда обращался к ней в письмах именно так. Без всяких там 'добрый день' или 'доброго времени суток'. Он просто её приветствовал. Именно так приветствовал.
Взгляд побежал по строчкам, слетев с заглавной строки. Рукописное письмо. Почти полностью рукописное. Джон не только привычно набирал текст на клавиатуре инструментрона, он писал его вручную, своим стилусом-кодатором.
Как же приятно сейчас ей получить письмо от Джона, написанное им самим. Написанное его рукой. Как он сумел так точно угадать, когда она будет у себя дома, чтобы прислать письмо именно в этот момент. Хотя... 'Золотые каналы' — система связи, способная и не на такое. Джон воспользовался этой системой, чтобы она получила его письмо с гарантией.
Дэйна радовалась тому, что успела сесть в кресло. Сейчас никакая сила не заставила бы её оторваться от чтения письма. Первого после столь долгого молчания. Большого. Объёмного. Дэйна и сама не заметила, как посмотрела на указатель количества страниц и восхитилась предусмотрительностью Джона: он написал ей такое большое письмо!
Именно тем, что часть письма он написал от руки, он доказал Дэйне, что по-прежнему помнит её и любит её. Помнит и любит — для неё знать об этом было всегда важно. Первое письмо после столь долгого молчания.
Джон подробно говорит о том, что случилось после 'Арктура', куда, как знала Дэйна, он улетел, получив приказ-вызов. Конечно, уровень подробности неодинаков, но... Дэйна чётко и полно ощущала: только ей он сообщает многие детали, за которые многие журналисты, эти писаки и снимаки, продали бы кому угодно свои души несколько раз.
Джон, конечно же, о многом умалчивает, но и того, что он ей сообщил, достаточно для спокойствия и уверенности — Джон жив, здоров и у него всё в порядке. Теперь, читая письмо, Дэйна отвечала на многие когда-то сформулированные ею самой вопросы. Отвечала самой себе на эти вопросы и чувствовала, как успокаивается. Джон по-прежнему её любит, дорожит ею и доверяет ей.
Несколько часов... Дэйна и не заметила, как наступил полдень, как прошло обычное обеденное время — с часу дня до трёх дня. Она читала письмо от Джона, забыв обо всём. Она действительно успокоилась и правильно поняла своего Джона.
Он написал ей большое, подробное письмо, ответил на многие вопросы и развеял очень многие сомнения. Он верен себе — подтверждает свои слова ссылками на файлы, хранящиеся на многих серверах Экстранета, где она, его любимая Дэйна, сможет найти дополнительные сведения. Он даёт ей право выбора и заботится о том, чтобы она получила как можно больше информации. Он уверен — она воспользуется этими ссылками, будет долго размышлять, думать, оценивать. Неспешно, спокойно и чётко. Как всегда.
Он по-прежнему хорошо знает её, свою Дэйну. И по-прежнему не привязывает её к себе, даёт ей полную свободу, даёт ей полную возможность жить своей собственной жизнью, делать свой собственный выбор. Он любит её и даёт ей полную свободу. Сложно это пояснить словами, но Дэйне и не нужны пояснения. Она любит Джона и доверяет ему. Доверяет ему полностью. Она не раз и не два доверяла ему всю себя. Без остатка. И была счастлива и довольна тем, что Джон раз за разом правильно понял и правильно воспринял её доверие.
Джон честен. Он рассказал ей о встрече с матриархом азари, Бенезией Т'Сони, рассказал о том, что полюбил её, и что она полюбила его. Он уверен — Дэйна сама найдёт теперь немало информации о матриархе и сама сделает свой выбор. Он не давит на неё. Он спокойно предоставляет ей право решать. Она по-прежнему свободна и вольна. Он поступил правильно и честно, не стал играть её чувствами. Не стал умалчивать, не стал выдавать желаемое за действительное.
Дэйна читала письмо Джона, где он говорил о случившемся на Иден-Прайме. И всё больше понимала, что Джон не мог поступить иначе. Если он действительно спас жизнь матриарха азари, если он действительно рискнул собой, то... Он имеет право полюбить азари. А она имеет все права и все возможности полюбить его, своего спасителя. Полюбить... последней любовью, свойственной только очень пожилым азари. Последней любовью. Играть с такими чувствами Джон, какого Дэйна прекрасно знала и понимала, никогда бы не стал.
Если он полюбил её, пожилую азари, то не важно, ответил ли он на её чувства или полюбил сам... Здесь и сейчас это — не важно. Джон честно сказал о случившемся Дэйне и этим ещё раз доказал, что он любит её, свою подругу. Любит и предоставляет ей выбор. Она вольна сделать этот выбор и Джон примет его. Примет, потому что никогда не командовал и не играл судьбой и жизнью своей Дэйны.
Да, Джон мало написал о том, как он спасал матриарха. Секретность, военная тайна, ограниченный доступ, необходимая информация. Всё понятно. И, тем не менее, она теперь знала о происшедшем на Идене гораздо больше, чем очень многие жители Земли и обитатели Солнечной Системы. Не только знала — благодаря честности Джона — понимала. Эти часы, проведённые за чтением письма... были очень приятны и важны. Дэйна успокоилась: на многие её вопросы, пусть не высказанные явно, Джон дал самые полные, честные и точные чёткие ответы.
Отодвинув в сторону инструментрон, Дэйна задумалась. Письмо она прочла до конца. Все несколько десятков страниц. И теперь ей необходимо было прерваться, чтобы подумать. Она понимала, что эти раздумья — не на часы. Скорее всего, очень возможно, она будет думать несколько дней. Хотелось, очень хотелось ускорить эти раздумья и как можно быстрее написать Джону ответное письмо, но... Слишком оно было большим, слишком оно было ёмким, слишком оно было необычным.
Встав с кресла, Дэйна прошлась по квартире. Открывать занавеси и жалюзи ей не хотелось. Тишина и покой стали ей необходимы ещё больше, чем раньше. Надо думать, надо поразмыслить над тем, что она прочла. И ещё глубже и больше — над тем, что она узнала, что она поняла из письма Джона.
