Метро 2036: Изумрудный Город

Или, скорей всего, запытали до смерти, вызнавая, где и от кого получил. Заплечных дел мастера Ганзы любили, как рассказывали знающие люди, сажать несговорчивых в загон с голодными крысами. У профессиональных палачей Красной Линии методы ведения допросов отличались куда большим разнообразием — от банального избиения разной степени тяжести до почти интеллектуальных психологических игр с жертвой, подробно описанных ещё Солженицыным. Артём познакомился с его творчеством лет семь назад, тогда ещё удивлялся — неужели такое было возможным?

И вот теперь он — быть может, та самая песчинка, которая, застряв меж шестерёнок, выведет из строя адскую машину, способную всё Метро превратить в новый Архипелаг.

Глава 2. Личная просьба

Вся наша жизнь — опасный блеф,

Заговор тузов и королев...*

* — В.Байков, "Русская рулетка".

У самого входа в туннель его внимание привлекла выложенная зелёной мозаикой и слабо светящаяся в темноте надпись "ВОРОБЬЁВЫ ГОРЫ", увенчанная двумя правильной формы треугольными пирамидками вниз и вверх остриём.

— Что это за геометрическая фигура? — полюбопытствовал Артём.

— Тетраэдр, — скупо обронил Илья Алексеевич.

— А за счёт чего свечение?

— Люминесцентная краска.

Дабы не выставляться совершеннейшим профаном, не знающим элементарных вещей, Артём прикусил язык, и до "обменного пункта", как называли то место челноки, они дотопали без лишних слов. Несколько обшитых нержавейкой столов-прилавков расставлены полукругом, чуть дальше, метрах в двадцати — выложенная кирпичом до потолка туннеля стена, посередине которой стальная пуленепробиваемая дверь и бойницы по обе стороны. Очень доходчиво, если кто из "гостей" начнёт буянить или решится на силовой прорыв. Разумная мера предосторожности, ничего не скажешь. Да и монстры не прорвутся — разве что способные пролезть через окошки бойниц. Но такие, если и водились поблизости, вряд ли представляли серьёзную опасность ввиду незначительных размеров.

— Ну ладно, вы тут располагайтесь пока, а я пойду доложу, — по-будничному произнёс Илья Алексеевич, минуя прилавки. Он даже не успел дойти до двери, как та бесшумно отворилась навстречу и, пропустив внутрь, плавно захлопнулась с лёгким щелчком.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — мягко предложил Герхард, и Артём, очнувшись от созерцания невиданного доселе чуда научно-технической мысли, послушно плюхнулся на соседнюю скамеечку.

— Неужели перед каждым так? — удивлённо поинтересовался он.

— Нет. Нужен специальный сигнализатор, посылающий электромагнитный импульс на датчик, приводящий в действие механизм разблокировки, — охотно пояснил провожатый, и, видя лёгкое замешательство собеседника, сменил тему, — лучше поведайте о себе.

— Вряд ли мой рассказ способен заинтересовать кого-либо, — природная скромность не позволяла Артёму красочно расписывать свои боевые и трудовые подвиги.

И тут толпой нахлынули воспоминания. Картинки прошлого сменяли друг друга, как будто некто прокручивал в мозгу видеоплёнку, зафиксировавшую наиболее яркие эпизоды биографии. С пронзительной отчётливостью, вплоть до мельчайших подробностей, он пережил ещё раз ночь, когда скрепя сердце дал согласие отправиться в поход.

Как и все последовавшие события.

Тем вечером настроение было на редкость замечательное. Дежурство на свиноферме позади, следующее по графику — лишь через полутора суток. Отчим в ночную назначен дежурным по станции, будет безвылазно сидеть в комендатуре, забивать с приятелями "козла", так что палатка на всё это время в его распоряжении. Но главное — Таська смогла отпроситься в своей столовке. Наконец-то они проведут ночь вместе.

Вернувшийся после уничтожения улья на родную станцию Артём почувствовал, как изменилось отношение к нему со стороны её обитателей. Теперь он частенько ловил на себе заинтересованные взгляды, особенно со стороны представительниц прекрасного пола, краем уха слышал перешёптывания за спиной. Сразу три девицы, которые раньше даже внимания на него не обращали, вдруг принялись усиленно строить глазки и заигрывать; даже с Рижской сватов засылали — ещё бы, завидный жених, спасший ВДНХ и всё их Содружество.

Сам Артём никаким героем себя не считал и до сих пор терзался угрызениями совести — как он мог допустить гибель целой цивилизации?? Объединившись с которой, человечество, быть может, получило бы второй шанс. Совместными усилиями истребить опасных монстров — не проблема, в том числе и засевшего в подземельях Кремля Левиафана. Сколько жизней удалось бы спасти — одна только Севастопольская, как рассказывали, два года назад больше полусотни своих бойцов потеряла. И вопрос дележа отвоёванной территории вряд ли встал бы — они на поверхности, раз к радиации нечувствительные, мы в подземке. Каких-то нескольких минут не хватило остановить пуск ракет. И почему раньше не догадался, что чёрные пытаются выйти на контакт с ним? Ведь все его сновидения, воспринимавшиеся как кошмары, к тому подталкивали! А он даже не пытался их расшифровать, списывал на горячечный бред. Вот и допрыгался.

Хуже того, даже не с кем было поделиться своими сомнениями. Пробовал заговаривать с приятелями на эту тему — смотрели как на сумасшедшего: какое, мол, братание, парень, когда они столько наших положили? Даже отчим, хоть и согласился выслушать, не перебивая, не разделил его точку зрения.

— Кто знает, может, в чём-то ты и прав, но, скорей всего, получилось бы так: разогнали монстров, сами расплодились и через некоторое время принялись бы за нас.

С ним солидаризовался и Никифор Семёнович, умнейший человек на их станции, когда-то научивший Артёма читать и писать, и до сих пор вразумляющий детвору не только основами азбуки, но и житейской премудростью, а, попросту говоря, правилам выживания в их суровом мире.

— Понимаешь, Артём, — по обыкновению мягко, не навязывая собеседнику свою точку зрения, попытался объяснить он. — В природе существует такое понятие, как естественный отбор. Близкородственные биологические виды, находящиеся на одной территории, конкурируют друг с другом за пропитание. Пока пищи в изобилии, они могут сосуществовать, но как только её перестаёт хватать, начинается межвидовая война, в которой более слабая сторона либо истребляется, либо уходит в другие места. То же самое происходит, когда в среде, находящейся в равновесии, под действием внешних факторов — того же облучения, например, появляется новый вид, лучше приспособленный к существованию в ней. А как-то очень не хочется чувствовать себя слабым звеном в постядерной эволюции.

По логике вроде верно, но на душе от этого не легче. Может, из-за всего этого и потянулся к девчонке, которая не ахала, восхищённо глядя в рот, когда болтал про свои приключения, скорее наоборот — довольно язвительно их комментировала. Заодно отпуская колкие шуточки в адрес рассказчика. Артёма поначалу это задевало, в конце концов права на ошибку у него никто не отнимал, а потому старался быть подальше от ехидины. Пока не просветил кто-то из старших товарищей:

— Дурак, не видишь разве, она в тебя влюблена.

После такого заявления совсем другими глазами смотрел он в сторону Таисии. А она очень даже ничего, симпатичная, к тому же умна, за словом в карман не лезет, в споре любого за пояс заткнёт. Ножи и дротики метает покруче него, стрелять умеет, хотя барышень этому специально никто не обучал, только если кто сам захочет. И готовит недурно, благо в их общественной столовой поварихой работает. Настоящая боевая подруга, с такой не пропадёшь.

Но ещё немало времени минуло, прежде чем смогли они объясниться. Артём робел, не зная, как лучше начать разговор, а Таисии гордость не позволяла делать первый шаг навстречу. Зато потом словно внутри зажёгся огонь; никого и ничего не замечал вокруг, одно лишь желание испытывал — всё время быть с ней рядом. И она ничего не имела против, даже пыталась чисто по-женски проявлять заботу — когда приходил перекусить в столовку, лучшие куски накладывала. Одна беда лишь: особо не уединишься, куча народу кругом, а уходить за дальние кордоны — без причины не особо и пустят, да и стрёмно. Хоть и тишина в туннелях вблизи их станции, но всё равно — лезут иногда, не сильно расслабишься, если в мыслях вместо любимой подкрадывающиеся монстры. На самой же ВДНХ отдельную палатку получали лишь официальные супруги, оттого и тяжело приходилось бесквартирным влюблённым. Вдобавок то он на дежурстве, то она за плитой, не так много и времени остаётся для свиданок.

И вот сегодня наконец-то свободны оба, и целую ночь смогут посвятить друг другу.

Но едва они, задыхаясь от волнения, принялись освобождать свои тела от одежды, стремясь как можно быстрее познать счастье плотской любви, снаружи негромко, но настойчиво постучали. Раз, другой.

— Никого нет дома! — крикнул Артём.

— Мы заняты! — добавила Таисия.

Тут и дурак догадался бы, что не стоит мешать влюблённым. Однако некто продолжал барабанить.

— Ну, я ему сейчас покажу! — решительно пообещал Артём, поспешно натягивая брюки, дабы высказать наглецу всё, что о нём думает. Но, едва высунулся наружу, тут же потерял воинственный пыл.

— Товарищ полковник?? — только и смог выдавить из себя.

— Тш-ш, — приложил палец к губам Мельник. — Извини, что не вовремя. Если б не срочное дело, вообще не стал бы беспокоить.

— Такое срочное, что до утра не потерпит? — насмешливо спросила изнутри Таисия, которая, разумеется, всё прекрасно слышала.

— К сожалению, да. Вы уж извиняйте, сударыня, разговор к вашему другу имеется. Заберу я его отсюда на некоторое время.

— Придётся идти. Этому человеку я обязан жизнью, — нырнув обратно, прошептал Артём на ушко Таисии.

— Надо, значит надо. Подожду, так и быть. Но смотри — узнаю, что в козла резались, лучше потом не подходи!

— Смотрю, остра на язык подружка твоя, — с лёгкой усмешкой прокомментировал Мельник, прихрамывающим шагом направившись к каморке дежурного.

— Что есть, то есть, — нехотя отозвался Артём. К полковнику он испытывал чувство глубокого уважения, и только поэтому оставил при себе негативные эмоции от столь бесцеремонного вторжения в личную жизнь.

У двери с надписью "Служебное помещение", за которой располагался административный центр станции — старенький офисный стол с телефоном, довоенный плакат с картой Метро, весь испещрённый пометками и предупреждающими знаками, пара тумбочек, набитых всяким барахлом, помогающим скоротать время — от колоды засаленных карт до сборника кроссвордов, давно, впрочем, разгаданных, а также книжный шкаф с разнообразной отчётностью и хозяйственной документацией, гость остановился.

— Максимов, Иванько, займите круговую оборону.

Из темноты туннеля появились двое бойцов. Отдав честь, один из них остался на путях, поминутно оглядываясь по сторонам, второй, забравшись наверх, блокировал подход к комендатуре со стороны станции.

Судя по всему, товарищ полковник уже успел заглянуть сюда — отчим не высказал ни малейшего удивления, завидев нежданного гостя. Лишь слегка засуетился, освобождая хозяйское место, сам примостился на табуретке сбоку. Артём присел с противоположной стороны.

— В общем так, есть серьёзное дело, — без лишних слов обратился к нему Мельник. — Идти на него или нет, разумеется, решать тебе. Считай моей личной просьбой. Короче, необходимо прогуляться до Изумрудного Города.

— Куда?? Это ж за тридевять земель! Неужели поближе никого не нашлось, хотя бы с того же Полиса?

— Если б всё было так просто, давно отрядил бы. Потому и пришёл сюда.

— Но что такого во мне особенного? Почему вы уверены, что только я смогу туда добраться?

— Не преуменьшай себя, боец. В прошлом своём круизе ты несколько раз был на волосок от смерти, и всё же вышел сухим из воды. По меркам Метро ты редкостный счастливчик. На это вся наша надежда.

— Хорошо, пусть так. Но зачем? Опять кому-то что-то передать?

— Упрощённо говоря, да. Вот, — полковник протянул ему визитку. — Найдёшь там её хозяина. На обороте — сообщение для него. Которое больше никому показывать нельзя.

— Плужников Вячеслав Михайлович, доц., к.и.н., — прочитал Артём, не очень разобравшись в титулах. — Но хотя бы в общих чертах я могу знать, что в послании?

— Разрешаю прочесть, — усмехнулся Мельник. — По крайней мере, будешь знать, за что ставят к стенке. Да шучу я, не обращай внимания. Юмор у меня такой.

Неровная надпись синими чернилами гласила:

"Красные и коричневые объединяются. Вы — цель Љ1".

И неразборчивая закорючка снизу.

— Красная Линия и Ганза? — не сразу дошло до Артёма. — Но разве такое возможно? Они же враги навеки! Дай волю — вновь друг другу в глотки вцепятся!

— Э-э, брат, молод ты ещё, и про такой предмет, как исторический материализм, едва ли слышал. Красные его, кстати, до сих пор штудируют. Есть в нём замечательнейшее учение о базисе и надстройке. Так вот, политика — это всего лишь надстройка, она легко меняется в зависимости от ситуации, делая былых врагов друзьями, и наоборот. А базисом для неё является экономика; именно она определяет статус и возможности как отдельной станции, так и целого государства. Да ты и сам это прекрасно понимаешь. Поэтому нет смысла забираться в дебри философии, постараюсь быть краток и конкретен. Те граждане Ганзы, которые за прошедшие после Катаклизма годы сумели здесь очень неплохо, — по меркам Метро, разумеется, — устроиться, заинтересованы приумножать свои богатства и дальше, процветая за счёт всех прочих "лузеров", как окрестили они нас, простых жителей Подземки. Их извечные оппоненты называют это эксплуататорством, и в чём-то, как ни странно, коммунисты правы. Олигархия коричневых — пауки, бесящиеся с жиру, когда другие умирают от голода. И они пойдут на всё, чтобы закрепить подобное мироустройство навечно. Ещё столь обожаемый красными старина Маркс писал, что нет такого преступления, на которое не решился бы капитал, когда на горизонте замаячат триста процентов прибыли.

На самой же Красной Линии, любящей кичиться верности заветам вождей, давно почивших в бозе, подросло поколение партийной молодёжи, которой по барабану эти вожди, идеалы революции и Интерстанционал, вместе взятые. Её интересуют только власть и те блага, которые она несёт с собой. По сути между Секретарями красных и Менеджерами коричневых давно уже нет никакой разницы, только в названии. Поэтому неудивительно, что они смогли найти общий язык.

— Но при чём тут Изумрудный Город? — не выдержал Артём.

— Не спеши, боец, а то успеешь, — добродушно осадил его полковник, с благодарностью принимая стакан чаю, заваренного дядей Сашей. — Месяц назад у "Октябрьской" схватили одного из их сталкеров. Попал, бедняга, под ментальное воздействие. Потерял ориентацию, и понесло его прочь от Университета. Как живым и невредимым до Октябрьской добрался — само по себе чудо. Мозгами лишь повредился — нёс полную околесицу. Среди которой, однако, проскользнуло упоминание об Абсолютном Оружии, якобы изобретённом учёными Города.

— Да мало ли что мог наболтать спятивший сталкер!