Четвертый день Кондора

— Присаживайтесь, мистер Роджерс, — улыбнулся великолепно для своих восьмидесяти выглядящий блондин, указывая на уютное кресло. — Сейчас к нам присоединится еще один гость...

Бокал лопнул, когда рядом сел рослый брюнет с военной выправкой.

— Думаю, представлять вас друг другу не надо? — лукаво улыбнулся хозяин.

— Привет, мелкий, — подмигнул брюнет, и Стив смог только просипеть:

— Баки?

Александр смотрел, как Роджерс трясущимися руками ощупывает считавшегося давно погибшим друга, оживая на глазах. Барнс посмеивался, шутил, утихомиривая приятеля, пока наконец Роджерс не успокоился, и не повернулся к наблюдающему за воссоединением друзей министру.

— Как?

— Как? — Александр сделал глоток, и задумчиво пожевал губами. — Хм... Давайте я расскажу вам одну историю, мистер Роджерс. Она началась двадцать пять лет назад, когда я был моложе, и что греха таить, тщеславнее. Я тогда как раз закончил военную карьеру, окончательно перейдя в политику, и однажды мне сделали предложение, от которого я не счел необходимым отказаться. Я тогда не был настолько политически подкован, я был, можно сказать, в некоторых вопросах непозволительно наивен. Я считал, что раз я пекусь о благе своей страны, и не гребу в карман, то и остальные должны следовать моему примеру.

— Со мной беседовали гораздо более вышестоящие люди, они одобряли мои устремления, предлагали их развить... Представьте себе мое удивление, мистер Роджерс, — прозрачные глаза министра сверкнули оружейной сталью, — когда через пару лет я узнал, что по собственному желанию вступил... вернее — вляпался... В организацию, которая давно признана запрещенной и... искорененной. В Гидру.

Роджерс замер, уставившись на спокойно сидящего министра, наслаждающегося виски. Барнс сжал его закаменевшее плечо, Стив отмер, дернув головой.

— И... Что вы сделали? — надтреснутым голосом произнес он.

— Я стал думать, капитан Роджерс, — жестко улыбнулся министр. — Смотреть по сторонам. Анализировать. Я решил узнать, насколько глубоко растут корни этого отравленного дерева. И для этого мне понадобились годы. Точнее, десять лет миссии под прикрытием, которую я назначил себе сам, ведь я не знал, кому я могу доверять, и могу ли я доверять вообще хоть кому-то. Десять лет, чтобы собрать информацию и подняться на вершину.

— А потом?

— Потом? Потом я нашел Джеймса, и это было для Гидры началом конца.

— Расскажете?

— Разумеется, мистер Роджерс, — Александр встал, налил всем еще виски, сел, и внимательно посмотрел на напряженного Капитана. — Итак, пятнадцать лет назад на меня произвели покушение. Отравили...

Огонь в камине пылал жарко. Александр рассказывал, делясь сокровенным, с удовлетворением отчитываясь о проделанной работе, зная, что эта попытка изменить Систему оказалась удачной, и его полет продлится еще долго, а вечер четвертого дня наступит очень и очень нескоро.

Впрочем, даже если и скоро, то он ни о чем не жалеет, ведь теперь есть те, кто не смирятся с тем, что люди считаются песчинками в жерновах.