Четвёртая часть "Книга-2 Проходимцы"

— Если бы после Сталина правил Берия, то у нас была бы процветающая страна. Хрущев начал разрушение СССР, а остальные продолжили.

— Именно это мы с Вами и пытаемся предотвратить. Самый яркий показатель работы сталинской экономики — это как раз Великая Отечественная война. Такую организованную эвакуацию промышленности за Урал не выдержала бы никакая другая держава. И, конечно, самоотверженность советских людей. Но это были их заводы, их директора, их парткомы, их государство. — Глубокий вдох, медленный выдох:

— После Сталина лет десять еще по инерции работало, а потом...

— По официальным заявлениям к началу развала СССР Запад, НАТО и США были гораздо сильнее и угрожали войной.

— Вы реально полагаете, что американцы, англосаксы и НАТО были готовы фехтовать на "боевых топорах" с СССР и странами Варшавского Договора?

— Американцы и их союзники на каждом углу вопили о космическом СОИ (Стратегическая Оборонная Инициатива).

— Даже сейчас на "янковской" и "лаймовской" территориях никто, не умеет шлифовать поверхность по высокому квалитету точности. А пушки и стволы для ружей тачают на оборудовании из Германии. Вряд-ли они готовы противостоять хоть кому. Их принцип — сделать единственный точный выстрел Горбачёвым и вдогонку Ельциным, а под поднявшийся шумок быстренько организовать и тут же признать любую "независимую" республику, оказав ей финансовую, моральную и военно-материальную помощь.

— Это нужно квалифицировать как происки врага или ошибка друга?

— Как предательство высшей категории. В России десять лет общество терпело алкоголика Ельцина и его клику. Да и нынешних привело во власть не народное движение или восстание, а часть элит, решившихся на внутриэлитную трансформацию в целях сохранения системы власти и награбленных у народа капиталов. — Небольшая пауза:

— Именно нынешние правители и их серые покровители давали добро на присвоение Борису Николаевичу почётного звания Герой Освободитель России. Затем, за народные деньги последовало строительство Ельцинцентра, который люди всё чаще именуют Алкогольцентр, монумента Солженицыну. Именно нынешние считаются последовательными приемниками политики Ельцина. Кстати, на торжественном открытии и первого, и второго присутствовали первые люди России.

— И преобразования в России начались не по народному требованию, а так решили элиты, стоящие в тени. Власть либералов и сегодня в России полностью не ликвидирована, но что-то не слышно особых народных волнений по данному прискорбному поводу. — Взглянул на Бауманова. — Происходящее в большой политике — самая большая тайна большой политики. В прочем, продолжим о насущном. Что там на фронтах?

— Наступление Советских войск, в основном идёт успешно.

— А не в основном?

— Незначительные проблемы имеют место быть. Техника ломается, выходит со строя. Ремонтные базы за продвижением подвижных соединений не поспевают или не имеют в достаточном количестве необходимых запчастей. Так же отстаёт общее тыловое снабжение, в первую очередь боеприпасами на новые образцы танков и артиллерийских систем.

— Иван Иванович, зная Вас,— обвёл взглядом присутствующих: Валерия Говорова, Ави, Клебанюка, Петлицкого,— вот ни за что не поверю, что Вы ничего не придумали.

— Придумали и даже осуществляем. Часть особо изношенной новой техники переправили на простаивающие в 90-х танкоремонтные и прочие заводы со схожим профилем. Там же разместили заказы на изготовление интересующих нас запчастей и комплектующих. Под видом несчастных случаев наладили эвакуацию техники из бывших стран варшавского договора, ну и о складах НАТО не забыли.

— О НАТО. Много "не забыли"?

— Почти 3 тысячи бронетранспортеров M113, 300 из которых оснащены легкой защитой SidePRO-RPG. Две тысячи БМП "Брэдли" и "Мардер", 300 бронированных медицинских автомобилей типа M1152 HMMWV, более тысячи "Хаммеров", всевозможные самоходные гаубицы и прочие, буксируемые артиллерийские системы. Много боеприпасов. Кроме этого в 2015 году ЦРУ для Сирийской оппозиции из стран Восточной Европы перевозило вооружение и боеприпасы. Причем перевозили разное и много. — Посмотрел на Говорова старшего, хитро улыбнулся:

— Судно Geysi. В списке груза фигурируют автоматы АК, пулеметы ПКМ, крупнокалиберные пулеметы ДШК, гранатометы РПГ-7, ПТУР 9К111 М "Фактория" 50 пусковых установок и к ним две тысячи ракет.

— Оставшийся груз приходится на боеприпасы к этим вооружениям, а также 14,5-мм пулеметы и 82-мм минометы. Значительная часть гранат к РПГ-7 относится к типу РГ-7ВТ с тандемной БЧ. Судно прошло севернее Кипра на Агалар, затем пошло курсом на Египет, проследовало Суэцким каналом и оказалось в северной части залива Акаба, где и пропало.

— Н-да. Сомалийские пираты?

Иван Иванович в ответ улыбнулся, продолжил:

— Следующий груз из Бургаса в Акабу в два раза больше предыдущего. 117 контейнеров общая масса 2007 тонн. Судно Corsica покинуло Бургас. Корабль фактически один в один повторил маршрут Geysi. Вооруженная охрана составляла 4 человека. — Многозначительная пауза.

— Всего этого оказалось достаточно для безостановочного продвижения вперёд до самой новой границы СССР.

— Это не предел. В иной истории Советская Армия дошла до Эльбы, попутно штурмом взяв Берлин. Нынче же хочется достичь большего.

* * *

171

Гриша Воронин.

Головокружительная военная карьера. С конюха хозяйственного взвода в середине 41-го до младшего лейтенанта к началу 43-го, временно исполняющий обязанности командира роты. Впрочем, о том, что он когда то, давным-давно был конюхом никто и не знает, а вот, что в 41 году — на спец учёбе в осназе, записано в его личном деле и об этом знают почти все.

Ну как бы там ни было, а временно исполняющим обязанности командира роты он стал совершенно случайно. Вернувшись в родную часть, по окончании формальных двухнедельных офицерских курсов с присвоением звания узнал, что вот, буквально час тому, с их командиром роты лейтенантом Димой Костылевым произошёл скверный, малоприятный случай.

Приняв немного лишнего, он захотел прокатиться на трофейном немецком мотоцикле. Вначале все было прилично, а потом он решил проехаться вдоль кромки оврага, не справился с управлением...

Их конечно вытянули и лейтенанта, и мотоцикл, да только при падении Костылев сломал ногу и ключицу. Срочно прибывший комбат так орал, так орал на ротного:

— Двадцать пять лет и никакого ума! Великовозрастный дуралей! Чем думал, не сегодня-завтра приказ о наступлении!

Дивизия на доукомплектовании, готовиться к наступательному рывку, а здесь такое ЧП (чрезвычайное происшествие).

В общем, комбат был зол, но командовать ротой кто-то должен, а у них из командиров, или уже по-новому — офицеров, только двое, Костылев и новоиспечённый Гриша Воронин.

О доукомплектовании. В часть, на пополнение прибыл боец и давай байки баить, что в боях с врагом ему кисть руки оторвало, его значить сразу раз и в госпиталь специальный, а там ему эту пятерню новую и пришили. При этом демонстративно показывал откель рука "не его". Все смотрели, и Гриша глядел, а там даже шва никакого нет. Вердикт однозначный:

— Во заливает...

Потом стали прибывать ещё бойцы-пополнения после госпитального лечения, так же говорившие, что в боях "потеряли" руки-ноги, ослепли или обгорели, потом их везли в специальный госпиталь, где новые руки-ноги пришивали, глаза вставляли...

В целом данные разговоры подымали боевой дух, но как-то необычно и совершенно невероятно. Вначале Гриша даже полагал, что это очередная агитационная акция, но...

Подготовка к наступлению шла полным ходом, Гриша Воронин, в который раз собрав командиров отделений и взводов, делился с ними опытом:

— Чтобы правильно оценивать ситуацию в бою, нужно на слух, по плотности огня противќника определять его численность, имеющееся вооружение и расположение на местности.

— Хоть в ближнем бою каждый боец выбирает жертву самостоятельно, командир всё же должен уметь давать указания на приоритетные цели. — Вынул из подсумка два рожка и продемонстрировал чем заряжены:

— Для этого нужно иметь 1-2 магазина с трассирующими патронами.

Достаточно подсоединить этот магазин и выстрелить 2-3 раза короткой очередью в направлении нужной цели. Остальные бойцы, заметив первую трассу, по 2-ой и 3-ей очереди более точно определяют местонахождение важной цели и оказывают помощь в её уничтожении...

Как-то в расположение Гришиной роты, для ознакомления с поддерживающей пехотой, на мотоцикле приехал сержант-танкист Елизар Елизаров.

— Привет Гриня! —

— Привет Елизар! Ты-то здесь какими судьбами?

— К Вам на усиление. Вместе поедем на Берлин.

— До Берлина далеко. Нам бы вначале хоть до Варшавы добраться.

— Доберёмся. Сколько здесь до Варшавы то?

— Ну да, действительно,— с улыбкой согласился Воронин. — А ты чего до сих пор сержант?

— Так из восстановленных я.

— В смысле?

— Помнишь мою 34-ку с номером двадцать семь, которую ещё на базе осназа получил?

— Помню. Единственная разукрашенно-рисованная.

— В камуфляже. — Криво улыбнувшись, поправил Елизар. — Так вот. Удачная 34-ка была. Коробка передач нового образца, скорости не выбивает, мотор в мастерских улучшенный с кучей "рацпредложений". Долго на ней катал, пока на немецкую засаду не напоролись. — Было заметно, что тяжело Елизарову вспоминать:

— Горел в танке.

Гриша, прищурив глаза стал внимательно присматриваться к Елизару.

— Так нет же никаких следов.

— Хм,— невесело улыбнулся и помотал головой сержант Елизаров. — Танк подбили, он загорелся, я внутри раненый, без сознания. Спасибо ребята вытащили. Очнулся госпиталь, руки нет, лицо обожжено, глаза почти не видят, ноги... в общем, скверная история.

— Продолжай.

— Два месяца по госпиталям, потом комиссовали. Приехал домой, мать родная не узнала. Лицом страшный, полуслепой, один глаз навыкате, руки нет, хожу — ноги заплетаются. Месяц так мучился, уже руки на себя хотел наложить. Потом к нам в деревню, точнее трое калек по селу ходило, приехали два представителя из военкомата. Осмотрели нас и один говорит — чуток подлечим и будут годные к строевой без ограничений. Ну, мы естественно и ох... обрадовались, Евстафий даже пальцем у виска успел покрутить. Как бы там ни было, а отправили нас куда-то под Горький, а там госпиталь палаточный, типа полевого. А народу, калеченного да войной побитого — не считано. Осмотрел нас эскулап местный, Евстафия да Николая сразу забрали, а меня забраковали, так и говорит, худой очень, организм истощенный, на откорм его вначале. Неделю усиленно кормили, да уколами витаминными весь зад искололи. Потом ко мне односельчане зашли, а у меня и челюсть отвалилась. У Евстафия до этого ноги по колено не было, да череп, как у отца его, лысый как бубен. Николай же на войне ранение в таз получил, на левую сторону кривой, ели ходил-шкандыбал. Ну и ясно, что худые оба были. Здесь же смотрю молодцы бравые да стройные, при руках и ногах ровно ходят, морды откормленные, а у Евстафия еще и чёрный волос "ёжиком" на черепушке появился. Такая тоска меня сразу одолела. — Елизаров помотал головой. — А через день и меня в аппарат этот хитрый сунули.

— Какой хоть аппарат то из себя?

— Да я толком то ничего и не помню. Вначале в баню, потом, в чём мать родила, на стол движущийся уложили, да простынкой накрыли. Далее стол под арку белую "поехал", а дальше ничего не помню. Очнулся, рука на месте, ноги ходят, глаза нормально видят. Пробыл там еще дней десять, потом домой отпустили на неделю как бы в отпуск. Маманя как увидела меня обновленного, расплакалась...

— Захватывающие приключения.

— В гробу я видел такие приключения. Такого пережить пришлось. Всё горе немцу отдам. Теперь мне ничего не страшно, коль от таких ран один раз излечили, восстановят и во второй раз. — Уверенно-заверительно завершил свой рассказ Елизар.

На роту Воронина выделили три танка т-34-76, на одном из которых, командиром был сержант Елизар Елизаров. На каждом танке ящики с боеприпасами, здесь же прикрученная бочка с горючкой, семь человек десанта у каждого бойцы с собой "сидор". Остальные, не поместившиеся — гурьбой в пять ротных машины.

Немецкую оборону прорывали другие, на более шустрых и бронированных т-55, их же ввели в прорыв и использовали как "вперёд-вперёд на запад", причём не на главном направлении.

Боевые машины вереницей ходко мчались, расширяя прорыв все больше углубляясь в тылы вражеских войск. Эйфория и напряжённость первых километров, когда изредка приходилось стрелять в перепуганных нежданной встречей с русскими танками немцев, уже позади. Вырвались на оперативный простор.

Расслабившиеся мерным движением тридцатьчетвёрки под номером "двадцать семь" наводчик, ефрейтор Ивашкин только приподнял шлем, дабы вытереть пот... В этот-то момент машина аккурат влетел левой стороной в борозду и танк знатно так тряхнуло-качнуло. Наводчик Ивашкин же основательно приложился лбом о броню, искры, в перемешку со слезами из глаз... об данном печальном обстоятельстве ефрейтор не замедлил сообщить механику-водителю, казаху по происхождению Байсалу Абдрахманову. Если отбросить многие ненужные условности и неподобающие в произношении культурным человеком эпитеты, а также попытаться перевести всю экспрессивную тираду, до пределов насыщенную образными сравнениями и эмоциональными возрастающими гиперболами на приличный русский литературный язык, то получилось бы что-то вроде:

— Товарищ Байсал! Не уж-то Вам, человеку, ученному водить танк и прочие лошади, автомобили и мотоциклы, совершенно неясно, что отвлекаться во время движения и так неумело управлять вверенным Вам высочайшим командованием боевым транспортным средством, да еще и подвергать почти смертельной опасности здоровье ваших боевых товарищей просто возмутительно и непозволительно!

Впрочем, Ивашкин сообщил еще некоторые пикантные подробности о личной, специфически казахской степной жизни механика-водителя, об его пристрастиях к верблюдам, лошадкам и осликам, о малоуютном в плане комфортности передвижения неподкованного бронированного коня... Также глубоко эмоционально озвучил множество различных моментов, фактов и замечаний, безусловно актуальных, нужных, востребованных и интересных, но не имеющих прямого, непосредственного касательства к обстоятельствам данного прискорбного происшествия.

Уже позже, на "обеденном привале" мехвод пояснял причину своего конфуза:

— Едем себе спокойно по ямам. Как вдруг бац — дорога! — Оправдывался казах Байсал Абдрахманов. — Задумался немножко.

— Ага. Расскажи нам про мотор, про большой казахский хор,— рассержено потираю шишку, уже немного примирительней ворчал Ивашкин.

— Ай, ты снова с печки на лавку,— с совершеннейшим спокойствием отвечал Абдрахманов фразой, услышанной где-то здесь, среди военных:

— Сейчас меня больше интересуют параметры еды. Много или мало, съедобное, не съедобное, холодное-горячее, а ты со своей больной головой кушать мешаешь.

— Байсал...— вновь осерчал Ивашкин. — Умные люди говорят, что мозг нормального человека на 80% состоит из жидкости, и мало того, что она у тебя тормозная, так тебе её еще и недолили...