Слепой

Часть первая "Прибытие". Глава 1.

Меня зовут... А, впрочем, сейчас это уже и не важно, как меня звали в той, прошлой, жизни. Сейчас меня зовут Виктор Хьюга. Под этим именем я живу в этом странном мире и пусть в повествовании, которое будет перед вами, я буду с этим именем. Привык я к нему за это время уже. Можно сказать, что окончательно сроднился, отринув старое.

В своей прошлой жизни родился и вырос я в одной из республик бывшего СССР. Родители у меня были простыми советскими людьми. С теми взглядами на жизнь, привычками. Мама работала учительницей английского в школе, отец токарем на фабрике. Он был высоким блондином с серо-зелеными глазами и долгое время занимался троеборьем. Мама же была настоящей восточной красавицей, жгучая брюнетка с карими глазами. Отец в шутку всегда называл ее "панночкой", так как родом она была из Запорожья и ее бабку мой прадед привез из Польши. Любили они друг друга просто невероятно сильно. Я ни разу не слышал их ссор. Они даже спорили очень редко, хотя оба имели сильные характеры. Но вспыхивающий огонь моей мамы быстро брался под контроль несокрушимым спокойствием отца.

Когда мне исполнилось двадцать три они умерли. Тихо, спокойно, вначале ушла мама, потом, спустя пару месяцев, папа, который не смог выдержать боль от разлуки со своей горячо любимой женой. Я погоревал около полугода, но жизнь продолжалась и мне пришлось смириться с тем фактом, что их больше нет. А потом решил рвать когти из этой страны. Меня в ней держали только старики родители, у которых я был поздним и очень любимым ребенком. Но меня не баловали, а воспитывали как полагается, если заслужил, то могли и ремня всыпать, того самого, армейского, с большой бляхой с красной звездой. Хотя били не так чтобы сильно, больше чтобы прочувствовал момент, как говорится. И было это всего три раза, когда я действительно перегибал палку. Батя у меня был мужиком правильным и зазря даже голос не повышал. Да и шкодничал и проказничал я не так, чтобы и много. Не больше остальных детей во дворе хрущевской пятиэтажки.

Продав квартиру и все мало-мальски ценные вещи, кроме обручальных колец родителей, я бросил все и переехал в Россию, свою историческую родину, хотя кровей во мне понамешано было, любой составитель генеалогического дерева за голову возьмется. Тут и русские, и украинские корни казаков с берегов Днепра, и еще по капле от каждого народа бывшего союза. Но внешность у меня была славянская — высокий рост, светло-русые волосы и серые глаза, немного кривой нос (пару раз ломаный в подростковых и юношеских драках на дискотеках), добродушная улыбка и спокойный взгляд отца в котором иногда проглядывало пламя матери. В общем был я довольно приятной внешности и у дам имел большой успех, чем и пользовался.

Рванул я не в Москву белокаменную, и не в интеллигентный Питер, а на восток, поближе к Владивостоку. Там и с жильем было проще, да и дешевле жизнь была. Да и не хотелось мне, если честно, каждый раз иметь дело с "коренными" жителями этих городов, которые всегда с большим удовольствием навешивали на тебя ярлык "лимитчика" отчего ты сразу же получал минус 100500 к интеллекту и обаянию и превращался непонятно в кого, но явно не человека.

Название городка тоже ничего никому не скажет, скажу лишь, что он был довольно крупным, по меркам глубинки, с населением чуть больше ста двадцати тысяч. Небольшой, провинциальный городок, но мне он нравился. Там я пошел работать пожарным (попрошу не путать с пожарником или спасателем, а то уже задолбало по новостям слушать... работаешь ты, тушишь тоже ты, а приписывают все ЧС!!!) в местную часть, благо здоровье и физические данные позволяли. С детства занимался спортом и ходил в "качалку", как мы ее про себя называли, расположенную в подвале одной из жилых многоэтажек. А так как мое детство пришлось на "лихие" девяностые и эру видеосалонов, то кумирами для меня были Арнольд Шварцнеггер (моя привычка ходить в спортзал с юных лет) и Жан-Клод Ван Дамм (мое увлечение карате). Джеки Чана я тоже уважал очень сильно и кино с ним до сих пор люблю, но еще в детстве я осознал, что его стиль мне не подойдет, я уже лет в пять был крупнее своих одногодок и меня все принимали за первоклашку или второклассника, спасибо генам отца за это.

Впрочем, это уже не так важно. Я все это рассказываю просто потому, что хочу выговориться, наверное.

Годы шли, мне стукнуло тридцать, потом тридцать пять... Я все так же жил холостяком, гуляя с разными женщинами, влюблялся часто, но вот до "большой и светлой" как-то не доходило. Я не жалуюсь, нет. Сам не искал ее и на тот момент меня все устраивало. Так вот, в один не прекрасный или же наоборот прекрасный момент, поступил вызов — пожар в детском саду на окраине города. Мы выехали, приехали на место вызова. Огонь уже неплохо разыгрался. Особенно на первом этаже, отрезая от входа второй, где находились малыши.

Не паникуя, но матерясь, мы начали свою работу. Когда большая часть огня была устранена, то я со своим напарником оказался возле кухни. Черт меня дернул туда заглянуть или же ангел нашептал, не знаю. Я не особо верующий. Да и опять же, повторюсь, не важно это. В той кухне не было центрального газоснабжения, впрочем, как и в большей части города, и стояли баллоны с пропаном. Вот один из них, крайний у окна, видимо запасной или же хотели поменять в тот день, да не успели, уже успел покрыться огнем. Счет уже шел на секунды. Что-то у меня в мозгу щелкнуло, я оттолкнул своего напарника, подхватил эту бандуру горящую и вылетел на улицу. Там, ни слова не говоря остальным людям и зевакам, смотревшим и снимавшим интересное шоу, побежал в сторону ближайшего оврага. Благо это была окраина города и чисто внешне ничем от деревни уже не отличалась. Те же частные домики с огородами и подсобными постройками... Сколько бежал не помню, помню только, что очень быстро. Не Усейн Болт, но свой собственный рекорд на стометровке побил точно. Причем с запасом.

Остановившись на краю оврага, бросил взрывоопасный снаряд. Да только я не удержал равновесия и сам ухнул в этот овраг. А дальше, вспышка, боль, жар по всему телу и мой вопль с извечным и емким "да твою ж...".

Дальше темнота.

Очнулся в просторной комнате с интерьером красного цвета. Лежал я на большой, просто огромной кровати, которую мой друг Димка Возников обязательно назвал бы "траходромом 3000" и покивал с важным видом знатока. Почему именно 3000? Он, по-моему, и сам не знал. Может от терминатора пошло, не знаю. Но там был Т1000 вроде бы... Ай, не важно это.

Очнулся я, повторюсь, на этом ложе, в незнакомой комнате, а рядом со мной сидела потрясающе красивая женщина с красноватым оттенком кожи и небольшими витыми рожками. Прям те демоны, какими их обычно в книгах и фильмах показывают. Первым был шок и испуг. Да, это стыдно, да я не особо верил в Бога, но вот так оказаться рядом с визуальным воплощением демона, это вам не фунт изюма в одну харю сточить.

Это совершенное создание с аккуратными рожками, которые уходили чуть вбок и назад смотрело на мои рожи, что я успел скорчить, и лишь улыбнулось. По-доброму так, как мать своему глупому дитю и заговорило:

— Не бойся меня.

— Кто вы? — Это единственное, на что меня хватило. Я помимо своей воли любовался ее совершенными чертами лица и тела, которое проглядывалось сквозь свободную тунику до пола. Или как там такое платье называется?

— Ты можешь знать меня под именем Тиамат, дитя.

После того как я напряг мозг, то сумел выудить из недр его памяти что это имя какого-то божества. То ли персидского, то ли шумерского. Не помню точно.

— А как я тут? — Вновь проявил я чудеса ораторского искусства и невероятный талант гениально излагать свои мысли.

— Твой последний поступок, — все также добро улыбаясь, начала отвечать Тиамат, — имел большие последствия. Ты спас много жизней. За тебя молились родители и родственники детей, благодарили. Пусть твоя смерть и была очень глупым стечением обстоятельств.

На этих словах мне стало стыдно. Я ведь тогда действительно накосячил. Совершил несколько ошибок. Да и умер... Ну как можно было просто потерять равновесие? Очень глупо и нелепо получилось, но я рад, что спас остальных. После этих воспоминаний мне захотелось узнать, как там остальные. Живы ли, здоровы?

— А как остальные из моей команды? Они живы? А люди?

— С ними все хорошо, — Тиамат присела на край кровати. — Твой маневр, — проявила тактичность богиня, — сразу же понял только командир отделения. Он всех и удержал от того, что те не побежали за тобой.

— Значит Димка тоже жив? Хорошо, — порадовался я за друга и напарника. Он был в нашей команде первым номером и держал рукав, я же был вторым номером и его подстраховывал и помогал. Как в отряде, так и в жизни. К тому же у Димки молодая жена скоро рожать должна была. Как им одним-то, без него? Это я жил бобыль бобылем. Особо горевать некому, кроме пары близких друзей. — А в Палыче я не сомневался. Выходит, вымолили мою душу?

— Можно и так сказать, — слегка качнула своей рогатой головой Тиамат, а я заметил небольшие изменения в ее внешности. Кожа богини стала светлее и как-то посерела, а рога стали больше и разошлись в ширь. С такими уже не поспишь на боку. — Твой поступок меня очень порадовал, а искренние мольбы за тебя от спасенных и их семей, помогли мне тебе помочь.

— Я теперь буду жить здесь? — Спросил я, оглядывая комнату.

Меня тогда поразило то спокойствие, с каким я все это воспринимал. Спас людей, но сам умер? Ничего, бывает. Тебя спасла богиня и ты в ее личных покоях? И это нормально. Это уже потом я узнал, что это все проделки Тиамат, которая еще носила титул Матери Мира, помимо Повелительницы Хаоса.

— Нет, — вновь качнула своей головой Тиамат. — Я отправлю тебя в другой мир, который ты можешь выбрать сам.

На этих словах мне почему-то вспомнился фильм Мстители...

— Хорошо, — огорошила меня еще одной новостью это прекрасное создание. — Возьму его за основу и подберу подходящий, только ты учти, что там не будет так, как в этих твоих фильмах. Там будет реальный мир, реальные люди. Не игра, не кино.

— Да я же там сдохнуть успею раз сто, прежде чем год проживу! — Вырвался у меня крик отчаяния из души.

Память (ЗАРАЗА такая!!!) услужливо показывала все мультфильмы, что я смотрел в детстве, и комиксы, что успел прочитать, кино, что успел просмотреть (Черная пантера и Капитан Марвел, кстати, были для меня настоящим разочарованием). В Марвеле же каждый день какой-нибудь апокалипсис случается. То Феникс, то Танос, то Галактус, то этот, Дармаму, будь он неладен.

— Мир будет похож, будут похожи люди, но не всегда и не во всем, — успокоила меня Тиамат. — Да и не попадешь ты туда слабым. Твой поступок дал мне возможность помочь тебе, что я и хочу сделать. Ты можешь выбрать себе в качестве даров семь способностей или сил, которые хочешь.

— А может лучше в какой настоящий мир? — Все же сделал я попытку поторговаться. Ну не тянуло меня жить там! Там же звиздец еще тот творится. Гении-маньяки ученые, Карнаж, как отдельный вид чего-то ужасного и страшного, Гидра, в конце-то концов!

— Не получится, — с милой улыбкой обломала мои надежды это прекрасное чудо с рожками, которая уже приобрела зеленоватый оттенок и стала понемногу менять колер своей кожи на голубоватый. — Тот мир тоже НАСТОЯЩИЙ, — выделила последнее слово богиня. — Там живые люди, пусть и похожие на эти рассказы. Но в него мне будет легче переместить твою душу. Это не повлияет на все остальные миры.

— Прошу меня простить, — опомнился я. Мне тут вторую жизнь предлагают, а я еще кочевряжусь, хоть мне и страшно. Впрочем, где наша не пропадал? — Это я от нервов, — оставалось только небольшой книксен исполнить и ножкой так шаркнуть. — Конечно я с радостью соглашаюсь. Еще раз, простите меня, Богиня.

— Я все понимаю, дитя, — успокоила меня Тиамат. — Выбери себе дары. Но помни, каждый дар будет стоить тебе определенных баллов. Всего тебе положено двадцать шесть таких баллов. По баллу за каждые десять спасенных душ на Земле.

После этих слов я крепко задумался. Двести шестьдесят людей, сделал я несложный подсчет. Буду надеяться, что у них все в жизни будет хорошо и спасал я их не зря. Иначе как-то обидно будет. ТЫ старался, живота своего не жалел (в прямом смысле!) а они этот шанс профукают.

На этот раз в голове почему-то всплыло аниме "Наруто"...

Каюсь, грешен. Когда встречался с одной китаянкой, смотрел пару сезонов этого аниме. Но это было единственное мое аниме в жизни, и смотрел я его, чтобы быть поближе к своей Линлин, она была заядлой анимешницей и еще любила читать романы в стиле сянься. Ну и я пару прочитал... так, за компанию. Хотя аниме мне понравилось больше. Отношения наши с Линлин продлились недолго, около полугода, поэтому и аниме я не досмотрел все сезоны и еще некоторые фильмы, которые выходили отдельно от серий, но из всего, что я увидел, меня очень сильно поразило их ирьедзюцу и фуиндзюцу. Там мертвецов поднимали и всякие геномы прививали. Очень интересно и полезно в свете того мира, куда меня отправят.

— А если я хочу навыки, умения и силы конкретного персонажа? — Решил уточнить я.

— Тогда ты их получишь, но взамен всех своих даров, — последовал ее ответ.

— Нехилый такой размен, — кивнул я, под понимающую улыбку Тиамат. — А если только некоторые? Ну, то есть не все силы одного персонажа?

— Одно умение или навык на один балл, если она слабая или на начальном этапе развития. Если же что-то посложнее, то цена возрастет.

— Знание тоже? — Вновь начал я торг.

— Они пойдут по цене от пяти до десяти баллов, — в прекрасных черных глазах богини было понимание и маленькая толика веселья. Она читала мои мысли, как пить дать, читала. А еще ей нравилось со мной так разговаривать.

Что же, раз мои мысли были сосредоточены на моей выживаемости в новом сумасшедшем мире, то и выбор был очевиден.

В итоге я выбрал регенерацию, не такую бешенная как у Росомахи или Саблезубого, но тоже весьма полезная. Срастить перелом кости за пару часов сможет. Потом, помня о всяких телепатах, я попросил ментальный блок, чтобы они не смогли прочитать мои мысли. Тиамат меня предупредила, что на богов этот блок действовать не будет. Когда же я уточнил, сможет ли одна рыжая особа их прочитать, то оказалось, что да, ибо сущность Феникса тоже к божествам относится. Но тут же утешила, что сделать ей это будет трудно и лишний раз так сильно напрягаться никто не захочет. Печально, но ладно. Стоило мне это два балла из двадцати шести.

Чакросистему мне Тиамат обещала уже гармонично развитую в качестве бонуса за пару душ, которые округлились по всем законам земной математики в меньшую сторону, с улыбкой сказав, что ее еще можно нарастить и улучшить, и я сам пойму, как именно это сделать. Далее последовали все знания в ирьедзюцу от принцессы клана Сенджу. Огромный пласт знаний, который встал в моей голове как родной. Навыков ее я не брал, уж очень затратное это дело. Еще я стал обладателем бьякугана. Выбирая между ним и шаринганом, я здраво рассудил, что других таких глазок в той вселенной не будет, а значит я со временем могу ослепнуть, получив мангекке шаринган, а это в мои планы не входило. А вот конкретно этот бьякуган, который я взял по удвоенной цене, мог со временем эволюционировать в тенсейган, так что мне есть куда расти. Следом пришли знания по управлению своими будущими глазками. Вся эта красота из мира шиноби стоила мне восемнадцать баллов, где десять было отдано за знания Тсунаде и пять за знание как пользоваться своими чудо-глазками.

На оставшийся балл я взял телекинез. Самый банальный и простой, но который тоже можно было развивать. У меня вообще все способности можно было развивать, даже регенерацию, которая была пассивной, можно было улучшить, но теми способами, что мне поведала Тиамат, я это делать отказываюсь. Я не мазохист. Нет, я прекрасно понимал, что в любом деле нужно стараться и полностью отдаваться для прогресса и развития, но от такого "легкого" развития способности пути решил отказаться. Специально получать ранения и терпеть боль это не мое. Одно дело тяжелые тренировки и совсем другое самоистязание.

Вообще-то, выбор у меня был между телекинезом и умением манипулировать любой энергией, но тут я решил в сторону телекинеза. Энергия может кончиться, а вот телекинез нет. К тому же, была у меня интересная мысль о том, что при идеальном контроле чакры, я смогу делать какие-нибудь воздушные стрелы или еще чего. На знания по всяким крутым дзюцу у меня баллов бы не хватило, но уж одну технику-то я точно осилю. Да, да, тот самый расенган. Убойная штука была, даже в руках откровенного неуча в лице Наруто. Парень был в этом не виноват, но факт остается фактом. Что-то из себя представлять, как шиноби, блондин с ядовитой батарейкой в пузе стал только после того, как за него взялся отшельник и извращенец Джирайя.

Когда я сообщил о своем выборе Тиамат, та лишь вновь понимающе улыбнулась, и чем-то она мне вдруг напомнила мою маму. Было в ее улыбке, что-то такое, родное, теплое. После чего она попросила меня лечь обратно на кровать, но прежде чем темнота опустилась на мое сознания от прикосновения ее пальцев к моему лбу, я успел заметить в ее глазах веселые и озорные искорки, которые вызвали у меня мурашки по всему позвоночнику и предчувствия меня не обманули...

Глава 2.

В Нью-Йорке, на Парк-слоуп, недалеко от Проспект-парка уже несколько часов подряд было очень шумно и оживленно. Полицейские, парамедики, службы спасения и просто добровольцы из числа ответственных граждан разбирали последствия завалов и разрушений после боестолкновения между Железной леди и группой неизвестных террористов, которые оставались неназванными.

Множество жилых домов оказались жертвами их противостояния. Много невинных жертв пострадало. Была уже ночь, но на Парк-слоуп было очень светло. Сигнальные огни специальных служебных машин, прожекторы, которые привезли из "Старк Индастриз", и с вертолетов, которые все время, сменяя друг друга, кружили над жилым районом, давали много света. Люди вручную и с помощью специальной техники разгребали завалы, стараясь найти выживших. Они часто и громко выкрикивали имена людей, что жили в этих домах. Пожарные, полицейские со специально обученными собаками, и не только они не теряли надежду найти хоть еще одного выжившего.

Если такое случалось, то эта радостная весть почти мгновенно передавалась всем, кто был занят в этой нужной, но такой тяжелой работе, и она придавала им сил, поднимала их энтузиазм и вдохновляла работать еще быстрее. Им нужны были такие радостные новости. Всему Нью-Йорку и США были нужны они. Миллионы людей сидели возле экранов своих телевизоров и радиоприемников по всей стране и ждали радостных новостей.

Но время неумолимо убегало, с каждой прошедшей секундой оставляя все меньше шансов на то, что попавшие под завал люди выживут и их успеют спасти. Число установленных жертв казалось небольшим на фоне населения всего США. Ну что там значат несколько десятков жертв, когда в том же Бруклине, одном из боро* Нью-Йорка население составляло около двух миллионов жителей? Но как объяснить такую статистику родственникам и друзьям тех людей, что оказались под завалами? Ответа на это власти не знали, ка не знали его и простые работники спасательных службы и добровольцы, поэтому все старались и прикладывали все свои силы, чтобы это число больше не возрастало.

Официальная спасительница мирных граждан от террористов, которой некоторые СМИ уже сделали Антонию Эдду Старк, в миру больше известной под именем Тони Старк, а с недавних пор и как Железную леди, сейчас лежала на операционном столе, где ей делали сложную операцию. Как бы не была хороша броня этой новоявленной супергероини, но даже она не смогла выдержать три десятка взрывов от попаданий небольших ракет, которыми ее обстреляли террористы. Операции также мешал реактор, что находился в груди молодой девушки.

Люди также следили за всеми новостями, которые приходили из больницы, где проходила ее операция. Их героиня, пусть и совершившая немало ошибок, сейчас боролась за свою жизнь и сердца миллионов граждан США были также обращены к ней в желании поддержать. Были и недовольные ее действиями, и те, кто открыто обвинял девушку в том, что разрушений с ее стороны пришло едва ли не больше, чем со стороны террористов, но их было не так много и их голоса тонули в потоке хвалебных речей остальных.

Перед рассветом второго дня, когда надежды уже не было ни у кого из спасателей и лишь новость о том, что операция Тони Старк прошла успешно, немного скрашивала ту горечь, что они испытывали, одна из поисковых собак неожиданно сорвалась с места. Вначале на нее с недоумением посмотрел ее хозяин, а потом рванул следом, поняв, что его четвероногая напарница нашла очередную жертву и крича об этом остальным.

В сердцах людей вновь вспыхнула небольшая искра надежды. Слишком уж часто за последние часы попадались переломанные и безжизненные тела пожилых людей, детей...

* * *

Первое, что сумел увидеть Виктор — нечеткий и темный силуэт человека в каске в небольшом просвете между завалами. Почему он решил, что в каске? Ну так у людей просто не может быть головы такого размера и формы. Свет больно ударил по глазам, вызван едва слышный, приглушенный хрип. Он попытался сделать вдох, и его тело на это охотно отозвалось болью в каждой мышце, каждой косточке. Но даже она не помешала ему рассмотреть свою спасительницу. Смуглую женщину латинос с выбившейся прядью волнистых и черных как смоль волос из-под пожарной каски, что закрывала левый глаз. А еще ее горящий надеждой взгляд. Он до этого и не представлял, что обычные карие глаза могут быть такими живыми.

— Аккуратнее, Джейн! Тяните эту балку, — донеслось до него чье-то взволнованное восклицание, словно сквозь вату. — Не уроните...

Больше он ничего не успел услышать, так как новая вспышка боли сверкнула сверхновой в его мозгу и погасила сознание, вновь отдавая то в спасительные объятия беспамятства.

Новое пробуждение вышло более приятным и даже комфортным.

Он лежал в просторной и светлой палате на удобной больничной койке в каком-то странном одеянии, напоминающем халат, только завязки были на спине. Больничное белье было чистым и пахло свежестью с примесью хлорки. От его тела шло множество проводов к разнообразным медицинским приборам. Те были большими, с пузатыми мониторами, и выглядели доисторическими динозаврами на фоне тех, что он помнил по своему прошлому миру. Они нестройно и не в лад попискивали и пищали, оповещая каждого желающего о том, что пациент скорее "жив, чем мертв". Но желающих узнать об этом радостном событии в палате не было. Даже сиделка куда-то отлучилась по своим нуждам. А о том, что она тут была совсем недавно говорил стоящий недалеко от кровати удобный стул с комплектом для вязания на сиденье.

Тело больше не болело, но этот факт мало радовал Виктора. В голове, словно на телеэкране, проигрывалась его жизнь. Точнее жизнь того молодого человека по имени Виктор Хьюга, в теле которого он оказался. Это видение так сильно захватило его, что он не заметил, как в палату вернулась сиделка, как она его звала, а потом побежала за доктором, не дождавшись реакции.

Это было ужасно...

Тиамат не просто подселила его в подходящее тело, нет. Эта прекрасная Повелительница Хаоса создала для него отдельную семью, выдернув одного из ирьенинов клана Хьюга, который должен был погибнуть во время четвертой мировой войны шиноби. Что это за война, Виктор не знал, так как просто не досмотрел до этих серий аниме. Ему было не интересно, ведь смотрел он его только, чтобы быть поближе к своей девушке. Имя попавшего сюда ирьенина было Хироши Хьюга, про которого в аниме Виктор даже и не подозревал. Из Хьюг он помнил только главных героев — Хинату и Неджи. Она, Тиамат, перенесла умирающего Хироши в мир Марвел, вылечила и дала небольшие знания, чтобы тот не потерялся в этом мире.

Тот и не потерялся, так как имел хорошее клановое воспитание, где и основы ведения своего дела преподавали, и как его можно организовать. Хироши сумел организовать свою небольшую частную клинику народной, или же как тут принято было называть традиционной, медицины и лечил многих звезд и спортсменов того времени. Возрождать клан Хьюга в новом мире он посчитал излишним и, лишенный того короткого поводка, который был у всех Хьюг, что у основной, что у побочной ветви, Хироши сумел полностью реализовать себя в этом, новом для него, мире.

Попал Хироши сюда в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году и даже поучаствовал в обеих мировых войнах, не смотря на протест со стороны своей жены и ее семьи и свой уже преклонный возраст, и прошел он их без серьезных травм и ранений полевым военным врачом, спасишим не один десяток жизней простых солдат. В жены же он взял эмигрантку из Нидерландов Агнесс Ромьен, белокурую красавицу, дочку одного из торговцев, что помогал в развитии города.

Умер он, когда Виктору было восемь, в тысяча девятьсот восемьдесят первом году. Оставив дружную и довольно большую семью после себя. Семью, что полностью погибла в результате битвы между Железной леди и террористами. Выжил только Виктор, благодаря своей регенерации, которая пробудилась в столь экстремальной ситуации.

И вот осознание этого простого факта было словно ушат холодной воды для него. Как сильный удар под дых. Это было неожиданно. Ошеломляюще. Обескураживающе. Он ведь ни разу не видел вживую родных его нового тела, но те воспоминания, что пронеслись перед ним, стали по-настоящему его собственными. Можно сказать, синхронизация с новым телом прошла успешно и полностью. И боль от потери новой семьи, которую он приобрел и потерял в одно мгновение, разрывала его сердце, не давая нормально дышать.

Слез не было, но легче от этого не становилось. Виктор мог бы попытаться это пресечь, но эти переживания неожиданно переплелись с его болью от потери родителей там, на Земле, и она просто полностью охватила все его сознание. Он не заметил, как пришедший доктор вколол ему успокаивающее, как не заметил и сочувствующих взглядов, которыми на него все смотрели, доктор, медсестра, сиделка.

Следующее пробуждение произошло поздним вечером. Вставать не хотелось. В голове царил сумбур. Виктор пытался понять, как возможно такое, что он одновременно ощущал любовь и тоску, как по своим Земным родителям, так и по родителям и остальным родным, также погибшим под завалом дома. При этом он их не путал и четко разделял "кто есть кто". Это было сложно и больно. Причем больно не только морально, но и физически. Было такое ощущение, что его сердце просто сжималось от всех этих чувств.

Не такого прибытия в этот мир он ожидал. Не зря он почувствовал тогда, в момент переноса, что его ждет что-то не очень приятное.

Почему Виктор решил, что все родные его тела... Нет, он сел и помотал головой. Почему он решил, что ЕГО родные здесь умерли? Ответ на это был прост — Тиамат. Это знание уже было в нем, как и все те знания, что он выбрал тогда в ее чертогах. Впрочем, поинтересоваться их судьбой все равно будет нужно. Иначе это будет выглядеть странно со временем.

Жестко. Можно даже сказать, что жестоко. А еще цинично. При желании здесь можно было использовать очень много эпитетов, и не всегда лестных и цензурных.

Но...

Ему дан второй шанс, значит нужно было им воспользоваться, как бы плохо не было при его начале.

В палату почти сразу же вошла та самая пожилая сиделка, в ее добрых карих глазах было беспокойство.

— Здравствуйте, — поздоровался он с ней.

— Здравствуйте, мистер Хьюга, — тут же отозвалась сиделка.

— Где я? — Хрипло спросил Виктор, повернув к ней голову.

— В Бруклинском госпитальном центре, — последовал точный ответ. — Как вы себя чувствуете?

— Вроде нормально, — безразлично пожал плечами Виктор.

— Вы, тихонечко посидите так, мистер Хьюга, а я схожу за доктором, — медленно, словно с умственно отсталым или малым дитем заговорила с ним сиделка. Впрочем, он и был для нее ребенком. Тринадцать лет всего его телу.

Виктор лишь кивнул в ответ и продолжил дальше медитативно смотреть на стену больничной палаты перед собой.

Доктор, с которым быстро пришла сиделка, оказался высокий и худощавый мужчина с аккуратной прической и внимательным взглядом голубых глаз.

— Виктор? — Заговорил он. — Я же могу обращаться к тебе по имени? — В ответ Виктор лишь молча кивнул. — Меня зовут Эдвард Коул. Я твой лечащий врач. Скажи, как твое самочувствие?

— Нормальное, — пожал Виктор плечами в ответ.

— Ничего не болит? — Задал еще один вопрос доктор, доставая небольшой фонарик из нагрудного кармана халата.

— Нет, — также кратко ответил Виктор. — Скажите, мистер Коул, как там моя семья? — Задал он необходимый вопрос.

— Эм, — на мгновение замялся тот, не зная стоит ли сообщать такие новости совсем недавно очнувшемуся подростку, но тут ему на выручку пришла сиделка.

— Я думаю, что мальчику нужно это знать, мистер Коул, — уверенным и твердым тоном произнесла она.

То, что эта сиделка имела влияние на доктора, было довольно необычно, но не выходило за рамки. Может быть они были давно знакомы или еще что-нибудь в этом духе, но самое удивительное было в том, что тот ее послушался. Хотя мог и не делать этого.

"Эх", мысленно тяжело вздохнул, Виктор. Когда произошло полное слияние его сознания и воспоминаний тела, то ему только и оставалось, что тяжело вздыхать. Не зря, ох не зря Тиамат ассоциировали с Хаосом. Так подставить с миром...

— Ты единственный, кто смог выжить там, прости.

— За что вы просите прощения? — Качнул головой Виктор, отвлекаясь от своих невеселых мыслей. — Здесь нет вашей вины, и сейчас не средневековье, чтобы убивать гонца за дурные вести.

— Хм, хорошо, — кивнул своим мыслям мистер Коул. — Сейчас я посвечу тебе в глаза этим фонариком, ты не против?

— Нет, — произнес Виктор и только сейчас до него дошло, что он разговаривал с ними все также смотря в стену, а видел он их с помощью своего бьякугана. Неудивительно, что первое, что захотел осмотреть мистер Коул, были его глаза. Очень неудобно получилось. Поэтому он повернул лицо к своим собеседникам. — Я знаю, что вы хотите сделать и для чего. У меня дедушка и папа были докторами.

— Хироши Хьюга, — понятливо кивнул доктор с некоторой долей снисхождения в голосе. — Я был на нескольких лекциях твоего дедушки.

По воспоминаниям, что мозг услужливо выуживал из памяти предыдущего владельца, это была вполне обычная реакция. В США и Европе, работники медицины относились к традиционной медицине с большой долей скепсиса и пренебрежения, считая ее шарлатанством и пережитком прошлого. Мистер Коул тоже не избежал этой участии, хоть и старался быть тактичным.

— Да, он любил учить, — Виктор вновь кивнул головой, мысленно дав себе зарок избавиться от этой привычки своего нового тела. Все же воспитание в семье Хьюга было в большей части традиционным, так что поклоны и кивки головой были очень частым явлением. Даже среди близких родственников. — Я не слепой, мистер Коул. Я вас прекрасно вижу. Это просто наследственная мутация в моей семье.

— Эм, я не помню такого у мистера Хьюга, — не поверил ему доктор.

Что было не удивительно, ведь Виктор так и не отключил бьякуган и поэтому его взгляд сейчас смотрел не на мистера Коула. На этот раз память оказалась полезной и быстро подсказала, как деактивировать его чудо-глазки.

— Он просто почти всегда носил черные очки, чтобы избегать неловких ситуаций, — ответил Виктор. — Вот вы и не обратили внимания. У меня отличное зрение. Я даже могу сказать, что вы правша, так как ногти на пальцах правой руки, у вас подстрижены не так ровно и аккуратно, как на левой.

Эдвард Коул невольно скосил глаза на свою правую руку, держащую фонарик.

— Хм, что же, — мужчина убрал фонарик обратно в карман. — Я рад, что у тебя нет проблем со зрением. Но анализы мы все равно провести обязаны. Это чудо, что ты, Виктор, не получил ни одной физической травмы.

— Я бы с удовольствием обменял это чудо на жизни своих родных, доктор Коул, — Виктор поднял свои серебристо-лавандовые глаза без видимого зрачка на того. — Даже не задумываясь.

— Кхм, — пожилая сиделка явно почувствовала себя неуютно, впрочем, как и сам врач.

— И все же, следует быть благодарным за такой дар, — заметил мистер Коул.

— Да, вы абсолютно правы, доктор, — не стал спорить с ним Виктор, признавая правоту такого суждения. Пусть ему сейчас было плохо, но это не повод быть неблагодарной скотиной. Тем более в отношении той, кто имеет такое своеобразное чувство юмора... Если это, конечно, было именно им. — И я благодарен.

— Тебе стоит еще немного отдохнуть, — положил ему руку на плечо мистер Коул. В этом жесте не было ничего, кроме желания помочь и поддержать. — Ты перенес большой стресс.

— Хорошо, — послушно отозвался Виктор и лег обратно на кровать.

* * *

Выйдя из палаты, где Эдвард имел очень странный и необычный разговор с тринадцатилетним подростком, доктор решил позвонить одному своему хорошему знакомому. Как же неудачно совпало, что штатный психолог отлучилась в это время и не смогла провести беседу с подростком. Но выход был. Сам Эдвард никогда не был силен в психологии и генетике, но вот Чарльз, его старый знакомый, можно даже сказать друг, не так давно защитил докторскую по психологии. Уж он-то не откажет ему в услуге. Скорее даже с радостью согласится помочь. Чарльз очень хорошо относился к детям и всеми силами старался им помочь. Да и странная мутация глаз не давала мужчине покоя, а его давний знакомый был еще и прекрасным генетиком и сможет проконсультировать Эдварда.

Зайдя в свой рабочий кабинет, мужчина подошел к столу и снял трубку с телефона. После чего быстро пролистал небольшую записную книжку и, найдя нужный номер, набрал его.

— Здравствуйте, могу я услышать мистера Чарльза Ксавьера, мэм? — Спросил Эдвард, когда на том конце провода ответил приятный и молодой женский голос.

* Бо́ро (англ. Borough) — единица административного деления города Нью-Йорк.

Глава 3.

До следующего дня Виктора никто не беспокоил почти. Лишь один раз зашла пара медбратьев и взяла у него анализы. Совершенно стандартные, даже баночки использовали похожие на ту, что бывает из-под томата. Если бы не разговор на английском и вообще не осознание всей ситуации, то можно было бы подумать, что он вновь вернулся в детство, на родину, куда-нибудь в глубинку. Причем такая палата считалась бы едва ли не люксом. Ну как же, все чистое, целое, ремонта не требует и работает... Даже санузел...

И смех, и грех, но непонятно откуда взявшееся чувство ностальгии охватило Виктора. А ведь то время нельзя было назвать легким. Даже хорошим. Да что там, годы на которые пришлось его детство и юность были откровенно страшными, а сама ситуация, которая во многом осталась в отдаленных регионах неизменной, страшной. Когда не то, что лекарств не хватало, когда просто людей, квалифицированных работников, днем с огнем было не сыскать. Никто не хотел жить в глубинке, лишь редкие исключения — одиночки, маргиналы, просто подозрительные личности, которым было от кого скрываться.

Прошедшие часы Виктор потратил с пользой. Он не только выспался, но и сумел структурировать все свои воспоминания во время медитации. Откуда он научился медитации? Он и не учился, он ее уже знал. Даже примерные ощущения, которые помогли бы ему войти в особый медитативный транс и который помогал сконцентрироваться на чем-то одном, был. Хоть в аниме он и не помнил такого. Но Тиамат действительно передала ему все знания из головы Тсунаде по медицине, а эта техника как раз была разработана ирьенином для ирьенинов же, чтобы те имели возможность не допускать ошибок во время сложной операции. То, что у нее были и другие применения, даже в бою, оказалось лишь приятным бонусом.

Кстати о Тиамат.

Эта прекрасное рогатое создание, которое словно хамелеон могла менять окрас своей кожи (или же это хамелеон словно Тиамат? А, не важно) ... Ну так вот, богиня действительно имела весьма странное и возможно даже извращенное чувство юмора. Да, мир в который его она перенесла был миром Марвел с поправкой на реальность, но это был неправильный Марвел. Тут доминировали женщины. Нет, Виктор помнил по мультсериалу "Человек-паук" девяносто четвертого года, что в есть не одна вселенная Марвел. Был, самый настоящий мультиверс, или мультивселенная, где реальностей этого странного мира было очень много. Так что нельзя было исключать и ту, где царил матриархат, а большинство известных ему персонажей поменяли пол.

Память услужливо показывала все данные о мире, что были, и картина выходила пусть и не удручающая, но весьма странная и своеобразная. У мужчин в этом мире ситуация была схожа с аналогичной ситуацией у женщин в его. По факту у них уже сейчас были практически равные права с женщинами, но традиции и воспитание заставляли косо смотреть на каждого мужчину, который лез в "женское" дело. В силовых структурах, в госаппарате, полицейской службе и т.д. преобладали женщины. Именно они диктовали правила и условия. И стоит честно признать делали это весьма успешно и даже хорошо, но и у них не удалось избежать мировых войн, которые произошли в те же временные рамки. Только здесь, благодаря Стивену Роджерсу, он же Капитан Америка и человек сумевший избежать рандомного превращения в женщину, всю славу победителей нацистов во Второй Мировой Войне заграбастали себе американцы.

Когда этот факт всплыл в голове Виктора, то он, не удержавшись, выматерился. На Великом и Могучем. От всей своей попаданческой души. Ну не мог он, воспитанный на величии той победы, принять данного факта. Никак не мог. Все его естество восставало против, пусть это и было логично обосновано в Марвел. Всю свою сознательную жизнь он, имевший деда ветерана ВОВ, прошедшего всю войну и бравшего Рейхстаг в Берлине, жил с мыслью, что именно СССР, точнее ее армия и люди, уничтожили угрозу. Выдержали ценой огромных жертв и лишений. Девятое мая в его семье не было просто красным днем календаря. Это был действительно праздник. ВЕЛИКИЙ ПРАЗДНИК, полученный страшной ценой. И красным тот день не оттого, что таким цветом был отмечен в календаре, а от пролитой крови в тот период.

Именно поэтому, кстати, он считал глупостью совершенно идиотские, по его мнению, наклейки на машинах с георгиевскими лентами и надписью: "Можем повторить". У Виктора было очень большое желание в прошлом мире собрать таких вот "повторяшек" и спросить: "Что вы, бл**ь, можете повторить?". Войну? Смерти миллионов? Разрушения? Не нужно повторять, наоборот, нужно всеми силами предотвращать подобные шансы. Наши деды сражались за чистое небо над головой и светлое будущее, чтобы ТАКОЕ как раз никогда не повторялось, а тут эти ура-патриоты... Даже смешно было видеть такое у тех, кто не мог сделать пару лишних шагов и выбросить мусор в урну, а не на землю или в кусты...

Если в его родном мире, подобная ситуация сложилась много позже, благодаря активной пропаганде со стороны США, то в этом мире само СССР открыто признавало их главенство в решении этой проблемы. Хотя тут Виктор мог и ошибаться. Все же, не смотря на наличие деда ветерана в лице Хироши Хьюга, первый обладатель его тела не сильно интересовался этим вопросом и войной. Воспитание и пропаганда патриотизма сыграли здесь не последнюю роль. Да и вообще, в США умели воспитывать патриотов, этого у них было не отнять. И ему просто придется смириться и принять тот факт, что здесь все было иначе.

Подобное открытие и осознание его фактов настроения не прибавило, а открывшиеся перспективы жизни в мире, где может неожиданно любой непонятный звиздец случиться, так еще придется бороться с гендерными стереотипами, где понятие "мужской" приравнено к "женский" и это не пресловутое равноправие. Даже стало понятно, почему доктор Коул послушался сиделку. Просто воспитание такое — женщина главнее. Вбитое где-то в подкорку мужчины, который сумел добиться впечатляющих успехов, учитывая, что временной отрезок, в котором Виктор очнулся, соответствовал бы такому в его прошлом мире. В тот момент он на это как-то не обратил внимание, да и картина была вполне привычной.

Еще одним ударом по его самообладанию был тот факт, что в Бруклин его семья переехала как раз из соображений безопасности. Какая ирония.

Помимо этого, Виктор разобрался со своими приобретенными способностями. Точнее, как разобрался? Определился с их наличием и его способностью ими управлять. Ну, почти. Наличие регенерации он проверять не стал, его физическое состояние красноречиво говорило о его наличии и прекрасной работе. Да и не требовалось ему подтверждение. У него просто было знание и уверенность, что она есть.

Телекинез оказался весьма увлекательным. Он словно ребенок смотрел на то, как вокруг него наворачивает круги небольшой кусок мыла, найденный в уборной. Второй предмет, рулон туалетной бумаги, подниматься никак не хотел, лишь подрагивал от попыток это сделать и один раз даже слетел с крючка-держателя в стене. Но ничего страшного. Его можно было развить, а значит скоро он сможет как в одной известной саге с зеленым и ушастым учителем, делать удивительные вещи с его помощью. Ну, он в это верил и надеялся, что так и будет.

Бьякуган давался легче всего, что было не удивительно, ведь у него была подробная инструкция в голове. Правда с непривычки от наплыва такого количества информации, особенно когда он решил проверить максимальный радиус его действия, голова начала болеть и тут не помогла никакая регенерация. Боль ведь была не от физического урона, а от сильной ментальной нагрузки. И хорошо, что он выяснил этот недостаток своей регенерации сейчас, а не позже, скажем во время какой-нибудь заварушки.

Но больше всего он впечатлился, когда начал использовать чакру. Это был самый настоящий чит, как считал Виктор. Ощущение энергии, которое зарождалось примерно в области пупка, было удивительным и очень приятным. Сама энергия воспринималось чем-то теплым и родным, хотя над контролем ему еще придется поработать, несмотря на то, что до своей смерти Хироши Хьюга успел позаниматься с внуком. Он успел даже обучить того "мягкому кулаку", клановому тайдзюцу клана Хьюга. Жаль только, что там были лишь основы, в виде пропускания чакры через руки, чтобы наносить удары по тенкецу противников, но и это было не мало. Конечно, хотелось бы еще и особые техники знать, как тот же "кайтен", но на них не хватило баллов. Впрочем, тут можно было еще поработать, ведь в самом аниме, Неджи использовал те самые восемь триграмм небесное вращение, а суть его была в хорошем контроле над чакрой. Еще можно было бы и "расенган" освоить. Но это все были пока лишь планы на будущее.

Мало того, что из знаний Тсунаде, он знал весьма эффективный способ усилить свои физические параметры. Укрепить кости, сделать более крепкими и эластичными сухожилия, улучшить мышцы и нервные волокна, улучшая реакцию, так он еще получил вполне себе интересные знания по улучшению своих внутренних каналов и самого источника. Пусть дело это было не быстрым и ему еще придется много времени потратить на улучшение своего контроля и, собственно, на сами эти преобразования, но это того стоило. Стоит вспомнить только как на чистой физической силе Тсунаде громила своих противников и шпыняла Джирайю. Только для этого ему придется потратить время на осваивание ирьедзюцу, но тут уже ничего не поделаешь — цена за навыки была слишком высока. Помимо этого, простая напитка тела чакрой очень серьезно повышала его физические возможности. Кратковременно, конечно, и усиление спадало стоило только перестать это делать, но все же, Виктор еще раз убедился, что чакра — это самая настоящая вундервафля. Не без минусов, но если ему дать хотя бы лет пять, то его сила и шансы выжить практически в любой ситуации значительно, да что там значительно, на порядок возрастут. Все сводилось к банальному контролю над чакрой. Сумеет Виктор его улучшить и достичь в нем больших высот, так и ирьедзюцу и освоение, а где-то и заново придумывание того же кайтена будет не за горами.

Ментальный щит, он проверить не мог, но четко знал о его наличии. Тут было как с регенерацией. Он просто знал о нем.

В том же санузле, что был у его палаты, Виктор смог себя рассмотреть, благодаря довольно большому зеркалу, что было прикреплено к настенному ящику над умывальником. Волосы у него были светло-русыми, а кожа довольно светлой. Его легко можно было принять за европейца, если бы не глаза, которые, помимо необычного серебристо-лавандового цвета и отсутствия видимого зрачка, были миндалевидными с нависшим верхним веком, присущим большинству азиатов. Хотя размер глаз был большим и вообще они были весьма выразительными, что было неудивительно. Чем-то его лицо было очень похоже на известного французского актера его прошлого мира — Жан-Поля Бельмондо, только нос не был бесформенным от переломов из-за занятий боксом, и глаза другие. Ну и еще во время улыбки у Виктора появлялись ямочки на щеках. В общем с внешностью ему опять повезло. Что в этой, что в прошлой жизни его нельзя было назвать красавчиком, но не назвать его привлекательным было нельзя.

Телосложение было стройным, сейчас даже худощавым, с заметными мышцами, дававшими понять, что раньше обладатель тела не пропускал физических тренировок и вообще был со спортом на "ты".

Лишь под самое утро он закончил знакомство со своим новым телом и забылся тяжелым сном. Как бы он не гнал от себя грустные мысли, стараясь занять мозг работой, но все равно тоска и грусть были его спутниками и просто так отступать они не хотели. Казалось бы, радуйся, у тебя второй шанс и новая жизнь, но вот неожиданный резонанс его собственных воспоминаний и воспоминаний прошлого Виктора Хьюга свел все положительные эмоции на нет. Смерти семьи Хьюга и прошлого обитателя его тела не были именно его виной, но осадочек неприятный оставался, и совесть, которая в прошлой жизни у него была где-то потеряна во времена веселой юности или же просто отдана за ненадобностью, здесь была и неприятно так его грызла. Скотина такая...

* * *

— Ты серьезно собираешься туда поехать, Чарльз? — Эрик посмотрел на своего старого друга, который сейчас собирал в кожаный дипломат все необходимое.

— Эрик, это ребенок, — Чарльз отвлекся от своего занятия и с легким укором посмотрел на сидевшего на удобном диване Леншерра.

— Это человеческий ребенок, который вырастет и будет потом преследовать нас, Чарльз, — упрямо скрестил руки на груди Эрик.

— В первую очередь это ребенок, — остался непреклонен Чарльз. — Ребенок, переживший страшную трагедию — потерю всей своей семьи. К тому же, ты не совсем прав, он мутант.

— Что? — Эрик резко встал. — С этого и надо было начинать, Чарльз! — Раздраженно и одновременно осуждающе произнес он. — Я поеду с тобой.

— Нет, Эрик, — отрицательно покачал головой Чарльз. — Вы с Рэйвен останетесь в школе и присмотрите за детьми.

— У тебя лучше получается с ними, — немного ворчливо отозвался на это Эрик и отвернулся к окну.

— Нет, лучше всего получается у нашей красавицы Рэйвен.

— Что лучше всего у меня получается? — Зашла в кабинет упомянутая женщина.

— Могла бы здесь и не маскироваться, — все также ворчливо произнес Эрик, глядя на красивую блондинку с большими серо-голубыми глазами и пухлыми губами. — Здесь ты среди своих.

— Эрик, Рэйвен может ходить так, как ей удобней, — мягко произнес Чарльз, стараясь погасить очередной конфликт. С самого первого дня знакомства Рэйвен и Эрик не могли сойтись по этому вопросу.

— Завидуешь моей красоте, Эрик? — Послала довольную и наглую улыбку мужчине Рэйвен Даркхолм, известная в узких кругах как Мистик.

— Ты и в своем настоящем облике очень красива Рэйвен, — просто отозвался Эрик, лишив ту возможности что-либо ему возразить.

Чарльз на это лишь покачал головой. Было очень жаль, что его жена и лучший друг никак не могут поладить. Впрочем, ненависти между ними не было, просто они никак не могли сойтись во мнениях по некоторым, важным для них, вопросам. Внешность женщины была одним из этих вопросов. Эрик, имевший более радикальные взгляды, среди их троицы, считал, что стесняться своей необычности и непохожести на людей самая настоящая глупость, а вот Рэйвен, которая сбежала из семьи как раз по причине своей непохожести и долгое время в детстве провела в изгоях, подвергаясь гонениям, имела тяжелую детскую психологическую травму и всеми силами старалась не выделяться среди людей. А то, что она всегда подбирала себе красивую внешность, Чарльз списывал на пресловутое женское желание всегда и везде быть привлекательной для остальных.

— Ты ничего не забыл, дорогой? — Переключила свое внимание на Чарльза женщина.

— М? — Он удивленно приподнял брови и провел рукой по лысине. Это движение было старой привычкой, еще каких-то полгода назад у него была прекрасная шевелюра, от которой теперь не осталась и следа. — Нет, вроде бы.

Чарльз мог бы воспользоваться своей телепатией, но молодой мужчина старался не использовать свои способности на близких ему людях или же мутантах.

— А это ты взять с собой не хочешь? — Рэйвен с хитрой улыбкой подняла руку, которую до этого держала за спиной, в которой было его портмоне с документами и деньгами.

— Что? — Немного растеряно посмотрел на свое собственное портмоне в руках жены и тут же стал похлопывать себя по всем карманам. — Но как? Я же был уверен, что оно в кармане твидового пиджака, который ты мне подарила.

— Оно там и было, — улыбка Рэйвен стала добродушной. — А ты сейчас в своем коричневом пиджаке.

Чарльз озадачено оглядел себя, потом перестал удивленно смотреть на жену, тоже улыбнулся, подошел и благодарно поцеловал в губы, забирая портмоне.

— И что бы я без тебя делал, милая? — Произнес лысый мужчина, убирая портмоне во внутренний карман пиджака с кожаными ставками на локтях.

— Мне иногда кажется, что, если бы это было возможно, ты бы и голову забыл, — не смолчал Эрик.

— Не лезь к моему мужу, ворчун, — шутливо возразила Рэйвен. — Эта рассеянность делает Чарльза только очаровательнее.

— Женщины, — покачал головой Эрик. — Но я действительно удивляюсь, Чарльз, как ты с такими мозгами вечно что-нибудь да забываешь? Ты же говорил, что для твоей телепатии тебе пришлось потратить немало времени на структурирование своего сознания, а это наоборот должно было повысить тебе память, если я правильно понял твои объяснения.

— Это так, я, например, дословно помню то, что читал еще в школе, — согласился Чарльз. — Но мне приходится все время держать некое подобие щита, чтобы случайно не читать мысли окружающих меня людей, а это требует определенной концентрации, из-за чего я приобрел свою рассеянность.

— Эти твои ограничения, — тон Эрика вновь стал ворчливым.

— Эрик, не ворчи, — улыбнулся еще раз Чарльз. — Лучше пойдем, проводишь меня, а я пока тебе объясню, что делать со Скоттой и ее тренировками для глаз. Здесь же ты не будешь против?

— Ладно, пошли, — кивнул Эрик и направился к выходу.

Эрик Леншерр как никто другой знал, как важно иметь контроль над своими способностями. Если бы тогда, в детстве, у него он был, то его семья бы была жива.

Глава 4.

По ощущениям Виктора, утро наступило практически мгновенно. Только он закрыл глаза и попал в объятия Морфея, как уже приходилось просыпаться.

— Просыпайтесь, мистер Хьюга, — вчерашняя сиделка стояла возле его кровати и аккуратно трясла за левое плечо. — Доброе утро.

— Доброе, — все таким же мало эмоциональным голосом отозвался Виктор.

На самом деле ему было гораздо лучше, чем вчера. Ночь размышлений помогла унять ту бурю эмоций, что овладела им, но показывать это остальным было бы настоящей глупостью с его стороны. Как бы цинично это не звучало, но его срыв днем ранее, был ему на руку.

— Мистер Хьюга, — пожилая сиделка отошла, убедившись, что он окончательно проснулся. — У вас есть пятнадцать минут, чтобы умыться, а потом к вам придет доктор Коул вместе с гостем.

— Что за гость? — Виктор послушно встал с кровати, старательно пряча утреннюю активность своего младшего приятеля, что сделать в этой больничной хламиде было весьма затруднительно.

— Гостья, — поправила сама себя женщина, — доктор Стефани Стрэндж, — гордо и даже с какой-то долей самодовольства ответила сиделка. — Лучший нейрохирург на восточном побережье, а может и во всей Америке. Она иногда консультирует у нас, благодаря доктору Коулу, они учились вместе.

Фамилия Стрэндж была Виктору известна, только в его мире был Стивен Стрэндж или же доктор Стрэндж, Верховный маг Земли и защитник от магических и мистических угроз. Факт смены пола у известных ему персонажей все еще был непривычен, но уже не вызывал такого удивления. Больше было удивительно, что они вообще существуют в реальности. И это было странно, особенно после его встречи с Тиамат.

Перестав делать попытки скрыть естественную утреннюю реакцию молодого организма, вступившего в поре полового созревания, Виктор прошествовал в санузел. Краснеть, как сделал бы любой другой подросток на его месте, он не стал. Было немного неудобно, но ничего более. Да и что можно было сделать, раз сиделка не страдала чувством такта? А может для нее вполне нормальным был вид подростка у которого начали потихоньку бушевать гормоны? Мысль о повторном прохождении через это настроения не добавляла, поэтому он не удержался и тяжело вздохнул.

Пока он совершал утренние процедуры, в голове крутился только один вопрос: — "пробовать ли достичь каких-либо вершин в клановом стиле тайдзюцу Хьюга или же забить на это малоперспективное дело, требующего очень много сил и времени, и пойти в какой-нибудь зал для занятий боксом?". Почему именно бокса? Это было легко объяснимо. В своем детстве, поддавшись очарованию фильмов с Ван Даммом и остальными, Виктор пошел в секцию карате, о чем потом хоть и не жалел, но и удовольствия не испытывал, бросив все это примерно после полугода активных занятий. Так же красиво махать ногами с разворота и в прыжке, как и мистер "Брюссельские мышцы", у него все равно не получалось, хоть он очень старался.

Естественно, это не было основной причиной.

Настоящая причина заключалась в том, что юный Виктор стал свидетелем самой обычной драки на школьной дискотеке, когда на ногах остался стоять именно боксер, а всякие каратисты и борцы лежали в нокауте. Нет, дело было не в том, что бокс был лучше, а карате и разнообразная борьба хуже, просто он был более универсальным в уличных драках. Например, тот же борец легко мог расправиться с теми же парнями, кто тогда затеял драку, будь там не твердый пол, а хотя бы земля. Да и его знакомый каратист отправил пару человек лежать на полу двумя ударами ног, но вот Витька, старшак с его двора, занимающийся только боксом, вынес в той драке всех остальных. Он был быстрее, он знал, как лучше бить человека, и его удары чаще попадали по противникам. А причины проста — удары руками были быстрее ударов ног, а в боксе и еще лучше своих аналогов из карате, где работала только рука, без участия корпуса и ног.

И вот сейчас перед ним стоял выбор. Довольно сложный. Клановое тайдзюцу "мягкий кулак" был создан для бьякугана... Вот только была проблема и весьма существенная, Хироши Хьюга успел только немного преподать основы своему внуку, и все. Отец Виктора, Акира Хьюга, тот который был в этой вселенной, все это время был очень занят и потому уделить должное внимание для обучения сына не мог просто физически. Все откладывал на потом, считая, что время еще есть и просто загружал обычными физическими нагрузками сына. Вот и выходило, что Виктор знал сильно урезанную версию стиля, отчего его эффективность сильно падала. Серьезно, вот какая польза от обычных ударов в "мягком кулаке", если через них не проводить чакру? Да практически никакой, а вот для простого набивания морд разного рода неприятелям бокс подходил куда лучше. В то, что Виктор сможет сам воссоздать клановое тайдзюцу Хьюга, он не верил. Нет, вероятность подобного была, но времени для этого было нужно... Которого могло и не оказаться.

А отказываться от него банально не позволяла жадность.

Ополоснув лицо холодной водой и таким образом приводя мысли в относительный порядок, Виктор решил, пока отложить клановое тайдзюцу до лучших времен и остановил свой выбор на боксе и его углубленном изучении. С оговоркой, что начальный комплекс движений и ударов из "мягкого кулака" он все равно будет повторять. Это было глупостью, но жадность... Это иррациональное чувство просто никак не хотело отступать перед доводами разума, все твердя: — "А вдруг? А может?", поэтому он ей поддался. Немного.

Когда он вышел, то никого не застал в палате. Сиделка куда-то ушла по своим делам. Окинув помещение взглядом, Виктор сел на кровать и послушно стал дожидаться гостей. Червячок сомнения грыз его, может это все же ошибка, и эта доктор Стрэндж не имеет никакого отношения к тому Доктору Стрэнджу.

Червячок оказался не прав.

Как только в его палату зашел доктор Коул в сопровождении красивой черноволосой женщины с надменным взглядом серых глаз, стало ясно, что эта Стрэндж и есть та, о ком он думал. На лице никаких лишних эмоций, даже вежливого интереса, просто отстраненность и немного высокомерия, которые никак не могло испортить его красоту. Наоборот, ее резким и холодным чертам все это вместе придавало дополнительный шарм. Этакая "Снежная Королева", неприступная и холодная красавица. Ее черные волосы были красиво уложены, на лице минимум макияжа, лишь чтобы подчеркнуть глаза и губы. Женщина была довольно высокой и, насколько мог судить Виктор, в хорошей физической форме. Облачена она была в белую блузку и темно-серый брючный костюм, поверх которого был небрежно накинут белый, медицинский халат. Эта деталь хорошо дополняла весь ее образ. Такое показное пренебрежение, с каким тот был накинут на ее плечи, показывал, что Стефани Стрендж не считает себя выше всяких правил, но очень вольно их трактует в пользу своего удобства.

— Здравствуй, Виктор, — поприветствовал его мистер Коул. Виктор вчера как-то не обратил внимания на возраст мужчины, но теперь он ясно видел, даже без использования бьякугана, что тому уже около сорока. Тридцать семь — тридцать восемь лет. Но самое интересно было не это, а открытие того факта, что и без активированного бьякугана, его зрение было четче и лучше, чем в его прошлой жизни, хотя там он никогда на него не жаловался, всегда легко читая самую нижнюю строчку во время теста у окулиста. — Познакомься, — начал он представлять женщину, отчего на ее лице на несколько мгновений появилась тень, мол, это не ее нужно представлять, а ей, — это моя сокурсница и самый гениальный нейрохирург мира, доктор Стефани Стрэндж. Стеф, а этот юноша мой пациент, Виктор Хьюга. Весьма удачливый молодой человек.

И лишь произнеся последние слова, Эдвард Коул понял, какую бестактную вещь только что сморозил. Видимо присутствие Стефани Стрэндж имело свои последствия.

— Удача? — С легкой насмешкой переспросила Стрэндж. — Я верю только в себя и свои руки.

Женщина демонстративно подняла обе ладони.

Хоть звучало это в ее исполнении вызывающе, но Виктор прекрасно видел, что все это она сказала, чтобы сгладить неловкость Коула. Это не было неожиданностью для него, ибо Доктор Стрэндж был все же добрым персонажем, хоть и тем еще надменным засранцем. Правда это стало понятно не сразу, а тут, скорее всего, из-за смены пола некоторые изменения претерпело и поведение персонажей.

Тиамат его об это предупреждала.

— Всякое может случиться и просто веры в себя может быть недостаточно, — решил Виктор не только поспорить с этой женщиной, но и заодно сделать ей небольшой намек.

Судя по всему, она еще не попадала в ту судьбоносную аварию, а так, глядишь, вспомнит наглого подростка, который посмел ей открыто возразить, и его слова. Отчего ее мучения и страдания уменьшатся. Шанс такого исхода был ничтожно мал, но это единственное, что он мог сейчас сделать. Рассказывать о ее предполагаемом будущем было бы слишком нагло и самоуверенно с его стороны. Ведь здесь не только поведение, но и истории персонажей могли отличаться. К тому же, банально не стала бы Стефани Стрэндж его слушать.

— Я такого не припомню, — слегка откинула голову назад и холодно посмотрела на него доктор Стрэндж.

— Хани Мэй Робертсон, — назвал Виктор имя известной женщины-боксера, которое всплыло в его памяти.

Это была известная чемпионка мира по боксу, которая во время обычной велосипедной прогулки умудрилась неудачно упасть со своего двухколесного средства передвижения и повредить позвоночник. Сама Стефани в тот раз отказалась оперировать. Она была только на заре своей многообещающей карьеры хирурга и не хотела портить свое резюме неудачно операцией. Остальные врачи только разводили руками. Тогда, из последней надежды, мисс Робертсон как-то вышла на его деда и обратилась за помощью. Тот помог и в итоге Хани Мэй Робертсон еще трижды успешно защищала свой титул чемпионки мира, а потом перешла в более тяжелую весовую категорию и стала чемпионкой там. И оставалась ей еще на протяжении трех лет, не так давно повесив перчатки на гвоздь.

Резонансная история, которую запомнил прошлый Виктор, и которая стала маленькой песчинкой в пути, попавшей в ботинок многоуважаемой Стефани Стрэндж, которая нет-нет, да и всплывала на поверхность благодаря усилиям ее недоброжелателей.

Разговор повернул именно в ту сторону, которую хотел Виктор. Теперь будущий Верховный маг Земли точно вспомнит о нем.

— Хьюга, — кивнула своим собственным мыслям, ничуть не поменяв выражения лица. — Теперь понятно.

Больше по этому поводу она ничего не сказала, лишь затребовала у доктора Коула его, Виктора, снимки с компьютерного томографа. Что вновь удивило Виктора. Не то, что она это потребовала, а то, что они, т.е. снимки, были. Как позже выяснил Виктор, никогда особо не интересовавшийся этой темой, не смотря на наличие отца, работающего врачом в том мире, в компьютерная томография уже была известна и даже активно использовалась. Не в каждой клинике, но в таких больших, как Бруклинский госпитальный центр присутствовали.

Консультация прошла быстро и не скажешь, что женщине было неприятно находится в его компании, а так было. Виктор был в этом стопроцентно уверен. Профессионал, одним словом. Никаких отклонений или еще чего-либо опасного они не обнаружили. Больше ничего интересного в этом посещении одного из важных, насколько Виктор помнил, для этого мира человека не было.

— Виктор, что ты знаешь о мутациях?

Этот непростой вопрос задал Чарльз Ксавьер, внимательно смотря на него.

После визита будущего Верховного мага Земли, Виктор уже приготовился к спокойному течению остатка дня в больнице, но на этом посещения не закончились. После обеда его ждал еще один сюрприз, хотя в первое мгновение он этого не понял. Ну привел доктор Коул еще одного врача, ну лысый, что в этом такого грандиозного? Но вот когда его представили...

Чарльз Ксавьер здесь был еще достаточно молод, лет тридцати пяти, может моложе. Он сверкал чистой лысиной и доброжелательной улыбкой и да, смена пола его не коснулась, как и Стивена Роджерса. Логику этого явления Виктор еще не видел, но сам факт разжигал его любопытство. Кто из знакомых ему с детства персонажей, здесь, став реальными людьми сменили пол? Рост у Профессора Икс был выше среднего, около ста восьмидесяти двух сантиметров или же шесть футов, по английской системе мер, более привычной прошлому Виктору. Не смотря на стройное, даже немного худощавое телосложение, Ксавьер обладал довольно широкими плечами, которые казались еще больше из-за плечевых подкладок в пиджаке. Также Виктор отметил про себя, что местный телепат, не похож ни на одного из известных актеров, игравших его в кино. Разве что улыбка, немного смахивала на улыбку Джемса Макэвоя, а в прозрачных голубых глазах виделось участие и понимание актера Патрика Стюарта. Странное сочетание, но что было, то было.

Когда Эдвард Коул вышел, оставив его с Чарльзом Ксавьером наедине, будущий или уже настоящий лидер Людей-Икс взял небольшой стул и, поставив его рядом с койкой, сел на него. Причем поставил стул он спинкой вперед и сел по-ковбойски, сложив руки на спинке. Выглядело это странно, но впечатление, почему-то произвело положительное.

— Я могу обращаться к тебе по имени? — Задал свой первый вопрос Чарльз.

Голос у него был приятным и мягким, а Виктор словно почувствовал касания к своему сознанию. Это было трудно объяснить словами, но просто представьте себе, что кто-то очень аккуратно и легко прикасается пальцем к коже на твоем теле. Легкое, почти невесомое касание. А теперь перенесите эти ощущения в область головы и сделайте еще менее ощутимыми. Примерно так это ощущалось Виктором. Внутри все сжалось в тугой комок. Сейчас была незапланированная проверка его ментального блока и это сильно напрягало.

— Да, доктор Ксавьер, — ответил Виктор.

— О нет, я не доктор, — слегка покачал совей лысой головой Чарльз в ответ. — И можешь также обращаться ко мне по имени. Мне так привычнее.

Дальше последовал самый обычный разговор, насколько он может быть обычным в больничной палате и в той ситуации, в которой оказался Виктор. Они только что пресловутую погоду не обсуждали, а так темы затрагивались разнообразные: от учебы и его знаний по школьной программе, до хобби и мнением на события в спорте. Представляете подобный разброс? Но делалось это так легко и непринужденно, так аккуратно подбирались вопросы, которые казались вполне естественными, что Виктор и сам не заметил, как с удовольствием втянулся в эту беседу. Единственное, что действовало на него отрезвляюще — ощущения касаний к своему разуму.

Единственный вывод, к которому смог прийти Виктор — Чарльз через этот разговор проверял его психологическое состояние, что было весьма разумно. Будь на его месте обычный подросток, который пережил подобную трагедию, и он бы сейчас себя вел совершенно иначе.

— То, что проходили в школе, — ответил он, после непродолжительных раздумий. — Ваши голубые глаза результат мутаций, например.

— Правильно, — на лице Чарльза была доброжелательная улыбка, а те самые голубые глаза смотрели с одобрением. — Таких вот небольших мутаций за несколько тысяч лет существования человека, как вида, произошло очень много. От незаметных и маленьких, до очень заметных и глобальных.

— Эволюция, — решил Виктор показать, что знает, о чем ведет речь его собеседник.

— Да, эволюция, — слегка кивнул Ксавьер головой. — Иногда, во время эволюции происходят такие мутации, что становятся опасными для своих носителей, их еще называют летальными, а иногда происходит такое, что из одного вида получаются два. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, — кивнул Виктор. Он действительно понимал, к чему ведет разговор телепат, но, чтобы не вызвать лишних вопросов, решил продолжить, изображаю простого отличника и сообразительного парня. — Это как от волков произошли собаки.

— Примерно так, да, — ободряюще кивнул Чарльз Ксавьер. — И знаешь, Виктор, у людей тоже происходит что-то наподобие этого.

— Нас будут одомашнивать? Пришельцы? — Виктор приподнял вопросительно брови и состроил самое скептическое выражение на лице, на какое только был способен.

За все время этого разговора, он постоянно ощущал прикосновения к своему разуму, и если бы его ментальный щит не работал, то этого разговора просто бы не было. Зачем аккуратно подводить к теме мутаций и мутантов с геном Икс, если твой собеседник уже обо всем прекрасно осведомлен? Еще одна его способность, полученная в дар, подтвердила свое наличие и заодно исправность.

— Нет, я говорю не об этом, — позволил себе небольшой смешок Ксавьер. Что характерно, отрицать наличие пришельцев не стал и это весьма красноречиво рассказало Виктору, что Чарльз, как минимум, знает об их существовании. — Видишь ли, в ходе эволюции у человечества появился новый ген, который мы называет "ген Икс". Так вот, этот ген ответственен за то, что у людей стали появляться сверх способности.

Виктор перестал изображать из себя скептика и внимательно посмотрел в глаза своему собеседнику:

— Считаете, что у меня из-за этого гена такие глаза?

— Это можно уточнить позже, но да, я думаю, что твои глаза результат работы "гена Икс", — последовал ответ мужчины. И вновь мягкий, понимающий взгляд актера Патрика Стюарта.

— У всей моей семьи, по линии отца такие глаза. По преданию это дар древних богов нашей семье, — беззастенчиво стал врать на ходу Виктор.

Ну серьезно, не говорить же Чарльзу Ксавьеру правду о себе сразу. Это было бы подозрительно, пусть даже это и не совсем укладывалось в поведение ребенка, каким его видел собеседник.

— По линии отца? — Впервые показал удивление телепат.

— Да, а что? — Решил уточнить Виктор. Так-то он уже примерно догадался почему удивился тот. Насколько он помнил из комиксов и кино, "ген Икс" передавался по мужской линии, но так как это был неправильный мир Марвела, где царит матриархат, то и правила передачи генов могли быть изменены.

— Видишь ли, ученые установили, что "ген Икс" передается по материнской линии, — подтвердил его догадки Ксавьер. — Но это сейчас не важно. У меня есть еще доказательства того, что ты, Виктор, мутант.

— И какое? — Виктор не изображал настороженность, так как действительно испытывал ее. Вдруг местный Профессор Икс неправильный и работает со Страйкером?

Вместо ответа из санузла вылетели кусок мыла, что уже подвергался аналогичному воздействию с его стороны несколько часов назад, зубная щетка, рулон туалетной бумаги, полотенце и все они стали медленно парить в воздухе по кругу за спиной Чарльза.

— Видишь ли, Виктор, я тоже мутант, — начал говорить Ксавьер. — И помимо телекинеза, я еще и довольно неплохой телепат. То есть могу читать мысли людей. А твои я прочитать не смог, да и провести мысленный разговор, как я привык делать с некоторыми людьми, тоже. У тебя стоит очень сильная защита разума.

В ответ на подобное признание, Виктор решил тоже перестать разыгрывать ничего не знающего человека и повести себя соответственно тому, как повел бы себя в прошлой жизни в этом же возрасте, приди к нему Профессор Икс и скажи, что он мутант — он решил показать свою силу. Точнее часть из них.

Виктор перехватил тот самый кусок мыла, что уже стал по праву считаться ветераном телекинетических исследований и заставил то, вращаться вокруг себя. Также, он решил одновременно использовать свои чудо-глаза. Вены на висках у него резко вздулись, активируя бьякуган.

— Я тоже так могу, Чарльз, — на его лице не было улыбки, но в голосе чувствовалось довольство. Если все пойдет хорошо, то он получит одного из самых лучших учителей для своего телекинеза.

— Оу, — на лице Ксавьера появилась довольная улыбка. — Это благодаря глазам?

— Нет, — не стал врать Виктор. — Благодаря им я вижу особую, внутреннюю энергию, внутри людей, которую называют Чакрой или же Ки, и еще у меня обзор становится на триста шестьдесят градусов вокруг. А телекинез пробудился недавно.

— Очень интересно, — слегка склонил голову к правому плечу Ксавьер. — Ты один из немногих, у кого появились вторичные мутации, а это весьма высокий уровень. Я бы сказал, что ты потенциально Альфа.

— Альфа?

— Да, мы с моим другом Эриком Леншерром разработали классификацию мутантов, — охотно стал объяснять довольный Чарльз. — Дельта, гамма, бета, альфа и омега, в честь греческого алфавита. Дельта-мутантов больше всего в мире из общего количества мутантов. Они обладают способностями, не имеющими серьезных недостатков, но они относительно слабее способностей мутантов уровнями выше. Гамма-мутанты обладают довольно сильными способностями, но у этих способностей есть огромный минус — они делают жизнь их обладателя трудной. Например, у них внешний вид отличается от обычного человеческого, из-за чего для них нахождение в обычном обществе будет сложно, в отличие от нас с тобой. Бета-мутанты составляют примерно одну десятую часть от всего количества мутантов. У них часто очень сильные способности, но при этом они их плохо контролируют или же не контролирую вообще. Альфы обладают сильными способностями без каких-либо серьезных недостатков и хорошо контролируют их. Чаще всего имеют вполне человеческую внешность. Ну и Омега-мутанты. Спектр их способностей очень широк, они могут управлять энергией или же материей, при этом у них безграничный потенциал развития своих сил.

Часть этого Виктор прекрасно помнил, но вот некоторые уточнения были для него сюрпризом.

— А к какому классу относитесь вы, Профессор? — Виктор и сам не заметил, как назвал Чарльза Ксавьера его будущим прозвищем, но было уже поздно сожалеть и одергивать себя. Хорошо еще, что сам будущий Профессор не стал обращать на это внимание, лишь улыбнулся немного иронично.

— Я считаю себя альфой, — ответил мужчина. — Сильной альфой, но не более. А вот мой друг, Эрик, считает нас омега, и мы с ним очень часто по этому поводу спорим. Виктор. Я понимаю, что все это довольно непривычно и весьма неожиданно, но я хочу предложить тебе место в нашей школе для одаренных подростков. Мы с Эриком и Рэйвен, открыли ее для того, чтобы помочь другим мутантам развить свои способности, получить хорошую профессию и обрести свое место в этом мире.

— А печеньки будут? — Не удержался Виктор, вспомнив интернет юмор по вселенной "Далекой-далекой галактики" в своем прошлом мире и то, как там сманивали на Темную сторону Силы.

Да, это было весьма глупо с его стороны, но видимо сказывались последствия стресса, что он перенес за последние двое суток, поэтому он сделал, что сделал.

— Рэйвен отлично готовит и, думаю, если мы ее попросим, не раз угостит нас печеньем, — веселье в глазах Чарльза было очень заразным и впервые за весь разговор Виктор не смог сдержать улыбки, что сама появилась на его лице.

— Я согласен.

Глава 5.

— Итак, какое твое мнение? — Спросил Эдвард, едва Чарльз зашел в его кабинет.

— Ребенок здоров, насколько это вообще возможно в его положении, — Ксавьер сел на небольшой плетенный стул, который стоял возле рабочего стола доктора. — Есть остаточные следы сильного стресса, некоторая нервозность и странные, на первый взгляд, решения, но так он старается отвлечься и справиться с ударом, что настиг его.

— Что порекомендуешь?

— Я напишу еще детально в своем отчете, — ответил Ксавьер, мысленно поморщившись и приложил пальцы к виску, чтобы якобы слегка помассировать его. Этот жест был не нужен, но он уже привык так делать, каждый раз используя свои способности. Старая привычка, с детства, когда ему это действительно было нужно, чтобы сконцентрироваться. — А так, излишнего внимания не нужно, все должно быть естественно. Никаких противопоказаний к выписке со своей стороны не вижу, если он физически здоров.

— Но оставлять мальчика вот так, без присмотра, — несколько растеряно проговорил доктор Коул. — О знаю! — Он с надеждой посмотрел на своего старого приятеля и предложил именно то, что закладывал ему в голову телепат. Не любил он людей принуждать поступать так, как ему нужно. Не любил, но делал, когда это было необходимо. — Физически он здоров, но может быть ты его к себе заберешь? Так он будет среди своих сверстников и под твоим присмотром.

— Хорошо, но когда ты его будешь выписывать? — Спросил Чарльз, не желая лезть в голову своего приятеля дальше, чем то было нужно.

— Да завтра и выпишем к десяти утра, — пожал плечами доктор Коул. — Пусть еще одну ночь проведет под присмотром врачей.

— Хорошо, я буду здесь, чтобы забрать его. У него же вещей никаких нет?

— Нет, те обноски, что остались, когда его доставали из-под завала, мы выбросили.

— Понятно. Ладно, я решу этот вопрос, а сейчас, — Ксавьер встал со стула, — я пойду в муниципалитет, чтобы уточнить все на счет опекунства и его перевода в мою школу. Ты дашь мне выписку с больницы и рекомендации?

— Да, конечно, — кивнул Эдвард, и тоже встал, чтобы пройти вместе с Чарльзом в отдел регистрации пациентов и дать там нужные указания.

Доктор Коул ни секунды не сомневался в своем решении, что было навязано Ксавьером.

* * *

— Да, Эрик, телекинез, как у меня и Джейсона, — Чарльз сидел в небольшом, но уютном номере гостиницы, расположенном недалеко от больницы, где лежал Виктор Хьюга, их новый студент. — При чем здесь сила? Ребенок пережил горе. Хорошо, он потенциальный альфа и имеет вторичную мутацию. Нет, это глаза, он с их помощью видит какую-то жизненную энергию, но сам телекинез только проснулся и еще слабоват. Эрик, я в детстве еле монетку передвинуть мог поначалу, когда мои способности пробудились, а он уже перехватил один из предметов, которым я управлял. Я не хочу это обсуждать, Эрик. Сначала нужно помочь ему освоиться. Какой он? Знаешь, необычный. У него уже полностью сформировавшаяся личность, но как он к этому пришел в своем возрасте я не знаю. То ли дело в трагедии, что он пережил, то ли в том, что он изначально опережал сверстников. Позже узнаем. Нет. Представляешь, я не смог прочесть его мысли! Я думаю, что это побочный эффект его новой мутации. Что? Нет. Просто у всех телекинетиков всегда есть сопутствующая способность. Знаешь, как у меня или Джейсона телепатия. Да, а тут, видимо в следствии трагедии все обернулось не телепатией, а защитой от нее. Да, завтра я его привезу. Хорошо, передай привет Рэйвен. Хороших снов, Эрик.

Положив трубку телефона обратно на аппарат, Чарльз откинулся на кровать, на которой сидел все это время. Нужно было встать и пойти, принять душ, но было лень. Сегодняшний разговор дался ему гораздо тяжелее, чем он показывал окружающим.

Во-первых, было очень непривычно лишиться одного из своих главных козырей в разговоре — телепатии. Пришлось изрядно поломать голову, выстраивая разговор и читая собеседника старыми, можно сказать бабушкиными, методами. Бабушки Фрейд и остальных. Давно такого не было.

Во-вторых, поведение самого мальчика. Эти быстрые, неожиданные переходы, которые тот демонстрировал в своем поведении, могли навести менее опытного психолога на мысли о раздвоении личности, которое произошло из-за трагедии, но это было не так. Просто ребенок таким образом пытался бороться с утратой близких. Но тем не менее, это не отменяло того факта, что ответы у Виктора и вообще стиль построения предложений был присущ взрослому, а не ребенку. Словно кто-то вселил душу взрослого в ребенка. Такое было возможно. Но воспоминания Эдварда и той сиделки, недвусмысленно показывали реакцию ребенка на весть о смерти всей семьи. Такое просто не изобразить. Не тринадцатилетнему мальчику.

Первую часть разговора с Виктором Чарльз не только пытался как-то подобрать ключ в нему и заодно выяснить его эмоциональное самочувствие, но и понять — опасен ли тот для окружающих его людей или нет. Не хотелось повторять ошибку с Дафной

* * *

. Слишком дорого она обошлась не только ему, но и окружающим.

Полежав так несколько минут, мужчина пересилил себя и поднялся, но сразу же в душ не пошел. Вначале он подошел к своему дипломату, достал оттуда записную книжку и быстро набросал план на завтрашний день, чтобы ничего не забыть и не упустить. Особенно это касалось одежды для Виктора, который сейчас ничего из своего гардероба не имел.

* * *

В тот же день Виктора из больницы никто выписывать не стал. Все случилось на следующий. Утром, часам к десяти, к нему вновь приехал Чарльз Ксавьер, только в этот раз тот привез с собой небольшую походную сумку, в которой оказались обычные вещи: брюки, рубашка, кофта, удобные походные туфли и нижнее белью с носками.

Этот момент, если честно, совсем ускользнул из внимания Виктора, поэтому он был очень благодарен телепату за сумку и вещи, что и выразил словами, заставив лысого мужчину лишь вновь улыбнуться и отмахнуться, мол, ничего сложного, все хорошо. Необходимые бумаги же были подготовлены и были на руках Ксавьера, который пояснил, что сегодня им еще предстоит две поездки. Одна в городской муниципалитет, в отдел надзора за детьми, а вторая в его бывшую школу за документами для перевода.

Эти моменты тоже прошли мимо сознания Виктора и когда он начал об этом думать, то память тут же услужливо подсказала, что раньше он ходил в Мидтаунскую школу науки и технологий... Вместе с Питером Паркером в один класс. А кто такой этот Паркер у Виктора даже сомнений не было — Человек-Паук собственной персоной. Это было слишком для него. Слишком много совпадений. За неполные трое суток Виктор умудрился встретиться с тремя знаковыми персонажами мира Марвел. Как он оказался в той школе? Так его родители изначально жили в Квинсе. Именно оттуда

, не так давно, всего пару месяцев как, и переехали в большой дом к деду. В более престижный и безопасный район... кто же знал, что так все обернется?

Но это еще что... Виктор состоял в мужской футбольной команде школы и играл левого раннинбека, благодаря своей ловкости и скорости. Мужской футбол как раз начал набирать обороты и популярность, поэтому его, как и Юджина Томпсона, он же Флеш, знали многие, кто следил за школьным спортом. А в Северной Америке таких было не мало. Своя, специальная лига, чемпионат. Их игры даже по кабельному телевидению показывали по субботам в десять утра, на воскресенья все слоты времени были забиты, но и это был показатель. Конечно, показывали не все игры, но минимум две игры в месяц транслировались, принося молодым дарованиям спорта известность. Про популярность речи не было, женский американский футбол, как и все женское в этом мире был популярнее.

Вопрос только почему левого? Если он правша и поворот ему легче было делать через левое плечо. Ответ тут же нашелся — справа играл щупловатый темнокожий парень, в скорости с которым он посоперничать не мог. И тот парень, Айзек Фримен, плохо играл слева, а прошлый Виктор слева играл не хуже, чем справа.

Кстати о Питере Паркере... Они, оказывается, друзья. Умный не по годам, тихий и спокойный мальчик в больших очках с роговой оправой, который старался избегать конфликтов, часто подвергался разнообразным шуткам, не таким уж и смешным стоит быть честным, со стороны более активных сверстников и просто хулиганов. Виктору такое никогда не нравилось, прошлому тоже, поэтому он неизменно заступался за Питера, так же, как и Генриетта Озборн, их общая рыжая и зеленоглазая подруга детства. Порой она брала под свое крыло их обоих, когда приходили девочки из старших классов. Виктору это было дико осознавать, но это было очередным доказательством отличия этого мира от его прошлого. Матриархат, чтоб его. Искать защиту от девочек у девочки... Так-то логика хорошо прослеживалась, но... Сложно это было для него, одним словом. Не в понимании, в принятии как своего будущего.

Самому подумать о переводе из школы, ему не пришлось, лишь об опекунстве заикнулся, так как до шестнадцати считался несовершеннолетним, потерявшим всех близких и взрослых родственников. Вообще-то совершеннолетие наступает в США, как и в его прошлом мире, с восемнадцати лет, лишь в некоторых штатах оно наступало с девятнадцати или двадцати одного года, но было и исключение из этого правила. Как раз его случай. С шестнадцати лет он уже мог считаться частично дееспособным и имел право самостоятельно решать многие вопросы, без опекунства. Хотя полный доступ к деньгам, которые должны были остаться ему в наследство, Виктор получит лишь в двадцать один год, а до этого, крупные суммы на учебу и жилье, ему будет выделять специальная комиссия из государственного бюджета, после официального рассмотрения его заявки на это и с обязательным условием восполнения этой суммы без процентов после того, как получит доступ к деньгам. Вроде бы логичный шаг со стороны правительства, но на свои же деньги подавать заявку, потом доказывать комиссии, что тебе они, свои собственные деньги, действительно нужны... Понятно, что это законодательство и защита в первую очередь его самого, чтобы он по незнанию не попался в сети какого-нибудь афериста или еще что-нибудь подобное. Не очень нравился такой расклад Виктору. По крайней мере взрослому Виктору в теле ребенка.

Еще один интересный факт выписки для него состоял в том, что до деверей выхода из больницы его докатили на самой настоящей инвалидной коляске. Как объяснил доктор Коул на его вопрос "для чего?", это опять-таки было связано с законодательством США. Если до выписки с ним что-то произойдет в здании Бруклинского госпитального центра, то он может подать на руководство в суд и имеет весьма высокий шанс его выиграть и отсудить у больницы немалую сумму денег. Не зря он еще в своем прошлом мире слышал фразу, что США — страна судов.

В остальном выписка прошла вполне обыденно. Они с Ксавьером сели в красный Шевроле Корвет семидесятого года. Кабриолет. Когда Виктор увидел этот автомобиль, то невольно залюбовался им. Его хищные и плавные линии завораживали, а когда под капотом взрыкнул мотор, то Виктор сам себе дал слово, что обязательно купит себе такой же.

Первым пунктом их назначения был муниципалитет Нью-Йорка. Находилось это сорокаэтажное здание на пересечении Чеймберс-стрит и Центр-стрит до которого они добирались почти полтора часа, что было еще быстро, учитывая пробки. Само здание напомнило Виктору сталинские высотки*, которые он видел в Москве, когда был там проездом, только на крыше этого здания была большая позолоченная статуя. В правой руке статуи, где была изображена женщина, похожая на статую свободы, был щит, а левую та протянула вперед и держала в ней нечто напоминающее корону.

Они с Ксавьером быстро прошли в здание, подняли на десятый этаж, нашли нужную дверь и вошли. Казалось Чарльз все здесь знал, но как он позже признался Виктору, на самом деле телепат просто залез в голову одному из охранников в холле. Никто не останавливал их по той же причине. Ксавьер просто внушил людям, что их тут не было, а видео наблюдение еще не было так распространено. Вопрос с опекунством был решен быстро, опять же благодаря способностям телепата. Чарльз получил право на его опеку, и Виктору оставалось только дивиться такому быстрому исходу этого дела. Он то считал, что там долго будут мариновать их, а тут, сделали запрос, оформив его задним числом, и быстро собрали подписи членов комиссии, за которыми правда пришлось немного побегать по разным этажам, но тем не менее, меньше чем за три с половиной часа все формальности были улажены**.

После этого они поехали ко второму пункту их назначения — Мидтаунскую школу науки и технологий. Здесь вопрос решился еще быстрее, только директриса все сетовала на потерю такого замечательного ученика, который и в спорте имел успехи, и в учебе не отставал, хоть и не был среди первых по успеваемости.

Часов в пять они заехали в большой супермаркет и докупили для Виктора все необходимые на первое время вещи, включая сменную обувь и нижнее белье. Остальным, по словам Ксавьера, его обеспечат в самой школе.

С еще одной сумкой, в вечерних сумерках, Виктор ехал на пассажирском месте в сторону Северного Салема, пригорода Нью-Йорка, где и располагался особняк Ксавьера со школой для одаренных детей.

* — на самом деле все было наоборот и это сталинские высотки строили по подобию Манхеттен Мьюнисипэл Билдинг. Точнее архитекторы "Семи сестер" вдохновлялись работой Уильяма М. Кендалла, но Гг таких тонкостей не знал, потому что никогда не интересовался этой темой.

** — не все, а только первоначальные, чтобы Чарльз Ксавьер мог забрать его документы из школы для перевода в свою, а так Чарльз, даже при помощи своей телепатии и внушению нужных мыслей чиновникам все равно потратил восемь дней на оформление всех документов, особенно если учитывать, что у Виктора все документы были погребенены под завалом дома. Но и это было очень быстро, так как обычно такие вопросы решались недели за три, а то и больше.

* * *

— отсылка на мутанта Легиона, сына Профессора Икс.

Часть вторая "Суд". Глава 6.

Обещанные ему печеньки в особняке Ксавьера были. Причем были не в единственный вечер, а готовили их каждую неделю, по воскресеньям. Иногда все вместе, но чаще всего этим занималась Рэйвен, и очень редко, такое было раз в несколько месяцев, готовил печенье Эрик Леншерр, что было для Виктора настоящим шоком. Ну не вязался с печеньем, шоколадным кстати, образ того Магнето, что был в его воспоминаниях прошлой жизни из комиксов. И уж тем более Виктор никак не ожидал, что самые вкусные печенья по воскресеньям будут именно у него.

Шоколадные.

Самые вкусные.

Особенно когда утром ешь их еще теплыми с кружкой холодного молока. Когда рядом в очередной раз что-то обсуждали по учебе Тафари Монро, мужская версия Шторм, и Джейсон Грей, будущий Феникс и один из самых скромных и спокойных людей, что знал Виктор, и с остальными обитателями особняка.

Скотта Саммерс, сидя ближе к главе стола, в своих стильных очках с красными линзами старалась быть невозмутимой и крутой, настоящим лидером их небольшого детского сообщества, но пока все это выглядело больше забавно, и она это сама понимала, отчего злилась и кушала больше печенья, запивая все апельсиновым соком.

Чарльз Ксавьер сидел с Рэйвен в обнимку на большом кресле и присматривал за всеми. Сам Профессор Икс печенье не очень любил, тем более с молоком, но он просто наслаждался таким времяпровождением, иногда комментируя что-то в разговоре между Тафари и Джейсоном, иногда предлагая новую тему для общего разговора.

Эрик Леншерр всегда сидел несколько в стороне, у большого окна, с неизменной газетой в руках и обычно казался отстраненным, но Виктор не один раз замечал, как тот аккуратно за всеми наблюдал и был готов в любую минуту прийти на помощь или остановить начинающийся конфликт, если таковой грозился возникнуть.

В противоположной стороне от него, возле большого пузатого телевизора, сидели Габриэлла Маккой, которую все дети называли профессором Маккой, а взрослые просто Ханной, с Барбарой Дрейк, она же будущее воплощение льда, и Джоанной Эллердайс, будущим кошмаром любого пожарного, на коленях и смотрела с ними мультики. Последние двое были самые младшие в их детском составе, всего по десять лет. Чаще всего конфликтные ситуации возникали у них, потому что, не смотря на близкую дружбу двух девочек, более разные характеры сложно было найти, даже если задаться такой целью.

Иногда возникали конфликты между Скоттой и Виктором. Хоть это было и некрасиво с его стороны, но порой, будущая лидер Людей-Икс, просто не понимала нормальных слов. Поэтому, чтобы девочка, которая все время старалась взять над всеми шефство и утвердиться в своей роли главного, не лезла к нему, он был вынужден той отвечать. Иногда весьма резко, но не грубо. Все же ребенком Скотта была добрым и зазря ее обижать и уж тем более как-то оскорблять Виктору не хотелось. Ну что было поделать с тем, что она слишком ревностно относилась к тому, что была самым первым учеником, принятым в школу Ксавьера, и поэтому вела себя сдержанно в большей части времени, но иногда ненужное желание помочь остальным переходило всякие границы дозволенного? На памяти Виктора, за все годы, что он прожил в этой школе для одаренных детей, единственный, с кем у Скотты не было вообще никаких конфликтов был Тафари. О, этот темнокожий парень с белыми волосами умел дружить с каждым.

Первая встреча с обитателями небольшого особняка, построенного в неоготическом стиле и расположенного на огромном участке земли в Северном Салеме, небольшом городке в пригороде Нью-Йорка, состоялась в тот же вечер, когда Чарльз забрал Виктора из больницы.

Первыми встречали их Эрик Леншерр и Рэйвен Даркхолм, выйдя на небольшое крыльцо, к которому вели пять широких ступенек, когда они с Чарльзом на прекрасном Корвете проехали в ворота внушительной ограды особняка. На улице было еще относительно светло, летняя ночь не торопилась вступать в свои права, но в некоторых окнах уже давно горел свет. Его представили этим двум, после чего они все вместе прошли внутрь и там уже Виктор увидел остальных обитателей этого жилища, которые специально собрались в большой гостиной комнате, что была рядом с входной дверью в особняк, чтобы встретить его и поприветствовать.

И самой первой в глаза бросалась довольно высокая женщина, покрытая густой синей шерстью. Шерсть казалась настолько густой и мягкой, что у Виктора невольно зачесались руки, так хотелось ее потрогать. Лицо Ханны Маккой было без шерстяного покрова с приятными чертами, открытым взглядом синих глаз с ярко желтыми белками и чуть выдающейся вперед нижней челюстью. Телосложения она была атлетичного, с большими ладонями и ступнями. На ней были свободная, скорее бесформенная, тонкая кофта серого цвета, широкие темные бриджи темно-синего цвета и широкий белый медицинский халат. Виктор самым дружелюбным, на какой был только способен, образом улыбнулся женщине, чтобы хоть как-то скрыть свою нетактичность — он практически не отрывал от нее своего взгляда.

— Так он видит? — Удивленно озвучила свои мысли Саммерс.

— Твою невоспитанность? — Эрик Леншерр, как наиболее близко стоящий к ней взрослый, дал легкий подзатыльник Скотте. — Да.

Так и прошло их знакомство. Ханна ни капли на него не обиделась за то, что он так ее разглядывал. Она просто привыкла к подобной реакции, только стоит уточнить, что в большинстве случаев ее пугались, а не приветливо улыбались на ее не самую красивую улыбку, которая обнажала несколько пар больших клыков.

В детское общество его приняли сразу же, а на следующий день, Виктор совершил судьбоносную ошибку и рассказал самым младшим девочкам сказку на ночь. Обычную русскую народную сказку про золотую рыбку. Девочки были в восторге, да и не только они, стоит это отметить. С тех пор, каждый вечер Виктор приходил в ту самую гостиную, в которой его все встречали, где собирались абсолютно все жильцы особняка Ксавьера, и рассказывал все известные ему сказки, заменив на этом посту добродушную Ханну Маккой.

А знал их он много.

Его мама из прошлого мира, расстаралась для своего единственного сына и собрала очень большую коллекцию разнообразных сказок и рассказов для детей со всех стран мира, которые только могла достать в те времена. Были даже сказки, мифы и легенды древней Японии, но их Виктор решил придержать до тех пор, пока Барбара с Джоанной не подрастут — уж больно страшные те были в большинстве своем. Сам он осилил их только в пятнадцатилетнем возрасте, после того как перестал вспоминать самую первую, где у одной женщины родился глупый и страшный ребенок, но он умер в детстве, а потом, благодаря мольбам своей умирающей матери переродился у другой женщины в их деревне, которую прочитал в тайне от своей мамы во втором классе.

Точное название этой сказки Виктор не помнил, то ли "Материнская любовь", то ли "Сила любви", но впечатления та сказка оставила ему на всю жизнь. Отчасти именно поэтому он не увлекался разного рода аниме и мангой, когда это стало популярным в годы его студенчества. Кто их знает, что там они еще напридумывали? Своя психика была дороже любопытства.

Под присмотром Чарльза он стал практиковаться в телекинезе вместе с Джейсоном. Обычно они перекидывали друг другу небольшие предметы, одновременно стараясь вращать вокруг себя еще несколько. Но, естественно, занятия для Виктора начались не с этого, а с увеличения количества тех самых предметов, которые он мог поднять с помощью своего телекинеза. Под руководством такого гения телепатии и телекинеза, как Ксавьер, он прогрессировал семимильными шагами, и уже к концу второй недели мог с легкостью жонглировать пятью небольшими монетками, номиналом в один цент.

Такой размен был для Виктора странным, ведь тот же кусок мыла был на порядок тяжелее суммарного веса этих монет, каждая из которых была два с половинной грамма ровно. Но помня слова учителя учителей из "Далекой Далекой Галактики", что "размер не имеет значения", когда тот говорил про телекинез, он радовался этим успехам, веря, что к количеству предметов со временем присоединится и их вес. Тем более, что занимался он всего ничего.

Еще одним открытием для Виктора стало, что обычные, школьные, занятия в школе Ксавьреа не проводились. Когда пришло время, а в США школы были свободны в выборе даты начала учебного года, но им было необходимо уложиться в месячный промежуток от середины августа до пятнадцатого сентября, всех детей погрузили в минивэн Плимут Вояжер восемьдесят четвертого года синего цвета и отвезли в ближайшую общественную школу. Туда же и отвез его документы Чарльз. Так-то обычно их отвозила Рэйвен, но в тот раз было необходимо участие телепата, чтобы утрясти все вопросы и сложности, если таковые возникнут.

Но это было временным решением. Недалеко от самого особняка уже была подготовлена большая площадка под стройку нового здания, в котором и будет в скором времени размещаться новая школа. Сейчас же школа Чарльза Ксавьера носила другое название и была "пансионатом для одаренных детей". А Чарльз, Эрик, Ханна и Рэйвен были специалистами и репетиторами, которые помогали детям в освоении знаний. Каких именно для остальных людей не уточнялось. Просто знаний и все, а то, что они были связаны с их мутантскими способностями — было незначительной деталью. Маленьким таким штрихом, который менял всю картину для тех, кто непосредственно жил в этом пансионате.

Живя бок о бок с этими двумя по-настоящему легендарными личностями, которыми были для Марвела Профессор Икс и Магнето, Виктор удивлялся, как однобоко и намеренно противопоставляли их друг другу в кино и мультсериале — злой Эрик и добрый Чарльз. А ведь они оба были больше похожи между собой, чем это виделось с первого взгляда. Да, у них были разные взгляды на будущее мутантов в мире, но при этом, тот же Ксавьер куда больше пользовался своими способностями для своего блага и выгоды, чем Леншерр. Эрик вообще ими пользовался на удивление редко, при этом всегда утверждая, что нельзя себя ограничивать. Со стороны это выглядело странно, но если быть честным, то именно он вызывал больше симпатий у Виктора. Эрик был харизматичнее и в нем больше чувствовался вожак, лидер.

* * *

— Мисс Старк, — высокая и лысая темнокожая женщина с повязкой на левом глазу устало закрыла правый глаз и помассировала переносицу. — Вот скажите мне, вы специально все делаете наперекор?

— Все делать, как тебе говорят — невероятно скучно, — ответила красивая брюнетка, не меняя своей расслабленной позы.

Фьюри прошла в спальню, которая в данный момент была больше похожа на больничную палату, обставленную самой современной медицинской техникой, и нечитаемым взглядом своего единственного здорового глаза посмотрела на кровать, где лежала владелица "Старк Индастриз". Лежала не одна, а в окружении трех моделей мужчин, которые и не думали как-то стараться скрыть свою наготу, в отличие от Антонии Старк, сразу же прикрывшей себя тонкой простыней.

Еще раз посмотрев на мужчин, которые, заметив ее взгляд, сразу же стали соблазнительно улыбаться и строить ей глазки, Николь откинула полу своего кожаного плаща и достала из кобуры пистолет.

— Считаю до трех, если вы не вымететесь из этой комнаты к чертовой бабушке, я отстрелю вам ваши причиндалы, — видя, что те не реагируют, полковник Фьюри передернула затвор на своем кольте и продолжила. — Раз.

Видимо, что-то поняв, те с испуганными лицами быстро повыскакивали из кровати, подхватили свою разбросанную по полу одежду и, как были голыми, выбежали из комнаты.

— Ой, Фьюри, да брось, — Антония обмотала вокруг своей груди одеяло и тоже встала с кровати. — Нужно уметь развлекаться. Уж тебе-то с твоим телом точно это нужно делать почаще.

— Мисс Старк, — Николь, никак не отреагировала на эти слова, убирая пистолет обратно в кобуру на поясе.

— А поставить на предохранитель? — Иронично приподняла аккуратную черную бровь и посмотрела на нее молодая девушка.

— Мисс Старк, — вновь проигнорировала слова Антонии Старк Николь и начала спокойно говорить, хотя слова той всколыхнули в душе спец агента очень неприятные эмоции. — Врачи прописали вам покой и постельный режим.

— Как приятно ощущать заботу самой Николь Фьюри, — Антония прошла к огромному платяному шкафу и достала из него белоснежный шелковый халат, который быстро накинула на свои плечи.

— Плевать мне на ваше здоровье, мисс Старк, — позволила себе показать часть своего раздражения Николь и, скрестив руки под внушительной грудью, внимательно посмотрела в глаза Старк. — Вы одна из главных инвесторов в новую инициативу, мне деньги терять не хочется.

— А то, что я одна из ваших агентов в этой инициативе, вы решили забыть? — Антония прошла к барному шкафчику и достала из него бутылку виски. — Виски?

— Нет, — односложно ответила полковник Фьюри.

— Очень зря, — пожала плечами Антония и, взяв один пузатый бокал, налила в него алкоголь. После чего прошла к мини холодильнику и достала оттуда несколько кусочков льда. — Тридцать лет выдержки.

— Ваше участие в новой инициативе "Мстителей" под большим вопросом, — темнокожая женщина внимательно следила за миллиардершей.

— Это из-за суда? — Антония сделала большой глоток из бокала и даже не поморщилась. — Хорош, чертяка, — похвалила она напиток. — Да не о чем там больше волноваться. Я уже, считай, решила этот вопрос.

— С помощью ваших адвокатов? — Решила уточнить Николь.

Антонию Старк не просто так называли гением. Она была одним из немногих людей, за которыми ее подчиненные не могли вести нормальную слежку. Техника работала плохо, со сбоями, а один раз, когда кто-то из ее умников захотела прослушать телефонные переговоры той, кого называли "Да Винчи нашего времени", то на записи обнаружила какую-то скучную театральную постановку вместо разговора. До сих пор весь отдел ломал голову, как та смогла это провернуть.

— Именно, — отсалютовала ей бокалом Антония и самодовольно улыбнулась. — Все можно решить, если у тебя есть деньги и адвокаты, работающие за них.

Несколько мгновений в комнате стояла тишина. Потом Николь развернулась на своих невысоких каблуках и направилась к выходу из комнаты. Остановившись возле дверей, она повернула голову и, не глядя на собеседницу, произнесла:

— Алкоголь с утра и смазливые мальчики в постели не смогут стереть воспоминания, мисс Старк. И вот это будет моей заботой о вас. А пистолет был не заряжен.

После чего вышла из комнаты, оставив Антонию Старк наедине со своими с тяжелыми мыслями.

Глава 7.

Медитация.

Казалось бы, просто одно слово, но теперь для Виктора за ним открывалось очень многое.

В своей прошлой жизни он никогда не понимал этого действа. Для чего оно нужно, было понятно — расслабление, нахождение гармонии в себе и все остальные вещи, что стали модны в двухтысячных, когда страну заполонили разнообразные гуру и иже с ними. Всякие экстрасенсы и прочие адепты от магии сорвали свою волну популярности в девяностых, когда у некоторых появились деньги, но не мозги. Виктор это понимал, но никогда не мог достичь, как бы его бывшая девушка, Лиза, инструктор по йоге, не билась над ним. Все эти единения с космосом и отклики были для него просто заумью, вся суть которых разбивалась и терялась, стоило лишь ему увидеть Лизу в ее обтягивающих маечках и лосинах для занятий этой самой йогой. Ну какое спокойствие могло быть у него, если капли пота, после интенсивных занятий, так соблазнительно стекали в ложбинку груди?

Но все это изменилось, когда Виктор начал свои тренировки с чакрой. Благодаря знаниям Тсунаде, где было очень много информации именно о правильной медитации, как в медицинских целях, так и просто для улучшения контроля над разнообразными техниками ирьедзюцу, он открыл для себя совершенно новый мир. Нет, в этих медитациях даже слова не было про единение с космосом, да там даже таких понятий не было в глобальных масштабах, но тут его собственное тело представало в виде того самого космоса. Неисследованного, непознанного.

Найти нужное состояние для медитации он смог лишь с третьего занятия, до этого было просто сидение в удобной позе и медленная циркуляция чакры по всей системе, для их тренировки, но когда он поймал его, состояние, то стал минимум два часа посвящать медитации. Спустя неделю уверенных занятий, Виктор решился начать структурировать свой разум, по методикам Тсунаде. Поначалу видимых результатов не было, но уже после начала учебы в школе, он заметил, что информация, которую он не знал, стала легче усваиваться и запоминаться, а та, что уже знал, легче вспоминалась.

Сама чакросистема у него была очень хорошо и гармонично развита, как и обещала Тиамат. На уровне опытного токубетсу джонина, специализирующегося как раз на ирьедзюцу. Поэтому особых проблем с контролем не возникло, удручало другое — объем его собственного источника. Довольно странное сочетание, когда все каналы и тенкецу развиты как у ветерана, побывавшего не в одной сотне битв, и источник, запас которого был на приличном уровне кланового, но все же чунина. Успокаивало, что до пятнадцати лет его источник чакры еще не до конца сформировался и его можно было развивать, так как он был очень пластичен в этом плане. Вот после наступления этого возраста, развитие источника становилось очень медленным и сложным, а в некоторых случаях и невозможным.

Также, из знаний Тсунаде он узнал и про извечную борьбу всех шиноби за контроль при больших объемах чакры. Оказалось, что контроль у всех ниндзя обратно пропорционален количеству чакры в источнике, то есть, чем меньше ее было, тем легче было ей управлять. Ответ на его мысленный вопрос самому себе, как же тогда было возможно, что Тсунаде, при ее больших объемах чакры была настолько искусна в контроле, оказался до банальности прост — она была гением.

Рассчитывать на то, что он тоже окажется гением ирьедзюцу, очень хотелось, конечно, но лучше было не тешить себя надеждами, которые могли оказаться напрасными. Это когда он действительно был в своей прошлой жизни подростком, он был максималистом и легко мог называть себя гением в чем-то лишь потому, что хорошо мог делать какие-то вещи, легко их осваивая или применяя. Сумел сделать "эластико" Рональдиньо или "рулетку" Зидана, которую еще называли марсельской, во время игры во дворе с остальными пацанами в мяч? Все — гений футбола. Где скауты? Пусть приходят, предлагают контракт с Реалом или Манчестером Юнайтед. Вот прямо во двор. Впрочем, все мальчики в этом возрасте были такими. Наглыми, самоуверенными, считающими, что знают все лучше остальных и снисходительно смотрящих на своих родителей, бабушек и дедушек.

Только в данный момент Виктор был лишен этого. Взрослое сознание уже давно приобрело свою долю иронии и здорового скептицизма во взгляде на жизнь, поэтому никаких наивных мечтаний, лишь упорные тренировки.

А вот с занятиями боксом ему пришлось самым натуральным образом обломаться. Никто не горел желанием везти его одного в город несколько раз в неделю в ближайший боксерский зал. Даже всегда такой отзывчивый Чарльз в ответ на просьбу лишь покачал своей лысой головой, Рэйвен лишь развела руками, сказав, что драки — это не занятие для хороших мальчиков, заодно невольно напомнив Виктору, что он не в своем прошлом мире, а вот Эрик лишь усмехнулся и отправил Виктора заниматься развитием своего телекинеза. К Ханне с этим он не обращался по очевидной причине — ее внешнему виду. Женщина из особняка то выходила редко, куда уж ей в город было ездить?

Кстати о Рэйвен.

Как-то раз, после его просьбы повозить его на занятия боксом, она заметила его отрабатывающего самое простое ката из джукена на небольшой опушке, позади особняка, под большим и раскидистым дубом. Оно, ката, было одним из трех, что прошлый Виктор успел выучить у своего дедушки, и между ними состоялся такой разговор.

— Почему ты просил отвезти тебя на занятия по боксу, если ты уже имеешь базу по другому стилю боевых искусств? — Спросила она только после того, когда Виктор закончил исполнять ката.

Повторять свои слова о том, что мальчикам неподобающе заниматься подобным, женщина не стала.

— Эм, — на этот вопрос Виктор даже не сразу нашел что ответить. — Я знаю лишь жалкие огрызки, а мой дедушка давно умер и поэтому хорошо освоить его я не смогу. А еще я видел драку, где боксер надавал всем люлей.

— И все? — Удивленно посмотрела на него она.

После этого вопроса он почувствовал себя как никогда глупо.

— Не только, — решил оправдаться Виктор. — Просто в этом стиле есть особые техники, которые я не знаю.

— Уже лучше, но все равно, почему бокс? — Не успокоилась Рэйвен и села прямо на землю, скрестив ноги по-турецки, не заботясь о своих белых брюках, приготовившись его слушать.

— Почему бокс? — Виктор последовал ее примеру и сел так же. — В боксе самые лучшие удары руками, еще его легче освоить, ну и там ставят правильную работу ног. А удары руками это основа любой драки. Они быстрые и сильные.

— Какие глубокие выводы и наблюдения, — фыркнула Рэйвен, после чего не выдержала и рассмеялась. — Прости, Виктор, но это все так поверхностно. Это я тебе как эксперт по боевым искусствам говорю.

— Эксперт? — Виктор иронично приподнял правую бровь. — Как самонадеянно.

Он прекрасно помнил из первых фильмов, просмотренных еще в школе, что там Мистик хорошо дралась и пару раз неслабо так наваляла Логану и остальной компашке. А комиксов он читал не так много, доставать их было сложно. Причем проблемой был даже не язык, а банальное отсутствие нужных комиксов в магазинах.

С Рэйвен у него сложились самые легкие в плане взаимопонимания отношения. Эта женщина легко принимала шутки в свой адрес и шутила в ответ. Например, с Эриком такой непринужденный разговор не получился бы, Чарльз бы просто выслушал и лишь улыбнулся в ответ, а Ханна... С Ханной Маккой Виктору было интереснее слушать, чем говорить и, тем более, шутить.

Быстрое движение рукой и его не сильно, но весьма обидно щелкнули по носу.

— Это тебе за "самонадеянно" и за сомнения в мой адрес, — еще одно неуловимое движение, и его волосы подверглись жуткой атаке, оставившей после себя хаос из разряда "взрыв на макаронной фабрике", — а это за твое "люлей". Постарайся впредь не использовать подобных слов в своей речи. — Виктор недовольно нахмурился и кивнул. Было стыдно. Немного. — Дабы ты знал, я прекрасно владею саватом, карате, ушу, муай-тай, дзюдо и айкидо. Ну и еще несколькими, но уже не так хорошо. Не на уровне мастера.

Виктор пригладил волосы и невольно улыбнулся. Умела Рэйвен внести некую толику веселья даже в серьезный разговор, отчего все дети тянулись к ней.

— Не х... — осекся Виктор, после чего взглянул на довольное лицо женщины и исправился. — Впечатляющий список для столь молодой и красивой особы.

— Хо-хо, — деланно рассмеялась Рэйвен. — Смотрите какой дамский угодник уже в столь юном возрасте. Впрочем, молодец, женщинам приятно слышать комплименты. Как думаешь, Виктор, сколько мне лет?

— Я не буду отвечать на этот вопрос, — замотал головой Виктор. — Это ловушка.

В прошлой жизни он был научен горьким опытом, поэтому никогда больше не отвечал на подобные вопросы. Пусть мир иной, пусть тут царит матриархат, пусть мужчинам здесь больше свойственно заниматься семьей и домом, а не строить карьеры и воевать, но женщины всегда оставались женщинами, то есть по умолчанию существами прекрасными, загадочными и непонятными для мужчин.

— Еще и сообразительный, — довольно покивала своим словам одна из этих загадочных и прекрасных женщин. — Так вот, я гораздо старше, чем выгляжу. Не скажу точно сколько мне лет, эта информация совершенно секретна, — озорная улыбка расцвела на лице Рэйвен, — но у меня замедленное старение и взрослела я тоже медленнее, чем простые люди. Когда я встретила Чарльза, то уже была старше него физически в несколько раз. А теперь закончим разговор обо мне и начнем говорить о тебе. По тому, что я успела увидеть, пока предположить что-то довольно сложно, поэтому вставай и покажи мне все, что ты знаешь из этого стиля.

Виктор послушно встал и начал заново повторять первое ката, потом он исполнил и остальные два, что знал. После чего, он вновь подошел к все еще сидевшей на земле Рэйвен и опять сел рядом с ней.

— Хм, — Рейвен была сосредоточена и веселое выражение ушло с ее лица. — Твой стиль чем-то напоминает традиционный французский сават, там тоже не наносят удары кулаком, используя руки в основном для защиты, но в твоем стиле причина иная, да и подскок для шассе́ не делают, — увидев его непонимающий взгляд, пояснила незнакомое слово. — Так называются удары ногой в прыжке в савате. Предположу, что удары руками производятся в специальные акупунктурные точки противника, но тут я не сильна. Лишь основные знаю. Еще блоки чем-то отдаленно напоминают айкидо, мягкие, не жесткие, уводящие в сторону и использующие силу противника против него самого, в отличие от савата. Интересно. Это будет очень интересно. Давай поступим так, ты продолжишь практиковать этот стиль. — Виктор хотел что-то сказать, возразить, оспорить, уточнить, он тогда и сам не знал, что именно хотел, но был остановлен повелительным взмахом левой руки. — Пусть только основы, но в тебя их вбили намертво. Этот базис очень хорошее подспорье для твоего будущего собственного стиля. Молчи, — вновь остановила его она, когда он хотел уточнить зачем ему свой стиль. — Ты ведь не все в этом стиле знаешь, значит логичнее всего начать выстраивать что-то свое, когда узнаешь основы других стилей. Возьмем за основу твой стиль и будем аккуратно вплетать в него сават и кикбоксинг. Я не мастер в последнем, но основы там с саватом схожи, поэтому тебя обучить смогу, а дальше уже будешь развиваться сам. Можешь и свой бокс изучить, и подтянуть удары руками, но смысла в этом я не особо вижу. В кикбоксинге, пусть он и произошел в большей степени от карате и тхэквондо, за эти годы произошли значительные изменения в плане становления как самостоятельного стиля, и там сумели хорошо перенять как раз удары руками из бокса. Ну а бокс уже сам будешь осваивать, под чужим присмотром. Тем более я не хочу видеть, как твою симпатичную мордашку изуродуют. Особенно нос, который страдает также часто в боксе, как уши у борцов.

Виктору хотелось возразить, особенно было обидно за бокс, ведь прекрасно помнил старшака-боксера и успехи советской школы бокса в своем прошлом мире, но он промолчал. Все же экспертом в этом вопросе он не был, а тут была хорошая возможность не бросать джукен. Ведь если он хорошо научится владеть чакрой и выпускать ее в тенкецу, то и без специальных техник с помощью своего бьякугана будет очень тяжелым противником для любого, если будет использовать клановое тайдзюцу Хьюг.

А бокс он действительно изучит позже. Упрямство, которое всегда было с ним, просто не даст ему отказаться от своего решения, если на то нет серьезной причины. Что же касается носа и его переломов, то освоив ирьедзюцу на приемлемом уровне, это не будет для него проблемой, особенно учитывая, что первым пунктом у него стояло то усиление тела, что провела над собой Тсунаде. Ну как первым? Первым после того, как его уровень станет приемлемым в медицинских техниках.

Но промолчать Виктор тоже не мог. Характер, чтоб его.

— Рэйвен, — стоить отметить, что все четверо взрослых не были против, если дети к ним обращались по имени, — я запутался. То ты говоришь, что драки — это не мужское дело, то теперь уже не уточняя моего желания строишь планы по моему обучению.

— А ты против? — Слегка удивленно приподняла брови Даркхолм.

— Что? Нет, конечно, — быстро опроверг Виктор, дабы не упустить такую замечательную возможность. — Я просто логики в твоих словах и решениях не могу проследить.

— Логики, — покачала головой Рэйвен. — О, Создательница, еще один Чарльз на мою бедную голову. Что же, вот моя логика. Запрещать тебе изучать боевые искусства поздно, ты уже их изучаешь. Кстати, скажи ты честно, что уже владеешь необходимой базой, я бы не стала тебе отказывать и помогла бы. Поэтому, чтобы не запускать тебя и то, что в тебя уже успели вложить, я помогу тебе это развить. В конце концов именно в этом наша задача здесь и состоит — помочь молодым мутантам освоиться и развить свои способности и навыки, чтобы они легче могли интегрироваться в жизнь простых людей. Смогли найти свое место в жизни. Теперь понятна логика?

— Понятно, — пристыжено кивнул Виктор, смотря в землю.

Вроде уже давно не мальчик, но сейчас он чувствовал себя неуютно. Привык рассчитывать в жизни в основном на себя, работа в пожарной команде не в счет, там по-другому никак, вот и посчитал, что все знает лучше всех. Неприятно, конечно, когда тебе как ребенку указывают на твои же ошибки, но это еще было терпимо. Не совершает ошибок только тот, кто ничего не делает. А вот осознать, что ты на ровном месте мог создать себе проблему, причем собственноручно, это было самое неприятное.

— Ну-ну, — положила руку ему на голову Рэйвен и слегка взлохматила волосы. — Не стоит так реагировать. Все совершают ошибки в твоем возрасте. Я такой же была. Взрослые для того и находятся рядом, чтобы указывать на ошибки и помогать их преодолевать. Не пресекать их, а именно помогать их преодолевать, иначе толку будет не много. Запомни, Виктор.

— Запомню, — вновь односложно ответил он, чувствуя еще больший стыд, но смотря женщине прямо в глаза.

Впрочем, со стороны всегда легче замечать ошибки. Утешение для его эго слабое, правда, но честное.

— А раз так, то пошли, скоро будет ужин, — Рэйвен повернулась к нему спиной и пошла в сторону особняка. — Который сам себя не приготовит, — легкое ворчание было не громким, но идущий позади Виктор все прекрасно слышал. — И угораздило же меня связаться с мужчинами, которые манкируют своими прямыми обязанностями по дому и скидывают все на меня. Эх, надо было оставаться жить на Барбадосе.

После того вечера, жизнь Виктора приобрела четкий график. Не сразу, пару дней Рэйвен взяла на то, чтобы наметить учебную программу для него, но она, жизнь, изменилась и стала заметно отличаться от жизни остальных детей в особняке Ксавьера.

Вставал он раньше остальных детей на два часа и топал в небольшой спортзал, который был в доме, где под руководством своей новой наставницы начал постигать азы других боевых стилей. Затем следовал завтрак и обычная школа. После школы был обед, и несколько часов на домашнее задание. Потом шла тренировка телекинеза и медитация. Перед сном его ожидала еще одна тренировка, но уже кланового тайдзюцу, также под присмотром Рэйвен, а потом душ и долгожданное свидание с кроватью.

Режим, что и говорить, был насыщенный. Будь на его месте обычный ребенок, даже обладающий сверхспособностями, то он бы не выдержал. Детям нужно было давать время на отдых, развлечения, игры. С учетом этого, стараниями Рэйвен и Чарльза, два раза в неделю у него образовывались свободные вечера, которые он, в основном, тратил на освоение ирьедзюцу.

Вот в один из таких вечеров, который выпал на четверг, Виктора нашла на уже полюбившейся ему для занятий поляне возле дуба, Скотта и позвала в особняк. Девочка, передавшая сообщение Чарльза прямо вся изнывала от любопытства, но старалась не подать вида, чтобы сохранить образ хорошего лидера. По-доброму улыбаясь, Виктор шел за ней и молчал. Помочь утолить ее любопытство он не мог, так как сам не знал, для чего его позвал телепат. Обычно-то Чарльз использовал свои телепатические способности для подобных случаев, но с его ментальной защитой все приходилось делать по старинке.

Не учел он этот момент тогда, не учел.

Когда он вошел в просторный и уютный кабинет главы их пансионата, то увидел в ней помимо самого Ксавьера и Рэйвен еще одну женщину. Женщина сидела в гостевом кресле, как его прозвали все обитатели особняка, и с доброжелательной улыбкой посмотрела на вошедшего Виктора.

— Виктор, познакомься, — начал представлять слегка полноватую женщину с приятными чертами лица Чарльз. — Это миссис Хелена Доэрти, она адвокат мисс Старк.

— Здравствуйте, миссис Доэрти, — послушно поздоровался Виктор.

В глаза это не бросалось, но улыбка на лице представленной ему женщины слегка дрогнула. Вначале Виктор не понял в чем была причина, но потом осознал — его глаза. Со стороны любой, не знающий его ситуацию, счел бы, что он слепой. Видимо адвокат решила, что это результат той трагедии, что произошла более месяца назад. И не просто решила, но и представила какими проблемами это может грозить ее клиентке. Особенно если все подать под нужным ему углом.

И никто не стал разубеждать женщину в обратном. Рэйвен, скорее всего, об этом не задумывалась или же ее успел предупредить Чарльз, который должен был быть прекрасно осведомлен о том, что творится в голове адвоката. Телепат то ли из вредности, то ли из простого желания не навредить своим поспешным разубеждением миссис Доэрти о том, что Виктор зрячий, и тем самым лишить его какого-либо маневра в переговорах. Весьма расчетливо и умно, и опять-таки, никак не вязалось с тем образом доброго дядюшки, который представляли в фильмах. Хотя иного от телепата ожидать было трудно. Хорошо еще, что у Чарльза был сильный внутренний моральный кодекс, который не позволял тому злоупотреблять своими силами.

— Здравствуй, Виктор, — голос у женщины был сильным, хорошо поставленным, видимо привыкла выступать перед людьми, но мелодичным. — Я могу обращаться к тебе прямо по имени?

— Да, миссис Доэрти, — не стал кочевряжиться Виктор в ответ.

С него не убудет если эта женщина будет обращаться к нему неформально. Тем более, что в его нынешнем теле это было более чем естественно, пусть и не совсем по правилам этикета.

— Что же, я бы хотела обсудить с тобой ту страшную трагедию, что произошла не так давно.

— Надеюсь вы не будете возражать против присутствия адвоката со стороны моего подопечного, миссис Доэрти? — Позволил себе вмешаться Ксавьер. — Это Рэйвен Даркхолм, моя супруга и наш штатный адвокат.

— Да, конечно, — легко согласилась та и посмотрела на Рэйвен.

А вот этого Виктор про будущую Мистик не знал. Он то думал, что она просто одна из воспитателей при пансионате, а оно вот как оказалось.

В это время в кабинет вошел Эрик Леншерр, катя перед собой небольшой столик на колесиках, на котором были пузатый чайник с чашками и блюдцами для чая и несколько вазочек с разнообразными закусками и сдобой. Активировав бьякуган, повторно заставив дрогнуть профессионально дружелюбную улыбку на лице миссис Доэрти, Виктор проводил, незаметным для остальных, взглядом молча удалившегося мужчину, который успел быстро сервировать чайный столик, расположенный в кабинете Чарльза, чтобы сохранить этот образ в своей памяти навечно. Когда дверь кабинета за Эриком закрылась, Виктор аккуратно сел на подставленный для него стул и приготовился к разговору.

Глава 8.

— Сенатор Бекк, — сутулую пожилую женщину невысокого роста окликнули, когда она шла по прямому и довольно невзрачному коридору.

Стандартные светлые тона, серый пол, покрытый не менее серым ковром с низким ворсом, гасящим звуки шагов, редкие кадки с зелеными растениями, которые на ее памяти никогда не цвели, хоть и были настоящими, а не искусственными, как те, что стояли возле поста охраны при входе в здание. Невзрачность и непритязательность, что была удивительна, учитывая какие люди здесь работали и какие проблемы решали.

— А, полковник Страйкер, — поприветствовала сенатор высокую и немного грузную женщину с несколькими седыми прядями в волосах. — Приветствую вас и вашу спутницу.

Вместе с Вельмой Страйкер к сенатору подошла еще одна женщина. Ростом она была ниже сенатора, но если в случае с пожилой женщиной все это было проделками ее возраста, которые согнули некогда прямую и гордую спину женщины, то здесь все дело было в генах. Незнакомая спутница полковника Страйкера была очень низкого роста, едва достигая полутора метров.

— Сенатор, прошу вас познакомиться с Беллой Траск, про которую я вам не так давно говорила, — представила свою спутницу полковник.

— Очень приятно, молодая леди, — на благообразном лице сенатора появилась дружелюбная улыбка.

— Мне тоже, сенатор Бекк, — улыбнулась в ответ Белла Траск. — Только боюсь, что молодой леди я уже давно быть не могу.

— Ох, милочка, для меня все, кто младше пятидесяти, будут молодыми, — мягко рассмеялась сенатор. — К тому же, как говорили из мест откуда я родом, — 'маленькая собака всегда щенок'.

— Весьма точное замечание, — присоединилась к беседе полковник. — Я младше вас, Белла, на пять лет, но у меня уже седые пряди и выгляжу я старше.

— У вас просто тяжелая работа, — деликатно возразила Траск, не став заострять внимание на внешности полковника, которая была далека от эталонов красоты.

— Тяжелая работа, лишний вес и морщины, — весело усмехнулась Страйкер. — Вы слишком вежливы, Траск. Я прекрасно знаю о своих недостатках.

— Как говорится, вначале нужно хорошо познать себя, прежде чем изучать противника, — по птичьи кивнула головой сенатор Бекк.

— Зеркало нам в помощь, — грубовато пошутила Страйкер, но все с удовольствием поддержали ее смехом над этой незамысловатой шуткой.

— Траск, — произнесла сенатор, после того, как отсмеялась. — Это ведь вам принадлежит 'Траск Индастриз'?

— Я всего лишь исполнительный директор, сенатор, — возразила Траск. — Моя стезя наука.

— Что же, пройдемте в мой кабинет, — сенатор развернулась и пошла по коридору дальше.

Спустя пять минут неторопливого из-за пожилой женщины хода, все трое оказались в большом и светлом кабинете, обставленном добротной старинной мебелью. Все трое с удобством расположились в больших креслах вокруг чайного столика, что подчеркивало неофициальность беседы.

— Я вас слушаю, леди, — карие глаза сенатора Бекк внимательно посмотрели на обеих женщин.

— Думаю, что ни для кого здесь уже не секрет существование так называемых мутантов, — скорее утвердила, чем спросила Белла Траск. Получив подтверждающие молчаливые кивки от сенатора и полковника, продолжила. — Они уже давно сосуществуют рядом с нами, обычными людьми. И до этого момента все было предельно ясно. Их немного, они живут спокойно, подстраиваясь под нас. Но за последние два десятилетия я отметила увеличение количества мутантов. Думаю, что с такими темпами, уже через сотню лет, а то и меньше, именно они, мутанты, станут господствующим видом на НАШЕЙ планете, — Белла Траск специально сделала акцент на слове 'нашей'.

— Допустим, — произнесла сенатор Бекк. — Но что с того? Законы эволюции никто не отменял. Насколько я помню, люди постоянно меняются.

— Да, под воздействием внешних условий, таких как климат, например, люди меняются, приспосабливаются, адаптируются, — согласилась Траск. — Это все вполне естественно и в рамках законов природы, но не мутанты.

— Чем же они так противоестественны? — Бекк слегка склонила голову к левому плечу, во время своего вопроса. — Новый вид, и что? Я не совсем понимаю вас, Траск.

Траск вопросительно посмотрела на полковника.

— Видите ли в чем дело, сенатор Бекк, — пришла на помощь Белле Страйкер. — Само по себе существование или появление мутантов не проблема. Проблема в их силах. Этих сверхъестественных способностях, что они получают, благодаря этому пресловутому 'гену Икс', как его называет в своих трудах Габриэлла Маккой. Есть такие мутанты, что одной своей волей могут уничтожить десятки, если не сотни людей.

— Вы излишне сгущаете краски, Страйкер, — не поверила сенатор.

— Отнюдь, — покачала головой полковник. — Прямое доказательство своих слов я принести не могу, все засекречено, но вы ведь помните про Аду Гитлер? Или ее помощника Себастьяна Шоу? Последний, кстати, мутант и обладает невероятными силами, которые делают его практически неубиваемым.

— И все же, мне трудно в это поверить, — сенатор покачала головой. — Ваша программа 'Оружие Икс' итак делает очень большую дыру в нашем бюджете. Программа, которую вы построили на основе работ той самой Ады и Себастьяна, стоит отметить, — полковник Страйкер проглотила свои слова, которые приготовила для возражения. Сенатор Бекк была одной из противниц программы 'оружия Икс', и ни к чему хорошему спор с ней не приведет. — А теперь, вы просите дополнительное финансирование на этих 'Стражей'. Я вас правильно понимаю, Страйкер, Траск?

— Профинансировать проект может и 'Траск Индастриз', сенатор, — ответила Белла Траск. — Но только нужно ваше согласие на него.

— Нет, — с тяжелым вздохом ответила сенатор. — Первоначальный мой ответ будет отрицательным. Зачем они нам? Мутанты такие же граждане, как и мы. Они также живут, плачут, влюбляются, работают, платят налоги, в конце концов. Те самые налоги, Страйкер, часть которых идет на ваш проект. И если от 'оружия Икс' я еще вижу пользу, то вот строить этих роботов или как их там называют, не имеет смысла. Что может случиться, если у них в этой вашей установке...

— Программе, — поправила Траск.

— Да, программе, благодарю, Траск, — кивнула сенатор Бекк. — Так вот, что произойдет, если в этой самой программе возникнет ошибка? У многих людей, насколько я помню из работ доктора Маккой, есть спящий 'ген Икс', но при этом они являются людьми. Что будет, если обычную человеческую мутацию, такую как иной цвет глаз или волос, ваши стражи будут относить тоже к последствию работы того гена? Начнется самый настоящий геноцид. Нет, леди. Мы не фашисты.

На этом разговор между ними закончился.

Сенатор Бекк осталась сидеть в своей кабинете и села читать оставленную ей на всякий случай документацию по проекту 'Стражи'.

Траск раздосадованная таким категоричным отказом, села в свою машину и уехала к себе в отель. Жила она не в Вашингтоне, и приехала только ради встречи с сенатором Бекк.

Ну а Страйкер...

Полковник Страйкер несколько минут стояла на крыльце и курила сигареты. После чего, ее голубые глаза наполнились решимостью и женщина села в служебный автомобиль, который ее дожидался.

* * *

Уезжая из пансионата Чарльза Ксавьера, Хелена Доэрти чувствовала себя так, словно целую неделю провела на небольшой ферме в Техасе, возле города Сан-Антонио, у своего отца и все эти дни непрерывно работала в поле. Работала вручную. Присутствовала не только моральная, но и физическая усталость. Особенно устали мышцы лица, потому что пришлось все время визита держать дружелюбную улыбку. Кто же знал, что с этими тремя будет так сложно иметь дело? Да, именно тремя. Мальчик, который с самого начала напугал ее своими необычными глазами, оказался под стать супружеской чете, что могла дать фору любой акуле бизнеса, которую уроженка Штата Одинокой Звезды знала.

Откуда вообще взялась эта Даркхолм, которая, казалось, знала наперед, о чем она захочет говорить в тот или иной момент? Всех крупных адвокатов, даже тех, кто не любит гласности, она знала лично. А тут эта блондинистая красотка, о который никто и не слышал из верхов коллегии адвокатов, каждый раз играла на опережение. У Хелены даже возникло желание пригласить Даркхолм в свою фирму, но потом это желание как-то во время беседы само собой отошло на задний план и затерялось на фоне остальных мыслей.

А Ксавьер? Этот обходительный мужчина, полысевший раньше времени, даже вызвал в ней чувство зависти. Как он поддерживал каждое начинание в разговоре своей супруги... Словно мысли читал! Это было невероятно! Она искренне восхитилась их слаженной командной работой, и даже бы поаплодировала, если бы они не использовали это против нее самой. Какой бы ход она не использовала, у них был на это готов ответ.

Ну и напоследок Виктор Хьюга. Слава всем святым, что он не оказался слепым! Иначе ее клиентке не удалось бы отделаться так просто. Репутационные потери были бы просто ужасающими, а деньги... Деньги — это так, ерунда. У Антонии Старк их столько, что она каждый месяц может кормить бездомных и не разорится. Всех бездомных Северной Америки. Но все же, это наглый малолетний засранец, пользуясь своим возрастом не один раз ставил ее в тупик своими вопросами, пусть она этого и не показывала остальным. Чего стоит его ужасная в своей правоте фраза о цене жизни его близких. И ведь он сразу же понял, что оказываемая помощь в быстром получении так называемой страховки, будет взяткой за поддержку ее клиентки в нужный момент в суде. Понял, вначале очень разозлился, она это хорошо заметила, хоть мальчик и постарался не подать вида, но почти сразу же взял себя в руки и принял все это во внимание. А потом с поддержкой Ксавьера и Даркхолм выжал из нее гораздо больше, чем изначально рассчитывала Хелена. Вместо пятисот тысяч сверху, как вышло почти у всех остальных потерпевших, с нее стрясли двенадцать миллионов.

'Что за дети пошли нынче? У него семья полностью погибла, а он торгуется за их смерти', совершенно искренне возмутилась адвокат, опуская тот момент, что на его месте поступила бы точно также.

Но помимо этого ее волновали и другие, не менее важные, в преддверии суда вопросы. Откуда они могли узнать заключение государственной комиссии о том, что часть разрушений вина выстрелов костюма Старк? Пусть там и были нежилые дома и пострадавших, по выводам той же комиссии не было. Кто им ее слил? Она сама лишь совсем недавно смогла только ознакомиться с этими документами, на руки ей их не дали, так как там большая часть шла под грифом 'секретно', и то лишь благодаря тому, что полковник Фьюри была благосклонна к Антонии Старк. Этот вопрос нужно было решить в самом ближайшем будущем и предупредить мисс Старк, что под ту серьезно копают на самом верху. Возможно, кто-то из близкого окружения президента Рейнальды Рейган.

Заметно превышая положенную скорость на этой дороге, ее черный Линкольн Континенталь Марк VI восемьдесят третьего года обгонял остальные автомобили, чтобы Хелена успела первой сообщить новости своей знаменитой клиентке.

* * *

Чарльз сидел и смотрел на свою жену, которая мечтательно глядела в окно невидящим взором. Рэйвен так увлеклась своими мыслями, что даже приняла свой настоящий облик. Но не только это было удивительным. У нее был природный иммунитет от его телепатии. Не такой сильный как у Виктора, при желании мужчина мог взломать или обойти эту защиту, смотря как быстро ему нужен был результат. Одна из причин, почему он и женился на Рэйвен, была в том, что он мог с ней расслабиться. Не очень приятно читать чужие мысли, и понимать, что тебе лгут.

— И о чем ты задумалась, дорогая, — решил немного ее потревожить Ксавьер.

— М? — Удивительные глаза Рэйвен, похожие на глаза Маккой, приобрели осмысленность и посмотрели на него. — А ты разве не знаешь?

— Я не читаю твои мысли или же мысли остальных в этом доме, — немного устало ответил Чарльз.

— Ах, да, твои принципы, — Рэйвен встала со своего места и подошла к нему, стоящему возле камина. — Иногда я согласна с Эриком. Твои жесткие ограничения ни к чему не приведут.

— Приведут, — покачал головой Ксавьер. — Я не буду знать всего наперед и со мной будет сохраняться интерес для общения.

— А мне нравится с тобой общаться мысленно, — хитро улыбнулась Рэйвен и прижалась к нему всем телом. — Это интимно, — низким и влекущим голосом прошептала она ему на ухо.

— Значит ты об этом думала сейчас? — Спросил ее Чарльз и обнял за талию двумя руками.

— Тс, — цыкнула жена в ответ и изобразила попытку выбраться из его объятий. Но тут главное, что именно изобразила. При своих физических возможностях и знаниях, она легко могла бы это сделать. — Вот бываешь ты порой таким занудой.

— Не всем дано быть такими авантюристами, как ты, дорогая, — последовал его ответ, прикрепленная озорной улыбкой.

— Сказал тот, чьи руки опустились непозволительно низко для такого зануды.

— А ты против? — Последовал провокационный вопрос со стороны 'зануды'.

— Нет, — мягко улыбнулась Рэйвен и поцеловала своего мужа в губы. — Но я думала, что ты пойдешь и поговоришь с Виктором. Или это сделать мне?

— Ты тоже это заметила?

— А кто бы не заметил ту вспышку гнева, что мальчик испытал? У него даже вены вокруг глаз вздулись.

— Это из-за его мутации глаз, но не от гнева, — покачал Чарльз головой. — Но твою мысль я понял. Я тоже какие-то доли секунды думал, что он на нее кинется или приложит телекинезом.

— Нет, Виктор для этого слишком благоразумен.

— Вот именно, — улыбнулся Чарльз. — Я все это время говорил, что Виктор уже взрослая и сформировавшаяся личность, и сейчас, ему, как и всем нам порой, нужно побыть одному.

— Продажа памяти о родственниках, да? — Лицо Рэйвен стало серьезным и вся игривость ушла из ее глаз.

— Люди называют это еще 'сделкой с совестью'.

— Но поддержать его мы должны, — уверенно заявила Рэйвен.

— Конечно, — кивнул Чарльз. — И в первую очередь показать, что мы его не осуждаем за такое решение. Это очень важно для него.

— Сделка с совестью, — повторила Рэйвен и тяжело выдохнула. После чего встряхнула головой, отчего ее красные волосы оказались в некотором беспорядке. — Но я знаю, как его отвлечь.

— Эти твои издевательства над бедным мальчиком?

— Что значит 'издевательства'? — Возмутилась Рэйвен. — Я даю ему только ту нагрузку, что он может выдержать.

— И он каждый день от усталости засыпает на ходу.

— Если не подводить его к грани, то он никогда не преодолеет свой предел, — упрямо заявила она. — Так учили меня, так буду его учить и я.

— Тебе видней, — не стал дальше спорить Чарльз, хотя возражения у него имелись. — К тому же, раз он не выказывает никакого недовольства, то и мне не следует в это лезть. Но все же помни, что он еще ребенок, пусть и весьма 'благоразумный'. Не хочу, чтобы он случайно использовал те навыки во вред.

— Я бы тебе могла прочитать целую лекцию о зарождении боевых искусств, но не буду, — жена вновь прижалась к его телу. — Ты же знаешь, что Виктор сам хотел подобным заниматься, а мне это интересно. Все хорошо, милый. И думала я как раз об этом.

Озвучивать вопрос Ксавьер не стал, лишь вопросительно посмотрел на жену.

— В том стиле, которому его обучали, очень большое значение уделяется ударам по специальным точкам, а я в пальчиковых стилях не сильна.

— Постой, как ты сказала? Пальчиковых? — Не сдержал улыбки Чарльз.

— Да, пальчиковых, и не надо так лыбится, — пихнула его кулаком под ребра Рэйвен. — Это когда атака происходит не с помощью кулака, а пальца. Есть еще специальная система тренировок для укрепления пальцев. Проблема в том, что я этим никогда не интересовалась особо. Видела, знаю о существовании и все. А вот Виктору такое могло бы пригодится, вот я и вспоминаю знакомых мастеров, кто мог бы помочь.

— И как успехи? — Поинтересовался Чарльз. Ему все эти стили были не интересны, но обижать невниманием свою жену он не хотел. Ему не сложно, а ей приятно. Да и гармония в их семье не нарушена.

— Никак, — грустно ответила она. — Поэтому я сидела и составляла для Виктора новый режим тренировок. Физически он хорошо развит, особенно для мальчика его возраста.

— Что же, я думаю, что ты обязательно сделаешь все в самом лучшем виде, — мягко произнес Ксавьер и сделал наконец то, что хотел все это время — поцеловал жену.

Глава 9.

Разговор с адвокатом Антонии Старк дался Виктору нелегко. Да что там, этот разговор выдался для него очень тяжелым и изматывающим в эмоциональном плане. Все время он ощущал себя каким-то предателем. Словно продал саму память о родственниках прошлого Виктора. Странное и иррациональное чувство, а еще очень неприятное и давящее. Умом-то он прекрасно понимал, что эти люди для него никто, но тут сыграла свою роль та самая синхронизация, что настигла его в больничной палате несколько недель назад. Сколько сил и трудов ему стоило сдержать себя и начать вести вполне осознанную игру с этой миссис Доэрти. Хорошо, что рядом были Чарльз с Рэйвен. Без них, без той помощи и поддержки, что они оба ему оказали, он бы не справился.

Чарльз и Рэйвен не остановились на том, что помогли ему выторговать для себя лучшие условия 'страховки' за жизни близких. Нет, после этого они были к нему внимательны и всячески показывали, что рядом, что готовы помочь, что никак не осуждают и прекрасно его понимают. Это приятно грело душу и помогало справиться с горьким ощущением отвращения к самому себе.

Рэйвен на этом не остановилась и представила ему новую программу тренировок, глядя на которую Виктору захотелось материться. Вот на кой черт ему были нужны тренировки по укреплению пальцев? Разве отжиманий на них недостаточно для этого? К тому же, после всех укреплений для организма, что он задумал воплотить в себе из знаний Тсунаде, эти тренировки были каплей в море. Но и сообщать о такой информации раньше времени не хотелось, так что оставалось только смириться и терпеть.

Не обошел его своим вниманием и Эрик Леншерр. Этот мастер магнетизма стал чаще беседовать с ним. Раньше это происходило раз или два в неделю, когда они вдвоем просто сидели в дальне углу гостиной на третьем этаже, пили чай с какой-нибудь сдобой и вели беседы на любые темы. Они могли начать обсуждать какую-нибудь книгу, потом с нее плавно перейти на исторический аналог событий, что в ней описывался, или же мог просто походить, а из этого самым непредсказуемым образом могло выйти обсуждение музыкальных вкусов, просто из-за того, что у какой-то исторической личности, героя книги, кино или же известного сейчас человека был общеизвестен факт о его музыкальных предпочтениях.

О, музыка была отдельной темой их с Эриком разговоров. Леншерр был ценителем классической музыки, которая, по его словам, успокаивала и помогала сконцентрироваться на чем-либо. Сам Виктор всегда, всю свою прошлую жизнь, очень уважал рок, Высоцкого знал, благодаря отцу, но не любил, но так как его детство и юность пришли на девяностые, то и повальное увлечение рэпом и хип-хопом не обошло его стороной. Песни про 'слезы', 'вечеринку', 'последний раз' и про то, что 'в жизни так бывает' не один раз звучали из колонок на школьных дискотеках и были пропеты им вслух. Точнее зачитаны. А в Марвеле с этим, точнее с музыкой, которая ему нравилась, была определенная проблема, спасало только то, что Виктор никогда не был ярым меломаном и существовали женские версии некоторых особо известных групп и исполнителей. Иначе бы ему не удалось оценить 'I Was Made For Lovin' You' от здешней группы Kiss с женским составом*. И получилось весьма годно, как на его взгляд.

Сидя в небольшой и уютной гостиной на третьем этаже, в которой находились все настольные интеллектуальные игры, Виктор в очередной раз играл с Чарльзом в шахматы. Не то, чтобы у него очень хорошо получалось, в прошлом мире он больше увлекался другими играми и максимум играл в шашки, но как сказал сам Чарльз, с ним играть было значительно интересней, чем с остальными, потому что он не мог узнать наперед его ходов, случайно или нарочно.

Вообще стоит отдельно рассказать об особняке, где все они жили. Он был трехэтажным и не таким уж и большим, как казался снаружи, но, тем не менее, количество комнат в нем впечатляло Виктора, не привыкшего к такому. Помимо этой небольшой гостиной, в которой они сидели и играли в шахматы, было еще три. Одна, самая большая, расположенная на первом этаже, где обычно принимали гостей, именно там его встретили в первый раз. Она была аккуратно обставлена таким образом, чтобы в любой момент можно было сдвинуть всю мебель к стенам, дабы освободить пространство, если это понадобится.

Вторая по величине гостиная была также расположена на третьем этаже и считалась местом сбора всех жильцов для приятного времяпровождения. В ней были большой телевизор, видео проигрыватель и даже проектор со встроенным в потолок спускающимся экраном. Мягкие и удобные диваны и кресла из темной коричневой кожи никогда не были четко расставлены, потому что почти каждый раз их местоположение менялось в угоду и капризам обитателей особняка. По углам стояли небольшие кадки с пальмами, а возле окна, что было с левой стороны от входа, стоял самый обычный фикус. Такой, какой обычно стоял в большинстве классов простых средних школ. Когда Виктор его увидел в первый раз, то даже поморгал и глаза потер, не веря увиденному. Чувство ностальгии по беззаботному детству накрыло с головой, так канонично и знакомо тот выглядел — хоть сейчас легко бы вписался в любой класс любой средней школы стран бывшего СССР. У Виктора в начальных классах стоял почти такой же. Только горшок был квадратным, из пожелтевшего от времени пластика. Странные ассоциации, но тут он ничего не мог с собой поделать. Помимо этого, здесь была игровая приставка, в которую разрешалось поиграть час-другой всем, кто успел сделать домашнее задание.

Третья гостиная была расположена на втором этаже и размером едва уступала второй, но вот пользовались ей очень редко. По крайней мере дети. Там стояли бильярдный стол, стол для игр в карты и самая настоящая барная стойка. За все первые годы жизни в особняке Виктор был в ней всего три раза. Обставлена она была в темных тонах и отчего-то давила на его сознание, вызывая желание как можно скорее уйти.

На первом этаже особняка еще были кухня, столовая и небольшой спортзал, где чаще всего тренировался Виктор под присмотром Рэйвен. Второй этаж, помимо гостиной, вмещал в себя рабочие кабинеты всех четырех взрослых мутантов, небольшую лабораторию Маккой, и библиотеку, которая занимала очень большую площадь. Книг в библиотеке было много, Виктор сбился со счета после пятой сотни.

Третий этаж был полностью отдан под жилые помещения всех обитателей особняка. Стоит еще отметить, что на каждом этаже было по два туалета, а на третьем их было аж десять штук. По одному на две смежные комнаты. Под особняком был небольшой подвал, который служил мастерской и тренировочной комнатой для всех детей в своих способностях, котельная и прачечная. Гараж, в котором было аж пять автомобилей, стоял в стороне от особняка отдельным зданием.

Бывало, что порой найти кого-то нужного в особняке не представлялось возможным, но иногда самым парадоксальным образом казалось, что комнат на всех не хватало, стоило только Барбаре и Джоанне начать веселиться и играть. Две заводные и энергичные девочки ставили на уши всех. Абсолютно никто не уходил безнаказанным и не поучаствовавшим то в защите форта от индейцев, то в охоте на страшного и такого интересного динозавра, то в полете на луну. И это было весело, стоит признать. Просто представьте, что игрушечная ракета, склеенная из картонных коробок, с помощью Чарльза начинала летать по дому вместе с детьми, которые просто визжали от восторга. Даже Виктор пару раз так прокатился, не визжал, но удовольствия испытал массу.

Так вот, проиграв очередную партию в шахматы, Виктор начал новую по заветам известного сына турецкоподданного — 'Е' два на 'Е' четыре. Так как в этот раз играл он белыми, то и ход сделал первым. Причем шахматные фигуры они двигали не руками, а телекинезом. Этакое совмещение приятного с полезным. Но как только Чарльз собирался сделать ответных ход конем, причем в прямом смысле, в комнату вошел Эрик и сообщил о том, что Виктора просят подойти к телефону на втором этаже.

Удивленно переглянувшись вначале с Чарльзом, потом с Эриком, Виктор вопросительно приподнял правую бровь.

— Генриетта Озборн, — лаконично ответил Леншерр, улыбнувшись и слегка приподняв правую бровь, и тут же вышел из гостиной.

Услышав имя девочки Виктор вначале удивился, а потом испытал сожаление. У прошлого Виктора было не так много друзей и Генриетта Озборн явно была в их числе. Уж догадаться позвонить ей, да и Питеру Паркеру он мог. Но все в его жизни так завертелось, что подобная мысль даже не пришла ему в голову.

В коридоре он встретил Скотту, которая шла с несколькими учебниками в сторону комнаты с Джейсоном. Как это ни странно, но последний был очень слаб в геометрии, не смотря на хорошие способности в простой математике, поэтому девочка взяла на себя ответственность, чтобы помочь отстающему в учебе другу. Хотя, если быть честным, по мнению Виктора и сама Скотта не особо хорошо понимала этот предмет, но она искренне старалась и понять, и помочь, чем заслуживала уважение к себе.

В основном, та опека, что Виктор и остальные постоянно ощущали со стороны Скотты Саммерс, вызывала в нем чувство усталости и раздражения. Слишком явное, слишком сильное, слишком навязчивое. Именно поэтому Виктор на это иногда огрызался. Но только иногда и не обидно для девочки. Все же он прекрасно понимал причины такого поведения Скотты и видел ее большое желание помочь окружающим. Исполнение этого желания пока хромало на обе ноги, но со временем она станет прекрасным лидером и хорошим примером остальным новичкам. В этом Виктор был уверен.

В отличие от Саммерс Генриетта действовала гораздо аккуратней. Несколько раз так получалось, что свое покровительство над ним и Паркером ей приходилось демонстрировать наглядно, а один раз даже вступать в драку с девочками постарше, это было одно из самых ярких и запоминающихся воспоминаний прошлого Виктора, но все остальное время она просто была рядом с ними и никак не показывала, что они ей обязаны своим спокойным существованием. Спокойный и тихий Питер в очках и худощавый Виктор с необычными глазами просто не могли не стать объектами для шуток у остальных детей. В юном возрасте дети бывают очень жестоки, потому что просто не понимают всех последствий своих поступков. Поэтому не было ничего удивительного, что голос у позвонившей девочки был очень взволнованным. Еще в прошлом мире Виктора девочки всегда считались более ответственными, и в этом мире, где женщины заняли главенствующее положение, это считалось почти что аксиомой.

— Алло, Вик? Это ты? — В телефонной трубке отчетливо можно было услышать, как сильно переживала девочка за него. Точнее за прошлого Виктора.

Ему стало совестно. Он должен был подумать о таком исходе, о том, что девочка, привыкшая его опекать, будет волноваться о нем. Да, того, прошлого Виктора не было, но прошлое осталось и люди, которые за него переживали, тоже. И он со своей стороны нес перед ними некоторые обязательства и ответственность, ведь в его появлении здесь и исчезновении прошлого Виктора, которого они знали и любили, не было их вины.

— Да, привет, Гера, — он постарался сделать голос как можно более непринужденным и бодрым, а память услужливо подсказала как раньше Виктор обращался к Озборн.

— Это действительно ты, — в голосе Генриетты почувствовалось облегчение. — Только ты меня так называешь, — на этой фразе память четко дала понять, что только ему и было позволено ее так называть. Остальные дети, даже Питер Паркер, называли девочку Гретой. — Как ты? Я столько больниц обзвонила.

— Я нормально, — он старательно вспоминал как именно общался с Озборн прошлый Виктор.

— Точно? — Усомнилась она. — Если что, то я попрошу маму и тебя обследуют в лучших клиниках. Ты только скажи, не стесняйся.

А вот это уже был показатель. В памяти четко всплыло, что отношения с матерью у Генриетты были весьма сложными. Старшая Озборн хотела от своей дочери видеть только одно — успех, а та не блистала ни в науках, ни в спорте. Поэтому предложение девочки обратится ради него к своей матери означало только одно — Генриетта Озборн очень дорожила их дружбой.

— Все хорошо, Гера, — к своему облегчению Виктор не нашел никаких особых различий и словечек в их стиле общения и постройки фраз. Это с людьми, которые были незнакомы с прошлым Виктором, он мог не заботится о подобном. — Прости, что заставил тебя волноваться. У меня только несколько царапин было, да пара гематом, — решил немного соврать он, чтобы выглядело правдоподобней. Открывать свою регенерацию раньше времени он не хотел. Нужно было иметь козыри в рукаве. — Два дня в больнице только провел и меня отпустили.

— Ясно, хорошо, — ответила Генриетта, не став ему выговаривать за то, что не позвонил ей, раз был здоров. Дружбой с ним и Питером девочка очень дорожила, учитывая, что других друзей у нее не было. — Скажи, а тебя в этом пансионате можно навещать или же ты можешь сам из него куда-нибудь выходить?

Виктор задумался над вариантами своего ответа, и понял, что ему бы не хотелось, чтобы Генриетта сюда приезжала. Дело было не в том, что он не доверял девочке, скорее наоборот, но она могла ненароком выдать какую-нибудь информацию, которая в руках ее матери, Нормы Озборн могла превратиться в бомбу и очень сильный рычаг давления не только на него, но и на остальных обитателей особняка. Насколько он помнил из комиксов, Зеленый Гоблин в плане каверз и жестокости был очень продвинут. Человек Паук от него не мало натерпелся и подобной судьбы для себя и своих новых знакомых, Виктор не хотел.

— Эй, Вик? — Отвлек его от размышлений голос Генриетты.

— Ой, прости, Гера, я просто... — Виктор уже хотел соврать, что он заслушался ее голоса, но осознав, как это может быть воспринято и повлиять на их отношения с девочкой, резко себя одернул и, не придумав ничего лучше, продолжил. — Голова, что-то немного разболелась.

— Голова? — Вновь забеспокоилась Озборн младшая. — Может тебе к врачу надо? Или же вызвать его?

— Нет, нет, все хорошо, — тут же постарался успокоить девочку он, мысленно обругав себя матом. Надо же было додуматься ляпнуть именно эту отговорку беспокоящейся за него девочке. Гений, что еще оставалось на это сказать? Ведь мог просто сказать, что задумался и все, не было бы проблем. — Это просто мигрень. Меня же обследовали не так давно и даже выписали нужное лекарство. Спасибо за заботу, все хорошо.

— Ну, как скажешь, Вик, — с сомнением протянула Генриетта.

— Я могу выходить, поэтому будет лучше встретиться где-нибудь, да и мне проветриться будет нужно, — все же ответил на ее вопрос Виктор.

— Тогда давай встретимся на днях, раз уж ты можешь выходить из дома, — переключилась она, хотя в голосе на последних словах слышалось сомнение.

— Конечно, я с радостью, — даже немного преувеличено бодро заверил он ее.

— Отлично, тогда давай завтра в одиннадцать? — Тут же предложила Генриетта. — Завтра как раз выходной, в школу не нужно.

— Договорились, где? — Согласился Виктор.

Он был уверен, что никто против не будет, если он поедет на встречу, скорее всего его даже отвезут и заберут оттуда. Чарльз или скорее всего Рэйвен. Эрик редко занимался подобным.

— Возле главного входа в нашу школу Мидтауна.

— Заметано, — ответил он и решил попрощаться. — До завтра, Гера.

— До завтра, Вик, — ответила Генриетта и на другом конце провода положили трубку.

Пока Виктор разговаривал с девочкой, он случайно заметил фотографию Чарльза Ксавьера на стене, которую скрывало какое-то неизвестное ему растение, похожее на папоротник.

На снимке был маленький Чарльз с тремя взрослыми, двумя женщинами и мужчиной. Ксавьера держал на руках мужчина, стоящий посередине, судя по всему его отец, а по бокам стояли женщины, каждая держала за руку маленького Чарльза, который счастливо улыбался. За правую руку держала платиновая блондинка с хищными чертами лица и уверенной улыбкой человека, который сам вершит свою судьбу, а за левую слегка полноватая брюнетка с мягкой улыбкой и нежным взглядом голубых глаз.

Эта, не виденная им ранее, фотография вновь вызвала поток воспоминаний в голове Виктора, откуда он узнал весьма интересный и неожиданный факт. Еще каких-то тридцать лет назад в США, да и во многих странах мира было совершенно легально многоженство. Это не было какой-то причудой предков, а суровая необходимость. Еще в начале двадцатого века был заметный перекос полов, женщин было около трех четвертей от общего числа населения. Вызвано это было исторически сложившейся традицией иметь наследницу дочь, и желательно не одну. По крайней мере так говорилось в большинстве школьных учебников, но Виктор в это не поверил и подозревал, что все не так просто и было еще много нюансов, которые не знал прошлый Виктор.

В тысяча девятьсот четвертом году в США была разработана программа для улучшения демографической ситуации и выравнивания соотношения между мужчинами и женщинами, которую на всемирном саммите тысяча девятьсот пятого года в Париже приняли многие страны. Суть программы заключалась в том, чтобы узаконить многоженство и, во-первых, прекратить старую традицию по 'одалживанию' мужа или иного мужского члена семьи одинокой женщине, желающей иметь детей, а во-вторых, уменьшить количество тех самых одиноких женщин. Помимо этого, были разработаны и рассчитаны специальные дотационные платежи мужчинам, которые решались на подобные браки и посвящавшие всего себя семье. За каждого ребенка выплачивались дополнительные платежи, при этом за мальчика размер дотационного платежа был в два раза больше, а за каждого следующего ребенка к дотации применялся увеличенный коэффициент, который распространялся и на поправку с полом ребенка. В крупных странах, таких как США, Бразилии, Россия, которая была на тот момент Российской Империей, а потом уже СССР, и Австралии дополнительно выдавали земельные участки. Плюс для таких семей были уменьшены размеры налогов и иных обязательных платежей в бюджет государства. Также для мужчин были отменены многие наказания за уголовные преступления и отменена смертная казнь. Пусть даже преступник тысячу раз заслуживал смерти, но никто в правительстве не хотел разбрасываться редким ресурсом. Еще на законодательном уровне ввели снижение возраста согласия для мужчин, чтобы они могли вступить в брак с тринадцати лет. Хотя тут многие все зависело от развития того самого 'мужчины'. И обычно это происходило с четырнадцати-пятнадцати лет.

Поначалу нововведения принимались тяжело. Многие женщины в Европе плохо отнеслись к нему, так как почти легальная мужская проституция была очень прибыльным бизнесом. Особенно сильно недовольство было в Германии, Италии и Испании. Это, кстати, и послужило одной из причин возникновения Первой Мировой Войны. Не главной, но в военном плане той же Германии был четко прописан пункт, запрещающий новую программу и пропагандирующий верность традиции 'одалживания'. Для Виктора это было весьма странно и неожиданно со стороны рациональных немцев, но прежний Виктор никогда особо не интересовался историей, отчего в знаниях мальчика были заметные пробелы, хоть основные моменты тот и знал.

После Первой Мировой Войны дела пошли лучше, сопротивление проекту встречалось только в странах третьего мира где были распространены мужские гаремы и где по настоящее время сохранился перекос полов и были разнообразные волнения, вплоть до восстаний. Это также послужило причиной большому оттока населения из этих стран.

Все шло хорошо, постоянно дорабатывались и видоизменялись законы под программу, в некоторых странах поправки даже внесли в конституцию, например, во Франции, Англии, США и СССР. Было проведено много исследовательских работ и выпущено трудов, особенно касательно вопросов полигамного брака. Дело это было непривычным и в первые годы происходили разные случаи недопонимания и конфликтов внутри таких семей, вплоть до трагичных. Было выпущено много книг о том, как такой семье нормально существовать. Психологи и социологи даже разработали ролевые модели поведения для жен. Кто-то их них становился другом для мужа, кто-то соратником в работе, кто-то помощником в воспитании детей, были и еще, но прошлый Виктор их не помнил.

А потом случилась Вторая Мировая Война. В Германии к власти вновь пришли радикалы-традиционалисты или как их еще называют ультраправые, и вновь горнило мировой войны начало свою работу. Но как бы цинично это не звучало, что Первая Мировая Война, что Вторая Мировая Война в этом мире Марвела пошли программе только на пользу, ведь воевали-то в основном женщины. Мужчины, участвовавшие в войне, были не редкостью, но их было очень мало от общего числа воевавших. В этом плане Хироши Хьюга, был одним из исключений также, как и Стивен Роджерс. Капитан Америка вообще совершил в каком-то смысле подвиг. По всем законам он не имел права служить, но его желание было так велико, что он шел на нарушение этих законов. Восемь раз он подделывал свои документы, одиннадцать медицинскую карту и делал бы это еще много раз, если бы случайно не попался на глаза Эрскин. Эта женщина сумела разглядеть в нем потенциал, не обращая внимания на его пол и физическое состояние, и дала ему шанс всей жизни.

В тысяча девятьсот пятьдесят втором году в Германии ввели донорство спермы и искусственное оплодотворение. Не смотря на хорошие результаты работы программы, по всему миру еще оставалось немало женщин, которые не могли найти себя в подобных семьях, но и одинокими оставаться не хотели. К ним же относились и женщины инвалиды и ветераны войны, которые могли иметь детей, но имели какой-либо физический недостаток в виде отсутствия руки или ноги. Особенно остро такой вопрос стоял в послевоенной Германии, где ситуация с мужчинами обстояла еще хуже, чем в странах третьего мира, поэтому именно там провели подсчеты и сделали необходимые поправки в программу по улучшению демографии. Не женатым мужчинам до сорока лет ввели обязательное донорство семенной жидкости раз в месяц, но при этом им за это платили хорошие по тем временам деньги. Платежи были разные, все зависело от физического и умственного здоровья донора, его биографии и достижений в какой-либо среде. В тысяча девятьсот седьмом году эту практику, глядя на положительную статистику, внедрили у себя ряд развитых стран, в том числе и США.

Ближе к середине шестидесятых в народных массах стало все больше возникать вопросов о правах мужчин. Многих уже не устраивала роль простого домохозяина и быка-производителя, они хотели более активно и существенно влиять на жизнь в стране. В полигамных браках количество жен уменьшилось с четырех-пяти до двух-трех. Этому также способствовало то, что демографическая ситуация в Мире стала улучшаться, за исключением некоторых районов Африки и ближнего Востока, которые с каждым годом становились все большими рассадниками разного рода конфликтов, террористических групп и мужской работорговли.

В начале семидесятых годов мужчинам дали больше прав, как они того требовали. Они могли служить в армии, полиции, пожарных частях. Претерпело изменение и отношение к многоженству. Моногамный брак становился модным, все больше молодых людей, видя выравнивание соотношения полов, предпочитали его. Плюс к этому институт донорства спермы прекрасно показал себя и его вклад в улучшение демографии всего мира был существенным даже за такой непродолжительный срок.

К восьмидесятому году многоженство перестало быть жизненной необходимостью для людей. Никто не оспаривал такую необходимость в те времена, но уже к восемьдесят третьему году соотношение полов стало примерно таким же, как и в прошлом мире Виктора — где-то пятьдесят восемь процентов женщин на сорок два процента мужчин** и было уже не так критично. Что интересно, отменять законы и вносить обратные поправки в конституцию никто не стал.

Постояв так несколько мгновений и повспоминав всю эту информацию, Виктор слегка встряхнул головой, словно стараясь от них избавиться. Впереди его ждала очередная шахматная партия, пока еще обреченная на провал. Но это пока. В будущем Виктор надеялся взять у Чарльза реванш за все свои нынешние проигрыши в шахматах.

С этим настроением он вернулся в малую гостиную на третьем этаже.

* https://www.youtube.com/watch?v=loKqHFV5o2M — примерный вариант, как это могло звучать. П.С. Брюнетка (Daria Zaritskaya) огонь)))

** — Я знаю, что соотношение полов не такое, но именно поэтому написал 'примерно'. Ведь даже за несколько десятков лет и с учетом двух мировых войн, количество мужского населения в мире Марвел не могло стать таким же, как по официальным данным нашего мира. Достаточно того, что оно и так почти в два раза выросло, точнее на семнадцать процентов, это для особо любящих точные цифры.

Вот ссылки на что я опирался при написании этой части главы и откуда брал информацию и цифры — https://countrymeters.info/ru/World#:~:text=Соотношение%20полов%20в%20мире%20равно,20%20самых%20густонаселённых%20странах%20мира. и https://ru.wikipedia.org/wiki/Соотношение_полов

Глава 10.

В гостиной помимо Чарльза оказалась еще и Рэйвен, которая сидела на его месте и нечитаемым взглядом смотрела на шахматную доску.

— Сколько партий ты выиграл у Чарльза? — Повернула голову на его появление она.

— Ни одной, — даже с какой-то гордостью ответил Виктор.

— Тогда зачем? — Удивленно приподняла женщина брови.

— Потому что могу, — неопределенно ответил он и пожал плечами. Но увидев не только непонимание на лице Рэйвен, но и интерес в глазах Чарльза, пояснил. — Просто могу. Могу с ним играть. Могу в будущем у него выиграть.

— Хм, маленький философ, — фыркнула Рэйвен на его ответ. — Лучше пошли в спортзал, там я тебе кое-что интересное покажу.

— Вечером покажешь, — ответил Виктор и сделал в ее сторону движение ладонью, мол, все, кыш с моего места.

— Мальчишки, — еще раз фыркнула она. — Нет, чтобы учиться чему-то новому, становиться сильнее...

— Вот не надо мне тут эти разговоры про мальчиков и тому подобное, — отмахнулся Виктор. — Чтобы ты знала, игра в шахматы развивает логическое и тактическое мышление, еще внимательность и умение анализировать. И все эти качества мне еще пригодятся в изучении боевых искусств, если только не смотреть на них с точки зрения простого ногорукомахательства. Если же изучать их правильно, учитывая ту философию, что несет в себе каждое боевое искусство, то видение боя, что оно пропагандирует, то применяя эти навыки, что я получаю от шахмат, мне будет легче построить свой поединок с врагом так, чтобы оказаться в выигрышной позиции и победить, или же использовать все свои минусы, превратив их в плюсы. Даже в том же боксе, где все кажется предельно простым, есть очень много нюансов. Как нанести удар, как заставить раскрыться противника или же хотя бы соорудить в его обороне брешь, чтобы в нее атаковать, — на этих словах Виктор взял телекинезом своего слона и выдвинул его в зазор, что образовался в линии пешек, после его первого хода. — Плюс те нейронные связи, что образуются в моем мозгу, очень хорошо помогают в учебе и освоении телекинеза, его развитию, ведь тут помимо абстрактной воли работает именно мозг.

— Мда, — Рэйвен усмехнулась. — Пошутила называется. Отчитали как сопливую девчушку.

— Эм, — Виктор только сейчас сообразил, ЧТО и КОМУ он объяснял, и в поисках поддержки оглянулся на Ксавьера. Тот с понимающей улыбкой слегка смежил веки. — Я это Чарльзу объяснял.

— Сговорились, — уперла руки в бока Рэйвен, слегка прищурив глаза. Одета она была в свободные тренировочные штаны, черного цвета и майку в обтяжку, поэтому смотрелась в данной позе женщина очень даже привлекательно. — Ладно, об этом я потом поговорю с вами. Отдельно. С каждым, — Виктор на пару с Чарльзом невольно сглотнули ставшей вязкой слюну. — А теперь давай рассказывай мне про философию твоего семейного стиля. Ты слишком знающе все это говорил.

Только тут Виктор понял, как легко его сейчас развели. До этого самого момента он старался особо не распространяться про джукен, лишь показав все удары, что знал, но знания и опыт на то и существуют, чтобы видеть то, что было скрыто. Это и было доказано Рэйвен. Плюс ко всему, в данный момент она показала также очень хорошие навыки манипулирования остальными людьми и выуживания нужной информации. Если он сейчас промолчит или же отделается какой-нибудь ерундой, то потеряет доверие своего учителя по боевым искусствам. Катастрофой это не будет, но и хорошего мало.

— Я многого сам еще не понимаю, — тяжело выдохнул Виктор, чтобы показать, как же ему это неприятно осознавать. Вышло убедительно, Рэйвен и Чарльз понимающе улыбнулась. — В общем, движения должны плавно переходить из одного в другое.

— Это я уже заметила, — прервала его Рэйвен. — Как и то, что сават это не то, что тебе нужно.

— Но сават тоже красивое боевое искусство, — возразил Виктор. — В джукене, так называется мой семейный стиль, красота движений имеет не меньшее значение. А еще, — память услужливо показала тренировки Хироши Хьюга, — оно циклично. То есть во время поединка, мастер джукена словно кружит вокруг противника, нанося ему удары в уязвимые точки и почти не использует захваты и броски.

— Концепция Инь-Ян, цикличность — сама себе проговорила Рэйвен, начав поглаживать подбородок. — Хм. Тогда айкидо не подходит за основу. Ушу? Как раз техники для ударов пальцами оттуда. Багуачжан? Но я из него знаю всего-ничего, хотя то, что есть можно перенять и пальцы там натренирует, держа мячи. Хм. От савата можно оставить удары ногами, чтобы наработать привычку бить в обуви. И еще...

С каждым словом женщина словно все больше погружалась в себя и свои мысли.

— Дорогая, — аккуратно позвал Чарльз. — Дорогая?

— А? Что? — Наконец-то отвлеклась та.

— С возвращением в наш бренный мир, дорогая, — улыбнулся Чарльз.

— Чарльз, милый, ты просто не понимаешь, — начала оправдываться Рэйвен, но нашла выход получше — перевести все внимание на Виктора. — А ты что раньше молчал? Мы же могли твой джукен так испоганить, что потом уже было бы не исправить. Ведь первые ката, что ты продемонстрировал мне, этого не показывают. Они линейны и больше похоже на современный сават или кикбоксинг.

— Жираф большой — ему видней, — процитировал Виктор в ответ известную фразу из песни, которую его отец из прошлого мира каждый раз произносил, когда не был согласен с его матерью, но спорить не хотел. Со стороны это всегда смотрелось забавно, его высокий отец, под два метра, говорящий эту фразу, и мать, которая едва перевалила за метр шестьдесят.

— И что это должно значить? — Спросила, переглянувшись с Чарльзом, Рэйвен.

— Я подумал, что ты, как мастер боевых искусств, лучше меня знаешь, что и как, — обезоруживающе улыбнулся Виктор женщине.

— Мда, — повторилась Рэйвен. — И вновь я чувствую себя соплячкой, которую ткнули носом в ошибку.

— Можешь утешиться себя тем, что ты очень красивая соплячка, — решил добавить пороху в костер Чарльз, сверкая весельем в голубых глазах.

— Чарльз, милый, поучись у Виктора делать комплименты, — не осталась в долгу она. — Так, ладно, ту мою новую программу, что я тебе дала, выкинь. Я новую буду составлять. И вечером чтобы был на тренировке.

С этими словами Рэйвен вышла из гостиной, зло бормоча что-то про разницу во времени с Пекином.

— Как ты там говорил? Жираф большой — ему видней, — улыбнулся Чарльз и телекинезом переставил своего коня так, чтобы тот мог атаковать слона, защищающего брешь в ряде пешек. — Надо будет запомнить.

Виктор представил себе последствия подобного исхода, когда Ксавьер будет использовать эту фразу при общении с Рэйвен, и решительно мотнул головой — такого счастья ему и даром было не надо. Ведь каждый раз, услышав эту фразу, женщина будет вспоминать саму ситуацию, где выглядела глупо, а вспомнив, будет непроизвольно отыгрываться на нем во время тренировок или еще как.

— Не надо, иначе я скажу ей, что ты втайне признался мне о своем желании начать изучать боевые искусства, но стесняешься лично в этом признаться, — Виктор тоже сделал ход конем на шахматной доске, чтобы подстраховать своего слона. — Даже если ты сотрешь эти воспоминания из ее головы, я вновь напомню ей об этом. И буду так делать до тех пор, пока она не проведет с тобой хотя бы пару занятий, ведь со мной-то ты такого сделать не сможешь.

— Это же самый настоящий шантаж, — картинно возмутился Чарльз, но в его глазах легко читалось веселье.

— Это лучше, чем становится крайним у нее каждый раз, когда ты будешь использовать эту фразу, — невозмутимо ответил Виктор и невольно передернул плечами, представляя такую картину.

— И к твоему сведению, со своими я подобное не проворачиваю, только если от этого будет зависеть жизнь, — уже серьезнее продолжил возмущаться Чарльз.

— Чарльз, ты мои тренировки у Рэйвен видел? — Виктор состроил скептическое выражение лица. Ему нужно было скорее поменять щекотливую тему, чтобы действительно не обидеть телепата. — Сам так сможешь? С твоей физической подготовкой, по-моему, это и будет угрозой для твоей жизни.

— Кхм-кхм, — прочистил горло Ксавьер, не найдя что на это возразить.

— Нет, я не жалуюсь, — тут же решил уточнить Виктор. — Это как раз и в моих интересах, а вот ты...

— Я тебя прекрасно понял, — не дал ему закончить мысль телепат, переставляя своего ферзя таким образом, чтобы сделать вилку. Под угрозой оказались его конь и две пешки.

— Вот в шахматах еще тебя одолею и вообще красота будет, — закончил свою речь Виктор.

— Вначале одолей, — отозвался Чарльз и вновь улыбнулся.

Виктор бросил взгляд на доску, посмотрел, что уже успел лишиться четырех пешек, одного слона и одного коня. Не того, что был до этого под угрозой, а другого. Взамен же он смог захватить только одну ладью и пешку. Благодаря медитациям и занятиям под руководством Чарльза его память значительно улучшилась, и она же подсказала, что такая же партия, ходы были один в один, уже имела место быть, и он ее проиграл с разгромным счетом, особенно когда сделал рокировку. А ведь именно ее он хотел провести следующим ходом.

— Я настолько предсказуемый, да? — Поднял Виктор свои глаза на телепата.

— О, наконец вспомнил, что подобную партию мы уже разыгрывали? — Слегка приподнял брови Ксавьер.

— Ага, — кивнул он. — И ничем хорошим для меня это не кончилось.

— Хм, могу тебя только поздравить, — довольно улыбнулся Чарльз.

— С чем же? — Спросил Виктор, хотя он уже предполагал ответ. Но так как от ребенка его возраста ждали именно подобного поведения, то нужно было соответствовать, чтобы лишний раз не вызывать ненужных вопросов.

— Твоя память улучшилась, даже быстрее, чем я ожидал, — ответил тот. — А еще тебе осталось научиться извлекать уроки из своих поражений.

— Ты хочешь сказать — анализировать?

— Нет, — покачал головой Чарльз. — Анализировать ты уже умеешь, иначе бы не смог сообразить, как избежать поражения.

— А я сообразил? — Виктор проводил скептическим взглядом очередную шахматную фигуру, которую захватил телепат — его ферзя. Подобного исхода он не предвидел, когда намечал себе план игры, после того, как не стал совершать рокировку.

— Скажу так, ты на пути к этому, — уже не сдерживаясь негромко рассмеялся Ксавьер.

— Это будет долгий путь, — выдохнул Виктор, растягивая слово 'долгий'.

— У тебя впереди вся жизнь, — произнес Чарльз, отсмеявшись.

— Не хочется всю жизнь, — недовольно проворчал Виктор, чтобы сохранить образ подростка, который пусть и весьма разумен, и ответственен, но иногда бывает нетерпелив. — Хочется пораньше. Желательно сейчас.

— Не торопись жить, Виктор, — уже серьезно произнес Чарльз, грустно посмотрев на него и улыбнувшись. — Так и жизнь может пройти мимо.

— Ага, типа не бегай за девушками, а то догонят, — хмыкнул Виктор в ответ.

— Очень точно сказано, — голос Чарльза вновь стал веселым. — Сам придумал?

— Нет, дед мой часто так любил говорить, — со вздохом ответил он, и положил своего короля, признавая поражение в партии. — Кстати о девушках.

— Дай угадаю, — на лице Ксавьера появилась хитрая улыбка, а в глазах вновь появилось то самое доброе понимание, — младшая Озборн на свидание пригласила.

— Не свидание, — тут же ответил Виктор на автомате и сообразил, что таким образом только еще больше подставил себя. Теперь от него ни Чарльз, ни Рэйвен не отстанут с этими шутками. — Она мой друг детства. Часто защищала меня и еще одного моего друга Питера Паркера от других девчонок. Мы вместе в младшую и среднюю школу ходили. Просто она волновалась, и я подумал, что встреча будет лучшим вариантом.

— Ты мог пригласить ее сюда, — Чарльз телекинезом расставил все фигуры обратно на доске.

— Ну, — Виктор замялся. Не говорить же ему, что он просто не хотел подвергать гипотетической опасности остальных в особняке. Не поймут, или еще хуже — поверят. А последствия этого он себе даже не представлял. Да и зыбко все это было, эти его якобы знания будущего. Попав сюда и прожив уже несколько недель, Виктор нашел уже не одно расхождение со своими не такими уж и богатыми знаниями Марвела, поэтому приходилось обманывать. Он встал из-за столика, на котором была шахматная доска. — Мне просто тоже захотелось немного проветриться.

— Понимаю, — ответил Чарльз, вставая вслед за ним.

И Виктор был уверен, что тот действительно может это понимать. Жаль только, что ситуация такая и верные выводы телепата по своей сути были ошибочными.

— Что же, когда у тебя назначена встреча с юной Озборн? — Спросил Чарльз.

Совершенно обычным тоном спросил, но отчего-то Виктору почудилась некая насмешка, блеснувшая в голубых глазах Ксавьера, на слове 'встреча'.

— Завтра в одиннадцать возле входа в школу Мидтауна, — не стал тут врать Виктор. Просто не было в этом смысла.

— Хм, — Чарльз о чем-то задумался, а потом кивнул головой. — Хорошо. Думаю, Рэйвен тебя подвезет. Одного тебя просто так отпустить, извини, мы тоже не можем.

— Я все понимаю, — тоже кивнул он.

Все получилось довольно легко. Впрочем, так он и предполагал.

На следующее утро Виктора ждал небольшой ад в лице Рэйвен, Чарльза и Эрика, которые не уставали упоминать за завтраком о его встрече с Генриеттой таким тоном, что у всех остальных сложилось впечатление, что у него действительно намечается что-то этакое с младшей Озборн. Даже всегда такой дружелюбный и приветливый Тафари не удержался и отпустил пару безобидных шуток. Одна лишь Ханна Маккой была тактична и ничего не говорила Виктору. Ну и младшие девочки, которые просто в силу возраста не понимали многозначительные паузы и намеки в словах старших обитателей особняка.

Сразу после завтрака его отозвал в сторону Леншерр и вручил пятьдесят долларов на карманные расходы для предстоящей встречи. Когда Виктор начал от них отказываться, то Эрик настоял, мотивируя это тем, что в современном мире мужчина не должен гулять за счет женщины и желательно платить за себя самостоятельно. Услышав такой довод, Виктор в очередной раз мысленно хлопнул себя по лбу. Глядя на вполне привычное ему по старому миру поведение окружающих его людей и мутантов, он порой забывал, что здесь главными были женщины. Если происходила встреча или свидание, то традиционно за все платила женщина. Особенно если она была инициатором встречи.

И все равно он отказался и во второй раз. Пятьдесят долларов было слишком много для прогулки подростков в городе. Даже если этим городом был Нью-Йорк. Например, обычный билет в кино стоил два доллара семьдесят пять центов, а в любом кафе, если, конечно, оно не было каким-то супермодным и элитным, можно было хорошо перекусить на пять или шесть долларов, купив себе порцию пиццы, или хот-дог, или бургер, или чизбургер, картошку фри, молочный коктейль или же газировку в пол-литровом стакане и порцию мороженого. Даже на автобус оставалось, билет на который стоил от тридцати центов до двух долларов, в зависимости от дальности пути. Например, билет от Куинса до Северного Салема обошелся бы ему где-то в доллар тридцать пять.

Помимо того, что сумма, выданная ему Эриком, была слишком большой для простой прогулки подростков в США, Виктору было просто неловко брать у чужих, по факту, ему людей деньги. Он знал, что государственная комиссия одобрила выделение денег из его наследства на оплату его проживания в пансионате и закуп всех необходимых для жизни вещей, от одежды, до предметов личной гигиены, но эти деньги уже были получены и потрачены. Часть из них он вернул Чарльзу за те вещи, что тот закупил для него в первые дни знакомства. Хоть телепат и не хотел их брать, но ему удалось настоять на своем, ссылаясь на строгое воспитание своей семьи и что так будет правильно.

Купюры, на которых, кстати, были изображены женские портреты, потому что в США не было еще мужчины президента, так же, как и темнокожей женщины президента, Эрик обратно не взял. Сказал лишь, что Виктор потом ему вернет деньги, когда получит ежемесячное пособие, опять же выделенное комиссией из его наследства, как подозревал сам Виктор, не без помощи и влияния Ксавьера и его сил. Против такого он ничего возразить не смог, поэтому лишь поблагодарил Эрика.

Забавным был момент, когда с подобным же предложением к нему обратились и остальные взрослые по очереди, даже Маккой. Виктор искренне всех поблагодарил и сказал, что этот вопрос уже был решен при помощи Эрика. Сам мастер магнетизма остался с невозмутимым выражением лица, когда речь зашла об этом и его одаривали вопросительными взглядами. Видимо они этот момент не обговаривали между собой.

Во время подбора одежды ему пришлось пережить ад заново. Рэйвен, Ханна, Скотта и две мелкие пигалицы, Барбара и Джоанна, которые ничего не понимали, но просто присоединились за компанию, критиковали каждую выбранную им вещь. А еще спорили между собой. Долго и с видимым удовольствием. Виктор честно терпел это издевательство первые полчаса, но, когда те начали по второму витку обсуждать какого цвета носки ему следует сегодня надеть, он понял, что над ним просто издеваются и выгнал всех из своей комнаты. По особняку Ксавьера еще долго был слышен их смех. Лишь Маккой виновато ему улыбнулась, прежде чем он захлопнул перед ее носом дверь.

Остановил Виктор свой выбор на однотонной белой футболке, синих джинсах, рубашке с длинным рукавом в бело-синюю клетку и белых же кедах. Дополняли его образ синие солнцезащитные очки. И ушло у него на это все ровно две минуты. Две минуты на то, чтобы выбрать одежду и надеть ту на себя. Носки, кстати, он выбрал белые.

Перед самым выходом их с Рэйвен перехватил курьер, который доставил повестку на заседание суда для Виктора. Его приглашали как одного из свидетелей со стороны обвинения. Народ против Антонии Старк, она же Железная Леди, такое название носило предстоящее заседание, которое должно было состояться в среду. Чарльз, как его временный опекун, расписался в нужных бумагах у курьера, подтверждая, что повестка получена, и на этом все неожиданности субботнего утра закончились.

Они с Рэйвен, которая словно в тон автомобилю, надела красную тонкую кофту, с широким круглым воротом, открывавшим одно плечо, и белые брюки с красными туфлями лодочками на низком каблуке, сели в Корвет Ксавьера и выехали из ворот особняка.

Дорога заняла не так много времени, как обычно. Женщина водила гораздо быстрее Чарльза и получала от этого процесса хорошо видимое удовольствие. Благодаря этому, на месте встречи Виктор оказался раньше назначенного времени почти на пятьдесят минут.

Генриетты еще не было.

— Обычно это парни всегда опаздывают, — оглянувшись произнесла Рэйвен.

Перед ними открылся вид на передний двор Мидтаунской школы науки и технологий, где росло несколько крепких деревьев возле небольшой беседки с одной стороны и с другой располагалась площадка с турниками для активного отдыха детей. Весь остальной вид закрывало собой монументальное школьное трехэтажное здание из красного кирпича с декорированием фасада белым кирпичом на углах и вокруг всех окон.

— Не помню за собой такого, — скосил он взгляд на женщину, которая сейчас приняла внешность платиновой блондинки очень похожей на одну из супермоделей девяностых его прошлого мира — Карен Мюлдер. Не одно лицо, но за родных сестер могли бы сойти. За Рэйвен вообще в этом плане было интересно наблюдать. Каждый день она принимала новый облик, который хоть и был очень похож на предыдущий, но все равно чем-то отличался. Было ли это прихотью самой синекожей женщины или же она просто не старалась сохранить единый образ, Виктор не знал. Впрочем, он знал, что для официальных встреч или визитов у нее был один образ, чем-то напоминающий актрису, игравшую Мистик в первом фильме о Людях Икс, но не так сильно. — А Геры здесь нет просто потому, что ты быстро вела машину.

— А тебе разве не понравилось? — Приподняла вопросительно брови она.

— Быстро ехать на Корвете? Под тяжелый рок? Издеваешься? — Виктор тоже вопросительно приподнял брови. — Конечно понравилось.

Рэйвен довольно улыбнулась. Если кто и был близок Виктору по музыкальным вкусам, так это она. Всю дорогу они мчали под тяжелые и задорные гитарные рифы местных рок групп и подпевали им. Чарльз же любил слушать оперу, но к счастью для остальных, делал это только у себя в кабинете за закрытыми дверями, потому что больше никто в особняке не разделял его предпочтений в музыке.

— Так, ладно, — она достала из кармана своих брюк вырванный блокнотный лист, который был сложен вчетверо. — Вот номер моего сотового телефона, как нагуляетесь со своей зазнобой... — Виктор опустил солнцезащитные очки на кончик носа и выразительно посмотрел на женщину. — Со своей хорошей подругой детства, — фыркнув, тут же поправилась Рэйвен, — позвони мне и скажи откуда нужно будет тебя забрать.

Сотовый телефон у нее, кстати, больше напоминал первые модели Нокии, чем Моторолы, которая, насколько помнил Виктор, должна была иметь в США почти повсеместное распространение. Правда марка у телефона была ему неизвестна, но фирменный значок 'ОзКорп' он узнал легко. Как оказалось, помимо всего прочего именно эта компания занималась поставкой и изготовлением большей чести бытовой техники в США и Канаде.

— А ты все это время будешь в городе? — Удивился Виктор.

— Да, — на лице женщины появилась предвкушающая улыбка. — И если тебе будет нужно, то не волнуйся и гуляй подольше. Я ругать за это не буду.

— Совершишь набег на торговые центры и модные магазины? — Понимающе улыбнулся Виктор.

— И не только, — очень многообещающе произнесла Рэйвен, отчего интуиция у него начала вещать о надвигающихся тяжелых временах, а по спине пробежал целый табун мурашек. — Ладно, жди здесь младшую Озборн, будь хорошим и примерным мальчиком и не дай поцеловать себя на первом свидании. Это неприлично. Если кто будет приставать, то можешь применить свой джукен.

— Да не свидание это, — закатил глаза Виктор под довольный смех женщины.

— Тогда тем более не давай ей себя поцеловать первой, действуй сам. Женщины любят решительных мужчин, — по-своему интерпретировала его слова Рэйвен и, не слушая его протесты и возражения, ушла в сторону парковки за школой, где была вынуждена оставить автомобиль.

Беспомощно махнув в сторону удаляющейся женской фигуры рукой, Виктор огляделся. У него еще было очень много свободного времени, но на что его потратить он не знал. Нет, если бы он был в особняке Ксавьера, то занятие быстро бы нашлось, но здесь... Заметив двух старшеклассников, идущих в сторону школьного стадиона, он решил последовать их примеру. Просто так сидеть около сорока минут на крыльце школы не хотелось.

* * *

— Я удивлен, Чарльз, — Эрик, с легкой насмешкой в глазах, посмотрел на Касавьера. — Ты не стал читать Виктору свою традиционную десятиминутную лекцию о поведении в обществе.

— А ты, Эрик, не стал советовать, как вести себя наедине с девушкой благовоспитанному юноше, — не остался в долгу Чарльз.

— Он на удивление здравомыслящий мальчик, — произнес Леншерр, разворачивая утреннюю газету. — Делать что-то предосудительное он не будет, и не позволит это сделать с собой.

Раньше, он ее читал прямо за завтраком, но, когда Джоанна несколько раз совершенно случайно их сжигала прямо у него в руках, он изменил этой привычке и стал знакомиться с новостями уже после того, как все позавтракают, а Джоанна уйдет на занятия или же играть с Барбарой в другую комнату.

— Ого, — удивленно произнес Эрик, прочитав первую полосу новостей.

— Что такое? — Чарльз отставил чашку с чаем обратно на блюдце и вопросительно посмотрел на своего старого друга.

— Лучший нейрохирург Восточного побережья, Стефани Стрэндж, попала в жуткую аварию на своем новом Феррари Тестаросса, — прочитал главную новость Эрик, после чего сложил газету и протянул ее Чарльзу. — Смотри как автомобиль покорежило. Как она вообще выжила там?

— Действительно, — пораженно произнес Ксавьер, рассматривая фотографию остатков дорогого спортивного автомобиля. — Что послужило причиной аварии?

— Пока официальная версия состоит в том, что она разговаривала по сотовому телефону за рулем, — ответил Эрик, забирая газету обратно.

— Я всегда говорил, что с этими новомодными телефонами нужно быть очень осторожными, — покачал головой Чарльз. — Тем более за рулем. Кто-нибудь еще пострадал?

— Нет, — Леншерр быстро пробежал взглядом статью. — Авария произошла ночью на пустынной трассе, когда Стрэндж возвращалась в свой загородный особняк.

— Я очень надеюсь, что власти скоро примут какой-нибудь закон, запрещающий водителям разговаривать за рулем, — покачал своей лысой головой Чарльз и отпил чай из чашки.

— Даже если и примут, то толку особо не будет, — хмыкнул Эрик. — Ты забываешь, как люди относятся к своим же правилам и законам.

— Вновь ты начинаешь подобный разговор, — слегка поморщился Ксавьер, словно от зубной боли.

— Ты знаешь, что я прав, Чарльз, — спокойно ответил Эрик. — Люди найдут тысячи способов, чтобы обойти закон или же откупиться от него.

— Не все люди одинаковы, Эрик, — твердо произнес Чарльз.

— Я с этим и не спорю, — согласился Леншерр. — Но для большой трагедии достаточно одного такого, которому закон не писан.

На это Ксавьер ничего не сказал, так как прекрасно понимал всю правоту слов своего старого друга и соратника.

— Интересно каких результатов добьется Виктор, если мы возьмемся за его развитие всерьез? — Неожиданно поменял тему Эрик. — Его прогресс за эти несколько недель просто поразителен.

— Эрик, — в голосе Чарльза послышался укор. — Не надо давить на мальчика еще больше. Он ребенок. Способный, многообещающий, со вполне сформировавшимися характером и взглядами, но еще ребенок. Пусть у него будет хоть какое-то детство.

— Твое самоограничение еще не доказало, что ты выбрал верный путь, Чарльз.

С этими словами Эрик приподнял газету, словно закрываясь от Ксавьера, и продолжил читать новости. Чарльз же сейчас испытывал беспокойство, помня немного увлекающийся характер своей жены, и сожалел, что не может на таком расстоянии с ней связаться при помощи своей телепатии. Она у него была невероятно сильной, но у Рэйвен была природная ментальная защита, которую было не так легко обойти на таком большом расстоянии. И эту проблему нужно было решать. В жизни может случиться всякое, поэтому ему нужен был способ связаться с любым человеком, даже на другом конце света, без помощи телефонов.

* * *

— Привет, прости, я опоздала, — были первые слова, которыми его поприветствовала Генриетта. — Мама в последний момент меня задержала.

Произнесла же их девочка только после того, как порывисто его обняла, отчего все слова, что заготовил Виктор для ее приветствия, вылетели из головы.

— Ты как? — Чуть отстранившись, спросила она.

— Неплохо, — все же ответил Виктор, преодолев удивление. Такое поведение было не характерно для Генриетты, что показывало, как сильно она за него волновалась. — Как сама?

— Все хорошо, — слукавила девочка в ответ. Виктор это сразу понял. — Я по телефону не стала говорить, но мне очень жаль, что такое случилось с твоей семьей.

— Спасибо, — Виктору даже не нужно было играть, на его лице сама собой появилась тень грусти. Где-то в районе груди кольнуло и тихонько заныло. Но портить подобными разговорами такой замечательный погожий день сентября не хотелось, поэтому он поменял тему разговора. — А что мама задержала, что-то серьезное?

— Да нет, — Генриетта замялась и на мгновение отвела взгляд. — Просто обсуждали планы на будущее.

Такой ответ сбивал с толку еще больше. Насколько Виктор мог судить по воспоминаниям, Норма Озборн никогда и ни с кем ничего не обсуждала. Она просто ставила перед фактом принятого ей решения всех остальных. И судя по всему решение матери девочке было не по душе.

— Уже обсуждали в какой универ ты хочешь поступить? — Виктор пошел в сторону главных ворот.

— Ха, если бы, — закатила глаза Генриетта, идя следом. — Условия брачного договора и подготовки к нему.

— Твоя мама отдает тебя одной из жен? — С округленными глазами за темными стеклами очков, Виктор посмотрел на девочку. — Так рано?

Все дело было в том, что для всех желающих вступить в полигамный брак в США существовало незыблемое правило — хочешь вступить в такой брак, будь добр заключи брачный договор. Делалось это по многим причинам. Например, чтобы семьи не распадались в первые же месяцы, что было весьма актуально, когда эти законы только начинали вступать в силу. Так государство не только сохраняло нужную им форму брака, но и гарантировало, что те льготы, что оно такой семье предоставляло, будут действительно использоваться по назначению. Но это была только одна сторона брачных договоров. Помимо этого, в них было обязательное условие на медицинское и психологическое обследование. Бывали случаи, когда оба супруга были физически здоровы, но не могли совместно завести детей, сколько бы усилий они для этого не прилагали. Даже диагноз такой официально ввели — 'физическая несовместимость для совместного производства потомства'. Но стоило им только развестись и заключить браки с другими людьми или же завести любовников со стороны, как у них появлялись дети. Было еще много нюансов у этих брачных договоров, и в нем было оговорено еще больше вещей, что Виктор просто не успел узнать за вчерашний вечер. В библиотеке Ксавьера хоть и было очень много книг, но ответы на все вопросы или же осветить их со всех сторон они не могли.

— Виктор, — теперь уже он стал причиной закатывания глаз у Генриетты. — Брачные договора заключаются не только, если люди вступают в полигамный брак. У обеспеченных людей тоже подобное правило есть, даже если только два супруга. Ведь чаще всего такие браки имеют куда больше целей, чем между простыми людьми. Вот и у меня проходит заранее подготовка.

Девочка тактично не стала напоминать ему о семье. Учитывая, что семья Хьюга могла считаться весьма обеспеченной по меркам простых жителей, то и они должны были не миновать этого вопроса. Виктор это прекрасно понял. Также, как и то, что девочка явно ждала какой-то его реакции. Он даже знал какой, но этого ему не было нужно. Не мог он смотреть на тринадцатилетнюю пигалицу в подобном ракурсе. Хоть и его телу сейчас было столько же.

— У меня все в семье заключали брак без этого, — он пожал плечами. — Что дедушка, что папа. Просто находили свою любимую женщину и женились без всех этих заморочек. — Тут Виктор быстро окинул девушку взглядом. Генриетта была одета в светло-голубые джинсовые бриджи, белый свободный пуловер с треугольным воротником и высокие белые кроссовки. На шее у нее была тонкая золотая цепочка с кулоном, а на левой руке часы с белым же ремешком. Весьма удобно для прогулок. Да и тему нужно было поменять. Вновь. — Пойдем.

— М? Куда? — Генриетта вопросительно посмотрела на него своими большими серыми глазами, представляя собой весьма очаровательную картину. Подобного поворота в разговоре она явно не ожидала.

Стоит отметить, что уже сейчас девочка была очень мила. Светлая и чистая кожа, длинные, ниже лопаток, темно-каштановые волосы с рыжим оттенком, который был еще больше заметен на солнце, пухлые губы, прямой нос. Через несколько лет Генриетта Озборн обещала стать настоящей красавицей. Волосы, кстати, сегодня были собраны в одинокий хвост на затылке.

— В кино, — не придумал ничего лучше Виктор. — Я уже давно в него не ходил, а тут как раз хорошая компания.

Он прекрасно видел, что девочку что-то тяготит, поэтому захотел хоть как-то улучшить ей настроение. Сам он всю свою прошлую жизнь любил мультфильмы. Диснеевские 'Леди и бродяга', 'Сто и один далматинец', 'Робин Гуд' и другие не раз спасали его от плохого настроения. Даже когда он повзрослел эти шедевры не один раз приходили на помощь, а один раз даже помогли помириться с очередной его пассией. Рисованный 'Король лев' мог творить чудеса, не то, что его игровой ремейк.

До местного кинотеатра они прогулялись пешком, благо он был не так далеко от школы. Виктор вспоминал интересные случаи из его прошлой жизни и, немного их изменив, рассказывал девочке. В основном это были смешные или просто курьезные случаи, которые происходили у него на работе. Не все он мог рассказать, учитывая, что и время было другим и многие понятия, которые были понятны любому жителю стран СНГ, жителям США просто ни о чем не говорили, отчего терялась вся соль рассказа. Генриетта же поведала подробности его поиска. Оказалось, что девочка даже умудрилась без ведома своей мамы нанять частного детектива, который и смог найти Виктора у Ксавьера. И это был своеобразный подвиг с ее стороны, учитывая какую опеку ей оказывала мать.

Даже сейчас, пока они просто гуляли, за ними неотрывно и незаметно следовала пара женщин из охраны. Виктор смог их заметить лишь с помощью своего бьякугана, так хорошо те вели наблюдение за ними. Это открытие было сделано им совершенно случайно, когда он просто захотел посмотреть, что было на противоположной витрине магазина, но при этом не хотел вертеть головой. Это, конечно, было чистым варварством, использовать одно из трех великих додзюцу для подобных целей, но на этот раз совесть его молчала.

Им повезло, в кинотеатре скоро должен был начаться сеанс показа нового полнометражного мультфильма про кота и мышь. Что-то наподобие 'Тома и Джерри' из его прошлого мира, только на большом экране. Генриетта была настроена немного скептически, но Виктор настоял на своем, и они купили на него билеты, а также большое ведерко сладкого попкорна и два стакана газировки.

После его просмотра стоит отметить, что он не прогадал. Мультфильм был очень веселым и хорошо поднял настроение девочке, которая большую его часть смеялась над очередными проделками кота, по имени Снежок, хотя тот был черным, которые тот предпринимал для поимки белого мыша по имени Уголек. Мышонок и сам был не промах и Виктор с не меньшим пониманием относился к коту, признавая, что если бы у него был такой беспокойный сосед, то он бы его просто спустил с лестницы.

— Что случилось? — Стоило им отойти от кинотеатра, как из глаз Генриетты вновь начало уходить веселье.

— Эм, — замялась девочка. — Я просто не знаю, как нормально сказать.

— Попробуй словами, — улыбнулся Виктор, произнося эту бородатую шутку. — Если не получится, перейдем на пантомимы. Даже игра есть такая.

— Виктор, — в который уже раз закатила глаз младшая Озборн.

— Я серьезно, Гера, — он перестал улыбаться и внимательно посмотрел на ее лицо. — Если не знаешь, как начать, то просто говори прямо о том, что тебя гложет. Я же вижу, что что-то не так.

— Раньше ты таким наблюдательным не был, — заметила Генриетта, чтобы оттянуть момент разговора.

— Был, просто не показывал.

— Хм, — удостоился он задумчивого взгляда девочки.

— Ну, я жду, — поторопил ее Виктор.

— Эм, — вновь замялась Генриетта. — В общем на следующей неделе я уезжаю в Европу. Уезжаю учиться. Надолго.

С каждым словом голова девочки опускалась все ниже и ниже и под конец этой короткой речи она уже смотрела на свои кроссовки.

— Надолго это насколько? — Уточнил Виктор.

— До конца всей моей учебы в школе, — очень тихо произнесла она. — Там какая-то суперэлитная школа для девочек.

— Но ведь это не навсегда, — попытался утешить ее Виктор. Он-то прекрасно понимал, что в подобном отъезде нет той драмы, какую себе нарисовала Генриетта, но его слова не помогли. Пока он думал, что еще сказать, ему на глаза попалась лавка, торгующая свежей едой на разнос, с другой стороны дороги, и его посетила идея. — Скажи, ты умеешь готовить?

— Я? — Удивление быстро сменило грусть на лице девочки. — Нет, конечно. Это же мальчиков чаще учат готовить и вести дела по хозяйству. К тому же, у нас свой повар есть. Да и зачем мне?

— Как это зачем? — Он для пущего эффекта даже опустил свои очки, чтобы она видела его глаза. — Ты едешь... Кстати, а куда именно ты в Европу едешь?

— В Германию, — ответила она.

— Ты едешь в Германию, — продолжил Виктор, — в чужую страну. Там все нам чужое. Быт, культура, кухня.

— Я просто буду ходить в кафе, — пожала плечами Генриетта, не понимающая к чему он ведет.

— Кафе, — он скорчил недовольную гримасу на лице. — Нет ничего вкуснее домашней еды. Пойдем.

Виктор взял ее за руку и решительно повел к пешеходному переходу.

— Что? Куда? — Вновь удивилась она, быстро переводя взглядом с его лица на руку, которой он ее держал и обратно.

— Учиться готовить, — ответил Виктор и кивнул головой в сторону лавки, которую до этого приметил.

— Ты шутишь? — Генриетта была в шоке.

— Ни капли, — совершенно серьезно ответил Виктор и с предвкушением улыбнулся.

Уговорить уличного повара, который оказался невысоким и худым китайцем сорока пяти лет, оказалось не так и просто, как предполагал Виктор. Но все же это ему удалось и по итогу, минус сорок долларов и пятнадцать минут времени, и они в Генриеттой примерили два фартука и стали постигать азы европейской кухни. У китайца, который и на английском-то говорил с сильным акцентом, то и дело вставляя слова на китайском. В уличной лавке торгующей китайской едой на вынос. Виктор мог сдержать усмешку от подобной иронии, но не признать силу денег не мог.

Кстати, его действия были настолько непривычными и непредсказуемыми для охраны Генриетты, что одна из них даже решилась подойти к лавке и сделать заказ, который приготовили они с Генриеттой. Как у них получилось, Виктор мог только гадать, но обе женщины съели свои порции и почти не поморщились. От бьякугана легкие морщинки и подергивания губ не укрылись, хоть сила этих глаз была и не в наблюдении за мышцами противников.

Так обучались они до самого позднего вечера. Было очень весело. Виктор не знал, как девочка, а он даже запомнил три интересных и что самое главное простых рецепта. Потом, перекусив в той же лавке собственноручно приготовленной едой, точнее Генриеттой, которая оказалась даже почти не пересоленной, они пошли обратно в сторону школы. По дороге Виктор позвонил Рэйвен из телефонной будки, не став одалживать сотовый телефон девочки. Хорошо, что она была увлечена своими новыми впечатлениями и не заметила этого его проявления паранойи.

— Это было нечто! — Возбужденно размахивала Генриетта руками. — Ты бы видел себя со стороны! Как ты с ним спорил, когда объяснял, что нам не нужно учиться китайским блюдам, а европейским. Это просто умора. А это твое 'последнее китайское предупреждение'. Что это вообще?

— Да так, — Виктору стало стыдно. Когда он добивался своей цели, то заметно увлекся. — В одной книге читал. Означает угрожать кому-либо чем-нибудь, что делать не собираешься.

— Да? Забавно. Впрочем, не важно, — легко отмахнулась девочка. Они подошли к воротам Мидтаунской школы науки и технологий. — Виктор, спасибо тебе. Вообще-то я планировала тебя сегодня поддерживать, а вышло все совсем наоборот.

— Не за что, — улыбнулся он в ответ. — Друзья для этого и существуют.

— Да, друзья, — улыбка Генриетты на миг стала грустной, но только на миг, после чего она обняла его. — Спасибо. Я пойду, меня уже там машина ждет за углом.

— Пока, — Виктор слегка приобнял ее в ответ. После чего Генриетта отстранилась и пошла в сторону черного лимузина, что виднелся за углом ограждения школы. — Я обязательно куплю себе сотовый телефон и позвоню тебе.

Громко сказал он ей вдогонку. Девочка не останавливаясь повернулась к нему и кивнула головой. Виктор помахал рукой, получил такой же ответ от нее и повернулся в сторону красного Корвета, который уже стоял, припаркованный в двадцати метрах, дожидаясь его.

Но тут он уловил быстрые шаги, почти бег, со спины. Не успел он обернуться, как на его плечо легла рука Генриетты, разворачивая его лицом к ней. После чего последовал короткий и весьма болезненный поцелуй. Девочка немного не рассчитала, и они стукнулись зубами. Но не успел он что-либо сказать и вообще хоть как-то отреагировать на это действие с ее стороны, как она также быстро развернулась и убежала, оставив его в немом шоке. Постояв и поглядев ошалелыми глазами в сторону убежавшей Генриетты Виктор слегка встряхнул головой, словно сбрасывая наваждение.

— Эх ты, говорила же, действуй первым, — именно этими словами встретила его Рэйвен, ехидно улыбаясь.

— Эй, ты же видела, что это вообще было для меня неожиданностью, — возмутился Виктор, садясь в автомобиль.

— Неожиданностью, как же, — фыркнула женщина, заводя мотор Корвета. — То-то твои руки успели ее нежно приобнять за нижние девяносто.

— За талию, — Виктор отвернулся. Хоть у этого тела не было таких рефлексов, но в своей прошлой жизни он привык действовать именно так. Его обнимают и целуют, он обнимает в ответ. Видимо его подсознание само отдало команду рукам, без его прямого участия. — Я рефлекторно положил их на ее талию.

— Не знала, что ягодицы стали называть талией, надо Ханне рассказать о новом открытии в медицине, — продолжила шутить над ним Рэйвен, уверенно встраиваясь в оживленный поток автомобилей города.

— Очень смешно, — пробурчал в ответ Виктор.

Женщина не стала больше шутить, лишь выкрутила колесико громкости на автомагнитоле, делая музыку громче, но ее ехидная улыбка очень много говорила о том, что она не высказала.