Вошь, продный файл

— Павел Семенович — да, он такой, — чинно кивнул Петр. Подмигнул монаху и шепнул: — А по мне все в здешней вере грешники. Ловко придумали: там рай, там ад, а тут мы, не при делах, не виноватые. В моем понимании этот мир дан вам, неразумным хищным карапузам. Он исходно — рай. Ни боги, ни черти, ни даже вполне настоящие исподники ничего тут не испоганят и не исправят иначе, как вашими руками и измышлениями. Пока что вы из рая усердно делаете ад. Когда я увидет свалку, вот тогда мне стало страшно. Чем молиться, построили бы твои воцерковленные добродеи завод по сортировке мусора, а? Или хоть из лесу грязь повыбрали. Божье дело.

Поставив лопату возле стены, Петр прошел на крыльцо и сердито хлопнул дверью. Злость слетела в один миг, осталась в сенях вместе с курткой.

В главной комнате середину занимала недавно приведенная в полный порядок старинная печь. Здесь было жарко натоплено и пахло хлебом. Маришка сонно резала зелень в салат. Паша в уголке делал вид, что дремлет, втихую прикладывался к фляжке и глазел на Нину. Паше одному не надо ничего объяснять... Да, ехала очередная дуреха в столицу, не доехала... и повезло ей не угробиться. Интересно, прав Василий, строятся втихую новые планы захвата Москвы — или надежды самого Петра не пусты, эта женщина правда умеет печь хлеб в понимании Нитля?

— Ноги типа — девять баллов, — сообщил Паша, едва открылась дверь. — Грудь не ниже восьми. А чо? Вариант.

— Петенька, я никак не пойму, уж прости, — Маришка покраснела во все щеки, но не смолчала, — ты совсем бабник — или они исключительно ненадежные особы? Еще я не могу представить, откуда сюда сбегаются всякие... особи! Да тут на тридцать километров в округе все на пенсии! Ты наверняка обманываешь девушек. Нехорошо, Петенька. Вот слушай, я Нине обещаю: если что, пусть жалуется, я приеду и сама с тобой поговорю.

— Он не от мира сего, — назидательно сообщил Влад, покидая отведенную ему и семье комнату. — Когда я все же налажу полноценный тренинг по теме прямых коммуникаций...

— Во, треники — они типа несостоявшиеся брюки, — заржал Паша. Уставился на Влада. — А коучи — типа выкидыши успеха. Эй, не сопи на Носорога, я на Новый год подарю тебе заказ. У меня в офисе не ступала нога коуча. А чо? Ты хоть безопасный, за тебя ручается мой блюзнюк Петруха. И Маришка. Решил лезть в новый бизнес — при напролом, фотка моего веселого скальпа украсит твою трофейную стену.

— Я б-благодарен, — подобрался Влад, еще обиженный напором Паши, но уже осознавший вес подарка: фирму этого масштаба ему и через год в клиенты не заманить.

Горло у Влада перехватило от радости, — утешил себя Петр. Улыбнулся Нине, немного ошарашенной числом и наглостью гостей. Она сама в этом доме не пойми кто. Ей, конечно, уже рассказали, что за год тут перебывало много женщин. Кто же виноват, что в плоскости люди слепы, друг друга ищут на ощупь? Она и сама не знает до сих пор, останется ли, захочет ли быть хозяйкой убогой избы посреди пустоши. Все ждут от жизни праздника и даров, напарываясь на неизбежный изъян, как на острый нож.

— Во: отмазала, — оживился Паша, наблюдая за окном сердитую Варвару. — Близнюк, а ты типа — обречен. Нефиг было в больничке вправлять кости соплякам, сарафанное радио страшнее птичьего гриппа.

— А кто поправил бы спину тебе? — неловко оправдался Петр, с тоской глядя за окно. — Те двое видели, я не смог отказать. Ну, и понеслось.

Дверь хлопнула в полную силу, Варвара ворвалась в дом, румяная с морозца и еще не растратившая запал веселой злости. Генерал — новое вместилище вууда Милены — прыгал и молча клацал зубами, отученный лаять в доме. В хорошем настроении Генерал был обманчиво похож на сенбернара, в плохом... мало кто оборачивался, чтобы рассмотреть озверелого буль-быка, как звала его Варвара.

— Я послала их... на автобус! У тебя, друг Петя, нет даже базового медицинского образования! Ты хоть понимаешь, что они сперва умоляют, а потом пишут жалобы и норовят сгноить наивного костоправа? Доброхоты, искатели чуда, блин! Ты учишь? — с ходу выпалила Варвара.

— Учу, хотя мне тошно от вашей медицины, — скривился Петр.

— Вляпался, так прикрой тылы, — Варвара отдышалась, села к столу и стащила шапку. — Ну, ничего себе отдых в тихом месте за городом. Петр, у тебя тут светопреставление каждый миг.

От мысли, что дальше станет еще 'веселее', сделось почти боязно. Впереди, если не приключится прямая стычка с ваилом, двадцать девять лет жизни в плоскости. Мир этот уже сейчас не вполне чужой. Он никогда не станет родным, но будет тянуть и требовать, вращивать в себя и менять. Наносить рваные раны и скупо воздавать радостями.

— Не скучно, — улыбнулся анг.

Послесловие. Милена. Ученик

Нитль, пятый год в свете нового зенита

— Хочу ли я быть дамой востока? — опустив ресницы, промурлыкала Милена.

— Нет.

— Бэл, ты не способен прорицать обо мне. Но ты неизменно прав, и это возмутительно. Не желаю отвечать за замок, начинать мороку с долгами и обязанностями. Бэл, когда уже очнется Тэра? Мне невыносима её мумия в каминном зале. И запах. Фу.

— Нет запаха.

— Я чую смерть, — поморщилась Милена. — Она стоит рядом с мумией и ждет, зараза. Я не могу прогнать. Это угнетает. Файен тоже устал, чадит. Ты король или нет? Разберись.

Милена красиво повернула голову, искоса глянула, любуется ли её мужчина профилем? Настроение улучшилось, захотелось выйти на балкон и стоять, облокотившись на перила. Взгляд в спину — это мурашки по коже. И можно глупо улыбаться, и никто не увидит.

Балконом и всей белой королевской башней Файен обзавелся по своему разумению, врастая в холм. Он по-прежнему оставался замком у основания северного луча, и для этого откочевал с прежнего места и увенчал собою монолит скалы там, где прежде лежали болота. Хрог отодвинулся еще к северу, там врос — и стал жить по-прежнему, близ бездонных топей с лучшими лекарскими травами и тайным сплетением корней самого рудного крапа. Правда, Врост ушел из Файена, виновато попрощавшись с замком и людьми: болотный огонь не отпустил временного хранителя, путь и слишком юного, чтобы стать даймом прямо теперь.

Вообще после памятной лютой зимы живые огни вдруг взялись самовольничать — и это сочли за благо. Огни, в отличие от людей, не творят заговоров и не плетут интриг. И если Арод пожелал назваться зенитным — пусть его. Юг вздохнул с облегчением, когда из пустыни ушла неугомонная Лэти, гордо хромая и по-детски показывая всем переломанную в двух местах руку. Почему бы не поверить, что она доросла до зенитного уровня? Уж всяко — лес будет спокоен и исподье не сунется к зенитному лучу.

— Спрашивай, — вздохнул Бэл со своего места.

— Хорошо, я спрошу, хотя мог бы сделать вид, что не знаешь, что я ловко подвела все к разговору. Ап — и ты удивился.

— Мне нравятся платья с открытой спиной, когда ты в таком, я не умею удивляться, я смотрю и делаюсь глупый, и отвечаю на любые вопросы.

— Я молча приняла то, что ты назвал Марка вальзом запада, хотя он из плоскости и надо было его, полудохлого, спихнуть туда... Но пусть. Сама вижу, человек годный, хоть и не в себе пять дней из пяти. Ни один мир, куда он провалился случайно, заплутав, его не вернул сразу, всюду оценили и попытались вживить...

— Куда им, если Лэти его разыскивает и за шкирку тянет обратно. — усмехнулся король. — Единственный человек, с которым она не может поссориться... Потому что её не слышат, но ценят.

— Не отвелекай! Ты не потянул Плата в Нитль — тоже понимаю и согласна. Но почему ты позволил Тоху сигануть на дно? Ты же знал, он не выберется!

— Потому что сам ушел бы к тебе, встань вопрос о жизни и смерти, неотвратимо, — грустно признал Бэл. — Это было его право, он изрядно озверел, но выбор сделал сам. Я лишь постарался ничего не скрывать, пока еще было не поздно. Я хотел вернуть тебя. Знаешь, мне неловко так говорить, но... любой ценой.

— Две смерти вместо одной, — Милена сморгнула нечаянную слезинку. — Хотя именно я уцелела и меня это должно устраивать. Но мне тяжко на всю жизнь остаться в долгу.

— Не так. Я понял, лишь глядя в колодец боя: когда идут до конца, обретают шанс пробиться туда, куда вовсе нельзя пробиться. Они погибли? Да. Но часть души и то, чем может стать чер, если ему повезет найти своего человека — это куда-то взлетело... за дно.

— Был взгляд, — осторожно кивнула Милена. — И что? Прошло много времени с тех пор, нет перемен, может прощальный взгляд-то.

— Разве есть в мире хоть кто, не очарованный тобою, пусть и мимолетно? А это ниточка. Тонкие нити, неявные, прочнее всех иных. Милена, когда я глянул в колодец боя, я разучился верить с мир с пятью сторонами света и конусом тьмы. Он... плоский по-своему. Мы думаем, что есть столп света и дно. А Черна не думала, она напрямки, насквозь... За предел. Ван расссказывал тебе, что по его вере драконы — посланцы богов в мире людей? Они не живут тут. Но гостят. А черы...

— Кто из нас начал разговор? Кто должен дать мне ответы, если я того желаю? Ответы, а не загадки!

Бэл лукаво улыбнулся, встал, и получилось как всегда неуверенно. Он до сих пор привыкал к тому, что ноги слушаются немного нескладно, что ходит он прихрамывая, но ведь — ходит. Прорицатель выбрался на балкон и кончиками пальцев проследил изгиб самой красивой шеи Нитля.

— Разговор, подходящий к дню. А простые ответы я не люблю. Смотри на опушку. Туда.

Милена изогнула бровь, повернула голову, поправила волосы... и забыла обо всем. Вцепилась в перила, часто дыша и щурясь.

— Вот чер...

— Игрун! — позвал более практичный Бэл.

Буг скользнул на балкон и подставил спину. Король забрался на свое место. Милена выругалась, назвала себя дурой в платье и вцепилась в складку загривка, не позволяя бугу бежать. Свистнула дважды, дождалась, когда любимая рыжая шолда встанет под балкон — и только тогда отпустила буга. Ругая платье, села на перила, перекинула ноги и прыгнула вниз.

К опушке шолда пришла первой: Игрун приотстал на полшага, понятливо щуря серебряные глазищи. Милена почти свалилась в траву, запуталась, рухнула на колени. Не веря себе и сумасшедшему, больно вздрагивающему сердцу, она смотрела, как с последних корней опушки спрыгивает совем маленький ребенок, очень взросло осматривается, кивает себе — и из-под ладони изучает замок вдали. Цепляется ручонкой за отстающий мех на горле чера и делает первый шаг по луговине.

— Он... Он кто? — хрипло спросила Милена. — Ничего не понимаю.

— Как наместник Файена я обязан давать имена тем, кто приходит в его земли и не имеет еще имени, — невозмутимо напомнил Бэл. — У этого мальчика имени пока нет. Я прав?

— Ты, чер тебя порви, всегда прав, — Милена проглотила комок и осторожно улыбнулась.

Чер никого не стал рвать, лишь вежливо лег у опушки. Ребенок посмотрел на встречающих, отвернулся и полез по шкуре на спину огромного зверя. Долго возился там, затем спрыгнул и направился прямо к королю. Обеими руками малыш прижимал к груди почти непосильную ношу, её упрямые корни волочились по луговине.

Все знают: днем жив-корень спит, он решительно против солнечных полян и ни за что не согласится поселиться во дворе замка. Но иногда норова не хватает даже этому корню.

— Маленький упрямец, — уговаривая голос не дрожать, шепнула Милена, — и кто же сказал тебе, что можно гулять по глухому лесу, да еще с диким чером напару?

В душе расцветала горячая, сумасшедшая приязнь. Верить голосу сердца трудно, не верить — невозможно. Все слова вопроса бесполезны.

Милена, не дыша, ждала ответ.

— Надоть, — строго приговорил мальчик.

Дышать стало непосильно, для улучшения самочувствия Милена мстительно впечатала локоть под ребра королю.

— Если заподозрить, что я сошел с ума и знаю родителей, — выдохнул Бэл, морщась и растирая ушиб, — То звать тебя надо... эээ... Чет. Немного от мамы и одну крошку звучания от папы. Поедешь на спине моего буга? Тогда я понесу корень. Он для больной хозяйки замка?

Мальчик важно кивнул. Сунул жив-корень королю и полез по пестрому меху. Чер сощурился, зевнул, привстал — и сгинул, как умеют лишь эти создания, гуляющие по своим, никому не ведомым, тропам.

— Что все это значит? — наконец смогла выговорить Милена, принимая помощь Бэла и вставая на ноги.

— Не знаю, — безмятежно улыбнулся король. — В отличе от Тэры, Астэра и прочих... премудрых стариков, я не страдаю от чрезмерного любопытства. Если у Нитля есть загадки, это его право. Он живой, ты живая, я живой...

— Только попробуй начать недоговаривать мне, — уперлась Милена.

— Никуда теперь Тэра не денется, — не пожелал услышать Бэл. — Какое облегчение! Файен обретет прежнюю хозяйку, Чет — вреднейшую в мире наставницу, мы — свободу. Хочу странствовать. Пусть в каждом замке тебе слагают песни. Это их право, несравненная.

Милена улыбнулась, прикрыла глаза и подставила лицо солнечному свету. В Нитле говорят: мудрость, доверенная книге, мертва в изменчивом мире. Не знающий ответа заблуждается куда менее, чем выучивший ответ... Только одно правило остается верным в любых пременах: когда нечто уходит, на том же месте поднимается новый побег.

— За дном живут драконы? — припомнив Вана с его легендами, с недавних пор ценимыми всем югом, задумалась Милена. — Эй, а где живут великаны? Живо отвечай!

— Всякий живой огонь, наращивая плоть замка, создает южное окно с драконом и северное с великаном, — поучительно поиздевался Бэл, сообщив общеизвестное. Вздохнул, щурясь и наблюдая возмущение. — Какая же ты красивая. Ладно, скажу. Присмотрись... Во всяком замке узор витража свой. И лицо у великана — тоже. Чер его знает, почему. Я не чер, я не знаю. Честно!

— Ладно, вывернулся... Спрошу иначе: что ты такого особенного вызнал о черах, прорицатель? — задумалась Милена. — И не молчи так по-королевски.

— Двести лет никто из нас, вальзов, не избирает в друзья молодые огни пустыни, — вслух задумался король, хромая рядом с бугом. Покосился на малыша. — Они прекрасны. Гудят и пламенеют, готовые бросить вызов всякому. Они безжалостно жгут слабого, к ним руку протянуть не проще, чем войти в свет зенита. Чет, ты слушаешь? Опасно ходить в пустыню. — Глаза короля искрились отчаянным, лихорадочным блеском. — Не суйся в обожженные скалы, за две сотни лет многие там нашли лишь смерть себе и своей неуемной жажде владеть и гордиться.

— Сунуся, — Чет прищурил мелкие глаза прирожденного анга.

— Милена, несравненная, вот и у короля накопился вопрос без ответа, — немного судорожно улыбнулся Бэл. — Тэра говорила: имена живых огней слышат в их гудении только вальзы востока... Сколько лет мне ждать, чтобы проверить ее слова? Чер знает, сколько. Но имя я уже приготовил.

— И что за имя, король? — воркующе шепнула Милена, применяя для допроса крайние средства. Провела кончиками пальцев по щеке Бэла, тронула губами мочку уха...

— В плоскости есть похожее слово, я даже удивился, уточнил у Марка. Но я не скажу заранее... — у короля сбилось дыхание. Шея порозовела, и а после второго поцелуя сделалсь бурой. — Нельзя же... ну разве шепотом, — Бэл опасливо покосился на ребенка и выдохнул почти без звука: — Чертох. И не вздумай еще хоть что спросить! Ты сама знаешь, это недопустимо. Будущее должно расти, как дерево... медленно и самостоятельно. Иди вон чера пытай, он наверняка чует больше моего, он загадка и знает тайное.