Яблоки на снегу

Глава 1

— Зря, Михалыч, с нами не уходишь. Неужели думаешь, что господа за ум возьмутся? — с явным сожалением глядя на меня, спросил уже бывший мой начальник.

Мы сидели за его начальственным столом в лаборатории, громко называющейся "Лаборатория по разработке интерактивных баз данных". Хотя это и не точно соответствовало аббревиатуре, но в НИИ ее называли лабораторией РЫБ. Либо из-за того, что у нас имелся довольно большой аквариум с этими самыми рыбами, или просто по приколу какого-то шутника.

— Ну что ты, Вениамин. Я столь фантастическими допущениями не страдаю. Скажите тоже: "за ум". За то, чего нет, — взяться невозможно, — усмехнувшись, ответил я ему.

— Тогда почему? — в глазах моего собеседника явно проглядывалось сожаление.

Он, его трое молодых подчиненных и я составляли сплоченную и весьма профессиональную команду. Я в ней выполнял, может и не самую главную роль, но спокойно относился к любой монотонной работе по тестировке и отладке всего того, что ваяла молодежь. Да и своих наработок у меня было вполне достаточно, хотя и на уже устаревшем программном обеспечении. Как-никак, а годков мне стукнуло не много не мало — шестьдесят пять.

— То, что я долго тут не задержусь, понимаю и без твоих пояснений. Не такой уж я незаменимый специалист. Но полгода, а то и годик — ещё точно протяну! Пока передам все свои наработки — будут терпеть. Не совсем же они тупые. Да и "сверху" будут требовать результатов. А кое-что из моего старья, хотя и сработано давно, но вложенные в него идеи вполне можно попользовать и сейчас. Только придется перевести все на современные рельсы. Этим и займусь. Надеюсь, на ваше место кого-нибудь возьмут. Слышал, что по распределению придет пару человек. Хорошо бы, конечно, посообразительней. А причина тривиальная — старый я уже. Мое время, можно сказать, ушло... — с некоторой грустью озвучил я основную причину. — Я уже не поспеваю за вами.

— Да ну, Михалыч! Какой же ты "старый"! Выглядишь — немного за "полтинник". Мозги работают. Здоровье, как я знаю, еще вполне на уровне, — снова начал свою агитацию Вениамин. Потом замолчал и, после небольшой паузы, встревожено продолжил: — Или я о чём-то не в курсе? Заболел, что ли?.. Что-то серьезное?

— Чур тебя! Слава Богу, со здоровьем все "тип-топ". Просто, видимо, изменилось восприятие окружающего. Время для меня стало сильно ускоряться. Сейчас недели пролетают — как раньше дни! Если ранее, идя пешечком, можно было соответствовать, то сейчас — нужно бегом бежать. Чуть притормозишь — и видишь, как все окружающее тебя обгоняет. Дискомфорт, однако... — попытался описать я свое состояние.

— Вот! Хорошо сказал. Я, последнее время, чувствую то же самое. Так что — это у тебя, Михалыч, не от возраста. Видимо, ритм времени, действительно, меняется, — продолжил наседать Вениамин.

— Может и так. Но вы — молодые. Вам не трудно и ускориться. А мне, с каждым днем, все труднее и труднее. Хотя, может быть, это и не общая тенденция, а просто — мы на сквознячке. Не знаю. Но, даже в этом случае, мне хочется отойти в сторонку, где ветерок поспокойней, — продолжил я свои философские построения.

— Ладно. Если что — мы всегда будем тебе рады, — несколько разочарованным тоном завершил очередной этап моих уговоров Вениамин. — Да, вот, чуть не забыл!.. — встрепенулся он и подал мне ключи от сейфа.

Этот хранитель секретных бумаг, наряду с аквариумом, тоже был достопримечательностью нашей лаборатории. Когда-то, давным-давно, в начале дурацких "девяностых", когда всем вдруг захотелось перемен, этого мастодонта умыкнул к себе в лабораторию предыдущий начальник. Умыкнул он его из "страшного Первого отдела". Этот отдел тогда превратился в "Cектор по режиму" и скукожился до двух человек. Начальника и секретарши-делопроизводителя. Соответственно, количество секретных документов тоже уменьшилось в разы.

Как потом выяснилось, начальник нашего Первого отдела был хорошим человеком. Никаких документов в сейфах не обнаружилось. Куда он их дел, закопал, спалил или сдал куда-то на хранение — так никто и не узнал. Ставший начальником его заместитель тоже не смог дать каких-либо внятных пояснений.

А ведь, во многих других госучреждениях, почти никто тогда таким действием не озаботился. А это, впоследствии, испортило жизнь некоторым людям, вольно или невольно когда-то ставшим во времена СССР "добровольными" осведомителями соответствующих органов. Вдруг вылупившиеся из партократов, новоиспеченные демократы очень любили тогда порыться в чужом грязном белье.

В тот день перемещение сейфа стало главным событием местного масштаба.

Железяку тащило в лабораторию аж восемь мужиков из вспомогательного персонала. Под их матюки и довольные реплики тогдашнего начальника, сейф почетно занял место в углу комнаты, рядом с начальственным столом. Еще долго потом он посматривал на него с непонятной для окружающих нежностью.

Кстати, еще раньше, года на два до этого эпохального события, одарил лабораторию аквариумом все тот же начальник. Из дома. Поговаривали, что с подачи жены. Видно, молчаливость рыб действовала ей на нервы...

Со временем, к этому мастодонту из Первого отдела привыкли и перестали обращать на него внимание. Начальники менялись. Персонал мигрировал. Только я, аквариум и сейф оставались упорными константами этого уголка.

Теперь вот и ключи от трех дверок сейфа попали ко мне...

Когда Вениамин ушел, я поднялся и подошел к этой достопримечательности.

Верхняя и средняя части сейфа были почти пустыми. В них сиротливо лежало несколько папок со старыми распечатками. Последнее время такие не делают. Предпочитают работать с экрана.

Нижней никто не пользовался, и там, с тех давних времен, лежали первоисточники. Брошюры со статьями Ленина, Маркса и Энгельса. И не только основателей. Я нашел пару книжек с авторством Брежнева, а также материалы различных съездов. Почему все это не выбросили предыдущие хозяева-демократы — не представляю.

И вот откопал я там бюст пролетарского вождя. Выволок его из заточения, вытер и водрузил на тумбочку около платяного шкафа. Нечего ему там пылиться. Давно хотел что-нибудь поставить на эту тумбочку, а то как-то сиротливо она выглядела. Но до этого — ничто не вписывалось... А тут — прямо в десятку!

Литературу не тронул. Лениво... Видимо, и предыдущим начальникам тоже было лениво, а, возможно, среди них еще оставались подпольные сторонники коммунизма...

Сейф был большой, и первых двух отделений с их полками вполне хватало. А в верхней части еще и внутренний закрывающийся отсек присутствовал. Все начальники использовали его строго одинаково. Наверно догадываетесь? Вот-вот — именно для высокоградусной жидкости в стеклянных сосудах.

Спросите, чего это я там стал копаться? Отвечу — всего лишь потому, что я теперь — и.о. начальника. Имею право.

Вчера замдиректора НИИ вызвал меня к себе и торжественно поведал о сем назначении. Не увидев в ответ предполагаемого воодушевления и спасибосказаний, скомкал поздравления и с недовольным видом отправил меня восвояси.

Сегодня с утра узнал, что из нашего оставшегося контингента куда-то забирают одну из тетенек. Помимо мужской половины, в отделе были еще две тетеньки. Я их причислял к молоденьким, остальной мужской состав — к особам "бальзаковского возраста". И одной, и второй было в районе сорока пяти. Звезд с неба они не хватали, но написание кода по толково составленному заданию им можно было поручить. Да и утреннюю чайную церемонию мы без них, наверно бы не проводили. А так — наш рабочий день всегда начинался с выпечки и хорошо заваренного чая. Звали их Вера и Надежда. Так вот Надежду и перевели. Вроде как — намек такой?

После ее ухода, бюст вождя мирового пролетариата переместился на микроволновку (что неизменно господствовала на нашем обеденным столе), так как Надежда... забрала с собой тумбочку, оказавшуюся ее личной. Хотела и бюст (она на него свою меховую шапку напяливала для сохранения формы), но я не отдал. Привык к нему, что ли?..

Вообще, все подвижки начались чуть больше полугода тому назад. Поменялся директор НИИ.

Сначала все было тихо. Как будто ничего и не произошло. Потом, месяца через два, грянуло.

Были ушедши главбух, начальник планово-финансового и пара особо стареньких замов.

Остальные, поняв, что надо срочно доказывать свою полезность и незаменимость, вздрючили подчиненные коллективы на предмет выдачи на-гора программных продуктов — на самой, что ни на есть, современной базе!

Подчиненные тоже зашевелились. Только мой начальник понял, что что-то не так. Он на свою "гору" выдал перспективный план. Хороший план. Вполне в духе времени и, главное, точно в строчку полученных требований. Да вот — добавил к нему некоторые условия, при которых этот план можно будет выполнить. Затребовал всем новые компьютеры и сервер. Настоящий, а не усиленную рабочую станцию, каковая у нас, на тот момент, выполняла серверные функции.

И это ещё куда ни шло! Он еще затребовал увеличить премиальный фонд в пять раз! Мечтатель. Решил подогнать денежное довольствие сотрудников лаборатории к уровню коммерческих фирм. Вот уж не думал, что в нем еще не умерла романтика. Наивный...

Месяца два подковерные баталии шли исключительно под местными коврами, а потом переместились на главный. Там быстро всем надавали по бошке и разогнали с наказом: "работать ударно, радовать руководство новыми трудовыми достижениями, но исключительно за ту же зарплату и на том же допотопном оборудовании. Альтернатива — увольнение".

Большинство, поняв, что может перед пенсией пополнить ряды безработных, тихонько приступило к работе, которая окрасилась в явно итальянский оттенок. Но в рамках.

Планы. Бурная деятельность с выдачей на-гора красивого, но совершенно неэффективного софта. Отчеты о выполнении или невыполнении по объективным причинам. В общем — как обычно.

Меньшинство (и мой начальник, в том числе), узрев крах надежд своих, стало в позу. Тем более что именно это меньшинство и держало наше НИИ на плаву. Они решили, что руководство не станет пилить сук, на котором само и сидит. Руководство подумало-подумало — и отпилило! Жадность пересилила.

С момента введения меня в должность, прошло две недели.

Размеренные рабочие недели, где один день похож на другой, как брат-близнец...

Хотя состав лаборатории значительно уменьшился, но на чайную традицию это не повлияло.

Как и Надежда, Вера тоже быстро нашла для бюста практическое применение. Она била об него вареные яйца из "ссобойки". Говорила — очень удобно... и прикольно. Особенно — об лысину.

Так что всё шло по заведенной традиции. Чай, раскачка, неторопливая работа, поход на обед, послеобеденный обход коллег (даже не знаю почему), снова немного работы — и счастливое отбытие домой.

Ну, а дома?.. Как и у всех одиноких мужиков-пенсионеров — все исключительно функционально. Без излишеств, исключая кухню.

Что греха таить — люблю поесть. Особенно — вкусно поесть! И — скромно признаюсь — для моих друзей и хороших знакомых люблю готовить и не считаю это пустой тратой времени или обузой. Не говоря уже о финансовых издержках. Так что у меня всегда есть, чем поживиться менее практичным друзьям. И если даже не находится готового угощения (что бывает крайне редко) — мой холодильник всегда хранит много всего, из чего можно быстро сделать немало вкусняшек.

Разведен дважды. Первый брак — по любви. Вроде, обоюдной... Первый год — вообще "сказка"!

Потом родилась дочка и домашние заботы несколько снизили накал чувств. Но не в "ноль".

В семье я вел себя как мой отец. Всю мужскую работу делал не нудя. Решения по покупкам и хозяйственным делам, которые считал чисто мужскими, принимал сам.

Вот это и стало началом конца...

Постепенно, жена стала сетовать мне, что, мол, надо советоваться и решать все вместе.

Подвинулся... Стал советоваться, но почему-то мнение жены всегда было определяющим. Видно, анекдоты не рождаются на пустом месте. Это я о том, что для жены имеется только два мнения — ее и неправильное.

Несколько скандалов на ровном месте привели к тому, что все стала решать она. Что и когда нужно делать, что купить, куда ехать отдыхать и во всем другом.

Иногда бухтел, но уступал. Потом вдруг настал момент, когда жена поняла, во что вляпалась... И началась другая песня. Типа: "Я обо всем должна думать сама. Если что-то не скажу — никто ничего и не сделает. А подумать?.. Мозги включи!" — и в таком духе.

Попытался вернуться к первоначальному поведению, но где там. Снова упреки, что все делаю неправильно и не вовремя.

В общем, к одиннадцатому году совместной жизни, стало совсем невмоготу.

Развелись.

Дочку я любил. Маленькой всегда на ночь рассказывал сказки, включая в них ее, как главную героиню, и некоторых ее подруг, в роли сопутствующих персонажей. Ей это очень нравилось.

Раз в месяц, по выходным, выбирались куда-нибудь. В цирк, в кукольный театр, в кино. Летом — в лес или на речку. Чаще не получалось, да и не хотелось. Честно говоря, не люблю я больших сборищ.

Когда пошла в школу — собрал ей комп! Довольно крутую, по тем временам, PC-ишку, аж с цветным монитором.

Когда она поступила в университет, естественно, на прикладную математику — переехала ко мне, что поставило окончательную и жирную точку в общении с "бывшей".

После университета — "любовь-морковь" и переезд в Питер.

Вторая попытка случилась, когда мне почти "полтинник" стукнул. Но в этот раз — больше расчет с обеих сторон, чем любовь, как таковая. Не без влюбленности, конечно... чувства были. Но африканской дикой страсти не наблюдалось. Разница — в пятнадцать лет!

Для нее бонусом была минская прописка, для меня — молодая, красивая женщина в моем доме и, что не маловажно, умеющая хорошо готовить. Как ни странно, прожили почти пять лет вполне дружно, без скандалов и взаимных претензий. Когда она ушла — было даже очень грустно.

Некоторое время себя жалел, а потом, как-то незаметно, втянулся в холостяцкую жизнь.

Готовка, интернет, чтение про попаданцев, иногда гости. Причем ко мне приходили чаще, чем я сам куда-то выбирался. Даже семейные пары повадились. А последнее время — и с детьми. Ну и путешествия с отдыхом у моря стали неотъемлемой частью моей жизни.

Часто навещаю дочку и внуков. Там все хорошо. Даже периодически предлагают переехать к ним.

Такой вот расклад — "герой в быту и на работе".

А теперь, собственно, о главном...

Тот день начался тоже как обычно — с чая.

Вера принесла очередное свое кулинарное изделие — "кексикосики" (как мило она их называла). Правда, они ей не очень удались. Она пожаловалась, что использовала новомодные бумажные формочки, о которых узнала из очередной рекламы и, как всегда, реклама наврала. Кексы от бумаги не отлипали. Совершенно. Пришлось ей, бедной, их подрезать ножиком и вырывать из бумажного плена силком. Поэтому получились они не очень красивыми на вид, но вкусности это им не убавило — чем я и успокоил расстроенную подчиненную.