Яблоки на снегу

Почаевничав, неторопливо занялись работой. Я составлял очередной затребованный отчет, стараясь придать сему документу требуемую наукообразность. Вера подчищала кое-какие ошибки в кодах, замеченные мной накануне. Так, иногда переговариваясь на совершенно отвлеченные темы, дотянули до обеда.

На обед я ходил в институтскую столовую.

С грустью подумал, что скоро придется менять точку общепита. Прошел слух, что новое начальство собирается от нее избавляться. То ли продает, то ли перепрофилирует. В общем — "реструктурирует расходы".

Рядом столовых не было. Было пару кофе и ресторан. Цены — соответствующие! И что интересно — не пустуют, однако!

Вера приносила "ссобойки". Экономила. Для нее и столовая была дороговатым удовольствием. Грустно все это. И еще грустнее, что "светлого будущего" не просматривалось. Если раньше хоть это имелось, то сейчас и этот мираж отобрали. Да и "несветлого" — тоже.

А после обеда состоялось явление...

Сначала в приоткрытую дверь заглянула довольно милая девичья мордашка. Потом дверь распахнулась — и в нее влетели, именно влетели, две девчушки.

Я удивился, но, когда разглядел посетителей, чуть не засмеялся в голос. Представьте себе — "двое из ларца одинаковых с лица". Правда, пол женский и рост, максимум, сто шестьдесят пять. Сверху — все, как под копирку! Симпатичное личико, макияж, прическа, блузка — совершенно одинаковое. А вот ниже пояса — начинались отличия.

У одной — джинсовая юбка, снизу со свисающими нитками и весьма неровная. Видимо, кто отрезал — был в приличном подпитии. На ногах элегантные полусапожки.

На второй — джинсы драные, потертые, да еще и с какими-то пятнами. Такое впечатление, что их недавно сняли с какого-то строителя — скорее всего, маляра. На ногах — кроссовки.

Вид-видом, но, присмотревшись, я понял, что стоимость этих драных одежек совершенно не соответствовала их состоянию. Сталкивался уже. Случись у меня дочки, мне такие были бы не по карману.

Влетев в комнату, девицы остановились у моего стола и, преданно глядя мне в глаза, почему-то молчали.

— И?.. — подтолкнул я их к диалогу.

— Мы к вам на работу поступили! — выдала та, что в штанах. Она явно была лидером в этом тандеме.

— Неужели!? — притворно изумился я. — Такие красивые — и в такое бесперспективное место.

— Мы сами выбрали, — немного надув губки, гордо сообщила моя собеседница. — Мы переехали к бабушке в Минск и решили здесь остаться на некоторое время. Чуть помолчав, добавила:

— Продолжительное.

— Что же... Очень хорошо. Честно говоря, не ожидал, что начальство столь расщедрится. Но перед тем, как я вам покажу ваши рабочие места, хотелось бы хотя бы узнать ваши имена, — усмехаясь, продолжил я диалог.

— Ой! Извините. Я — Даша. Она — Ксюша. И начальство здесь ни при чем. Мы — сами выбрали! — все еще немного дуясь, ответила Даша.

— И оно взяло — и вот так просто вас послушало, — улыбаясь во весь рот, прокомментировал я.

— А вот и послушало! — вступила в разговор Ксенья. — Только, конечно, не нас — папу. Мы попросили его, он кого-то из вашего правительства — те вашего директора.

Ага, папа у нас, значит, не последний человек...

Я потом очень удивлялся — как у такого папы выросли такие классные дочки. Их отец был из касты высокопоставленного московского чиновничества. Яркий представитель не самой лучшей ее части. Он был свято уверен в своей избранности. А то, что большая часть населения (и не только Москвы, но и всей остальной Росси) не достойна даже близко к нему приближаться, — было вбито в его мозг на уровне подсознания и сочилось в окружающую среду из всей его личности. Надменно-презрительный взгляд, дополненный таким же выражением лица, величавость поз, как в сидячем, так и в стоячем положении, пренебрежительные жесты. Все прямо-таки кричало: "я -личность, а вы — быдло".

Идея его элитарности и исключительности полностью заполняла все пустоты его воспитания. Но весь этот антураж применялся исключительно к нижестоящим. При общении с вышестоящими (или с нижестоящими, но в присутствии вышестоящих) — пред ними представал совсем другой человек. Деловой, искренний демократ, с примесью тех качеств, какие требовались в общении — именно в этом случае. Но специалистом он был высококлассным и весьма признанным авторитетом в своей области. Что очень меня удивляло. Как такая смесь могла сосуществовать в одном человеке — было весьма удивительно.

— В принципе, это не столь важно, — перевел я разговор в другую плоскость. — Важнее понять, почему — именно сюда. Не в самую успешную лабораторию.

— Нам интересна эта область! — тут же вставила свои "пять копеек" Даша.

— Все лучше и лучше... Слава Богу, не придется заниматься понуканием и работой за вас, — продолжил я, понимая, что, может, мне и повезло. Сами ведь пришли.

Были как-то у нас два распределенных, еле досидели срок своей обязательной отработки и постоянно саботировали все поручаемые им работы. Вениамин сначала с ними ругался, а потом плюнул и давал им не срочную "обезьянью" работу, от выполнения или невыполнения который было ни жарко, ни холодно. А "обезьянья" потому, что для ее исполнения требовалось совершенно простая монотонная деятельность.

— Но относительно рабочих мест — ни на что приличное можете не рассчитывать. Вот — пять свободных столов с компами. Самое лучшее в них — мониторы. Слава Богу, уже как полгода заменили ЭЛТ гробы на жидкокристаллические.

— Не страшно, — спокойно ответила Ксения. — Завтра мы принесем свои ноуты. Системные блоки — можно в шкаф, а мониторы — подключим вторым экраном. Надеюсь, шнурки сможете найти. Мы завтра уже хотим приступить к работе.

Это она размечталась. Кабеля с HDMI разъемами придется выгрызать из отдела снабжения. Но, думаю, фамилия их папеньки не даст возможности нашим снабженцам отмахнуться от моей заявки.

— Ладно. Тогда на сегодня можете быть свободными, а к завтрашнему дню приготовлю все вам требуемое, включая задания на работу.

Когда близняшки слиняли, так же шустро, как и появились, молчавшая до сих пор Вера спросила:

— И что это было?

В ее взгляде усматривалось и удивление, и некоторая растерянность.

— Не что, а кто. Новые наши сослуживцы... или сослуживицы. Вполне на уровне. Как ты успела заметить — энтузиазм бьет через край, и особой позолоты не замечается. Хотя папочку и используют. Но замечу — в мирных целях, — прикололся я. — Ладно, пойду в снабжение. Кабеля выбивать. На этот раз, думаю, не откажут. Под эту марку, может, и еще чего-нибудь урву, — и с торжествующей ухмылкой двинулся в обозначенном направлении, хваля себя, что вовремя вспомнил и кое о каких своих нуждах. Перед этим, естественно, написал все, что мне требовалось и еще чуть-чуть.

А то, что дадут, абсолютно не сомневаюсь. Больно уж фамилия папеньки близняшек на слуху.

Хитрый хохол принял меня, как всегда, театрально-радостно и с воодушевлением сообщил, что на складе — ничего нет! Вообще — ничего! Если кто помнит, кто такой Попандопуло из фильма "Свадьба в Малиновке", то тот сразу вспомнит об этом персонаже, если столкнется с нашим начальником отдела снабжения.

Но на этот раз я его срезал сразу "на взлете":

— Макар Тарасович, я все понимаю, но завтра ко мне в отдел на работу придут двойняшки, фамилия которых — Светозаровы... Бойкие такие девчушки. Так вот их бабушка, оказывается, после смерти мужа вернулась в Минск. Бертрудова ее фамилия. Если припоминаешь ее муж был академиком, да она сама профессор, причем в нашей области. Их то и сманили, в свое время, в Москву потому, что они были признанными авторитетами в прикладной математике. Так, что лапшу на уши ей не повесишь. А в Москве их дочка сподобилась выйти замуж за очень известного нам товарища — за Светозарова. Вот такие пироги.

Дождавшись появления понимания в его глазах, сокрушённо продолжил:

— И знаешь, что будет послезавтра, когда эти милашки придут домой и расскажут бабушке, а та пожалуется сыночку в каком сарае им предстоит работать и на каком хламе! По глазам вижу — понимаешь. Сначала вздрючат нашего нового директора, он — заместителей, а те (в праведном гневе невинно пострадавших) вздрючат нас с тобой. И не для проформы, а с полным пониманием и ответственностью.

— Вот же гадство! Как они вообще оказались тут?! — вполне искренне возмутился Макар Тарасович. — Не могли получше чего выбрать?

— Мне сказали, что сами они так решили. А это значит, что из папаши они веревки вьют, — еще более нагнетая обстановку, ответил я, — так что, к концу дня, мне нужно вот это... — закончил я и выложил список. — Мелочевку давай прямо сейчас, а что покрупнее — пусть твои парни приволокут в лабораторию, когда соберешь. И это... — пусть заменят коммутатор. На "циску" я, конечно, не надеюсь, но уж приличный "де-линк" уж найди, пожалуйста. И wi-fi точку пусть в лаборатории "присобачат". Девочки ж придут со своими "ноутами".

— Так зачем тебе тогда два новых системных блока?! — тут же взвился Макар Тарасович.

Я не ответил, а только укоризненно на него посмотрел.

— Ладно-ладно... Понял. Подожди пяток минут. Мелочь сейчас подберу, — сказал он и направился к двери на склад.

Разговор у нас шел в "предбаннике". На сам склад к энтому хитрому хохлу попасть мог только директор, заместители и проверяющий.

Пять минут— слышалось его бурчание... пару раз что-то падало... раза три — бурчание переходило в глуховатые матюки — и, наконец, после громкого чиха, он появился в "предбаннике" с ворохом мелких коробочек и связкой долгожданных кабелей.

— Вот. Тут не все. Столько винчестеров не дам. "Бо нема". Если что — пиши докладную заму по снабжению. Под такое дело может и выбьешь. Коммутатор и точку поставим. Если не успеем до конца дня, то завтра прямо с утра доделаем, — весьма недовольным тоном выдал он мне. — Всё, иди с глаз моих! Вымогатель!

Я, вполне довольный уловом, двинулся в лабораторию.

Остаток дня занимался апгрейдом "сервера". Добавил пару винчестеров, переткнул планки памяти (до этого момента, смешно сказать, у нашего сервера насчитывалось аж шестнадцать Гиг). Теперь — каждая планка имела столько же. А их было, ни много ни мало, четыре штуки.

С умилением устанавливая их, вспоминал этого гадского папу — Макара Тарасовича. Сколько раз я пытался из него чего-нибудь выбить! Не счесть... Иногда, даже имея подписанные докладные, не мог ничего вытрясти. Но, на этот раз, оторвался по полной! Вот же хитрый хохол!.. Но теперь у меня появился рычаг воздействия! Даже не рычаг, а РЫЧАГ (что с большой буквы)! Фамилия и положение папочки моих двойняшек проняло даже его! Понимает, что если выберут "крайним", то вылетит со свистом с этой не самой плохой в наше время должности.

К концу рабочего дня, пришли "линейщики" и пара подчиненных Макара Тарасовича.

Первые — заменили старенький коммутатор, стоявший в коридоре в подвесном шкафу над дверью в лабораторию, и приступили к установке Wi-Fi точки. В связи с шумностью работ, хотя и краткосрочной, Веру я отпустил пораньше.

Вторые — приволокли два новых системных блока и безразлично (не понимая всю значимость для меня сих "железок", и не доставая жвачки изо рта), молча протянули мне бланк доставки.

Расписавшись в бланках внутренних перемещений и отправив ребят восвояси, я поковырялся в блоках и нашел их комплектацию вполне приемлемой для нашей работы.

Была пятница, до конца рабочего дня осталось совсем ничего, поэтому, перед уходом, занялся ритуально-обязательным поливом комнатных растений.

В лаборатории, кроме "уголка природы", в виде аквариума, наличествовало пять зеленых насаждений. Один — приличного размера фикус в кадке и четыре каких-то цветка. Честно говоря, названий трех из них — не знаю. Четвертый — "декабрист". Запомнил потому, как цветет он, действительно, в декабре. Как ни странно, забота о них — всегда и во все времена! — оказывалась на мне. Хотя, почти никогда, в лаборатории не было момента, чтобы в ней не работало менее двух женщин.

Исполнив эту свою "общественную обязанность", я оделся, осмотрел все на предмет — не забыл ли чего? — и выключил свет.

Когда выходил, что-то заставило меня обернуться.

На какой-то миг — оцепенел!

На меня — двумя красными светящимися точками глаз! — смотрел... бюст предводителя мирового пролетариата!

Он моргнул! Или мне показалось?!

Пропало... или не было? И что это было?

Еще раз всмотрелся в темноту комнаты... Ее полумрак нарушал только свет фонарей с улицы. Никаких внутренне-светящихся глаз больше не наблюдалось, но чувство, что на меня смотрят — осталось. Постоял... Чертыхнувшись, закрыл дверь и двинулся к вахте. И привидится же такое...

Весь вечер не покидало чувство настороженности.

Лег спать. Периодически перед глазами возникали красные точки глаз, светящиеся в полумраке... Вспомнился Терминатор (чтоб ты был так здоров!). Хотя... тот был темного стального цвета, а бюст — светлый, гипсовый, но на функциональном уровне — очень похож...

Глава 2

На работу вышел рано — как всегда. Еще было темно.

Регулярно хожу пешком. Правда, с погодой, в последнее время, трудно понять, что одевать. Если оденусь излишне тепло, то могу и вспотеть. Если не слишком утеплюсь, а морозец — тут как тут? Поди угадай...

Скажете — прогноз надо слушать, так слушаю. Да вот чаще всего попадают они пальцем в небо. Особенно мне нравится фраза об 'Интернет-источниках', из которых они черпают данные. Гидромет-то куда делся? Непонятно, однако...

Сегодня с одеждой попал в точку, но вот общее настроение было как-то странное.

Утром вспомнил о вчерашнем происшествии и в подсознании поселилась какая-то тревога.

Пару раз ругнулся на себя. С чего бы это — такая нежность в чувствах!? Да еще этот шелест в голове... Как будто, шепчет кто-то, на самой гране восприятия...

Хоть тресни, но объяснения этому состоянию я не находил. Не брать же всерьез то, что вчера мне померещилось перед уходом с работы.

Посветлело, но лучше не стало. Абсолютно серое небо. Облака какие-то рыхлые, грязные, неопрятные. Низко и быстро неслись навстречу. Плюс это не проходящее предчувствие чего-то непонятного, но неминуемого...

На соседних улицах еще не погасли фонари, добавляя пейзажу еще более иррациональный оттенок. Тревожное состояние еще больше усилилась, когда подошел к родному институту.

Над крышей здания кружилась огромная стая ворон, наполняя воздух своим резким противным карканьем. Орущей круговертью, она то поднимаясь повыше, рассыпалась на отдельный ручейки, то, опускалась к самой кровле, снова сбиваясь в плотную кучу.

Особенно раздражало слух карканье. Рваные, раздерганные звуки впивались прямо в мозг. Такое и раньше бывало, но сегодня это вписывалась в какую-то общую иррациональную картину, добавляя напряженность в и без того непонятную ситуацию.

Чтобы поскорее избавиться от этого гортанного гвалта, увеличил темп ходьбы и через пару минут был уже на проходной.

Кстати сказать, последние несколько лет, прихожу на работу раньше всех в лаборатории, да и в институте тоже.