А я что, рыжий что ли?

И началось бурное обсуждение, что делать с подготовкой к школе. Потому что мне нужны были учебники, палочка, и так далее. И поскольку я был самым младшим — мне донашивать всё за всеми. А это… Бесит.

Уж палочку чужую так точно использовать нельзя! Невозможно!

Это меня настолько удивило, что я посмотрел на родителей как на идиотов, когда мать предложила мне воспользоваться старой палочкой Перси.

— Что? — я аж вскочил, говорили тут все за обеденным столом, — я могу понять вещи, но палочку нельзя брать чужую! Нельзя!

— О чём ты, Ронни, — Мамаша выглядела так приторно, что у меня прямо упало настроение…

— О том, что пользоваться чужими палочками нельзя. Это существенно ухудшит обучение магии, так хуже того — может случиться неприятный эксцесс.

— Но палочка Перси наверняка будет слушаться тебя. Тебе не о чем беспокоиться.

Испанский стыд… Вздохнув, я спросил:

— А когда мы пойдём покупать всё к школе?

— Завтра же и пойдём, — сказала мать.

— Я бы хотел пойти один.

— Что? — моё заявление, по-моему, слегка шокировало родственников.

— Мне нужно побыть одному. Вот что, я отправляюсь сейчас, нужно поговорить кое с кем.

— Ты никуда не пойдёшь! — взвизгнула матушка, — я запрещаю теб…

Но я уже аппарировал. Снова. Хотя после прошлого раза она строго-настрого запретила мне. Я уже не мог выдержать этого потока семейного бреда! Да шли бы они со своими запретами к мерлину под хвост! Идиоты! — меня распирало от недовольства.

Нет, ну правда, большая семья это мило, но то, что у отдельно взятого Рона Уизли нет никакой личной, собственной, жизни, бесило просто люто. Во все мои дела обязательно хотел сунуться кто-то. Особенно родители. Пусть они и старались, но меня аж переклинило, когда я это увидел. Как эти Уизли вообще живут без минимальных социальных дистанций — я не понимаю.

Но последняя выходка Молли меня выбесила. Она, дескать, запрещает мне. Я тут думаю, как бы палочкой обзавестись, да как денег раздобыть — а она запрещает. Ох, уйду я от них, уйду.

Аппарировал я на Косую Аллею, и тут же направился по людной улочке. Тут была… толкучка. Многие сразу как получают письмо — так и идут за покупками. Хотя… Косая Аллея очень узенькая, людей в магическом мире немало, но и не сказать, чтобы много. Примерно как население небольшого городка в Англии — тысяч сто. Но если на весь этот городок только одна школа… Тогда всё встаёт на свои места.

Хогвартс, кстати, не единственный доступный вариант. Существовали и другие школы — их не могло не быть, просто Хогвартс — как Оксфорд — самая известная и уважаемая. Но были и умники, которые брались организовывать собственные школы. Сколько их сейчас — я не сподобился узнать.

Путь мой лежал в банк Гринготтс. Через толчею, я протиснулся и дошёл до банка. Его архитектура была так же подчёркнуто-волшебной. Эти косые колонны… М… детский сад, но волшебникам нравится. А у меня от них несварение и нервный тик. Зато внутри всё более-менее ровно. Банк блистал, как и всегда. Классический викторианский банк, с поправкой на гоблинов. Высокие деревянные столы, за которыми сидели гоблины и напоказ пересчитывали золото и драгоценные камни — у этих коротышек вообще мания такая. Собирать. Хранить. Пересчитывать.

Поэтому процесс пересчёта богатств Гринготтса — вечен, они ведут его постоянно, неустанно, повинуясь собственным инстинктам и традициям. Я, наверное, выглядел очень непрезентабельно в таком банке. Впрочем, мне было глубоко наплевать и на гоблинов, и на их банк, и на презентабельность. Мне нужен был только один гоблин. Тот, что имел табличку «главный гоблин».

Сидел он за столом и чертил что-то пером в большущей книге. Набело.

— Простите, сэр, — я подошёл к его большому столу. Отрывая, так сказать, высшее начальство, от его неустанных дел.

— Сэр? — проскрипел он, не увидев перед собой человека и перегнувшись через стол, — что вы хотели, сэр?

— Мне нужен распорядитель секции номер семнадцать, — вежливо сказал я.

— Распорядитель секции? — Гоблин слегка оскалился, — зачем он тебе, мальчик?

— Гоблины научились задавать лишние вопросы? — я выгнул бровь.

То, что они никогда не задавали вопросов — было их фишкой. Их рекламой и их принципом. Они никогда не парились по поводу волшебников и их дел. Главный Гоблин недовольно нахмурился:

— Мистер…

— Уизли, сэр.

— Мистер Уизли, я сейчас позову распорядителя. Надеюсь, вы не хотите пошутить?

— К счастью для окружающего мира — сегодня моё чувство юмора не на высоте, — хмыкнул я.

Вскоре появился распорядитель. Это был ветхий гоблин — другого названия трудно придумать, глядя на него. Как и большинство гоблинов — совершенно лысый, скрюченный, стучащий тростью по полу. Он, такое ощущение, едва передвигал ноги. И был стар.

— Распорядитель семнадцатой секции, — проскрипел его замогильный голос, — Злобоглаз тут. Кто искал меня?

— Вот этот молодой человек, — сказал главный гоблин. И судя по его почтительности, он явно был не только моложе, но и ниже по иерархии, чем этот, песка с которого хватило бы на целую пустыню Негев.

— Молодой человек? — он поднял на меня взгляд затянутых старческой пеленой глаз, — хотел поговорить со мной?

— С вами, — подтвердил я, — мне нужен доступ к счёту. Если вас не затруднит его организовать.

— А у вас есть всё для этого необходимое? — спросил он.

— Есть. Нам нужна ячейка сто сорок вторая.

— О, старинная ячейка, — похвалил её гоблин, — идёмте за мной, молодой человек. Я провожу вас.

Однако, шёл он медленно, и вскоре вместо него меня вызвался провожать молодой гоблин.

Долго мне не пришлось идти — мы вышли в длинный серый коридор, в котором была одна единственная дверь. Вернее, я мог видеть одну единственную. Коридор был освещён факелами, которые не давали духоты. И опустились мы не так глубоко, как рекламируют гоблины для всяких дураков, которые думают, что чем глубже — тем безопаснее. Самый безопасный способ хранить деньги в Гринготтсе — использовать чары фиделиус. Все упоминания ячейки и её местонахождения стираются в памяти людей и из документов. Она фактически перестаёт существовать для всех. Её невозможно увидеть, невозможно найти. Нет таких чар, которые позволили бы взломщику проникнуть в ячейки, и нет такой магии, которая помешала бы хранителю тайны, коим является вкладчик, посетить свою ячейку.

К счастью, я увидел дверь. И ключ, который мне протянул молодой гоблин, подошёл к её замку.

Гоблин остался на входе в коридор — ему было запрещено даже подсматривать, где находится дверь. Впрочем, это не важно — как только я отсюда выйду — он забудет. Стальная ручка дёрнулась у меня в руках и тяжёлая дверь открылась, издав страшный скрип и лязг.

Смазывать петли гоблины явно не торопились. Возможно, считали ржавчину благородной, как плесень на сыре?

Хмыкнув этому каламбуру, я вошёл в небольшую комнатку, размерами всего два на два метра, с металлическими стенами. И занёс вместе с собой старинный фонарь с фитилём, осветив им содержимое своего сейфа. Ох, это был бальзам на душу!

В центре сейфа лежала гора золота. Действительно гора, а не горочка — в своё время я нехило поднялся на акциях кофе и южноамериканском золоте. Некоторые золотые монеты и правда были испанскими. Некоторые, но далеко не все. В своё время меня увлекло то, что маглы теряли корабли, гружёные под завязку золотом, но волшебники слишком глупы или слишком презрительны к маглам, чтобы вообще что-то о них узнавать. И это показалось мне настолько странным, ведь нет ничего проще — чем отправиться на место крушения такого корабля и с помощью чар поднять золото наверх. И продать его гоблинам, по грабительскому курсу — но зато без лишних вопросов.

Я оглядел всё содержимое сейфа — на стене были полки. На полках — ящички, жестяные, а в ящичках — различное барахло. Так же считавшееся мной ценным. Я тут подумал — чем я отличаюсь от Рона Уизли? Только разве что тем, что сокровища у меня более ценные, а так — так же их коплю, незнамо зачем. Тонны, десятки тонн, а куда девать — я так и не придумал. В магическом мире не так много способов тратить деньги. И не так много способов их зарабатывать.

Надо бы наведаться в магловский.

Третий предмет, который я взял с собой — сумка. В неё я переложил галеоны, сикли, пригоршню меди на размен, и вдобавок — подошёл к полке, на которой хранились вещи, некоторые из которых можно было назвать сокровищами. Стоящими больше, чем всё золото в этом сейфе. Из всех этих сокровищ мне нужно было только одно. Хроноворот.

Удивительное, невероятное сокровище, которое позволяло вытворять ещё более удивительные вещи. Хроноворот — одна из тех вещей, которые мне безусловно понадобятся, чтобы спасти себя от будущих проблем.

Все остальные я не стал трогать, решив, что их время пока не пришло. Сильно не пришло.

Если семья не может ничего к школе купить — придётся мне самому. И прежде всего — придётся самому в лавку за волшебной палочкой зайти. Мне не каждая подойдёт, вообще, с волшебными палочками у меня отношения всегда были… натянутые. Поэтому из Гринготтса, я сразу ломанулся за палкой.

Торговал палками некто Олливандер. И хвалился тем, что производил палочки с незапамятных времён — хотя справедливости ради — не думаю, что семейство Олливандеров можно назвать хорошими производителями. Когда-то давным давно, когда волшебники были чудесатее, а борода у них длиннее, лучшим мастером палочек был другой, а Олливандер ютился в его тени. Видно, подфартило, ну или сумел выжить конкурента.

Лавка его располагалась там же, где и всегда, не пропустил. Мой визит оказался для владельца неожиданным. Держал лавку седовласый старичок, на вид вроде такой сказочный персонаж, но под внешним лоском скрывалась не самая приятная на вид натура. Я бы не сказал, что проникся доверием. Он выскользнул откуда-то из-за стеллажей, и немного недовольно посмотрел на меня.

— Мистер… Уизли, надо полагать. А где ваши родственники?

— Они решили задержаться. Вижу, наше тесное семейство известно далеко.

— О, конечно же, конечно же. И что вы хотели, мистер Уизли? — Олливандер посмотрел на меня скептически.

— Волшебную палочку.

— Палочку, — воскликнул он, — да, конечно, с большим удовольствием. Но я вынужден предупредить, что палочки совсем не дёшевы…

— Сколько?

— Десять-пятнадцать галеонов, приблизительно.

— Тогда нет проблем.

— Ну раз нет проблем — тогда приступим к выбору, — обрадовался он.

Я выложил на стол дюжину золотых монет, чтобы впредь избежать подозрений в том, что я не могу за себя заплатить.

Олливандер посмотрел на деньги, выгнув бровь, после чего подумал, бросил на меня взгляд и взяв монеты, приступил к выбору.

— Так, попробуйте вот эту, — он протянул мне коробочку, в которой лежала палочка.

— Орех, двенадцать дюймов, — я взял её в руки, — и шерсть единорога. Не думаю, что подойдёт, — положил обратно.

— А вы, я вижу, разбираетесь в палочках, — улыбнулся он, отчего его лицо покрылось морщинами полностью.

— Чуть-чуть. Было бы трудно жить в мире волшебников, где у каждого встречного есть палочка, и не уметь хотя бы отличить породу дерева по её внешнему виду.

— К сожалению, ваши братья такой прозорливостью не обладают, да и большинство известных мне волшебников тоже.

— А зря. Палочка многое может сказать о человеке. Порой больше, чем он сам может о себе сказать.

— Как мудро замечено, — Олливандер ещё раз улыбнулся, — Попробуйте эту. Думаю, вы без труда узнаете…

— Эбен, — я взял палочку, — вот с деревом угадали, а наполнение… хм…

— Жила дракона.

— С эбеном? — я выгнул бровь, — Гибкое и твёрдое плохо сочетаются вместе.

— Почему бы и не попробовать? — беспечно пожал плечами Олливандер, — уверен, даже такая двуличная палочка найдёт своего обладателя. А вот эта? — он протянул мне ещё одну коробочку…

И снова неудача. Олливандер блеснул глазами:

— А вы придирчивый клиент, мистер Уизли. Не то что ваши братья. Похоже, придётся перебрать немало палочек. Лишь люди с необычным характером или необычной судьбой с трудом могут найти себе палочку.

— Необычной судьбой? — я выгнул бровь.

— Да, и такая трактовка тоже верна, — согласился мастер палочек, своими крючковатыми пальцами укладывая очередную палочку на бархатную подушечку внутри коробки, и закрывая её, — попробуем что-нибудь более… активное.

Шли минуты. Минуты шли одна за другой, складывались в десятки, и счёт их почти дошёл до часа. Гора палочек, перепробованных мною, росла как на дрожжах — в конце концов, Олливандер протянул мне одну из своих палок, я взял её в руки и почувствовал отклик.

— Браво, — воскликнул я, — оно!

— Правда? — мастер едва не подпрыгнул, — поразительно! О, мистер Уизли, это не простая палочка. Совсем не простая. Тис и перо феникса…

— Как по мне — довольно обыденное сочетание, — я погладил палочку рукой, — правда, перья феникса редки.

— Да, и только сам феникс может дать такое перо. Его нельзя забрать насильно. Я знаю феникса, который дал два пера, одно из них в вашей палочке, — замогильным голосом сказал Олливандер, — другое… Что ж, не буду скрывать — другая палочка досталась тому-кого-нельзя-называть…

Я склонил голову набок:

— Серьёзно?

— Да, — с придыханием сказал Олливандер, — он творил великие дела. Ужасные, но великие!

— Не думаю, что это как-то связано с палочкой, — я пожал плечами, держа в руках свою новую подругу. Прекрасная палочка, новенькая. Я взмахнул ею и сотворил люмос, он ярко засиял на кончике. Ещё один взмах — огонёк потух. Выбросил палочку в сторону ранее разбитой вазы и сотворил реверсио репаро и аква репаро — осколки чашки собрались воедино, а вода, разлитая по полу, вернулась в неё.

Да, в процессе перебора, кое-что разбилось, но я думаю, Олливандер так часто чинил эту вазу, что с неё точно не убудет.

— Орхидеус! — проговорил я и сотворив букет волшебных орхидей, поставил их в вазу.

— Как любезно с вашей стороны, мистер Уизли. Вы уже выучили пару заклинаний?

— Было бы трудно не выучить их хотя бы сотню, когда вокруг постоянно трётся целая куча волшебников и колдует что-то регулярно, — парировал я, — сколько стоит палочка?

— Вы уже всё уплатили, — сказал Олливандер, позвякивая монетами в кармане, — Благодарю за покупку. Вам упаковать палочку?

— Лучше чехол, — покачал я головой, — на пояс.

— Как пожелаете. Выбирайте, любой стоит два галеона.

— Вон тот чёрный, — кивнул я на чехол, стоящий за его спиной.

И правда, помимо палочек, за стойкой, лежало множество различных принадлежностей. А именно — чехлы, наборы для ухода за палочками — полировки, чистки. Полировать палочку иногда нужно, при наличии царапин на лаке, но вряд ли это можно назвать повседневным уходом. Палочки покрыты довольно прочным и зачарованным алхимическим лаком, так что они не горят в огне, их практически невозможно размочить, да и царапаются они не очень сильно. В противном случае за всю жизнь у волшебников к старости оставались бы одни обтёсанные обрубки.