| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Неужели взаправду загребут в партизаны? — думал я, подпирая спиной перила крыльца. — В моём положении это было б не самым плохим вариантом. Армия контора богатая, даже срочникам платит нехило, если сравнивать с нынешней пенсией. А почему бы и нет? Жизнь порой вышивает такой канителью, что слов не найдёшь. Не просто же так нагнали в военкомат столько народу?
Вливающийся в толпу людской ручеёк мало-помалу иссяк. За спиной началось какое-то броуновское движение. Захлопали двери. Из кабинетов вынесли несколько переполненных пепельниц. Тут ежу понятно, ожидается прибытие большого начальства. И оно не заставило себя ждать.
— Гыр-р-рна!!! — оглушительно рявкнул прапорщик сорокот.
— Смирно! — перевёл на понятный язык племянник Бугра.
— Гля, Грач! — озадаченно вымолвил Сашка и толкнул меня локтем в бок.
Я обернулся и чуть не подавился окурком: в окаймлении блеска и золота генеральских погон, по ступеням крыльца поднимался мой старинный друг Пашка.
— Вот тебе и кандей, старший по раскладушкам, — выдохнул я, вновь обретя способность что-нибудь говорить.
— Я бы на вашем месте попридержал язык, — осадил меня кто-то из растянувшейся свиты.
— А что он такого сказал?! — взвился Бугор, но не удостоился ни слова, ни взгляда.
— Во борзой! — вымолвил кто-то из стариков.
Над курилкой повисла мрачная тишина. Сквозь неё пробивался надтреснутый тенорок:
— И при коммунистах с этим делом было не так чтобы хорошо. Судьба такая у посельчан, лямку тянуть. Щедок ведь по адыгейски это "слепая лошадь"...
Первым заржал я.
Дальше рассказывать не интересно. Медкомиссия это рутина, но мы люди привычные. Каждый год в горсетях эскулапы здоровье тестировали. Мы с Сашкой приноровились. Очередь занимали на всю бригаду, сразу в нескольких кабинетах с оговоркой "за мной стоят". Был только один момент, который стоит упомянуть. Сдавая мне вахту у резиденции глазника, бывший напарник шепнул на ухо:
— Держись за Парнокопытным...
* * *
Вердикт выносили за длинным столом, установленным в конце коридора напротив двери с табличкою "Терапевт". В красном углу вместо иконы сидел председательствующий, откинувшись спинкой стула на белёную стену. Под белым медицинским халатом тускло отсвечивали генеральские звёзды.
Сюда добрались немногие кандидаты на место в партизанском отряде. Из толпы, которую не вмещала курилка из четырёх скамеек стоящих косым квадратом, от силы человек десять. Я был третьим в редеющей очереди, когда Грач, наконец, оторвал свой рассеянный взгляд от кипы бумаг и сказал тоном папаши Мюллера:
— А вас, товарищ Лукин, я попросил бы остаться...
Пока я одевался, комиссия за что-то забраковала двух человек и пред светлы начальственны очи предстал старший сержант запаса Черкашин. А старший по раскладушкам усиленно делал вид, что Бугра не знает и никогда раньше не видел, дабы никто не подумал, что в фаворе у него блатники. Вопросов с его стороны прозвучало всего два: насчёт знания английского языка и умения управляться с рабочими лошадьми.
Я не подслушивал. Просто голос у Сашки громкий. Слышно даже у вешалки. Скупой автоматной очередью, он выпалил свой словарный запас, да так лихо, что проняло даже хмыря, делавшего мне замечание по поводу раскладушек. Он перестал ёрзать на стуле и столь же громко спросил:
— Десантура?
— Так точно!
— Учебка в Борисоглебске? Можешь не отвечать. Прапорщик Полторакипко всё уже сказал за тебя.
По поводу лошадей Сашка ответил очень витиевато:
— Их тоже приходилось обваливать, когда подменял товарища в колбасном цеху.
Он до электросетей на мясокомбинате работал, а выгнали его за хапучесть, когда хозяином предприятия стал частник.
Следующий полувопрос, решивший судьбу Бугра, задал кто-то из женского медперсонала. Но не ему.
— Вам не кажется, Пал Николаевич, что с таким цветом лица?..
Пашка в ответ кашлянул, на секунду задумался и сказал:
— Да, это проблема. Придётся писать приказ, чтобы в светлое время суток старший сержант Черкашин носил балаклаву.
Я вышел на улицу под разливы многоголосого хохота, став на данный момент всего лишь вторым, кто прошёл собеседование. В дальнем углу косого квадрата давно поджидал свободные уши дед из Щедка, который ни сном ни духом не ведал о том, что кличка Слепая Лошадь станет его именем нарицательным, если Сашка на чём-нибудь не засыплется. Поглядывая на меня из-под кустистых бровей, он сворачивал козью ножку.
А у меня с куревом был полный атас. Початая пачка "Тройки" ожидаемо опустела, а та, запасная, которую я прихватил, точно зная что первой не хватит, куда-то запропастилась. Наверно, потерял по дороге или дома ещё сунул в другую куртку. Такое со мной бывает, но сегодня уж очень не вовремя.
Все эти огорчения вкупе с кугутским видом запасливого дедка, вызвали у меня сложное чувство досады и глубинного отторжения, сравнимое по мощности с антипатией.
— Слышь, мил человек?
Ну, думаю, сейчас начнёт загружать про любимый посёлок и его голый васер. Поэтому сделал вид, что не расслышал. А тот не унимается. Слышу, ближе подсел, потрогал меня за плечо.
Оборачиваюсь, а он мне суёт заложенную в обрывок газеты щепоть самосада:
— Сигареты, смотрю, у тебя закончились. На-ка вот, угостись.
Честно скажу, от этого человека я альтруизма не ждал. Хочешь, не хочешь, а придётся знакомиться, поддерживать разговор. Пусть теперь хоть про слепую лошадь казнит.
Прикурили от моей зажигалки. Пыхнули пару раз, мне хватило, чтоб оценить. Табак с собственной грядки, настоянный на меду, не какая-то магазинная хрень.
Назвался новый знакомый вообще экзотично. То ли Терентий Тихонович, то ли, наоборот, Тихон Терентьевич. Каюсь, не уловил. Не дал он мне на своём имени-отчестве внимание заострить. Без пауз начал рассказывать, что был у него в армии боевой позывной
Тэтэ. А когда уже и эту тему сменил, самое главное из моей головы вон. Не перебивать же, чтоб переспросить?
Если б не многословие, я бы сказал, что Слепая Лошадь мужик ничего. Запаслив, но ни разу не жлоб.
— Гля как пошёл! — сказал он, без жалости обрывая очередной монолог, и толкнул меня локтем в бок.
Я обернулся, но успел рассмотреть только согбенную спину.
— Видел вчера этого мужика около поликлиники. Стоял возле курилки, советовался с женой, сколько конкретно сунуть на лапу, чтоб медкомиссию не пройти. Гоголем по коридору вышагивал!
— Богатый, наверное? — предположил я.
— Пять штук зарядил.
— У меня ровно столько до следующей пенсии не хватает.
— Сам-то как, не думаешь закосить? Слышал, как ты с рыжим судачил насчёт того дома, где больничный живёт.
Диалог мне не понравился. Я выплюнул жирный окурок, чтобы задать встречный вопрос:
— А что, есть ещё какой-нибудь вариант?
Поймав мой неприязненный взгляд, Парнокопытный пошёл на попятную: я, мол, его неправильно понял. Он типа того порывался сказать, что если мы вместе будем служить, это уже сейчас нельзя оставлять на сухую.
Пока я соображал верить — не верить, из тех же безразмерных штанов, на свет появилась плоская фляга из нержавейки:
— Ну, давай, чтоб левый сапог не жал!
Если б не тост, который частенько звучал на проводах в армию, когда они были праздником, я б эту руку дружбы проигнорировал. Сказал бы ему, что непьющий. А так... ладно, думаю, хрен с тобой, буду считать условно прощённым. И хлебанул. Аж в горле запекло с непривычки.
Что там такое было налито, я распробовать не успел. По-моему, спирт на каких-то лесных ягодах. Черкашин бы точнее определил, но он на крылечке так и не появился. Припахали, наверное, Сашку по электрической части. Там в коридоре свет не по делу моргал.
Мы с Тэтэ почти уже подружились, когда из-за двери выглянул рыжий майор и пригласил нас на собеседование. Я был почему-то уверен что, став генералом, Грач не откажет себе в удовольствии ещё раз посидеть за столом в бывшем своём кабинете, где строил офицеров запаса, когда возглавлял третий отдел.
Судя по множественным "гы-гы", Сашка Черкашин был уже где-то недалеко. Это такой человек, что его можно найти по голосу в любом помещении. При наличии свободных ушей он никогда не молчит. Сейчас Сашка стоял на низкой стремянке в конце длинного коридора, менял в древнем светильнике лампы дневного света и громко рассказывал о временах, когда он работал грузчиком во Владивостокском порту. На уровень ниже, в позе "чего изволите" застыл лейтенант в припорошенной хлопьями извести парадной форме и подобострастно внимал.
Рыжий майор, между тем, подвёл нас к знакомому кабинету.
— Возьмитесь, пожалуйста, за ручку двери и приподымайте её вверх, — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал он и, близоруко щурясь, принялся перебирать связку ключей.
— Слыхал, академик, что подсобник сказал? — почти в унисон, гаркнул Бугор с верхней ступеньки. — Рядовой по контракту огребает сейчас в два раза больше, чем монтёр в электросетях. Лейтенант, а уже сказочник!
— Чуть слабей, — попросил ключник, вхолостую проворачивая замок.
— Сколько ты чистыми на руки получал? — поинтересовался парнокопытный, замкнув диалог на себя.
— Червонец. С премией получалось и больше. Но редко.
— Напрасно тогда не веришь. У самого никчемного контрабаса только зарплата по должности тянет на десять штук. Плюс много ещё чего на неё капает: премия, материальная помощь, доплата за звание, то да сё. Простой стрелок, на втором году, можно сказать, никто, больше двадцарика кладёт на карман. А старший сержант, как минимум, сорокет!
Я не стал даже примерно прикидывать, сколько тогда получает капитан-лейтенант. Просто подумал о том, что за двадцать тысяч готов все три месяца маршировать по плацу и даже сидеть на губе.
Проняло и Бугра:
— Упс! Стремянку держи! — подхватив на лету засиженную мухами крышку, он поставил её на место и возвопил. — Ты-то откуда знаешь?!
— Сын по контракту служит, сам умею считать. И так скажу, мужики, меньше чем за полтос я в армию не ходок!
Стало так тихо, что я услышал, как щёлкает секундная стрелка на запястье дежурного офицера. Осторожно, но настоятельно он отцепил мои пальцы от дверной ручки...
Переступая порог, я ожидал увидеть следы хоть какого-нибудь ремонта. Только всё было как прежде. Будто время скакнуло назад, чтобы больнее ударить меня приступом ностальгии. Тот же стол с облупившимся шпоном оперся на краешек подоконника безногою стороной. Из-за громоздкого сейфа, полки с Уставами и нескольких кип текущих бумаг, будущий старший по раскладушкам вынужден был сидеть спиной к посетителю, или стоять у окна.
Шествуя вдоль стола, я случайно упёрся взглядом в фирменный белый пакет из столичной "Пятёрочки", висевший на спинке стула. Сквозь тоненькую фактуру читались буквы обложки вложенного в него фолианта: "Изделие "Раскладушка-СН". Спецификация".
Вот это оно ни фига!
До этого момента как ситуацию понимал? Нашлись у военного ведомства излишки — неучтённые бюджетные средства. Чтобы не возвращать их государству, решили они типа озаботиться судьбами пенсионеров. Нарисовали программу, обговорили лимит: на двух человек по блату, один от сохи. Всё сходится: у Бугра племянник в военкомате, я приближён к "самому". Ну, а Слепой Лошади просто по-человечески повезло. Не зря он так радостно из фляжки хлестал!
Теперь же, с учётом вновь открывшихся обстоятельств, в моей голове начали складываться новые пазлы. Среди них фигурировала "Раскладушка-СМ", как новая секретная разработка российского ВПК, для испытаний которой потребовались специалисты с опытом определённой работы и какими-то особыми качествами. Я думал, с какого бы краю пришпилить сюда умение управляться с рабочими лошадьми и знание английского языка, но понял: сопротивление бесполезно, скорее всего, я действительно идиот.
Пашка зашёл без свиты. В кабинете начальника третьего отдела и так слишком тесно.
— Ну что, мужики, — сказал он без предисловий, — трое суток на сборы. У кого есть желание откосить, неволить не буду. Завтра жду окончательный ответ. Крайний срок восемнадцать ноль-ноль.
Вопросы, предложения, пожелания?
— На сорок штукарей я не согласен, — буркнул Бугор.
— И я б на твоём месте не согласился, — кивнул головой Грач. — В нашем отделе столько не зарабатывает даже уборщица, не то, что старший сержант. Такие как ты, специалисты первого класса, получают около ста. Если хочешь, посчитаю точней.
— А что? Давай!
— Возьми карандаш и бумагу... готов? Зарплата по воинской должности — семнадцать тысяч рублей. Ставь плюс. Оплата по званию семь; надбавка за квалификацию три четыреста; выслуга четыре восемьсот...
По мере наслоения цифр, я всё более фонарел. Платили за каждый чих и сдабривали ежемесячной премией с материальной помощью. На обороте бумаги Сашка успел дописать десять штук за секретность, семнадцать косых за выполнение специальных задач и столько же за "особые достижения", когда сумма перевалила за сто.
— А если не будет у нас никаких достижений? — осторожно спросил я.
Грач захлопнул ноутбук с онлайн калькулятором, взглянул на Слепую Лошадь и произнёс:
— Куда вы с подводной лодки...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
