Бабушка для вервольфа

Стоящая напротив Скавронская, уже натягивала на руки латексные медицинские перчатки:

— Куртку расстегни! Посмотрю, как там мой ординатор тебя заштопал...

Ирина с трудом расстегнула куртку и... почувствовала лишь мягкое, успокаивающее тепло от руки врача.

— А ничего так, талантливый мальчик, качественно тебе рану обработал, хороший хирург получится, со временем! — оценила тетя Шура работу своего подопечного. И снова насела на Ирину:

— Вот же какая инициативная ищейка Кирюхе досталась. Наплачется он с тобой. Вот подождала бы чуть-чуть, я бы и сама тебе этот пистолет показала — все-таки наградной, от самого наркома Берии. Я им горжусь! А патроны к нему — серебряные. Индивидуального изготовления. Муж делал.

— Ваш муж погиб? На войне? — Ирине стало не по себе, влезла со своим обыском, как грязными сапогами, в душу человека.

— С чего бы он помер? Что ему, вампирюге двухсотлетнему сделается? — удивилась Скавронская.

— Так он у вас вампир?

— Ну да, а по жизни — врач, доктор наук, он в нашей же больнице, нейрохирургическим отделением заведует. Помнишь, я говорила, что он в Институте Мозга куратором от НКВД был? Так не только куратором — он еще с Бехтеревым начинал так же, как и я — подопытной крысой, потом — лаборантом, ассистентом, учился на медицинском, потом, уже после революции — помогал создавать этот самый институт. Война началась — он на фронт рвался, обычным полевым хирургом. А тут я, со своим воздействием. Если бы ты знала, как он хохотал, когда рассказал мне после свадьбы, что ему то воздействие, что слону дробина! Он только вид сделал, что внушение подействовало, но, не растерялся, воспользовался случаем — мне рапорт подписал, от своего имени такой же состряпал, с формулировкой: "В связи с необходимостью присматривать за подопечной и фиксировать результаты экспериментов..." и сбежал на фронт... С контуженными работал, а сейчас вот — по черепно-мозговым специализируется. Мечтает найти способ лечения рака мозга, и найдет — упертый, и времени у него много.

Старая ведьма говорила о муже с той теплотой, и в то же время — легкой иронией, какие встречаются только у супружеских пар с солидным стажем семейной жизни, не растерявших за общие цели и интересы, оставшимися неравнодушными друг к другу. Ирина тихонько любовалась тетей Шурой и... завидовала старой ведьме.

— А Кирилла вы откуда знаете?

— Так его дед — мой, можно сказать, сын?

-Дед? — переспросила Ирина.

-Да. Мы с мужем его усыновили, в 44-ом... О Саласпилсе знаешь?

Ирину передернуло от ужаса:

— И он???

— То, что известно всем и что дошло до суда — правда, но не вся. Там и Анненербе тоже отметилось, с их одержимостью идеей высшей германской расы. Пытались из своих "арийцев" сверхчеловеков сделать, сволочи! Андрей туда в 10 лет попал, из Пскова, с сестренкой младшей. Малышку какой-то немецкий офицер избивать начал, стеком. Андрей и обернулся... защитить хотел. Для десятилетки вообще-то не характерно, обычно первый оборот позже, в подростковом возрасте происходит. Офицера загрыз, сестренка умерла от побоев, самого его на опыты отправили. В клетке держали, как бешеного пса, не кормили, кровь выкачивали, своим "арийцам" вливали, электричеством "лечили" — рефлекс вырабатывали, хотели чтобы он по удару током обрачивался... А когда наши уже вошли в Прибалтику, лагерь эвакуировали в Рейх. Ну, понятно, что такой ценный генетический материал, как Андрейку, точно бы вывезли. Как ему удалось сбежать, мы до сих пор не знаем, а он никогда не рассказывал. Вероятнее всего, обернулся, охрану перебил и сбежал в лес в облике волка. Сколько в нем пробыл — тоже неизвестно. К нашему поезду, он тоже так вышел, на запах еды. Мы на каком-то латвийском полустанке остановились, ждали подвоза раненых с фронта и из концлагерей, полевую кухню и баню раскочегарили, а тут крики — волк, волк! Кузьмич, повар наш, посмотрел — какой там волк — шавка лысая, подзаборная, от голода лапы заплетаются, еле тащится. Налил ему кулеша от доброты душевной, отвернулся, хоп — а вместо шавки — пацан кашку хлебает, прямо из миски, на четвереньках. Худющий, голый, и номер концлагерный на предплечье. Кузьмич его ко мне в вагон на руках принес — весь поезд уже знал, что я руками лечить могу. Так ездил он с нами — я подпитывала, муж лечил — Андрей ведь почти забыл человеческую речь, на каждый резкий звук — оборот, забьется в угол, и зубы скалит. Звереныш, в обеих ипостасях. Куда такого в детский дом? Усыновили...Выходили...

Было видно, что эти воспоминания доставляют Скаронской боль — она говорила резко, отрывисто, короткими рубленными фразами:

— Выздоровел, выучился. Выбрал самую мирную по его словам профессию — учитель. Женился на обычной женщине, и сын его обычным человеком вырос, не умел оборачиваться. А вот у Кирилла латентный ген проснулся, в экстремальной обстановке...

— Я знаю, мне Кирилл рассказывал... — поддакнула Ирина.

— Вот так и получилось, что я — прабабушка Кирилла. Ну, хватит воспоминаний, переходим к делу. Вот, держи, это теперь твое.

На столик перед Ириной, радом со "сталинской" стопкой шлепнулся пакет, внутри что-то металлически звякнуло. При ближайшем рассмотрении сверток оказался окровавленной хирургической пеленкой, в которую были завернуты металлические осколки.

— Что это? — удивилась Ирина.

— Это серебро. Ту мину, на которую Кирилл бросился, тебя прикрывая, на вервольфа готовили, вот и нафаршировали серебром. Он потому и перекинуться в человека не мог, что серебро блокировало оборот.

— Так и отдайте Кириллу, мне-то они зачем?

— Милая, — Скавронская на глазах снова превращалась в стервозную язвительную врачиху: Ты его вытащила, когда перекрытия начали рушиться, жизнь спасла, на нем теперь — долг жизни. Ведьма, спасшая жизнь перевертышу, становится его полноправной и единоличной хозяйкой. И этим серебром ты его сможешь контролировать и заставлять выполнять свои приказы. Сделаешь из серебра ошейник...

— То есть, фактически, предлагаете сделать Кирилла рабом? — от возмущения Ирина поперхнулась.

— Фактически — да! — продолжала давить Скавронская.

— Мне не нужны рабы!

— Отказываешься? Почернеть боишься?

— В принципе не приемлю рабства! — Ирина почти кричала. "Сейчас медсестра охрану позовет! Выставят из больницы!" — промелькнула и пропала мысль.

— Как Вы, бабушка Кирилла, можете предлагать мне такое?... Такое?... — слова кончились, Ирина даже не могла подобрать подходящий эпитет к этому... фарсу? Потому что Скавронская уже не сдерживала улыбку:

— Повезло Прасковье! Хорошую преемницу себе нашла. Принципиальную! На-ка вот, — хирург плеснула в стопку грамм двадцать, — Выпей и успокойся. Проверку ты прошла...

— Проверку?

— А ты думала, я Кирилла тебе просто так отдам? Насчет осколков я не врала — на них кровь вервольфа, кто ими владеет, у того оборотень в полном и безоговорочном подчинении. — Объяснила тетя Шура. — Храни их, можешь — Кириллу отдать, когда выпишется. А хочешь — обручалки сделай.

— В рабство не получилось, так вы его теперь на мне женить хотите? — не удержалась Ирина.

— И опять дура. Как у вас там сложится — не мое дело. Уясни, наконец, у вас — боевое, а не, прости меня Господи, пастельное, братство. Вы теперь — стандартная боевая пара, как и было задумано и заповедано...

— Кем заповедано? Богами? — иронию в голосе Ирины можно было черпать ложками.

— Создателями. Кто-то же нас, таких замечательных, с модифицированным геномом, создал... — усмехнулась Скавронская.

— Кто?

— Не знаю, много знаний утеряно, восстанавливаем по кусочкам, по отрывкам, по летописям, по народному фольклору. Вот, удалось установить, что пары из ведьмы и вервольфа, или из ведьмы и вампира — взаимно усиливают друг друга и действует такая пара эффективней, чем поодиночке. А направленность дара почти всегда зависит от ведьмы. Вы вот с Кириллом — ищейки, мы с мужем — целители...

— Понятно, что ничего не понятно...— подытожила Ирина. — Но вы ведь еще о чем-то хотели поговорить?

— Да, хотела. — не стала отрицать Скавронская: — Долг жизни на тебе теперь, ведьма.

— И кому же я успела задолжать? — фраза "Кому я должен, всем прощаю", уже рвалась с языка, но что-то останавливало Ирину. Интуиция?

И Скавронскя объяснила:

— Я твоего оборотня спасла? Бабка я там его — не бабка, но Ты мне должна, по закону Равновесия.

Ирина мысленно скрипнула зубами — вот так и зарабатывают Долг жизни на ровном месте! Хотя... Кирилл теперь ее напарник, другом-то давно стал, а дед всегда Ирину учил "Своих — не бросаем!".

— И как его прикажете отрабатывать?

— Приказать не могу, — возразила Скавронская: — Прошу.

— Ближе к сути, пожалуйста. — поторопила Ирина, у которой опять разболелось плечо.

— Мы хоть и долго живем, и стареем медленнее, но все-таки — стареем. — начала Скавронская, поднимаясь и снова протягивая руку к повязке: _ Не дергайся, еще немного подлечу!

И продолжила:

— Я же хирург, возраст дает о себе знать, руки дрожать начали, скоро оперировать уже не смогу. Мне нужна преемница — знания и опят передать.

— И где же я Вам найду преемницу? — удивилась девушка.

— А ты ее уже нашла. Лидочку помнишь?

Конечно, Ирина помнила генеральскую внучку, которую похитил педофил — не так уж много и времени прошло.

— Дар у нее, целительский. — между тем продолжала Скавронская: — Мой супруг -мозгоправ знатный, а дед-генерал ее с родителями притащил е нему на консультацию, чтобы проблем с психикой у ребенка не было. Вот дар и выявил, да мне рассказал.

— Она же маленькая еще — воскликнула ведьма.

— Так и я за Кромку не тороплюсь. — усмехнулась Скавронская: — Лет 15-20 у меня еще в запасе есть. Не смогу оперировать — буду преподавать в Военно-Медицинской Академии, давно зовут и ждут. Моя просьба иная — сбереги девчонку.

— Как?

— Ты полицейский или кто? Пока расти и в школе учиться будет — присматривай. Чтобы с компанией дурной не связалась, чтобы на наркоту не присела по дурости, да мало ли какие неприятности могут случиться с девчонкой.

Насчет возможных неприятностей Ирина была согласна — в жизни их и так полным полно, да и подростки — те еще следопыты — вроде и нет ничего, а поди ты — или найдут кучу или сами ее организуют, вступят и ... взрослым остается только разгребать!

— А дед, что, не убережет внучку? Генерал все-таки? — попыталась откреститься Ирина. Все-таки не хотелось ей подряжаться в няньки на полтора десятка лет.

— Дед в Москве, далеко. А ты здесь. — припечатала Скавронская: — Принимаешь Долг?

"Что же, не самый худший вариант отработки". — подумала Ирина: "Справлюсь..."

— Принимаю. — девушка утвердительно кивнула.

За окном полыхнула молния и прокатился гром: Принято!... — слышалось в его отголосках.