Мизантропия Ицки Коидзуми

Грецкий, расколот, орех...

Зачем нарушают покой

Двух полушарий мирных?!

Ну блин, это просто полный порожняк. Стих про орех... но похвалили и его... И как прикажете разбираться в этой хрени. Черт знает, по какому алгоритму они их придумывают. Может дело в ритме, звучании слов... или они просто валят всё в кучу... да хрен его разберет эту поэзию..

Майских дождей пора.

Словно море светится огоньками

Фонари ночных сторожей.

ДА ЧЕРТ ПОБЕРИ. В них же нет ничего общего. Единственное что их связывает это то, что в них по три строчки, много метафор, и везде про природу

— Итсуки Коидзуми. Расскажи нам своё хокку.

Ладно, хрен с ним, не расстреляют же меня, в конце концов... будем как чукчи, что вижу, о том и пою. Прокашляться в кулак. Шумно вдохнуть носом, снова прокашлятся. Белый инверсионный след от пролетевшего самолета в окне напротив. Пусть будет...

В окне самолёта след...

Блин и как из этого вырулить. О, понял. Снова прокашляться в кулак, и...

В окне самолета след.

Завтра в океан упадет.

Все погибнут...

Тишина в классе. Зловещее молчание. Я настолько облажался? Внезапно раздались хлопки учителя.

— Замечательно, замечательно Коидзуми. Отличное хокку. Ты очень точно смог передать созерцательное настроение ученика, смотрящего в окно, и думающего о чем угодно, кроме учебы... а теперь садись, и дай мне насладиться другими творениями.

Фуууух. Пронесло. Буквально расплылся на стуле. Как желе, вынутое из формы. Учитель спрашивает стишки, ученики отвечают, потом нам начинают задвигать лекцию про какого то великого писателя лохматых годов, написавшего очередное произведение которое никто не будет читать...

А меж тем, картина весьма отличается от первого урока. Ученики ведут себя так, как и должны вести себя подростки. Хаотичное копошение в классе. Две девчушки перебрасываются записками, парни о чем то перешептываются... судя по донесшимся до меня обрывкам фраз обсуждают размер груди своего преподавателя. Ну что же, достойное начинание... но я всё же не понимаю, что за хрень была на первом уроке...

Да здравствует звонок на перемену...

* * *

Третьим предметом был английский. Это было печальное зрелище. Действительно печальное. Когда японец пытается сымитировать классическое лондонское произношение... это было смешно. Это было ДЕЙСТВИТЕЛЬНО смешно. Я даже не уверен, что смог-бы понять, на каком языке он говорит, если бы это не объявили заранее. Все эти ХЪЕлОООООУууу, звучащие так, словно это Ктулху, за какой то надобностью учащий язык поверхности, пытается докричаться до нас из своего ръльеха.

Но при этом сам урок прошел весьма ровно. Знай, сиди себе в глубине серой массы учеников, да изредка отвечай на вопросы учителя, старательно изображая рьлъехский акцент.

* * *

И вот, настала большая перемена... никогда их не любил. Слишком короткие, чтобы сбегать домой, но достаточно большие для того, чтобы, после них, идти на занятия абсолютно не хотелось. Впрочем, полежать лицом на парте, мне не дали. Мои ноги. Довольное необычное впечатление. Только ты расслабился, и начал что-то обдумывать, как внезапно, словно легкий электрический импульс пробегает по твоему телу, от макушки до пяток. И, словно кукла, управляемая привязанными к рукам и ногам веревочками, мое тело встает, отряхивает пиджак, и идет куда-то. Но, к большому сожалению, я абсолютно ничего не могу с этим сделать. Мрачные мысли витают в моей голове. Начиная от того, что кто-то очень серьезный заметил мое присутствие, и, заканчивая тем, что на школу внезапно напали какие-нибудь суккубы — вампиры — иллитиды. И собирают всех в одном месте, чтобы зохавать наш мозг, кровь, ну или оргию устроить...

* * *

Мой путь привел меня в столовую. Нет, в этом своем устремлении я был не одинок. Всё же,наверное, глупо ожидать, что когда у всей школы большой перерыв, в столовой будет пусто. Но таких колоссальных размеров очередь меня угнетала. И я бы с радостью ушел отсюда, в конце концов, с начала занятий прошло от силы часа три, но ноги мои думали иначе. Будто в моем теле произошел бунт, и право голоса перешло от головы к желудку. Хотя конечно, симптомы печальные. Если с утра все можно было свалить на рефлексы или память тела, то сейчас ясно видно, что меня водят. И, наверное, со стороны я похож на Буратино, с привязанными к рукам и ногам тросиками. Вся свобода которого состоит в возможности моргнуть глазами, да строить странные гримасы, на которые, впрочем, никто не обращает ни малейшего внимания.

На тюрьму похоже. Впрочем, а какие альтернативы? Никаких. Жуй, Ваня, что дают, и будь рад тому, что вообще что-то есть.

Сомневаюсь, что если бы вокруг ходили черти с вилами, и стояли котлы с кипящей серой и смолой, это было бы веселее.

Как бы то ни было, очередь медленно, но верно дошла до меня. Никакой свободы выбора конечно же, мне оставалось лишь принять то, что взяло мое тело. Что-то наподобие хот дога, с жареной яичной лапшой внутри. Затем меня послали на крышу, и, усадив на скамейку, и развернув прозрачную целлофановую обертку, отпустили.

Первым порывом было отбросить булку, уйти с крыши, и начать действовать наперекор злодеям... но это быстро прошло. Не подросток, в конце концов, да и если уж и бунтовать против системы, то хотя бы надо вначале немного о ней разузнать. А пока мне дали свободу поесть нормально, и грех этим не воспользоваться.

Не смотря на то, что булка с лапшой вызывает в моей голове легкий диссонанс, живот мой отличается изрядным пофигизмом в этом плане. Как говорила моя тетушка, всё полезно, что в рот полезло. По крайней мере, на вкус вполне нормально. Не хуже моей готовки уж точно.

Посидеть на месте, ожидая пока еда уляжется, посмотреть на город внизу... и вновь звенит школьный звонок, а ноги тянут меня вниз по лестнице. Так, класс у нас в другой стороне вроде бы был... кстати мы в нем просидели три урока подряд... интересно, это нормально?

Хм. Класс... домоводства? Мммммм. Десять больших столов примерно размером с две составленные рядом двуместные парты. Или четыре на одного человека. На каждой что-то типа электроплитки. Ладно, куда нас тропинка приведет. Две девушки, один парень. Хотя... да, все таки девушки, девочками их уже не назовешь. Одна высокая, с длинными черными волосами, коричневыми глазами, и отсутствующей грудью, а вторая среднего роста, тоже с черными волосами, хотя у нее они были покороче, и, вот удивление, с всё теми же карими глазами и отсутствующей грудью. Обе страшные, словно атомная война. Парень в этом смысле смотрелся гораздо лучше, хотя бы в плане того, что при разговоре с лицами мужского пола, при отсутствии явных внешних дефектов, цепляющих взгляд, красоте внимание не уделяется вообще.

Итак, что же нам предстоит сегодня сделать? Нечто оригинальное под названием карри. По сути своей, тушеная курица с рисом. Что? Мы должны были принести ингредиенты? Ха ха. А я то думал, зачем в моей сумке лежит головка лука и квашеные овощи...

На секунду представил, что вот, прямо сейчас, мои руки начинают жить собственной жизнью, и запихивают лук мне в рот, а челюсти со страшным скрипом терзают хрустящую водянистую мякоть...

Мои фантазии меня убивают.

По счастью, обошлось. Как-то легко и просто мы поделили обязанности. Свалили все на девчонок, короче говоря. Они что то там химичили, а нас с пареньком, имени которого я кстати так и не узнал, отогнали, сказав, что все то мы делаем не так. Ну, да, мне,в общем то, параллельно, когда меня отшивают страхолюдины. Хотя парень вроде примазался обратно, ну да и черт с ним. Если они думают о том, что меня обидит то, что ни делая ничего, я получу зачет за сегодняшнее занятие, то они круто заблуждаются. Жажда халявы у нас в крови, а на мнение этих трех человек мне наплевать. Пусть и дальше сверлят меня своими обиженными взглядами. Так, где то я её видел... да вот она. Пилочка для ногтей из закаленного стекла. Самый лучший предмет, для того, чтобы показать всем, как они тебе безразличны. Отсев за соседний столик начинаю приводить свой маникюр, который к слову, и так был практически идеален, в состояние, когда слово почти сжимается в настолько незначительную величину, что практически перестает иметь значение.

Спустя пять — семь минут, и три ногтя, когда мое сознание, путем созерцательной медитации, практически достигло того, что китайцы называют ёмким словечком дзен, ко мне подошел учитель. Впервые за сегодня увидел толстую японку. Поверьте мне, зрелище не из приятных.

— Коидзуми, паршивец, опять отлыниваешь от готовки. — как то вяло и без запала проворчала тетка.

— Вы в корне неправы сенсей, именно сейчас я предельно погружен в работу.

— Нет Коидзуми, ты полируешь пилочкой ногти.

— Вы правы сенсей, — ровным голосом будды, повествующего очередную притчу своим ученикам под сенью цветущей вишни. — Но это не мешает мне помогать им в процессе готовки всеми силами.

— Как это? — немного озадаченно спросила она.

— Вам должно быть стыдно, сенсей. Не знать элементарных вещей. С моим уровнем не обязательно даже находиться рядом с ними, чтобы приносить пользу.

— Хм. То есть ты предпочитаешь, чтобы другие работали, ты в это время ничего не делал?

— Ну, это естественно для любого человека.

— Но ты сейчас находишься на уроке домоводства, и если ты ничего не будешь делать, то за тебя придется отдуваться твоим одноклассникам.

— Такова жизнь. Люди редко помогают друг-другу из чувства альтруизма. Да и потом, даже сидя здесь, и, как вы правильно подметили, полируя ногти, я приношу пользу коллективу.

— Как это?

— Очень просто. Реально в моей группе работают два человека, а все остальные будут просто занимать место. А в условиях кухни, чем больше людей, тем хуже. Одно неловкое движение, и вы можете толкнуть соседа, и поранить его. Ведь кругом так много опасных предметов.

-То есть, ты просто сваливаешь свою работу на других...

— Вы в корне не правы сенсей. Я всеми силами помогаю им, просто не мешая.

— Как это?

— Видите ли, сенсей, когда в начале урока мы распределяли обязанности, мне коллективом была выдана именно такая роль.

Тетенька нахмурилась. Не дай бог, она скажет свое...

— Как это?

Всё, весь мой запас дзена вышел. Пора переходить на сжиженное раздражение.

— На основе открытого демократического голосования, большинством голосов.

Ну если она и сейчас ...

Время замедлилось. Я видел, как женщина набирает в грудь воздух, и уже догадывался, какие два слова она произнесёт

Внезапно раздался вскрик. По полу загрохотал перевернутый вок. Хотя, может здесь он называется по-другому, но грохотать от этого он тише не стал. Когда я перевел взгляд на место событий, то увидел толпу учеников, овощи, тушеные с подливой и мясом, лежащие на полу, перевернутую сковороду, симпатичную девушку с окровавленной рукой, и тушу толстой тетки, с грацией и силой борца сумо подлетевшей к месту происшествия.

Начались судорожные действия. Выявлялись пострадавшие, определялись виноватые. А поскольку, по горячим следам карри на полу, выяснилось, что пострадавшая и виновная являются одним лицом, судебная машина сколлапсировала, а раненую девушку было постановлено отвести в лазарет.

И эту почетную роль, как самому ответственному, поручили мне...

* * *

Собственно говоря, смысла помогать дойти до лазарета человеку, порезавшему палец, я не вижу, но раз меня попросили, то почему бы и нет...

Что я могу сказать про сам процесс? Представьте себе балет 'Лебединое Озеро'. Очень похоже. Все эти охи, ахи и трагическое заламывание рук. Эта девочка немного переигрывала, и смотрелось это откровенно жалко.

Да, ты порезала палец, да сильно, да течет кровь... неприятно, но не смертельно. Тут же разворачиваются такие страсти, будто ей жить осталось минуты три, и непременно нужно донести до всех, как ей плохо. Театр одного актера.

Вежливо постучать по двери костяшками пальцев, и легко толкнуть дверь. Открыто. На этом, можно было бы и закончить квест, но подсознательное желание доделать дело до конца заставило меня зайти внутрь, и передать свою подопечную напрямую врачу.

Из рук, так сказать, в руки.

Но, как назло, кабинет был пуст. И это было печально. Придется ждать врача, пока он не соизволит явится. А впрочем, почему бы и нет, посидим, подождем, тем более что все равно делать нечего.

* * *

Угу, посидим. Подождем. Как же. Ай — ай— ай-ай — умираю — кровью истекаю. А что делать, кровь не останавливается. Ай — ай — ай, а если заражение пойдет... А еще, я слышала, что если в кровь попадет воздух, то начнется гангрена и ты умрешь....

И, чтобы, хоть как то, отвязаться от навязчивых приставаний к моей скромной персоне, я предложил ей, обработать этот чертов порез. В конце концов, не такое уж это и сложное дело, достаточно даже минимальных знаний основ первой помощи. К тому же, все необходимое тут было, и, думаю, никто не будет на меня злиться, если я позаимствую немного бинтов и зеленки.

Прошу свою жертву убрать платок, которым та зажимала место пореза, и срываю упаковку с бинта. Промыть царапину, да и замотать поплотнее.

-Ничего сложного, никаких инородных тел в ране нет, так что все должно зажить хорошо — говорил я спокойным голосом, в то время, как мои руки поливали царапину трехпроцентным раствором перекиси. — сейчас только забинтовать осталось а там дальше... вот дерьмо... Почему ничего не выходит как надо?!

Все время, пока я колдовал над порезом, моя пациентка стояла, отвернувшись и закрыв глаза. Но тут, видимо, в ней проснулось любопытство, и она одним глазком глянула на мои манипуляции. И ' ох, что-то мне не хоро...' хлопнулась в обморок. При этом умудрившись свалится со стула, и явить миру свои трусики в бело — бирюзовую полоску.

— это уже какая-то эроге получается. Ваша подруга потеряла сознание в медицинском кабинете. Варианты действий:

— расстегнуть воротник.

— поцеловать.

— сделать искусственное дыхание.

— пощупать на грудь и попыхтеть, изображая реанимацию.

— потрогать трусики...

Ну нахрен. Поднатужившись, перетащил тело на кушетку, и продолжил заниматься перевязкой. В конце — концов, простой обморок, это дело житейское, и от него еще никто не умирал. Вот если на полу были бы шипы или раскаленная лава, то это было бы печально. А так, пройдет за пару минут. Ну еще воротник расстегнуть надо, пожалуй. Да. На этом всё. Нет, никаких дополнительных пунктов я выполнять не буду, чай не четырнадцать мне, и головой думать умею иногда.

А пока, чтобы скоротать время, возьму с полки книжку, какую-нибудь. Вон ту, самую здоровую.

'Большой справочник психиатрических патологий'. Да уж. Действительно, немаленький. А интересно будет погадать по нему. Так. Страница сорок два, третья строчка сверху...

'...Переживаемые больным картины ярки, часто (хотя необязательно) фантастического содержания. Чаще, зрительные образы сценоподобны, связаны с какой-либо сюжетной линией. Так, например, описывает это состояние...'