Суженый для ведьмы

Мирослав, не дожидаясь, когда электричка остановится, сорвался с места и по вагонам прошёл вперёд, чтобы оказаться как можно ближе к выходу. До метро он почти бежал, нетерпеливо приложил билет к турникету, рванул вперёд и врезался в растрёпанную русую девицу с идиотской широченной улыбкой на лице.

Столкновение отдалось вспышкой боли в зубах, так что искорки перед глазами заплясали.

— Глаза открой, а не рот разевай, чучундра! — ругнулся он.

Девица поправила на плече ремень дорожной сумки и спокойно ответила:

— А ты не лети сломя голову.

Мирослав почувствовал, что злоба и раздражение переходят в плохо контролируемое бешенство. Чтобы не сделать чего-нибудь, о чём потом он посожалеет, Мирослав попёр вперёд, как танк, и прошипел:

— С дороги.

Девица прищурилась, но шаг в сторону сделала. Что она сказала ему вслед, Мирослав не расслышал, он снова думал только о том, чтобы поскорее доехать и избавиться от порчи. Шаг, второй. Если ускориться, то можно успеть вскочить в первый вагон, а не ждать следующего поезда.

В поле зрения почему-то появился мрамор, Мирослав чудом притормозил и ударился о колонну не так сильно, как мог бы.

— Молодой человек, что с вами? — раздался над ухом старческий женский голос.

Когда звёздочки перед глазами перестали сверкать так ярко, а боль в зубах чуть поутихла, Мирослав отлип от колонны.

— Всё в порядке, — и пошёл вперёд. Оборачиваться и высматривать девицу он не стал. Ясно, что уже скрылась в толпе, да и не до неё сейчас. Ведьма! Ещё одна ведьма на его голову.

Поезд, конечно, уже уехал. Мирослав остановился в центре зала и коснулся лба. Будет шишка. Чёртова ведьма.

На дорогу ушло около часа. Выскочив из метро, Мирослав поймал такси и, не задумываясь, согласился платить вдвое завышенную цену, лишь бы скорее добраться до места, где ему обязательно помогут. Водитель пытался заговорить о погоде и политике, но Мирослав рыкнул так, что мужчина захлопнул рот и прибавил скорость.

Каких-то пять-десять минут, и вот она вожделённая пятиэтажка. Мирослав бросил водителю смятые купюры, и рванул к крайнему подъезду, в три прыжка взлетел на последний этаж, метнулся к нужной двери и со всей силы вжал кнопку звонка. Из квартиры послышалась переливчатая мелодия, но больше не донеслось ни звука. Мирослав убрал руку с кнопки, прислушался и принялся долбить в дверь кулаком. Не может быть, чтобы никого не было, просто не может!

Открылась дверь квартиры напротив.

— С ума сошёл?! Ты что творишь? — женщина размером с бочку, и с отвратительными бигуди в голове, делавшими её похожей на увешенного пластиком барашка, грозно упёрла руки в бока, — Нету никого, чего шумишь?

— Как нет, а куда же она делась?

— Понятия не имею, — фыркнула женщина, — Давай, гуляй-ка ты отсюда, пока милицию не вызвала.

— Но....

— Убирайся, или вызываю.

Мирослав подчинился. Женщина, как ему показалась, собиралась свою угрозу осуществить, а ему не до полиции, у него зубы. Значит, нужно спуститься вниз и подождать. От того, что он будет стоять под дверью, легче не станет.

Мирослав сел на недавно выкрашенную лавочку и сглотнул слюну, поморщился. Хотелось пить. Наверное, стоит попробовать хоть пару глотков сделать. Сколько ещё придётся ждать, неизвестно. Мирослав огляделся, убеждаясь, что к подъезду никто не идёт, поднялся и быстрым шагом направился к ближайшему магазину. Поход туда-обратно занял около пятнадцати минут, и Мирослав на всякий случай решил подняться проверить квартиру. Долбить он не стал, нажал на кнопку звонка.

— Опять ты?! — из соседней квартиры вновь высунулась женщина-бочка.

Мирослав хотел уже сказать какую-нибудь гадость, но услышав следующую фразу женщины, подавился словами.

— Проморгал ты, голубчик.

— Что?

— Так пришла уже, сумку занесла, побыла минут пять и снова ушла.

Мирослав крепко выругался и скатился по лестнице вниз. Что же за невезение такое! Будь оно всё не ладно, чёртовы ведьмы, чтоб им пусто было. Мирослав вернулся на лавочку, буквально сорвал с бутылки крышку и попытался сделать глоток. Вспышка острой боли, тело отреагировало рефлекторно, и Мирослав оплевал собственную рубашку.

Сил ругаться не осталось. Он дождётся, снимет порчу, потом пойдёт и оторвёт голову наславшей на него порчу ведьме. Надоело. Когда золотая девочка вешалась ему на шею, было забавно. Когда она на полном серьёзе сказала, что его место у её ног, и за оказанную милость он должен быть ей безмерно благодарен, Мирослав покрутил пальцем у виска и ушёл. Хорошо, что по какому-то наитию обзавёлся оберегом от присушек и приворотов. Это его спасло. Смешно больше не было, но Мирослав терпел, а вчера она перешла все мыслимые и немыслимые границы. Хватит!

Мирослав запрокинул голову, поднёс бутылку к губам и слегка наклонил, стараясь, чтобы вода проливалась сразу в горло, не попадая на зубы. Получилось. Хоть в чём-то повезло. Мирослав тяжело вздохнул и приготовился ждать.

Мимо проходили люди: проковылял пенсионер с палочкой, прошла женщина с пакетом, из которого торчал французский багет, из подъезда вышла женщина-бочка, но теперь её хотелось назвать женщина-барашек. Мирослав подумал, что мелкие кудри сделали её ещё страшней, но не ничего не сказал. Неожиданно в подъезд нырнула русоволосая девица, та самая, из-за которой Мирослав налетел на колонну. Она на него даже внимания не обратила.

Мирослав терпеливо ждал. Прошло уже больше двух часов. Он встал на ноги, потянулся и решил ещё раз подняться на пятый этаж. Просмотреть он, конечно, не мог, но сходить вверх-вниз — хоть какая-то иллюзия деятельности. Нажал на кнопку звонка, и тут случилось чудо: послышались шаги, звякнул замок, дверь распахнулась.

На пороге стояла та самая чучундра.

Глава 4

Влада вышла из поезда и оглядела Ленинградский вокзал. Почти дома. Радостное нетерпение перешло в ощущение абсолютного счастья. Влада чуть ли не закружилась, раскинув руки. Удержало только осознание, что прохожие поймут превратно. Вокзал показался Владе прихожей города, и она поспешила пройти дальше. Она почти бесцельно пересекла площадь трёх вокзалов и вдруг поняла, что рискует заблудиться. Лучше сначала добраться до бабушкиной квартиры, положить вещи, выпить чаю и озаботиться обустройством собственного быта. Влада спустилась в метро и остановилась, размышляя, спуститься ей на станцию кольцевой или Сокольнической линии. При этом с лица не сходила широченная улыбка.

Чувство счастья не перебил даже налетевший на неё черноволосый невероятно злобный парень. Мало того, что она чуть не упала, так он ещё её же и обругал. И обозвал чучундрой. Влада поправила на плече ремень дорожной сумки и спокойно ответила:

— А ты не лети сломя голову.

Нахал ещё больше вызверился и с плохо сдерживаемой яростью приказал убраться с дороги. Влада отступила в сторону, настроение было испорчено, и Влада не сдержалась:

— Чтоб ты с колонной поцеловался! — в сердцах прокляла она, и с удивлением увидела, как исполняется её пожелание. Она видела, как нахал едва притормозил, влетев в мраморный столб, а потом тёр ударенный лоб. Будет шишка, уверилась Влада.

А в итоге, она ехала с ним в том же поезде, только в разных вагонах. Автобус к остановке подошёл моментально, как по заказу. Влада снова радовалась, достала из сумки ключ и принялась вертеть его в руках. Сколько лет она не была у бабушки дома? Кажется, с того самого гадания на суженого-ряженого. Влада подумала, что было бы забавно гадание повторить. Она вышла из автобуса, мысленно поздоровалась с пятиэтажкой и вошла в крайний подъезд, поднялась на последний этаж, вставила ключ в замочную скважину, повернула. Дверь открылась. Влада с шумом втянула воздух, широко-широко улыбнулась и шагнула за порог. Дверь захлопнулась за её спиной.

Прямо перед собой Влада ожидала увидеть тумбочку с треснувшей столешницей и задвинутый в угол колченогий пуфик, но вместо знакомой потрепанной мебели обнаружила почти новенькую банкетку. Чуть дальше стояла вешалка-рога, а за ней шкаф, тоже новый. Влада изумлённо застыла. Кажется, она ошиблась адресом. Но почему ключ подошёл?

Вспомнилось, что пару месяцев назад бабушка грозилась затеять лёгкий ремонт. Но не могла же она переделать всю квартиру?!

Обстановка была незнакомой, но Владе... нравилось. Она уверенно шагнула вперёд, поставила сумку на банкетку и повернулась вправо, осматриваясь. Коридор тоже сильно изменился. Исчез палас и пейзаж на стене, зато появился угловой диванчик и разлапистый журнальный столик. Коридор заворачивал налево, но остальная часть квартиры была отгорожена цветастой ширмой.

Квартира казалась стерильной и обезличенной, словно бывшая хозяйка подчистила все следы и приготовила площадь для новой владелицы. В уголках глаз стала собираться влага. Влада не знала, как отнестись к тому, что она видит. С одной стороны ей было жутко обидно, что о её любимой бабушке больше ничего не напоминает. Стала бы она заваривать чай, а на полке стоит рыжая чашка в белый горошек, и возникло бы ощущение, что бабушка совсем не умерла, а дремлет в соседней комнате и скоро выйдет, достанет из холодильника банку с вареньем. С другой стороны, видеть бабушкины вещи, поддерживать заведенный ею порядок и знать, что баба Злата больше никогда не поиграет с ней в ведьм, было бы невероятно мучительно.

И всё же квартира не была стерильной. Взгляд зацепился за неправильность, которой в бесхозной квартире не место: на диванчике стояла сумка, а на столике белел конверт. Взяв его в руки, Влада прочитала: 'Моей внученьке'.

Конверт не был заклеен, и записка выскользнула на пол. Влада подобрала лист бумаги, развернула дрожащими пальцами. Она ожидала последних слов прощания, но ни как не сухих указаний. Бабушка писала, что в сумке кошелёк с деньгами, и Владе стоит сходить в магазин, потому что в холодильнике нет ничего, а ещё бабушка просила в первую очередь, сразу, как только Влада прочтёт письмо, навестить её подругу Людмилу. Адрес прилагался.

Отчего такая спешка, Влада понять не могла, но раз баба Злата так хотела.... Влада вышла из квартиры, заперла дверь, сунула ключ в карман и отправилась по указанному адресу. Спустившись вниз, она вдруг поняла, что забыла сумку, но подниматься не стала. В конце концов, дойти до начала улицы, перейти перекрёсток и пройти ещё два дома она и без автобуса может, а в магазин сходит потом, так что не страшно, что денег при себе нет. Окончательно приняв решение, Влада бодро зашагала в сторону сквера.

Людмила тоже жила в пятиэтажке и тоже на последнем этаже. Совпадение показалось Владе весьма забавным, и она постучалась. Шаркающие шаги, щелчок, и в дверном проёме появилась щупленькая старушка с пучком седых волос на голове. Из квартиры пахнуло травами. Старушка открыла дверь ещё шире и приветливо спросила:

— Владислава Радимовна, вы ли это?

Влада от подобного обращения несколько опешила. Кивнула.

Старушка же разулыбалась, отодвинулась на шаг с прохода:

— Проходите, Владислава Радимовна, вы даже не представляете, как я рада вас видеть.

Теперь Влада почувствовала себя очень неуютно. Отчества старушки она не знала, и это было совершенно неправильно:

— Здравствуйте, я тоже очень рада вас видеть. Моя бабушка....

— Конечно-конечно, — затараторила Людмила, пропуская Владу к себе и захлопывая дверь, — Проходите на кухню, Владислава Радимовна.

— У меня обувь уличная, и зовите меня просто Влада, на 'ты'.

— Что уличная — это ничего, это совсем не важно, Владислава Радимовна, — уверила старушка, напрочь игнорируя просьбу говорить 'ты'. Людмила подхватила Владу под локоть, провела через захламлённую прихожую в холл, где стояли два зелёных мягких кресла и невысокий шкаф с книгами, толкнула стеклянную дверь, и Влада оказалась на кухне.

— Простите....

— Ничего-ничего, Владислава Радимовна.

Влада оглянулась и с ужасом обнаружила, что оставляет на чистейшем полу глинистые следы. Срезать дорогу через сквер определённо не стоило.

— Присаживайтесь, Владислава Радимовна, — старушка лихо отодвинула стул из-под стола, и всё это время не переставала улыбаться, как самая радушнейшая в мире хозяйка. Владе начало казаться, что Людмила над ней тонко издевается. Влада нахмурилась, почувствовала, как начало проклёвываться раздражение. Она, уж если разбираться, не виновата, что баба Злата не написала отчества своей подруги и что эта самая подруга поволокла её на кухню, не дав разуться.

— Бабушка в записке указала только ваше имя и адрес, — сказала Влада.

Старушка, уже хлопотавшая у плиты, оглянулась.

— Зовите меня просто Милочка, — распорядилась она и задорно подмигнула, — Вы, Владислава Радимовна, с чем пироги любите?

— Я же просила 'Влада' и на 'ты'.

Старушка рассмеялась. Звякнул чайник, и Людмила засуетилась, выставляя на стол всё новые и новые вкусности. Влада сцепила пальцы в замок, оперлась на край стола и принялась ждать, когда старушке надоест спектакль, однако Людмила словно не замечала нарастающее раздражение своей гости и не остановилась, пока на столе не оказалась гора еды, которую не то что вдвоём, вдестяром не осилить. Старушка разлила по чашкам чай, пододвинула Владе сахарницу и, угнездвишсь напротив, неожиданно серьёзным тоном произнесла:

— Ведьма ты, Влада.

Глава 5

Влада уставилась на Людмилу с недоумением. Слишком быстрый переход. Старушка тяжело вздохнула:

— Я, дорогая моя, говорю буквально. Злата обладала силой, доставшейся ей от её бабушки. Ты стала преемницей.

— Вы о чём?!

— О том, что не зря бабушка с тобой в ведьм играла. Она тебя готовила.

Есть резко расхотелось. Влада подумала, что Людмила неудачно шутит, но почему-то старушка, разом сбросившая десяток лет, показалась теперь предельно серьёзной женщиной.

— Последнее время ты за собой ничего странного не замечала?

Влада откусила от пирога с капустой и была вынуждена признать, что не далее, как утром она пожелала одному нахалу врезаться в колонну. Её проклятие исполнилось

— Вот! — радостно захлопала в ладоши Людмила, хотя сама Влада в том, что сделала кому-то больно, ничего замечательного не увидела. Парень от колонны отлип не сразу, словно ему было в разы больнее, чем должно было бы быть.

Влада доела пирожок, запила чаем. Людмила убеждала её в чём-то несусветном, но чем больше думала Влада, тем менее дикой казалась ей мысль, что ведьмы существуют взаправду. В конце концов, баба Злата учила её именно этому. Прощальная шутка бабушки, разыгранная на пару с Милочкой? Но тогда, почему тот нахал всё же стукнулся о колонну? Владе вспомнились тысячи странностей, окружавшие её бабушку. Сколько раз, думая, что происходящее лишь игра, Влада провозглашала себя ведьмой? Не так уж и сложно повторить, лишь с поправкой, что игры кончены.

Людмила прищурилась и, сладко улыбнувшись, переспросила:

— Владислава Радимовна, кто вы?

— Я ведьма, — твёрдо сказала Влада, и внезапно почувствовала в теле невероятную лёгкость. Ощущение творящейся вокруг сказки снова было при ней, и Влада звонко рассмеялась.