Строптивая жена колдуна

-Проваливай ко всем чертям! — немедленно отозвалась девица, да так громко, словно век шаталась по трактирам.

-Но, сударыня, я не отниму у вас много времени, — елейно произнес колдун, все еще уповая на собственное очарование более, чем на колдовские уловки. — Позвольте представиться, я Питти, известный своим чародейским дарованием во всей Иллирии, и не только! Неужто вам не любопытно, зачем я к вам пожаловал?

-Чародей! — воскликнула девица, и тут же у двери что-то загрохотало: она была надежно подперта сундуком.

Спустя минуту Питти вошел в покои Жустины и впервые увидал девицу, о которой столько судачили во Фреченто. Она была не так уж дурна собой — излишне высока, пожалуй, и лишена изящества движений, но в целом все ее черты свидетельствовали об исключительном здоровье. В сильной руке она сжимала кочергу, и чувствовалось, что к оружию этому старшая дочь Дунио привычна. Черные волосы ее были растрепаны, карие глаза блестели с необычайной живостью, и на смуглых щеках пылал румянец, не имевший ничего общего с девической стыдливостью.

-Чародей! — повторила она, разглядывая Питти безо всякого смущения, и, что гораздо хуже, без того восхищения, на которое он рассчитывал. — И ты обучался в академии магических искусств?

-Именно так, — согласился Питти. — Добрый десяток лет!

Тут же на него обрушились бесконечные вопросы — чему там учат?.. Много ли учеников? А дозволяется ли им выходить в город? Умеет ли Питти превращаться в сову, а если да, то ест ли в этом облике мышей и крыс? Дорого ли платят за колдовские услуги? А можно ли пройти сквозь стену?.. Никогда еще Питти не приходилось говорить так много, и, сам того не заметив, он отвечал девице куда искреннее, чем привык обычно — ее бесхитростные манеры располагали к честности. Не сразу молодой колдун спохватился, что время идет, а внизу старый Дунио и его гости ждут, когда бес, вселившийся в Жустину, сбежит через печную трубу.

-Ох, до чего же тебе повезло, — вздохнула Жустина. — Учиться магии! Уехать из дому! Странствовать!..

-А вы желаете покинуть сей дом? — осведомился Питти.

-Еще бы! — воскликнула девица. — Да только у меня два пути отсюда — к алтарю или на кладбище, и я не знаю даже, что из этого хуже...

-Мне говорили, что вы не желаете выходить замуж, — деликатно заметил колдун.

-Не желаю? — черные брови Жустины едва ли не сошлись у переносицы. — Да я б скорее пошла на виселицу, чем под венец! Вокруг одни напыщенные ослы, считающие, что женщина должна помалкивать и думать только о нарядах, детях, цвете занавесок... Ох, собрать бы все занавески Фреченто и сжечь!.. А вместе с ними — платья, башмаки и ленты!.. Домовые книги!..

"Стало быть, тебе понравится жених, у которого нет ни гроша — он не купит тебе лент, и башмаки ты будешь носить одни и те же семь лет кряду!" — приободрился Питти. Но только он открыл рот, чтобы спросить, не переменит ли Жустина своего мнения относительно замужества, если под венцом ее будет ждать красивейший из чародеев Юга, как девица, сощурившись, спросила:

-А что тебе понадобилось от меня? Быть может, ты тоже решил на мне жениться? Ох, не в добрый час...

-Нет-нет! — перебил ее чародей, заметив, что Жустина половчее перехватывает кочергу. — Я... я желаю вам помочь сбежать отсюда!

-С чего бы это?

-С того, — как можно честнее отвечал Питти, — что редко встретишь столь смелую и решительную девушку. Лютио, мой приятель, сказал, что не может жениться на вашей сестре, пока вы не вышли замуж, и слезно просил изыскать возможность обустроить счастье всей его жизни. Я расспросил его о вашем характере и понял, что вы рождены для иной судьбы. Об том не знает ни ваш батюшка, ни кто-либо иной, но я нынче ночью нашлю на ваш дом чары забвения, и к утру никто не вспомнит вашего имени. Вы, Жустина, будете свободны, как ветер! Никто не будет призывать проклятий на вашу голову, вас не отправят в монастырь, отправляйтесь куда угодно. Да хоть в Иллирию!

-Иллирия! — повторила Жустина. Лицо ее, обычно недоброе, вдруг засветилось изнутри и стало видно, как хороша собой старшая дочь Дунио.

-Вот только вам придется выпить это, — сказал Питти, доставая из кармана крошечный флакончик. — Чтобы чары не подействовали на ваш разум!

Характер старшей дочери Дунио был упрям, своеволен, но, в то же время, по-детски доверчив. История, придуманная наспех, не обманула бы мало-мальски здравомыслящего человека, но Жустина так желала оказаться на свободе, что позабыла обо всем на свете. Питти оказался едва ли не первым ее знакомцем, что не вспоминал о женитьбе и охотно отвечал на все ее вопросы. Естественно, она тут же вообразила, что повстречала друга, советам которого нужно следовать.

-Давай сюда свой яд! — решительно сказала она.

...Спустя несколько минут господин Дунио, места себе от волнения не находивший, как и его гости, увидал, как колдун Питти важно спускается по лестнице, а рядом с ним — Жустина. Но какова она была!.. Молчаливо и покорно она следовала за чародеем, не сводя с него глаз, и черные брови, некогда грозно хмурившиеся при виде любого гостя, теперь не дрогнули при звуке сбивчивых приветствий.

-Как и обещалось, демон изгнан! — объявил Питти, указывая на тихую Жустину. — Нечистый дух не будет изводить ни сударыню, ни ее домочадцев.

-Жустина?.. — Дунио смотрел на дочь с надеждой и испугом.

-Все было, как сказал магистр Питти, — несколько безжизненно отозвалась она.

-Но как...

-Позвольте мне сообщить еще одну радостную новость, — перебил его колдун. — Так вышло, что теперь, когда госпожа Жустина не питает никакого предубеждения к браку, я показался ей вполне достойным женихом...

-Что?! — вскричал бедный Дунио, не веривший ни своим ушам, ни глазам.

-Все было, как сказал магистр Питти, — повторила Жустина.

-Я спас ее от демона, не так ли? Чем этот повод к женитьбе хуже других? — с вызовом спросил колдун. — Разве не женится на принцессе тот рыцарь, что спас ее от дракона?

-Но сударь...

-Вам же лучше: оплату за изгнание беса я возьму из приданого, — решительно продолжал Питти. — Скажи, Жустина, желаешь ли ты выйти за меня?

-Желаю, — прошелестел голос девушки.

-Любишь ли меня?

-Люблю.

-Вот и ответ, — развел руками колдун. — Неужто вы, господин Дунио, отплатите мне черной неблагодарностью и разрушите счастье своей дочери только из-за того, что сватовство мое скоропалительно?

-Пожалуй, что нет, — отвечал вконец потерянный Дунио. — Совет вам да любовь. Вы сударь, хотя бы из каких краев родом?..

-Из славных, ничуть не хуже этих, — надменно отвечал Питти. — И вот еще что: свадьбу мы сыграем как можно быстрее, не стоит медлить!

-Прошу вас отец, сделайте, как говорит магистр Питти, — воистину, никогда еще Жустина не была столь мила и кротка, но стоило ей только заговорить, как гости ощутили кто дрожь, кто колотье в боку, а кто — дурное предчувствие.

И пока Питти говорил, что желает назначить свадьбу на ближайшей неделе, господин Мурино — тот самый, что был не прочь жениться на Жустине, коли обряд экзорцизма даст свои плоды, — прошептал на ухо старому Дунио:

-Не верьте мошеннику, здесь явно что-то нечисто. С чего бы ему так торопиться? Вы отпишете ему приданое, он его тут же растратит и исчезнет, а через пару недель бес вернется на прежнее место. Была у вас одержимая незамужняя дочь, а станет бесноватой соломенной вдовой, вот и вся история.

-Так что же делать? — тихонько отвечал господин Дунио, косясь на нежданного-негаданного жениха старшей дочери. Питти ему ничуть не нравился, однако о замужестве своевольной Жустины бедный отец грезил не первый год, посему решительно отказать первому жениху, который пришелся ей по нраву, он никак не мог.

-Раз прогнать его восвояси вы не решаетесь, — отвечал уязвленный, и оттого на удивление проницательный Мурино, — то здраво будет хотя бы не допустить свинью к корыту. Желает он жениться и говорит о влюбленности — пускай. Но приданое ему не отдавайте, пока не удостоверитесь, что Жустина на самом деле исцелилась.

-Что-что вы сударь, говорите? — откликнулся Питти, навострив уши, точно кот, услыхавший под полом шуршащую мышь. — Клянусь богом, вы отчего-то поминали свиней и корыта под крышей дома, где только что состоялась помолвка. Как неуместно! Быть может, расскажете и мне о вашем увлечении свиноводством, а то я, знаете ли, давно уж любопытствую, кого прирезать легче — свинью или же человека?..

Господин Мурино вначале побагровел, затем побледнел, но мужественно отвечал, что говорил со своим соседом о всяких пустяках, не стоящих внимания.

-Разбойник! — прошипел он на ухо Дунио, улучив момент. — Разбойник с большой дороги, вот уж повезло так повезло!.. Ни единой монеты из ваших сундуков не должно ему достаться, иначе горе вашей дочери!..

Зерно сомнений упало на благодатную почву. Чем ближе переносилась дата свадьбы, тем задумчивее становился почтеннейший Дунио.

-Ах, магистр! — наконец воскликнул он, взмахнув руками и придав лицу выражение совершенно неправдоподобной простоты. — Я вижу, вы не успокоитесь, пока я не соглашусь, что свадьбу нужно сыграть послезавтра, если не завтра с утра. Дело ваше, я всего лишь старик, не знающий, как это принято нынче у молодых. Но, как мне известно, дела денежные ведутся по прежнему неторопливому укладу, ведь цифры складываются и вычитаются одинаково со времен сотворения мира. Женитесь, раз любовь вас подгоняет, и предавайтесь забавам юности, а мы с поверенными неспешно и без суеты составим брачный договор, да прибавим к нему все прочие бумаги, чтоб никаких обид и недомолвок между нашими домами не осталось...

Оборот, который принял разговор, не понравился Питти, однако ему ничего не оставалось, как согласиться. Что в Иллирии, что во Фреченто умение ловко складывать монету к монете не считалось недостатком, и можно было бы поторопить будущего тестя с подсчетами так же, как и со свадьбой, но раз уж сам колдун завел речь о любви — менять песню посередине припева не стоило.

-Через неделю я поведу вашу дочь под венец, а о договоре поговорим, когда вам это будет угодно, — сказал он решительно господину Дунио, прибавив мысленно "все равно вам, драгоценный тесть, от меня никуда не деться". — Насчет приданого заговорили первым вы, заметьте, да вот тот господин, что сам не свой до свиней...

-Вот и чудесно, — отозвался господин Дунио, не ждавший, честно сказать, такой сговорчивости. — Месяц-другой — и дела между нами будет улажены. Заодно присмотримся друг к другу, ведь я, признаться, о вас ничего не знаю, хоть и вижу, что юноша вы весьма достойный и разумный...

И вновь юный колдун поморщился, точно от горькой настойки, но смолчал. Господин Мурино верно угадал, что времени у Питти в запасе имелось не так уж много, а находиться на глазах у всего семейства Дунио ему тем более было не с руки.

-Батюшка, — вступил тут в разговор Лютио, который все это время не мог решить к добру или к худу обернулось дело. — Так что же это — раз судьба Жустины решилась, то и наш с Фосси путь к счастью наконец-то открыт. Вы знаете, что у нас давно уж нет другой мысли, кроме как пожениться. И вся моя семья известна вам до седьмого колена. Пусть сегодня под крышей этого дома устроится помолвка еще одной влюбленной пары. Благословите!

И он, не теряя ни секунды, хлопнулся на колени перед Дунио, который думал лишь о том, что день, которого он так ждал, оказался вовсе не самым счастливым в жизни и даже наоборот.

Но что мог поделать старик-отец, если весь город видел, как он накануне бил в храме поклоны, выпрашивая у бога мужей для своих дочек? По всему выходило, что отказ оскорбит не только женихов, но и силы небесные.

-Но уж вы-то, Лютио, не желаете жениться впопыхах, точно вас сам черт гонит к алтарю? — промолвил Дунио, с отчаянной надеждой глядя на юношу.

-Я бы назначил нашу свадьбу ко дню зимнего солнцестояния, — отвечал Лютио, лучась восторгом, который дарован только счастливым влюбленным да некоторым разновидностям блаженных. — Пусть наша первая брачная ночь будет самой долгой в году!

Служанки, прячущиеся где-то наверху, захихикали, кто-то тихо и весело выбранил их — наверняка Фосси подслушивала речь своего жениха и осталась довольна его предприимчивостью.

-Какие новости!.. Какие новости! — только и восклицал Дунио, усаживаясь в кресло у камина при почтительной помощи всех гостей сразу. — Но как же мы устроим свадебный обед так быстро?.. Есть ли у вас, любезный чародей, праздничный наряд?..

-Признаться честно, у меня нет с собой ничего, кроме коня, да и тот скоро падет от усталости, — честно отвечал Питти. — И на ночлег я остановился в весьма дрянной гостинице. Какое счастье, что ваш дом оказался гораздо уютнее...

-Позвольте!.. — воскликнул господин Дунио, внезапно заподозрив, что у этого вечера в запасе куда больше тревог и огорчений, чем показалось вначале. — Вы говорите так, словно...

-...Словно желаю остаться на ночь под вашим гостеприимным кровом, — продолжил Питти с весьма неприятной невозмутимостью. — А как же иначе? Из вашей дочери только что был изгнан демон. Неужто вы думаете, что изгнать беса все равно, что махать кухонным полотенцем на летучую мышь, которая вторглась в вашу опочивальню? Жустину нельзя оставлять одну, пока ее собственный дух не укрепится.

-Уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь ночевать на женской половине? — воскликнул Дунио, а соседи и приятели возмущенно забормотали, что эдакого неприличия во Фреченто еще не видали и не слыхали.

-Быть может, в Нижнем городе, где бедняки спят вповалку на земляном полу своей хижины, и допустима подобная вольность... — начал Мурино, но не решился продолжить, ведь при этом пришлось бы произнести вслух совершенно ужасающие непристойности.

-В приличных домах не каждый родич может войти в женские комнаты средь бела дня, что говорить о ночи! — прибавил к этому Фрато.

-В самом деле, Питти, — сказал Дунио, почесывая затылок. — Ты мне друг, но говоришь сейчас нечто невообразимое. До свадьбы навещать после захода солнца свою невесту и оставаться с ней наедине!..

-Черти б вас побрали... — пробурчал Питти себе под нос. — Да я же говорю сейчас как лекарь, а не как жених! Ваша Жустина очаровательна, — тут он мимоходом поцеловал руку своей молчаливой и понурой невесты, — но не до такой же степени, чтоб я не утерпел до свадьбы. Я врачеватель, господа. Бывают врачеватели тела, а я врачевал сегодня душу, и должен наблюдать за ее состоянием. Вы переполошились от мысли, что мое присутствие в покоях Жустины неприлично, но что если туда вернется бес? Злой дух?..

-Нет уж, сударь, — твердо ответил на это Дунио. — Вы, хоть во Фреченто человек пока что неизвестный, но определенно относитесь к мужскому роду. Что же касается демонов — доподлинно неизвестно, есть ли у них хоть какое-то разделение на жен и мужей. Да и присутствие беса на женской половине, быть может, и опасно, но приличный дом нечистый дух всего лишь осквернит, а не опозорит, тем более, что он и так здесь обитал годами. Призовем священника, он окропит стены святой водой — и скверны как не бывало. А вот от позора так просто не избавишься!.. Так и быть, оставайтесь, но о женской половине и думать забудьте. Жить будете в гостевой пристройке, что выходит в сад, и служанки дадут вам знать, если с Жустиной будет неладно. Как ты, милая? — спросил он, опасливо переведя взгляд на тихую дочь. — Твое лицо бледнее, чем обычно... Не пора ли тебе отдохнуть?