Посвящение

— Не швыряйся... — Серушин показательно потер затылок.

— Я не швыр-ряюсь... я убегаю, — когда у акаб заплетается язык, они, обычно, больше рычат, а не мямлят, как люди. — Я вообще потерялся в квартире и запутался в лапах, зря столько выпил... Это ты мне насоветовал...о столько влить в глотку?

— Обычно нет таких эффектов, или ты вообще ни разу в жизни не пробовал даже на полкогтя спиртных напитков? — Серушин насколько мог сфокусировал зрение на... новоиспеченном собутыльнике. Александр привстал на переднюю лапу, прислоняясь к стене. Выглядел при этом довольно грустным, с опущенными ушами, но глаза странно блестели, в них постоянно сменялись эмоции.

— Где моя комната? — Протянул Серушину лапу. — Веди...

Прорычав что-то ворчливое, рыжий помог без падений дойти до гостевой спальни, там как можно мягче скинул пернатого на огромную кровать-аэродром (позволяла даже крылья в стороны раскинуть). Вместо благодарности черный принялся, закрыв глаза, жевать хозяйскую подушку.

— От-дай... — Под челюстью и за ухом Александра почесали уже руки самки. Черный инстинктивно выпустил подушку, раскрыв пасть, и вцепился в темно-серые лапы, чтобы они перестали его тормошить:

— Ты определись наконец с полом... Знаешь, как раздражает?! Прроучить тебя надо... — и с силой рванул на себя, повалив Серушину рядом с собой.

Постепенно алкоголь взял своё и так не сменивший облик Александр задремал, разбросав крылья по сторонам. Запоздалая мысль — "Зря согласился" — растаяла, уступив место сновидениям. Звуки окружающего мира затихли, свет от тусклой лампы в углу комнаты потух, скорее всего, выключенной Серушин, вроде бы, в облике зверодракона женского пола...

Пробуждение оказалось весьма жёстким — вдруг свалиться на пол, чудом не рухнув на крыло, отчего то наверняка бы сломалось, либо повредился какой сустав. Он даже не успел смягчить падение вытянутыми лапами, как растянулся возле "кровати". "Лапы?" — запоздало подумал, вспомнив, почему и что с ним недавно приключилось. Александр подтянул крылья к телу и нехотя открыл глаза. Темнота, скрытая за шторами, явно указывала на раннее пробуждение. Не из приятных. Потрогав напоследок нос мохнатыми пальцами, неторопливо поднялся.

Первая деталь, показавшаяся странной, была обстановка вокруг. Пусть особо вчера не присматривался к новому временному жилью, но мебель явно не та! Хаотичная художница, с неприятной привычкой иногда метать выбор половой принадлежности, способна вытворить многие странности, но чтобы перетащить в другую комнату спящим? Главное, запаха соседки нигде не наблюдалось, обострённое обоняние нового облика оказалось бессильно обнаружить следы присутствия Серушин. Сонливость отлетела в сторону, сразу уступив место лёгкому страху. Просто так не перемещаются даже когда задействованы силы, о которых не прочтёшь в официальных учебниках. И кровать... она гораздо меньше того "матрасика", продемонстрированного вскоре после переезда в квартиру. Так куда его затянуло на этот раз? Чёрный зверодракон крутанулся на месте, едва не свалив чьи-то вещи ("Тесно для крылатого здесь"), и уставился на вход в помещение. К нему приближалось световое пятно живого существа, причём не совсем человека. Может, совершать высший пилотаж ему пока не дано, но новые органы чувств действуют без всяких навыков, на одних голых инстинктах, стоит перестать противиться новому положению дел.

Так, а ведь аура не одна! Сквозь стены проступило ещё пятно, только иного оттенка...

В дверях показалась довольно симпатичная мордашка, покрытая светлой шерстью. В глазах так и горело любопытство пополам с восхищением от наблюдаемого. Взгляд быстро стал оценивающим, пожалуй даже слишком... И тут она закричала на всю квартиру!

— Ой, у нас самец!!! Пума, лови его! Он в соседней!!! Скорее!!!

При чём тут Пума, оглохший от крика Александр не понял, сейчас лучше всего убраться из этой квартиры, пока с ним не сделали нечто, о чём после будет долго жалеть. К топоту не одной пары ног примешивалось приглушённое цоканье когтей, как если бы в помещении бегало достаточно крупное животное. Да что там!..

Уже в самых дверях он затормозил и почти распластался на теле малознакомой зверодраконы, влетевшей в комнату. Та, вытаращив глаза, лишь пискнула, с восхищением в глазах наблюдая за его неловкими движениями, призванными скорее перескочить крылатую квартирантку и выбраться на свободу. И там уже всё обдумать. Но путь к свободе быстро преградила ещё одна зверодракона, на этот раз рыжего цвета. На лице играла хищная улыбка, не предвещавшая ничего приятного. И тогда Александр, не видя решения, направил лапой в сторону окна тёмный сгусток энергии, со звоном разбивший цель мелкими брызгами в стороны, дав шанс вырваться на улицу...

Прохладный воздух легко согнал с разума остатки алкоголя, принятого вечером, отчего стало как-то сразу... легче, что ли? Странно, а почему он сидит на стволе дерева, вцепившись когтями всех четырёх лап? Да ещё головой к земле, находившейся всего этажом ниже — как раз, чтобы не стукнуться при падении, но и вне досягаемости людей. И хорошо, что дерево достаточно толстое, чтобы не сломаться под весом даже двоих оборотней. Вытянув шею, Александр осторожно осмотрелся получше, желая остаться незамеченным жильцами в столь ранний час.

— Куда ты залез? — В окне соседней квартиры показалась рыжая шевелюра. — Птица дивная... Зачем ты куда-то сбегаешь на ночь глядя? Пол пятого...

"И это мне говорит ночная демоница", — подумалось Александру. Он хотел уже было вернуться в тепло, кляня себя за странный поступок, но два зелёных огонька глаз Серушины вновь напомнили сон, и тёмный только крепче вцепился когтями в ствол. Что не вызвало у акаб-волод ни капли довольства:

— Ты уже не ребёнок, чтобы так себя вести! Сначала царапался, а потом чуть не вышиб стекло! Я в вино травку не подсыпала, чтобы тебя так колбасило, поэтому слезай, пока я не перебужу всех соседей рыком!

— Ты не станешь, — постепенно Александр успокаивался и включал логику, — это нас обоих выдаст...

— Ну и сиди там, пока не свалишься... — Серушин отмахнулась крылом и захлопнула жалостливо задребезжавшее окно. Потом снова его распахнула: — Как надоест висеть фруктом на ветке, возвращайся через дверь, только не как девки вчера, лучше в звонок позвони, я открою.

И закрыла окно уже окончательно, на задвижку.

После очередного напоминания о вчерашнем визите ненормальных самок Александру окончательно расхотелось спать. Он, посмотрев подозрительно на тени в ярком даже в столь поздний час окне, взмыл в небеса прямо с дерева, поломав пару тонких безлистых веток. Стоит проветриться...

— Ли-ин... — Пума за ручку подвела подругу к окну и указала на едва различимый крылатый силуэт в дереве за окном. — Это не Дейсус за нами шпионит?

— Нет, на ауру взгляни... — Бывшая киллерша внимательней присмотрелась, — это...

— Это же парень Серушина! — Подскочила блондинка. — Что ему, своей не хватает, за нами подсматривать?

— С чего ты взяла что он парень? — Лина в очередной раз высказала далеко не то, что хотела, и, ойкнув, поправила себя. — То есть, что у них вообще что-то было... тем более Серушин непонятно кто в этом смысле. Скорее, он просто наблюдает за нами, выясняет наши цели... Чёрт, как он нас выследил?..

— Тогда идти в гнездо ещё рано... — Пума посмотрела на часы и зевнула позднему времени. — А то, может, он к нам во сне вломится... То есть, мы во сне, а он вломится... или наоборот?

— Нет, Пум, ты иди... — Лина, дождавшись, пока Александр улетит, отвела подругу от окна за плечи, — у тебя уже язык заплетается от недосыпа.

* * *

Когда Александр проносился над домами в прошлый раз, три дня назад, ему было не до созерцания и наслаждения полётом. Крылатый был тогда ранен почти везде и еле тащился, не задумываясь о направлении.

Теперь можно было расслабиться и отдаться свободе, свысока смотря на светящиеся жёлтым колеи улиц и тёмные блоки домов внизу. Или воодушевлённо любоваться на редкие тусклые звёзды, которые теперь стали немного ближе.

Даже до крылатой жизни небо притягивало Александра, но приходилось подавлять эту потребность, забываясь в работе. Сейчас впервые это желание стало выполнимым. Как ни странно, не было удивления. Ракурс, обозреваемый с высоты птичьего полёта, был знаком по снам и неясным образам из подсознания. Все заботы выдуваются из головы встречным ветром, обретаются спокойствие и умиротворённость.

После того, как чёрной тени в небесах наскучило просто рассматривать ночную Москву, зрение само собой перешло в другой режим. В домах, машинах, на улицах загорелись множество разноцветных точек, в отдалении сливающихся в переливающуюся зарницу, похожую на текущее, но при этом равномерное северное сияние. В нём много было вспышек красно-оранжевого цвета, или даже невидимого, но ощутимого инфракрасного — оттенков, привлекающих тёмных. Но при этом подавляющая часть энергии принадлежала обычным людям. Из "сородичей" за весь полёт нашёл лишь одного... нет, скорее, одну.

Крылатая, такая же черношёрстая, но со стальным отблеском, совершила пару широких кругов вокруг Александра и приземлилась на крышу шестиэтажки. Приглашает к диалогу...

— Летаешь? — Поинтересовалась незнакомка, смотря мимо садящегося невдалеке Александра. — Не боишься Мандилиона?

— Он не вездесущ, — пока были не слишком понятны цели этого разговора, кроме, возможно, знакомства с сородичем. Которых, оказывается, почти нельзя встретить случайно.

— Пока что... тем не менее, ему хватает влияния. Ему даже не нужно находиться повсюду, если крылатых подговорят следить друг за другом и контролировать друг друга... Например, сейчас многих подговаривают ненавидеть Дейсуса и избавиться от него, но что он сделал такого? Неужели никто из нас никогда не убивал? Порой это необходимо как в целях самозащиты, так и выживания. Мандилион просто хочет расколоть крылатых, вместе они сильнее, чем по отдельности, да ещё и враждующие друг с другом.

Александр, неожиданно даже для самого себя, резко переменился: сразу растерял все свое спокойствие и равнодушие, оскалился и зарычал на непонятную особу:

— Он маньяк, таких не прощают. Без него нам будет горраздо лучше. Он убивал не для самозащиты, а просто так — где гарантия, что он не нападёт на нас же?

— Даже если он окажется невменяемым — его можно контролировать и натравить на тот же Мандилион, — незнакомка восприняла внезапную злость как признак глупости и недальновидности. — Так он принесёт больше пользы, чем мертвый. Нам всем будет проще разобраться с людьми, а потом, если надо, можно покончить и с Дейсусом.

Крылатая Александру все больше и больше не нравилась — предлагала сотрудничать с ненормальным Дейсусом, использовать его (а, может, не только его?) для каких то собственных целей... Даже ненависть к "опричнине" затмевалась внезапной неприязнью. Нечеловеческое чутье и новое зрение подсказывали, что и эта сородич — из темных, но темных другого рода, разрушительных даже для своих, неблагородных манипуляторов.

Не полностью отдавая себе отчёт, что делает, Александр резко взмахнул крылом, задев пером лоб демоницы. В этот же момент ее подкинуло и резко потянуло вниз, с высоты здания, так резко и быстро, что не было времени среагировать и расправить крылья. Тротуар встретил мохнатую тушу резким ударом, разломавшим череп и позвонки мелкими черепками. Резкая боль вернула сознание обратно на крышу, пред гневные зловеще-жёлтые очи:

— Это предупреждение, — тихо, через зубы Александр пригрозил испытавшей видение собственной смерти.

— Тогда это действие, — из тела темной в аурическом диапазоне начало исходить аспидно-черное, липкое излучение, и прежде чем Александр вспомнил, как Серушин учила его ставить защиту, излучение разорвало саму зверодракону, закружило ее ошметки плоти нечестивым самумом, пока каждая клетка прогнившего изнутри тела расширялась и становилась видимой невооруженному глазу. За секунду это ужасное бесформие, бывшее крылатым существом, раздулось почти до размера дома, на крыше которого стоял маленький акаб-волод, не способный пошевелиться от осознания представшей перед ним мощи противника — сонма черных амеб, роев склизких макроклеток, окруживших демона со всех сторон и затмивших небо.

— НЕ МЕШАЙ! — В унисон произнесли миллионы маленьких круглых ртов, похожих на осьминожьи присоски, оснащенные иглоподобными зубами. Крик придавил ошарашенного Александра к крыше, а невообразимое, нереальное существо покружило свой ураган вокруг крылатого еще пару раз и темной тучей невидимо для москвичей полетело над городом к окраине. Вряд ли кто-то смотрел в небо, а если смотрел, то собственные рассудок и память уберегли наблюдателя от глубокой психической травмы.

Александр так и остался на крыше, не в силах и без намерения встать, и поднялся на крыло только через полчаса. Хаотичные мысли о новом враге, который во злобе и ненависти превосходил любую горстку людей-фанатиков, не давали покоя его душе.

* * *

На следующий день, возвращаясь из института, во дворе своего дома ты заметил молодую девушку — что странно, с полностью белыми волосами, белыми, а не седыми. Подозрительно высматривая все подходы к твоему дому, она наконец заметила тебя и, встав со скамейки, уверенно к тебе подошла:

— Это вы — Павел из двадцатой квартиры?

Ну, начинается... Успел же ты прославиться, чёрт подери... и не так, как тебе бы хотелось.

— Нет, я Федот из тридцать восьмой, — не желая выяснять, что от тебя потребовалось этой, как ты тогда о ней думал, очередной журналистке, ты поднял воротник пальто и уверенно продолжил путь к двери. Впрочем, тебе никогда не стать мастером отмазок, ложь твою альбиноска быстро раскусила:

— Что же вы врёте... я ведь только поговорить пришла, не просить чего-то, не кушать вас...

— Вы что, каннибал? — Ты мрачно развернулся к девушке и пристально всмотрелся в её глаза. Красные, как и полагается альбиносу, хотя в них не чувствовалось агрессии или чего-то враждебного, наоборот, девушка смутилась и потупила взгляд:

— Извините... наверное, не с этого надо было начать... ну вот, теперь вы меня боитесь...

— Я вас боялся ещё тогда, когда вы меня выслеживали на подходе к моему дому. Такое впечатление, что мне по собственному городу в мирное время придётся перемещаться короткими перебежками и высматривать потенциальных журналистов или "волшебников", — продолжая изучать собеседницу, ты всё гадал, к кому бы причислить эту особу. Для журналистки слишком косноязычная, для "волшебницы" — слишком скромная.

— Наверное, вас уже достали расспросами и напоминаниями, я понимаю... Но я сама скорее детектив. Полиция не захотела расследовать этот случай, она не станет выслеживать зверодракона, — про полицию Соня сказала наугад или почти наугад. Во всяком случае, если менты не объявят то дело висяком, она сильно удивится.

— Зверодракона? — Ты сразу понял, что речь идёт о монстрах вроде Катерины или Дейсуса, но такой термин казался тебе непривычным и каким-то детским. — Кто же вы такие, что захотели?