| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Странно — но дель Рохо, непосредственно виновный в покушении и обладающий, по всей видимости, противоестественными наклонностями, был более симпатичен Аластайру, чем Артуро. И он не выдержал:
— А вам откуда известно о предпочтениях сеньора дель Рохо? Вы, быть может, ревновали его?
— Что?! Да вы что?! Почему?! — возмутился несколько воспрянувший Артуро.
— Логично предположить, — пожал плечами инспектор. — Вы соотечественники, давно знакомы, имели общие дела...
— И что с того? Вы, вон, с вашим полицейским магом тоже соотечественники и вместе работаете!
— Молодой человек, не забывайтесь, — холодно уронил Гридган. — Ни меня, ни господина инспектора ни в каких противоестественных наклонностях никто упрекнуть не может. А вы... заговорили об этом сами. Впрочем, еще можете отказаться от своих слов...
— А зачем мне отказываться? — вскинулся Сен-Барреда. — Я и на суде скажу...
— А какое отношение имеет ориентация сеньора дель Рохо к вашему преступлению? — приподнял бровь Аластайр. — Сигельм, ну что ты стоишь? Забирай его уже в карету...
— Пошли! — распорядился Сигельм, беря арестованного за плечо.
— За что?! — взвыл маэстро, сообразивший, что игры кончились. — При чем тут я? Кого вы слушаете?! Я вообще не знаю, что в голове у этого извращенца, может, он Фуэнтеса к Эстрено приревновал!
— Угу, понятно, — буркнул Сигельм. — Сказал бы я, кто тут извращенец.
— В том-то и дело, что МЫ знаем, что в голове у арестованного, — тихо сказал Аластайр. — И это уже не может быть опровергнуто.
— Мама! — в панике закричал Артуро, увлекаемый оперативником к дверям, оглядываясь на безвольно сидящую на диване мать. — Мама, придумай что-нибудь!
Исидора подняла взгляд на сына и выпрямилась.
Ох, как у нее это получилось! Аластайр невольно восхитился, мигом вспомнив, что перед ним не просто заштатная ведьма, а супруга свергнутого мистралийского диктатора.
— Инспектор, моему сыну, конечно же, будут предоставлены услуги коронного адвоката? — осведомилась сеньора Сен-Барреда тоном вдовствующей королевы.
— Несомненно, — кивнул инспектор. — Вы также можете нанять и собственного адвоката. Только никакой адвокат не перечеркнет Огненную Клятву. Хотя, думаю, вы это и сами знаете.
Ведьма ничего не ответила. Только вздохнула.
— Завтра можете приехать в полицейский участок и узнать про свидания и передачи, — сказала Ильса.
— Какие п-передачи?! — вновь дернулся маэстро. — Мама... Меня же отпустят домой под залог, да?
— Пошли уже! — рявкнул Сигельм.
И "серебряный голос Мистралии" прошествовал на выход, к полицейскому экипажу.
...Если бы сейчас в гостиной ведьмы присутствовала маэстрина Ольга, то, возможно, она сказала бы фразу из старого фильма: "Твой дом — тюрьма". Но Ольги тут не было. И фраза не прозвучала. Хотя, возможно, некоторые из присутствующих подумали что-то очень похожее — но немного другими словами.
* * *
Знаменитая актриса Аллама Фуэнтес сидела в своей гримерной перед зеркалом и привычными, машинальными движениями снимала грим.
Занятие само по себе не слишком веселое — когда вглядываешься пристально в свое лицо, начинающее стареть. И пусть этого не видят окружающие, но ты-то видишь и знаешь!
Юбилейный спектакль — постановка "Цветка Каррьоны" прошел с блеском, Аллама подверглась шумному и многоречивому натиску почитателей. Кого только не было в зале! Даже Его Величество почтил, так сказать.
Конечно же, ей было приятно! Но сейчас она предпочитала остаться одной.
И посмотреть все букеты и письма, что доставили в ее гримерную. Там должно быть письмо от Диего. Обязательно! В такой день сын не мог не прислать ей цветы и хотя бы короткую записку с поздравлением.
Но сколько Аллама не перебирала букеты с вложенными в них карточками — того, что она ждала больше всего, не находилось.
Это было странно. От своего царственного родственника маэстрина знала, что, несмотря на окончание войны, сын выполняет очередное "особое задание" для короля Ортана, и ей по-прежнему небезопасно знать, где он. Но особые задания были и прежде, и тогда шла война!
А письма всё равно были... А теперь нет. Она еще раз перебрала записки, письма, даже визитные карточки — ничего! Приглашения, объяснения в любви, опять приглашение на ужин, в чей-то замок... Знакомого, родного почерка не было. Она узнала бы его даже измененным!
— Маэстрина Аллама! — царственный родственник возник на пороге собственной персоной — с ослепительной улыбкой и роскошным букетом, перевязанным золотой ленточкой. — Вы прекрасны. Как всегда. Последний акт невозможно смотреть без слез!
Глаза у короля и в самом деле были заплаканы.
— Благодарю, Орландо, — Аллама с поклоном приняла букет, ответила на поцелуй и не удержалась от маленького невинного кокетства:
— Надеюсь, ты и вправду так думаешь, а не просто хочешь сделать мне приятное.
— Я хочу сделать приятное! — улыбнулся полуэльф. — Но я действительно говорю правду. Это было... пронзительно! Зрители в восторге! Я же эмпат, я точно знаю. Вообще после войны люди острее реагируют, чем раньше.
— Да, пожалуй, — машинально ответила актриса, явно думая о чем-то другом.
— Сколько же народу вас уже поздравило, я вижу! И правильно! — король посмотрел на море цветов в вазах и без них.
— Да, очень много! — улыбнулась Аллама. — Вот только от Диего ничего нет, а ведь он всегда...
И осеклась, ощутив, как отчаянно заколотилось сердце.
Потому что лицо короля внезапно дрогнуло, словно от боли, и стало каким-то испуганным и растерянным, в эльфийских глазах метнулась паника.
— Он... он, конечно же, скоро напишет! — запинаясь, неуверенно произнес Орландо.
— Ваше величество... — начала актриса, чувствуя, что, кажется, первый раз в жизни не владеет вполне своим голосом — он прозвучал хрипло, как чужой. — Орландо!
Полуэльф попытался состроить спокойную и доброжелательную физиономию. Получилось плохо. Физиономия была потерянная и виноватая.
— Орландо, а ведь ты знаешь, что с ним... Говори! Я не могу так больше! Он жив? Только не ври мне, я почувствую — хоть я и не эмпат!
Аллама Фуэнтес встала и вцепилась взглядом в лицо короля. Она была высокой, и глаза женщины были на одном уровне с глазами Плаксы. Полуэльф даже поежился от пронизывающего взгляда.
— Да... все уже хорошо, маэстрина! Никакой опасности, так сам мэтр Истран сказал! — пылко заверил король, окончательно перепугав взволнованную женщину.
— Мэтр Истран, придворный маг Ортана? Орландо, что случилось? Мне что, на колени перед тобою встать?! Я должна знать, что с моим сыном!
Глаза женщины горели, а рука сжала плечо короля так, что ему стало больно.
— Маэстрина Аллама, не волнуйтесь! — взмолился полуэльф. — Все уже хорошо. Опасность миновала. Я его предупреждал, но вы же знаете, какой он...
— О чем предупреждал?!
Левая рука актрисы стиснула второе плечо несчастного полуэльфа.
— Маэстрина! Хорошо... я расскажу... присядьте, пожалуйста.
Аллама неохотно присела в кресло, не отрывая взгляд от короля.
Орландо опустился на стул напротив и заговорил, нервно потирая руки:
— Мне приснился сон... Я вижу иногда... то, что сбывается... И я увидел Диего... на сцене... и кровь у него на рубашке... Я предупреждал его!
— На сцене, — машинально повторила Аллама со слабым удивлением. — Что произошло?! Не тяни!
— Он ведь сейчас играет в театре, — слабо улыбнулся Орландо, — в драматическом спектакле! И не только... и в мюзикле тоже... Так вот, на репетиции другой актер выстрелил в него!
— Как это — выстрелил? — оторопело произнесла маэстрина. Что это за театр, где барды на репетиции стреляют друг в друга? — Как можно... Они что, с настоящим оружием репетировали? И что, наконец, с Диего?
— Ему уже лучше! Сделали операцию, он в больнице, выздоравливает... А стрелять — никто не должен был стрелять. Того парня заколдовали, по всей видимости, он действовал не по своей воле...
— В какой он больнице? — Аллама решительно встала. — Довольно с меня этих государственных тайн и секретных миссий. Я хочу видеть своего сына, и немедленно!
— Но... он в другой стране, в Ортане, в клинике мэтрессы Кинг, — нашелся Орландо. — Не можете же вы ехать прямо сейчас, уже вечер близко, а ведь надо собраться, и еще...
— Ваше величество, — укоризненно прервала его маэстрина. — Я и не собираюсь никуда ехать. Если я не ошибаюсь, передо мною сейчас стоит маг-телепортист. Орландо, ты же кабальеро, и проводишь даму?
— Нуу... мне ведь нужно... вы же понимаете, моя дорогая... — пролепетал король в совершеннейшей растерянности.
— Знать ориентиры, да? Но ведь ты же был у него! И попробуй мне только соври, что это не так! Собираться мне нужно, как же... сейчас надену другое платье, и всё! Или ты мне предлагаешь взять с собой пару-тройку чемоданов?!
— Н-н-нет, конечно, — покорно ответил совершенно деморализованный полуэльф.
— Тогда подожди меня в коридоре! — приказала Аллама. — Я буду готова через пять... нет, три минуты! А если ты удерешь, то я... вступлю в Союз Прогрессивных Сил!
Орландо молча повиновался.
Аллама Фуэнтес появилась через три с половиной минуты — что было, по мнению короля, неслыханным результатом для обычной женщины, а уж для актрисы тем более! Но Аллама никогда не была обычной...
— Вы готовы? — задал Орландо почти не требующий ответа вопрос. Аллама и не ответила, только вскинула голову и сказала тихо и с укором:
— А ведь ты давно знал, где он... Совести у вас обоих нет!
* * *
Кантор полулежал на подушках, уставившись в подаренный Шелларом альбом и задумчиво жуя карандаш. Никак не вытанцовывалась заключительная тема увертюры, которую можно было бы исполнять перед последним действием спектакля...
В первое мгновение, увидев заклубившийся посреди палаты портальный туман, Кантор недовольно нахмурился — вот сейчас, кажется, он ухватил ускользающую мысль, а тут...
Ну да ладно! Вообще-то Плаксе он был рад. Раненый отчаянно скучал, тем больше, чем лучше себя чувствовал. Увертюра никуда не денется, а поболтать с бывшим учеником... а вот интересно, не догадался ли тот принести что-нибудь выпить?
Король был не один. Опираясь на его руку, из телепорта выступила очень красивая женщина с такими же, как у Орландо, эльфийскими глазами.
Бывший убийца выронил карандаш и тихо произнес:
— Мама...
А Аллама Фуэнтес не сказала ничего. Она просто кинулась вперед и прижала к груди голову своего давно пропавшего сына.
* * *
Тихий осенний вечер в Специальном корпусе тюрьмы Департамента Безопасности был почти идиллическим.
Ничто, как говорится, не предвещало.
Заключенные вели себя тихо, раздача ужина прошла без происшествий, и несколько сотрудников собрались в помещении охраны, чтобы попить чаю с пирожками — в тесном, так сказать, кругу.
В углу дышала жаром древняя печка — пожалуй, лет ей было столько же, сколько самому зданию, — а на пристроенной к ней плите уютно шумел чайник. Сверху на всё это благосклонно взирал с потемневшего портрета то ли Деимар Десятый, то ли Девятый... разобрать, какой именно, было уже трудно.
Участники чаепития помнили портрет с самого первого дня службы — он был тут всегда, и не раз за древнего короля поднимались бокалы (и не только чая), когда все остальные тосты были исчерпаны.
Под портретом в рамках разной степени свежести красовались благодарности сотрудникам, радуя глаз королевскими печатями под тщательно протертым стеклом.
Почтенный господин Арлайс, комендант Специального корпуса, неторопливо набивал трубку и продолжал объяснять:
— Ты вот послушай, стажер... Если хорошим оперативником хочешь быть — всенепременно тебе пригодится. Ты чужую личину на себя насильно-то не натягивай — порвется. Особливо если не на один раз она тебе нужна... Ты под себя подгони, о каждом жесте своем помни, а то вон шевелюру свою поправлять станешь, али как я, трубку набивать — да тебя и вычислят сразу, если герой твой, к примеру, курить не должен... И примечай, каждую минуту примечай, что где стоит, да как люди рядом двигаются, куда смотрят — даже если и не нужно это тебе в данный момент... вот как сейчас...
Бывший секретный агент Департамента Безопасности, а ныне комендант Специального корпуса, куда входила тюрьма для магов и преступников, находящихся под следствием, не успел как следует развить свою мысль: что же именно в караульном помещении должен примечать молодой стажер. Потому что на входе заклубился портальный туман, и оттуда, ко всеобщему изумлению, вслед за придворным магом-телепортистом появился Его Величество Шеллар.
Стажер, мечтающий стать оперативником, вскочил, едва не опрокинув стул, и вытянулся в струнку. Комендант Арлайс и все остальные тоже встали, хотя не так быстро и не так шумно.
"Слава короне!" прозвучало не очень слаженно, но зато искренне. Жизнеутверждающим аккордом закончил приветствие чайник, очень кстати вскипевший и с шипением выплескивающийся на раскаленную плиту.
— Добрый день, — приветливо кивнул присутствующим Шеллар. — О, у вас всё такая же трубка, как и раньше, господин Арлайс? — обратился он к коменданту, помнившему короля еще простым дознавателем Службы Безопасности. — Я по поводу заключенного Габриэля дель Рохо...
К чести бывшего агента, он не стал удивляться, спрашивать, что случилось и вообще говорить какие-то лишние слова. Лицо Арлайса мгновенно стало сосредоточенным и каким-то немного хищным, и он коротко доложил:
— Нарушений режима нет. Просьб тоже. Интересовался, когда будет суд. Разумеется, ему было сказано, что это пока неизвестно. Ест мало. Состояние — угнетенное, я бы сказал, хотя внешне он это старается не проявлять.
— Можете сесть, господа, — махнул рукой король. — Значит, говорите, угнетенное состояние?
— Да, — кивнул Арлайс. — Похоже, раскаяние тут тоже имеет место быть, ну и ожидание приговора — оно тоже... способствует.
— Раскаянье — это хорошо. Как сказал бы мэтр Истран — способствует нравственному совершенствованию... И не только. Если, конечно, оно искреннее. Как вы полагаете в данном случае, господин Арлайс?
— Скорее всего да, — задумчиво сказал комендант, — хотя, разумеется, полной гарантии я дать не могу. Но я сужу по тому, как он смотрел и как говорил со мной. Я ведь сам заходил к нему пару раз — любопытно же, маг, да еще менталист! Да еще сам показания под Огненной Клятвой давал!
И лицо коменданта озарилось каким-то мальчишеским азартом, отчего Арлайс стал выглядеть сразу лет на десять моложе. И речь его неуловимо изменилась — исчезла из нее та неспешность, с которой он наставлял стажера.
— Я хочу поговорить с ним, — проговорил Шеллар. — Наедине.
— Но... — нерешительно возразил Арлайс. — Ваше Величество! Всё-таки он...
— Менталист, вы хотите сказать? Но ведь он в полиарге. И к тому же — он раскаивается, так ведь, Арлайс? А я вам верю... наставник, — негромко добавил король. — А кроме того, у меня имеется амулет. Опасаться совершенно нечего.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
