Ликий. Недомолвки и недоговоренности

Ликий. Недомолвки и недоговоренности

Нет, ну надо же так попасться? Нет, не попасться — вляпаться. Вляпаться по самые уши! И кто меня тянул за язык? Кто просил меня соглашаться? Никто. Я сговорился сам. Сам дал свое согласие. А теперь? Теперь — или нарушай свое слово, подставляя под удар пребывание в школе, либо — держи ответ, рискуя своим здоровьем, или может быть даже жизнью.

О, боги — ну как же все так получилось?!

А ведь еще совсем недавно, еще этим утром, у меня не было совершенно никаких забот. Я, Ликий Изи, медленно брел по рынку города Трилисса, и наслаждался его торговой суетой. Это может показаться несколько странным. И верно — кому может понравиться бесконечный, не прекращающийся ни на мгновенье шум и гам? В общем-то, никому, если только ты не учащийся, проводящий все свое время в небезызвестной Школе Семи Лепестков. Наши учителя утверждают, что одним из способов, позволяющих нам, юным магам, достигать существенных результатов, является соблюдение покоя для душевного сосредоточения. И возможно потому в стенах школы вечно царят тишина и безмолвие. Нет, это неплохо. Совсем неплохо. Но за те два года, что я провел в ее стенах, я возненавидел молчание и покой не меньше вареного лука, а потому спешил воспользоваться каждой подвернувшейся возможностью, чтобы вновь окунуться в мирскую суету.

И сегодня я выбрался на весенний рынок Трилисса, под предлогом того, что мне нужны иголка и нитки, дабы подштопать поистрепавшийся от времени плащ. Нужные вещи уже давно покоились в моей холщовой сумке, а я все никак не мог покинуть столь привлекательного места. Здесь продавалось все, что только угодно душе: масла, сыры, колбасы, рыба — дабы утолить позывы телесные; дешевое вино, дорогое вино, крепкие, горькие и сладкие хмельные напитки — чтобы утолить влечения душевные; книги: толстые и тонкие, местные и заморские, с картинками и одним лишь текстом — для утоления нужд учености, и разные всякие штуки, от маленьких диковинных птиц до крупных заморских животных — чтобы исполнить запросы богатеев.

Я снова дошел до главного входа, где шумные торговцы предлагали посетителям разную провизию: свежее мясо, которое, если судить по их словам, еще недавно блеяло, бегало и прыгало; рыбу, буквально только-только вытащенную из реки; и разные виды хлеба — горячего, ароматного, и мягкого, словно щечки у молоденькой девушки. Но поскольку я уже успел позавтракать, то медленно двинулся в другую сторону рынка, предназначенную для продажи различных вещей и одежды. Солнце поднялось еще недостаточно высоко, а потому эта часть торжища просто кишел людьми: торгующимися, толкающимися, бранящимися, рассматривающими товары или товар покупающими. Я с большим удовольствием присоединился к этому шумному буйству, но так как денег у меня осталось всего ничего, раз-два и обчелся, я лишь приценивался и торговался, но реальных покупок не совершал. Но рынок был рад и такому гостю.

Шум вокруг меня стоял просто несусветный, и потому не удивительно, что я совершенно не расслышал, как кто-то меня окликнул. Я не услышал ни первого окрика, ни второго, ни даже третьего, и обратил внимание на звавшего меня лишь тогда, когда он сильно одернул меня за рукав.

— Господин маг, господин маг, вы же мне поможете? — раздался у самого уха неожиданный громкий голос.

Я вздрогнул, быстро отложил в сторону рассматриваемую рубаху и обернулся, дабы лицезреть говорившего. Им оказалась девушка. Хотя нет, не так — не девушка, а прекрасное создание. Ее волосы блестели, словно полотна шелка на ярком солнце, глаза отливали синевой, словно две свежесобранные незабудки, а губы алели, словно самая спелая клубника. Да что там лицо? Изгибам ее фигуры позавидовал бы самый изысканный кувшин, и даже ее красивому платью не удавалось отвлечь внимания от ее привлекательных телесных достоинств.

Близость девицы мигом бросила меня в дрожь и в пот, а потому моя первая фраза прозвучала просто ужасно.

— А, эм, это ты мне? — Согласен, ответ не ахти какой. К тому же я произнес его таким дрожащим голосом, что будь я на месте девушки, то подумал бы, что я, безусловно, пьян. Да и к кому еще она могла обращаться, дергая меня за одежду?

Но девушку это отнюдь не смутило.

— К вам, к вам. — Она закивала своей прелестной головкой и еще сильней вцепилась в мой несчастный рукав. — Вы же маг, правда?

Да, я маг. И если это не написано на моем лице, то в этом можно убедиться, едва взглянув на мои разноцветные берет и плащ, на которых красуются семицветные цветки — символы Школы Семи Лепестков.

— Да, я маг, — собравшись с духом, уже более внятно ответил я.

— Из Школы Семи Лепестков?

— Да.

Услышав мое подтверждение, глаза девушки засияли, словно две звездочки.

— Тогда помогите мне, господин маг. — Сияющие звезды мигом наполнились крупными слезами. — Помогите. Кроме вас мне никто не поможет. — Голос девицы дрогнул. Она отвернулась, и стыдливо всхлипнула. Но моего рукава она все же не выпустила.

Я приосанился — наконец-то кто-то оценил меня по достоинству. И раз меня так усиленно просят, то почему бы не оказать содействия? Глядишь — перепадет мне монетка-другая. А может, что-то получше — я же, все-таки, ученик магической школы. А это вам не какой-нибудь поденный рабочий.

— И в чем дело-то? — с важным видом поинтересовался я.

Девушка быстро вытерла лицо и повернулась ко мне.

— Понимаешь, — очень тихо произнесла она, — Гарей... Он такой глупенький.

— Кто? — воскликнул я и недоуменно уставился на нее.

— Гарей, — снова повторила девица. — Этот беспросветный глупец пообещал своей возлюбленной, что он докажет силу своей любви, свершив убийство ужасного монстра.

А? Какой-то парень, какая-то возлюбленная, и какой-то монстр? Я ничего не понимал.

— А я-то тут причем? — снова бессмысленно выдал я.

— Ну как же? — Девушка подняла печальное лицо и взглянула на меня с такой невероятной тоской, что я ненароком отшатнулся. — Парень собрался совершить подвиг ради своей любимой. Подвиг — это славно, но... А вдруг все закончится плохо? А если он там заблудиться? — Страхи девицы хлынули горной рекой. — Если поскользнется и вывихнет ногу? Вдруг его волки по пути загрызут? Или тот монстр, о котором он говорил... Вдруг он его, его... — Девушка снова отчаянно всхлипнула, но не отвернулась, а крепко прижалась лицом к моей руке — видимо, чтобы я не увидел ее новых слез.

Дело начинало проясняться.

— Давай я расскажу, что понял, — медленно сказал я. Мой голос снова дрогнул, едва я ощутил ее теплую и нежную щеку на своем плече. — Есть какой-то парень, и зовут его Гарей.

— Да. — При ответе, из невидимого под таким углом ротика, вырвался вполне ощутимый поток теплого воздуха, который нежно коснулся моего напряженно бока, и оттого мое внутреннее естество тут же встало на дыбы, словно взбрыкнувшая конячка. Успокоившись, я взял себя в руки, и продолжил.

— У этого Гарея есть возлюбленная. Так?

— Да. — И снова теплый воздух ласково коснулся моего напряженного от неожиданной близости тела.

— И он собрался совершить ради нее какой-то подвиг. Верно?

— Да. Он поклялся, что пойдет в земли Чернолесья и победит чудовище дралема, — пояснила взволнованная девица.

— И ты за него боишься? Так?

— Да. — Сказав это, она покраснела.

— И хочешь, чтобы я ему помог в его геройском подвиге? — Дралем, дралем.... Что-то припоминаю. Ничего определенного, но ни в одном монстре никогда еще не было ничего хорошего.

— Нет, что ты. — Девушка резко вздрогнула. — Это чудовище слишком опасно. Просто верни его. Верни Гарея. Верни парня его возлюбленной.

— Просто вернуть? — еще раз уточнил я.

— Ага. Верни. Целого и невредимого. — Девушка миленько хлюпнула носом.

Я тяжело вздохнул. Нет, не на такое приключение я рассчитывал — я ожидал чего-нибудь, ну, попроще. Чего-то гораздо проще. И хоть моя голова была заполнена сладостным дурманом, я понимал, что такое приключение мне не по плечу.

И, увы, теперь я должен в этом признать этому более чем милому созданию.

— Послушай-ка, э-м-м, — я запнулся, вспоминая, что так и не удосужился спросить имя своей голубоглазой собеседницы.

— Габи. Меня зовут Габи, — сообразив, в чем дело, тут же представилась она.

— Послушай-ка, Габи, — произнес я медленно — говорить такое мне не хотелось. — Дело вот в чем. Да, я маг. Да, я обучаюсь в Школе Семи Лепестков. Но это всего лишь школа. Это место, куда привозят людей, у которых просто обнаружились способности к магии. А в школе их учат лишь магическим азам. Основам основ.

— И что? — непонимающим тоном произнесла она.

— А то, что даже выпускники этой школы умеют совсем немного. При окончании школы они овладевают всего лишь несколькими простыми заклинаниями. Тройкой-другой, не больше. И среди них нет ни одного боевого заклинания. Ни одного. Это же школа, а не боевая академия.

Я говорил чистейшую правду. Горькую, неприятную, но — правду. Да, ученики нашей школы целых три года учатся понимать и постигать свои внезапно открывшиеся способности. Но чего можно достичь за столь короткий срок, когда даже простое осознания того, что ты являешься носителем невероятно могущественной силы, приходит к тебе не сразу. А вера в то, что ты способен ее обуздать — и подавно. И это не удивительно. Ведь кем были многие из нас до пробуждения наших скрытых сил? Кто ремесленником, кто крестьянином, а кто и обычным поденщиком. Вот я, например, работал простым рабочим на винограднике своего отца. Моя забота: подать инструмент, принести воду да убрать принесенный ветром мусор. И тут оказалось, что я — прирожденный маг. Маг стихии воды. Мог ли я быстро в это поверить? Нет, никак не мог.

Но просто принять это — дело одно. Потом нужно научиться использовать полученные способности, научиться иметь над ними власть. А двух лет учебы, из которых первый посвящен изучению нужных книг, а второй — попыткам усвоить полученные знания, для этого недостаточно. Совсем недостаточно.

-Уж лучше тебе обратиться к хорошим магам. К тем, кто постарше да поспособней, — скрепя сердце выдал я свой вердикт.

Девушка глубоко вздохнула, и ее мягкая щечка проехалась по моей коже. Потрясающее чувство.

— Так-то оно может и так. — Она снова вздохнула. — Да только вот, как ты говоришь, единственные способные маги здесь, это ваши учителя. Сидят они в вашей школе, за высокой-превысокой стеной, да за сильными магическими печатями. А кто пропустит в эту школу бедную-несчастную Габи с ее незначительными и никому не интересными бедами? Кому она там нужна?

И то верно. Наши учителя нечасто покидают территорию школы. И хоть стены нашего заведения совсем не такие высокие, да и защитных печатей я на них ни разу не видел, шанс на то, что Габи туда пропустят, выслушают и согласятся помочь, очень и очень мал. Я бы сказал, что мизерно мал, — как виноградная косточка. Не то, чтобы наши учителя слыли какими-то чересчур грубыми и черствыми людьми. Мы ведь светлые маги, маги добра и мира. Просто, ну, не согласятся они, и все. Уж я-то знаю.

— Тогда может быть... — Я вновь попытался помочь прелестной незнакомке. — Тогда может быть попросить об этом нашу городскую стражу?

Красавица вновь вздохнула. Мне показалось, или она стала плотнее ко мне прижиматься? Нет, наверное, показалось.

— Городская стража не просто так называется городской, ведь верно?

И опять с ней не поспоришь. Ведь чем занимается городская стража? Охраной города, наведением порядка и сбором податей для барона. Но все это — только внутри высоких крепостных стен. Выходить за их защитные бойницы они категорически не согласятся.

М-да — опять я сморозил что-то не то. Но ведь должен же быть какой-нибудь выход.

— Знаю! — Я пораскинул мозгами, и выход нашелся сам собой. — Ведь есть еще и наемники. Ты ведь можешь обратиться к ним.

Девушка в который раз тяжело вздохнуло. О, боги — что же я опять недодумал?

— Обратиться-то можно, но.... — Я вдруг почувствовал, как девушка мягко ткнула мне в грудь пальчиком. — Но они такие страшные. И опасные. Будут заставлять писать контракт. Писать и подписать. А я, я, понимаешь... — Ее палец от волнения начал выводить на моей груди замысловатые узоры, отчего мое сердце мигом забилось совсем не в такт. — Я девушка простая, необученная. Вдруг они напишут там что-то такое... такое... нехорошее. А я по незнанию подпишу. То-то же. А вот тебе... Тебе я верю. — Золотая копна волос вздрогнула, и перед моим взором предстало раскрасневшееся личико, преданно глядящее на меня раскрасневшимися глазами. — Ты юный, не испорченный. Ты не злой. И ты — светлый маг. Ты меня не обидишь. И... не откажешь. Ведь правда? Правда, да? — И глаза-звезды снова доверительно глянули на меня.

— Ну, я, э... — бессвязно молвил я, а мои глаза неотрывно следили за столь близкими, и оттого еще более притягательными, губами.

Габи несомненно заметила мой взгляд, а потому еще сильнее прижалась ко мне, и я почувствовал, как в мое тело уперлись две мягких и теплых выпуклости.

— Я... что хочешь для тебя сделаю. Что захочешь, — тихо, но весьма многообещающе прошептала она. — Только... помоги ему. Не дай дураку погибнуть. Пусть вернется он к своей любимой живым и здоровым.

Но я уже слушал ее в пол уха. Я вдруг почувствовал, как мое сердце учащенно забилось, губы пересохли, а лоб и ладони, наоборот — обильно вспотели. Я — маг воды? Да какое там. Судя по тем ощущениям, что клокотали во мне сейчас, я не мог быть магом воды — я стал магом просыпающегося вулкана! Да, хоть я и светлый маг, но, как видно, я не настолько светлый, чтобы в мою голову не стали прокрадываться разные сладострастные мыслишки.

И разве удивительно, что я тогда дал согласие?

* * *

Когда кипение в моих жилах значительно поугасло, я понял, что натворил своим необдуманным обещанием, и обессилено присев на ближайший тюк, принялся себя проклинать.

И поделом! Согласившись на это дело, я обещался пойти в небезопасное Чернолесье. Да, в этом лесу почти не встречаются опасные монстры, зато там обитают волки и пумы, что само по себе уже не мед и не сахар. Если же я вздумаю пойди на попятную, девица окажется в расстроенных чувствах, и кто знает, чем это может для меня обернуться. Например, она станет рассказывать всем и каждому, что герой из меня — никакой. А такой славы мне не надобно. Или что маг из меня тоже не самый лучший. Пусть это правда, но слушать об этом лишний раз мне тоже не очень хочется.

А может она удумает и кое-чего похуже. Например, начнет говорить народу, что все маги Школы Семи Лепестков — такие же трусы и неумехи, как и этот Ликий. А что? Девушки могут. Они такие — хлебом не корми, а дай посплетничать. Слово за слово — по городу пойдут разговоры, сплетни и обсуждения. Понятное дело, что такому обвинению — грош цена. Но это и не важно — просто само наличие таких разговоров вряд ли понравятся нашим уважаемым магам-учителям. И начнется расследование — почему, отчего, и, главное, кто. И кто же в конечном итоге будет во всем этом виноват? Я. А из нашей школы выгоняют даже за меньшее нарушение.