— Янис, не надо, — она попыталась отстраниться, но проворные пальцы уже спустились ниже и нырнули назад, вцепившись в узелок ленты, будто желали тут же развязать его, а пальцы другой руки поглаживали обнажённое плечо.

— Господин Адомайтис! — Дмитрий вырос за спиной Яниса.

— О, господин Сизов, — мужчина поспешно убрал руки и повернулся, — здравствуйте.

— Вы ведь не хотите скандала?

— Я сделал что-то не то?

— Господин Адомайтис, вы уже привлекли достаточно внимания любопытных, так что будьте любезны, оставьте в покое Евгению.

— Дим, не нужно, — Женя обошла Яниса и схватила начальника за руку. — Давай просто уйдём. Пожалуйста.

— Женя, я не хотел...

— Янис, ничего не говори, — Копейкина покачала головой. — Прости меня.

— Женя, я...

— Нет.

— Пойдём, — Сизов обнял девушку за плечи и повёл к выходу, пытаясь скорее скрыть её от злых любопытных глаз. Такова страстишка этого общества — пляски на чужих могилах. Разве могли эти люди упустить из виду встречу известного продюсера и композитора Адомайтиса с его бывшей невестой? Общественность до сих пор сгорала от желания узнать причины их расставания, после которого молодая женщина стала появляться в компании Сизова, весьма заурядного мужчины в сравнении с красавчиком Янисом.

— Ты в порядке? — уже на улице спросил Дмитрий.

— Да, — Копейкина трясущимися пальцами вытащила из пачки сигарету и зажала меж губ.

— Я не знал, что он будет здесь, — мужчина чиркнул зажигалкой и поднёс огонёк к тут же заалевшему кончику тонкой сигареты.

— Это Артамасов его пригласил. Зачем-то решил столкнуть нас, — Женя затолкала помятую пальцами пачку в болтающийся на боку клатч на цепочке из крупных звеньев. Она нервно затягивалась, трясясь как от озноба.

— Поехали отсюда, — Сизов подтолкнул её в спину по направлению к припаркованной возле тротуара машине.

— Заедем по дороге в какой-нибудь бар, — девушка бросила недокуренную сигарету на асфальт.

— Думаю, не стоит...

— В таком случае я возьму такси.

— Чёрт! Я не оставлю тебя. В бар так в бар.

Что чувствовала Копейкина, жадно опустошая содержимое стакана? Дмитрию очень хотелось бы знать, но он боялся даже предположить. Не из той породы была Женя, чтобы запросто забыть, как вывернула наизнанку душу человеку, любившему её. Наверное, ей и самой было больно.

Сизов торопливо набрал сообщение и сунул телефон в карман пиджака. Такими темпами девушка накачается очень быстро, и он банально может не справиться с ней, учитывая, что никому неизвестно, что придёт в пьяную голову Копейкиной.

Финогенов, которого вызвал любовник, появился в баре лишь спустя час. Он был раздражён, потому что его выдернули из дома в законный выходной, но затолкал всё своё возмущение куда подальше, когда увидел хмельную Женю, вцепившуюся в стакан, и напряжённого Дмитрия, пытающегося вырвать его из её рук.

— Что празднуем? — Толик облокотился о стойку.

— Помолвку Артамасова, этого сукиного сына! — Копейкина умудрилась отпихнуть начальника и припасть к стакану, клацнув зубами по стеклу.

— В чём дело? — Щербатый вопросительно изогнул густую бровь, глядя на Сизова.

— Сие торжество почтил своим присутствием господин Адомайтис.

— И что он там забыл? — Финогенов нахмурился.

— Семён Георгиевич решил, что Янис забыл там Женю, и пригласил его.

— Артамасову совсем жить надоело? Или он так развлекается?

— Развлёкся он на славу, как и его гости. У них появился очередной повод почесать языками.

— Так. Давай-ка доставим нашу даму, — Толик взглянул на Копейкину, — на место жительства.

— Она к Лёньке собиралась.

— Ты сам будешь ему объяснять, почему его племянница снова схватилась за бутылку? Отвезём её на квартиру, там этот поможет, как его... Тарас?

— Да, Тарас.

— Тогда поехали.

— А как же моя машина?

— Я на такси, — Щербатый оторвал девушку от стойки и, придерживая, повёл на улицу.

С этой молодёжью одни проблемы.

Загрузив пьяное тело на заднее сиденье, Финогенов сел за руль, отмахнувшись от любовника. Ему самому была нужна концентрация на чём-либо, чтобы не сорваться. Из памяти ещё не стерлись метания Костенко, походы в больницу, этот характерный запах лекарств, отощавшая до невозможности Женька, беспомощная, с огромными синяками под глазами, жадно набрасывающаяся на любое подобие еды, а потом выблёвывающая всё в раковину. Казалось бы, что такого страшного в гастрите, когда он стал встречаться так же часто, как простуда, но у Копейкиной были жуткие обострения, одно из которых довело её до капельницы. А потом она заново училась принимать пищу. Голод и тошнота были её постоянными спутниками, как и горы таблеток. После больницы Женя смогла набрать немного в весе.

В то время она уже была знакома с Адомайтисом, и дело быстро двинулось к свадьбе, которая так и не состоялась.

Толик знал, что Лёня был бы счастлив, выйди племянница за Яниса, но сердцу не прикажешь, а женскому сердцу тем более.

Кто знает, чем Копейкина привлекла искушённого Адомайтиса, но увидев однажды из окна автомобиля заваленный набок мотоцикл на обочине дороги и скрюченную над землёй хрупкую фигурку, он не смог проехать мимо, решив, что произошла авария. На самом деле Женю скрутил очередной приступ и её выворачивало наизнанку. Почему-то Янис остался рядом. Остался и уже не смог уйти, пока она сама не оставила его, наплевав на обеспеченное будущее, стабильность и всё то, что он мог предложить ей вместе со своей любовью.

У всех есть слабости, и Копейкина не была исключением...

Глава 2

Женя с трудом разлепила веки и едва не застонала: голова раскалывалась, язык, казалось, распух и прилип к нёбу, а свет больно резал глаза. В соседней комнате зазвонил телефон, тихий голос пробормотал что-то невнятное, и снова наступила тишина.

— Тарас! — прохрипела Копейкина, стукнув кулаком в стену над спинкой кровати.

Распахнув дверь, на пороге мгновенно возник очень высокий, под два метра, худощавый молодой человек. Он торопливо подошёл к кровати, на которой в позе морской звезды раскинулась Женя, и заботливо спросил:

— Как ты?

— Дерьмово.

— Да, ты была не в лучшем состоянии, когда Анатолий притащил тебя домой.

— Не помню, как мы добирались.

— Ты спала у него на руках. Его, кхм... друг Дмитрий попросил, чтобы ты позвонила, когда проснёшься. Они беспокоятся.

— Опальский, дай попить, а то сдохну, — девушка поморщилась.

— Башку поверни, — Тарас кивнул на прикроватную тумбочку, где он заранее оставил стакан с водой. — Таблетки в верхнем ящике. Приходи в себя, а я буду на кухне.

— Спасибо.

— Жень, не стоило тебе так напиваться. Твой организм уже не тот, что прежде.

— Знаю.

Копейкина, оставшись одна, достала из тумбочки таблетки и сунула в рот сразу три, жадно запив их прохладной минералкой из стакана.

Она снова заставила бывшего однокурсника нервничать. Во время учёбы они не были лучшими друзьями, но держались одной компании и приятельствовали. Уже потом, после смерти деда Опальского, его единственного родственника, они сблизились. Он просто позвонил девушке и пригласил выпить. С тех пор Женя прочно вошла в жизнь Тараса и даже поселилась у него, внося ежемесячно чисто символическую плату за комнату. Это уже было делом принципа, так что на оплате, пусть и мизерной, она настояла.

Поднявшись с кровати, Копейкина одёрнула длинную футболку. Видимо, друг переодел её ночью. Воспитанный дедом, невероятно добрым стариком, Опальский взял от него лучшие черты, в том числе и заботу о близких.

— Тараска, — Женя заглянула в кухню, — свари, пожалуйста, кофе.

— Тебе нельзя, — отрезал парень, почёсывая рыжий затылок.

— Зануда.

— Жень, ты сама знаешь, что это плохо кончится, — густые светлые брови съехались на широкой переносице.

— Молчу я, — буркнув, Копейкина плюхнулась на стул.

Насильно запихивая в себя геркулесовую кашу, она позвонила Дмитрию и отчиталась о своём состоянии. Тарас, которого Сизов потребовал к телефону, подтвердил, что сейчас уже всё в порядке, успокоив тем самым мужчину.

— Сейчас ещё Лёнечка названивать начнёт, — фыркнула девушка.

— Леонид? — Опальский невольно вздрогнул. Его глаза — две болотные топи — блеснули.

— А как же? Саныч его точно предупредил, я же вчера ночевать должна была у дядьки. Удивляюсь, что он сюда с утра пораньше не примчался.

— Да, странно, — задумчиво протянул Тарас и опустил взгляд в тарелку.

— Не один, наверное, — Копейкина пожала плечами.

— Не один, — повторил парень на автомате. Дядя подруги вызывал у него бурю эмоций, но ни одна живая душа не должна была узнать об этом.

Опальский был реалистом и понимал, что великолепный Леонид Костенко никогда не обратит на него внимания, которого ему бы так хотелось. Восхищение охватило Тараса с самой первой встречи и не отпускало и по сей день, но он держал это в себе и жил так же, как жил до знакомства с Лёней.

Звонок в дверь был неожиданным, но Копейкина с Опальским знали, кто сейчас нервно топчется на лестничной клетке.

— Я открою, — Тарас вышел в коридор и распахнул дверь, отступая и пропуская взволнованного Костенко в квартиру.

— Где она?

— На кухне.

— Извини, разуваться не буду, я на минуту, — Лёня быстрым шагом пересёк коридор и скрылся на кухне, оставив за собой тонкий запах туалетной воды.

Опальский, закрыв дверь, прижался лбом к коричневой обивке на несколько секунд. Всё-таки этот мужчина был потрясающим, и оставаться рядом с ним абсолютно равнодушным не получалось. Несмотря на то, что Тарас уже несколько недель встречался с очень интересным и привлекательным парнем, его реакция на дядю подруги не менялась. Глубоко вздохнув, он пошёл следом за ним.

— Как ты? — Костенко, нагнувшись, обнял племянницу сзади и поцеловал в чёрную взъерошенную макушку. — Я в курсе вчерашнего. Мне жаль, что так вышло с Адомайтисом.

— Я не могу всю жизнь избегать Яниса. Рано или поздно мы бы встретились где-нибудь.

— Лучше поздно.

— Всё нормально. Просто это было слишком неожиданно, — Женя откинулась назад, нежась в объятиях родственника.

— Воробушек, я прошу лишь о том, чтобы ты не делала глупостей. Я не выдержу, пойми.

— Ничего не будет, не беспокойся. Выпьешь кофе?

— Нет, я спешу. У меня встреча через час, но вечером жду тебя или звонка, — потрепав девушку по волосам, Лёня развернулся и столкнулся с пристальным взглядом болотных глаз. Улыбнувшись, он бодрым голосом произнёс: — Тарас, спасибо за заботу о моём воробушке. Приходите как-нибудь вместе на ужин. Конечно, за счёт заведения.

— Обязательно, Леонид, — Опальский сглотнул. — И вы заходите почаще. Будем рады вам.

— Не сомневаюсь, — едва слышно прошептал Костенко, выходя в коридор. Неужели этот парень считает его слепым? Лёня прекрасно всё видел.

Тарас сел на своё место, когда за гостем захлопнулась входная дверь.

— Он был взволнован.

— Да, но тщательно скрывал эмоции. Знаешь, — Копейкина усмехнулась, — на самом деле он готов был прямо сейчас растерзать Яниса, и я уверена, что встречается Лёнечка сегодня именно с ним. Тебе ведь Саныч рассказал о вчерашнем вечере?

— Кратко, но я понял суть. Что будешь делать, если господин Адомайтис начнёт искать новых встреч?

— Ничего, Тараска. Всё было сделано и сказано год назад. Янис понял тогда, поймёт и теперь, что ничего не изменилось.

— Он любил тебя.

— Я тоже любила его по-своему, но...

— Но это сильнее тебя, — перебил девушку Опальский. — Ты сделала то, что должна была сделать.

— К чёрту! — Женя отмахнулась и отодвинула опустевшую тарелку. — Лучше скажи, как у тебя с Артуром?

— Хорошо, — Тарас прикрыл глаза на мгновение. — Нам хорошо.

— По-моему, эти отношения ему нужнее, чем тебе.

— Я привыкаю к нему. Кстати, он звонил. Передавал привет и сказал, что зайдёт вечером.

— Не буду вам мешать и останусь у Лёнечки.

— Ты не помешаешь нам, — Опальский покачал рыжей головой. — Артур будет рад увидеть тебя.

— Тараска, его радость напускная и насквозь фальшивая. Мы оба знаем это. Он терпеть не может меня. Хотя, если честно, я к Артурчику тоже глубоких симпатий не испытываю, но раз у вас всё хорошо, вмешиваться не буду.

— За что я и люблю тебя, Жень. У меня только ты и осталась.

— И всё-таки я переночую у Лёнечки.

— Как знаешь. Есть планы до вечера?

— Хотела Кису с Пашкой вытащить куда-нибудь. Пойдёшь с нами?

— Идея мне нравится, тем более я Крюкову программу одну обещал.

Женя блаженствовала под душем. Хотелось смыть с себя не только пот и усталость, но и неприятные мысли. Встреча с Янисом что-то перевернула внутри, разворошила воспоминания. Когда она последний раз говорила с Адомайтисом, глядя ему в глаза, она сообщила, что уходит от него. После этого были цветы, какие-то подарки, звонки, сообщения, но встреча лицом к лицу состоялась лишь вчера. И нельзя сказать, что Копейкина была рада этой встрече. Хотелось забыть о прошлом и жить настоящим, потому что с воспоминаниями о Янисе всплыли и другие, более тяжёлые и неприятные. Она вспомнила больницу и всё то, что привело к этому.

Нельзя зачеркнуть нежелательные моменты прошлого и оставить только лучшие. Так не бывает. И хоть память может быть весьма избирательной, чаще это самообман, который рано или поздно раскроется.

Тогда ей казалось, что она прошла все круги ада, чудом вырвавшись оттуда при поддержке близких. В её состоянии виновата была она сама и никто другой.

Запустив механизм разрушения, Копейкина уже не смогла остановиться: работа на пределе возможностей, много алкоголя и никотина, стресс, нервы — существование на грани. Удивительно, как ей удалось не доиграться до язвы, хотя она была близка к этому. Учитывая, как тяжело её организм переносил обострения гастрита, страшно даже представить, как он справился бы с язвой.