Увечное болото (Быть некромантом 4)

А мать, слушала, кивала, вздыхала, но все равно отвечала мне одно и то же. Да, она все понимает. Да, она со мной во всем согласна. Но....

Поэтому я не стал заводить этот разговор в сотый раз, а проглотив свою обиду, молча принялся за остывшую похлебку. Закончив с едой, я заметил, что вывожу жирным пальцем рожицы на столе. И рожицы эти отнюдь не улыбались.

— Ведь можно было бы сделать что-то другое. Если постараться. Можно было бы...

Похоже, последнюю мысль я произнес вслух, так как мать тяжело вздохнула, и, вытерев полотенцем мокрые руки, решительно подсела на лавку рядом со мной. Я не мог глядеть в ее озабоченное лицо и повернул голову, делая вид, что любуюсь гаснущим огнем в камине.

— Гил, я понимаю, что ты считаешь себя достаточно взрослым, — решительно, и как-то по особенному проникновенно сказала она. — Поверь — ни я и ни твой отец не мним тебя глупцом. Просто... наш Дар, и наше занятие... Пойми — нам так будет проще. Твоему отцу так будет проще, мне будет проще. Ты должен находиться в безопасности, подальше от дома. Ты меня понимаешь, Ги?

Это я понимал. Как понимал и другое.

— Значит, вы с отцом думаете, что я и есть это самое оплошное звено, на которое нельзя положиться? Так, что ли, выходит?

Мать отчаянно всплеснула руками.

— Ну что ты, Гил? Никто не чает тебя слабым или неумелым.

— Тогда почему? — От выплеснувшейся обиды я не сумел закончить фразу. — Мне кажется, что я мог бы справиться с Жажем. Я справился с брохром. Я справился со старым некромантом. И с Жажем, как-нибудь, тоже справлюсь. ... — Эх, как мне хотелось сказать... Нет, не сказать: донести, докричаться, вразумить. Да, пускай я слабее брата. Но теперь, когда причина моих бед ясна, я мог бы попробовать противостать ему. Мог бы попробовать... побороться за себя, что ли. Попытаться защититься, увильнуть. Дать сдачи, наконец. Мы же из одного роду-племени! И может быть тогда, если бы отец увидел, что я не так слаб, как он думает, он бы переменил свое мнение обо мне и отменил это дурацкое решение. И тогда я бы остался и жил в своем доме, в родной деревне, со своими друзьями.

Мать усмехнулась какой-то особой улыбкой.

— Семнадцать годков, это такая особая пора. — Она мечтательно улыбнулось. — Время, когда кажется, что все тебе по плечу. Когда думаешь, что весь мир лежит у твоих ног. И стоит тебе лишь пошевелить пальцем...

Я слушал слова своей матери. Да — ласковые, да — приятные, да — по-своему убедительные. Но эти слова меня совсем не грели. Словно зимнее солнце — радующее взгляд, веселящее душу, но — не согревающее тело. Как это было больно и обидно.

Я разочарованно вздохнул.

— Я вижу, мой постреленок все понял. — Она накрыла мои ладони левой рукой, а правой ласково потрепало мое "воронье гнездо". — Надеюсь, твоя остывшая похлебка стоила таких мучений. Или мне все же разогреть ее?

— Да ладно, мам. — Схватив краюху ржаного хлеба, я обмакнул ее в остатки пюре. — И так сойдет.

— Вот и славно, — отозвалась мать, продолжая поглаживать мои вихры. — Ешь. Еда дает силы. А они тебе понадобятся. И очень скоро.

* * *

Чтобы не терять оставшегося времени зря, сразу после обеда я побежал прощаться с друзьями. Вначале, как и положено, я попрощался со своей девушкой, Ангелиной. А потом пошел прощаться со своим наилучшим другом — Корджи.

Узнав, что я собираюсь надолго покинуть деревню, мой друг, высокий темноволосый увалень, заявил, что такие вести не сообщают на пустой желудок и трезвую голову, и потащил меня в деревенский трактир. Там, с моего молчаливого согласия, он заказал для начала две кружки браги, десяток жареных колбасок из свинины и кое-что пожевать по мелочи. Хм — похоже, что мое прощание с Корджи будет отнюдь не коротким, а его конец — не предсказуемым.

Вообще-то Корджи не из наших ребят, не из Шти. Родом он из деревни Крестец, что как раз на полпути между нами и Бриком. Но после одного случая, а точнее, когда я подсыпал ему в еду отворотного зелье, я решил приглядеться к нему. И, похоже, не прогадал — мы сдружились.

В ожидании заказа мы сидели за столом — веселые и счастливые, травили байки и прислушивались к тому, о чем болтали за соседними лавками. Впрочем, темы для сплетен у односельчан никогда не менялись: они бранили нашего барона, господство вообще, и сборщиков податей по отдельности. Ругали сырую весну, жаркое лето и жаловались на грядущий неурожай картофеля. Кляли тварей Увечного болота, само болото и баранов, которые совались в него не подготовленными.

Все как всегда.

Но вот принесли заветную брагу. Хмелю в ней было немного, зато она была холодной — как раз то, что нужно в такую жару. А нам — и в любую другую погоду. Как говорили у нас в деревне: "молодому уму — молодую брагу". За что от нас, молодых, создателю этой присказки — честь и хвала.

Пока Корджи опустошал первую кружку пенистого напитка, я вкратце рассказал ему свою историю. Естественно, огибая все, ненужные для друга, подробности.

— Все дело в моем отце. Кавалорн хочет, чтоб я поехал в Брик учиться. Учиться целительству, и всему такому прочему, что положено светлым волшебникам, — туманно ответствовал я.

Но отвертеться от любопытного Корджи оказалось непросто — друг желал узнать все подробности.

— А почему он сам не научит тебя этому волшебству? Он что, не может?

— Нет — он, конечно, может. Но он считает, что в Брике меня научат лучше. К тому же, обучение требует времени. А мой отец обычно занят. — Я облегченно улыбнулся — здесь я не приврал ни на волос.

— Это я понимаю, — тут же согласился юноша. — Но почему, почему он отправляет тебя, даже зная, как сильно ты не хочешь покидать деревню? — Корджи знал меня как облупленного.

— Ну...

Тут я запнулся. Сердце мое болезненно дернулось, и я поспешил выиграть время, вцепившись в кружку прохладной брагой.

"Не хочу. Харк знает, как не хочу", — печально подумал я, запивая горечь хмельным напитком.

Я попробовал промолчать. Но собеседник не отставал.

— Он ведь знает? Знает, что ты не хочешь уезжать из Шти?— продолжал допытываться крепыш.

— Знает, — уверенно кивнул я, отрываясь от пенной кружки. — Или догадывается.

— Тогда почему все равно отсылает? Извини, если я лезу не в свое дело. Но я хочу понять...

Я скрипнул зубами, но промолчал. А что я мог ему ответить? Что мой отец так решил? Что он решил, что так лучше для моего же блага? И что мое "хочу — не хочу" не играет никакой роли?

И снова ощутил, как Темный Дар давит на мою судьбу тяжелым бременем.

А Корджи все никак не унимался.

— И, насколько я понимаю, Жаж, твой старший брат, не ездил обучаться в Брик. Значит, он обучался у твоего отца. Тогда скажи мне — почему на Жажа у него нашлось время, а на тебя нет? Он что, тебя меньше любит?

Горькая досада мигом переросла в озлобленность. Колючее чувство, подогретое брагой, заполыхало в моей груди и ударило молотом в мою башку.

"Не знаю. Но точно — меньше считается", — мрачно стрельнуло у меня в голове.

Но ответить так я не мог.

— Нет. Но я думаю, что на это у него есть причина... какая-то. — Обуреваемый чувствами, я соображал тяжелее обычного.

— Тогда может он думает, что ты не справишься? Что ты слабее, чем твой брат Жаж? Или полный профан по части магии?

Бабах! Слова, брошенные Корджи, мигом попали в цель и осели на сердце тяжелым грузом. И я не мог так просто от них избавиться. Тем более что, если честно, то в глубине души я сам домывал об этом.

Вот именно. Вот именно! Все дело именно в этом! — застучало во мне набатом. — Эх, сообрази я о Жаже чуть раньше, то наверняка смог бы что-нибудь придумать. Смог бы как-то исхитриться, защититься. А может быть, если повезет, то и оказать сопротивление. Я мог бы попробовать, проявить себя. А теперь... Теперь что ни говори, что ни доказывай, а слова останутся только словами. Да и что говорить, что доказывать? Решение отцом уже принято.

А Корджи не унимался.

— Так вроде ж нет, — продолжал разбираться он. — Все деревня знает, что ты неплохой волшебник. Да что там твоя деревня? Даже у нас, в Крестцах, слышали историю, как ты в прошлом году разобрался с лютым брохром. И твой отец должен об этом помнить

Я улыбнулся — действительно, история с брохром вышла запоминающейся. Завалить матерого хищника, причем без магии — это вам не могилку наспех выкопать.

Увидел, что я весьма приуныл, приятель тут же начал давать советы.

— Нет, Гил. Все не так уж плохо, — принялся вдохновлять он меня. — Ты у нас хоть и мал, да удал. Поэтому докажи отцу, что ему не стоит тебя недооценивать, — многозначительно добавил он.

— Чего? — недопонял я.

— Ну, покажи ему, чего ты стоишь, — пояснил крепыш и закрыл глаза. — Докажи ему, что если он думал о тебе что не так, то он ошибался, — глубокомысленно заявил Корджи, явно пребывавший под впечатлением каких-то своих событий.

— Доказать? — Я задумался, забыв донести до рта кусок редиски. — А если доказывать уже поздно?

— Доказывать никогда не поздно. Клянусь серебряной подковой, — безапелляционно заявил он и грохнул кулаком по столу, отчего две пустых кружки весело подпрыгнули, лихо столкнувшись одна с другой. Правда, в гаме трактира это почти никто не услышал.

— Точно! — радостно ответил я. Чему радоваться, я пока еще не знал. Но настроение у меня уже было приподнятым, а настрой — боевым. — А не выпить ли нам еще па паре кружечек браги? — вдохновенно заметил я. А верно — гулять так гулять!

— А ты, худышка, случаем не лопнешь? — скептически заметил Корджи. — Разве в твоем тщедушном пузе осталось место под брагу?

— Была бы брага, а во что слить, найдем, — заявил я, хлопнув, по своему, и правда, тощему животу.

— Тогда и мне не помешает еще две кружки темного. И колбаски с луком. Эй, подавальщица!

Следующие две кружки резко придали мне смелости и решимости. И мне отчаянно захотелось что-нибудь сделать. Что-нибудь... значительное.

Я старательно пораскинул немного охмелевшими мозгами. Итак, что я имею? Отказаться покинуть деревню я не могу. Никак не могу. Тогда мне нужно предпринять нечто-то... иное. Но вот вопрос — что?

Ответ нашелся сам собой — спасибо громко горланящему местному люду. Если я не вправе выбирать, что мне делать, то вот КАК мне делать — зависит от меня.

— Слушай, друг — у меня, м-м-м, есть мысль, — заговорщически заявил я, вытирая губы после опустошения кружки.

— Ну? — отозвался он и с интересом взглянул на меня. Казалось, моего друга хмель совсем не брал. А вот я уже навеселе.

— Обычно дорога до Брик занимает два дня пути. Так? — осторожно начал извлекать мысль я.

— Так. И что?

— Так-то оно так. Но, м-м-м, это если идти в Брик через твой Крестец, — уточнил я. И чтобы объяснить наглядно, обмакнул палец в остатки жира на тарелке и нарисовал путь на поверхности стола. Ну, нарисовал — это громко сказано. Просто начертал в центре круг, обозначающий болото, линию под ним, слева направо, и линию правей, снизу вверх. Потом поставил точку под нижней линией — это Шти, а потом жирную точку зад правой линией — это Брик.

Увалень следил за моим каляканьем с чувством глубочайшей снисходительности.

— Я вот подумал... Что, если я пойду в Брик через Увечное болото? — вопросил я и провел прямую линию от точки до точки, прямо через "болотный круг".

Корджи чуть было не поперхнулся стрелкой зеленого лука. За соседним столом громко рассмеялись два крестьянина, но мне было не до них.

— Через Увечное болото? — удивленно переспросил приятель. — А, позволь меня спросить — зачем?

— Как зачем? Чтобы показать отцу, что я чего-то стою! Доказать, что я не слабак. Ты же сам говорил мне об этом... пару кружек назад.

Корджи зажмурился — так ему легче думалось. Я подпер голову руками и принялся ждать. Мне было интересно — как он отреагирует на мою идею.

— Мысль интересная, — вскоре отреагировал друг. — Но, — он икнул, — глупая.

— Да ты что, — искренне возмутился я. — Что может быть лучше, чтобы показать, кто ты есть на самом деле? Разве не проход на Увечное болото?

Друг отрицательно покачал головой.

— Скажи мне, Гил, — он громко вздохнул и сыто рыгнул, — ты вообще хоть что-нибудь знаешь об этом болоте? — укоряюще осведомился темноволосый, схватив с блюда аккуратный полумесяц колбаски.

— М-м-м, конечно, — спешно заверил я его. — Я слышал о нем от отца. Еще я читал о нем в нескольких книгах. Ну а потом, я, э, слышал о нем уйму историй от односельчан.

Собутыльник тяжело вздохнул — видимо, мои признанья его нисколько не поразили.

— Тогда ты должен понимать, что, это, перво-наперво, болото. — Он выплеснул на стол немного браги, и поводил по образовавшейся лужице донышком. — Не луг, не лес, а болото. Топь и трясина. А по ним никто не может просто ходить. Нужно знать, как идти и куда идти. Во-вторых, ты должен знать, что там живут разнообразные твари, и некоторые из них совсем не безобидные. Они ж от тебя мокрого места не оставят. Несмотря на то, что болото! Вот так, — и он демонстративно хищно откусил половину колбаски. — А третье ... Если с тобой там что-нибудь случится, то помощи тебе будет ждать не откуда. Сам разумеешь — люди туда заходят не часто.

Даже будучи во хмелю, я прекрасно понимал его сомненья. Болото назвали Увечным из-за множества смельчаков, сумевших вернуться, но заплативших за это высокую цену, оставив в болоте кто пальцы, кто кисти, а кто и конечность целиком. Именно поэтому мой отец и решил поселиться в Шти — здесь слишком часто требовались услуги целителя.

— А я смогу его пройти, — деловито воскликнул я, изображая на лице глубочайшую загадочность.

Друг демонстративно фыркнул.

— И почему же ты уверен, что ты, задохлик, справишься с этим делом лучше, чем все другие?

— Потому что у меня есть пару... сюрпризов, которые отличают меня от обычных... болотопроходимцев, — заявил я и глупо хихикнул.

Похоже, мои слова снова не убедили Корджи.

— Тогда скажи мне — как ты пройдешь через это болото? Это же глубокая топь!

— Весной и осенью, когда идут дожди — да, — согласился я. — Но сейчас лето, жара, и уровень воды в болоте сильно упал. Так что теперь оно не такое уж и глубокое.

— Разумно. — Корджи кивнул. — Но все одно. Болото оно ведь не лужа — где-то мельче, но где то и глубже. Не зная заветных тропинок, ты не сможешь его пройти.

Верно подметил, друг. Но и я не так-то прост.

— Мой отец часто ходит на это болото за лечебными травами. И я видел в его сундуке несколько карт. Так что как идти и куда, мне известно, — победоносно ответил я.

Друг задумался, оценивая сказанное, и даже перестал прикладываться к кружке.

— Ну, хорошо. Допустим, ты знаешь, как идти и куда. Но твари? Там же разные твари? Скажи — что ты будешь делать с гигантскими сколопендрами-стоногами, если они появятся на твоем пути? Стонога не яма — не обойдешь.

При воспоминании о рассказах про этих червяков-переростков меня передернуло. Но и на это у меня был готов свой ответ.

— Гигантские сколопендры, мой друг, водятся лишь в самом центре болота, в Неизведанных Топях. Это мне отец говорил. А я собираюсь пройтись по краю болота. По, м-м-м, самым крайним его островам. — Я провел грязным пальцем по правому краю мокрого круга на столешнице. — Там нет стоног. И потому мне не стоит их боятся.