Ликий. Недомолвки и недоговоренности

Вот такая вот беда — отказаться от исполнения слова мне теперь нельзя, но и идти, выполнять обещанное, как-то очень боязно. Радовало одно — что при удачном его выполнении меня ждет незабываемая ночь с роскошной златовласой красавицей.

Итак, что же делать, как мне быть? Суть проблемы такова — взвалил на себя неподъемную ношу. Задание, которое мне ни за что не выполнить одному. Выход напрашивался сам собой. Выход простой и не замысловатый: мне нужен помощник. Смелый, сильный, и, желательно, смышленый, кто не побоится пойти со мною в дикий лес, и, в случае чего, защитит меня от голодного лесного зверя.

Только где мне его найти, да и так, что б быстро?

Я привстал с насиженного тюка и принялся отчаянно озираться, в надежде на возможное чудо.

И чудо случилось — между прилавков с нагроможденным товаром медленно продвигался какой-то человек. Первое, что бросилось мне в глаза, это его одежда — на незнакомце красовалась некое кожаное одеяние, кое-где заляпанное старыми пятнами крови. Одежда, которую никогда ни с чем не спутаешь.

"Наряд наемника. Да, это точно наряд наемника. То есть этот парень — наемник? Да, наверняка, что наемник", — радостно вздрогнув, подумал я, и еще пристальней вгляделся в бредущего незнакомца.

Второе, что я заметил, это то, что, пробираясь между людьми, человек ловко поигрывал большой дубинкой, умудряясь не зацепить ею ни товар, ни покупателей, ни торгашей.

"Он отлично владеет дубиной. Сразу видно — не для показа носит. Прекрасно. Просто прекрасно". — Его оружие и мастерство мне так же пришлись по нраву.

Ну и последнее — густая щетина мешала точно определить возраст приближающегося незнакомца, но как я уже мог понять, ему было лет этак двадцать пять, не меньше.

"Отличный возраст", — подумал я, вспоминая размышления своего отца. — "Как он любил говорить? Двадцать пять лет, это тот самый возраст, когда юношеский гонор уже далеко позади, а мужская упертость еще не созрела. Что ж, отлично — мне это тоже только к пользе".

Больше медлить не стоило.

— Эй, ты! — Я мигом вскочил, чуть не уронив свой берет на землю, и неистово замахал рукой, дабы привлечь внимание уже поравнявшегося со мной человека. Тот остановился, глянул на меня удивленно, но все же развернулся и подошел. Слава всем богам!

— Меня зовут Ликий. Ликий Изи, — мигом представился я.

— Меня зовут Борка. Просто Борка. — Голос у собеседника оказался не грубый, а даже мягкий. Пользуясь мгновенным замешательством, я снова придирчиво его осмотрел, теперь уже вблизи. Ну как придирчиво.... На винограднике набором новых работников заведовал мой отец, а потому на что обращать внимание при оценке людей я, если честно, не знал. Борка оказался не особо широк в плечах, но выше меня где-то на пол головы. Его одежда выглядела достаточно потертой и выношенной, но в тоже время ухоженной. Темные длинные волосы были тщательно зачесаны назад и собранны в недлинный конский хвост. А еще мне понравился его взгляд: не дерзкий, какой, насколько я слышал, обычно бывает у всех наемников, а очень спокойный. И даже какой-то отрешенный, как бы глядящий внутрь. Внутрь самого себя. Это мне тоже весьма понравилось.

Больше ничего интересного я, увы, разглядеть не смог.

— Слушай, Борка. Тут такое дело, — быстро затараторил я. — Я — маг.

— Ты — маг? — недоверчиво протянул собеседник.

— Ага, — важно ответил я и развернулся к нему спиной, показывая ему семилепестковую эмблему на плаще.

Борка окинул меня изучающим взглядом. Да, если бы не берет с плащом, то разглядеть во мне мага оказалось бы очень непросто. Половину из своих семнадцати лет я проработал на поле, а потому моя кожа была несколько смугла и местами обветрена. От постоянного пребывания на солнце мои короткие светлые волосы стали еще светлей. А вот то, что оказалось неизменным, так это моя улыбка, вечно появляющаяся на моем лице по поводу и без. Поэтому в моей деревне меня часто звали Ветреник Ликий или Перышко Ликий. И даже сейчас, когда я говорю о таких серьезных вещах, улыбка то и дело озаряло мое лицо.

Да — не похож я на настоящего мага. Нет на моем лице следа смышлености, а в сердце — печати серьезности. Нет, да и пес с ним.

— Так вот, — продолжил я, убедившись, что мой новый знакомый мне поверил. — Я маг. Маг воды.

— Хорошо, — отозвался Борка.

— У меня есть одно задание. — Я решил выложить все, как есть. — Мне нужно сходить в ближайшее Чернолесье, чтобы не дать погибнуть одному неразумному человеку.

— Так. — Борка понимающе кивнул.

— Но в одиночку я идти в этот лес не решусь — там для меня еще слишком опасно.

— Понимаю и разделяю.

— Вот поэтому мне нужна помощь. Помощь такого человека, как ты.

— Помощь такого человека, как я? — Казалось, Борка искренне удивился. Хотя, что тут странного — как я слыхал, маги частенько пользовались помощью наемников. Ну да ладно.

— Ага, как ты: сильного и смелого. — Сказав это, я подтверждающе кивнул. — И, само собой я готов заплатить тебе за эту работу. Заплатить, скажем.... — Я зажмурился, вспоминая свой не особо толстый кошелек. — Две серебряные монеты.

Я предложил ровно половину своих запасов — все, что я мог бы позволить себе сэкономить.

— Ну как, идет?

Борка немного подумал.

— То есть, я должен пойти с тобой в Чернолесье... — Мой собеседник не стал соглашаться сразу, а принялся осмысливать все услышанное. Это тоже говорило в его пользу.

— Да, — подтвердил я.

— Чтобы, хм-м-м, помочь тебе кого-то догнать, и не дать совершить какую-то глупость.

— Да, все верно. — Борка все понял совершенно правильно.

— Моя же задача — прикрыть твою спину при встрече с лесными хищниками. Верно?

— Верно. — Тут я понял, что немного лукавлю — я ожидал от него не помощи, а самой полной защиты. Но, будем надеяться, что встреча с хищниками не состоится, а потому и уточнять эту деталь я не стал.

— И ты готов заплатит мне за это целых две серебряные монеты?

— Да. — А тут я был совершенно честен — у меня и в мыслях не было обманывать его. Не такой я человек.

— Ну как, идет? — снова спросил я.

Борка подумал еще немного.

— Идет, — сказал он и важно кивнул головой.

Итак — у меня напарник. Я готов был прыгать от радости, но с каждым моим лишним движением злополучный Гарей уходил все дальше и дальше от защитных стен.

— Тогда поспешим. Время не ждет, — вдохновляюще промолвил я, поворачиваясь в сторону высоких городских ворот.

— Но и не торопит, — как-то мудрено отозвался Борка, и поспешил за мной.

* * *

Вначале мы шли очень быстро. Но вскоре я должен был признаться, что выдохся от быстрого темпа, и дальше нам пришлось идти простым неспешным шагом.

Ну а какое путешествие без бесед?

— Ты откуда будешь? — поинтересовался я у идущего рядом Борки. — Из Трилисса?

— Нет, — медленно покачал головою он. — Я из Андеи. Это деревня рядом с городом. Знаешь такую?

Я знал. К городу Трилиссу испуганно прижимались четыре большие поселения — Андея, Витла, Дерен и Тоска. После двух больших воин с нежитью многие пожелали укрыться за его высокими городскими башнями. Но всех желающих город вместить в себя не мог, и потому людям оставалось лишь селиться возле его могучих стен, считая это место более-менее безопасным.

— Да, я знаю — бывал там несколько раз.

— А ты? — поинтересовался у меня Борка. — Откуда ты будешь?

— Я не здешний, — легко признался я. — Я из Кандара.

— Это из того, что у западных границ? — удивил меня знанием Борка.

— Так и есть, — согласился я. — Там я родился и вырос. А сюда приехал, чтобы учится в магической школе.

На некоторое время мы замолчали, не зная, о чем говорить.

— Слушай, э-м-м, а, что ты делал на рынке? — все же нашелся я.

— На рынке? Ах, да — там мне нужно было выполнить свою грязную работу.

Грязную работу? Эти слова прозвучали как-то пугающе, и вместе с тем уж очень по обыденному, словно речь шла о том, чтобы умыться или подштопать порванную одежду.

Это меня заинтересовало.

— А что это была за работа? — уточнил я, ведомый своим любопытством.

— Все как всегда — я проломил черепушку одному брыкливому норовливцу.

Услышав такое, я невольно вздрогнул, как представил себе получившуюся картину... Б-р-р... Да, быть наемникам — не горшки лепить. Это я понимал. Но все же, все же...

— Проломил голову? — нервно заметил я.

— Ну да, — согласился Борка. — Это ужасно, я понимаю. Но так оно и есть.

Это звучит ужасно, — мысленно согласился я и зябко поежился.

— Тогда зачем ты это делаешь? — заметил я уже куда осторожней.

— Потому что за это мне платят деньги, — беззастенчиво сознался напарник. — И потому, что я просто могу это сделать. Это моя работа. Мое ремесло. — Голос говорившего звучал ровно и размеренно. — Если человеку нужно кого-то прибить, а у него на такое дело отчего-то не поднимается рука, то люди зовут меня. И я... помогаю им в этом деле.

— Э-м-м, у-у-у... — Мои мысли лихорадочно заметались из стороны в сторону. — У своих рука не поднимается? Это... Это как же это? Я мало что смыслил в жизни. Но одно я знал совершенно точно — если одному человеку срочно понадобилось убить другого, то люди зовут отнюдь не наемника. Точно не наемника. Выходит, выходит...

У меня перед глазами пронесли идеи, одна ужасней другой.

— А что тут непонятного? — Борка слегка пожал плечами. — Они же годами вместе растут. Играют в одном дворе. Живут под одной крышей. Считай — жизнь пролеживают вместе. Поэтому, понятное дело, что при нужном случае не у всякого мужика на убийство рука поднимется. Что уж о слабых духом женщинах говорить. Понимаешь?

Сердце неожиданно застучало куда быстрее. О, боги, о, боги. Сдается мне, что мой собеседник вовсе никакой не наемник. Похоже, что он — убийца. Обычный наемный убийца, работающий за деньги! И этого человека я нанял к себе в охрану?

Какое-то время я старался держать себя в руках.

"Я что-то напутал, и он вовсе не убийца. Он не убийца. Не убийца он и все тут", — отчаянно повторял я себе снова и снова, чтобы хоть чуть-чуть успокоится. Но желанное успокоение почему-то не приходило. А разговорившийся напарник продолжал подливать масла в огонь.

— А знаешь, что в убийствах самое главное?

Я вздрогнул, сглотнул слюну и нервно покачал внезапно распухшей головой — прости-прощай мое успокоение.

— Главное тут, чтобы крови наружу ушло поменьше, — продолжал сообщать мне Борка совершенно спокойным тоном. — Ведь при неумелом обращении она быстро забьет фонтаном. А оно заказчикам надо? Нет, не надо, — бодро ответил он вместо меня. — Кровь и стены все забрызгает, и пол. Отмывать ее долго придётся. Поэтому бить нужно сильно, но аккуратно.

— П-понятно. — Сдавленное страхом горло повиновалось мне уже с трудом. Теперь уже все сомнения у меня отпали. Это убийца — тут двух мнений быть не могло. О, боги — как же я мог оплошать настолько!

— А еще нужно обращать внимание на возраст, — снова добавил Борка.

— На в-возраст кого? — глупо спросил я — моя затуманенная голова уже почти ничего не понимала.

— Ну как кого? Своей жертвы, конечно же, — с удивлением отреагировал он. — Молодых нужно убивать по-своему. Тех, кто постарше, уже по-иному. Ну а тех, кто уже доживает свой век.... Тут тоже подход особый.

— П-правда? — Я уже не понимал, что вокруг меня происходит.

— Правда-правда. — Казалось, мой напарник даже не замечает моего состоянья. — Ты уж мне поверь. Знаешь, сколько черепов я уже проломил?

— И сколько?

— Я не считал. Но думаю, что уже не меньше чем пару сотен.

— Пару сотен?

— Ага.

Вот это я попал, так попал!

Я медленно брел по лесной дороге, чувствуя, как страх овладевает мной все больше и больше. Он уже забрался в мою голову, сделав ее пустой, словно гнилая тыква, и тяжелым грузом опустился на дно желудка. Страх сковал руки и ноги, угнездился возле сердца и сжал его словно кузнечными тисками. Казалось, пройди я еще пару шагов, и мое тело рухнет, как источенная временем ель.

А Борка все продолжал и продолжал.

— Ты не думай, что все мне это далось легко. — Из-за шума в ушах, его голос доносилось до меня словно издалека. — У меня отец мастер по этим делам. Он меня-то к этому ремеслу и склонил. Понятно дело, что вначале серьезных поручений он мне не давал. Как говорится — нос не дорос. Вначале он пристроил меня простым пастухом, чтобы я смотрел за стадом. Для чего, ты хочешь меня спросить? А для того, чтобы видеть, как и с чего у нас все начинается. У нас, в смысле, в нашем ремесле. Животные, они ж как? Они же почти как люди. Как и люди, они хотят сладко есть и вкусно пить. Как и люди, они жаждут для себя удобств и покоя. И, как и люди, они ни за что не хотят умирать. Но убивать их — это моя работа. И вообще — именно смерть придает жизни хоть какую-либо ценность.

Последняя фраза прозвучало неожиданно философски, и потому я не сразу понял всю важность услышанных слов.

— Животных? Ты сказал животных? — едва слышно воскликнул я.

— Да, животных. А что?

Животных? Животных?

Я с трудом сделал глубокий вдох и выдохнул скопившееся напряжение наружу.

— Ты точно убиваешь животных? — снова спросил я его, все еще не веря в счастливое разрешение происходящего.

Услышав мой вопрос, Борка остановился, и с удивленьем взглянул на меня.

— Конечно, я убиваю только животных. Я же скотобоец. Кого же, скажи мне на милость, мне убивать еще?

Вот так-так.

Я стоял и не знал, что мне и подумать. Ну как это меня угораздило перепутать обычного мясодела с опасным убийцей?

— Правда, иногда нас еще называют мясниками. Или же — рубщиками мяса, — снова заговорил мой словоохотливый спутник. — Но это, э-м-м, не поэтично. Еще нас кличут бычниками, а кое-кто зовет мясорубами. Но и эти названия мне не нравятся — слишком уж грубо они звучит. Поэтому я предпочитаю, чтобы меня называли скотобойцем. Или — скотобоем. Это звучит ярко. И — внушительно.

Итак, по словам Борка выходит, что он никой не убийца. Но если это так, как же это вяжется с тем, что я услышал ранее? Про смерти, убийства, и все такое прочее?

— Погоди-погоди, — произнес я медленно, стараясь припомнить детали нашего разговора. — Если ты говоришь, что ты скотобоец, то, что тогда ты имел ввиду, когда говорил, что твоя работа — проломить черепушку какому-нибудь норовливцу?

Я ожидал, что, услышав такое, мой новоявленный напарник смутиться — ну разве можно это понять двояко?

Оказалось, что можно.

— Все просто. Иногда бывает так, что какая-то скотина выходит из повиновенья. Не знаю почему — то ли чего-то испугается, то ли что-то надумает у себя в голове. Тогда она начинает показывать норов — орет, брыкается, никого к себе не подпускает. И что тогда прикажешь делать? Такую скотину на хозяйство себе не оставишь, и другому хозяину уже не продашь. Выход один — пустить бедолагу на мясо. Вот тогда и зовут меня, Борку-скотобойца.

— То есть грязная работа, о которой ты говорил... — произнес я, потихоньку начиная все понимать.