Глава 65

Не могу сказать, что время ожидания заветного звонка прошло бесполезно. Оно было занято неспешными беседами за напитками. Темы простые, бытовые. Мелкое знакомство с тем, что обычно остается за кадром: личные воспоминания, какие-то задания и рейды, после которых в памяти выжигаются ключевые вехи. Аэтера говорил мало, изредка добавляя что-то от себя, если разговор заходил об их с Найлусом совместных встречах и делах. Про Сарена не говорили: не хотелось бередить разум, пока у нас столько неясностей. Да и Аэте не хочется раз за разом вспоминать о сомнительных фактах о том, кому он по своей воле когда-то отдал если не верность, то приязнь и некоторую привязанность. О своем прошлом, том, которое закончилось смертью, тоже не говорил. Пообещал только, что расскажет потом, когда пройдет переломный момент на Вермайре. Независимо от результата нашей с Сареном встречи. Мы настаивать не стали, свели разговор к мелким бытовым историям и шуткам, от которых становилось чутка легче на душе.

Заветный сигнал прервал наш поток воспоминаний коротким переливчатым пиликанием: пришло сообщение, что наш заказ готов.

В ателье нас уже ждали: молоденькая швея мялась у входа и нервничала, а на стойке возле нее восседали ОНИ. Большие, роскошные, мягко-плюшевые, пошитые из высококачественной натуральной ткани с повышенной износостойкостью и сопротивляемостью когтям животных. Они царили в маленьком помещении, привлекая внимание необычной формой и каким-то странным магнетизмом, словно на плюшевых игрушках уже наложился отпечаток оригиналов. Но девушка нервничала, поглядывая на результат их трудов. Переживала она совершенно зря: игрушки получились великолепными! Именно такими, какими я их представляла.

— Это великолепно! — огладив "лапку", сообщила я вердикт. — Спасибо.

Швея облегченно выдохнула, улыбнулась.

— Рада, что вам понравилось.

— О да! Они мне понравились. — искренне выдохнула я, удобнее перехватывая плюшевого монстра поперек тушки и цепляя его старшего собрата под лапки.

Из ателье мы выходили, провожаемые задумчивым и каким-то растерянным взглядом швеи, которая так и не поняла, что именно она пошила. Ничего. Когда начнется глобальный апокалипсис — поймет. Неважно, кто этот апокалипсис инициирует: древний наблюдатель или я сама, чтобы не дать Предвестнику право нас всех тут перебить. Уже подходя к лифту я заметила Хранителя. Зеленый биодрон неспешно перебирал что-то в недрах стены и виднеющейся проводки. Что меня дернуло? Не знаю, но ноги сами собой понесли меня к работающему существу, привычно повернувшегося, когда я вошла в его зону комфорта.

Хранители всегда поворачиваются, когда к ним кто-то приближается...

Даже не знаю, глюк это воображения или нет, но мне показалось, что круглые глаза Хранителя стали еще круглее и больше, когда он рассмотрел, что я держу в руках.

— Правда, они классные? — спросила я молчаливое существо, показывая ему меньшую по размеру игрушку. — Вот и я думаю, что они — лучшее, что сохранилось с тех времен в этой галактике...

Ответа от Хранителя я не ждала, а потому, огладив игрушку по спинке и перехватив удобнее, развернулась и ушла к лифту, провожаемая каким-то слишком пристальным взглядом удивительно-разумных темных глаз биодрона.

— Зачем? — негромко спросил Найлус, когда двери лифта закрылись, и кабинка поехала вниз.

— Мне захотелось, чтобы Каталист их увидел. — ответила я, поглаживая мягкую лапку меньшей игрушки. — Считай это блажью или чутьем.

— А он увидел? — скепсис и сомнения в голосе Найлуса сложно было не заметить.

Я пожала плечами. Лифт как раз доехал до нашего этажа парковки. Разговор сам собой завершился на подвешенном вопросе, на которые я не могу дать четкого ответа. Но то, как изменился взгляд Хранителя...

Идя по полимерному покрытию парковочной зоны, я заметила еще одного Хранителя у дальней стены, внимательно на нас смотрящего. Найлус его тоже заметил, бросил короткий взгляд, но ничего не сказал. Лишь в менталке коротко полыхнула задумчивость и тень тревоги.

— "Каталист ничего не будет делать." — кинула я ему короткую мысль. — "Не сейчас и не в скором времени."

— "Он будет наблюдать." — пришел исполненный тревоги ответ.

— "Он в любом случае будет наблюдать, если мы вернемся с Вермайра с успехом."

Найлус шевельнул мандибулами и... согласился. Тревога угасла, сменяясь каким-то странным едким азартом, замешанным на иронии и присущем ему злым веселье. Мой темный монстр принял новый поворот игры и... согласился с изменением правил.

— Надеюсь, детям игрушки понравятся. — произнес он, иронично глянув на глазеющего вдалеке Хранителя.

— Полагаю, дети будут рады любому подарку.

— Больше всего они будут рады нас видеть. — заметил Найлус, заворачивая за угол к нашей секции парковки.

Впереди показался аэрокар и расслабленно стоящий возле него Себастьян. Вся его поза была воплощением того, чего в нем не было: спокойствия и расслабленности. Мужчина фонил тревогой и скрытым напряжением, встал так, чтобы видеть все входы и подходы к кару, но и не маячить совсем уж на виду.

Он тоже хочет спокойно добраться до дома и не покидать его так долго, как только это у него получится.

Увидел он нас сразу, как только мы появились в поле его зрения, но терпеливо ожидал нашего прихода, не отводя скользящего взгляда от полупустой парковки.

— Летим. — тихо сказала я, подойдя.

Он коротко кивнул, бросил взгляд на игрушки, вздернул бровь, но ничего не сказал. Зато реакция Рамиро меня прям порадовала: какое у него было выражение лица, когда я сгрузила игрушки на третий ряд сидений, любовно сложив толстенькие лапки, украшенные лазурными вставками из атласной ткани с голографическим напылением там, где у оригинала было внутреннее свечение!

— Полетели домой. — тихо сказала я, тронув Найлуса за плечо. — Нас там уже ждут.

Тихо зарокотал двигатель. Привычная проверка состояния машины перед тем, как поднять в воздух. Мгновения возни, и вот, мы снова в воздухе, а над нами яркой проблесковой гирляндой проносятся потолочные лампы парковки.

Короткий перелет до нашего дома позволил мне окончательно успокоится и убрать подальше тревоги. О них я вспомню потом, когда мы вновь будем в воздухе по дороге к причальной площадке "Суратры", личного корабля Найлуса Крайка. Сейчас пора бы вспомнить, каково это — возвращаться домой, где тебя кто-то ждет.

А нас ждали. Очень-очень ждали.

Как нам были рады, не передадут никакие слова. Как дрогнул голос Тарии, когда она увидела нас в экране домофона... Как нас встретили еще в подъезде, расплескивая в ментале радость и чистое, ничем не замутненное счастье встречи... А как нас встретили дети, выбежавшие из комнат на звуки голосов...

Прав был Найлус: больше любых игрушек, сладостей и подарков их порадовали мы сами. Живые и здоровые, в полном составе.

— Вы вернулись!

Голосок Амиры прерывался от избытка чувств: девочка подлетела к нам, обняла растерявшегося Гарруса за талию. Лукас старался вести себя сдержаннее, но губы у мальчика подрагивали, а глаза подозрительно поблескивали.

— Я же обещала, что мы вернемся. — ответила я, присаживаясь возле мальчика.

— Вас долго не было... — он шмыгнул носом.

— Такова наша работа. — я улыбнулась, погладила его по голове. — Мы часто будем отсутствовать. Иногда — долго. Но мы всегда будем возвращаться. Мы сделаем всё что в наших силах, чтобы вернуться туда, где нас ждут.

Лукас снова шмыгнул носом, вытер слезу, выступившую в уголке глаза.

— Мы вас очень ждали...

На какое-то время разговоры угасли: мы разобрали покупки, Тария переложила сладости в криостат. Пока мы переодевались и занимали ванную, Аэтера убрал оружие и обмундирование в арсенал, а Рамиро познакомил детей со своим воспитанником.

Дети появление дракончика восприняли... не как дети. Мелкое чешуйчатое чудо их восхитило. Бесспорно. На первые пять минут. А потом Лукас, гладя дракончика по голове между остренькими рожками, серьезным спокойным и взрослым тоном сказал:

— Его надо прятать.

Жизнь в джунглях Нижних Ярусов не прошла для детей бесследно. Лукас, оставаясь внешне ребенком, давно повзрослел куда больше и полнее, чем многие разумные, живущие сытой и спокойной жизнью и остающиеся инфантильными капризными подростками до старости.

— Да. Ты прав. Его надо прятать, пока он не подрастет и не сможет оборачиваться в человека.

Лукас кивнул, прикусил нижнюю губу.

— Его не должны увидеть те, которые за нами приходили. — после короткой паузы уточнил он.

— Его никто не должен увидеть, пока он такой. — поправила я.

— Тогда он будет жить у нас! — радостно воскликнула Амира. — Правда, дядя Себастьян?

Мужчина как-то грустно улыбнулся, погладил девочку по голове. Нижние Уровни выбили из девочки беззаботность и веру в безопасность. Зато научили выживать, пусть и с помощью брата. Научили выполнять приказы и подчиняться. Амира хорошо понимает, что такое критическая ситуация и может различать время для игр со временем, когда она должна стать тенью брата.

— Все правильно, Амира. Он будет жить у нас. — я вздохнула, глянула на подчиненного. — Вместе с Рамиро. Дракончик — его... воспитанник. Рамиро — мой боец. Если что, он поможет и защитит, пока нас не будет.

Девочка нахмурилась, четко вычленив самое важное:

— Вы снова уезжаете?

Сколько в этих словах недоумения, недовольства и тревоги! Даже не знаю, радует меня такая проницательность и умение понимать правильно у ребенка или нет.

— Завтра. В этот раз — надолго. — Я приподняла руку, требуя внимания. — Мы летим за... напарником Аэте. Ему нужна помощь.

Я не солгала ни единым словом: Сарену, независимо от обстоятельств, помощь понадобится. Разная помощь. Смотря какие будут обстоятельства. И какая там правда.

— Нам надо улетать. — добавила я, вновь погладив девочку по светлой макушке.

— Мы знаем. — мальчик взгрустнул, тиская подаренную игрушку. — А потом вы задержитесь? Ну, когда вернетесь?

Слово "если" он не говорил принципиально.

— Потом — да. Потом мы задержимся на Цитадели. — я улыбнулась Лукасу. — Ну как, понравились игрушки?

Мальчик отодвинул от себя плющевого монстра, внимательно осмотрел его, а потом — кивнул. Уверенно, твердо, не сомневаясь в решении.

— А кто это?

Даже так? Без сомнений в том, что у игрушки есть прообраз?

— Это очень долгая история. — я улыбнулась мальчику. — Хочешь, расскажу?

— Да!

— Мы хотим! — добавила Амира, тискающая более мелкую игрушку.

Мы устроились на диванчиках. Дети — напротив, обложившись плюшевыми монстрами, а мы — полукругом вокруг них. По центру на невысоком столике стоял ароматный чай и тарелочки со сладостями. Тихо-тихо мурлыкала фоновая инструментальная музыка, перекрывающая едва слышимый шум работающей климатической системы, наполняющей воздух легким ароматом моря и свежей зелени. Дети замерли, вцепившись в игрушки, а я, привалившись плечом к Найлусу, начала говорить:

— Когда-то давным-давно, еще до того, как люди появились как вид на Земле, существовала могущественная цивилизация огромных существ, подчинивших себе народы галактики. Звали их Левиафаны...

Дети слушали страшненькую сказочку затаив дыхание и жадно вслушивались в слова. А я сопровождала рассказ образами. Иллюзии — яркие, красочные, цветастые, они прекрасно дополняли слова, складывая в сознании детей образы существ, о которых я рассказывала. Образы Левиафанов. Тех, кто породил Вечных, уничтожающих раз за разом цивилизации, уже тронутые гнилью распада и деградации. Не только дети жадно слушали мой рассказ. Я никогда ранее не говорила, откуда появились Жнецы и кто их создал. Ни разу. Никому. Только сейчас, рассказывая подобранным нами сиротам страшную легенду про самых сильных монстров нашей галактики: про Левиафанов. И про тех, кто появился благодаря им: про Назару, Предвестника и Каталиста. И про то, чем всё в итоге закончилось.

Дети слушали внимательно, пытались понять то, что я им рассказывала, но даже занятная детская логика сбойнула на Левиафанах.

— Они странные... — тихо произнес Лукас, морща лоб в раздумьях.

Даже дети, склонные верить в сказки, это признают.

— Что тебе показалось странным? — мягко спросила я.

— Всё! — категорично выпалил он, хмурясь всё сильнее. — Зачем надо было делать Каталиста?

— Чтобы получить ответ на главный для них вопрос.

— Он им не нужен! — мальчик подумал и уточнил: — Им не нужен настоящий ответ. Они хотели... ну... — он запнулся, мучительно подбирая слова, — ну чтобы получилось, как они хотели. Я знаю таких: им говори, не говори — все равно они не слушают и делают как делали. А потом все виноваты, что не получилось, как они хотели.

Слепота и тупая вера в собственную непогрешимость у разумных существует независимо от вида и древности...

— Могу согласиться. Левиафанам не нужна была правда. Особенно та, в которой главным врагом и проблемой являются они сами. — я вздохнула. — Я не знаю, было ли так на самом деле, или те, кто создал эту легенду — приврали. Но это всё, что я знаю.

Мальчик покивал и снова глубоко задумался. Зато Рамиро задал интересный вопрос:

— Как появился Предвестник?

— Считается, его создал Каталист. — ответила я. — Я рассказала то, что известно. Теми словами, какими это было сказано.

Лукас очнулся, нахмурился, бегая взглядом с меня на Аэте, перескакивая на хмурого Рамиро и безмятежного Найлуса, который просто ждал завершения мозгового штурма.

— Но он не мог! — тихо-тихо сказала Амира. — Каталист не мог построить такой большой корабль! Папа говорил, что строить корабли — сложно и надо много деталей. Это делает много людей. А еще это долго! Его бы заметили и запретили так делать! Они же не хотели, чтобы такие, как Каталист, сражались с такими, как они. Они бы не дали Каталисту ничего делать! — девочка запнулась, и очень тихо добавила: — Или они очень глупые...

— Ты права. — тихо произнес Рамиро. — Для постройки корабля таких размеров, нужны соразмерные верфи и огромное количество ресурсов. Это невозможно сделать втайне, тем более, при постоянном наблюдении.

— Про постройку сказано не было. — уточнила я. — Указывалось про создание. Возможно, Каталист создал разум и личность, но не платформу.

Дети затаились и слушали с жадностью, ведь их посвятили в тайну и позволили участвовать в важном разговоре. Я не вижу смысла их выгонять. Зачем? Происходящее касается их напрямую, как и любого жителя Пространства Цитадели, где бы они ни находились, сколько бы им ни было лет, чем бы они ни занимались. Всех зацепит. Так почему я должна их выгонять? Беречь их нежную детскую психику? После Нижних Ярусов? Глупо. Скрывать "взрослые" дела? Почему? Только потому, что они не успели вырасти? Так это проходит со временем, за которое у многих так и не вырастает мозг.

Многие считают, что во "взрослых" разговорах не должны участвовать дети. Их мнение ни во что не ставится, и никто к ним не прислушивается. Даже тогда, когда стоило бы. Я с подобным поведением не согласна: Лукас уже вошел в тот возраст, когда пора начинать принимать решение, нести ответственность за свои действия и думать, что говоришь и делаешь. Мальчику одиннадцать лет. Это полноценно осознанный возраст, когда разум уже в состоянии строить причинно-следственные связи, анализировать события и делать выводы. Наш разговор — неплохой повод Лукасу включиться в дела и стать частью нашего маленького социума. Для мальчишки сам факт, что его допустили во взрослые дела и позволили участвовать в таком разговоре — повод для гордости и хороший стимул что-то делать, чему-то учиться и пытаться завоевать еще большее доверие и позволение на участие в других наших делах, о которых он столько слышит.