63581 Повествование о воинах стройбата

63581

(НЕЗАКОНЧЕННОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ О ВОИНАХ СТРОЙБАТА)

Нас 25 часов, гоняют словно псов.

Офицерьё из нас все соки жмёт,

Затем в столовую, где дрянь "кирзовая",

Бурду холодную, хлебать ведет...

(Из армейской песни).

Спасибо, дружище, спасибо тебе,

За то, что идешь ты по трудной тропе!

Не каждому дано, так щедро жить!

— Стране на память — города дарить!

(Из Советской эстрадной песни).

В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО...

ПРОЛОГ

Страна рвалась в космос.

На самом верху, было решено строить космодром Байконур.

В те годы, решения, принятые Центральным комитетом компартии выполнялись безоговорочно.

Министр обороны сказал: "Будет выполнено".

Начальник ГОСПЛАНА сказал: "Обеспечим".

Районные военные комиссары провели необходимую работу.

Военно-строительный отряд — военная часть N 63581 была сформирована, загружена в вагоны и отправлена в степи далёкого Казахстана.

Пацанов, одетых в гимнастёрки выгрузили на степном полустанке.

Многокилометровым пешим маршем, сминая сапогами нетронутую траву, неся на плечах ящики с продовольствием и инструментами, военно-строительный батальон прибыл в означенное место, вырыл в степном черноземе траншеи, устелил дно траншей степным ковылём, накрыл траншеи плащ-палатками, улёгся в траншеях и заснул.

Так В.Ч. 63581 прибыла на место строительства важнейшего объекта и в первый раз забылась тревожным сном на месте своей первой дислокации.

А в 6 часов прозвучала команда подъём. Короткая гимнастика. Холодная перловая каша из банок сухпайка. Первое построение, короткое обращение комбата, политически-выстроенная речь замполита и первый развод на работы...

СЛОВО И ДЕЛО!

...Стройбат проложит железнодорожную ветку, построит бетонный завод, выкопает котлованы под фундамент, заполнит котлованы высокопрочным армированным бетоном, возведет здания, проложит линии связи, построит служебные помещения и жилые дома.

И всё это назовется космодромом Байконур.

Дембеля, отслужившие свой срок, будут уезжать в родные места. На их место, со всего Советского Союза будут привозить других пацанов, будут сменяться офицеры, но это, по-прежнему, будет В.Ч. 63581.

Преодолеют земное притяжение первые космические корабли. Страна будет чествовать первых космонавтов — Гагарина, Титова, Поповича, Терешкову. Будет хоронить трагически-погибщего Комарова.

Страна станет передовой космической державой, но никто в стране не будет знать о тех, кто создал базу для космического рывка, о В.Ч. 63581.

Страна вспомнит о В.Ч. 63581 в тот момент, когда Североамериканские штаты задумают осуществить свою С.О.И. (стратегическую оборонную инициативу), программу вывода вооружения — боевых лазеров в космос, когда Советский Союз поймёт, что может проиграть гонку вооружения с северо-атлантическим блоком НАТО.

Бывший сталинский нарком, главный маршал Советского Союза, министр обороны Дмитрий Фёдорович Устинов решит достойно ответить потенциальному противнику.

И для этого опять понадобилась В.Ч. 63581 ...

Вновь стучат вагонные колёса, вновь везут вагоны воинов стройбата, вновь нестройно звучат гитарные струны и негромко звучит солдатская песня.

В.Ч. 63581 передислоцируется на новое место.

НОВОСЕЛЬЕ.

Среди лесов, окруженных болотами, на месте извечных глухариных токов, за две недели будут возведены щитовые казармы, штаб, столовая, клуб, продовольственный склад, баня.

Две недели — и В.Ч. 63581 готова выполнять задание Родины...

Мороз.

Земля промёрзшая более, чем на метр.

В руках стройбатовцев железные ломы.

Отсыревшие от снега и пота, ватные телогрейки и раскисшие от снега сапоги почти не защищают от холода.

Мокрые парусиновые рукавицы-верхонки слишком слабая защита рук от стылого металла ломов.

Немеют от холода пальцы.

Единственный способ, хоть как-то согреться — это не оставнавливаться, долбить, долбить, долбить монолит промороженного грунта.

Стройбат выполняет нулевой цикл работ. Стройбат производит выемку грунта под фундамент.

Остриё лома откалывает щепотки мороженного грунта.

Ломы, в шутку называемые карандашами, отполированы руками до блеска нержавеющей стали.

Ломы поднимаются и опускаются тысячи тысяч раз...

К весне, котлован был вырыт и заполнен фундаментным бетоном...

Таял снег.

На дорогу-бетонку, только что проложенную через лесные болота, вылетали токующие глухари.

Начинали зеленеть леса, окружающие В.Ч. 63581

Из прогревшихся болот вылетали триллионы триллионов огромных рыжих комаров и пили сладкую молодую кровь девятнадцатилетних пацанов — военных строителей.

Серые тучи комаров гудели над ними с утра и до вечера, а ночью безнаказанно садились на лица и стриженные головы, спящих мертвецким сном, ребят, прокалывали своими хоботками их молодую кожу и сосали, сосали кровь, превращаясь в красные бочонки.

По лесам появились первые летние грибы, затем созрела черника, покрылись клюквенными россыпями болотные моховые кочки, а над фундаментом поднялсь белые стены огромного четырехэтажного объекта.

За зиму внутри объекта выложили внутренние стены, уложили половую плитку, оштукатурили, отшпаклевали и побелили потолки, отделали стены кабинетов полированными деревянными панелями, а стены лабораторий — кафелем.

По весне, объект обнесли высоким забором из колючей проволоки и пригнали ВВ — подразделение внутренних войск, для его охраны.

С ВэВэшниками у строителей сложились прекрасные отношения. ВэВэшники передавали через проволоку голодным стройбатовцам пирожки и сигареты из открывшегося на объекте буфета, а стройбат снабжал краснопогонников вином, приносимым из "самоходов".

На охраняемый объект завозили оборудование.

Машины, крытые брезентом, сопровождали бравые десантники в нарядных голубых беретах.

Десантники презрительно посматривали на расхрястанных стройбатовцев и не стеснялись в своих комментариях.

Зря.

Нельзя обижать несправедливым словом озлобленных, натренированных тяжелым трудом военных строителей.

Десантники поняли это слишком поздно, после того, как их довольные улыбки были стёрты с их лиц тяжелыми кулаками осатаневшего стройбата.

Естественно, такого унижения, элита Советской армии снести не могла и вечером в казарму ворвалась толпа орущей десантуры. Однако, через пяток минут Голубые береты отступили и бежали от ударов блях армейских ремней и казарменных табуреток. На своих рёбрах и черепах убедились, что нет в Союзе войск страшнее "СС" — Советского Стройбата.

ПУТЬ В САЛАБОНЫ.

...А через год наступила ещё одна весна.

Армия нуждалась в очередном пополнении.

Двор и коридоры областного сборного пункта были забиты призывным контингентом.

Антон равнодушно переходил от одного медика к другому. Врачи также безучастно брали медицинскую карточку, ставили в нужной графе запись "годен" и вызывали следующего призывника.

У стены жужжали машинки парикмахеров, срезающие, модные в то время, длинноволосые причёски "под Битлов". Антон держался в стороне от парикмахеров и офицеров, вылавливающих таких, как он "волосатиков". Он хранил причёску, как последний символ свободы.

Оболваненные призывники садились на фундаментную отмостку, откидывались спиной на стену и убивали время разговорами.

Это были разговоры о том, как служили старшие братья, о доступных женщинах, о пьянке на вчерашнем прощальном вечере.

До этого дня, Антон практически не пил, но от напряженности, неопределённости и уныния, ему захотелось проглотить полстакана воняющей спиртом и дурманящей водки.

Видимо, это желание одолевало многих, потому, что через пару минут он увидел, как немного в стороне, паренёк, призванный из близлежащего микрорайона, собирал деньги на выпивку. Антон внёс свою лепту в толстую пачку помятых купюр. Деньги были переданы через забор.

Через полчаса гонцы передали несколько бутылок вина, тут же реквизированных дежурным прапорщиком.

Злые на прапора и трезвенькие, как стёклыщко призывники поплелись в актовый зал. На трибуне стоял отставной военный и бодреньким голосом рассказывал о том, что старослужащие не имеют права отбирать у них новое обмундирование, часы и деньги, бить морды, заставлять драить сортиры и т.д. и т.п. Поэтому нужно только сказать им об этом и деды осознают своё неправильное поведение. Притеснение со стороны дедов прекратится и служба мёдом покажется.

После такой идиотской проповеди начался концерт, но посмотреть концерт не удалось. Из настенного репродуктора прозвучал хрипловатый голос о том, что призывнику Антону Александрову необходимо явиться в 21 кабинет.

Антон встал, поднялся на второй этаж, зашёл в кабинет, представился.

Его спросили об образовании.

— Высшее.

О Работе.

— Главный специалист.

Сможет ли он один доехать до города Владимира?

— Доеду.

Понимаешь — стал объяснять офицер — вчера мы отправляли в N-ск партию призывников. Одному из них на перроне стало плохо. Приступ эпилепсии. Партию нужно доукомплектовать. Ты человек серьёзный. Вот тебе воинское требование. Пойдёшь на вокзал, получишь проездной билет, вернёшься за документами и поедешь к месту службы в военно-строительный отряд.

Антон вспомнил слова школьного учителя начальной военной подготовки Ермакова, что никогда не нужно в армии никуда проситься, чтобы позже не винить себя.

— Везде будет трудно.

— Служите там, куда Вас Родина пошлёт.

Ну что ж, в стройбат, так в стройбат! Только скорее отсюда, с этого ограниченного пространства сборного пункта!

...В ожидании поезда, Антон написал письмо домой о том куда едет, где будет служить.

Увидев подошедшую колонну призывников, вышел на перрон, простился с двумя односельчанами, посмотрел, как их заводят в вагон под звуки марша "Прощание славянки".

В свой поезд Антон садился без марша. Он выбрал место напротив солдатика со странными эмблемами на петлицах: круглый щит на фоне скрещенных молний, а на щите гусеничный трактор — бульдозер.

Как оказалось, это эмблемы стройбата.

Солдатик ехал из госпиталя, домой в отпуск, в Казахстан. Ехал залечивать отбитые в казарме почки. До армии он весил 98 килограммов. После госпиталя — 62 килограмма.

На Владимирском перроне Антон выделил, по тракторным эмблемам, двух стройбатовцев, возвращающихся из отпуска. Добрался с ними до автовокзала и через полчаса оказался перед воротами гарнизонного контрольно-пропускного пункта.

"Вздохни последний раз свободой" — сказали стройбатовцы, провели через КПП и, показав направление к комендатуре, отправились в свою часть.

Пока дежурный офицер с петлицами артиллериста изучал, принятые у Антона, документы. В кабинет вошел вошёл солдат и доложил, что рядовой такой то задержан в увольнении, в нетрезвом состоянии.

Ввели рядового.

Антону предложили выйти из кабинета.

Через секунду, сквозь тяжёлую дверь донеслись характерные звуки мордобоя, а затем мимо него провели поникшего нарушителя трезвого образа службы, уже без ремня и фуражки. Провели в конец коридора и заперли в "Задержку", отгороженный решеткой кусочек коридора, На гражданке это называется "ментовский обезьянник".

Антона посадили, под присмотром двух сопровождающих, в кузов армейского грузовика и повезли куда то лесом, по прямой как стрела дороге.

Антону надоело таскаться с тяжелым портфелем. Он настойчиво предлагал сопровождающим продукты и домашние пироги, служивые упорно отказывались, потому, что им это запрещено, но затем их упорство ослабло и они согласились, чтобы Антон собственноручно положил пару банок тушёнки в угол кузова.

Вот ещё один КПП. Ещё один дежурный офицер. Офицер ведёт его к казарме 6-й роты, ведёт пока что ещё гражданского человека — в спортивной куртке, в расклешенных брюках, с портфелем в руке и со шляпой, одетой на длинные волнистые волосы.

Офицер заходит в роту.

Антона обступил служивый народ. Народ задавал вопросы и, с удовольствием, делил нужное продовольствие из ненужного портфеля.

Через пять минут из казармы выйдет каптёр Тимоха, со свёртком одежды и тупой, "добитой до обуха" ручной машинкой для стрижки волос. В предбаннике нетопленой бани, он долго будет мучаться над созданием причёски "А-Ля-клоками стриженный баран", затем махнет на стрижку рукой и скажет: "Ерунда, завтра побреешь налысо и волосы ровные вырастут".

Окатившись тазом холодной воды, Антон стал надевать пахнущее нафталином ХБ, удивляясь, что грубая куртка, по сути дела, являющаяся как бы пиджаком, одевается прямо на майку (без рубашки).

Когда ремень был затянут на поясе, а пилотка прикрыла кудлатую голову, Тимоха спросил есть ли у Антона деньги. Получив червонец, он потребовал ещё, а получив отказ, утих и повел новобранца на ужин.

Поковырявшись в тарелке с "кирзухой" и варёным хвостиком минтая, Антон выпил кружку чая и встал из-за стола. "Ничего", откоментировал Тимоха, "Через недельку будешь всё лопать со свистом"...

ЖИЗНЬ САЛАБОНОВ.

Личный состав роты карантина был в казарме. Один взвод — Калужцы, второй взвод — Смоляне и третий взвод — Орловские и подмосковные ребята. Они были в армии уже не первый день, а второй.

Тимоха честно отрабатывал полученный червонец или проникся ответственностью за нового "салабона" и поэтому, когда прозвучала команда "Рота, приготовиться к отбою", Тимоха подошел к Антону и сказал: "Стой и смотри".

Старший сержант Саня Решетников скомандовал: "Рота, отбой!".

Замелькали руки, ремни, пилотки, портянки.

— 45 секунд и всё это снято, аккуратно сложено на табуреты, а портянки повешены на голенища сапог. Рота лежит на двухъярусных кроватях под серыми солдатскими одеялами.

Рота, подъем! Строиться на взлётке.

— 45 секунд и одетая рота стоит в сквозном коридоре казармы.

Тимоха расстегнул свой ремень, намотал его на руку и помахивая металлической бляхой стал рядом с кроватью Антона.

Рота, отбой!

Антон разделся и прыгнул под одеяло. Ремённая бляха запоздало просвистела в пустом воздухе. Тимоха сказал: "Молодец Профессор, успел, спи".

Однако, заснуть удалось позже, только после того, как дневальный разжёг в жестяном тазу сухие сосновые шишки, накрыл их мокрой половой тряпкой и стал бегать по казарме. Казарма наполнилась густым белым дымом. Тучи комаров осели на стенах и перестали гудеть. На полчаса комары оставили солдат в покое. Солдаты заснули.

Заснули, чтобы утром, по команде "Подъём!", вскочить со своих кроватей.

Утренняя зарядка. Светит майское солнце. Утренняя прохлада слегка холодит обнаженные по пояс тела. Утренняя пробежка роты. По дороге в сосновом лесу. Две сотни сапогов ритмично поднимаются и опускаются на бетонные плиты. В лесу поют птицы. И бежать в "колонне по-три" совсем не трудно.

А потом команда, которой нет в уставах: "Рота, поссать".

Как бы не распирала мочевой пузырь жидкость, скопившаяся за ночь, но Антон невзлюбил этот момент с первого раза. Слишком не вязалась свежесть утреннего лесного воздуха с сильным запахом десятков литров горячей мочи, льющейся на обочину дороги.

Строевая подготовка: хождение строевым шагом, повороты в строю, повороты на месте, выход из строя, разучивание строевой песни — всё это Антон знал и умел до армии. За год до окончания школы их класс отправили в районный военно-спортивный лагерь, где сержанты запаса и начальник лагеря — капитан запаса, муштровали их по полной программе.

Начало службы казалось какой-то игрой в армию.

После строевой подготовки, к Антону подошёл Тимоха с рулоном ватмана подмышкой и позвал его в Ленинскую комнату. Это была стенгазета соседней роты, газете не хватало только заголовка "Военный строитель".

— Можешь написать заголовок?

— Напишу.

Антон разложил на столе карандаши, линейку, баночки с гуашью, разметил буквы и начал их закрашивать. В разгар работы, в комнату вошли несколько офицеров. Спросили Антона, откуда он призывался, кем работал, в каком городе заканчивал институт. А старлей Яковлев, замполит соседней роты задержался и объяснил, что его временно закрепили замполитом роты карантина и роте необходимо выпустить взводные боевые листки. Вечером к Антону прислали по два человека из каждого взвода, умеющих рисовать и обладающих приличным почерком. Антон не знал, как должен выглядеть боевой листок, поэтому доверился интуиции, и в боевых листках написали по статейке о первых днях службы, изобразили по шутливому рисунку и переписали по стихотворению из библиотечных армейских журналов. Одно из стихотворений было посвящено оставшимся дома подругам и называлось "Девчонки, которые ждут".

Антона ждала не девчонка. Дома осталась ровесница, институтская однокурсница — жена.

Следующим вечером их отделение построили, Тимоха скомандовал: "За мной, бегом, марш" и отделение побежало за КПП части. Когда отделение заканчивало третий круг, Тимоха остановил Антона и сказал: "Меня Брусилов на хрен послал. Мне его трогать нельзя. Дайте Брусилову сами по морде и идите отдыхать".

— Своих бить не будем, разрешите стать в строй, ответил Антон и присоединился к бегущим товарищам.

Бег продолжался до вечерней поверки. Утром Антон, морщась от боли, осторожно и аккуратно, по всем правилам наматывал портянки на ноги, сбитые во время бега до кровяных мозолей и водяных пузырей. Состояние ног было наглядным примером и практическим доказательством того, что наука наматывать портянки требует к себе серьёзного подхода.

Первое время Антон чувствовал себя одиноко, но через пару дней сблизился с Серёгой Дмитриевым и Витькой Иваниловым. Затем к нему самому потянулись юркий Юрик Островский, трудолюбивый сельский паренёк Коля Проказин, аккуратный Юра Мартынов и Толик Зайцев — сын кадрового офицера.

Закончились дни карантина.

Молодое пополнение приняло присягу. Присяга это единственный день, когда воины стройбата держат в руках боевой автомат. Присяга в закрытом гарнизоне отличается от присяги в обычных частях. В закрытые гарнизоны не пускают родителей, друзей и любимых.

Проявление праздника ограничивается тем, что салабоны одевают парадную форму и вешают себе на уши фуражки огромного размера. (Ко времени присяги, из каптёрки исчезают фуражки нормальных размеров. Нормальные размеры, чтобы фуражечка лихо красовалась на макушке, нужны старослужащим).

Вечером — кино. По причине хронического недосыпания, как только погаснет свет, салабоны моментально заснут и будут засыпать на киносеансах ещё полгода. Полгода они будут постоянно — голодными. Полгода, по команде подъём, под бодренькую песню Аллы Пугачёвой "Я так хочу, чтобы лето не кончалось...", несущеюся из громкоговорителя, они будут совать ногу в сапог и думать: "Господи, когда же всё это закончится?!".

— А пока всё только начиналось...

Утром была медицинская комиссия. Самых рослых и крепких парней увезли в комендатуру. Отныне они будут служить в комендантском взводе. Они будут носить на петлицах крестики артиллерийских стволов, зваться "Рексами" и зверствовать на губе (гарнизонной гауптвахте).

Через несколько месяцев на губу попадет весёлый и добродушный Сашка Аверьянов. Он вернётся с губы в распоротом обмундировании, с глазом, залитым кровью и будет рассказывать, как ему делали "ласточку". Ласточка это воин с руками, связанными за спиной, которого бросают со второго яруса нар лицом на пол.

На губе Сашка вдоволь находится строевым шагом. А ещё будет маршировать вокруг плаца "гусиным шагом", на карачках. Много у Рексов было способов поиздеваться над человеком.

А "деды" расскажут, как несколько лет назад, одного из самых злобных "рексов", едущего на дембель, поймали их деды и ... отправили ему домой посылку с его отрезанной головой, завёрнутой в полиэтилен...

На следующий день, после присяги, роту построили на плацу. Объявили, что во избежание дедовщины, в рамках эксперимента, их рота будет состоять из одного призыва.

Представили командира роты — худющего, на почве алкоголизма, капитана — уроженца города Орши.

Представили замполита — двухгодичника, старлея, выпускника Ленинградского железнодорожного института. (Двухгодичник это выпускник ВУЗа, окончивший военную кафедру и призванный для воинской службы на 2 года).

Представили заместителя командира роты, двухгодичника, летёху Тагирова, таджика по национальности.

Представили прапора — старшину роты.

— Трех человек из роты направили в школу младшего командирского состава учиться на сержантов.

Остальным представили командиров взводов и отделений. Только в стройбате отделение является бригадой. Поэтому, командир отделения является бригадиром или "бугром". Салабонам предложили выбрать специальности по которым они будут трудиться: плотники, каменщики, отделочники.

Антон мог работать с деревом. Однако, Толик Зайцев, стоящий рядом, предложил: "Пойдём в каменщики, научимся кирпич ложить, на гражданке себе дома построим" и этот аргумент показался интересным. Так Антон оказался в бригаде каменщиков, под командой Толика Бессонова, бывшего на гражданке маркшейдером, а по простому — шахтёрским геодезистом.

Забегая вперёд, скажу, что замполит любил вечерком подежурить на тропе самовольщиков, задержать воина, несущего из ближайшей деревни Асерхово (12 километров от части) водку. Таким образом, у него были хорошие показатели по раскрываемости солдатских залётов и была водка, чтобы скрасить холостяцкие вечера в офицерском общежитии с замком Тагировым. За хорошую службу замполит ушёл на дембель капитаном.

На его место прибыл новый замполит, жена которого приглянулась ротному. За попытку изнасилования замполитовой жены, ротный был отправлен служить в Казахстанские степи.

Старшина роты попался патрулю в деревне, за продажей солдатских телогреек. Его также направили в далёкий Казахстан.

Тагиров оказался доброжелательным, справедливым и незлобным офицером. Только однажды он припёрся в казарму после ресторана, нетрезвый, в гражданском костюме. Припёрся и устроил строевую подготовку. Военные строители переговаривались в строю и решали, стоит ли им выполнять команды нетрезвого человека в гражданской одежде или отказаться подчиняться и довести дело до скандала. Смирились и полчаса потешили своего офицера. Кстати, когда через полгода службы, в начале зимы Антон первый раз крепко перебрал вина и раздетый бежал на улицу поблевать, Тагиров встретил его на крыльце и сказал только три слова: "Александров, оденьтесь, простудитесь".

Нелюбовь каптёра Иващенко и Антона была беспричинна и взаимна. От него Антон получил единственный, ничем не заслуженный, воровской удар в лицо. Воровской потому, что Иващенко ударил как-то подленько, на бегу, при встрече в тамбуре. Это был случай пресловутой дедовщины, испытанный Антоном на своей шкуре.

Командиры отделений — бугры, хлебнули дедовщину полной ложкой.

В бытность салабонами, до отправки на сержантские курсы, они драили полы, подшивали воротнички и стирали дедам ХБ-шки. На потеху дедам их заставляли устраивать кулачные бои. Много чего испытали будущие бугры во время махровой дедовщины в В.Ч. 63581. Однако, терпение лопнуло, молодые заявили о издевательствах в военную прокуратуру, три "крутых" деда загремели в дисциплинарный батальон, комбату не присвоили очередное звание — "полковник", которое он хотел получить перед пенсией, и в части началась реальная борьба с дедовщиной.

Однако — главная задача В.Ч. 63581 — создание щита Родины.

Роту привели на объект. Построили. Начальник участка вызвал из строя солдат, имеющих высшее и среднее специальное образование. С высшим был только один Антон, но его биологическое образование оказалось невостребованным.

Ребята со строительным или техническим образованием были назначены кто учётчиком, кто заведующим заправкой, кто электриком. Так началось деление на "чистых и не чистых", на "белую кость и рабочих лошадок".

Отделение Антона поставили на разгрузку белого силикатного кирпича. Кирпич для внешних стен был крупноразмерный, весом около 18 килограммов. За три дня, кирпич истёр до дыр рукавицы-верхонки, выданные на три месяца и начал стирать кожу рук до мяса.

Антон запечалился, что остался без рукавиц, но тут его и Толика Зайцева отправили искать в земле высоковольтный кабель. Они были одни, над ними никто не стоял, поэтому работа шла спокойно. Есть такая поговорка: "Два солдата из стройбата заменяют экскаватор". Экскаватора на стройке естественно не было. Они заменяли его три дня, пока кабель не был найден. Так что поговорка пришлась к месту. Они вырыли в земле котлован около 10 кубов, а дальше дело осложнилось. В котловане появилась болотная вода. Грязь едва не затекала в сапоги. Жидкая булькающая грязь стекала с лопат обратно в котлован, плотный грунт с самого дна котлована прилипал к кончикам лопат и никак не хотел стряхиваться. Едкая болотная жижа разъела нитки кирзовых сапог и через три недели сапоги развалились.

Следующим трудовым участком стала доставка на четвёртый этаж цементного раствора.

... На строительстве объекта трудился почти весь военно-строительный отряд — пять рот военных строителей. Одних только каменщиков было несколько бригад. Высоко над лесом возносилось недостроенное здание. На верхние этажи нужно было подать кирпичи, раствор, бетон, шпаклёвку, краску, арматурную сетку и многое, многое другое.

Подъёмного крана не было. У стены стоял дохленький подъёмник "Пионер", способный, медленно и со скрипом, поднять в железной бадейке около двадцати вёдер раствора. Наверху, раствор расхватывался в течение пяти минут. Каждая бригада чуть ли не силой отвоёвывала себе место у подъёмника.

Поэтому раствор и бетон грузится в носилки — и вверх, по лестничным полётам.

Пролёты длинные (каждый этаж в два раза выше обычного жилого помещения). После пары пролётов, пальцы рук не в состоянии удерживать тяжелые носилки.

Ручки носилок привязываются к рукам перекрученным солдатским ремнём и носилки можно дотащить до верха, только руки готовы вырваться из плечевых суставов и еле-еле удерживают ноги перегруженное тело. И так — весь день.

На утреннем разводе объявляют итоги работы за вчерашний день. Несмотря на адский труд, Антонова бригада выполнила норму на 40 процентов. Не потому, что плохо работала. Просто учётчик приписал часть их работы бригаде дембелей. Тем скоро домой, а будущие дембеля ходят в должниках. Нет денег на их лицевых счетах. Стройбат это островок рыночной экономики в море социализма, батальоны находятся на полном самофинансировании. Всё заработанное уходит на оплату питания, мыла, обмундирования, ремонт и отопления казарм. Даже амортизация кроватей оплачивается из кармана стройбатовцев. Нет у дембелей денег на дорогу домой, на покупку дембельского чемодана и на флакончик духов для мамы.

Если, по сводке, сменное задание выполнено всего на 40%, значит, бригада работала плохо. После ужина, бригаду отправляют в ночную смену "заготавливать" кирпич. Нужно таскать наверх красный кирпич для внутренних перегородок. Носят стопками по 21 кирпичу. Один кирпич снизу, на него кладутся две стопки по 10 кирпичин, всё это (60-70 кг.) в руки, живот вперёд, грудь назад, кирпичи наклонить к груди и — на четвёртый этаж. Под утро уставшая бригада засыпает, на пару часов, на холодных бетонных плитах. Проснувшись от холода, бойцы споласкивают лица водой из фляжек и нестройной колонной бредут на завтрак. После завтрака, на утреннем построении, их опять поругают за невыполнение нормы и отправят на объект.

А вечером, после возвращения направят в наряд. Мыть столовую, пилить дрова для бани, драить полы в штабе или чистить картошку.

Однажды, вскоре после принятия присяги, когда они шли в свой первый наряд на заготовку дров, их отделение встретили два "деда". Осмотрели строй салабонов и выделили из него явного кандидата на роль "фуцена" — мешковатого Шурика Мартьянова. Слабенького деревенского паренька из Шумяческого района Смоленской области. Шурик был очевидным увальнем, носил очёчки с толстыми стёклами и очень скучал по мамуле и бабуле.

Деды приказали Шурику привести себя в порядок, соответственно требованиям Устава.

Шурик смотрел на них своими близорукими глазами и никак не мог понять, чего от него хотят. Последовал удар в лицо. Шурик качнулся и услышал повторный приказ привести себя в порядок. Ремень был перевёрнут так, что звёздочка на пряжке смотрела верхним концом в землю. Шлевка ремня располагалась не с той стороны, пилотка криво сидела на голове, из сапога торчала портянка, пуговица на груди была не застёгнута.

Когда Шурика ударили во второй раз, Антон подошёл к своему сержанту и сказал: "Давайте мы их отметелим".

"Нельзя" — сказа Толик Бессонов, на себе испытавший и помнивший кошмар дедовщины, царившей в В.Ч. 63581 год назад, "иначе вечером придут всей ротой и всех изобьют".

Затем, после каждого удара, "деды" подсказывали Шурику одно из нарушений формы одежды.

Когда Шурика оставили в покое, он плакал и повторял трясущимися губами: "Фашисты... Фашисты...".

А Антон чувствовал себя последней дрянью...

Через пару дней, ночью, сержант Кадников избил Сашку Островского.

(Забегая вперёд, скажу, что пройдёт год и Кадников будет лежать в казарме, стыдясь своих синяков, два дня не вылезая из под одеяла.

Сам Антон, тоже однажды ударит молодого, художника клуба Сашу Филонова. Ударит за дело. Один раз. Тот поймёт, что напрасно борзонул и присоединится к общей срочной работе).

ЖИЗНЬ НАЛАЖИВАЕТСЯ.

Шло время.

Воинская дисциплина шла на убыль. После команды "Подъём", воины не спеша, натягивали обмундирование и, вместо того, чтобы делать утреннюю гимнастику, гуськом тянулись к туалету на краю части. Покуривая сигареты, они ждали окончания утренней зарядки, возвращались в казарму, умывались, брились и, вместо утреннего осмотра, опять курили в ожидании завтрака.

Через пару недель о зарядке никто не вспоминал.

Придя с объекта, ребята дремлют на заправленных кроватях, хотя раньше, на них до отбоя, запрещалось даже сидеть.

Сержанты, из командиров превращаются в старших товарищей, отягощенных служебной ответственностью. Перед ними уже не нужно больше козырять и вытягиваться в ниточку по стойке смирно. Достаточно просто не "подставлять" по службе.

Старшина роты пытался некоторое время восстановить порядок, но затем махнул рукой, поняв бесполезность своих усилий.

А кушать хотелось до одури. По ночам снились подрумяненные пшеничные батоны и карамель в пёстреньких фантиках.

Таджики и узбеки, присланные в роту после карантина, забыли про заповеди пророка Мухаммеда и жадно набрасывались на кашу или суп с мясом "нечистого" животного — свиньи.

Чтобы растянуть время приёма пищи и создать иллюзию насыщения, в суп ложками сыпали жгучий перец, но и перца на столах не хватало.

Единственным, чего не жалели для солдат, был успокаивающий бром. Через день, санинструктор Серёга приносил пакет этой каверзной добавки и высыпал её в кисель. От бора, молодые парни переставали видеть по ночам романтические сны, а в вопросах секса, на период действия препарата, они теряли практические возможности и превращались в теоретиков.

Однажды, войдя в столовую, воины поразились тем, что на столах стояли наполненные "с горкой", бачки каши. Чуть ли не половину объёма каши занимали куски мяса. Разочарование пришло быстро. Оказалось, что новый Начпрод (начальник продовольственно службы) завёз со складов не мясо, а ободранные конские хвосты. Каша была наполнена не кусками мяса, а позвонками хвостов, едва прикрытых мясными волокнами. Когда голодные строители уходили из-за столов, перед каждым из них высилась куча обглоданных костей.

Через месяц хвосты закончились. Следующий месяц кашу варили с печенью. Вначале вкусно, но через три дня от запаха варёной печёнки начинает воротить, а через 2 недели — мутить.

Пришло время, когда терпение воинов кончилось и первая рота отказалась от приёма пищи. Взбешенный комбат влетел в помещение столовой, наорал на набычившихся пацанов, затем надел миску с кашей на лицо выступающего больше всех, солдатика.

Утром в редакцию газеты "Красная звезда" ушло письмо, рассказывающее об этом инциденте. В часть приехал московский корреспондент, комбат публично извинился перед личным составом части и качество еды в столовой улучшилось. Справедливости ради, следует отметить, что гороховую кашу с тушёнкой, жареную мойву и винегрет, а так же плов — по праздничным дням, готовили замечательно.

Второй проблемой был дефицит курева. Особенно в конце лета. К осени, запасы табака на сигаретных фабриках заканчивались, магазины пустели, а на полках магазинов оставались только, крепчайшие, как самосад, кубинские сигареты и дорогущий кишинёвский "Космос" по 90 копеек. Сигареты в стройбате не выдают. Месячное денежное довольствие рядового солдата — 3 рубля 20 копеек, на него не купить и четырёх пачек "Космоса". В ротах собирали последние копейки, отдавали их почтальону-киномеханику Витьке Глухову, который привозил в часть сигареты. Несколько пачек делились по 2-3 сигаретки и до обеда выкуривались. Затем начинался никотиновый голод. Если кому-то приходила посылка с куревом, она моментально делилась и, это был праздник!

Магазинчика или продовольственного киоска в части не было.

Только на пятый год существования части, отцы — командиры сподобились задуматься над вопросом дополнительного питания.

Причём, вопрос решили довольно оригинальным способом. В части организовали конкурс на звание лучшей бригады и лучшего каменщика. К вечеру, за день проведения конкурса, кирпичные стены будущего кафе-магазина были выложены. Где-то в гарнизоне договорились с подъёмным краном, привезли с объекта бракованные железобетонные плиты и соорудили крышу. На отделку магазина направили трёх опытных "стариков".

К тому времени, перетаскивая тонны кирпича и раствора, Антон сорвал спину. Военврач перевёл его на три дня "на лёгкий труд". Бригадир направил прихворнувшего бойца в помощь отделочникам магазина. Через три дня, отделочники заявили командованию, чтобы Антона оставили с ними до окончания работ.

Коля, Серёга и Никита щедро проявляли свою фантазию и опыт, приобретённый за время службы.

Стены банкетной комнаты именинников украсили самодельной гипсовой рельефной плиткой и покрасили под золото.

Полы выложили дефицитной половой плиткой с рисунком шёлкографии.

Соорудили подвесной потолок из панелей АГШа со встроенными светильниками.

Систему отопления закрыли панелями полированного дерева.

На стены повесили круглые медальоны самодельной чеканки.

Входной тамбур окрасили "под мрамор".

Водрузили на окна фигурные металлические решетки.

Получилась красота.

Обычно, Антон трудился "на подхвате", а работы по дереву делал самостоятельно. Старался, и получалось неплохо.

"Старики" оказались нормальными пацанами, сроком службы не кичились, работали до отбоя, а иногда и до полуночи, зарабатывали себе отпуска. По вечерам приносили из столовой бачёк каши, сахар, чай и подкармливали изголодавшегося Антона.

Один только раз призвали к порядку...

Пошел Антон к канаве, вырытой вокруг части, за водой, чтобы шпаклёвку развести. Глянул, а за канавой — поляна черничника с крупнющими сизыми ягодами. Перепрыгнул через канаву, начал ягоды срывать и не заметил, как час пролетел. Вернулся и получил разок по мордасам, чтобы не борзел и не заставлял себя долго ждать. Получил, но не обиделся. Сам виноват, за дело получил. Что было, то было...

Когда, от постоянных сквозняков, у Антона поднялась температура, "старики" завели его в подсобное помещение. Завалили кучей старых бушлатов и шинелей, сказали: "Поспи". За день безделья, Антон отдохнул, пропотел как в бане, болезнь, как рукой сняло...

Заведовать открывшимся магазином поставили лысоватого, вороватого таджика, призванного в армию на 27-м году жизни, имеющего богатый опыт работы в сфере торговли, и трёх жён в далёком Таджикистане.

С этого времени, всегда можно было заскочить в магазин, купить сигареты, сок, молоко, булочки и конфеты.

Вторая рота размещалась отдельно от В.Ч. 63581, трудилась на СП-2. Она обслуживала бетонный завод. А самое интересное, что на строительные площадки гарнизона, бетона поступало в 2 раза меньше, чем производил завод. Половина продукции бесследно растворялась в воздухе по пути от завода до строящихся объектов. Управление инженерных работ подняло шум, поручило комбату послать на завод серьёзного ответственного человека, который наладит учёт и прекратит факты приписок продукции или хищения готовой продукции. Ротный замполит предложил кандидатуру Антона и повёл его в штаб оформлять документы на перевод в другую роту, однако через десять минут вышел из кабинета командира части и сказал: "Тебя не отпускают. На тебя есть другие планы. Завтра будешь принимать клуб".

Утром, в присутствии комиссии, Антон пересчитал музыкальные инструменты духового оркестра и вокально-инструментального ансамбля, акустические колонки и зрительские стулья в зале, мебель в кабинетах, фотоувеличители и фотобачки. Поближе познакомился с художником Димой Добрыдень, библиотекарем Володькой Краниным, почтальоном-киномехаником Витькой Глуховым и руководителем духового оркестра, Серёгой Скрыником.

Все они были украинцы и, кроме Скрыника, через четыре месяца уходили на дембель.

Незаметно приближалась осень. На очередной конференции Антона избрали заместителем секретаря комсомольской организации части. Служба клубных специалистов шла по отлаженной колее. Киномеханик, библиотекарь и художник знали своё дело. Перед разводом в музыкалку прибегали музыканты. Они хватали свои инструменты и строились на плацу, чтобы роты, уходящие на объект маршировали под музыку строевого марша "Прощание славянки" или под белогвардейский марш "Тоска по Родине". Инструменталисты по вечерам, перебирали струны самодельных электрических гитар и отбивали ритм на ударной установке. Фотограф жил особняком. Он по вечерам приходил в лабораторию и запирался в ней. Проявлял фотоплёнки, печатал и глянцевал фотографии, а к полуночи шел спать в казарму. Ко дню строителя и ко дню комсомола в клубе показали 2 концерта. По субботам и воскресеньям показывали патриотические кинофильмы, а затем, по графику, приходил взвод солдат и до часу ночи мыл полы.

Длинное неуютное здание клуба за глаза называли конюшней. Поэтому у замполита части, майора Смирнова, курировавшего клуб и клубную работу, была кличка "Конюх".

Конюх неусыпно пас личный состав клуба, не давая ни минуты свободного времени. Скучать не приходилось.

ЧТО МЫ ТЕРЯЕМ И ЧТО МЫ НАХОДИМ?

Осень первого года службы запомнилась Антону тем, что на СП-2 погиб военный строитель из второй роты. Закрытый, обитый красной материей гроб привезли в клуб и поставили в помещение агитпункта. Наутро пришёл газосварщик со сварочным оборудованием и раскроенными листами оцинкованного металла. Сварщик изготовил цинковый короб. В него поставили гроб мёртвого солдата, накрыли металлическим листом и наглухо заварили газовой сваркой. Сколотили большой деревянный ящик, устелили его древесными стружками, на стружки — положили запакованный в цинк гроб и заколотили сверху деревянным щитом. Солдатики сбросились по рублю и прапорщик Полосин повёз скорбный груз на родину солдата.

После этого, в агитпункте будут одиноко стоять гробы Раджаба Мирзоева и Серёги Ларина.

Раджаба, бывшего киномеханика из города Душанбе, ударит по голове тяжелая металлическая труба. Он месяц будет лежать в коме, не приходя в сознание, пока врачи госпиталя не отключат аппарат искусственного дыхания. Чтобы отправить тело Раджаба домой на самолёте, личный состав роты отдаст всё своё месячное довольствие, сбросится по три рубля.

Серёжа, симпатичный, добрый подмосковный парень, вчерашний школьник, погибнет ещё более нелепо...

Вечером на бетонном плаце поставят футбольные ворота и начнут гонять мяч. Серегина команда играла классно, игра шла на стороне ворот противника. От нечего делать, Серёжа подпрыгнул, ухватился за верхнюю перекладину ворот и подтянулся, радуясь силе в руках.

Ворота опрокинулись, Сергей упал спиной на бетонную плиту, а сверху, по груди, его ударила тяжелая сварная конструкция футбольных ворот.

Родители Серёжи погибли несколько лет назад в автомобильной аварии. Серёжин гроб встречали на Родине и провожали в последний путь старенькая бабушка и сестрёнка — второклассница...

После первого ухода дембелей, личный состав шестой роды захватил власть в В.Ч. 63581.

Антон заведовал клубом.

Гена Камарзин — кинобудкой и почтой.

Санька Островский принял библиотеку.

Сашка Аверьянов будет заведовать вещевым складом.

Витьку Иванилова поставят начальником столовой.

Витьку Кабанова — шефповаром.

Курбана — хлеботезом.

Юру Мартынова — дежурным по КПП.

Юрку Островского и Володьку Бердникова — дежурными по штабу.

Серёгу Павлова — писарем в штабе.

Сергея Калугина — портным.

Сашку Юткина — парикмахером.

Сашку Анурина — мастером объекта.

Лёпу Чайника — дезинфектором санчасти.

Цыганёнка Тихона — водителем санитарного уазика.

Гришу Крещука — водителем клубной машины.

Толика Терещенко — водителем продовольственной машины.

А ещё были каптёры, сторожа, повара, электрики, колерщики, учётчики, нормировщики, калькуляторы и многие другие должности, занятые ребятами из 6-й роты.

Это стала ИХ часть.

Это было окончательное разделение личного состава роты на хозяйственный взвод — "хозяйственный зброд" и на "настоящих военных строителей".

Жизнь "настоящих военных строителей" тоже изменилась к лучшему. За полгода они приобрели навыки работы, строительство объектов близилось к окончанию и никто уже не шугал их, как салабонов, а начальство не требовало от них горячечных темпов первых лет строительства.

Наряды на заготовку дров для бани стали в части самыми любимыми нарядами на работы.

Дело в том, что банщик Гоха, чтобы не греть сутками воду для бани, самовольно и тайком врезался в систему отопления. Теперь он просил приготовить одну охапку дров, затапливал банную печь, бросал в топку пару кусочков рубероида, чтобы тёмный дым был виден из окон штаба (дым идёт, печь горит, банщик трудится) и шёл курить к бойцам наряда.

О том, какое отделение было с вечера на чистке картошки, можно было судить утром по бачкам с картофельным пюре. Если "пахали" салабоны, бачки наполнены с верхом, и пюре густое. Если в наряд ходили "старики", бачки наполовину заполнены жиденьким картофельным киселём.

Национального вопроса в роте не было. Месяца через полтора таджики и узбеки из самых глухих кишлаков начинали сносно говорить по-русски, делились присланными из дома фисташками, хурмой, гранатами и ташкентской "Примой". Иногда они пели песни на своём языке, иногда собравшись в кружок, читали Коран, но до столкновений доходило редко. Один раз помахался кулаками Антон с Рашидом, за то, что тот наступил сапогом на его кровать. Один раз сказал Курбану, что убьет его, если тот ещё раз прыгнет на Сашку Островского. После такой пробы сил, стали Рашид и Курбан приятелями для Антона. Рашид — не на долго. Вскрылись на гражданке какие-то дела Рашида по продаже наркотиков и Рашида, из армии, загребли на зону.

Были и внутринациональные конфликты. Когда дисциплина совсем упала, а поставки алкоголя в часть наладились, москвич Грушин, сын главного инженера одного из оборонных предприятий оказался драчливым в нетрезвом состоянии, избил несколько человек в казарме, забрёл в клуб, разыскивая трубача Толика Шептунова и не подумав, обозвал Антона колхозником. Напрасно. Недолго думая, с разворота, кулаком правой руки, сбил с ног и напомнил ему Антон московские белые булочки, докторскую колбасу и то, на каких деревьях они растут...

Драка со "стариком" Володькой Крысиным была чревата последствиями. Во время киносеанса, залез Крысин на сцену, покуривал Беломор, пошвыривал окурки на пол. Стал Антон выгонять Крысина со сцены — тот в драку, но сразу же утих, когда на шум борьбы заглянул за экран дежурный по части офицер.

После сеанса, драили в клубе полы "старики" из первой роты. А потом и Крысин заявился разбираться с салабоном. Вызвал Антона на улицу. Получил от Антона фингал под глаз, сказал, что теперь Антон — трупп и ушел в свою роту.

Узнав чем закончилось дело, "старики" сказали, что напрасно он связался с Крысиным, что у того старший брат служит в комендатуре, в "Рексах", и теперь наверняка, приедут "Рексы" избивать Антона.

А Крысин, придя в роту, выпил с досады и обиды. Попался ротному на глаза. Ротный отправил Крысина на губу, вот "испугал ежа голой задницей". У Крысина на губе брат в королях ходит. Выпили там братья за встречу. Мало им показалось. Ушли в "самоход", "ломанули" киоск, взяли бутылку коньяка и пару шоколадок на закусь, всего рублей на двадцать. Попались. А продавщица ушлой бабенкой оказалась, заявила, что у неё недостача в 10 раз больше. Посадил комендант гарнизона братьев Крысиных под арест и заявил, что будут они сидеть, пока недостачу не покроют. Больше Антон с Володькой Крысиным не встречался.

Между тем, первая армейская зима вступала в свои права. Начались крепкие морозы. Отопление клуба почему то не работало. Горячая вода наполняла мощные регистры труб отопления и остывала. В помещении стоял колотун, а остывающая вода в любой момент могла превратиться в лёд и разорвать металл системы отопления.

Сутки Антон открывал и закрывал, то вместе, то поочерёдно 9 имеющихся вентилей, надеясь избавиться от воздушных пробок или осевшей в трубах грязи. Безрезультатно. От брызг и пара обмундирование намокло, а мокрая ватная телогрейка начала обмерзать льдом. Было очень холодно и хотелось спать. Только через сутки, удалось понять причину неисправности отопления. Каким то образом, видимо при ремонте теплотрассы, в трубу попал труппик крысы, который закупорил трубу на изгибе ввода трубы в здание. Когда закупоренный отрезок трубы был вырезан, а на его место вварили другой, в клубе стало тепло. Лёд на телогрейке растаял, Антон согрелся и вдруг понял, для чего он находится ЗДЕСЬ.

— Там, на объекте, на зимнем холоде или в настывших помещениях объекта сейчас работают ребята его части. Им тоже холодно, им трудно, но вечером они придут в клуб смотреть кино, и пусть им будет тепло и уютно. Им должно быть хорошо. Это его служебный армейский долг...

Замполит части побеседовал с начальником строительного участка и для клуба дали строительные материалы.

С этого дня, до поздней ночи, завклуб и библиотекарь, киномеханик и художник опять стали военными строителями. Они обивали оргалитом стены и по стыкам листов делали расшивку фигурной деревянной рейкой. Прятали под панелями из ДСП, массивные трубы отопления. Сколачивали каркасы фальштамбуров. Всё это красили в тёплые светлые тона. Заднюю стену зрительного зала отшпаклевали масляной шпаклёвкой, проолифили и нарисовали красочное панно, показывающее мощь Советской армии. Повесили на потолок новые светильники. Облагородили сцену. Для покраски пола, притащили с объекта бочку ацетонового лака, развели в нём свинцовый сурик и пропитали некрашеные половые доски в два слоя.

Когда клубарям не хватало растворителя, мастерков, кистей, гвоздей, и прочей строительной мелочёвки, они шли на объект. Увидев их приближение, военные строители спрашивали: "Ну, что сегодня пи...ть собираетесь?".

После этого, в зависимости от производственной ценности нужной вещи, или делились необходимым для ремонта клуба, или наоборот, надёжнее прятали свой последний инструмент. Так что частенько, и вправду, приходилось пи...ть.

Никто, кроме замполита части не трогал клубных работников. А летом у замполита отпуск. Это было время отдыха. Засидевшиеся в части ребята зачастили в лес. Там по песчаным пригоркам собирали землянику, набирали на болотных островках крепенькие красноголовые подосиновики, приносили с продовольственного склада кулинарный жир, сушеный лук и в музыкальной комнате, на самодельном электронагревателе, жарили грибы.

После нескольких лесных походов, ребята наткнулись на лесное озеро с крутыми песчаными берегами, песчаным дном и прозрачной водой.

Целый день проплавали они в озере и результат сказался незамедлительно. Антон заболеем ангиной. Ребята по-прежнему, уходили в лес, а он днями лежал в своем кабине, оборудованном за сценой. Было больно и скучно.

На третий день Антон взвыл от скуки и ушел в санчасть.

Убивая время и отвлекаясь от боли, Антон играл в карты, в дурачка с санинструктором, дезинфектором и водителем санитарной машины. Еду приносили в палаты. Антон лежал в отдельной палате, поэтому, ночью, никому не мешая, до рассвета читал книгу.

Однако через день такая лафа закончилась. По части, среди молодых солдат прошёл всплеск заболеваний, санчасть переполнилась, а в палату к Антону, на единственно-свободное место, поместили его однопризывника, привезенного с СП-2 Колю Козлова.

Они вместе проходили курс молодого бойца в карантине. Колиным командиром отделения был кореец Толик Ли.

В одном из писем домой, Коля написал, что служится хорошо, ребята в отделении хорошие и только командир отделения — Чурка. Письмо попало в руки сержанта. "Ах, значит я чурка. Хорошо, пусть будет так" — сказал сержант Ли молодому солдату — "Но тогда и ты будешь у меня салабоном до самого дембеля".

Он шугал, загружал, дрессировал, третировал, одним словом — фуценил Колю до тех пор, пока тот из нормального пацана не превратился в униженное (зафуценённое) существо, до тех пор, пока Колины сослуживцы, по закону волчьей стаи, не стали сами измываться над сломившимся пареньком.

Чтобы как-то вырваться из казарменного ада, Козлов, заболевший межпальцевым грибком, не стал обращаться своевременно в санчасть. Он наоборот соскребал между пальцами пораженную кожу и втирал ее в кожу ног и стучал по коже ребром столовой ложки. Коля добился желаемого результата. Его ноги, ниже колен, представляли ужасное зрелище — голое мясо, покрытое остатками сгнившей кожи, засохшей сукровицы и гноя. Козлову был гарантирован долгий отдых от казарменного беспредела.

Ночью Антону не спалось. Не давала заснуть вонь гниющего человеческого тела и мысли о том, как просто сломать человека...

Утром Антон потребовал своё обмундирование и ушёл из санчасти. Его подчинённых в клубе не было.

— Ушли в лес.

Антон вытащил на улицу две фляги изумрудно зелёной краски на окиси хрома, приладил на шест малярный валик и начал красить наружную стену клуба, чтобы как-то отвлечься от боли в горле и забыть преследующий его гнилостный запах.

Возвратившиеся грибники помогли докрасить стены, выбелили фундамент, покрасили основание фундамента (сапожок) разведённым в бензине битумом. Клуб блестел и радовал глаза.

Комбат вызвал ротных командиров и приказал им обеспечить аналогичный вид всех казарм и объектов части.

Никто уже не называл клуб конюшней, а замполита Конюхом. В разговорах солдат он стал просто замполитом или майором Смирновым.

НЕ СУДИТЕ, ДА НЕСУДИМЫ БУДЕТЕ...

Клуб это центр культурной жизни части, но не только праздники проходят в клубе.

Там проходят суды.

Перед заседанием выездного суда, Антон ставил на сцене стол для судей, стол для прокурора, стол для адвоката, а в зале перед сценой — скамью для обвиняемых. Если на суд приезжала мать судимого солдата, Антону приходилось общаться с ней до суда. Он старался, но разве могли его разговоры отвлечь настоящую солдатскую мать от мыслей о тяжелой доле её сына.

Затем к клубу подъезжала машина с зарешеченными окнами. Из неё выходил подсудимый. Такой же, как месяц назад, только без ремня.

Он шёл на суд, но, всё было решено задолго до суда. Если на плечах воина были погоны — значит, его отправят в штрафной батальон. Если солдатик шёл без погон, значит, ему прямая дорога в тюрягу. (Штрафбата боялись больше, чем тюрьмы). Если прокурор требует четыре года, а адвокат просит два, значит, судья даст "золотую" серединку — 3 года.

Так судили двух солдатиков с СП-2.

Когда они были молодые и зелёные, старшина роты продал их обмундирование дембелям. С тех пор прошло полтора года, скоро домой, но чтобы приехать домой в подобающем виде, теперь им нужно купить парадки у того же старшины. Ждать помощи из дома бесполезно. У каждого из них, мать одиночка. Отцы умерли давно, плохой смертью, в состоянии алкогольного опьянения, захлебнулись рвотной массой.

(Это из показаний на суде).

Солдатики решили стащить со склада 2 электрических рубанка, по дешевке их продать и отдать деньги старшине.

Они пришли к складу, спилили ножовкой наружный замок, монтажкой взломали врезной замок и взяли рубанки. Тут пришёл сторож — такой же солдатик, но уроженец Средней Азии. Застуканные взломщики откупились от него десятью рублями, рубанки спрятали на чердаке сарая и легли спать. Утром, по сообщению сторожа, их арестовали.

Казалось бы похищенное возвращено, неудачные воришки оказались жертвой жизненных (и служебных) обстоятельств, но на деле вышло иначе...

Влепили по полной...

Отягчающими фактами послужили:

— Хищение СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ собственности.

— Хищение ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОМУ СГОВОРУ.

— Хищение ГРУППОЙ лиц.

— Хищение с ПРИМЕНЕНИЕМ ТЕХНИЧЕСКИХ СРЕДСТВ (ножовка и монтажка).

— Дача ВЗЯТКИ (сторожу).

СТАРШИНУ НИЧЕМ НЕ НАКАЗАЛИ !!!

Второй суд оказался таким же нелепым...

Вместе призвались ребята из одного казахстанского посёлка.

Вместе росли, вместе ходили в детский садик, вместе ходили в школу, вместе пошли в армию. Как все нормальные пацаны, дружили, ссорились, мирились.

А одному из них присвоили звание ефрейтор (старший солдат).

Повздорили два приятеля и влепил солдат старшему солдату фингал под глаз. Вечером заметил синяк командир роты капитан Шувалов и разошелся: "Это что такое, сегодня ты старшего по званию — ефрейтора ударил, а завтра меня бить начнёшь?".

Ценой синяка стали три года тюрьмы, а возможно и навсегда исковерканная молодая жизнь...

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДУРДОМ.

Два раза строительство объекта проверял Главный маршал Советского союза. К его посещению на объекте наводили порядок. В части выравнивали снежные кантики вдоль тротуаров, а сами тротуары отдалбливали от ледяной корки. Задачей клубарей было сделать достойную наглядную агитацию.

По ночам они сколачивали из брусков каркасы, на которые прикреплялись по три листа жести. Затем каркасы соединялись вместе, грунтовались, красились, и на них, алыми метровыми буквами писались лозунги типа "РЕШЕНИЯ 26-го СЪЕЗДА КПСС — В ЖИЗНЬ", "СЛАВА СОВЕТСКОЙ АРМИИ", "НЕ ВЫПОЛНИЛ СМЕННОГО ЗАДАНИЯ — НЕ УХОДИ С ОБЪЕКТА", "ПЛАН — ЗАКОН. ЕГО ВЫПОЛНЕНИЕ — ДОЛГ, А ПЕРЕВЫПОЛНЕНИЕ — ЧЕСТЬ". Лозунги крепились на самом верху объектов, чтобы куда бы ни пошел маршал, он отовсюду видел, что массово-политическая работа ведётся на должном уровне.

(Посещая объекты, маршал Устинов ни разу не заглянул через дорогу — в восковую часть 63581, чтобы посмотреть, как живут военные строители).

Аналогичные лозунги, только в несколько раз меньше, рисовались на транспарантах, которые военные строители должны были держать в руках и нести во время прохождения торжественным маршем в дни коммунистических субботников или государственных советских праздников. В такие дни, над казармами развевались красные флаги, вывешенные Антоном, а плац алел патриотическими транспарантами, поднятыми над выстроенными ротами. Роты повзводно проходили мимо командования части, стоящего на трибуне, а перед выходом за ворота КПП, бросали транспаранты в кучу, на траву газона. Их нужно было быстренько притащить назад и запрятать на чердаке клуба до следующей оказии.

В каждой казарме есть Ленинская комната. По воскресеньям, замполиты проводят в них политзанятия с личным составом. В остальное время, можно зайти в комнату, спокойно написать письмо домой или сыграть с приятелем в шахматы.

Стены ленинских комнат украшены различными стендами, но наличие двух стендов обязательно. На одном размещены фотографии высшего командного состава Советской армии. На другом — фотографии руководства Советского Союза — членов и кандидатов в члены Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза.

Портреты политической элиты украшают стены клуба. В стране шутят, что согласно мнению членов ЦК КПСС, средний возраст мужчины — 70 лет. Следовательно, больше половины партийных функционеров, давно перешагнули этот возраст и, как все нормальные люди, несмотря на усилия Кремлёвских врачей, умирают.

Портрет покойного нужно снять со стены и сдвинуть все портреты, исключив пробел. При избрании нового члена ЦК или Генерального Секретаря КПСС, нужно повесить новый портрет, но не на свободное место, а строго по алфавиту, причём на одну стену должны уместиться члены ЦК, на другую кандидаты в члены ЦК, слева от сцены должен попасть портрет Генсека, а справа — Главного маршала.

Это была головоломка. Это дурное дело бесило и доводило Антона до "белого каления".

ПОРЯДОЧНЫЙ БЕСПОРЯДОК.

Летом 1980 года роты начали переводить на СП-2. В одной из опустевших казарм разместили учебку. Командовал учебным подразделением капитан, а замполитом у него был майор. Вот такая непонятная армейская иерархия.

Опустела и казарма 6-й роты. Оставшийся "хозяйственный зброд" — шоферов и поваров, клубарей и штабных, медицину и учетчиков, дежурных по КПП и портных, электриков и парикмахеров — перевели в 3-ю роту под начало капитана Хрустова, стройного щеголеватого офицера средних лет.

Пополнение роты после команды "Подъем" переворачивалось на другой бок и мирно дремало до времени завтрака. Затем, не спеша, умывалось, одевалось, заправляло кровати и тянулось в столовую попить чайку с маслом. После завтрака, хоззброд расходился по своим вверенным объектам и становился подтянутым, ответственным и исполнительным воинским контингентом, а вечером хоззброд опят позволял себе расслабиться и, покуривая, лежа на кроватях, вел свои тихие спокойные беседы.

Новый командир роты был ошарашен таким пополнением и на третий день ультимативно потребовал от комбата — подполковника Овсеенко, чтобы от него забрали хоззброд, пока тот, дурным примером, не испортил всю третью роту. Комбат отнесся к просьбе с пониманием и вечером элита войсковой части 63581, с матрасами на плечах, потянулась в опустевшую казарму 6-й роты. "Воины" разместились в одном из трех кубриков. И началась их безнадзорная жизнь.

Каждый из них, по роду своей службы, имел своего начальника, а до всех них, собранных в одном кубрике, никому не было дела.

Хоззброд вечером, в духе демократии времен гражданской войны, решал, кто в какой день будет дежурным по роте. Дневальных, из-за малочисленности подразделения, не назначали.

По утрам, дежурный будил "воинов" фразой: "Рота, кто идет на завтрак!".

Кто-то поднимался и шел завтракать, кто-то просил принести ему пайку (хлеб, сахар и масло), чтобы попить чай в своем служебном помещении.

Дежурный шел в первую роту, брал тройку молодых солдат. Молодые быстренько протирали мокрыми тряпками полы в кубрике и коридор казармы — взлётку, а затем, в сопровождении дежурного, шли в столовую и вволю отъедались нетронутой кашей из бачков, оставшихся на столах хоззброда.

По вечерам, хоззброд собирался на ночлег. Собирался не весь. Кто-то задерживался по служебным делам, кто-то оставался спать в своих закутках, кабинетах и подсобках. Поэтому, после вечерней поверки, в журнале учета личного состава, напротив большинства фамилий стояли буковки Н. или Р., означавшие, что солдат проводит наряд или находится на работе. Это была практически гражданская жизнь.

По телевизору показали новый фильм "Мимино". Когда в кубрике почти заснули, в казарму зашел довольный, весёлый, пьяный в драбадан, шофер Толик Терещенко и, выписывая кренделя по взлетке, запел песню из кинофильма:

"Полчаса до рейса, полчаса до рейса,

я стою у взлетной полосы.

И спешат быстрее,

всех часов на свете,

эти электронные часы...".

Толик дошел до своей кровати, рухнул и заснул. С этого дня, стало традицией, что каждый выпивший воин, заходя в казарму и вышагивая по взлетке, пел песню про взлетную полосу.

В этом рассказе довольно часто упоминаются выпивки. Нет, поголовного пьянства в части не было. Наоборот, каждая пьянка была почти событием. Поэтому и запоминалась. Много могли пить шофера, выезжавшие из гарнизона, но почтальоны пили больше.

Почтальон, Гена Камарзин постоянно ездит за почтой и может привезти водяры.

Почтальон может припрятать и отдать после отбоя посылку с медицинской грелкой, наполненной домашним самогоном.

Почтальон (он же киномеханик) является хозяином кинобудки — кирпичного помещения без окон, с глухим тамбуром и двумя железными, запирающимися изнутри дверями. Идеальное место для пьянки.

Много поступает почтальону соблазнительных предложений, оказать содействие и принять участие в организации распития спиртных напитков.

Сам Антон предпочитал трезвый образ жизни.

Первый раз выпил, когда из клуба похитили электрическую гитару. Обнаружил пропажу и обеспечил возврат музыкального инструмента пьяный, вернувшийся из самохода, Серега Скрыник. В самоходе Сергей довольно удачно поменял хозяйственное мыло на деньги, а деньги поменял на свой любимый портвейн. Когда гитара возвратилась на положенное место, Сергей потребовал составить ему компанию. После душевной беседы и произошел упоминавшийся ранее случай, когда на зимнем крыльце казармы, раздетый и нетрезвый Антон чуть не сбил с ног лейтенанта Тагирова.

Второй раз пили на квартире прапорщика Полосина, в поселке Радужном, который тогда назывался Владимир-30. Возвращались четверо солдат и прапорщик из московской командировки, прибыли в гарнизон, а в часть не поехали. Посидели, выпили, поговорили о жизни и переночевали в квартире Полосина. Спасибо товарищ прапорщик, что устроили разряду первогодкам.

Третий раз — привез Полосин, по просьбе Антона, портфель вина, чтобы смог Антон угостить друзей, Событие — у Антона сын родился! Получил Антон радостную телеграмму из дома, купил друзьям банку сока и булочек, а на следующий день, как положено, пяточки обмыли, за здоровье будущего защитника Родины выпили.

Четвертый раз пили в спасенном от пожара клубе, замерзшие и усталые.

Пятый раз был прощальный. Уходил Антон на дембель.

Пять раз за всё время службы. Не так уж часто при Антоновых связях и возможностях!

А сейчас про пьянку N4 ...

ГОРИТ -_ГОРИТ...

30 апреля. Весна запаздывала. К тому же, снег в лесах тает намного позднее, чем в городах и на полях. Стояли плюсовые температуры, но, начавший таять снег лежал еще зимней шубой. С крыши клуба звонко капали в первые лужи капельки капели. Талая вода скапливалась на навесе клубного крыльца и стекала по стене. Отсырела стена.

Видимо, в утеплителе, голодная крыса сгрызла изоляцию электрической проводки наружного освещения. Включил Антон вечером дежурное освещение, а провод на потолке зашевелился. Это плавилась и вскипала от короткого замыкания изоляция провода. Затем изоляция вспыхнула по всему потолку. Заскочил Антон в щитовую и выключил рубильник. Схватил лестницу. Сашка Островский пулей взлетел по подставленной лестнице и стал гасить новой, приготовленной для своего дембеля шапкой, ядовито-зеленое пламя горящей пластмассы.

Потушил Сашка пламя на потолке, а здание клуба — щитовое, Горит огонь внутри стены, внутри фальштамбура скрывающего трубы отопления. Наполняется клуб дымом. Опять схватил Антон лестницу, нашарил в темноте кран спуска воздуза из системы отопления и открыл кран. Ударила струя кипятка из крана. Хоть и горячая, а все-таки — вода. Не дает огню пробиться внутрь здания. Побежал Антон в штаб. Заскочил в дежурку, крикнул Володьке Бердникову, чтобы поднимал роты по пожарной тревоге — и назад в клуб. Притащил ведра и начал с Геником и Санькой обливать стену водой.

Сбежались солдатики, попытались тушить пламя огнетушителями, а они почти все не исправные.

Тут необходимо отдать должное доблестному офицеру советской армии, капитану Егорову.

Взял Егоров командование на себя, скомандовал: "Часть Огонь!" и выпалили солдаты в горящую стену клуба сотнями снежков. Притихло пламя. И опять: "Часть Огонь! Часть Огонь! Часть Огонь!". Загасили пламя. Разломали доски наружной и внутренней обшивки, закидали снежками тлеющий утеплитель, разломали тлеющую часть потолка и крыши.

Пожар был потушен...

В ночи, без привычного освещения, здание клуба казалось черным. Но и на фоне этой черноты, чернели выгоревшие проемы стены, потолка, крыши.

Два солдата из стройбата заменяют эскаватор...

Четыре солдата из стройбата заменяют строительно-монтажное управление.

Теперь трудно вспомнить, где и как среди ночи они нашли доски, утеплитель, шифер, оргалит, краски. Помнится, только озноб холодного ночного ветра и тяжесть промокших ватников. Помнится усталость и желание заснуть хотя бы на минутку. Помнится, что они отремонтировали стену, зашили потолок, перекрыли поврежденный участок крыши, покрасили клуб снаружи, побелили изнутри...

Под утро к ним зашел Скрыник, возвратившийся из самохода. На этот раз, от отнес в Асерхово свежих уток и опять принес вино. Серега, бескорыстная душа, пожертвовал замерзшим клубарям свою добычу. Согрел их тела и души. Они выпили вина и заснули на холодном полу музыкальной комнаты. Проснулись от стука в дверь. На крыльце стояли замполит части, зампохоз, комбат и большой чин из гарнизона. Ни один из офицеров не подал вида, что учуял винный запах, что усмотрел нетрезвые лица солдат.

Последствия пожара бесследно ликвидированы. На следующий день, им объявят благодарность за мужество и самоотверженность, проявленные при тушении и ликвидации последствий пожара.

Говорят, что от судьбы не уйдешь, что у каждого человека своя карма. Наверное, своя судьба есть и у зданий. Злая судьба преследовала клуб в.ч. 63581...

Зима с 1978 на 1979 год была необычайно морозная. В центре России вымерзли сады, а в в.ч. 63581 перемерзли и лопнули магистральные трубы системы отопления. Одни стройбатовцы ночевали на объекте. Другие спали в нетопленных казармах, не снимая бушлатов и накрываясь не одеялом, а двумя матрасами. Основная масса народа ночевала в клубе, на полу. В зрительном зале установили теплогенератор, работающий на соляре. Теплогенератор обогревал помещение и спящих солдат.

29 апреля 1979 года теплогенератор загорелся. Его потушили. Клуб спасли.

30 апреля 1980 года, случился пожар, о котором Вы только что прочитали.

1 мая 1981 года, после того, как Антон ушел на дембель, музыканты переоделись в парадное обмундирование. Повесили сушиться портянки возле электрического "козла". Портянки сгорели. Сгорели вместе с клубом.

Пожары начинались с периодичностью в один год и один день.

О КОМБАТЕ ИЗ СТРОЙБАТА.

Войсковая часть номер 63581 это военно-строительный отряд или стройбат. А батальонами командуют комбаты. Комбатом в.ч. 63581 был подполковник Авсеенко по прозвищу "Усы". Офицер с благородными чертами лица, могучей фигурой и шикарными буденновскими усами.

Казалось, что Авсеенко родился не в свое время, а на сто или двести лет позже положенного срока. Так, наверное, выглядели герои, славные слуги царя и отечества — лучшие полковники и генералы дореволюционной Российской армии.

А вот рассказать о комбате нечего.

Обычный офицер советской армии.

Не чудил по пьяни, не самодурствовал. Просто командовал своим военно-строительным отрядом. Не ставил на уши своих замов, но и спать не давал ни им, ни ротным офицерам.

Замы, прошедшие "школу Авсеенко" назначались на командные должности.

Много воинских частей в гарнизоне. Одни обеспечивают охрану объектов, другие порядок в гарнизоне, третьи строят закрытый город, четвертые — асфальтовые и бетонные заводы, пятые прокладывают дороги, шестые — коммуникации и всё это для того, чтобы функционировали объекты, которые строит на СП N 6 войсковая часть N 63581.

Авсеенко на слуху у командования Управления инженерных работ и Главка, у Академии наук, у Министра обороны. Частенько сам Леонид Ильич Брежнев спрашивает : "Ну, как там у нас дела в "Радужном""?

Не обеспечит Авсеенко своевременную сдачу объектов и труд тысяч людей, миллионы народных денег окажется напрасным.

Заокеанские враги почувствуют слабость Союза и начнут качать свои права по всему миру, и что главное — развернут программу развития космических вооружений, выведут в космос боевые лазеры и спутники наведения боевых ракет!

— Ответственность, не приведи Господи, не дай Вам Бог...

— Не сносить головы, не сносить погон, расстаться с партийным билетом...

И всё нужно сделать силами желторотых пацанов.

А с ними — хлопот не оберёшься.

Что ни день, то какой ни будь залет.

Есть у Авсеенко друзья на верху, но есть и недоброжелатели.

Поэтому нельзя, чтобы лишняя информация уходила из части. Незачем лишний раз солдат на губу возить.

Попадется воин в "самоходе", узнает комбат, сколько вина или водяры нес воин в рюкзаке, 12 километров из деревни Осерхово и прикажет нагрузить ему в рюкзак кирпичей такого же веса, и заставит пройти такое же расстояние еще раз, вокруг плаца. Юрик Островский будет стоять на штабном крыльце и считать пройденные круги.

А недавно еще серьёзнее случай произошел. Не самовольная отлучка, а САМОВОЛЬНОЕ ОСТАВЛЕНИЕ ЧАСТИ!

Только через неделю нашли солдатика "у любушки на постелюшке"...

Взяли солдатика под арест, выводят из подъезда, а это шалава, зацелованная "хмельными" ночками, догнала комбата, но не заголосила просьбами простить её дуру и солдатика. Заплатила за своё удовольствие. Сунула Авсеенко червонец и говорит: "Передайте Сергею, ему теперь в тюрьме деньги понадобятся...". Знала ссучка, что положено за такое воинское преступление.

На утреннем построении части рассказал комбат о проишествии, вызвал Серёгу из строя, отдал 10 рублей, приказал купить на все деньги презервативов (500 штук), отправить этой б...и и служить дальше.

Серёгу нашли своими силами.

А вот геодезист части отслужил три месяца и исчез.

Всего за одну ночь незаметно пробрался в город. Переоделся в одежду, сушившуюся на балконе первого этажа. В лесу перемахнул через гарнизонный забор. На такси доехал до областного вокзала. На электричках выбрался за кольцо оцепления.

Запоздалая операция "Кольцо" ничего не дала. Взяли геодезиста сотрудники Комитета государственной безопасности. В далёком городе Орел. Взяли и ужаснулись. У геодезиста в записной книжке вычерчен план гарнизона, и подробные планы объектов на СП N 6.

— Зачем тебе планы, ты почему сбежал из части?

Ответ геодезиста заставил вздрогнуть бывалых КГБешников: "Хотел перейти границу, попасть в Турцию, продать информацию и заняться бизнесом".

В то время туристы не шастали толпами в Турцию. Турция была враждебным НОТОвским государством. На Турцию щетинились пулеметные стволы пограничных застав и орудия пограничных кораблей. Всего несколько месяцев оставалось до смерти Владимира Высоцкого, а из магнитофонов звучал его хрипловатый голос о цветах и перестрелке на нейтральной полосе советско-турецкой границы.

Геодезиста направили на психиатрическую экспертизу. То ли, у него и вправду были отклонения в извилинах мозга, то ли врачи пожалели пацана, то ли по чьей то просьбе постарались загасить скандал, но дезертир вышел из госпиталя с диагнозом "Шизофрения первой степени", а через пару недель успешно сдал экзамены и стал студентом педагогического института...

...Воины, да какие они воины?

— Пацаны. Только строят из себя крутых. Их воспитывать и воспитывать...

Принес начальник особого отдела письмо, задержанное военной цензурой. Подчеркнул комбат красным карандашом ненормативную лексику и стало письмо красного цвета, покраснело от карандашного грифеля, словно от стыда.

Опять стоит очередной виновник перед строем, перед лицом своих товарищей, а комбат показал строю листок, объяснил, что это письмо человека со средне-техническим образованием, написанное другу, что пишут они письма из армии, а не из тюряги и нельзя позорить такими письмами ни себя, ни армию.

Но и сам комбат не безгрешен. Бывает, что сам нарушает уставные отношения. Просторный кабинет у комбата — три окна на плац, стол для заседаний, в углу растет огромное дерево чайной розы. Вызовет комбат злостного натушителя дисциплины, объяснит ему простыми русскими словами, что нарушитель — большая бяка, врежет кулаком так, что брыкнется нарушитель с копыт, улетит под чайную розу. В части такая процедура оперативной воспитательной работы называлась "отдохнуть под кустиком" и воспринималась с пониманием.

...На краю части стоит водонапорная башня. Возле башни — будка. В будке — электрощит и вентили управления водоснабжением части, шкаф с инструментами, наждак, столик и топчан. В этой будке проходит служба электрика части. Только изредка, соскучившись по людям, приходит электрик в роту переночевать.

Электриком был Валера "Носик" (не путать с известным в то время киноартистом Валерием Носиком). В начале службы, сломал "дед" Валерке переносицу. Переносица срослась, но Валерка стал обладателем огромной "кавказской" горбинки на носу и прозвища "Носик".

Перед дембелем передал Валерка свою должность калужскому пареньку Толику Трофимову. Передачу оформили испитием спиртного напитка. Пришел Толик в роту, выкурил пару папирос "Беломор-канал", стряхивая пепел, бросая окурки рядом с кроватью и заснул.

Зашел в роту комбат, увидел окурки, возмутился и скомандовал: "Воин, подъем".

Вскочил Толик, натягивает штаны и китель, и разоблачает себя и оправдывается на всю казарму: "Товарищ подполковник, я не пил, честное слово не пил!".

И комбат на крик перешел "Бегом в Штаб!".

Запутался Толик в портянках, а Авсеенко орёт " Бегом в Штаб!".

Выскочил Толик босиком на первый ноябрьский снег и почесал к, светящимся в ночи, штабным окнам.

Вернулся Толик минут через 15, довольный тем, что дело закончилось без губы, что он сохранил за собой тёплую должность электрика части.

Подумаешь, отдохнул пару раз под кустиком...

Одного не мог понять Антон, почему комбат не защитил от суда солдатиков, укравших электрические рубанки, чтобы купить себе парадки?

Почему не наказал обнаглевшего прапора?

Это грех на душу подполковника Авсеенко!

ГРУППОВОЙ ПОРТРЕТ,

Военные строители...

Какими они были?

Обычными...

Чьими-то сыновьями, братьями, любимыми.

По утрам, под музыку духового оркестра, строевым шагом, стройными колоннами, безликой массой они проходили по плацу и уходили на объекты.

За два года они становились настоящими профессионалами своего дела.

После стройбата, на жизненном пути им были не страшны ни физические, ни моральные трудности.

Передовики производства получали внеочередные отпуска, воинские звания, значки отличника военного строительства, победителя в социалистическом соревновании или молодого гвардейца пятилетки, благодарности и почетные грамоты. В первых партиях уходили на дембель.

Только денег, на строительстве военных объектов, не получали.

Антон, был начальником клуба, занимал офицерскую должность и имел самый высокий оклад, доступный солдату срочной службы — 90 рублей в месяц. На его лицевой счет зачислили более полутора тысяч рублей. При увольнении в запас, выплатили 112 рублей. (Хватило на гражданский костюм и ботинки). Остальные деньги высчитали за то, что Антон полтора года носил форму, ел кашу, спал в казарме.

Зарплаты настоящих военных строителей объектов, редко превышали 40-50 рублей.

При увольнении они получат только проездной железнодорожный билет до дома. Их лицевой счет закроют с долгом, который должны погасить строители следующих призывов.

Родина экономила на пацанах свой военный бюджет.

Каждые полгода в часть привозили новое пополнение.

Пацанов, призванных с бескрайних просторов России, Украины, Белоруссии, Молдавии, Эстонии, Литвы, Латвии, Армении, Азербайджана, Грузии, Туркмении, Таджикистана, Узбекистана, Казахстана и Киргизии.

Пополнение заводили в клуб. Замполит части — майор Смирнов рассказывал о предстоящей службе. Затем, кто то из старослужащих, ответственных за молодое пополнение, объяснял, что не нужно огорчаться тому, что они попали служить в стройбат, что за два года они научатся многому, необходимому в жизни, научатся разбираться в людях, встретят настоящих друзей и возмужавшие, вернутся домой, как уходит на гражданку через пару недель он, дембель и ветеран военного строительства.

Затем, замполит начнет по списку вызывать призывников, спрашивать о том, где учились, какую имеют специальность, чем увлекались до службы в армии.

Ценные специалисты, музыканты, художники заносятся в отдельный список и могут рассчитывать на поблажки в дальнейшей службе. Однако, тем, кто нужен части, не служить в Коврове, не служить в гарнизоне. После курса молодого бойца их не выпустят из в.ч. 63581. Их служба пройдет здесь — среди лесов и болот, под гул летних комариных стай, в глуши заснеженного зимнего леса.

Будущие военные строители по очереди сдают на хранение оставшиеся деньги и комсомольские билеты — для постановки на учет.

Однако, не все сданные деньги возвратятся к владельцу.

Будущий воин сдает 15 рублей, в ведомость записывается 12 рублей, 12 рублей опускаются в коробку, стоящую на полу у стола, а трояк незаметно засовывается в голенище сапога старослужащего.

После собрания, сумма, накопившаяся в сапоге, будет разделена старослужащими на покупку еды или дембельского приданного.

Подленько, но что было — то было.

Затем салабонов ведут в баню. Выдают им обмундирование.

После бани салабоны снова забегают в клуб, торопливо роются в своих сумках, вытаскивают то, что можно хранить в солдатских тумбочках.

Оставшиеся банки сухпайка разделят старики, новенькие импортные махровые полотенца пригодятся для мытья полов, а куртки, спортивные костюмы и рюкзаки с широкими лямками будут припрятаны для "самоходов".

Остальное имущество сгорит в костре на опушке леса.

Когда полыхнет огонь Афганской войны, многие военные строители напишут рапорты о том, что готовы с оружием в руках выполнить любой приказ Родины, не щадя своей крови и самой жизни...

Рапортам хода не дадут. Строители останутся в России, а в далёких афганских горах будет воевать десантура — девятнадцатилетние, никогда не воевавшие дети не воевавших отцов. Зависть и уважение сменят в головах стройбатовцев извечную ненависть к высокомерному, щеголеватому десанту.

Военные строители...

Кто они?

...Словно всполохи пламени высвечиваются, в стертой годами памяти, их лица.

Саня Решетников — первый сержант. Человечный, дисциплинированный, ответственный. Много времени потратил комбат уговаривая Саню остаться на сверхсрочную службу и получить военное образование. Саня выбрал судьбу гражданского человека. Сейчас, кажется, работает главой Администрации.

Петя Вольф — казахстанский немец. Когда Антон увидел его в первый раз, то поразился тому, как сидела на Пете простая Х/Бэшка. Словно мундир от лучших берлинских портных на офицере из ставки Фюрера. Есть люди с врожденной военной выправкой. Однажды на объекте Петя сорвался со стены и, падая с 20-метровой высоты, сумел ухватиться за силовой электрический кабель. Так и спасся.

Кауфман — полная Петина противоположность. Увалень и мешок. Как-то стоял Кауфман дневальным "на тумбочке". В часть ожидался приезд высокого начальства. Зайдет начальство в казарму, а на тумбочке "мешок". Приказал ротный командир переодеть Кауфмана в новую форму, дать пилотку по размеру, хорошие сапоги и кожаный ремень. Переоделся Кауфман, посмотрел ротный — опять перед ним "мешок", сморщился, как от зубной боли и приказал убрать "мешок" с глаз долой.

Ваня Земан — начальник продовольственного склада, рядовой, которому отдавали честь офицеры. Интеллигентный парень, агроном по образованию. При встречах с салабоном Антоном, "дед" Земан приветствовал Антона легким поклоном и фразой: "Здравствуйте коллега".

Олег Соколов — щупленький белобрысый москвич. Племянник генерала Соколова — будущего министра обороны, того самого, который пропустит на Красную площадь самолет немецкого пилота Руста. За что и лишится должности командующего. А в те годы не стал генерал отмазывать племянника от службы. Перед дембелем, получил Олег дембельский аккорд — отремонтировать навес над штабным крыльцом, занял у Антона 8 квадратных метров подвесного потолка и не отдал долг, "закрысил".

Никита, тот с которым в первый месяц службы работал Антон на отделке магазина. Сын полковника, командира крупного воинского подразделения. Дружил полковник с областным военным комиссаром, а сына отправил подальше от дома, сполна хлебнуть армейского лиха.

Скалыч. Это не кличка, это фамилия. Человек — скала. Самая могучая фигура во всей части. Видимо и предки Скалыча были крепки телом, если заслужили такую фамилию.

Серёга Павлов. Представитель и знаток запрещенного в те годы стиля рукопашного боя — карате. Серёга тайком проводил занятия по карате в клубе части. Однажды с приятелем, Серёга пошел провожать домой молоденькую бухгалтершу Надю. Нарвались на патруль. Приятель сбежал, а Серёга один молотил двух здоровенных "рексов" и их офицера.

Санька Островский, Витька Иванилов, Саша Анурин, Юрик Мартынов. Настоящие, верные друзья. Их Антон никогда не забывал и был счастлив тем, что после армии смог встретиться с ними пару раз.

Военные строители...

Какие они?

— Саморегулирующаяся система взаимоотношений многоликой солдатской массы, делила всех воинов Мабуты на 2 категории.

— Одних провожали на дембель с бутылями.

— Других — с пиздюлями.

— Если ты не позволил зафуценить себя в первые месяцы службы, если был верным товарищем, если стал справедливым "дедом", то тебя ждет прощальный вечер, на котором тебе искренне пожелают удачи на жизненном пути, с искренней грустью будут думать о том, что больше никогда тебя не увидят, искренне обнимут на прощание.

— Если ты год стирал "дедам" хэбышки, ушивал выданные после бани трусы, подшивал подворотнички, а став "черпаком", начал "гнобить" салабонов по полной программе, если от безделья устраивал молодым солдатам ночные подъемы и развлекался изощренными казарменными издевательствами — последние недели службы ты проведешь среди ненавидящих тебя врагов. Аукнется и вернется к тебе несправедливый мордобой. Опасаясь мордобоя, ты будешь последние ночи службы прятаться по подвалам и чердакам. Возможно, поедешь домой получив постыдную, справедливую оценку тебя как человека — фингал под глаз.

http://video.mail.ru/mail/tverseed/_myvideo/358.html

Незаконченный эпилог.

Воспоминания воинов СС (Советского стройбата) в.ч. 63581.

Здравствуйте, уважаемый Виталий Александрович!

Совершенно случайно наткнулся в интернете на Ваши рассказы. Прочитал 63581".

Прочитал с огромным интересом и с чувством легкой "ностальгии", так как назвать настоящей, берущей за душу ностальгией, это чувство нельзя.

Это все равно, что назвать ностальгией воспоминания ветерана о войне и окопном братстве. Ничего нет хорошего в войне, не так ли?

Рассказ меня потряс. Не ожидал, что когда-нибудь смогу прочесть художественный рассказ о части, где служил сам ! Моя служба в в/ч 63581 проходила в период 1988-1990 г.г. Многое из описанного Вами пришлось испытать самому.

На период моей службы у нас стояла огромная четырехэтажная казарма на два подъезда.

Справа ( если стоять лицом к зданию ) был подъезд стройбата. Четыре этажа — четыре роты. В левом подъезде на первом этаже — санчасть, выше — три роты автобата. Я служил в четвертой роте. Она работала на бетонном заводе.

Первая рота строила дороги, вторая — железнодорожники, третья — хозрота. В мою бытность там комбатом был подполковник Сергеев, получивший при мне полковника. Комроты у нас, в четвертой был замечательный офицер, которого уважали все, от духов до дембелей.

Фамилия у него была смешная — Пух. Вначале был старлеем, потом получил капитана.

(Примечание - Пух пришел в часть на втором году службы Антона. Пришел в звании младшего лейтенанта. Поэтому, в те годы, получил прозвище — Микромайор и не воспринимался всерьез).

А вот старшина — редкой породы гнида. Шахов его фамилия. Встретить бы его на гражданке.

На бетонном заводе директором был майор Бузовкин. Холостой здоровяк-очкарик, поклонник тажялого рока. У него в личных записях был целый список рок-групп, которые были у него в наличии. Это я знаю точно, так как весь второй год прослужил при нем, как

называлось "дежурным по штабу бетонного завода". Во, блин, такая была должность !

Ну, самого себя я называл скромно: "адъютант его превосходительства". К моменту моей службы кое-что, в деталях, уже изменилось.

Например, у Вас я встретил слово "фуцен", "зафуцать".

У нас называли "чуханами", а национальный вопрос очень даже стоял. Вся власть в части принадлежала кавказцам. Поэтому у нас была

дичайшая смесь : землячество с оттенком дедовщины. Так что мое отношение к "ч...м" определилось навсегда. Точнее они сами его определили.

Выходцев из средней азии редко называли чурками. Их названия : "индейцы", "команчи", "гуроны", но чаще всего — "урюки". И они у нас были самые "зачуханенные". Землячество — это, конечно, похлеще дедовщины. Это когда любое ч...е чмо, вчера принявшее присягу, помыкало дедом не кавказского происхождения, которому

завтра на дембель. И жила эта гнида, при попустительстве офицеров, и особенно прапоров, до дембеля как король. Не служба — сказка ! Все каптёры, все должности на складах, в клубе, вся блатная служба — это все только ч....е. Майор Бузовкин, директор бетонного завода, понимал, что к чему, и к себе их не подпускал.

Его "адьютантами" были только славяне, в частности, почему-то украинцы, "хохлы". Но это все я рассказываю Вам под влиянием нахлынувших воспоминаний. Вы уж простите за такое письмо, но удержаться я не мог. На этом заканчиваю.

С уважением, Дмитрий Билан Здраствуй, Виталий!

Вобщем без фотографий или карты не разобраться о местонахождении части.Я сейчас далеко от Москвы и средств к электронному рисованию, на следующей неделе вернусь и пришлю "план-схему". Бетонных заводов было два асфальто-бетонный и железобетонный (АБЗ и ЖБИ соответственно), здесь нужны уточнения. Был ли при Вас УИР и УНР? Про СП-2 что-то слышал, помоему так называлась та площадка, на которой мы располагались, но могу путать. Командиром части был полковник Сергеев, нач. штаба майор Лизунов, нач тыла майор Емелин, замполит майор Дзысь, командир роты капитан Молчан. Я все два года прослужил в штабе и уволился старшиной (по-моему, последним в истории если не гарнизона, то части это точно). Были тяжелые года с продуктами, распоясавшимися чеченами и дагестанцами, но потом они все убежали к себе домой (в смысле в леса и горы). Однако мне жаловаться вообще не приходится. У нас был отличный взвод (остальные из нашей роты где-то в командировках) и вспоминаю эти годы с приятным ароматом сожаления. Краснопогонники оставались, располагались около въезда в гарнизон, про десантников вообще ничего не слышал. А Устинов не зря к Вам пару раз прилетал...

При нас "за очистными сооружениями" ничего не было, продолжалась бетонка и карьер для заготовки песка. На объекте тоже не было никаких подземных объектов. Да и врят ли они могли быть, если грунтовая вода стояла 50 см. от поверхности почвы. Дмитрий Корнев.

Приветствую Виталий. Прочитал письмо и как будто побывал там. Моя служба прошла, в основном, без проблем.

Дедовщины действительно не было, или я просто не замечал.

По сроку службы выполнял все, согласно регламента.

Но такие вещи, как постирка, подшивка, чищенье сапогов для старослужащих или погожее на это со мной не происходило , хотя всегда был на чеку и даже для того , что бы дать отпор. А может быть спасло еще и то , что всегда в командировке , я же говорил , как собрал автокран , так родную часть, в новом обличии увидел за день до дембеля. Запомнилось на всю жизнь несколько вещей :

— перед сном дымящийся тазик с шишками — комаров выкуривали;

— Ковровский ЗиД — как краску для мотоциклов бочками в кране вывозил (заводик то был номерной, а мы воровали, опять же не для перепродажи, а для наших бараков, в которых жили);

— полигон под Дзержинском , только мы Соколова встречали ( Дмитрий Федорович меня призывал , а Соколов уволил) — за ночь протянули дорогу из аэродромных плит и площадку для вертолетов собрали.

Навыки, полученные за время службы, по жизни не пригодились. Разве что в институте курс по строительным машинам и механизмам сдал на перед и даже ни на одной лекции не был. Как сейчас помню -билет по автокранам попался — так преподаватель был удивлен моими глубокими познаниями — он, не знал , что я пол года , каждый день слушал лекции и практиковал в учебке, да и в армии их все перепробовал. Я до армии злой был и так , да и сейчас палец в рот не клади. Так что и уволили меня сержантом, замком взвода я был в нашей бригаде командированной. Взводный — ст.лейтенант Шамко Коля — наверно твой одногодка, вечно пьяный , вот и кому то нужно было присматривать за людьми. Так что, как получил бригаду — 10 человек с лейтенантом, так их и привез в часть.

Уволили ,правда поздно, — 16 декабря — объект вовремя не сдали , а новую бригаду не везли . Складывалось такое впечатление, что про нас забыли. Пока я нашего Колю не достал, так бы еще служили бы.

Вот так моя служба проходила в Советском Союзе. Твой однополчанин.

Я приехал в часть с Горьковской учебки в 1989году, в ноябре и адрес был Владимир 30, насколько я знаю часть часть была откуда-то переброшена и не очень давно, лет 5-7строили дома в военном городке при мне, а до этого строили какой-то завод я его видел немного огорожен 3-ема колючками и написано что охрана стреляет без предупреждения а что внутри — никто не знал. А весной 91 с нас сформировали мех отряд из 5 человек с нашей роты и забросили в зону стоить стартовые наземные и шахтные площадки строили и дома для офицеров а увольнять привезли ночью в суботу а в воскресенье рано утром одели в парадку, строго по уставу никаких альбомов,фото и всяких других напоминаний о зоне и части вывезли за КПП указали в сторону остановки и помахали ручкой, так что у меня остались только воспоминания о воинской службе да и те от частых смен частей мутные. Был в Белорусии начал спрашивать говорят что таки нету и быть не могло гуляй дальше — вот такие пироги.

Когда я служил городок был маленький но всяких разных объектов было море я там прослужил мало и друзей именно оттуда не было я служил впервой роте(мех рота) и работал с гражданским на пару на бульдозере он днем я ночью снег горнули дороги а русских было очень мало и общался в большенстве с ночными сторожами.

Я иду на работу а все с работы а потом вообще перевели в Белорусию,так я фактически только 3 месяца служил в этой части. В Белорусии на основе всех близлижащих частей и немного Владимирских создали 3 части Речицкая,Мозырьская и где-то ближе к Бресту. Из нашей роты сформировали взвод из 5-ти человек под командованием м.Волкова и отправили на ликвидацию последствий Чернобыльской катастрофы.

Сергей Бережецкий.

Здравствуй,Виталий.Хочу и я внести свою лепту в создание истории нашей части.Прислали нас(вроде 60 человек) из Харьковской учебки в мае 89. Из первых воспоминаний-это когда привезли нас во время обеднего построения личного состава батальона в часть. От криков черномазых :"Духи -вешайтесь!" волосы стояли дыбом у всех нас.

После трёхночной безсонницы нас распределили по разным ротам.Попал я в 1роту,1взвод так как учился на крановщика козлового крана.В роте безупречным авторите— том был каптёр карачаевец Муса.Я не помню чтобы он бил зря,но если заработал, то готовь"фанеру",удар был крепкий.

После полугода работы на базе КМТС крановщиком козлового крана,заставили принять башенный кран и заслали в Суроватиху дом строить.Спасибо майору Лупашко,что учил меня работе на кране,да и сам учился строить.(интересно,дом еще стоит?) Название городка говорит само за себя. Первое время было не ахти. Наш одногодка Коля Деминский так зашугал некогда страшного"молдавана",что тот работал на пневмокране за двоих,а сам спал. Вот тогда словяне перестали бояться "азеров"и всех остальных.Вообще командировочные отличались борзостью от тех кто "тащил"службу в родной части.

Выжившие в беспределе не давали себя в обиду до ДМБ.

После командировки,с марта 90 по декабрь 90 года,снова работал на своём козловом кране.

Жалко моего стропаля,духа из автобата.Родом из Донецка или Днепропетровска.Он всё время жаловался что его бьют и издеваются.Я угощал его сигаретами и прятал его посылку со сгущёнкой у себя на кране.

Повесился в туалете у нас на базе.Никого не наказали,так как его синяки списали на его неопытность и частое падание с грузового вагона.

Все его предали.

Офицер из военной прокуратуры диктовал нам текст а мы послушно писали.

По моему мнению,землячество закончилось в нашей роте по уходу Мусы(осень 89 года).Потом каждый выжывал как мог. Лишь чечены откупали льготные места -каптёра,хлебореза.Самый хреновый народ -это словяне! Они чморили друг-друга. Наш призыв был лояльным к младшим призывам.Я,командир 1 отделения 1 взвода,ударил лишь раз своего подчинённого,и то за его борзость.

Даже деды и дембеля стирали ВСО и заправляли кровати сами.Впрочем,это я так помню,может кто-то помнит другое.Из комсостава помнится конечно же "ротный" капитан Орлов и замполит (немного заикался,фамилия на Л...,забыл.)и конечно незабываемый старший прапор -старшина роты,часто бываемый"под шофе".

Не знаю как другие,но я стройбату благодарен.Пусть я не стрелял из автомата,но после армии,работая на стройке крановщиком,заработал две квартиры.

Очень жаль, что наша часть уже никому не нужна и её нет.В Гугле еле её нашёл и то,благодаря железной дороге,что шла к базе КМТС.Почему указан номер другой части на карте? C глубоким почтением -Валерий Будённый(ДМБ-90 осень).

Интересно увидеть старые фото....

А я на кране работал после учебки, на Базе с гражданским. Весна 1988-89гг. Осенью 88го меня по желанию гражданского сняли и потом я был кладовщиком на продовольственном складе. А после Нового года мы с пацанами делали Аккорд в городке. А по окончании работы всех досрочно уволили, конечно после приказа. Тогда был Язов министр обороны.

Александр Шерер.

Привет! Далековато меня судьба забросила. Заграница, тяжеловато выбраться. Я в часть попал в конце мая 1985 после Шереметьевской учебки, еще в деревянной казарме жили с комарами и столовка была по центру плаца. 2-я рота. При входе на территорию — с права. Койка была слева от взлетки по окном. С правой стороны перед взлеткой — бытовая комната, спорт уголок. В столовке хлеборезка и раздача была слева, а зал приема пиши — справа . (помоему так) . Получил в гараже автокран , как сейчас помню 13-09 и в командировки — Ковров , Вязники , Дзержинский . И только 16 декабря 1986 года увидел новый плац, штаб и казарму 4-х или 5-этажную ( не помню) , переночевал , переоделся и на вокзал по бетонке — 18 декабря был уже в Ровно. Так что кроме подполковника Сергеева и капитана Баранова никого и не помню толком. Больше помню тех, с кем встречался в командировках. Но, все таки, это наша часть. Даже помню, что позывной нашей части по связи был "КЛЕН". Очень рад увидеть "однополчанина

Михаил Беленко.

Добрый вечер, Виталий Александрович! Служил в этой в/ч с мая 1978г. по июнь 1980г. Был в 3 роте (та, что ближе к столовой), затем в 4 роте. Помню полковника Авсеенко (усы). Помню фамилии солдат: Мамакин, Михно, Зверев, Тютюник, Добрыдень, Соколов, Захаров.

Владимир Новиков.

Виталий, доброго времени суток! Виталий.Я служил на СП6 в 3-ей роте. Ротным был капитан Козыренко. Сначала был в бригаде монтажников по кранам,а потом дежурным по штабу в/ч16929. Призывался из Питера. В нашей были крановщики, трактористы, эксковаторщики и т.д. А в/ч 16929 это где вся эта техника и была. Половина была гражданских, остальные воины. Командир был п-к Рысев. Наверно мы служили на разных площадках. На той я был в карантине. Правда, хорошего вспомнить об армии нечего, только друзей.

Алексей Каленов.

А мы начинали строить ПЕРВЫЕ казармы в.ч. 63581 на СП6 Улыбышевского гарнизона...

Давид Иванов.