Уроки ирокезского 46

— Все очень хорошо, Зинаида Николаевна, вот только этот стих нужно убрать.

— Но почему?!

— Зинаида Николаевна, дети — они верят тому, что написано в учебнике. Поэтому врать детям — хоть и в самой что ни на есть поэтической форме — в учебнике недопустимо. Вот смотрите: бурлаки тянут расшиву со скоростью хорошо если десять верст в день, так?

— Это все знают.

— Отлично. Волга после разлива входит в берега в середине мая, а от Астрахани до Нижнего пути тысяча восемьсот верст. Когда бурлаки дотащат расшиву до Нижнего? К Рождеству?

— Я не совсем понимаю...

— Извините, я хотел, чтобы вы сами разобрались... возьмем картину Репина. Там эти бурлаки надрываются так, как будто расшиву они по песку тащат — а в той же Голландии по каналам баржи втрое большие таскают даже женщины. В одиночку таскают! Потому что трение покоя на воде вообще нулевое, именно из-за этого корабли к причалу и привязывают: самый слабенький ветерок его унесет. И потом — бурлаки таскают суда по специальной тропе рядом с водой, а на всей Волге бечевников — то есть троп, где тянущие бечеву люди идут — всего два, и оба на Самарской Луке, на перекатах, и тот, который подлиннее — он три версты всего. Бурлаки тащат суда только по мелким речкам у нас, и самое большое — как раз на десять верст — это до Красного Яра, что на речке Сок, и на дорогу они тратят часа три. Просто эти десять верст — это их дневная норма, там дальше тянуть не надо. А так-то расшивы вдоль Волги верблюдами таскают: животина за день верст тридцать проходит, бечевник ей не требуется — у верблюда копыта широкие, он и по бережку, да и по мелководью даже спокойно шагает, и обходится он раза в три дешевле, чем бурлаки. И вообще, бурлак, или, как у нас в Нижнем Поволжье называют, бурлака — это крестьянин, что подался на речное судно подзаработать, после сева но до покоса — то есть на месяц-полтора. И на бечеву их нанимают если только баржа какая на мель села, потому как одному верблюду ее оттуда не стащить. Так что стих этот из учебника уберем, как клеветнический — улыбнулся я.

— А что на его место поставим? Вы хотите что-то из этих... современных, извините, поэтов?

— Ага, я поэт, зовусь Незнайка, от меня вам балалайка... Это же для старшеклассников учебник, поставьте сюда что-то из прозы. Того же Салтыкова-Щедрина.

— А... а при чем тут балалайка, извините?

— Это вы меня извините, я из книжки детской процитировал... сейчас ее пишу.

А что? Пожалуй, пора уже использовать Николая Николаевича для воспитания молодежи, ой пора! Кто там был, Ну, Незнайка, Знайка само собой, Пилюлькин, поэт Цветик и музыкант... как его? На трубе еще играл... да, Гусля, Винтик со Шпунтиком, Торопыжка, который утюг проглотил, Авоська и Небоська... и конечно же Пончик! Ах да, художник был, Тюбик его звали... а всего их было шестнадцать человеко-рыл. Кто еще? Охотник Пулька с собакой Булькой... интересно, собаку за жителя Незнайкиного домика считать? Ворчун, Молчун, Растеряйка... Сиропчик. Вроде все — теперь можно и "писать"...

Еще бы вспомнить, о чем там Николай Николаевич писал, но на это времени хватит и в процессе переплывания через моря и океаны — настало время "дружеских визитов". И настало оно совсем не сразу после звонка Генри насчет продажи магазинов — все же я какой-никакой, но канцлер, а канцлеры просто так в зарубежные гости не ходят. Так что пришлось подождать, пока Дагмар договорится обо всем нужном со своим венценосным братцем, а Генри — уже со своим президентом, и только потом, под звуки фанфар, на перегнанном на Балтику для этой цели броненосце "Князь Потемкин-Таврический" я отправился с визитами.

Хотя до отплытия пришлось еще одно дело сделать.

Иосиф Джугашвили очень неплохо справился с руководством работами по осушению мингрельских болот. В смысле, болота эти осушили, нарезали там плантации цитрусовые, окруженные дорогами, по обочинам дорог насадили эвкалиптов... Самое удивительно заключалось в том, что рассаду этих эвкалиптов не из Австралии тащили, а вовсе даже из Крыма, где серые эвкалипты уже использовались в озеленительных целях. То есть из Австралии тоже сколько-то саженцев привезли, но австралийские почему-то сразу же и загнулись, а вот крымские — прижились: видимо, успело дерево акклиматизироваться в России. А может, просто сорт не тот взяли: ведь различных видов эвкалиптов, насколько я помнил после изучения природы "исторической родины", насчитывается сотни.

Конечно, осушили не всю Колхиду, пока лишь довольно небольшой ее кусочек. Совсем небольшой, около пяти тысяч гектаров — но лиха беда начало. Иосиф Виссарионович с воодушевлением рассказывал, что местные крестьяне, увидев результат, так воспылали энтузиазмом, что... так и ходят, воспыламши. А на осушении работают большей частью лишь бывшие рабочие нефтяных заводов и мужики-контрактники из России... Впрочем, в организованные колхозы мингрелы с удовольствием все же записались и уже в следующем году можно было ожидать неплохого урожая лимонов и мандаринов... в смысле, может быть кое-какие деревца уже и начнут понемногу плодоносить.

Да и осушенной земли для новых колхозов в следующем году скорее всего побольше будет. Раньше я думал, что болота осушать просто: нарыл канав поглубже — и ура. Фигу! В Колхиде можно этих канав хоть обрыться, но так как земля там плоская как стол, вода по ним просто не стекает. Так что "осушение" выглядит забавно: болота эти просто засыпаются толстым слоем земли. А берется эта земля вообще из речки под названием Риони.

Риони эта, между прочим, довольно мутная речка, и мути она несет, как сообщили специалисты, на это дело нанятые, по тонне в секунду. То есть всего за две секунды можно насыпать кубометр грунта, а за сутки — четыре гектара поднять на метр над болотом... ну, если всю муть из реку как-то выцедить. Как именно выцедить — подсказал Женжурист, который имел некоторый опыт "работы с мутными реками" при взятии Ташкента: если течение в речке будет очень медленным, то муть сама осядет. Так что в двадцати пяти километрах от Поти в подходящей излучине Риони "расширили" земснарядами с трети километра до двух и углубили с трех метров до десяти — и скорость течения упала до двух-трех сантиметров в секунду. Ну а земснаряды продолжали потихоньку осевшую муть со дна собирать и переливать ее в болота. Огороженные плетнем из росшей ранее на этих же болотах ольхи и всяких колючек.

Главной проблемой при таком подходе было то, что земснаряды могли качать грязь максимум на полкилометра, а дальше ее нужно было перетаскивать уже "наземным транспортом", в роли которого использовались в основном телеги. А чтобы телеги могли проехать, то нужно было по свеженаваленной грязи проложить какие-то гати — хотя бы из ольхового горбыля. Опять же, телеги требовалось наполнить, а потом разгрузить...

Руководитель всех этих работ постоянно слал просьбы увеличить плату на такую работу, и так же постоянно получал отказ. Не потому что денег было жалко, а потому что платить больше за неквалифицированную работу просто нельзя. В общем, все закончилось тем, что он приехал в Москву уже лично объяснять мне необходимость "дополнительного финансирования", и как раз перед моим отъездом в зарубеж.

— Я понял, народ буквально прыщет энтузиазмом, но за овеществление своего энтузиазма хочет получать больше, так?

— Именно так. И поэтому, если мы хотим действительно сделать из Колхиды...

— Иосиф Виссарионович, я понял, понял. Вот я хочу сделать из Колхиды, вы хотите. А мингрелы не хотят?

— Они тоже хотят, но ведь работа-то очень тяжелая, за нее и плата должна быть соответствующая!

— Если так рассуждать, то больше всего должны получать у нас кариатиды, ведь они на себе такую тяжесть держат, причем даже без перерывов на обед. Но им-то и вовсе никто ничего не платит, поскольку оплата должна соответствовать не степени потения при ее, работы, исполнении, а полученному результату. Сейчас же результат просто неизвестен, и посему платить больше мы не будем.

— Как неизвестен? Почти пять тысяч гектаров плодородной земли...

— За девять миллионов рублей? Две тысячи рублей за гектар, при том, что самые лучшие земли в Империи стоят не дороже сотни. И на лучшей земле можно собрать урожай стоимостью рублей в восемьдесят в год. Так что пока в Колхиде мы не получим с гектара чего-то на пару тысяч в год, можно смело утверждать, что мы очень сильно рабочим вашим переплачиваем.

— Но это же невозможно столько собирать...

— Согласен, а это значит, что нужно придумать как сократить затраты на осушение. Хотя бы раз в десять.

— Но мы же не может сократить в десять раз и без того нищенскую зарплату!

— Мы? Мы — можем, просто делать этого не будем. Нужно придумать как иным способом уменьшить затраты в двадцать минимум раз. Ну и скорость выполнения работ увеличить, а то такими темпами лет через сто закончить мелиорацию получится.

— Обещаю, что в ближайшее время мы постараемся резко снизить стоимость работ, и думаю, что в следующем году уже мелиорированных земель будет устроено в несколько раз больше!

— Это хорошо, что обещаете... Кстати, вы пару лет назад обещали мне книжку одну переписать на языке, народу понятном...

— Я не сделал... потому что внимательно прочитав и разобравшись, пришел к выводу, что вы неправы.

— И в чем же?

— Ваша теория прибавочной стоимости противоречит...

— Теория прибавочной стоимости — не моя, Маркс ее выдвинул. Но, поскольку она основана на ложном тезисе, то она естественно противоречит и здравому смыслу, и даже самой себе.

— Вы ошибаетесь...

— То есть вы хотите сказать, что прибавочная стоимость образуется на производстве?

— Это — аксиома!

— Аксиома — это теорема, не требующая доказательств. Но, замечу, подтверждаемая практикой. И не имеющая ни одного подтвержденного той же практикой опровержения.

— А у вас есть опровержение? — Иосиф Виссарионович посмотрел на меня с усмешкой.

— Знаете что? Я сейчас должен ненадолго отъехать, по делам... как раз связанным с наглядным опровержением этой теории. И вы, дабы это опровержение увидеть своими глазами, поедете со мной.

— Куда?

— Опровергать Маркса.

В кабинет, где мы беседовали, зашла Камилла:

— Саша, я не еду с тобой. Понимаю, что нужно... но меня сейчас и на земле тошнит, так что море мне противопоказанно... а, Иосиф? Здравствуйте, извините, я вас сразу не узнала. Вас Саша вызвал чтобы орден вручить? Поздравляю!

— Какой орден?

— Не знаю, он вызывает или ордена вручать, или ругать, но вас он вроде не ругает...

— Меня... я сам приехал.

— А... еще раз извините. Саш, перед тем, как уедешь, расскажи Кате где Винтик и Шпунтик взяли мотор для пылесоса и дай мне... Мешкову дай денег на постройку химического института в Москве. А то в Университете меня просто боятся, работать невозможно.

— А ты их меньше дебилами обзывай. Шучу, солнышко, шучу. Сама Мышке скажи, пусть проведет институт по бюджету Министерства просвещения, а деньги из моего фонда возьмет. И сколько потребуется, пусть и переводит, я надеюсь привезти денежек достаточно для сотни таких институтов. А вот Иосиф Виссарионович мне как раз и поможет.

По дороге в Вашингтон мы заехали на пару дней в Копенгаген, где подписали "Договор о дружбе и взаимной помощи" между Россией и Данией. По этому договору снимались таможенные ограничения на экспорт в Россию любой сельскохозяйственной продукции из Дании, а подданные короля Фредерика освобождались — в Дании — от налогов на прибыли, полученные из России. Несколько странноватый договор об очень односторонней какой-то дружбе, но мы еще до Америки не доплыли, а оставленный в Копенгагене "Комитет общества российско-датской" как раз "дружбы" (под управлением вдовствующей императрицы, между прочим) заключила контракты с несколькими тысячами датских фермеров на "обучение русских крестьян уходу за датскими коровами", причем обучать крестьян нужно было в самой России. Коров тоже было приобретено около двадцати тысяч... Пока деньги есть, нужно обеспечивать свою "продуктовую безопасность" хотя бы на мясомолочном фронте.

Ну и на прочих фронтах тоже — поэтому визит в США начался со встречи со старым приятелем. Неофициальным, да и вообще "тайным". У меня было о чем поговорить с Генри, а он, как назло, в море чувствовал себя преотвратно — ну а скоростных яхт-нефтетанкеров в этой жизни я не наклепал, так что встречаться нужно было на его территории. Когда Генри мне неожиданно позвонил, он начал очень "издалека", но о причине я сообразил довольно быстро:

— Генри, ты стесняешься Черта Бариссона? Кроме него есть еще кто-то в комнате?

— Нет, но...

— Генри, мистер Бариссон — мой поверенный в американских делах. При нем можешь быть откровенен: Черт в курсе всех моих дел, но сам он занимается лишь своим книжным бизнесом и ни мне, ни тебе не конкурент. А насколько я понял, ты хочешь купить мою торговую сеть целиком?

— Зависит от цены... но — да.

— Некоторые думают, что чтобы корова давала больше молока и меньше ела, ее нужно меньше кормить и больше доить. Но мы-то с тобой понимаем, что ее нужно просто кормить пищей получше и доить по расписанию. Я к чему это: может показаться, что моя корова топчет твою поляну, но это не совсем так. Она ее конечно топчет, но заодно обильно унаваживает, перерабатывая пищу, которую ей даю я. Ты в общем-то прав: теперь у меня есть новая корова, и кормить старую мне становится неудобно... проблема в том, что ты ее сейчас тоже не прокормишь. А продавать тебе только вымя от коровы смысла нет.

— То есть ты отказываешь?

— Не спеши. Сейчас нам нужно очень хорошо подготовиться, чтобы спустя некоторое — и очень небольшое — время ты смог бы эту корову прокормить. Но все же какое-то время на это потребуется, а уже следующим летом у тебя появятся и иные заботы. Подробности при встрече, но на всякий случай запаси к лету миллионов тридцать, а лучше пятьдесят наличными. Не на корову, но за эти деньги ты сможешь получить кусочек пастбища для нее... которое сейчас стоит миллионов двести. И будет снова столько же стоить уже к следующей зиме.

— Это ты про банковский кризис, из-за которого в твоей книжке помирает... персонаж?

— Ну... в общем да. Но ты не беспокойся: если у тебя не получится столько собрать, я тебе денег дам. Когда в мире всего два человека понимают, как вести бизнес, этим двоим стоит помогать друг другу... тем более, что второй и научился всему именно у тебя.

— И когда это я успел выступить в роли учителя?

— Я расскажу. При встрече. Но сам ты в Россию, как я понимаю, не поедешь, а канцлеры в другие страны ездят только с официальными или не очень, но все равно официальными визитами. И если бы ты смог такой подготовить к зиме, то было бы замечательно. Детали... детали ты согласовывай непосредственно с Чертом, он знает что мне нужно. А если потребуется что-то именно от меня... к сожалению, поговорить со мной ты сможешь лишь из этой же комнаты — но в любое удобное для тебя время. Правда попрошу все же учитывать разницу во времени — исключительно, чтобы ночными звонками по возможности не будить мою жену...