63581 Повествование о воинах стройбата

Заснули, чтобы утром, по команде "Подъём!", вскочить со своих кроватей.

Утренняя зарядка. Светит майское солнце. Утренняя прохлада слегка холодит обнаженные по пояс тела. Утренняя пробежка роты. По дороге в сосновом лесу. Две сотни сапогов ритмично поднимаются и опускаются на бетонные плиты. В лесу поют птицы. И бежать в "колонне по-три" совсем не трудно.

А потом команда, которой нет в уставах: "Рота, поссать".

Как бы не распирала мочевой пузырь жидкость, скопившаяся за ночь, но Антон невзлюбил этот момент с первого раза. Слишком не вязалась свежесть утреннего лесного воздуха с сильным запахом десятков литров горячей мочи, льющейся на обочину дороги.

Строевая подготовка: хождение строевым шагом, повороты в строю, повороты на месте, выход из строя, разучивание строевой песни — всё это Антон знал и умел до армии. За год до окончания школы их класс отправили в районный военно-спортивный лагерь, где сержанты запаса и начальник лагеря — капитан запаса, муштровали их по полной программе.

Начало службы казалось какой-то игрой в армию.

После строевой подготовки, к Антону подошёл Тимоха с рулоном ватмана подмышкой и позвал его в Ленинскую комнату. Это была стенгазета соседней роты, газете не хватало только заголовка "Военный строитель".

— Можешь написать заголовок?

— Напишу.

Антон разложил на столе карандаши, линейку, баночки с гуашью, разметил буквы и начал их закрашивать. В разгар работы, в комнату вошли несколько офицеров. Спросили Антона, откуда он призывался, кем работал, в каком городе заканчивал институт. А старлей Яковлев, замполит соседней роты задержался и объяснил, что его временно закрепили замполитом роты карантина и роте необходимо выпустить взводные боевые листки. Вечером к Антону прислали по два человека из каждого взвода, умеющих рисовать и обладающих приличным почерком. Антон не знал, как должен выглядеть боевой листок, поэтому доверился интуиции, и в боевых листках написали по статейке о первых днях службы, изобразили по шутливому рисунку и переписали по стихотворению из библиотечных армейских журналов. Одно из стихотворений было посвящено оставшимся дома подругам и называлось "Девчонки, которые ждут".

Антона ждала не девчонка. Дома осталась ровесница, институтская однокурсница — жена.

Следующим вечером их отделение построили, Тимоха скомандовал: "За мной, бегом, марш" и отделение побежало за КПП части. Когда отделение заканчивало третий круг, Тимоха остановил Антона и сказал: "Меня Брусилов на хрен послал. Мне его трогать нельзя. Дайте Брусилову сами по морде и идите отдыхать".

— Своих бить не будем, разрешите стать в строй, ответил Антон и присоединился к бегущим товарищам.

Бег продолжался до вечерней поверки. Утром Антон, морщась от боли, осторожно и аккуратно, по всем правилам наматывал портянки на ноги, сбитые во время бега до кровяных мозолей и водяных пузырей. Состояние ног было наглядным примером и практическим доказательством того, что наука наматывать портянки требует к себе серьёзного подхода.

Первое время Антон чувствовал себя одиноко, но через пару дней сблизился с Серёгой Дмитриевым и Витькой Иваниловым. Затем к нему самому потянулись юркий Юрик Островский, трудолюбивый сельский паренёк Коля Проказин, аккуратный Юра Мартынов и Толик Зайцев — сын кадрового офицера.

Закончились дни карантина.

Молодое пополнение приняло присягу. Присяга это единственный день, когда воины стройбата держат в руках боевой автомат. Присяга в закрытом гарнизоне отличается от присяги в обычных частях. В закрытые гарнизоны не пускают родителей, друзей и любимых.

Проявление праздника ограничивается тем, что салабоны одевают парадную форму и вешают себе на уши фуражки огромного размера. (Ко времени присяги, из каптёрки исчезают фуражки нормальных размеров. Нормальные размеры, чтобы фуражечка лихо красовалась на макушке, нужны старослужащим).

Вечером — кино. По причине хронического недосыпания, как только погаснет свет, салабоны моментально заснут и будут засыпать на киносеансах ещё полгода. Полгода они будут постоянно — голодными. Полгода, по команде подъём, под бодренькую песню Аллы Пугачёвой "Я так хочу, чтобы лето не кончалось...", несущеюся из громкоговорителя, они будут совать ногу в сапог и думать: "Господи, когда же всё это закончится?!".

— А пока всё только начиналось...

Утром была медицинская комиссия. Самых рослых и крепких парней увезли в комендатуру. Отныне они будут служить в комендантском взводе. Они будут носить на петлицах крестики артиллерийских стволов, зваться "Рексами" и зверствовать на губе (гарнизонной гауптвахте).

Через несколько месяцев на губу попадет весёлый и добродушный Сашка Аверьянов. Он вернётся с губы в распоротом обмундировании, с глазом, залитым кровью и будет рассказывать, как ему делали "ласточку". Ласточка это воин с руками, связанными за спиной, которого бросают со второго яруса нар лицом на пол.

На губе Сашка вдоволь находится строевым шагом. А ещё будет маршировать вокруг плаца "гусиным шагом", на карачках. Много у Рексов было способов поиздеваться над человеком.

А "деды" расскажут, как несколько лет назад, одного из самых злобных "рексов", едущего на дембель, поймали их деды и ... отправили ему домой посылку с его отрезанной головой, завёрнутой в полиэтилен...

На следующий день, после присяги, роту построили на плацу. Объявили, что во избежание дедовщины, в рамках эксперимента, их рота будет состоять из одного призыва.

Представили командира роты — худющего, на почве алкоголизма, капитана — уроженца города Орши.

Представили замполита — двухгодичника, старлея, выпускника Ленинградского железнодорожного института. (Двухгодичник это выпускник ВУЗа, окончивший военную кафедру и призванный для воинской службы на 2 года).

Представили заместителя командира роты, двухгодичника, летёху Тагирова, таджика по национальности.

Представили прапора — старшину роты.

— Трех человек из роты направили в школу младшего командирского состава учиться на сержантов.

Остальным представили командиров взводов и отделений. Только в стройбате отделение является бригадой. Поэтому, командир отделения является бригадиром или "бугром". Салабонам предложили выбрать специальности по которым они будут трудиться: плотники, каменщики, отделочники.

Антон мог работать с деревом. Однако, Толик Зайцев, стоящий рядом, предложил: "Пойдём в каменщики, научимся кирпич ложить, на гражданке себе дома построим" и этот аргумент показался интересным. Так Антон оказался в бригаде каменщиков, под командой Толика Бессонова, бывшего на гражданке маркшейдером, а по простому — шахтёрским геодезистом.

Забегая вперёд, скажу, что замполит любил вечерком подежурить на тропе самовольщиков, задержать воина, несущего из ближайшей деревни Асерхово (12 километров от части) водку. Таким образом, у него были хорошие показатели по раскрываемости солдатских залётов и была водка, чтобы скрасить холостяцкие вечера в офицерском общежитии с замком Тагировым. За хорошую службу замполит ушёл на дембель капитаном.

На его место прибыл новый замполит, жена которого приглянулась ротному. За попытку изнасилования замполитовой жены, ротный был отправлен служить в Казахстанские степи.

Старшина роты попался патрулю в деревне, за продажей солдатских телогреек. Его также направили в далёкий Казахстан.

Тагиров оказался доброжелательным, справедливым и незлобным офицером. Только однажды он припёрся в казарму после ресторана, нетрезвый, в гражданском костюме. Припёрся и устроил строевую подготовку. Военные строители переговаривались в строю и решали, стоит ли им выполнять команды нетрезвого человека в гражданской одежде или отказаться подчиняться и довести дело до скандала. Смирились и полчаса потешили своего офицера. Кстати, когда через полгода службы, в начале зимы Антон первый раз крепко перебрал вина и раздетый бежал на улицу поблевать, Тагиров встретил его на крыльце и сказал только три слова: "Александров, оденьтесь, простудитесь".

Нелюбовь каптёра Иващенко и Антона была беспричинна и взаимна. От него Антон получил единственный, ничем не заслуженный, воровской удар в лицо. Воровской потому, что Иващенко ударил как-то подленько, на бегу, при встрече в тамбуре. Это был случай пресловутой дедовщины, испытанный Антоном на своей шкуре.

Командиры отделений — бугры, хлебнули дедовщину полной ложкой.

В бытность салабонами, до отправки на сержантские курсы, они драили полы, подшивали воротнички и стирали дедам ХБ-шки. На потеху дедам их заставляли устраивать кулачные бои. Много чего испытали будущие бугры во время махровой дедовщины в В.Ч. 63581. Однако, терпение лопнуло, молодые заявили о издевательствах в военную прокуратуру, три "крутых" деда загремели в дисциплинарный батальон, комбату не присвоили очередное звание — "полковник", которое он хотел получить перед пенсией, и в части началась реальная борьба с дедовщиной.

Однако — главная задача В.Ч. 63581 — создание щита Родины.

Роту привели на объект. Построили. Начальник участка вызвал из строя солдат, имеющих высшее и среднее специальное образование. С высшим был только один Антон, но его биологическое образование оказалось невостребованным.

Ребята со строительным или техническим образованием были назначены кто учётчиком, кто заведующим заправкой, кто электриком. Так началось деление на "чистых и не чистых", на "белую кость и рабочих лошадок".

Отделение Антона поставили на разгрузку белого силикатного кирпича. Кирпич для внешних стен был крупноразмерный, весом около 18 килограммов. За три дня, кирпич истёр до дыр рукавицы-верхонки, выданные на три месяца и начал стирать кожу рук до мяса.

Антон запечалился, что остался без рукавиц, но тут его и Толика Зайцева отправили искать в земле высоковольтный кабель. Они были одни, над ними никто не стоял, поэтому работа шла спокойно. Есть такая поговорка: "Два солдата из стройбата заменяют экскаватор". Экскаватора на стройке естественно не было. Они заменяли его три дня, пока кабель не был найден. Так что поговорка пришлась к месту. Они вырыли в земле котлован около 10 кубов, а дальше дело осложнилось. В котловане появилась болотная вода. Грязь едва не затекала в сапоги. Жидкая булькающая грязь стекала с лопат обратно в котлован, плотный грунт с самого дна котлована прилипал к кончикам лопат и никак не хотел стряхиваться. Едкая болотная жижа разъела нитки кирзовых сапог и через три недели сапоги развалились.

Следующим трудовым участком стала доставка на четвёртый этаж цементного раствора.

... На строительстве объекта трудился почти весь военно-строительный отряд — пять рот военных строителей. Одних только каменщиков было несколько бригад. Высоко над лесом возносилось недостроенное здание. На верхние этажи нужно было подать кирпичи, раствор, бетон, шпаклёвку, краску, арматурную сетку и многое, многое другое.

Подъёмного крана не было. У стены стоял дохленький подъёмник "Пионер", способный, медленно и со скрипом, поднять в железной бадейке около двадцати вёдер раствора. Наверху, раствор расхватывался в течение пяти минут. Каждая бригада чуть ли не силой отвоёвывала себе место у подъёмника.

Поэтому раствор и бетон грузится в носилки — и вверх, по лестничным полётам.

Пролёты длинные (каждый этаж в два раза выше обычного жилого помещения). После пары пролётов, пальцы рук не в состоянии удерживать тяжелые носилки.

Ручки носилок привязываются к рукам перекрученным солдатским ремнём и носилки можно дотащить до верха, только руки готовы вырваться из плечевых суставов и еле-еле удерживают ноги перегруженное тело. И так — весь день.

На утреннем разводе объявляют итоги работы за вчерашний день. Несмотря на адский труд, Антонова бригада выполнила норму на 40 процентов. Не потому, что плохо работала. Просто учётчик приписал часть их работы бригаде дембелей. Тем скоро домой, а будущие дембеля ходят в должниках. Нет денег на их лицевых счетах. Стройбат это островок рыночной экономики в море социализма, батальоны находятся на полном самофинансировании. Всё заработанное уходит на оплату питания, мыла, обмундирования, ремонт и отопления казарм. Даже амортизация кроватей оплачивается из кармана стройбатовцев. Нет у дембелей денег на дорогу домой, на покупку дембельского чемодана и на флакончик духов для мамы.

Если, по сводке, сменное задание выполнено всего на 40%, значит, бригада работала плохо. После ужина, бригаду отправляют в ночную смену "заготавливать" кирпич. Нужно таскать наверх красный кирпич для внутренних перегородок. Носят стопками по 21 кирпичу. Один кирпич снизу, на него кладутся две стопки по 10 кирпичин, всё это (60-70 кг.) в руки, живот вперёд, грудь назад, кирпичи наклонить к груди и — на четвёртый этаж. Под утро уставшая бригада засыпает, на пару часов, на холодных бетонных плитах. Проснувшись от холода, бойцы споласкивают лица водой из фляжек и нестройной колонной бредут на завтрак. После завтрака, на утреннем построении, их опять поругают за невыполнение нормы и отправят на объект.

А вечером, после возвращения направят в наряд. Мыть столовую, пилить дрова для бани, драить полы в штабе или чистить картошку.

Однажды, вскоре после принятия присяги, когда они шли в свой первый наряд на заготовку дров, их отделение встретили два "деда". Осмотрели строй салабонов и выделили из него явного кандидата на роль "фуцена" — мешковатого Шурика Мартьянова. Слабенького деревенского паренька из Шумяческого района Смоленской области. Шурик был очевидным увальнем, носил очёчки с толстыми стёклами и очень скучал по мамуле и бабуле.

Деды приказали Шурику привести себя в порядок, соответственно требованиям Устава.

Шурик смотрел на них своими близорукими глазами и никак не мог понять, чего от него хотят. Последовал удар в лицо. Шурик качнулся и услышал повторный приказ привести себя в порядок. Ремень был перевёрнут так, что звёздочка на пряжке смотрела верхним концом в землю. Шлевка ремня располагалась не с той стороны, пилотка криво сидела на голове, из сапога торчала портянка, пуговица на груди была не застёгнута.

Когда Шурика ударили во второй раз, Антон подошёл к своему сержанту и сказал: "Давайте мы их отметелим".

"Нельзя" — сказа Толик Бессонов, на себе испытавший и помнивший кошмар дедовщины, царившей в В.Ч. 63581 год назад, "иначе вечером придут всей ротой и всех изобьют".

Затем, после каждого удара, "деды" подсказывали Шурику одно из нарушений формы одежды.

Когда Шурика оставили в покое, он плакал и повторял трясущимися губами: "Фашисты... Фашисты...".

А Антон чувствовал себя последней дрянью...

Через пару дней, ночью, сержант Кадников избил Сашку Островского.

(Забегая вперёд, скажу, что пройдёт год и Кадников будет лежать в казарме, стыдясь своих синяков, два дня не вылезая из под одеяла.

Сам Антон, тоже однажды ударит молодого, художника клуба Сашу Филонова. Ударит за дело. Один раз. Тот поймёт, что напрасно борзонул и присоединится к общей срочной работе).

ЖИЗНЬ НАЛАЖИВАЕТСЯ.