| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Наверное, да. По крайней мере, если бы я не занимался у мастера Фенга, мне было бы куда труднее запоминать все эти связки, переходы и повороты, — согласился я.
Так, за делами и заботами, я и не заметил, как настал день бала. Честно говоря, я очень рассчитывал на то, что Хельга подбросит меня до главного здания университета, но не вышло. Несмотря на то что день был выходной и сестрица никуда не собиралась уходить, от подработки моим личным водителем она отказалась. А мою попытку сэкономить и отправиться на бал вместе с Мишкой пресекла на корню. Дескать, мы не родственники, чтобы ехать на торжество в одном экипаже. Пришлось нанимать "емельку"... Кто бы знал, как я не люблю этот долбаный этикет! Мне его и в той жизни хватало. Как вспомню Агнессу, так вздрогну, честное слово. Правда, после лекций Хельги на ту же тему у меня появился ещё один преподаватель, методы которого я ещё долго буду поминать незлобивым матерным словцом!
Университет поразил меня размерами и... стилем. Новгород в плане архитектуры вообще представляет собой сборную солянку самых разных направлений. От белокаменных палат Детинца и владений старых фамилий, ещё хранящих в сокровищницах знаменитые золотые пояса своих родоначальников, до аккуратных бюргерских домиков Загородского конца и классических особняков Немецкой слободы, но даже на фоне этой архитектурной феерии здания университета, выстроенные по всем канонам высокой готики, выглядят просто ошеломляюще. Поневоле поверишь, что именно этот архитектурный изыск шестнадцатого века, подаренный Новгороду королём Арагона в благодарность за военную помощь, и положил начало зодческому раздолью в древнем торговом центре Севера.
Да и сам университетский городок, выросший за прошедшие столетия вокруг основного комплекса зданий, стоил того, чтобы потратить несколько часов на прогулку по его улочкам и скверам. Жаль, что у меня пока нет на это времени.
В общем, в торжественный зал я входил изрядно пришибленный увиденным, и потому не сразу сообразил, что именно нужно от меня возникшему рядом человеку в старомодной ливрее.
— Простите? — тряхнув головой, я обратил внимание на встречающего. — Вы что-то сказали?
— Кхм, велено передать, что членов Веди-клуба ожидают на балконе, — "ливреистый" повёл затянутой в лайковую перчатку рукой в сторону высоких застеклённых дверей, ведущих на открытую галерею.
— Благодарю, — кивнув встречающему, я дождался, пока тот исчезнет из виду, и только потом позволил себе оглядеться по сторонам.
Очевидно, ввиду раннего времени людей вокруг было немного. Редкие парочки, двигаясь по часовой стрелке, дефилировали по залу от одной компании к другой, но из-за размеров торжественного зала даже та сотня человек, что здесь сейчас присутствовала, не производила впечатления толпы. И это хорошо. Никогда не любил больших скоплений людей. Даже на городских праздниках в Меллинге я всеми силами старался отвертеться от посещения пира на ратушной площади... Мама, помнится, даже обижалась, когда я удирал прочь, вместо того чтобы помочь разложить приготовленные ею угощения на столах выставлявшихся от нашей улицы. Кхм...
Но долго предаваться воспоминаниям о родителях и Меллинге мне не дали. Я едва успел осмотреться, как рядом возник только что прибывший Михаил. Здороваться по десять раз на день ни у меня, ни у него привычки не было, так что, кивнув друг другу, мы молча отправились на открытый балкон, ограждённый от зимней стужи тонкой плёнкой рунного щита. Сказано же было, что там ждёт глава клуба. Правда, подозреваю, что речь идёт лишь о главе студенческой его части... И я оказался прав.
— Илья Борецкий, — почти шепотом проговорил Михаил, обратив моё внимание на молодого человека лет двадцати расположившегося рядом с Гревским. Они стояли у перил балкона и, слегка облокотившись на них, о чём-то тихо беседовали. Нас эти господа пока не увидели, кажется, слишком увлечены разговором. А может и расстояние сказывалось: всё же до них не меньше полусотни метров... — Четвёртый курс университета, факультет правоведения. Возглавляет студенческую часть клуба уже полтора года. Рекорд, если можно так сказать. Обычно в главы выбиваются курсе на четвёртом, чаще на пятом.
— И как? — таким же приглушённым голосом поинтересовался я у Мишки. — Своим трудом должность получил, или...
— Хм. Как посмотреть, — протянул Михаил. Расстояние до цели нашего "променада" было довольно большим, да и мы отнюдь не неслись со всех ног, так что времени, чтобы перекинуться парой фраз, не боясь, что нас услышит предмет интереса, было достаточно. — Отец Ильи, Владимир Борецкий, уже не первый год занимает в клубе почётную должность, но я не слышал, чтобы кто-то из старших настаивал на назначении для его сына. По крайней мере, отец ничего такого не упоминал.
Ну, немного зная Ивана Фёдоровича, ничуть не сомневаюсь, что такую информацию он своему отпрыску непременно сообщил бы. Просто во избежание неудобных моментов или эксцессов. Что ж, будем считать, что Илья Владимирович просто достаточно выдающийся молодой человек... Чёрт, уже как старый хрыч Громов рассуждать начал. Тьфу. И чего он мне вспомнился?
Хотя ничего удивительного. Вспоминая сборы рода и редкие приёмы, которые устраивал глава Громовых в моём прошлом мире... в общем, очутившись в схожих условиях, я, кажется, автоматически перешёл в режим "смотри, следи, молчи и думай". Вот ведь! Дело было хрен знает когда и где, а установка до сих пор работает. Арргх.
— Кирилл, ты в порядке? — Мишка аккуратно дёрнул меня за рукав фрака, и я, поймав его настороженный взгляд, постарался успокоиться.
— Да, Миш. В полном, — усмирив, казалось, давно утихшие, потерявшиеся где-то в завалах китового кладбища боль и гнев, я растянул губы в лёгкой улыбке. — Просто вспомнилось кое-что. Не обращай внимания.
— Тогда сделай лицо попроще, а то девушки на балу перепугаются, — хихикнул Горский. Ну спасибо, что напомнил, друг дорогой!
Впрочем, чёрт с ним со всем. Надо расслабиться...
— Господа... — Вовремя я пришёл в себя. Мы как раз оказались в паре метров от Гревского и его собеседника. Кивок. — Добрый вечер... — глава клуба окинул нас с Михаилом внимательным взглядом и повернулся к задумавшемуся о чём-то Гревскому. — Нил?
— О? Прошу прощения, — встрепенулся тот и, заметив нас, смущённо кашлянул. — Да... Илья, позволь представить тебе наше пополнение. Михаил Горский и Кирилл Завидич. Господа неофиты, это наш глава, Илья Владимирович Борецкий.
— Рад знакомству.
Никаких рукопожатий. Просто чёткий кивок. Что ж, ответим тем же.
— Взаимно, Илья Владимирович, — коротко переглянувшись с Михаилом, произнёс я.
— Без отчеств, пожалуйста. В клубе это не приветствуется. Разве что со старшими... то есть, с уже выпустившимися членами клуба, — заметил Борецкий.
— Учтём, — в один голос ответили мы. Нечаянно получилось, но... удачно. Илья и Нил улыбнулись такой слаженности, да и мы не сдержали ухмылок. В общем, ледок официоза был сломан, и уже через минуту мы довольно свободно трепались с Борецким, рассказывая ему об особенностях моего вступления в клуб, да и Нил не остался в стороне, с улыбкой описывая реакцию директора училища на провёрнутый с участием Гревского финт с наказанием.
Вообще Борецкий оказался довольно позитивным, располагающим к себе человеком. О таких говорят "душа компании", но... нет, он не держался с нами запанибрата и не пытался казаться этаким "рубахой-парнем", зато внимательность, с которой Илья слушал собеседника и искренняя улыбка, да и вообще живая реакция на рассказы... Чёрт, да я через десять минут после знакомства с ним чувствовал себя так, словно знаю этого парня лет десять! Вот что называется харизма!
Опасный тип, что тут ещё скажешь... Именно это я и сообщил Михаилу, когда мы наконец покинули общество Борецкого и Гревского, в ответ на вопрос приятеля о моих мыслях по поводу главы "младшей ветви Веди-клуба".
— Почему ты так решил, Кирилл? — удивился Горский.
— Почему... — Я огляделся по сторонам и, убедившись, что рядом никого нет, ответил: — Суди сам. Он амбициозен и умён. Мастерски держит дистанцию, причём не в режиме "я князь, вы — быдло", а скорее, как авторитетный старший товарищ в неформальной обстановке, к тому же, он умеет расположить к себе собеседника и делает это непринуждённо. Но самое главное, он абсолютно искренен.
— Не понимаю, — нахмурился Мишка. — И что тут такого?
— Как бы... — я замялся, пытаясь точнее сформулировать свои мысли. — Ну вот смотри. Парень на втором курсе становится главой клуба в университете. Сколько в этом достижении от влияния отца, а сколько от его собственных качеств — вопрос десятый. Главное, он хотел и стал главой клуба. А значит, не лишён ума и амбиций... а если говорить честно — тяги к власти. Ты согласен?
— Допустим, — медленно кивнул Горский.
-Идём дальше. Власть эту он воспринимает как должное. В отличие от того же Нила, который уже через пять минут разговора перестал держать дистанцию, Борецкий сохранял её до самого конца беседы. Да, "дистанция" была невелика, но достаточна для того, чтобы сохранить тон беседы старшего с младшими, пусть и симпатичными ему людьми. Это ты заметил?
— Спорить не буду. Но при чём здесь искренность? Чем она так плоха?
— Ум, умение расположить к себе и разговорить собеседника, вкупе с амбициями, это черты политика. А вот умение быть искренним — это уже признак очень хорошего политика.
— И?
— Путь власти — это путь предательства, — я пожал плечами. — И самые лучшие политики не те, которые смогли убедить других в своей лжи, но те, что способны убедить в ней себя самих. Иными словами, сегодня такой вот Илья искренне считает тебя другом, а завтра изменится ситуация, и он точно так же легко переведёт тебя в разряд противников. И будет ИСКРЕННЕ убеждён в своей правоте... а значит, с лёгкостью убедит в том же своих сторонников.
— Ну, навертел, — даже чуточку восхищённо протянул Горский. — Но с чего вдруг у тебя возникла уверенность в том, что Борецкий именно такой человек?
— А у меня её и нет. И именно отсутствие такой уверенности делает Борецкого в моих глазах опасным типом. Знаешь, как пролежавший десять лет на складе пушечный снаряд. Выстрелит, пшикнет или рванёт в стволе — неизвестно, но мандраж пробирает...
Глава 2. Какая дискотека без мордобоя?
Может быть, мне и не стоило вываливать на Мишку плоды своих размышлений и подозрений, но и смотреть на восторженную мордаху друга, которому наш новый знакомый явно импонировал, я тоже был не в силах. В голову опять полезли воспоминания о прошлой жизни, и... Я не хотел, чтобы вот этот умный и весёлый парень вляпался со всей своей доверчивостью в неприятности так же, как когда-то угодил в них я, поверив доброй улыбке своего деда... Всесильный боярин Громов преподал мне очень хороший урок, и разочарование в кровной родне оказалось слишком горьким.
Впрочем, взглянув на шагающего рядом со мной вдоль освещённых высоких окон Михаила, я только порадовался. Судя по выражению лица, он, как минимум, услышал сказанное мною и... не отмахнулся. Уже хорошо! Пусть думает. Мозги у Мишки светлые, разберётся. А если ещё и с отцом посоветуется... Заметив мой взгляд, Горский вздохнул и вдруг растянул губы в широкой улыбке.
— Чёрт с ним со всем. Мы на балу, или где? — рубанув рукой воздух, проговорил Михаил, словно закрывая тему.
— По-моему, на балу, — согласился я.
— А на балах нужно развлекаться, — не терпящим возражений тоном заметил Горский и, глянув в окно, за которым уже можно было рассмотреть кружащиеся в танце пары, довольно потёр ладони. — И именно этим мы сейчас и займёмся.
— Чем? — не понял я.
— Развлечением, — хохотнул Мишка. — Идём-идём. Знаешь, сколько людей хотят с тобой познакомиться? Нет? О, сейчас узнаешь, ручаюсь! Вперёд, кузины не простят нам долгого отсутствия.
— Кто?
— Что? — Мишка состроил невинную физиономию.
— Кто не простит? — уточнил я, с подозрением глядя на друга. Тот хмыкнул.
— Язык мой — враг мой... — констатировал он, но тут же улыбнулся. — Но тебе это уже не поможет... если, конечно, не рискнёшь удрать с бала прямо сейчас. Только туфлю оставить не забудь, а уж принцесс по следу я тебе обеспечу!
— Миша... на спарринг нарываешься? — поняв, на что намекает друг, прошипел я.
Но тот лишь осклабился, хотя, казалось бы, куда больше-то?!
— Хех. Послезавтра в Китеже, договорились? — чуть ли не мурлыкнул этот гадёныш.
Я угадал. Негодник когда-то успел сговориться со своими троюродными сёстрами, и три мои законных вальса теперь превратятся в... сколько-сколько?!
Восемь. Восемь обещанных танцев с двумя родственницами Мишки и двумя их подругами! И ведь не отвертишься. Невежливо... даже не так, оскорбительно это будет для девушек, в чьих бальных книжках появилось моё имя. Ну, Горский... Хм, интересно, как он их уговорил?
* * *
— И как тебе наш кавалер? — чуть прикрыв лицо веером, поинтересовалась Ирина у сестры, дождавшись, пока Кирилл покинет их компанию.
— Он... интересен, — чуть задумчиво произнесла Светлана. — Хотя и слегка неотёсан. В общем, никаких изменений с нашей последней встречи.
— Вот как? — удивилась Ира. — По-моему, он был отменно вежлив и у Горских, и сейчас.
— Я не о том. Ты просто не слишком любишь танцы, чтобы понять партнера. Как и Кирилл.
— Ох, ты опять о своём! — закатила глаза Ирина. — Можно подумать, что весь смысл твоей жизни заключён в балах, вальсах и мазурках.
— А разве нет? — с лукавой улыбкой хлопнула длинными ресницами её сестра.
— Сестрёнка, не надо при мне играть, пожалуйста. Если ещё и я поверю в твою ветреность, то в семье у тебя не останется ни одного защитника, — с лёгким вздохом сообщила Ирина.
— Должна же я на ком-то тренироваться? — деланно надулась та.
— По-моему, Михаил уже предоставил тебе великолепный объект для оттачивания мастерства, разве нет? — осведомилась Ирина.
— Увы и ах... Кирилл оказался весьма неразговорчив на личные темы. Хотя в декольте заглядывал с явным интересом, да... чисто практическим.
— Вот как? — с улыбкой протянула сестра. — И тебя это задело?
— Что именно? — сделала непонимающее лицо Светлана.
— Что твоя грудь победила в соревновании с твоим умом... — уже отчётливо насмешливо произнесла Ира.
— Ну, у меня, по крайней мере, есть чему и с чем соревноваться, — вздёрнула носик сестра.
— Ты уверена? — приподняла изящно очерченную бровь Ирина, но тон её изрядно похолодел.
— Ой... а что там происходит? — Светлана попыталась отвлечь внимание сестры. Удачно. Почти. Ирина действительно заинтересовалась шумом с балкона, доносящимся через двери, рядом с которыми стояли сёстры, но выпада Светланы не забыла. Она вообще обид не забывала.
Когда любопытные кузины Михаила оказались на балконе, их взглядам открылась картина, от вида которой Светлана тихонько охнула.
— Ну, Лена! Я же её просила!
Сёстры переглянулись и одинаково обречённо вздохнули. Подруга, которую они уговорили внести в бальную книжку приятеля их младшего братца, опять выступила в своём репертуаре, вертихвостка! И вот, пожалуйста, итог. Картинка маслом, что называется.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
