Я, Николая Ii, Верховный Главнокомандующий

— Вполне годится! Продолжайте о своих похождениях...

— Михаил Михайлович Гаккебуш (он же — по новой "моде" господин Горелов) — "де-факто" редактор Петроградских "Биржевых ведомостей", принял меня с подчеркнутой любезностью и со всей своей показной мещанской деликатностью. Но, узнав в чём дело, содрал с меня 60 тысяч — хотя обычно берёт в два раза меньше! "Дело, — говорит, — уж больно хлопотное".

— Да, — согласился я, — ободрал он нас с вами, просто как липку...

С такими "расценками" за каждого повешенного генерала, я пожалуй скоро без штанов останусь!

— Измайлов Александр Александрович, известный публицист, отказался даже разговаривать со мной об опубликовании нашего материала — хотя обычно падок даже на рекламу, не то что бы на такую сенсацию! Не помогло даже ходатайство вышеупомянутого Гаккебуша-Горелова — который, собирался сорвать с меня мзду ещё и за посредничество...

— Зато, редактор "Русского слова" Румянов, оправдал свою славу ловкого дельца и мага и чародея слова: он, прослышав обо сам меня нашёл и согласился опубликовать наш "вброс", причём за вполне божескую цену. Крайне неприятный тип, кстати — напоминающий противоестественную смесь чиновника и адвоката.

— Лишь бы дело делал, а там — пусть хоть Квазимодо в три часа ночи, "напоминает"...

— Хахаха! Согласен, Николай Александрович!

Затем, Лемке перешёл на свои злоключения в Первопрестольной:

— ...В Москве, невозможно снять приличный номер в гостинице из-за наплыва беженцев! Пришлось мне поселиться в грязном номере "Гранд-Отеля" за девять рублей в сутки. Однако, господин Сытин почуяв "поживу" тут же сам приехал туда ко мне, стоило лишь позвонить и сообщить — что у меня есть дело к нему от Алексеева!

— Может, не стоило без крайней нужды поминать моего Начальника Штаба?

— Не извольте беспокоиться, Николай Александрович: с этим господином — через его зятя Благова, я знаком ещё до Японской войны — когда он предлагал мне редактировать одну из его газет.

— Ну, Вам видней, Михаил Константинович!

— За обедом в ресторане поговорили с Иваном Дмитриевичем и дело решилось быстро, легко и за вполне умеренную цену...

Вдруг, на чело его пала тень:

— Между делом, господин Сытин рассказал мне о диком воровстве, творящимся с начало войны... Промышленник Прохоров, к примеру, не только покрыл все свои долги — но и не менее десяти миллионов "припрятал" в английский банк. По словам же его зятя Фёдора Благова — призванного из запаса военного врача, в окружном санитарном управлении — воровство, хаос, полный упадок настроения среди раненых и, всё подобное...

— Дойдут и до того руки, Михаил Константинович! Это я Вам железно обещаю.

— После Сытина, встречался с редактором "Русских ведомостей" Мануиловым и его сотрудниками Максимовым и Розенбергом... Скажу прямо: если бы не господин Максимов — человек, хоть и глубоко штатский, но будучи военным обозревателем — разбирающийся в тактике и стратегии лучше некоторых генералов, ничего бы у нас в этом издании не получилось! Ну, а после того, я на вокзал и обратно в "Северную Пальмиру" — за ответом к Гессену...

* * *

Попили молча чай, затем я задал обобщающий вопрос:

— Каково же общее впечатление, от этого нашего с Вами первого опыта?

Тот, тщательно подбирая каждое слово, обильно применяя перенятые от меня выражения:

— Впредь, на подобные "вбросы" сильно рассчитывать нельзя, Николай Александрович! Одно дело — слить "компромат" на генерала или даже группу, а другое — полностью поменять политику издательств.

Разведя руками — типа "я сделал всё, что только возможно", он добавил:

— Не будучи издателем, то есть владельцем — сделать такое НЕРЕАЛЬНО!!!

Встал, походил по кабинету, потом сажусь и спрашиваю:

— Расскажите мне про официальных владельцев российских издательств, Михаил Константинович!

По словам Лемке, на первом месте среди этих господ стоит издатель Соломон Проппер — ловкий и удачливый делец, не гнушающийся ни банального шантажа, ни откровенно сомнительных финансовых афер. То ли австриец, то ли швейцарец по происхождению, приехав в конце 19 века в Россию в буквальном смысле — он без единого гроша в кармане, заняв где-то 13 рублей с полтиной "на брюки", вместо них "случайно" купил на аукционе разорившиеся "Биржевые ведомости" и, за короткий срок стал миллионером!

К этому времени Проппер, уже ставший не просто "Соломоном" — а Станиславом Максимилиановичем, кроме "Биржевого вестника", контролирует (или через него кто-то контролирует") такие периодические издания как журнал "Огонёк", "Утро России" — хотя, даже не научился правильно говорить по-русски!

"Свежо предание, но верится с трудом"... Сам был предпринимателем, сам не брезговал шантажом и аферами — и, с полной уверенностью скажу: здесь что-то нечисто! Такая "легенда" вполне подходит для простого, лоховатого обывателя — в чудеса верящего и, в то — что написано в газетах или говорится по "ящику".

Ладно, "проехали"...

На втором месте стоит, думаю — всем известный (кроме жертв ЕГЭ, конечно) Иван Дмитриевич Сытин.

Кстати, насчёт "жертв": тоже считал всю "ту" жизнь, что Иван Дмитриевич из простых крестьян, ан нет! Его отец — волостной писарь.

Ну, а далее — всё сходится: будущему миллионеру и славе России (без всякого ерничества!), приходилось торговать с лотка всякой хреновиной и подрабатывать случайными ремёслами. Опять же, без всяких чудес со штанами "аля-Соломон Проппер", случайно попав продавцом в книжную лавку, молодой Сытин обольстил её хозяина-купца — "умом и сообразительностью", а его дочку — неотразимым мужским обонянием.

Женившись и получив в приданное несколько тысяч рублёв и заняв у тестя недостающее, Иван Дмитриевич купил типографию и далее у него, "масть" — как по маслу покатила!

К началу века, Сытин превратился во владельца внушительной "книжной империи", выпускающей учебники, детские книги, сочинения классиков, православную литературу и прочее... Из периодических изданий можно отметить журнал "Вокруг света" — излюбленное чтиво подрастающего поколения и газету "Русское Слово" с фантастическими тиражами.

Спрашиваю осторожненько:

— Что-то замечаю, Иван Дмитриевич — "леветь" начал... Как по-вашему впечатлению: не заметно ли на его шейке, "невидимой руки рынка"?

Тот, хотя и долго соображал — что к чему, но всё же ответил:

— Да! Проскользнуло в его разговоре, что не всегда приходится делать, что нравится...

Чуть погодя, вспомнив и слегка усмехнувшись, Лемке добавил:

— Ещё в "ТУ(!!!)" революцию, Иван Дмитриевич, по его же словам — мечтал построить отдельный город печатников и, такую могущественную редакционно-издательскую сеть — чтоб никто к нему не лез "с политикой"!

Очень интересно!

— "Отдельный город печатников", говорите? Как-нибудь намекните ему, Михаил Константинович — что при определённых условиях и встречных шагах с его стороны, эта мечта может исполниться.

— Непременно "намекну", Ваше Величество!

Думаю, стоит только дать "по рукам" кой-кому — как вполне можно будет рассчитывать на лояльность ко мне этого, без всякого словоблудия — великого человека! Даже большевики оценили его вклад в культуру и, хотя национализировали его издательства и типографии — но не оставили на старость лет без пенсии и похоронили по-человечьи со всеми почестями...

Третьим серьёзным издателем в России был Суварин Алексей Сергеевич, к этому времени уже умерший. Кроме печатания в собственной типографии всевозможных книг и, особенно — справочников, он основал и долгое время являлся, не только владельцем — но и фактически редактором, писателем и корреспондентом крупнейшей в России частной газеты "Новое время".

Хотя, формально после смерти Алексея Сергеевича семейным "бизнесом" владеют его сыновья, но выше уже было сказано — о приобретение контрольного пакета акций "Нового времени" банкиром Рубинштейном.

* * *

Спрашиваю у Лемке:

— Какой Вы видите выход их такой ситуации?

— Я вижу лишь один выход: нужен свой — "громадный" орган печати. Вот, только где найти не только необходимые капиталы — но и достаточно быстро редакторов, журналистов...

Есть у меня уже кой-какая идейка на этот счёт, поэтому решительно прерываю:

— Предположим, я Вам его раздобуду — тем, или иным путём... Есть у Вас, Михаил Константинович, на примете "свой" человек — который сможет возглавить издательский дом?

Тот, не задумываясь ответил:

— Ныне оставшийся не у дел Борис Иванович Ивинский — более известный публике по псевдониму Борский, последовательно возглавляющий редакции таких газет как "Вечерние известия", "Голос Москвы" и "Трудовая копейка".

— С трудом верится, что такой опытный и "оставшийся не у дел"... Разве, так бывает?

— Бывает, Ваше Величество! Ещё как бывает... После того, как Ивинский-Борский обратился с открытым письмом к бывшему Начальнику Штаба Янушкевичу с призывом о прекращении "духовного разброда" и требованием "идейной организации " тыла, его вышвырнули с последнего места работы. С тех пор, Борис Иванович — как обладатель "волчьего билета", в любом издательстве — "персона нон-грата".

— Ну, а что генерал Янушкевич?

— Даже, не соизволил ответить...

"Неладно что-то в королевстве Датском"! Призывать к единению нации во время войны, оказывается — в Российском обществе, какой-то "mauvais ton"! Но, оно и к лучшему: зол небось, этот "Борский" на всю эту либбералистню — аки, сто тысяч чеченов!

* * *

Расставшись с Лемке после ещё довольно продолжительной беседы, я — выжатый как лимон, тем не менее вызвал — почти в час ночи, Феликса Николаевича Ястржембского и, после кое-каких юридических консультаций, принялся строчить письмо в Петроград Комиссарову.

Тот, уже уволился из охраны Распутина и, вот-вот откроет свой частное детективное агентство в столице.

В прежней своей жизни, мне всяким приходилось заниматься... В том числе и, рэкетом и рейдерством.

Не я такой — жизнь такая!

До 1991 года, я был простым "советским инженером" — подающим надежды на начальника цеха нашего АТП — автопромышленного предприятия. Потом, одна очень неприятная финансовая история — в которой я крупно задолжал одному из "сильных" мира сего. Передо мной встал выбор: идти жить в ближайшую свободную теплотрассу, или сильно измениться внутренне.

Я выбрал второй путь — кто меня осудит?!

Я знал в теории и на практике несколько, как "чёрных" так и, "серых" или "белых" схем — сравнительно честного отъёма собственности. Теперь, знаю прорехи в местном законодательстве. Осталось одно, самое главное условие: наличие как можно более подробной информации.

Сытина я трогать не буду! Наоборот, всё сделаю — чтоб его мечта об "городе вольных печатников" исполнилась. А вот этого "Соломона Поппера", за "фабарже" возьму! И, наследство Суворина моё будет — что ему пропадать под каким-то Рубиштейном?!

Создав гигантскую "Медиа-империю", я полностью изменю и, буду контролировать общественное мнение России!

Глава 31. Царская работа 2: кадры, которые решат всё!

"...Генерал Безобразов скоро получит командование над образуемыми 1-м и 2-м гвардейскими корпусами. Николаю Николаевичу надо было удалить его от командования одним корпусом, чтобы царь дал два... Алексеев возражал, но был убит великолепной царской характеристикой: "Ну что вы, Михаил Васильевич! Он такой милый и такой веселый рассказчик и анекдотист!", — Лемке М.К. "250 дней в царской Ставке".

По возвращения в Ставку ждал-поджидал меня генерал от кавалерии граф Келлер Фёдор Артурович с составленным по моему поручению, планом подготовки унтер-офицерского и офицерского состава Действующей армии.

Довольно плодотворно поработали с ним, кое-что переделав в связи с полученным мной "фронтовым" опытом...

Потом:

— Не в обиду будет сказано, Фёдор Артурович, но по-моему — кавалерия в этой войне не вполне оправдала возложенные на неё ожидания и вложенные в неё средства... Или, не так?

— Так, Ваше Величество, совершейнейше так... Увы, вместо действования на флангах — что приличествовало бы кавалерии как роду войск, перед войной нас учили лишь "шоку" — прямому лобовому столкновению конных масс. Но так, уже почти никто не воюет — пулемёт похоронил кавалерию. Да, Вы сами знаете — одной наскоро собранной "с бору по сосенке" пехотной дивизией, окружили и уничтожили целый кавалерийский корпус.

— Ну, этот случай не может служить примером! — поскромничал я, — мне просто сказочно повезло: я оказался в нужное время в нужном месте, а немцы после нескольких месяцев сплошных побед, утратили всякую осторожность... Будь, несколько по-другому, Вильно мы бы не удержали!

Рассказал генералу о своих ратных "подвигах" по уничтожению немецкого конного авангарда:

— А вот если бы пулемёты у тех немецких улан были бы не на вьюках — а на лёгких, подрессоренных бричках, мы бы с Вами сейчас здесь не разговаривали... Значит, что?

— Были бы пулемёты, Государь! — сперва, несколько скептически отозвался мой собеседник на подсказанную мной идею знаменитой тачанки, затем, — а, вообще то — стоит попробовать...

— Обязательно попробуйте, Фёдор Артурович! И в ближайшее же время. Уверяю Вас — не пожалеете!

Затем я рассказал всё, что к этому моменту знал про 6-ой конный корпус покойного генерала фон Гарнье.

— Вся беда, что по огневой мощи, наша кавалерийская дивизия слабее немецкого пехотного батальона... А здесь смотрите: удачное сочетание подвижности и огня! В немецкий конный корпус входит кавалерия — в том числе и драгунского типа (ездящая пехота, по своей сути), "самокатчики", обычная пехота и тяжёлая артиллерия. Конный корпус действует только, войдя в "чистый прорыв" — в оперативной глубине противника: кавалерия обходит, пехота и артиллерия добивают узлы сопротивления.

Сделав эффективную паузу, я:

— А что, если и мы так? А что, если мы разовьём эту немецкую идею и, создадим не корпус — а целую...

Ещё одна "театральная" пауза:

— КОННУЮ АРМИЮ!!!

Генерал Келлер, тут же загорелся — как сухой хворост от поднесённой спички!

Посидев с ним от обеда до — далеко за полуночи, споря и даже изредка ругаясь, мы сделали первые намётки: конная армия будет состоять из трёх кавалерийских корпусов (две драгунские и одна казачья дивизия в каждом), стрелкового корпуса — в составе каждой дивизии которого, желателен автомобильный полк с бронеотрядом. Кроме этого, железнодорожная бригада с парой бронепоездов — если конармия действует вдоль железнодорожной магистрали и, своя авиабригада — самолётов в пятьдесят-сто.

— Оформляйте всю канцелярию в Главном Штабе и немедленно приступайте к формированию Первой конной армии, господин генерал!

— "Первой"?! Значит, предполагается и Вторая конная армия, Ваше Величество?!

Блин, пока и в мыслях не было — видать, оговорка "по Фрейду"...

— Конечно! Кстати, кого Вы порекомендуете в командармы Второй конной армии?

— Генерала от кавалерии Каледина Алексея Максимовича, Ваше Величество! — не задумываясь, ответил тот, — сейчас он, после полученного этой зимой ранения, начальником над 12-ым Армейским корпусом.