прода

-=-=

Полковник дышал шумно, но на удивление мощно. Дей-ствительно спортсмен. Но все равно — дышал и мешал ей слушать. Она недовольно подняла ладонь и еще раз огляде-ла открытое пространство. С особым вниманием — дальний склон.

— Что случилось? — шепотом поинтересовался полковник и сунулся вперед. Она легонько придержала его и неодобри-тельно покачала головой. Может, в воздухе полковник бог, но в горах — не спецназ, точно.

— Пока что ничего. Но впереди — простреливаемая зона. Ес-ли посадить стрелка с антиснайперкой на склон, он пере-кроет всю луговину.

— Ну, это уже паранойя, — пробормотал полковник. — Что, на Кавказе на каждом склоне по снайперу, и все охотятся на вас? Не преувеличивайте собственную значимость. В мас-штабах войны "Спартак" — всего лишь диверсионная группа. Одна из. И не самая крутая. У нас сейчас ребята под Тбили-си работают!

Она покачала головой и снова прикинула предполагаемый маршрут.

— Бежать! — приняла она решение. — Только бежать, и быст-ро! На двух километрах баллистический комплекс антис-найперки по бегущим не очень эффективен. Вы быстро бе-гаете, товарищ полковник?

— Уж от тебя не отстану!

— А вот я — медленно! — вздохнула она. — Задница к земле тянет. Так что потащите все оружие.

— Бардак! — зло сказал полковник. — Вечный армейский бар-дак! Вот кто бы объяснил, зачем останавливать трассу си-лами диверсантов, когда ее давно можно было снести к чер-товой матери одним вылетом авиаполка? И ведь спецбое-припасы имеются, на складе в Краснодаре лежат! Но — не было приказа! Как дали бы — до сих пор бы земля дыми-лась! А так бегай теперь по горам с мелкашкой, изображай супермена!

Она замерла. Полковник, не задумываясь, только что выдал очень важные и наверняка сверхсекретные сведения. Зна-чит, не было приказа, хотя возможность закрыть трассу имелась всегда? Наверняка и сейчас имеется, ведь для до-ставки спецбоеприпасов не только штурмовые вертолеты годятся, но и крылатые ракеты, и суборбитальные ракето-носцы, и те же "Стрекозы" в крайнем случае... Фронт тре-щит, Краснодар под ударом, но дорогу тем не менее не тро-гают. Берегут. А для чего? Или — для кого? Интересно...

— Ну а теперь скажи от лица политических войск, что я не-прав! — сердито буркнул полковник. — Вы же, политические, всегда считаете себя умней армейцев!

— Вообще-то использование оружия большой мощности означает разрушение инфраструктуры и огромные потери среди гражданского населения, — заметила она. — И неподъ-емный объем работ по восстановлению разрушенного после войны. А в остальном — да, правы.

— Они все — враги! У нас за Кавказом друзей нет!

— Кто враги? — не поняла она. — Горничные на курортах Ду-шети?

— Все враги! И армия не разбирает, горничные там или кто еще! Наша задача — уничтожать! И все неуспехи армии именно из-за того, что ей ставили непрофильные задачи! Там поддержи нужный режим, здесь отсортируй из мирных жителей боевиков и предай суду... а мы — армия! Наше предназначение — бить врага! Дай приказ уничтожить — весь Кавказ сотрем и под танкодром закатаем!

— Товарищ полковник! — укоризненно сказала она. — Ну что вы несете? Вы же умный, думающий офицер!

— Да знаю я, что армия — инструмент политиков! — вздохнул полковник. — Но иногда такая злость берет...

— И перед девушкой погеройствовать хочется, — понимающе кивнула она. — Ну, давайте я поцелую вас для душевного равновесия? И побежим.

— М-да, — усмехнулся полковник. — Южанка. А все южанки, говорят, немножко еврейки. Ладно, уела. Но скажи, вот от кого мы сейчас бегать будем? Не от врагов?

— От "Соколов Босфора", скорее всего, — пожала плечами она. — Вы готовы, товарищ полковник? Тогда — не отста-вать. Но и не опережать!

И она припустила изо всех сил через луговину, только трава хлестанула по ногам. Полковник тяжело забухал следом. Теперь главное — рвать темп, чтоб баллистический комплекс сошел с ума...

Лес приближался быстро, но усталость накатывала быстрее, в груди горело, и ноги наливались тяжестью. Показалось, или был звук выстрела? Показалось или нет?

Они влетели в подлесок, как два носорога, проломились по инерции несколько шагов и рухнули.

— Паранойя! — прохрипел полковник. — У политических — врожденная паранойя! И я следом, как дурак!

Полковник был неправ. На летних учениях в Копейке ин-структоры очень доходчиво объяснили каждому штурмови-ку, насколько опасны открытые пространства. Специально, садисты, стреляли по мягкому месту, а оно ж без защиты...

Крупнокалиберная пуля со шмяком врезалась в ствол над их головами, пробила его насквозь, вырвала кусок дерева, осы-пала полковника трухой и улетела дальше. Снайпер со склона, упустивший цель, таким образом выразил свое не-удовольствие. И наверняка готовился выразить еще. Пол-ковник открыл и закрыл рот. Потом упал на живот и без понуканий очень быстро пополз вглубь леса. Но молодец, про оружие не забыл, потащил волоком.

— Приношу свои извинения! — выдохнул офицер через сотню метров. — Был дурак, исправился! Блин, в небе легче, там ползать не надо!

Она не отреагировала на его слова, изучала на планшете местность и напряженно соображала, одиночная это засада или сейчас за ними погонится рота егерей.

— Саша, на подходе к ухоронке снайпер! — в результате со-общила она. — Возможно, не один.

— Сейчас уйдет! — пообещал далекий Димитриади. — Мы начинаем останавливать трассу. Все засады туда побегут, гарантирую! Но все равно будь поосторожней!

Побегут? Она зло усмехнулась. Ну-ну. А ведь бежать со склона можно только одним маршрутом. Максимум — дву-мя, но второй через крутизну, там с тяжеленной антиснай-перкой будет ой как некомфортно! А комфортный путь она сейчас перекроет.

— Товарищ полковник, хотите познакомиться со снайпером? — поинтересовалась она. — Лично? Если да, то пойдемте быстрее, надо выбрать место для горячей встречи!

Полковник оказался неплохим напарником, как и обещал. Неопытным, тяжелым, шумным — но в целом неплохим. Признающим ее главенство. Вот и сейчас — лежал не отсве-чивая, слушал далекую стрельбу, переговоры в спартаков-ской сети и помалкивал. Она тоже слушала, не отрываясь от наблюдения. Димитриади — молодец, руководил атакой на трассу, как опытный дирижер слаженным оркестром, берег ребят, уводил из-под ударов машин охранения, менял точки атаки... и держал, держал трассу! Он справлялся с обязан-ностями командира гораздо лучшее ее, она даже немножко возгордилась — ее воспитанник!

Чуть заметно шевельнулись далекие кусты. Вот они, голуб-чики. Те самые, со склона, здоровенная дура антиснайперки у одного на плече. Пришли. Ну а куда им деться от этой проплешины? Здесь столетиями пасли скот, ни кустика, да-же трава невысокая. Желаете побыстрее к трассе на призыв начальства — пожалуйте на открытое место! А если желаете проявить нерешительность или вздумаете обойти — извини-те, она такой возможности не даст. И пересечь проплешину бегом тоже не даст. Двести метров — для снайпера ее уровня идеальная дистанция.

"Птичка" негромко щелкнула два раза. И еще два, но это уже контроль. Она закинула снайперку на плечо и спокойно зашагала через поляну. Двое их было, всего двое, иначе ни-кто не позволил бы ценному антиснайперу-специалисту проверять местность. Мастер-стрелок и его второй номер.

Они лежали в кустах без движения, забрала разбиты и в крови. Извините, ребята, не до красоты, дураков нет стре-лять из "птички" по бронированному корпусу... опа. Не "Соколы Босфора". Остатки лиц — вполне европейские. И кто это бродит по горам Кавказа? "Морские котики"?!

— Началось, — хрипло сказал за ее спиной полковник. — Ев-ропейцы в бой пошли. Похоже, турок мы пережевали. Со-всем немного осталось, продержаться бы...

Что-то крылось в его словах чрезвычайно важное, не под-лежащее огласке, но ускользающее пока что от понимания. Она досадливо качнула головой и попробовала поднять ан-тиснайперку. Тяжелая, зараза. Но для дела, которое она втайне запланировала — крайне необходимая. Родная "реак-тивка", конечно, лучше, но к ней осталось всего несколько выстрелов. И из ухоронки запас не пополнить, там только для "птички"...

— Унесете, товарищ полковник?

— Вот эту дуру? А надо?

— И автомат, — обрадовала она офицера. — И укладку с патро-нами. И сухпай.

— Сухпай не понесу! Здесь съем!

Полковник посмотрел на ее исхудавшее лицо и неловко по-правился:

— ... То есть съедим.

Она невольно ему посочувствовала. Крупный мужчина наверняка страдал от постоянного чувства голода. Не при-вык, у летно-подъемного прекрасное и, что важнее, регу-лярное питание. А спартаковцы, как волки, умели наедаться впрок и потом неделю шастать по горам с парой плиток НЗ в кармане "хамелеона". Она, например, пока что о еде не мечтала. Ну, посасывает в желудке, но силы есть и на ходу не качает, так что все в порядке.

Кроме оружия они забрали маскировочный комплект одно-го из убитых, и теперь полковник хотя бы не отсвечивал на фоне леса своей летной формой. Но все равно к ухоронке с ним идти было опасно, офицер по-прежнему тяжело дышал, громко топал и ничего не видел по сторонам. Саша Мечёв вышел им навстречу, посмотрел издалека и только покачал головой. Полковник его, естественно, не заметил. Ну, зато здоровенный лось, тащит гору оружия, потеет и матерится, но не отстает. И это при том, что еще ночью горел от высо-кой температуры. Она осмотрела напарника критически — и решила, что идти к ухоронке все же придется всем троим. Следовало оставить там лишнее оружие, а оно как раз на полковника навешано.

— Товарищ полковник, наберите дистанцию! — попросила она. — Мы пройдем вперед, осмотримся немного.

— Кто — мы? — не понял полковник.

— Ну, допустим, я, — сказал штурмовик намеренно громко.

Зита исподтишка показала ему кулак. Нашел время и место развлекаться! Полковник при резком звуке голоса дернулся к оружию и завертел головой, а потом явно разозлился — и на штурмовика, и на себя. Ей же его реакция в целом по-нравилась, после небольшого обучения получился бы вполне годный диверсант.

— Глупость Грека сделал, оставил станковый гранатомет в тайнике! — озабоченно сказал штурмовик, когда они отошли от полковника подальше. — Он же не диверсионный, а мото-стрелков, вполне может быть чипирован. И тогда нам у тай-ника устроят встречу. Я пробежался по округе, вроде тихо, но, сама понимаешь, скрытно ходить не одни мы обучены...

— А что не подсказали Александру, если глупость? — рассер-дилась она.

-Да по факту некому было. Катя погибла, Кунгур ночью трассу гонял, а Брюхан лишнего слова никогда не скажет...

А сам что молчал, если сообразил?

— Да я только что понял, что Сашка ошибся, — признался штурмовик. — Усталость накопилась, все начали ошибаться, по себе знаю. То не вижу ничего вокруг, то чудится всякая хрень. Кажется, что на меня смотрят, и всё тут! Я уж и уши потер, и пожевал...

Штурмовик вдруг замер, вскинул голову и разом превра-тился в хищного настороженного зверя. Даже ноздри шеве-лились, улавливая враждебные запахи, и прищуренные гла-за на уродливом лице подозрительно скользили по зарослям впереди по ходу движения. Лицо парня с детства пересекал неаккуратный шрам — напоминание о не очень законном увлечении холодным оружием — и тем самым придавал ему еще большее сходство с волком, матерым и недоверчивым.

Она сама не поняла, как у нее в руке оказался пистолет. А потом штурмовик сделал невероятный кульбит: подпрыг-нул, развернулся в воздухе, уперся в нее ногами и мощным толчком отправил ее в полет вниз по склону. А сам упал на спину туда, где она только что стояла. От чувства опасности зрение у нее рывком прояснилось, и еще в полете она четко разглядела, как вокруг парня задергалась трава от множе-ственных попаданий пуль. И он — тоже... Потом она проби-ла спиной кустарник, рухнула на землю, перекатилась, освобождаясь от рюкзака — и на нее кинулась сверху фигура в лохматом наряде горных егерей. Она встретила ее выстре-лом в упор. Егерь захрипел, навалился и начал выкручивать руку с пистолетом. Броник, на нем броник! И пальцы у него оказались словно стальные. Она завизжала от отчаяния, дернулась изо всех сил, сумела провернуться и выстрелила с другой руки нападающему в бок из траншейного пистолета. Егерь зарычал и усилил хватку. И начал подбираться к гор-лу. Да он что, бессмертный?! Она стреляла раз за разом, за-дыхалась под тяжестью мужского тела в броне и слышала словно сквозь вату, что Мечёв стреляет тоже...

Егерь отвалился в сторону, когда она уже решила, что всё, ей конец. Она кое-как села, нашарила пистолеты. Полков-ник со слепым остервенением бил егеря по голове трофей-ным автоматом и, похоже, от ярости потерял соображение. За его спиной на мгновение поднялась лохматая фигура — она тут же выстрелила с двух рук. Полковник опомнился, упал на землю... и наступила тишина. Враги или ушли, или кончились.

Пули изорвали тело Мечёва, искалечили до неузнаваемости. Он принял на себя всё — и свое, и Зиты, и теперь лежал в луже крови. Тем не менее он был еще жив. Хрипел проби-той грудью, захлебывался кровавой пеной — и тянулся, тя-нулся вверх. Словно хотел сообщить что-то чрезвычайно важное.

— Я слышу тебя, солдат, — сказал полковник дрогнувшим го-лосом. — Говори.

Парень невнятно захрипел, Зита не смогла разобрать ни слова. Но полковник понял.

— Я защищу ее, — сказал полковник твердо. — Слово офицера.

Парень медленно потянулся окровавленными пальцами к нагрудному карману. Она подумала, что за ампулой "Мор-фея", торопливо помогла расстегнуть клапан... Штурмовик достал левой, не перебитой рукой из кармана черный берет спартаковца и протянул полковнику. Офицер машинально принял окровавленный комок. В глаза ему свирепо оска-лился белый волк...

Потом она долго сидела, прислонившись спиной к стволу ели, избитому пулями, и ветви кружились над ней медлен-ным хороводом. В груди горело, глотать было больно — проклятый егерь чуть не свернул ей шею. Полковник шумел в кустах, потом вернулся и тяжело опустился рядом.

— Он застрелил троих, — сообщил полковник задумчиво. — Троих. По сути, мертвым стрелял. У вас все бойцы такие?

Она не ответила. Мечик... Мечик любил технику. С детства работал на универсальном манипуляторе, подменял больно-го отца. Когда увидел платформу абсолютной проходимости — не отодрать было. И если б не война, гонял бы он сейчас вездеход на плато Путорана и был бы счастлив...

— Месяц назад меня приложило на возвращении, — так же за-думчиво сказал полковник. — Как посадил вертолет — не помню. Телеметрия утверждала — был без сознания. Вот та-кие дела. А он еще и стрелял. И попадал. Парень — герой, я бы таким сыном гордился.

Она переборола боль в горле, включила передачу и доложи-ла — четко, сухо, бесстрастно:

— Саша, тайник засвечен. Попали в засаду. Мечёв погиб. За-сада уничтожена. Уходим вниз.