Локон в медальоне: Флибустьерское море

— Вы прибыли как нельзя вовремя, капитан Грэм. У нас здесь очень неспокойно. В августе прошлого года налетевший ураган разметал и потопил у острова Сен-Мартен нашу эскадру. Мой несчастный брат погиб вместе со своим флагманским кораблем, выжили только два фрегата.

В результате к весне французский флот захватил английскую половину острова Сент-Китс, а следом — Антигуа и Монтсеррат. Барбадос находиться во вражеском кольце. Еще хуже то, что генерал-лейтенант де ла Барре объединился с голландцами и месяц назад во главе союзной эскадры из восемнадцати судов атаковал Невис.

— С вашего разрешения, милорд, ситуацию удалось переломить?

— К счастью, в конце апреля из Англии пришел зафрахтованный 50-пушечный корабль Ост-Индской компании 'Коронация' капитана Берри. Вместе с ним нападение отражали восемь нанятых частных судов, фрегат 'Норвич' и брандер.

Сражение началось в восемь часов утра. Спускаясь на выстроенную вдоль берега английскую линию, строй союзников был приведен в полный беспорядок и вскоре распался. Изрядно избитый 'Ла Куронь', 38-пушечный флагман де ла Барре, отказался от атаки в результате полученных повреждений. Тем не менее, фрегаты 'Зеландия', 'Вест-Капелле' и 'Зериддер' голландского адмирала Крийнссена сошлись с нашими судами практически вплотную и вели убийственный огонь.

Мы потеряли два вооруженных торговца, но уничтожили 18-пушечный флейт. Бой продолжался уже шесть часов, когда брандер коммандера Бауэрса сцепился с французским 30-пушечным кораблем 'Жюль' и поджег его. Корабль взорвался в самой гуще боя, пойдя на дно с большей частью экипажа. Растущие потери перед лицом численно уступающего противника подорвали боевой дух неприятеля.

После двух часов пополудни де ла Барре направился к Сент-Китсу, после чего его эскадра ушла на Мартинику. Франко-голландское сотрудничество, обещающее нам так много неприятностей в Карибском бассейне, прекратилось с отплытием адмирала Крийнссена к побережью Виргинии.

— Прошу прощения, милорд, я встречал мистера Бауэрса в Адмиралтействе. Он чувствовал себя обойденным, чин пост-капитана ему пообещали только к концу года, — Сам не знаю, откуда всплыло это воспоминание. Таких фактов, сохранившихся в моей памяти, становилось пугающе много.

— Коммандер был смертельно ранен и умер на следующий день, — страдавший подагрой губернатор Барбадоса откинулся на спинку кресла.

— Наша попытка высадиться и взять штурмом Сент-Китс, остров, отделенный от Невиса узким проливом, предпринятая ранним утром 17 июня, не увенчалась успехом. В результате ошибок командования или прямого предательства потери оказались весьма тяжелы, — лорд Уиллоуби поморщился. — Погибли, утонули и пленены около 40 процентов из 3200 человек десанта, оставлены восемь знамен.

— При всем уважении, милорд, но дело скверное, — не сдержался я.

— В этом мире случаются и похуже. Есть и хорошая новость, со дня на день мы ждем прибытие эскадры контр-адмирал Хармана. Что касается вас, капитан Грэм, когда 'Геркулес' сможет выйти в море?

— Завтра, с утренним отливом, милорд.

— Черт возьми, вы один из немногих, кто понимает, что мы здесь действительно ведем войну. Давайте перейдем в залу, я хочу познакомить вас с моими гостями.

Его лордство поднялся и, видимо ощущая при каждом шаге резкую боль в ступне, медленно прошел к двери, я последовал за ним.

— Дорогие друзья, разрешите представить вам моего гостя, капитана Ричарда Грэма. Возможно, вы знаете его отца, баронета Нортон Коньерс.

— Очень приятно, полковник Кристофер Кодрингтон. А это моя сестра Герти, — коротко поклонившись, проговорил мой новый знакомый.

— Здравствуйте, — жестом неподдельного дружелюбия произнесла молоденькая девушка, протягивая руку в перчатке. Стройная фигурка, свежий цвет лица с тонкими чертами и глаза, серые, словно октябрьская вода Ла-Манша, придавали ей неповторимую прелесть. — Прекрасный день, не правда ли?

— Он дарит хорошее настроение и желание быть счастливым, мисс Кодрингтон. Я весьма польщен встречей, — наши пальцы соприкасались непозволительно долго.

— Мой и ваш отцы вместе сражались за короля в битвах при Эджхилле и Марстон-Муре, мистер Грэм, — прервал затянувшуюся паузу полковник.

— Как интересно, брат, ты прежде никогда не рассказывал мне об этом,

— Извини Герти, как-то не нашлось времени. Вечные заботы и суета, такова жизнь плантатора.

— Разве это так важно, мисс Кодрингтон, главное мы встретились. Прошу, считайте меня своим другом! Я вас не подведу, в этом порукой слово офицера.

— Вы очень учтивы, капитан, — Герти расцвела, точно получила неожиданный подарок.

— Обратите внимание милорд, они уже нашли общий язык. — Заместитель лорда Уиллоуби и при его отсутствии первое лицо в администрации Барбадоса, полковник Кодрингтон, похоже, чувствовал себя совершенно свободно.

— Красивая женщина, породистая лошадь и отличный корабль, — вот самые большие радости в жизни, — улыбнулся губернатор.

За столом в зале, вечерами освещаемой висячими масляными лампами, Герти усадили слева от меня. Обед у его лордства был великолепен, прежде ничего подобного я не видел. Черепаховый суп, широкие ломти кабаньего мяса под соусом, рассыпчатый рис со специями и сливочным маслом, пирог с начинкой из индейки и сыра доставлялись на стол с расточительной щедростью. Вазы, полные тропических фруктов, соседствовали с бутылками мадеры и порто.

Высокой репутацией пользовался барбадосский пунш. Пили его из тяжелых, декорированных резьбой и гравировкой, толстостенных бокалов прозрачного бесцветного стекла. Рифма гласила, что в пропорциях 1:2:3:4 нужно соединить сок лимона, сахар, темный ром и воду. Добавление мускатного ореха, настойки на основе пряностей и горьких трав придавало пуншу свою особую неповторимость.

Мне невероятно нравилось примечать, как девушка, закусив от старательности язычок, аккуратно отирает с губ малейшие капельки соуса или вина. Я искренне сожалел, когда лорд Уиллоуби предложил мне продолжить беседу в своем кабинете.

— Должен вам сказать, капитан Грэм, в водах у острова Невис очень неспокойно. Вам следует быть предельно внимательным, голландцы и французы буквально не дают проходу нашим купцам. В городах Кумана, Каракас и Сан-Хуан испанцы пока сидят тихо, иначе нашим торговым судам было бы очень тяжело, — завершил губернатор, вручая мне секретные инструкции.

Едва я ступил на палубу 'Геркулеса', снял шляпу и отдал честь флагу, как увидел всю торжественность, окружающую пост-капитана королевского флота. Мое прибытие ознаменовал свист боцманских дудок, у грот-мачты взяла 'на караул' шеренга морских пехотинцев.

— Добро пожаловать, сэр, — отдал честь первый лейтенант, — запасы провизии и воды пополнены, фрегат готов к выходу в море.

Смуглое худое лицо офицера озарилось любопытством, дело заключалось в приказе с множеством печатей за обшлагом моего камзола.

— Очень хорошо мистер Дэвис, мы уходим с утренним отливом. Нам поручено показать голландским и французским каперам, кто истинный хозяин в водах Малых Антил.

В каюте я торопливо сломал сургуч и присвистнул от удивления.

Командиру фрегата Его Величества 'Геркулес', капитану Ричарду Грэму.

Настоящим Вам предписывается выйти в море при первой же возможности, какую предоставит погода, и проследовать к острову Невис. Вблизи его побережья за последнее время неоднократно замечен голландский 14-пушечный кеч 'Хиронделле', приказываю захватить или уничтожить капер.

После выполнения задание Вам, не теряя времени, надлежит вернуться для получения новых распоряжений. В случае, если окажетесь не в состоянии привести в исполнение данные указания, Вы обязаны передать их следующему по старшинству офицеру для реализации наилучшим образом.

Бриджтаун 21 июня 1667года.

Лорд Уильям Уиллоуби, губернатор Его Величества на острове Барбадос.

Приятно удивленный, я воспринял свое независимое командование как нечто естественное, не слишком задумываясь о будущем.

Глава 2

— По местам стоять, с якоря сниматься! — приказ этот был отдан с восходом солнца, поскольку первый отлив начинался чуть раньше шести часов утра. Затем последовало: — Пошел шпиль! Паруса к постановке изготовить!

Угол разноса якорей не превышал 40® и позволял произвести съемку с их одновременным подъемом. Матросы навалились на вымбовки, выбирая слабину. Шпиль начал медленно поворачиваться, до шканцев донеслось 'Десять парней на один канат', хорошо знакомое мне шанти.

— Поставить бизань! Фока-реи бейдевинд правого галса!

Латинский треугольный парус на рее, подвешенном наклонно к бизань-мачте, распустился как вытряхиваемая скатерть. Под команды уорент-офицера в блоках поскрипывали канаты.

— Фока-шкот и фока-галс отдать! На брасы, левые! — и, когда повернули реи до нужной позиции, — Крепить так!

Как только донельзя подтянутый шпилем якорный канат занял отвесное положение, я скомандовал: — Поставить марселя! Бизань-гик на правую!

От грунта якоря оторвались одновременно, руль переложили лево на борт. Фрегат начал уваливаться под действием вынесенной на ветер бизани и обстененных марселей.

— Фока-реи бейдевинд левого галса!

В тот момент, когда перебрасопили фоковые реи на нужный галс 'Геркулес' получил ход, приводясь к ветру.

— Поставить блинд!

С полубака луженая корнуоллская глотка боцмана доложила об уборке якорей.

— Поставить грот! Поставить фок и брамселя!

Идя в бейдевинд левого галса, фрегат вступил под все паруса. Это было просто поразительно, как он быстро набирал ход в легкий ветер.

Плавание пока не составляло большого труда. Каждое утро штурман выходил на шканцы с астролябией и песочными часами, делая навигационные расчеты. Наш разговор показал, что Джейк Фаррелл, достаточно хорошо владея кораблевождением и искусством прокладки курса, плохо знает Карибское море.

Мне не приходилось бывать здесь прежде, но я имел представление о довольно сильных течениях и опасности судоходства у Антильских островов и берегов Мэйна. Наступившую вскоре непогоду фрегат перенес без особенно серьезных повреждений. За эти дни я полностью вымотался, не удавалось позволить себе нормального сна.

Вечером 28-го июня мы вошли в Галлоус Бей и бросили якорь у побережья Невиса. Всегда скрытая под белоснежными шапками облаков, так похожими на снег, вершина спящего вулкана в центральной части острова поднимается более чем на 3200 футов. На его западном поросшем кокосовыми пальмами склоне раскинулся городок Чарлстаун.

Фрегат был оставлен на попечение Сэмюеля Дэвиса. Я приказал спустить шлюпку и отправился на берег с визитом.

— Итак, капитан Грэм, что же привело вас на наш остров, — его превосходительство Джеймс Рассел снял очки.

— Приказ уничтожить капер 'Хиронделле', сэр.

— Вот как? — воскликнул губернатор с удовлетворением, жестом пригласил присесть и наполнил бокалы испанским хересом. — В последнее время мы не давали голландцам особенно разгуляться.

Пять дней назад сэр Джон Харман привел из Англии значительное подкрепление, но позавчера контр-адмирал со всеми силами отправился в набег на Мартинику. Теперь корсар абсолютно уверен, что бояться нечего и просто сущее бедствие для нас.

Держитесь поближе к Невису, вы вполне сможете его перехватить, если не станете гоняться за призами любой ценой. За жен и любимых! — провозгласил Рассел субботний тост британского флота.

— И пусть они никогда не встретятся! — поддержал я. Магеллан, готовясь к своему знаменитому путешествию, потратил на это вино больше, чем на оружие.

— А теперь, капитан, я хочу получить общее представление о состоянии вашего фрегата.

— При повороте через фордевинд раскололо верхнюю часть руля, сэр, правим одними талями. Вероятнее всего мошенничество на верфи в Дептфорде: предназначенный для 'Геркулеса' новый руль заменили тщательно отреставрированным старым.

Это подтвердило собственное мнение губернатора о закулисной стороне работы верфей, его довольно быстро удалось убедить в срочности ремонта. Все хлопоты с починкой я повесил на плечи Дэвиса: — Делайте, как получится, пока не можем так, как следует.

* * *

В пропахшей смолой и табаком просторной зале таверны 'Рука короля' глухо стучали игральные кости и звенели стаканы. Хозяин заведения, жизнерадостный толстяк, заметил меня и поспешил навстречу.

— Добрый вечер, сэр, многие капитаны королевского флота удостаивали вниманием мою стряпню. Прошу вас, — он показал на свободный столик в углу. — Могу предложить сочных омаров с маслом и лимоном, их вполне можно подавать королеве. Имеются креветки, соус из мякоти жгучего перца, запеченные мидии и луковые кольца.

— Предпочитаю тушеную козлятину с зеленью, овощами и рисом, из закусок несите креветки с острым соусом.

— Отличный выбор, сэр. Хотите что-нибудь выпить? Есть прекрасное французское вино.

— Белый карибский ром, ананасовый сок и кокосовое молоко.

Хозяин любезно поклонился и исчез. В заполненной моряками таверне всегда можно почерпнуть полезные сведения. Смешивая 'Пина Колада', где на три части ананасового сока приходится по одной белого рома и кокосовых сливок, я прислушался.

Держа в руке оловянный стакан с ромом, угрюмый краснолицый валлиец в отчаянии и гневе рассказывал, как стал жертвой нападения корсара. Кеч, с распростертой под бушпритом и устремленной вперед белой ласточкой, захватил и потопил небольшой шлюп, забрав все самое ценное. Десять моряков добирались до Невиса в весельной шлюпке.

Я допил свой коктейль, уйдя в воспоминания о полном несбывшихся надежд прошлом, надел шляпу и вышел в темноту ночи.

Ремонт фрегата занял двое суток. На третий день, за час до восхода солнца, мы снялись с якоря и двигались на север, вдоль восточного берега острова, при легком юго-западном ветре. К четырем пополудни 'Геркулес' находился в сорока милях от Невиса, идя бакштаг левого галса под всеми парусами.

Вахту стоял Дэвис. Я же отрабатывал английскую школу фехтования, весьма пригодную для абордажного боя, все мое владение шпагой не выходило за пределы спортивного. Стиль использовал быстрые уколы и удары, предписывая различное оружие второй руки: от даги до пистолета, взятого за ствол. Расставленные чуть согнутые ноги, прямая спина, клинок в согнутой руке на уровне пояса — стойка была почти современной.

— Четыре румба по бакборту парус! — раздался с фок-мачты крик дозорного матроса. Взгляд Дэвиса, расхаживающего по квартердеку, загорелся интересом.

— С вашего позволения, сэр, — первый лейтенант взял подзорную трубу, по выбленкам вант взобрался на марс и стал вглядываться в горизонт.

— Кеч или гукор, уже заметил нас и взял к ветру на два румба, — сообщил он, спустившись на палубу.

— Весьма вероятно, что это не 'Хиронделле', но свое мы не упустим. Нужно подобраться на пушечный выстрел, — сказал я. — В нас вполне угадываются французские черты, впрочем, желательно поднять что-нибудь более изящное. Не тронут ли их сердца бразильские бриллианты?

Мои слова, означая добычу или даже богатство, явно оживили экипаж. Первый лейтенант отдал распоряжение и тотчас над 'Геркулесом' взвился флаг португальского королевства. Неприятель приближался, пытаясь захватить ветер. Наши люди готовые к бою находились на своих местах.