Я, Николая Ii, Верховный Главнокомандующий

— Здоровый же мужчина был мой "papa" — кочергу в узел сворачивал и, вдруг так неожиданно покинул нас с "maman"... Как-то право, подозрительно.

— На всё воля Божья...

— Кроме, "Божьей воли" — есть ещё и злой людской умысел! Надо бы разузнать у своих лейб-медиков, какое "лекарство" может вызвать болезнь почек у здорового человека...

Мордвинов, от удивления чуть пенсне не проглотил:

— Ваше Величество! Вы подозреваете кого-то из ваших подданных?!

Делаю, пренебрежительно-отрицающее:

— Что Вы, Анатолий Александрович?! Бог, с Вами... У "наших поданных", ума хватит только на то — чтобы бомбой в царя запустить. А использовании "медикаментов" в решении российских "династических" вопросов — исключительно дело рук поданных других держав...

— Так, Вы думаете...?!

— Вот-вот! Про "неё" я и, думаю!

Минут пять ехали молча.

— Так, что будем делать теперь, Ваше Величество?

— "Теперь", мы делать ничего не будем, господин Генеральный Секретарь. А по окончанию заседаний "Круглого стола"..., — типа, мысленно прикидываю, — где-то через недельку-полторы, напомните мне — создадим комиссию из полицейских и медицинских экспертов, для расследования обстоятельств смерти моего родителя. Вы записываете?

— Уже записал, Ваше Величество.

Для меня не оставалось сомнения, что мой шофёр Адольф Кегресс — слышал всё до последнего слова. Значит, о них скоро узнает его отечественный "куратор", а через него — английская разведка.

Так, так, так... Тоже проблема!

После, если мой план сработает, Адольф может угодить под раздачу — когда придётся "зачищать" всё вокруг.

Хреново!

Хороший человек, успел я с ним сдружиться... А, что — иностранный шпион, так с кем не бывает? Вот, если бы он шпионил в пользу России против родной Франции — я бы его ценил, но не уважал. А, так — какие претензии?!

Все претензии — к российской контрразведке, привыкшей хлопать ушами.

Через день я вызвал Адольфа Кегресса к себе в кабинет. Посидели, поговорили — "об своём", об автомобильном. Удивило несколько: был почему-то уверен — он изобретёт свой полугусеничный движитель, несколько позже! Даже, подсказать ему хотел...

Однако, только-что был осведомлён "из первых уст": ещё до войны Адольф взял патент на "автомобиль-сани, движущиеся посредством бесконечных ремней с нажимными роликами и снабжённые поворотными полозьями на передней оси ".

А узнав, что при испытании пред членами "Технической комиссии Императорского Российского Автомобильного Общества", проводившимися 27 февраля 1914 года, "автосани" конструкции Кегресса — запиленные наскоро из отечественного "Руссо-Балта", при собственном весе в три тонны — в легкую тащили ещё и прицепные санки в тонну с четвертью, я в самозабвении вскричал:

— Адольф, так что же ты до сих пор здесь сидишь?! Твоё место там — на заводе! Нам нужны такие тягачи для орудий — как хлеб, как вода, как воздух... Немедленно выезжайте в Петроград! Завтра же!

Тут же был составлен "грозный" документ в Ригу на "Русско-Балтийский Вагонный Завод" — "РБВЗ": со следующего месяца там должны выпускать только полугусеничные грузовики, пригодные для транспортировки всех видов дивизионных орудий — вплоть до 6-ти дюймовой гаубицы. По установленному мной "твёрдому заданию", весной 1916 года, предприятие должно выпускать не менее ста таких машин в месяц — под угрозой национализации в казну.

Другой документ — Начальнику Военной автомобильной школы полковнику Секретову Петру Ивановичу, чтоб максимально способствовал в этом начинании.

Кроме того:

— Адольф! На тебя лишь у меня надежда — на тебя одного, уповаю...

Тот — в шоке:

— Ваше Величество? Что случилось?!

— Автомобилей в России скоро будет много: у нас шоферов и механиков — их эксплуатировать и обслуживать, практически нет! Поручил Великому Князю Николаю Николаевичу устроить на базе моего Императорского гаража школу для юношей, желающих добровольно стать военными водителями — да, воз и ныне там...

Горестно развожу руками:

— Да и, не "в теме" он — да и занят слишком. Не мог ли, ты взять на себя столь тяжкую — но, ответственную обузу? Не как Император приказываю: как друг друга прошу...

Кто ж в ответ на такое, откажет да?! Заодно и шпионить за мной ему будет некогда — ведь верно, да?

"Одним махом двоих убивахом!".

Адольф Кегресс получил у меня бумаги имперского комиссара — со всеми полномочиями, "Маузер" в деревянной кобуре, кожанка у него уже была своя и, отправился выполнять железной рукой мою царскую волю...

* * *

Как тот не упирался, отправил своего главного охранника — генерала Спиридовича в Москву:

— Пора, Александр Иванович, пора! Пора наступила, господин Председатель "Чрезвычайного Комитета Государственной Безопасности" — ехать в Первопрестольную и занимать там под свою "контору", уже выкупленное через Имперскую Канцелярию — здание страхового общества "России", что на Лубянке. Бумаги все оформлены и промедление ваше, господин генерал, смерти подобно!

Начальником Императорской дворцовой охраны, не так давно стал Начальник Конвоя Свиты Мисустов, получивший следующее казачье звание — "войсковой старшина".

Его я услал в Петроград со "срочными" документами к генерал-майору Комиссарову Михаилу Степановичу:

— Больше некому, дорогой Пётр Изотович! Ведь, кроме Спиридовича и Вас — никто о моих делах с этим господином знать не должен.

— Ваше Величество! Исполнить любой ваш приказ — для меня долг, — войсковой старшина смотрел на меня настороженно и явно чуял что-то неладно, — но кто останется вместо меня?

— Известно кто, — успокаиваю его, — временно исполнять ваши обязанности по моей охране, будет генерал-лейтенант Свиты Воейков... Что-то против Владимира Николаевича имеете?

Тот, подумал, подумал... Хотел что-то сказать, но вижу передумал:

— Нет, ничего не имею, Ваше Величество.

— Тогда, в добрый путь, господин войсковой старшина!

* * *

Утром смотрю — глаза у моего брадобрея "на мокром месте".

— Что случилось, Алексей Николаевич, — спрашиваю встревоженно, — аль, обидел кто?

Долго тот шмыгал носом — не признаваясь и, вдруг разревелся коровой:

— Убьют тебя скоро, Надёжа-Царь! Уууу...

— Чё мелешь, дурак?! — аж самому поплохело от его безысходного воя, — думай, что плетёшь...

— В народе бают, мол — недолго тебе осталось... Изведут, проклятущие баре да генералы, нашего... Уууу...

Еле успокоил, влив в того полбулки водки, что нашёл в заначке у своего Реципиента. Успокоил, выпроводил довольно основательно пошатывающего царского брадобрея и задумался: явно произошла "утечка" информации...

Откуда "дровишки"?

Из господских кабинетов да салонов, вестимо!

Иногда, господа воспринимают своих слуг — как некий элемент мебели и, ничуть не стесняясь, ведут меж собой разговоры "фривольного" содержания.

На своём примере заметил: сопровождающие меня в Штаб казак-конвоец и дежурный жандарм, иногда подслушивают наши разговоры с Алексеевым и другими офицерами, прислонясь к щели двери. На моё замечание Спиридовичу, тот — хотя и "принял меры", но пренебрежительно заметил, что это вздор: "они" всё равно ничего не понимают...

Вот, видимо и в этом случае — кто-то, что-то услышал и передал дальше по "сарафанному радио".

* * *

В десять часов поехали вместе с бывшим генерал-майором, а ноне — генерал-лейтенантом Бонч-Бруевичем в Штаб, на еженедельный "пятничный" доклад мне, Начальника Штаба Алексеева.

Вообще-то, там я бываю довольно часто и, почти всегда — "вне графика" и без приглашения... Но по сложившейся уже традиции — именно по пятницам, происходит подведение итогов по прошедшей неделе, отчёт о проделанной работе, о выполненных моих прежних заданиях и "озадачивание" новыми. Ну и, не менее традиционное — "снятие стружки" с генеральских шей и "намылевание" их задниц... Без этого, ни один "пятничный доклад" не обходился!

Подивились, конечно офицеры и генералы моему спутнику, покосились на его новенькие генеральско-лейтенантские погоны — но, никаких вопросов не последовало, доклад начался и продолжился в прежнем "формате".

Сперва, мой Начальник Штаба — кратко и только по существу (приручил, таки к деловому стилю!) подведя итоги боевых действий на фронте за неделю, доложив о территориальных изменениях линии соприкосновения, о своих потерях и предполагаемых потерях противника, о расходах и подвозе взамен боеприпасов, снаряжения, продовольствия и фуража. Затем, генерал Алексеев сообщил, что всё готово для переезда Ставки Верховного Главнокомандования в Коломну — давал я ему такое задание в начале сентября. Мол, специальной комиссией осмотрены, реквизированы или арендованы и освобождены для размещения подходящие для этой цели здания. Составленные графики перебазирования и, даже уже отправлены первые офицеры...

— Когда прикажите начать передислокацию основной группы сотрудников Штаба, Ваше Величество?

— Не торопитесь, господин генерал, — отвечаю, — "основная группа" офицеров и генералов останется здесь...

Вижу радость в косых алексеевских очах, слышу радостный групповой вздох облегчения: покидать уже обжитое и насиженное местечко — куда большинство уже успело притащить семьи, никому не хотелось.

— Переезд Ставки Верховного Главнокомандования из Могилева в Коломну отменяется, Ваше...?

Терпеливо объясняю обалдевшим штабным:

— Нет! "Переезд Ставки Верховного Главнокомандования из Могилева в Коломну" не отменяется. Но, вместо "основной группы" туда поедет лишь один генерал-лейтенант Бонч-Бруевич — Начальник ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА(!!!), прошу любить и жаловать, господа.

Наслаждаюсь произведённым эффектом и разъясняю подробно:

— Мною принято решение о реструктуризации организации Вооружённых Сил Российской Империи... Отныне, всю военную политику и планирование, будет определять Российский Генеральный Штаб — подчиняющийся лишь Верховному Главнокомандующему. Военное министерство же, будет всего лишь неким "хозяйственно-вещевым" придатком при нём.

— Михаил Дмитриевич, не медля отправится в Коломну и, за три месяца создаст мне новый Генеральный Штаб наподобие германского — что вчера вечером, он мне клятвенно пообещал...

Бонч-Бруевич, действительно оказался, хоть и умницей — но довольно-таки ехидным малым! Он, с видом победителя довольно улыбался и чуть ли не показывал язык своим растерявшимся "коллегам". Мне это было немного неприятно и, чтоб не расслаблялся, я добавил:

— ...Иначе, мне придётся его расстрелять.

Победную ухмылку у старшего брата известного большевика-ленинца, как ветром сдуло!

— Туда же, закончив переговоры с министрами и думцами за "Круглым столом" и дождавшись повешения Рузского "со товарищи", переедет и Ставка Верховного Главнокомандования... То есть — я, со Свитой и ротой "Георгиевских кавалеров".

Я, прищурившись посмотрел на потолок, как бы прикидывая сроки:

— Где-то через неделю-полторы...

Обращаюсь, к конкретно охреневшему Алексееву:

— Вы же, господин генерал — с "основной группой", останетесь в Могилеве Главнокомандующим Западным Театром Военных Действий — "ЗапТВД". Генерал Юденич в Закавказье, возглавит ЮжТВД...

Не давая опомниться, встаю и протягиваю руку:

— Поздравляю с повышением в должности, Михаил Васильевич!

Пришлось подойти вплотную, взять его руку в свою и, насильно потрясти — до того, генерал был ошеломлён.

Когда мой бывший Начальник Штаба немного пришёл в себя, он хрипло спросил:

— Кого из генералов и штаб офицеров, Вашему Величеству угодно взять с собой в Коломну?

Хороший вопрос!

— Вот небольшой списочек, господин генерал..., — достаю из кармана уже готовый приказ о назначении, — совсем небольшой!

На первом месте списка стояли три фамилии: Пустовойтенко, Борисов и Носков.

— Этих я забираю с собой. А, освободившиеся должности займут генерал Гурко — вашим Начальником штаба и полковник Кудрявцев — Главным квартирмейстером "ЗапТВД", которого я "поздравляю" с генерал-майором! На место Борисова и Носкова, я думаю — сами кого отыщите...

Опять же — церемония "поздравления", рукопожатия и завистливые взгляды... Всё, как положено!

— Кстати, генерала Эверта я у Вас тоже "забираю". Вместо него, заведующим Западным фронтом назначаю генерала от инфантерии Лечицкого Платона Алексеевича.

Читал про него, типа — самый думающий русский генерал Первой мировой! А Эверт имеет тот недостаток (как и недавно снятый мной Иванов), что был у Алексеева во времена Русско-Японской начальником и, тот теперь не может на него "прикрикнуть" -чтоб заставить выполнить приказ. Это никому не пошло на пользу: в отличии от Брусилова, который действуя на направлении вспомогательного — отвлекающего удара, добьётся громкого успеха, генерал Эверт — имея превосходящие силы для нанесения главного удара, жидко обделается в следующем году.

Итак: Северным фронтом будет командовать мой "выдвиженец" генерал Балуев, Западным — "самый думающий" генерал Лечинский, Юго-Западным — знаменитый Брусилов. Неужель, с такими да "орлами" — не побью Вильгельма на следующий год?!

Да, не могёт того быть!

Лишь бы в спину, кто не ударил...

Глава 37. "Манифест об отречении"... С отсрочкой приговора!

"ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА — представительный орган страны — становится агитационной трибуной, революционирующей эту страну. Народные представители, к которым прислушивается вся Россия, не задумываясь о последствиях, решаются взбунтовать темные массы накануне перелома военного счастья на фронте, исключительно в целях удовлетворения своего собственного честолюбия. Разве здесь есть патриотическая идея? Наоборот, в существе всей работы этих людей заложена государственная измена. История не знает примеров подобного предательства. Вся последующая работа социалистов и большевиков по разложению России является лишь логическим последствием предательства тех изменников, которые подготовляли переворот, и последних нельзя так винить, как первых. Они по-своему были правы, они хотели преобразовать государственный и общественный строй России по своей программе — по тому рецепту, который являлся конечной целью их многолетней работы и мечтой, лелеянной каждым социалистом, какого бы он ни был толка. Это являлось осуществлением их идеологии", — К.И. Глобачев. "Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения".

На понедельник 5 октября 1915 года, в Могилеве выпал отличный, пригожий денёк — уже с утра хорошо пригревало Солнышко. Выйдя из вагона-столовой и невольно прищурившись, я подставил его лучам свежевыбритую щёку и, с величайшей приязнью ко всему живому и неживому в природе, воскликнул:

— Господа! Денёк то, сегодня какой... Лепота! Пожалуй, господа, сегодня я пройдусь пешком.

Перевёл вопросительный взгляд на Коменданта Свиты Воейкова и, тот с готовностью доложил:

— Вполне безопасный путь, Ваше Величество! Лес и все полторы версты до губернаторского особняка, оцеплены жандармами и казаками из Конвоя Свиты.