Часть первая. По Льянскому пути (фрагмент)

— Так объясни се сейчас. Кто ты, откуды ты и вообчи, — сказала Осока.

Я начал объяснять. Про свою планету, про наш уровень технологий, сказал о том, что других разумных существ мы не знаем, а в космос летаем совсем недолго и очень недалеко. Фразы я старался строить так, как говорила Осока, подбирая общеславянские корни, какие знал. В русском языке гораздо больше европейских заимствований, чем в украинском или польском, поэтому приходилось постоянно поправляться, искать эквиваленты. Вслед за физиками, наверное, в ужас бы пришли лингвисты, но моя собеседница, к счастью, этот суржик понимала не хуже, чем я её "словиосский" язык. А через некоторое время она вдруг лукаво улыбнулась и предложила мне "не трудиться" и говорить так, как я привык.

— А я попробую понимать, — добавила она.

— Тогда будет трудно тебе, — возразил я.

— Нет. У нас часто есть подобные языки, диалект, понятно слово?

— Понятно.

— Учить один из другого нетрудно, когда знать, как. Правь меня, и я скоро-скоро научусь.

— Ну, изволь, — не стал спорить я. — Вообще-то, ты уже лучше говоришь.

— Буду совсем чисто, — пообещала Осока. — Как твоя глава... э-э, голова?

— Я и забыл про неё.

— Помогло. Хорошо. Не надо искать другой склад.

— Склад? — ага, опять отсылка к украинскому. — Имеешь в виду состав препарата?

— Да, состав. Видишь, мы стали совсем хорошо понимать. Отдельные слова незначны.

— Раз уж мы так хорошо друг друга понимаем, объясни мне теперь, пожалуйста, кто ты такая? Ты человек? И откуда знаешь славянскую речь?

— Ответить сразу всё? Или по очереди? — Осока хихикнула. — Кто я, спрашиваешь? Я тогрута. Полагается, что мы не люди, иной вид. Так говорят учёные людей. Мы не спорим и не стараемся убеждать, но на деле всё иначе. Некогда мы получились из смешения тви'леки, которые не люди, хоть подобны, и людей надсемьи ари. То несомненно, все анализы за то. Больше: у нас есть язык храмов, и словиоски — язык сучасных бреганцев...

— Современных, — машинально поправил я.

— Да-да, современных, подобен ему как младший старшему. Потому на Шили его много учат в школах. Полезно, Брег от нас недалеко.

— Язык храмов, — задумался я. — Санскрит, видимо, это он. Неужели я попал в собственное будущее?

Что чувствует звездолётчик, возвратившийся домой через несколько тысячелетий? Все родственники, все друзья давно мертвы, а родная планета затерялась в глубинах космоса...

— Если всё так, — медленно произнёс я, — то и ты, и все остальные происходите с моей Земли. А с того времени, когда жил я, прошли тысячи, возможно, десятки тысяч лет.

— Говоришь логично, але мне незнамо, что такое может быть.

— Иного объяснения не вижу.

— В том случае мы с тобой сильно похожи, — медленно сказала девушка. — Я також одна, и мир мой рухнул.

— Что-то случилось с твоей планетой?

— Не с планетой, со всеми. То было в девять-восемь-один, одиннадцать рок назад. Вернулась с задания и узнала: тех, кого я знала и любила, умертвили их же солдаты. Почти всех. Тех, кто выжил, заманили в западню год спустя. И я, прежде достойный воин, теперь скитаюсь граничными мирами и за плату решаю проблемы всяких разных... — она вздохнула и не стала заканчивать фразу.

— У меня нечем платить тебе.

От пощёчины зазвенело в ушах. Губы спутницы кривились, она буквально выплёвывала слова:

— Кто говорил о плате?? Ты не "всякий"... — Осока помолчала, потом сказала сердито: — Или, как раз, "всякий", и хорошее отношение тебе також неведомо!

Она отвернулась к пульту и принялась остервенело щёлкать переключателями, лупить по кнопкам. Затем буркнула:

— Закончим за се. Выброшу на первом же жилом мире, и как знай.

— Осока...

Она не удостоила меня даже взглядом, пробормотав что-то непонятное, но очень эмоциональное. Материлась, наверное. Погодите-ка, "достойный воин", сказала она? Значит, надо попробовать вот что...

— Моя леди, — торжественно сказал я. — Я оскорбил тебя по незнанию. Скажи, как мне принести извинения, чтобы ты приняла. Готов на всё.

— На всё-ё? — она покосилась на меня, и глаза её блеснули яркой лазурью.

— Да, — кивнул я, ибо отступать было некуда.

— Ладно тогда. Думай впредь, что говоришь. До тебе я не наймица.

— Наёмница, — поправил я и торопливо добавил, опасаясь, что Осока не так поймёт: — У нас произносят "наёмник", "наёмница".

— Понятно, да, — уголки губ её чуть поползли вверх.

— Могу ли я просить тебя мне помочь? Ты ведь говорила, что сложные случаи — твоё призвание.

— Твой не сложный, он невозможный, — сказала Осока. — Не знаю, смогу ли. Что смогу, сделаю, говорила тебе уже. Але и ты должен мне помогать пока.

— Само собой. Ты для меня не наёмница, а я тебе не нахлебник. Что смогу, буду делать.

— Решили, — к Осоке, кажется, вернулось хорошее настроение. — Сейчас выходим из засвета. Сядь ровно, держись.

Предупреждение оказалось не лишним. На выходе из сверхсветового режима нас тряхнуло так, что внутри "пепелаца" всё загремело. Что-то лопнуло со звонким щелчком, на пульте вспыхнуло несколько красных индикаторов.

— Авария? — спросил я.

— Поломка, — делая какие-то переключения на пульте, уточнила Осока. — Судно старое, всякий раз что-то ломается. Ничего, дройды справятся.

— Дройды?

— Механические работники для латания.

— Ремонтные роботы?

— Точное слово! Роботы, правильно.

Видя такое спокойствие спутницы, я решил следовать её примеру. Ей ведь лучше знать, в каком состоянии этот корабль.

— Где мы сейчас? — поинтересовался я. — Далеко от того места, где встретились?

— Триста восемьдесят... ах, да, тебе неизвестны наши измерения. Потом, ладно? Нужно подходить к станции.

Под полом рубки что-то негромко позвякивало и мерно шипело, затем стихло. Наверное, ремонтный механизм исправил повреждение и отправился отдыхать. Осока немного довернула корабль, включила двигатели и некоторое время смотрела на индикаторный экран, отображающий пучки кривых и окружностей.

— Немного не так, — пробормотала она, ещё подправляя ориентацию. Довольно кивнула и повернулась ко мне: — Всё, пока летим, можем говорить.

— Ты хотела рассказать про расстояние, — напомнил я.

— Да-да. Как у вас меряют длину?

К несчастью, у меня не было с собой планеты Земля, чтобы объяснить, что километр — одна сорокатысячная нашего меридиана. Хорошо было тому десантнику, который попал в древнюю Русь и показал кузнецам меры длины при помощи гильзы автоматного патрона! К счастью, я вовремя сообразил, что мой сорок шестой размер обуви тоже может служить отправной точкой — как раз тридцать сантиметров. Спутница подошла к делу научно: достала крохотный коробок с индикатором на плоской стороне, вытянула из него тонкую упругую проволочку и измерила ей мою ступню.

— Тридцать! — просияла она. — Стандартные меры.

И рассказала, что ближние межзвёздные расстояния у них меряются треттами, то есть, триллионами километров. Округляя — десятыми долями нашего светового года. Единица в тысячу третт, или девяносто пять световых лет, называлась кводар. Теперь хоть можно было оценить, что пепелац преодолел за считанные минуты тридцать восемь светолет. А версия о том, что я в собственном отдалённом будущем, получила дополнительное подкрепление.

Полный текст произведения в формате PDF с иллюстрациями можно скачать по ссылке отсюда

Продолжение: Часть вторая. Тени прошлого, тени грядущего.