Слепой

На оставшийся балл я взял телекинез. Самый банальный и простой, но который тоже можно было развивать. У меня вообще все способности можно было развивать, даже регенерацию, которая была пассивной, можно было улучшить, но теми способами, что мне поведала Тиамат, я это делать отказываюсь. Я не мазохист. Нет, я прекрасно понимал, что в любом деле нужно стараться и полностью отдаваться для прогресса и развития, но от такого "легкого" развития способности пути решил отказаться. Специально получать ранения и терпеть боль это не мое. Одно дело тяжелые тренировки и совсем другое самоистязание.

Вообще-то, выбор у меня был между телекинезом и умением манипулировать любой энергией, но тут я решил в сторону телекинеза. Энергия может кончиться, а вот телекинез нет. К тому же, была у меня интересная мысль о том, что при идеальном контроле чакры, я смогу делать какие-нибудь воздушные стрелы или еще чего. На знания по всяким крутым дзюцу у меня баллов бы не хватило, но уж одну технику-то я точно осилю. Да, да, тот самый расенган. Убойная штука была, даже в руках откровенного неуча в лице Наруто. Парень был в этом не виноват, но факт остается фактом. Что-то из себя представлять, как шиноби, блондин с ядовитой батарейкой в пузе стал только после того, как за него взялся отшельник и извращенец Джирайя.

Когда я сообщил о своем выборе Тиамат, та лишь вновь понимающе улыбнулась, и чем-то она мне вдруг напомнила мою маму. Было в ее улыбке, что-то такое, родное, теплое. После чего она попросила меня лечь обратно на кровать, но прежде чем темнота опустилась на мое сознания от прикосновения ее пальцев к моему лбу, я успел заметить в ее глазах веселые и озорные искорки, которые вызвали у меня мурашки по всему позвоночнику и предчувствия меня не обманули...

Глава 2.

В Нью-Йорке, на Парк-слоуп, недалеко от Проспект-парка уже несколько часов подряд было очень шумно и оживленно. Полицейские, парамедики, службы спасения и просто добровольцы из числа ответственных граждан разбирали последствия завалов и разрушений после боестолкновения между Железной леди и группой неизвестных террористов, которые оставались неназванными.

Множество жилых домов оказались жертвами их противостояния. Много невинных жертв пострадало. Была уже ночь, но на Парк-слоуп было очень светло. Сигнальные огни специальных служебных машин, прожекторы, которые привезли из "Старк Индастриз", и с вертолетов, которые все время, сменяя друг друга, кружили над жилым районом, давали много света. Люди вручную и с помощью специальной техники разгребали завалы, стараясь найти выживших. Они часто и громко выкрикивали имена людей, что жили в этих домах. Пожарные, полицейские со специально обученными собаками, и не только они не теряли надежду найти хоть еще одного выжившего.

Если такое случалось, то эта радостная весть почти мгновенно передавалась всем, кто был занят в этой нужной, но такой тяжелой работе, и она придавала им сил, поднимала их энтузиазм и вдохновляла работать еще быстрее. Им нужны были такие радостные новости. Всему Нью-Йорку и США были нужны они. Миллионы людей сидели возле экранов своих телевизоров и радиоприемников по всей стране и ждали радостных новостей.

Но время неумолимо убегало, с каждой прошедшей секундой оставляя все меньше шансов на то, что попавшие под завал люди выживут и их успеют спасти. Число установленных жертв казалось небольшим на фоне населения всего США. Ну что там значат несколько десятков жертв, когда в том же Бруклине, одном из боро* Нью-Йорка население составляло около двух миллионов жителей? Но как объяснить такую статистику родственникам и друзьям тех людей, что оказались под завалами? Ответа на это власти не знали, ка не знали его и простые работники спасательных службы и добровольцы, поэтому все старались и прикладывали все свои силы, чтобы это число больше не возрастало.

Официальная спасительница мирных граждан от террористов, которой некоторые СМИ уже сделали Антонию Эдду Старк, в миру больше известной под именем Тони Старк, а с недавних пор и как Железную леди, сейчас лежала на операционном столе, где ей делали сложную операцию. Как бы не была хороша броня этой новоявленной супергероини, но даже она не смогла выдержать три десятка взрывов от попаданий небольших ракет, которыми ее обстреляли террористы. Операции также мешал реактор, что находился в груди молодой девушки.

Люди также следили за всеми новостями, которые приходили из больницы, где проходила ее операция. Их героиня, пусть и совершившая немало ошибок, сейчас боролась за свою жизнь и сердца миллионов граждан США были также обращены к ней в желании поддержать. Были и недовольные ее действиями, и те, кто открыто обвинял девушку в том, что разрушений с ее стороны пришло едва ли не больше, чем со стороны террористов, но их было не так много и их голоса тонули в потоке хвалебных речей остальных.

Перед рассветом второго дня, когда надежды уже не было ни у кого из спасателей и лишь новость о том, что операция Тони Старк прошла успешно, немного скрашивала ту горечь, что они испытывали, одна из поисковых собак неожиданно сорвалась с места. Вначале на нее с недоумением посмотрел ее хозяин, а потом рванул следом, поняв, что его четвероногая напарница нашла очередную жертву и крича об этом остальным.

В сердцах людей вновь вспыхнула небольшая искра надежды. Слишком уж часто за последние часы попадались переломанные и безжизненные тела пожилых людей, детей...

* * *

Первое, что сумел увидеть Виктор — нечеткий и темный силуэт человека в каске в небольшом просвете между завалами. Почему он решил, что в каске? Ну так у людей просто не может быть головы такого размера и формы. Свет больно ударил по глазам, вызван едва слышный, приглушенный хрип. Он попытался сделать вдох, и его тело на это охотно отозвалось болью в каждой мышце, каждой косточке. Но даже она не помешала ему рассмотреть свою спасительницу. Смуглую женщину латинос с выбившейся прядью волнистых и черных как смоль волос из-под пожарной каски, что закрывала левый глаз. А еще ее горящий надеждой взгляд. Он до этого и не представлял, что обычные карие глаза могут быть такими живыми.

— Аккуратнее, Джейн! Тяните эту балку, — донеслось до него чье-то взволнованное восклицание, словно сквозь вату. — Не уроните...

Больше он ничего не успел услышать, так как новая вспышка боли сверкнула сверхновой в его мозгу и погасила сознание, вновь отдавая то в спасительные объятия беспамятства.

Новое пробуждение вышло более приятным и даже комфортным.

Он лежал в просторной и светлой палате на удобной больничной койке в каком-то странном одеянии, напоминающем халат, только завязки были на спине. Больничное белье было чистым и пахло свежестью с примесью хлорки. От его тела шло множество проводов к разнообразным медицинским приборам. Те были большими, с пузатыми мониторами, и выглядели доисторическими динозаврами на фоне тех, что он помнил по своему прошлому миру. Они нестройно и не в лад попискивали и пищали, оповещая каждого желающего о том, что пациент скорее "жив, чем мертв". Но желающих узнать об этом радостном событии в палате не было. Даже сиделка куда-то отлучилась по своим нуждам. А о том, что она тут была совсем недавно говорил стоящий недалеко от кровати удобный стул с комплектом для вязания на сиденье.

Тело больше не болело, но этот факт мало радовал Виктора. В голове, словно на телеэкране, проигрывалась его жизнь. Точнее жизнь того молодого человека по имени Виктор Хьюга, в теле которого он оказался. Это видение так сильно захватило его, что он не заметил, как в палату вернулась сиделка, как она его звала, а потом побежала за доктором, не дождавшись реакции.

Это было ужасно...

Тиамат не просто подселила его в подходящее тело, нет. Эта прекрасная Повелительница Хаоса создала для него отдельную семью, выдернув одного из ирьенинов клана Хьюга, который должен был погибнуть во время четвертой мировой войны шиноби. Что это за война, Виктор не знал, так как просто не досмотрел до этих серий аниме. Ему было не интересно, ведь смотрел он его только, чтобы быть поближе к своей девушке. Имя попавшего сюда ирьенина было Хироши Хьюга, про которого в аниме Виктор даже и не подозревал. Из Хьюг он помнил только главных героев — Хинату и Неджи. Она, Тиамат, перенесла умирающего Хироши в мир Марвел, вылечила и дала небольшие знания, чтобы тот не потерялся в этом мире.

Тот и не потерялся, так как имел хорошее клановое воспитание, где и основы ведения своего дела преподавали, и как его можно организовать. Хироши сумел организовать свою небольшую частную клинику народной, или же как тут принято было называть традиционной, медицины и лечил многих звезд и спортсменов того времени. Возрождать клан Хьюга в новом мире он посчитал излишним и, лишенный того короткого поводка, который был у всех Хьюг, что у основной, что у побочной ветви, Хироши сумел полностью реализовать себя в этом, новом для него, мире.

Попал Хироши сюда в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году и даже поучаствовал в обеих мировых войнах, не смотря на протест со стороны своей жены и ее семьи и свой уже преклонный возраст, и прошел он их без серьезных травм и ранений полевым военным врачом, спасишим не один десяток жизней простых солдат. В жены же он взял эмигрантку из Нидерландов Агнесс Ромьен, белокурую красавицу, дочку одного из торговцев, что помогал в развитии города.

Умер он, когда Виктору было восемь, в тысяча девятьсот восемьдесят первом году. Оставив дружную и довольно большую семью после себя. Семью, что полностью погибла в результате битвы между Железной леди и террористами. Выжил только Виктор, благодаря своей регенерации, которая пробудилась в столь экстремальной ситуации.

И вот осознание этого простого факта было словно ушат холодной воды для него. Как сильный удар под дых. Это было неожиданно. Ошеломляюще. Обескураживающе. Он ведь ни разу не видел вживую родных его нового тела, но те воспоминания, что пронеслись перед ним, стали по-настоящему его собственными. Можно сказать, синхронизация с новым телом прошла успешно и полностью. И боль от потери новой семьи, которую он приобрел и потерял в одно мгновение, разрывала его сердце, не давая нормально дышать.

Слез не было, но легче от этого не становилось. Виктор мог бы попытаться это пресечь, но эти переживания неожиданно переплелись с его болью от потери родителей там, на Земле, и она просто полностью охватила все его сознание. Он не заметил, как пришедший доктор вколол ему успокаивающее, как не заметил и сочувствующих взглядов, которыми на него все смотрели, доктор, медсестра, сиделка.

Следующее пробуждение произошло поздним вечером. Вставать не хотелось. В голове царил сумбур. Виктор пытался понять, как возможно такое, что он одновременно ощущал любовь и тоску, как по своим Земным родителям, так и по родителям и остальным родным, также погибшим под завалом дома. При этом он их не путал и четко разделял "кто есть кто". Это было сложно и больно. Причем больно не только морально, но и физически. Было такое ощущение, что его сердце просто сжималось от всех этих чувств.

Не такого прибытия в этот мир он ожидал. Не зря он почувствовал тогда, в момент переноса, что его ждет что-то не очень приятное.

Почему Виктор решил, что все родные его тела... Нет, он сел и помотал головой. Почему он решил, что ЕГО родные здесь умерли? Ответ на это был прост — Тиамат. Это знание уже было в нем, как и все те знания, что он выбрал тогда в ее чертогах. Впрочем, поинтересоваться их судьбой все равно будет нужно. Иначе это будет выглядеть странно со временем.

Жестко. Можно даже сказать, что жестоко. А еще цинично. При желании здесь можно было использовать очень много эпитетов, и не всегда лестных и цензурных.

Но...

Ему дан второй шанс, значит нужно было им воспользоваться, как бы плохо не было при его начале.

В палату почти сразу же вошла та самая пожилая сиделка, в ее добрых карих глазах было беспокойство.

— Здравствуйте, — поздоровался он с ней.

— Здравствуйте, мистер Хьюга, — тут же отозвалась сиделка.

— Где я? — Хрипло спросил Виктор, повернув к ней голову.

— В Бруклинском госпитальном центре, — последовал точный ответ. — Как вы себя чувствуете?

— Вроде нормально, — безразлично пожал плечами Виктор.

— Вы, тихонечко посидите так, мистер Хьюга, а я схожу за доктором, — медленно, словно с умственно отсталым или малым дитем заговорила с ним сиделка. Впрочем, он и был для нее ребенком. Тринадцать лет всего его телу.

Виктор лишь кивнул в ответ и продолжил дальше медитативно смотреть на стену больничной палаты перед собой.

Доктор, с которым быстро пришла сиделка, оказался высокий и худощавый мужчина с аккуратной прической и внимательным взглядом голубых глаз.

— Виктор? — Заговорил он. — Я же могу обращаться к тебе по имени? — В ответ Виктор лишь молча кивнул. — Меня зовут Эдвард Коул. Я твой лечащий врач. Скажи, как твое самочувствие?

— Нормальное, — пожал Виктор плечами в ответ.

— Ничего не болит? — Задал еще один вопрос доктор, доставая небольшой фонарик из нагрудного кармана халата.

— Нет, — также кратко ответил Виктор. — Скажите, мистер Коул, как там моя семья? — Задал он необходимый вопрос.

— Эм, — на мгновение замялся тот, не зная стоит ли сообщать такие новости совсем недавно очнувшемуся подростку, но тут ему на выручку пришла сиделка.

— Я думаю, что мальчику нужно это знать, мистер Коул, — уверенным и твердым тоном произнесла она.

То, что эта сиделка имела влияние на доктора, было довольно необычно, но не выходило за рамки. Может быть они были давно знакомы или еще что-нибудь в этом духе, но самое удивительное было в том, что тот ее послушался. Хотя мог и не делать этого.

"Эх", мысленно тяжело вздохнул, Виктор. Когда произошло полное слияние его сознания и воспоминаний тела, то ему только и оставалось, что тяжело вздыхать. Не зря, ох не зря Тиамат ассоциировали с Хаосом. Так подставить с миром...

— Ты единственный, кто смог выжить там, прости.

— За что вы просите прощения? — Качнул головой Виктор, отвлекаясь от своих невеселых мыслей. — Здесь нет вашей вины, и сейчас не средневековье, чтобы убивать гонца за дурные вести.

— Хм, хорошо, — кивнул своим мыслям мистер Коул. — Сейчас я посвечу тебе в глаза этим фонариком, ты не против?

— Нет, — произнес Виктор и только сейчас до него дошло, что он разговаривал с ними все также смотря в стену, а видел он их с помощью своего бьякугана. Неудивительно, что первое, что захотел осмотреть мистер Коул, были его глаза. Очень неудобно получилось. Поэтому он повернул лицо к своим собеседникам. — Я знаю, что вы хотите сделать и для чего. У меня дедушка и папа были докторами.

— Хироши Хьюга, — понятливо кивнул доктор с некоторой долей снисхождения в голосе. — Я был на нескольких лекциях твоего дедушки.

По воспоминаниям, что мозг услужливо выуживал из памяти предыдущего владельца, это была вполне обычная реакция. В США и Европе, работники медицины относились к традиционной медицине с большой долей скепсиса и пренебрежения, считая ее шарлатанством и пережитком прошлого. Мистер Коул тоже не избежал этой участии, хоть и старался быть тактичным.