прода

17

— Саша, раненого эвакуировали, — сообщила она по сети. — Товарищ полковник остался.

Она ожидала от ехидного Димитриади привычных шуток насчет своей привлекательности и неотразимого воздей-ствия на пожилых офицеров, но штурмовик только тяжело выругался. Полковник авиации — совершенно лишняя фигу-ра среди диверсантов. Лишняя, страшно мешающая, неуме-лая.

— Базу Центроспаса разгромили, — пояснила она в защиту полковника. — Сумели прислать только одноместную маши-ну.

— Я хотел отправить тебя вниз, — озабоченно сказал Димит-риади. — Из нас ты самая подготовленная для работы в глу-боких тылах, если что, за местную сойдешь. Но сейчас, с таким довеском, даже и не знаю... а сама что думаешь?

Вниз. Она прикинула, что там. Храмовый комплекс Мамаа-дамия? И? Поселок при нем переполнен войсками, мост сверхзащищен. Что она там сможет в одиночку? Да пусть даже с полковником? Что-то крылось в предложении Ди-митриади очевидное для него, но непонятное ей.

— Вниз, — подумав, все же решила она.

— Отправлю к тебе Мечёва, — с явным облегчением сказал Димитриади. — Будет тебе полноценный напарник. Встрети-тесь у захоронки с боеприпасом утром. Устраивайтесь надежно, тут такой ливень идет — смоет к чертовой мате-ри...

Саша Мечёв. Один из самых рослых, физически сильных штурмовиков. Мастер скоротечного огневого контакта. Ка-ратист. Способный, если что, начистить рыло даже здоро-венному полковнику авиации. В груди у Зиты потеплело. Димитриади в обрушившихся на него заботах не забыл о традициях "Спартака", отправил к ней защиту. К сожале-нию, Мечик подойдет утром, и как-то с полковником при-дется проводить ночь одной. А у мужчины, как назло, при-ступ любовного томления.

— Как понимаю, телохранителя отправили? — криво усмех-нулся офицер. — Боксер, да?

— Каратист, — сказала она и подарила офицеру внимательный взгляд. Показалось, или полковник вернулся в адекватное состояние?

— Это лишнее, — подтвердил ее догадку мужчина. — Я в нор-ме. Уже в норме. Ох и гадость эта химия! Чуть было... в ле-сах Кавказа не остался! Признайся: если б полез к тебе, при-стрелила бы?

— Идемте, товарищ полковник, — вместо ответа сказал она. — Надо устроиться на ночевку до ливня.

И первой зашагала вверх по склону. Ответ она знала. Не пристрелила бы. Но скажи она такое — сразу же поймет как предложение сблизиться!

— Ненавижу горы! — с чувством произнес ей в спину полков-ник. — А... почему наверх? Какая разница, где прилечь? Здесь хотя бы деревья прикрывают.

— Нас ищут, — пояснила она не оборачиваясь. — На "Саранче" хорошие приборы поиска. Лучшее укрытие от "Саранчи" — пещера. Или что-то максимально близкое к ней по характе-ристикам. Таких мест очень немного, мы ищем их целена-правленно, отмечаем... и одно там, наверху. Давайте быст-рее, товарищ полковник.

Мужчина тяжело задышал ей в спину. По горам не ходил, поняла она с сочувствием.

Подходящее укрытие напоминало каменный мешок на склоне, надежно укрытый колючим кустарником — то, что надо. Она прикинула — дождем не должно залить, очень хо-рошо. Пробралась осторожно через кусты, выдернула из каркаса рюкзака термоткань, развернула, расстелила. От-крыла клапан — получился не то спальный мешок, не то по-ходная палатка, что называется, "в облипку".

— Залезайте, товарищ полковник, — вздохнула она.

— А ты? — не понял мужчина.

— А я следом. Если место останется. Но вы ужмитесь как-нибудь.

— Да я и один могу, — пробормотал полковник.

Не доверяет, поняла она. Не доверяет себе. Молодец.

— Не можете, — покачала головой она. — Ночью в горах хо-лодно. Вдвоем теплее, уж поверьте опыту "Спартака".

Полковник мялся. Живот у него крутит, что ли, боится опо-зориться? Она вспомнила, сколько полковник сжевал сух-пая, и поняла — стесняется. Представляет хорошо, как будет его ночью пучить. Сухпай — он такой, невероятно сытный, но коварный. Блин, авиация на земле — ходячие проблемы... Со спартаковцами таких проблем не возникало, они с лет-них тренировочных лагерей ко всему привычные.

— Уж как-нибудь потерпите запах моего немытого тела! — хмыкнула она. — Как и я вонь ваших потных носков. Пото-рапливайтесь, сейчас ливень начнется!

Полковник сдался. Она забралась следом за ним в спальный мешок. Получилось... тесновато. И руки мужчина мог раз-местить только на ней, а он же мужчина...

— Пистолет передвинь куда-нибудь от моей промежности! — сердито сказал полковник. — И без намеков понимаю!

Она слабо улыбнулась. Похоже, офицер действительно пол-ностью пришел в себя, снова стал тем, кто так глянулся ей в штабе 17-й ДШБ.

Ливень ударил со страшной силой. Полковник в очередной раз помянул неласковым словом горы, кое-как прикрыл клапан спального мешка, поерзал, устраиваясь удобнее на камнях... но всё это она услышала словно сквозь вату, мгновенно проваливаясь в забытье. Вот таким странным об-разом на нее, южанку, действовали мужчины. Стоит при-жаться к надежному плечу — и всё, в аут, а все заботы пусть разгребает сильный и умный самец.

Ночью она просыпалась дважды. Первый раз — когда совсем рядом по склону хлестнул пулеметной очередью ночной дрон-убийца. Она не сильно обеспокоилась, подняла голо-ву, прислушалась и устроилась спать снова. Камни в горах Кавказа имели странную особенность остывать по-разному и в результате давали на поисковых приборах причудливую картинку. Ну, и лупили дроны по любому подозрительному пятну, жгли недешевые боеприпасы, топливо и время бое-вого вылета, а штурмовики каменистыми склонами охотно пользовались. Так что — рабочая ситуация. Только немнож-ко напрягала обширность поисковой зоны. Лежку она вы-брала далеко от трассы в расчете на спокойный отдых, од-нако вот он, беспилотник, рыщет. И если б не каменная впадина в склоне, не валун прямо перед ней и плотные ку-сты — остались бы на горе два разорванных в клочья трупа.

А второй раз она проснулась оттого, что грудь ей гладила тяжелая мужская рука. Все же не удержался, мужчина есть мужчина. Она замерла в ожидании продолжения. А потом она поняла, что рука-то — горячая. И вообще как-то в мешке подозрительно жарко. Это при том, что лежали они факти-чески на камне, а термоткань при всех ее достоинствах все же не идеальный теплоизолятор. Она кое-как извернулась и потрогала лоб офицера. И с тревогой поняла, что у офицера жар. Блин, болен, а туда же, за пазуху лезет! Он что, в луже спал прошлой ночью? Дождя не было, как он умудрился простыть? Хотя лес, сырость, утренние зябкие туманы... Не зря ненавидит горы, чувствует свою с ними несовмести-мость.

— Ничего, — хрипло сказал полковник. — Оклемаюсь. Я спортсмен, морж, у меня простуда больше суток не держит-ся.

Она разозлилась, прописала полковнику порцию ругатель-ных определений с упоминанием моржей и мощный проти-вовоспалительный комплекс. Он перенес ругань и укол в задницу молча, как виноватый ребенок. Ну, зато забыл о любовных приключениях и вскоре заснул, а следом за ним и она, уже до утра.

Они поднялись в предрассветных сумерках. Поделили по-следнюю упаковку сухпая, напились. Полковник прогулял-ся до кустиков. Поднялся обратно и неожиданно спросил:

— Выйдешь за меня замуж?

И уставился серьезно-серьезно.

— Вот так сразу? — уточнила она с изумлением. — Без чувств, без знакомства даже?

— К черту знакомство! — раздраженно сказал полковник. — Думаешь, не понимаю, что это разврат и ничего больше? Мне шлюхи в женах с первого раза за глаза хватило, спаси-бо, больше не хочется!

— А что, если...

— Не если! — отрезал полковник. — Не мальчик, в людях раз-бираюсь! Я тебя всю жизнь искал!

— Меня — это кого?

— Жену, — прямо сказал офицер. — Верную подругу, надеж-ную опору, нежную и любящую женщину.

— Так нет любви, — напомнила она.

— Будет, — уверенно сказал офицер. — Соглашайся, Зита. Сло-во даю — не подведу. На всю жизнь, до смерти.

Она смотрела в его волевое лицо и понимала — так и будет. Не подведет, не предаст, не обманет. Настоящий, надежный мужчина. Не зря ей так спокойно спалось в его руках. А еще — старший офицер. В России это означало очень обес-печенную жизнь. Старший офицер — это ежегодный ведом-ственный курорт, прекрасная квартира в закрытой зоне типа центра в Копейке, это элитные учебные заведения, каче-ственная медицина... и большая личная ответственность. Загреметь из прекрасной квартиры на ленские угольные шахты — вполне вероятный жизненный поворот. Но она — спартаковка, ее опасностями не запугать.

— Скажи что-нибудь, — попросил офицер. — Понимаю, что неожиданно, что не к месту, но все же — есть у тебя хоть что-то мне сказать?

— Я южанка, — улыбнулась она. — Раннее взросление, но и остальное так же. В шестнадцать лет — милашка. В двадцать — женщина с резкими чертами лица. В тридцать — мужико-ватая тетка с усиками под носом и весом за сто килограмм. Что, и толстуху будете любить?

Мужчина под ее взглядом заколебался. Еще бы, она хорошо знала, чем остудить горячую мужскую голову. На шестна-дцатилетнюю красотку многих тянет, но клянутся в верно-сти до гроба именно ей, не будущей тумбе в складках жира, вот в чем неприятный нюансик. А юность — она вообще-то преходяща...

— Такого не будет, — пробормотал офицер. — У тебя — точно не будет. Тебе гордость не позволит опуститься.

— Да посмотрите на мои бедра! Они еле в комбез влазят! Гордость против генетики не катит!

— Гонять буду на полигоне, как сидорову козу, чтоб не тол-стела! — пообещал полковник серьезно. — И сам рядом побе-гу, чтоб тоже... Зита, что мне сделать, чтоб сказала "да"?

— Выжить, — вздохнула она. — Для начала — выжить. Идемте, товарищ полковник, пока дроны не повисли. Форма у вас сильно не для гор.

— Выживу! — серьезно пообещал офицер и тяжело зашагал следом за ней.

Зашуршали мокрые кусты, она незаметно поморщилась. На ней "хамелеон", прекрасная водоотталкивающая ткань, а вот полковник промокнет за пару минут, и ничего с этим не поделаешь. А он и так не очень здоров.

Они благополучно добрались до буковой рощи, без подлес-ка и оттого словно прозрачной, и полковник облегченно зашагал среди деревьев, чавкая мокрыми летными ботинка-ми. Она придержала его рукой. Огляделась. Еще огляде-лась. И осторожно пошла первой. Прекрасный пилот, пол-ковник вряд ли понимал, что именно в таких вот удобных для передвижений местах и ставят всякие пакостные ло-вушки типа "попрыгунчиков" или "висюлек". И уж точно не умел их находить и обходить. Но пока что им по-серьезному ничего не угрожало. Подумаешь, "висюльки". Их опытным глазом за полсотни метров видно, потому что ставят не руками, а разбрасывают с вертолета. А вот через пару часов, когда они достигнут ухоронки с боеприпасами и едой, станет по-настоящему опасно. И прежде всего — у са-мой ухоронки. Прекрасное место для засады, она сама бы его выбрала. Всего-то дел — с "саранчи" засечь скопление боевого железа, выбросить спецгруппу, и голубчики-диверсанты сами притопают в руки...

-==—

— Я не могу! — сказал Димитриади и сжал голову руками. — Брюхан, я — не могу!

— Не ори, не дома! — хмуро напомнил штурмовик.

— Я не могу! — ожесточенным шепотом повторил Димитриа-ди. — Не могу отправлять ребят на верную смерть, а сам си-деть в стороне на управлении, понимаешь? Нас перебьют у трассы за день! Как только остановим трассу — подвесят вертушки, подтянут части для прочесывания — и все, нам конец! И приказ не выполним, и поляжем все!

— Предлагаешь вернуть Зите власть? — угрюмо осведомился Брюханов. — Свалить ответственность на шестнадцатилет-нюю девочку? Я тебе сам голову оторву, до турок не дой-дешь!

— Я не понимаю, как она тянула "Спартак"! — признался Димитриади. — Со стороны оно так легко казалось!

— Принцесса, — напомнил Брюханов.

— Сам веришь?

— Знаю.

— Вот и я — знаю, — вздохнул Димитриади. — Как у нее полу-чается, не понимаю. Вроде ушла из командиров, а чув-ствую, что стоит рядом и смотрит... строго-строго. И толь-ко попробуй не оправдать ее доверия. Так-то вариант вы-полнить приказ есть. Спуститься вниз, занять Мамаадамию, прикрыться жителями и перекрыть трассу на мосту. Серь-езными средствами нас тогда не взять, побоятся городок снести, там же святыни Кавказа, а против десанта мы двое суток продержимся. Правда, все там останемся, но хоть приказ выполним. Только Зита не одобрит. Она южанка, ей не понравится, что ее соплеменниками прикрываемся. Как думаешь? Ты же ее с детства знаешь, из одного двора как-никак.

— Я ее в детстве боялся до усрачки, — хмуро сказал Брюха-нов. — Причем в самом прямом смысле. Ночами и прудил в постель, и валил иногда. Ты-то ее с этой стороны не знаешь, повезло. Она своих обидчиков сама убивала, понял? Заточ-кой. В десять лет. Так я ходил и каждый день ожидал... Еще чуть-чуть — и сошел бы с ума.

— И ты ее считаешь принцессой?!

— Она принцесса, — непримиримо сказал Брюханов. — Всегда была. А такой ее мы сделали! Мы! В частности, я, чего себе никогда не прощу. И ты тоже руку приложил, помнишь?

— А зачем тогда в штурмовики пошел? — поразился Димит-риади. — Если так боялся? Она же в "Спартаке" все, что угодно, с тобой могла сделать!

— Потому и пошел, чтоб перестать бояться.

— Ну и как, помогло?

— Нет.

— Но теперь спите вместе, — задумчиво сказал Димитриади.

— Она меня простила. Почему-то.

— Понял.

— Нет, ты не понял! — усмехнулся Брюханов. — Если прикро-ешься мирными жителями, она не рассердится — она тебя убьет. Лично. Поверь моему опыту. Так что давай думать, как остановить трассу на двое суток другими способами.

— А если не получится?

— Тогда остановит она, — убежденно сказал штурмовик. — Остановит и будет держать, сколько потребуется. И нам на том свете станет стыдно. Так что давай, Грека, шевели моз-гами!

— Как дам сейчас за греку! Мы все — русские, понял?

— Понял, но мозгами шевели все равно.

— Да я шевелю, — хмуро сказал Димитриади. — Будем растя-гивать "Спартак" на двое суток, ничего другого не остается. И ты со своей пятеркой — в моем оперативном резерве, по-нял?

— Не понял. Зачем тебе на точке управления резерв? Мы ни-куда добежать не успеем.

— Будете прикрывать работающие тройки от вертолетов. Ре-бята оставили вам все бронебойные выстрелы к "реактив-кам".

Брюханов молча смотрел на друга. Прикрывать от вертоле-тов. На которых стоит система защиты как раз от таких стрелков. Задача для смертников. Именно так погибла Даш-ка, и так погиб Данила.

— Без прикрытия от "вертушек" ребятам не удержаться у трассы, — тихо сказал Димитриади. — Это не приказ. Я тебя прошу. Как Зита бы просила. Сделаешь?

— Разреши идти на задание одному.

Голос Брюханова неуловимо дрогнул.

— Одного тебя не хватит надолго! — жестко сказал Димитри-ади.

— Хотя бы санинструктор...

— Кто у тебя — Дегтярева? Киса? Понятно. Ты думаешь, она оставит пятерку без медсопровождения? Дурак, да? Не спорь со мной, татарва вреднючая, я уже все продумал! Нет у нас других вариантов, нет!

— Есть прикрыть от "вертушек", командир. И я русский, ес-ли что.

-=-=

Полковник дышал шумно, но на удивление мощно. Дей-ствительно спортсмен. Но все равно — дышал и мешал ей слушать. Она недовольно подняла ладонь и еще раз огляде-ла открытое пространство. С особым вниманием — дальний склон.

— Что случилось? — шепотом поинтересовался полковник и сунулся вперед. Она легонько придержала его и неодобри-тельно покачала головой. Может, в воздухе полковник бог, но в горах — не спецназ, точно.

— Пока что ничего. Но впереди — простреливаемая зона. Ес-ли посадить стрелка с антиснайперкой на склон, он пере-кроет всю луговину.

— Ну, это уже паранойя, — пробормотал полковник. — Что, на Кавказе на каждом склоне по снайперу, и все охотятся на вас? Не преувеличивайте собственную значимость. В мас-штабах войны "Спартак" — всего лишь диверсионная группа. Одна из. И не самая крутая. У нас сейчас ребята под Тбили-си работают!

Она покачала головой и снова прикинула предполагаемый маршрут.

— Бежать! — приняла она решение. — Только бежать, и быст-ро! На двух километрах баллистический комплекс антис-найперки по бегущим не очень эффективен. Вы быстро бе-гаете, товарищ полковник?

— Уж от тебя не отстану!

— А вот я — медленно! — вздохнула она. — Задница к земле тянет. Так что потащите все оружие.

— Бардак! — зло сказал полковник. — Вечный армейский бар-дак! Вот кто бы объяснил, зачем останавливать трассу си-лами диверсантов, когда ее давно можно было снести к чер-товой матери одним вылетом авиаполка? И ведь спецбое-припасы имеются, на складе в Краснодаре лежат! Но — не было приказа! Как дали бы — до сих пор бы земля дыми-лась! А так бегай теперь по горам с мелкашкой, изображай супермена!

Она замерла. Полковник, не задумываясь, только что выдал очень важные и наверняка сверхсекретные сведения. Зна-чит, не было приказа, хотя возможность закрыть трассу имелась всегда? Наверняка и сейчас имеется, ведь для до-ставки спецбоеприпасов не только штурмовые вертолеты годятся, но и крылатые ракеты, и суборбитальные ракето-носцы, и те же "Стрекозы" в крайнем случае... Фронт тре-щит, Краснодар под ударом, но дорогу тем не менее не тро-гают. Берегут. А для чего? Или — для кого? Интересно...

— Ну а теперь скажи от лица политических войск, что я не-прав! — сердито буркнул полковник. — Вы же, политические, всегда считаете себя умней армейцев!

— Вообще-то использование оружия большой мощности означает разрушение инфраструктуры и огромные потери среди гражданского населения, — заметила она. — И неподъ-емный объем работ по восстановлению разрушенного после войны. А в остальном — да, правы.

— Они все — враги! У нас за Кавказом друзей нет!

— Кто враги? — не поняла она. — Горничные на курортах Ду-шети?

— Все враги! И армия не разбирает, горничные там или кто еще! Наша задача — уничтожать! И все неуспехи армии именно из-за того, что ей ставили непрофильные задачи! Там поддержи нужный режим, здесь отсортируй из мирных жителей боевиков и предай суду... а мы — армия! Наше предназначение — бить врага! Дай приказ уничтожить — весь Кавказ сотрем и под танкодром закатаем!

— Товарищ полковник! — укоризненно сказала она. — Ну что вы несете? Вы же умный, думающий офицер!

— Да знаю я, что армия — инструмент политиков! — вздохнул полковник. — Но иногда такая злость берет...

— И перед девушкой погеройствовать хочется, — понимающе кивнула она. — Ну, давайте я поцелую вас для душевного равновесия? И побежим.

— М-да, — усмехнулся полковник. — Южанка. А все южанки, говорят, немножко еврейки. Ладно, уела. Но скажи, вот от кого мы сейчас бегать будем? Не от врагов?

— От "Соколов Босфора", скорее всего, — пожала плечами она. — Вы готовы, товарищ полковник? Тогда — не отста-вать. Но и не опережать!

И она припустила изо всех сил через луговину, только трава хлестанула по ногам. Полковник тяжело забухал следом. Теперь главное — рвать темп, чтоб баллистический комплекс сошел с ума...

Лес приближался быстро, но усталость накатывала быстрее, в груди горело, и ноги наливались тяжестью. Показалось, или был звук выстрела? Показалось или нет?

Они влетели в подлесок, как два носорога, проломились по инерции несколько шагов и рухнули.

— Паранойя! — прохрипел полковник. — У политических — врожденная паранойя! И я следом, как дурак!

Полковник был неправ. На летних учениях в Копейке ин-структоры очень доходчиво объяснили каждому штурмови-ку, насколько опасны открытые пространства. Специально, садисты, стреляли по мягкому месту, а оно ж без защиты...

Крупнокалиберная пуля со шмяком врезалась в ствол над их головами, пробила его насквозь, вырвала кусок дерева, осы-пала полковника трухой и улетела дальше. Снайпер со склона, упустивший цель, таким образом выразил свое не-удовольствие. И наверняка готовился выразить еще. Пол-ковник открыл и закрыл рот. Потом упал на живот и без понуканий очень быстро пополз вглубь леса. Но молодец, про оружие не забыл, потащил волоком.

— Приношу свои извинения! — выдохнул офицер через сотню метров. — Был дурак, исправился! Блин, в небе легче, там ползать не надо!

Она не отреагировала на его слова, изучала на планшете местность и напряженно соображала, одиночная это засада или сейчас за ними погонится рота егерей.

— Саша, на подходе к ухоронке снайпер! — в результате со-общила она. — Возможно, не один.

— Сейчас уйдет! — пообещал далекий Димитриади. — Мы начинаем останавливать трассу. Все засады туда побегут, гарантирую! Но все равно будь поосторожней!

Побегут? Она зло усмехнулась. Ну-ну. А ведь бежать со склона можно только одним маршрутом. Максимум — дву-мя, но второй через крутизну, там с тяжеленной антиснай-перкой будет ой как некомфортно! А комфортный путь она сейчас перекроет.

— Товарищ полковник, хотите познакомиться со снайпером? — поинтересовалась она. — Лично? Если да, то пойдемте быстрее, надо выбрать место для горячей встречи!

Полковник оказался неплохим напарником, как и обещал. Неопытным, тяжелым, шумным — но в целом неплохим. Признающим ее главенство. Вот и сейчас — лежал не отсве-чивая, слушал далекую стрельбу, переговоры в спартаков-ской сети и помалкивал. Она тоже слушала, не отрываясь от наблюдения. Димитриади — молодец, руководил атакой на трассу, как опытный дирижер слаженным оркестром, берег ребят, уводил из-под ударов машин охранения, менял точки атаки... и держал, держал трассу! Он справлялся с обязан-ностями командира гораздо лучшее ее, она даже немножко возгордилась — ее воспитанник!

Чуть заметно шевельнулись далекие кусты. Вот они, голуб-чики. Те самые, со склона, здоровенная дура антиснайперки у одного на плече. Пришли. Ну а куда им деться от этой проплешины? Здесь столетиями пасли скот, ни кустика, да-же трава невысокая. Желаете побыстрее к трассе на призыв начальства — пожалуйте на открытое место! А если желаете проявить нерешительность или вздумаете обойти — извини-те, она такой возможности не даст. И пересечь проплешину бегом тоже не даст. Двести метров — для снайпера ее уровня идеальная дистанция.

"Птичка" негромко щелкнула два раза. И еще два, но это уже контроль. Она закинула снайперку на плечо и спокойно зашагала через поляну. Двое их было, всего двое, иначе ни-кто не позволил бы ценному антиснайперу-специалисту проверять местность. Мастер-стрелок и его второй номер.

Они лежали в кустах без движения, забрала разбиты и в крови. Извините, ребята, не до красоты, дураков нет стре-лять из "птички" по бронированному корпусу... опа. Не "Соколы Босфора". Остатки лиц — вполне европейские. И кто это бродит по горам Кавказа? "Морские котики"?!

— Началось, — хрипло сказал за ее спиной полковник. — Ев-ропейцы в бой пошли. Похоже, турок мы пережевали. Со-всем немного осталось, продержаться бы...

Что-то крылось в его словах чрезвычайно важное, не под-лежащее огласке, но ускользающее пока что от понимания. Она досадливо качнула головой и попробовала поднять ан-тиснайперку. Тяжелая, зараза. Но для дела, которое она втайне запланировала — крайне необходимая. Родная "реак-тивка", конечно, лучше, но к ней осталось всего несколько выстрелов. И из ухоронки запас не пополнить, там только для "птички"...

— Унесете, товарищ полковник?

— Вот эту дуру? А надо?

— И автомат, — обрадовала она офицера. — И укладку с патро-нами. И сухпай.

— Сухпай не понесу! Здесь съем!

Полковник посмотрел на ее исхудавшее лицо и неловко по-правился:

— ... То есть съедим.

Она невольно ему посочувствовала. Крупный мужчина наверняка страдал от постоянного чувства голода. Не при-вык, у летно-подъемного прекрасное и, что важнее, регу-лярное питание. А спартаковцы, как волки, умели наедаться впрок и потом неделю шастать по горам с парой плиток НЗ в кармане "хамелеона". Она, например, пока что о еде не мечтала. Ну, посасывает в желудке, но силы есть и на ходу не качает, так что все в порядке.

Кроме оружия они забрали маскировочный комплект одно-го из убитых, и теперь полковник хотя бы не отсвечивал на фоне леса своей летной формой. Но все равно к ухоронке с ним идти было опасно, офицер по-прежнему тяжело дышал, громко топал и ничего не видел по сторонам. Саша Мечёв вышел им навстречу, посмотрел издалека и только покачал головой. Полковник его, естественно, не заметил. Ну, зато здоровенный лось, тащит гору оружия, потеет и матерится, но не отстает. И это при том, что еще ночью горел от высо-кой температуры. Она осмотрела напарника критически — и решила, что идти к ухоронке все же придется всем троим. Следовало оставить там лишнее оружие, а оно как раз на полковника навешано.

— Товарищ полковник, наберите дистанцию! — попросила она. — Мы пройдем вперед, осмотримся немного.

— Кто — мы? — не понял полковник.

— Ну, допустим, я, — сказал штурмовик намеренно громко.

Зита исподтишка показала ему кулак. Нашел время и место развлекаться! Полковник при резком звуке голоса дернулся к оружию и завертел головой, а потом явно разозлился — и на штурмовика, и на себя. Ей же его реакция в целом по-нравилась, после небольшого обучения получился бы вполне годный диверсант.

— Глупость Грека сделал, оставил станковый гранатомет в тайнике! — озабоченно сказал штурмовик, когда они отошли от полковника подальше. — Он же не диверсионный, а мото-стрелков, вполне может быть чипирован. И тогда нам у тай-ника устроят встречу. Я пробежался по округе, вроде тихо, но, сама понимаешь, скрытно ходить не одни мы обучены...

— А что не подсказали Александру, если глупость? — рассер-дилась она.

-Да по факту некому было. Катя погибла, Кунгур ночью трассу гонял, а Брюхан лишнего слова никогда не скажет...

А сам что молчал, если сообразил?

— Да я только что понял, что Сашка ошибся, — признался штурмовик. — Усталость накопилась, все начали ошибаться, по себе знаю. То не вижу ничего вокруг, то чудится всякая хрень. Кажется, что на меня смотрят, и всё тут! Я уж и уши потер, и пожевал...

Штурмовик вдруг замер, вскинул голову и разом превра-тился в хищного настороженного зверя. Даже ноздри шеве-лились, улавливая враждебные запахи, и прищуренные гла-за на уродливом лице подозрительно скользили по зарослям впереди по ходу движения. Лицо парня с детства пересекал неаккуратный шрам — напоминание о не очень законном увлечении холодным оружием — и тем самым придавал ему еще большее сходство с волком, матерым и недоверчивым.

Она сама не поняла, как у нее в руке оказался пистолет. А потом штурмовик сделал невероятный кульбит: подпрыг-нул, развернулся в воздухе, уперся в нее ногами и мощным толчком отправил ее в полет вниз по склону. А сам упал на спину туда, где она только что стояла. От чувства опасности зрение у нее рывком прояснилось, и еще в полете она четко разглядела, как вокруг парня задергалась трава от множе-ственных попаданий пуль. И он — тоже... Потом она проби-ла спиной кустарник, рухнула на землю, перекатилась, освобождаясь от рюкзака — и на нее кинулась сверху фигура в лохматом наряде горных егерей. Она встретила ее выстре-лом в упор. Егерь захрипел, навалился и начал выкручивать руку с пистолетом. Броник, на нем броник! И пальцы у него оказались словно стальные. Она завизжала от отчаяния, дернулась изо всех сил, сумела провернуться и выстрелила с другой руки нападающему в бок из траншейного пистолета. Егерь зарычал и усилил хватку. И начал подбираться к гор-лу. Да он что, бессмертный?! Она стреляла раз за разом, за-дыхалась под тяжестью мужского тела в броне и слышала словно сквозь вату, что Мечёв стреляет тоже...

Егерь отвалился в сторону, когда она уже решила, что всё, ей конец. Она кое-как села, нашарила пистолеты. Полков-ник со слепым остервенением бил егеря по голове трофей-ным автоматом и, похоже, от ярости потерял соображение. За его спиной на мгновение поднялась лохматая фигура — она тут же выстрелила с двух рук. Полковник опомнился, упал на землю... и наступила тишина. Враги или ушли, или кончились.

Пули изорвали тело Мечёва, искалечили до неузнаваемости. Он принял на себя всё — и свое, и Зиты, и теперь лежал в луже крови. Тем не менее он был еще жив. Хрипел проби-той грудью, захлебывался кровавой пеной — и тянулся, тя-нулся вверх. Словно хотел сообщить что-то чрезвычайно важное.

— Я слышу тебя, солдат, — сказал полковник дрогнувшим го-лосом. — Говори.

Парень невнятно захрипел, Зита не смогла разобрать ни слова. Но полковник понял.

— Я защищу ее, — сказал полковник твердо. — Слово офицера.

Парень медленно потянулся окровавленными пальцами к нагрудному карману. Она подумала, что за ампулой "Мор-фея", торопливо помогла расстегнуть клапан... Штурмовик достал левой, не перебитой рукой из кармана черный берет спартаковца и протянул полковнику. Офицер машинально принял окровавленный комок. В глаза ему свирепо оска-лился белый волк...

Потом она долго сидела, прислонившись спиной к стволу ели, избитому пулями, и ветви кружились над ней медлен-ным хороводом. В груди горело, глотать было больно — проклятый егерь чуть не свернул ей шею. Полковник шумел в кустах, потом вернулся и тяжело опустился рядом.

— Он застрелил троих, — сообщил полковник задумчиво. — Троих. По сути, мертвым стрелял. У вас все бойцы такие?

Она не ответила. Мечик... Мечик любил технику. С детства работал на универсальном манипуляторе, подменял больно-го отца. Когда увидел платформу абсолютной проходимости — не отодрать было. И если б не война, гонял бы он сейчас вездеход на плато Путорана и был бы счастлив...

— Месяц назад меня приложило на возвращении, — так же за-думчиво сказал полковник. — Как посадил вертолет — не помню. Телеметрия утверждала — был без сознания. Вот та-кие дела. А он еще и стрелял. И попадал. Парень — герой, я бы таким сыном гордился.

Она переборола боль в горле, включила передачу и доложи-ла — четко, сухо, бесстрастно:

— Саша, тайник засвечен. Попали в засаду. Мечёв погиб. За-сада уничтожена. Уходим вниз.