Силуэты

Но работа в редакции, тем времен, кипела. В завтрашний номер должен был пойти большой репортаж из Петрограда, с открытия первого заседания нового Государственного совета. Вместе с сегодняшним поражением от венгров национальной команды по футболу, Госсовет полностью вытеснил недавнюю аварию, как из "Замоскворецкого вестника", так и из других газет. При этом место на первой полосе на ближайшие дни было забронировано репортажами с Балкан, куда Е.И.В. и Наследник отправились с официальным визитом. "Вестник" уже командировал свою команду журналистов на полуостров. Также интерес у репортеров вызывал французский испытательный полигон в Западной Африке, на котором корпорация "Матра" в ближайшие дни собиралась установить рекорд скорости на суше благодаря своей новой реактивной машине и своему же опытному испытателю Бертрану Гашо. Сверхбыстрый автомобиль, окрашенный в традиционный голубой цвет, должен будет, судя по уверениям "Матры", превысить скорость звука.

Вечером в редакцию позвонили из полиции и пригласили на завтрашнее официальное заявление о промежуточных результатах расследования. Главред, естественно, назначил корреспондентом на завтрашнее дело Бориса, как хорошо знакомого с обстоятельствами аварии. Фотокором отправили Мишу Молотова, недавно принятого на работу в редакцию. Конференция была назначена на половину одиннадцатого утра.

Московский октябрь редко радует глаз и тело обывателя. Нынешний год не был исключением. Голые деревья и голая земля вкупе с московскими новостройками и ревущей автомобильной лавиной навевали у слишком чувствительных людей почти суицидальные мысли. Борис не относил себя к таким натурам, но все же на душе у него скребли целые дивизии кошек.

"Лянча" плавно плыла по проспекту, рядом сидел коллега фотокор. Можно, конечно, было взять редакционную грузопассажирскую "Шкоду", но, оказалось, что багажник машины Бориса был не таким уж маленьким для перевозки фототехники.

На месте уже были репортеры из "Русского листка", "Московских ведомостей", "Криминальных хроник" и ряда других газет, также как теле— и радиожурналисты. Гостей разместили в зале для прессы, и в десять тридцать пять к Борису и его коллегам-конкурентам вышел пресс-секретарь московской полиции Игорь Волков. После приветствия и пространных рассуждений об успехах полиции с аварийностью на дорогах (он что, издевается? — подумал Борис, — Хотя нет, видимо, искренне уверен) участковый пристав Волков перешел к главному. Он объявил, что водителем бензовоза в ту ночь был итальянский подданный, житель Владимира, некий Джованни Баньоли, предположительно угнавший автомобиль за несколько часов до аварии. Угон был предположительным по причине того, что на след пропавшего Семена Иващенко напасть не удалось. Присутствовавшие на заседании журналисты немедленно, как по команде, закопошились, отправляя срочные сообщения каждый в свою редакцию.

— Борис Витальевич, что с вами? — голос Михаила вывел Капитонова из оцепенения.

— По делу ведется следствие, о результатах будет сообщено отдельно. Спасибо за внимание, — вскоре закончил Волков.

Зал постепенно опустел. Борис плелся позади коллеги, задумчиво вглядываясь в пространство перед собой.

— А впрочем... — Капитонов вышел из сомнамбулического состояния. — Поехали, Миха, быстро!

— В редакцию, Борис Витальевич?

— Потом, — сказал Борис, открывая машину. — Редакция подождет. Нам надо срочно заехать в другое место.

"Это определенно тот же человек. Все-таки не так много в стране людей с именем Джованни Баньоли. Не говоря уж о Владимире. Что там за стихи были? Склеп какой-то, цифры непонятные... И фотография на другой стороне...".

— Борис Витальевич, все же куда мы сейчас едем? — Михаил прервал размышления Капитонова.

— К одному знакомому старому еврею. Он поможет распутать дело, с которым буксует родная полиция. И мы можем докопаться до правды первыми, Миха, понимаешь? Должны докопаться!

В полдень зарядил дождь. Истинно октябрьский дождь — унылый, зябкий и не оставляющий ни малейшей надежды на его скорое прекращение. Пелена воды вынуждает включить ближний свет. Машина сворачивает в переулок, выхватывая из стены дождя силуэты других автомобилей.

— Посиди здесь, — сказал Борис, открывая дверь, — я вернусь через несколько минут.

Раскрывая зонт, Борис вылез из машины и, перескакивая через лужи, направился к дому. Лифт, еще вчера находившийся в добром здравии, сегодня, как это ни печально, не работал. Поднявшись на этаж, хотел было позвонить в дверь, но, заметив, что та неплотно прикрыта, вошел в квартиру. За окном барабанит дождь. Дверь в гостиную открыта нараспашку.

— Ефим Абра — начал Борис и остановился как вкопанный, — мович...

Старик сидел в старом кресле с высокой спинкой, открыв рот и уставившись остекленевшими глазами в точку на противоположной стороне комнаты. В его груди торчала рукоять стилета.

Борис медленно повернулся к стене, на которую был устремлен взор мертвеца. Здесь стоял неказистый человечек явно азиатского происхождения, с лицом, обезображенным двумя симметричными шрамами. Азиат целился в Бориса из "Глока" — что Капитонов определил безошибочно, так как Юрий Михайлович частенько демонстрировал подчиненным свою коллекцию огнестрельного оружия этой германской фабрики.

— Эээ... — к Борису вернулся дар речи. — Кто вы такой? Что вы здесь делаете? Это вы его убили?

Подумав секунду, что, пожалуй, эти вопросы лишние и глупые в такой ситуации, Борис поднял руки вверх.

— Стойте. Я ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю, ничего никому не скажу. Вы меня понимаете? Вы говорите по-русски? Э?

Азиат даже не шелохнулся. Тогда Капитонов, не опуская рук, начал медленно пятится назад, к окну. И тут журналист заметил белый прямоугольник плотной бумаги, выглядывающий из нагрудного кармана его визави.

"Открытка!" — пронеслось в мыслях Бориса, — "Та самая!".

Он не заметил, как громогласно озвучил свою мысль, одновременно резко подавшись вперед. Грянул выстрел.

Глава третья. Третий — не лишний

— Борис Витальевич, как вы?

Капитонов очнулся в тот же момент, когда в комнату ворвался Молотов. Кряхтя, Борис встал и дрожащими пальцами вытащил из внутреннего кармана свежераскуроченный телефонограф.

— Ох, ё! — Капитонов отбросил обломки в сторону. — Аппарат "Фельдъегерь" в армейском исполнении с бронебойной оболочкой. Подарок младшего брата. Спасибо тебе, Толик! И куда сбежал монгол, черт его побери? — спросил он уже Михаила.

Несколькими минутами ранее фотокор сидел в машине. Дождь уже стихал, а потому Михаил решил размяться и покинул "Лянчу". На территории дворика, кроме машины Капитонова, стояли еще несколько автомобилей, среди которых выделялся гиппопотамообразный "Атаман" антрацитового цвета. Внезапно где-то наверху раздался хлопок, и Молотов сломя голову ринулся в дом. Между вторым и третьим этажом он столкнулся с мчавшимся вниз человеком. Тот, сбив Михаила с ног, сам потерял опору и, пробив оконное стекло, под звон сыплющихся осколков, полетел на асфальт. Приземлившись, тот тут же вскочил на ноги и дал деру, да так, что моментально скрылся из виду.

— Вот так все и было. Полицию уже вызвал, — закончил рассказ Михаил.

— Вот как все и было полиции и расскажешь. Она такие истории любит, — добавил Капитонов. — Гм, а мы, конечно, попали... В неприятную, гм, ситуацию...

Пошатываясь, Борис вышел из квартиры.

— Что?! Она?! — с лестницы донеслись восклицания репортера. — Да, да! Она!

Через несколько мгновений перед Молотовым предстал сияющий, как начищенный пятак, Борис.

— Нашел! Ту! Самую! — выпалил он, держа в руках почтовую карточку. — Да, и про это никому ни слова, в том числе и полиции. Вот как раз они и подъехали.

Полиция задержала их на несколько часов, причем первоначальные подозрения были развеяны врачами, установившими, что старик был убит еще во время утренней конференции. Уже начинало смеркаться, когда журналисты "Вестника" смогли выйти на улицу.

— Знаешь, что это такое? — Борис вырулил на проспект, показывая фотографу лицевую сторону открытки.

— Где-то такое видел, это будто бы какой-то институт или университет что ли... — пробормотал Молотов. — Сейчас не вспомню.

— Жаль.

Доехать до редакции и наведаться в справочный отдел было делом пятнадцати минут. Здесь работал Андрей Ревуненков, бывший сокурсник Бориса. Семья Андрея реэмигрировала из Австралии в восемьдесят четвертом, когда ему было пятнадцать лет.

— Привет, Кэп! Как дела? Говорят, проблемы с полицией?

— Не совсем. И я пришел по другому поводу. Ты знаешь что это такое и где это находится? — Борис сунул почтовую карточку прямо под нос австралийцу.

— Хм, посмотрим, — Андрей присел и начал рассматривать изображение при свете лампы. — О, смотри.

Ревуненков показал Борису буквы на верхнем ярусе здания.

— Библиотека Натионала... Это португальский? — осведомился Капитонов.

— Не совсем, Кэп. Румынский. А само дело в Бухаресте. Что, тебе тоже отправляют в турне по Балканам? — спросил Андрей.

— Почти. В частном порядке.

— Ты что-то недоговариваешь, Кэп. Что случилось?

— Значит так... — Борис начал свое повествование.

Спустя несколько минут Андрей встал и прошелся по комнате.

— Интересная все же история. И ты про открытку эту полиции не рассказал?

— Нет, конечно.

— Странно, все-таки. Почти полжизни прожил в России, а все никак не могу привыкнуть к такому отношению к полиции, — растянулся в улыбке Андрей. — А съездить в Румынию, думаю, было бы не лишним, — добавил он.

— Но сперва, пожалуй, во Владимир, — возразил Борис. — Узнать про итальянца того, Баньоли. Ты со мной, компаньон?

— О чем речь, Кэп? Поехали, хоть сей момент.

— Гм. А я? — подал робкий голос Молотов.

— Михаил, — Капитонов положил руку Молотову на плечо, — ты остаешься в Москве. Мы завтра вернемся. Да, вот еще что. Задержись сегодня в редакции, хорошо?

Через пару минут два сотрудника "Замоскворецкого вестника" вышли из редакции.

— Можно я поведу? — спросил Андрей.

— Как хочешь, — равнодушно разрешил Борис.

— Спасибо, Кэп! Хорошая машина, давно мечтал такой порулить, — Ревуненков улыбнулся и показал большой палец.

От здания редакции, рыкнув мотором, отделился белый силуэт "Лянчи" и быстро влился в дорожный поток. Уже в потемках друзья приехали во Владимир. Поплутав по окраинам города, спустя некоторое время, журналисты смогли найти Бакинскую улицу. Мастерская Баньоли, как заранее разузнали компаньоны, не была единоличным предприятием итальянца, но совместно управлялась и принадлежала, в том числе, и русским мастерам Баньоли — Жукову, Спицыну и Андрееву. Судя по всему, навстречу машине вышел один из них, коренастый мужичок по виду.

— С кем имею... — начал Борис, выбравшись из машины.

— Виктор Тихонович, — поспешно перебил его мастер, протягивая руку.

— Ааа! Господин Спицын, должно быть? — догадался журналист.

— Он самый. А вы кто такой? Что здесь делаете?

— Борис Капитонов, газета "Замоскворецкий вестник". Вы не могли рассказать...

— Опять... — снова перебил его Спицын, мгновенно меняясь в лице, — полиция была, расспрашивала, наши газеты были, расспрашивали, даже из вашей Москвы телевидение приезжало! Надоело! Я уже все сказал, что не знаю, что случилось с Джованни! Не знаю! Весь день надоедают...

Ворота мастерской захлопнулись прямо перед ошеломленными журналистами. Борис взглянул на часы — без четверти десять.

— Послушай, Кэп, — сказал Андрей, — было бы неплохо пообедать.

— Поужинать, — уточнил Борис.

— И поужинать тоже, — улыбнулся Ревуненков, — надо бы найти местечко...

Отъехав от мастерской совсем недалеко, коллеги увидели небольшое здание со светящейся надписью: "Почта. Телеграф. Телефон". И пониже псевдовязью выведено "Чайная Апшерон".

— Тут пожалуй и остановимся, — машина скрипнула тормозами и встала на небольшой пустынной стоянке.

Квазивосточная чайная оказалась обычным среднерусским трактиром. Спустя полчаса, плотно поужинав, журналисты еще раз подозвали официанта.

— Милейший, — начал разговор Борис, — вы знаете владельца соседней авиамастерской, господина Баньоли?

Официант отрицательно помотал головой:

— Я, знаете ли, работаю здесь всего пару недель, а живу довольно далеко отсюда, так что никого здесь не знаю. Вот хозяин держит заведение уже который год, вот он много кого знает.

— А он здесь? Можно его сюда пригласить?

— Здесь.

— Скажите, что московские журналисты желают с ним познакомиться.

Вскоре перед коллегами оказался высокий, восточной наружности усач с грустными глазами. Джованни Баньоли хозяин чайной вспомнил сразу, эмоционально разводил при этом руками, удивляясь, "как мог такой хороший человек так вдруг погибнуть, не понимаю".

— А в день перед аварией вы его видели? — поинтересовался Андрей.

— Конечно! О чем спрашиваете! Днем заходил, чай пил, на почту рядом ходил. С ним еще кто-то был. Брат, наверное, или товарищ по армии. Он же воевал ведь, да...

— А как он выглядел, этот второй, сможете описать? — вставил Борис.

— Конечно. Высокий такой, сухой, нос крючком. У него еще фотоаппарат с собой был. Такой, с большим объективом... Сидит такой, знаете...

— Извините, пожалуйста, где здесь можно позвонить? — перебил увлеченного разговором дельца Борис.

Он решил проверить, есть в редакции описания людей, погибших в аварии. В редакции они оказались. Оставшийся там Молотов отправил телетипографным аппаратом несколько листов с портретами жертв аварии. Оплатив их печать аналогичному почтовому аппарату, Борис смог среди нескольких десятков лиц разного пола и возраста четко выделить двух, подходивших под описание владельца трактира. Один был французом, другой — итальянцем. Капитонов обвел карандашом оба изображения и быстро вернулся в чайную.

— Посмотрите, — протянул он листок, — под ваше описание подходят господа Франсуа Блан и Антонио Балдуччи. Вот тут, я выделил.

— Слушайте, а ведь похож! Вот этот, — хозяин чайной ткнул пальцем в итальянца. — Он как раз без очков. И нос у первого совсем не тот.

— Кстати, простите за еще один вопрос, а полиция вас допрашивала? — спросил Капитонов.

— Допрашивала, конечно. Они как раз сегодня в дом к Джованни, видел, ходили, в мастерскую его, ко мне тоже.

— И что, спрашивали?

— Я им сам про него рассказал...

— И?

— И ничего. После того как я им описал этого вашего, кого вам надо было, они сказали, что это отношения к делу не имеет.

— Вот как, — задумался Андрей.

— Андрей, нам пора, — сказал Борис. — Сколько мы должны за ужин?

— Десять пятьдесят, — ответил хозяин заведения, подзывая официанта.

— Спасибо, вы нам очень помогли, эээ, извините, не спросили вашего имени... — растерялся Капитонов.

— Ильхам Гейдарович всегда к вашим услугам, — улыбнулся тот. — Заходите еще.

Компаньоны вышли на улицу и Борис бросил взгляд на часы — стрелки показывали половину двенадцатого. Зябкая октябрьская ночь заставила москвичей быстрее забраться в машину. Слишком быстро и слишком легко, подумал Борис, он впутался в это сложное дело. Пытаясь найти логику в известных ему действиях замешанных в деле лиц, Капитонов, изможденный сегодняшним днем, сам того не заметив, уснул.