Купленная невеста, или Ледяной принц

Мужчины устроились за письменным столом, друг против друга. Страж, которого я никак себе не представляла до этого, оказался вполне обыкновенным человеком. Чуть выше меня и волосы такие же черные, очень худой, чего не скрывают даже свободного кроя одежды, голубоглазый.

— А вот и она, — герцог поднялся и, обняв меня за плечи, подвел к гостю.

Тот чуть повернулся, полупрозрачный взгляд стал внимательнее, на губах появилась почти незаметная улыбка.

— Госпожа Селисса, — маг встал и мягко сжал мою ладонь двумя руками. Они оказались прохладными и удивительно приятными.

И моя улыбка стала искренней.

— Рунну Аркель, Страж Стужи, к вашим услугам.

Память забастовала и категорически отказалась выдать мне подходящее обращение. Как его называть? Лордом? Или можно господином? Мы не слишком-то много знаем о своих далеких Северных соседях.

— Надеюсь, вечная осень приняла вас благосклонно, Рунну Аркель, — я еще раз улыбнулась и прошла к заранее подготовленному для меня стулу.

Страж ответил что-то вежливое.

Тем и уникален Кхилс, что, находясь между Южной империей и древним лесом, что отделяет нас всех от стылого Севера, он является территорией вечной золотой осени. У нас красиво, очень. Всегда. К тому же, не бывает ни сильных дождей, ни засух, всего в меру. И урожай можно собирать круглый год.

Мужчины переглянулись. Заговорил герцог, развеяв мои раздумья:

— Селисса, ты станешь женой наследника Севера. Я так решил.

Постойте-ка... Наследника?! Как это возможно?

— Савир дал предварительное согласие, и от лица всех Стражей и как представитель жениха я готов поставить подпись на брачном договоре, — обозначил свою позицию уникальный маг. — Хоть сейчас.

Все, больше оставаться безучастной невозможно!

— Ваш ледяной принц женится на мне и переберется в Кхилс? — но душу уже холодили нехорошие подозрения. — Как же его владения?

Два сочувствующих взгляда только усилили ощущение, будто что-то не так.

— Это вы, девушка, отправитесь к нему, — медленно произнес Рунну Аркель. — Через два дня. Со мной.

Неэээт... Не может быть! Просто невозможно!

— Ты больше не наследница, Селисса. Сила приняла и твоего брата тоже. А ты отправляешься на Север, — отец говорил непререкаемо. Спорить с ним бесполезно, это я знала давно.

Потому лишь тихо спросила:

— Почему?

Ясные боги, почему именно я? У герцога и еще одна дочь есть!

— В договор входят амулеты, — пояснил Рунну. — В придачу к ним нам нужен кто-то, кто привык управляться с артефактами. И желательно, чтобы этот человек был заинтересован в процветании Севера. А Великая Княгиня обязательно будет.

Хотелось кричать, биться в истерике, топать ногами и до боли сжимать виски. Но я поборола себя. Слабо улыбнулась и, извинившись, испросила позволения уйти. Сейчас надо собраться с мыслями. Пережить. Прийти в себя.

И решить, как быть дальше.

Боги... Ясные боги, меня отдали взамен за благосклонность Севера! Продали. Обида жгла глаза.

2 глава

Перед взглядом все плыло, пока я стремительно неслась к дверям своих комнат. Только там можно расслабиться, отпустить себя, дать волю чувствам. Там безопасно, никто не увидит слабости, никто не узнает, что она есть. А потом неизменно придет какое-нибудь решение...

Я слышала, как позади меленько семенит Лила. И насмешливое хмыканье Энна разобрала, когда мы проходили мимо Охотника. При свидетелях он пытался быть вежливым, даже поклонился, кажется. А большего от него никто и не требовал. Не аристократ все же. И понятно, что при дворе это недоразумение держится до тех пор, пока жив герцог.

В покоях терпеливо дождалась, пока меня вынут из корсета и повытаскивают шпильки из волос, и, не говоря ни слова, жестом отпустила камеристку. Лила состояла при мне почти с детства и научилась уже понимать желания с полувзгляда. Это ценно. Пожалуй, если захочет, возьму ее с собой.

Трясущимися руками надела бледно-зеленое платье и опасливо выглянула в окно. До темноты еще время есть. Слез не было, глаза вдруг стали болезненно сухими, ожидаемая истерика так и не пришла, только голова разболелась, и в груди разгоралось темное пламя, выжигая все, что было дорого.

Привычный дом, семья, титул и уважение подданных, которое я уже успела заслужить. Всего этого больше нет и никогда уже не будет. Почему? За что?

Боль толкнула на безумство, и я, завернувшись в плащ, отороченный лисьим мехом, неслышно выскользнула за дверь. В части замка, где жили мы с братом и сестрой, всегда было пустынно. Но я кралась, будто боялась быть застуканной. Не надо мне сейчас ничьего общества!

Дом знал меня с рождения и словно бы поддерживал несостоявшуюся хозяйку. Ни один шаг не отозвался эхом в каменном коридоре, ни одна ступенька боковой лестницы не скрипнула, и дверь, ведущая в сад, подалась совершенно бесшумно. Несколько мгновений я стояла, закрыв глаза, и глубоко вдыхала влажный, пахнущий землей, листвой, плодами и цветами воздух. Легче не стало. Горечь утраты еще яростней разгорелась в груди.

Предатели!

Закусив губу до крови, чтобы боль немного отрезвила, я устремилась на конюшню. Забрала Вьюгу, и уже через миг мы обе почувствовали себя свободными. Кто-то мог увидеть белоснежную лошадь из окна замка? Плевать! Этой семье я больше не принадлежу, а Страж совсем не производит впечатления жестокого человека.

Ветер хлестал по лицу, смахивая со щек покатившиеся наконец слезинки. Мимо проносились деревья, часто цепляясь низко висящими ветками за волосы. Пару раз я всерьез рисковала свалиться по их вине. Скорость была бешеная. Дыхание безнадежно сбилось, а стук копыт не мог перекрыть грохота крови в ушах.

Так продолжалось долго. Я не сдерживала Вьюгу, позволяя ей самой выбрать подходящий темп. И лошадка чувствовала настроение хозяйки. Неважно, что занесло нас далеко от замка. Герцогские лошади выдрессированы отлично и окрестности знают, дорогу домой находят всегда. И местным жителям я хорошо знакома, не обидят.

Понемногу кобыла начала сбавлять шаг, потом и вовсе остановилась, заинтересовавшись сочной растительностью. Ладно, пусть так и будет. Я сошла с дороги на небольшую полянку, скрытую в тени пышных кустарников, и сразу же опустилась на траву. Откуда ни возьмись появилась противная дрожь, держаться на ногах не было сил.

Только выплакавшись и успокоившись (за отсутствием иной альтернативы), заметила, что давно стемнело. Надо бы домой... Но голос рассудка был задавлен капризом. Совсем рядом раскинулись заросли малинника, и красные крупные ягоды можно было различить и в темноте. Круглая белая луна служила хорошим подспорьем.

Губы неожиданно дрогнули в улыбке. А ведь мне теперь нет нужды бороться с собой! Соблазну поддалась легко...

И от пьянящего чувства свободы от ограничений, пусть даже на единственный вечер, малина казалась слаще вдвойне.

Может, так и будет в той, новой жизни? Где нет дорогих сердцу людей, и совесть не уколет за уклонение от обязательств?

Какой он, их ледяной принц? Молодой? Умный? А вдруг страшный, кривой, больной или жестокий? От последней мысли поежилась и заставила себя переключиться на малину.

На месте выясню. А вздумает обидеть — сильно пожалеет!

Этим и успокоилась.

Было так странно находиться вдали от дома, одной, ночью. Бродить по посеребренной лунным светом поляне, отпихивать Вьюгу от малинника, отвоевывая себе лакомство, сидеть на траве и рассматривать звездное небо. Теплый плащ не позволял мне замерзнуть. И скакать к замку не хотелось.

Не сейчас... Еще немного... Последний глоток свободы перед годами заточения в толщах вечных льдов.

Он меня и погубил.

Негромкий звук заставил отшатнуться от колючих веток. Сначала я решила, будто рык мне послышался. Но через миг все повторилось, еще и хруст, и шорох... В обожженной груди страх почти не ощущался. Были эмоции сильнее, удушливее. Тем не менее, я отпрыгнула к центру поляны и настороженно всмотрелась туда, откуда долетали звуки.

И вся обмерла. На поляну выламывался крупный бурый медведь. Всклокоченный и ревущий зверь был явно рассержен, и вскоре я поняла, чем именно. Блеклый свет ночного светила выхватил сочащийся красным бок.

Вот теперь точно все плохо. Раненый хищник опасней вдвойне, ведь так?

Я похолодела и попыталась отступить в тень зарослей, но поздно. На меня уже оскалились. Видимо, записали в виновницы всех бед.

Крика не получилось. Я открыла рот, жалобно всхлипнула и снова закрыла. И широко распахнутыми глазами наблюдала, как надвигается разъяренный хищник. Ясные боги, что ж за день-то такой?!

Одно радует: теперь в холодный край я точно не поеду, — промелькнула в голове злорадная мысль. Но морального удовлетворения от того, что планы предателей рухнули, я почему-то не испытала.

А потом было больно... Очень. И мокро...

Противное сознание никак не хотело ускользать, а боль от предстоящей потери вымыла из груди совсем другая боль. В разы сильнее! Зато голос вернулся, и я наконец заорала.

Надежды на спасение не было, но вдруг появился ОН. Высоченный и широкоплечий, движения полны непередаваемой звериной грации. Даже на краю жизни я поняла — Охотник. Еще один почти Зверь. И больше не боялась, такой с кем угодно справится. Если захочет...

Воин оценил ситуацию, коротко выругался и ринулся вперед. Я же попыталась удержать ускользающее так некстати сознание, но не преуспела. В итоге разобрала только отчаянный звериный рык, смешавшийся с другим, яростным, и услышала глухое "шмяк". И все, темнота. И боль жуткая.

— Жива? — щеки коснулось чужое дыхание.

Отвечать не стала, даже веки разлепить не смогла. Больно-то как... Пожалуй, я бы сейчас и на уютную ямку в каком-нибудь живописном уголке поляны согласилась, лишь бы не чувствовать.

Когда сильные руки аккуратно подхватили меня под плечи и колени, это желание сбылось. На лучшую свою половину — разум застлала бархатная темнота.

Первый проблеск и проблеском-то назвать нельзя. Кругом было темно, пахло травами, я лежала на мягком тюфяке. Пропитанная кровью и липкая до омерзения одежда куда-то испарилась, вместо привычных вещей я тонула в широкой полотняной рубахе, расстегнутой до низа живота. Зато боль притихла, и в приоткрытые губы лилось что-то прохладное, травяное.

Дальше стало происходить нечто странное. Я ощутила тепло чужого тела, его тяжесть, взвыла и забилась, когда придавили рану. С новой силой хлынула кровь. Ох, боги... За что вы так со мной?

Но активность спасаемой (я очень на это надеюсь, хоть методов и не одобряю) живо пресекли. Большие ладони поймали мои запястье и прижали к тюфяку над головой, тело вдавило так, что дышать едва получалось, и раны мягко коснулся живительный холодок.

О? Так это он так лечит?

Странный способ. Но с реальностью не поспоришь, мускулистое тело мужчины, на котором я сейчас чувствовала каждую неровность, излучало исцеляющую силу. Боль прошла быстро, оставив за собой головокружение и сухость во рту. Но на этом "радости жизни" не закончились, стягивающиеся края раны мучительно зачесались. И я принялась извиваться с новой силой, заставляя странного врачевателя шипеть и ругаться.

Через приличный отрезок времени перед взором растаяла мутная пелена, получилось различить нехитрые предметы бедненькой обстановки... и темно-зеленые, удивительно теплые и бархатистые глаза склонившегося надо мной полузверя. Прижавшегося ко мне, если быть до конца честной.

Хм. Вот интересно, что следует говорить приличной девушке разлегшемуся на ней полуголому незнакомцу? Не припомню, чтобы на уроках этикета нам объясняли подобное.

— Уже не болит? — пришел на помощь Охотник.

Я прислушалась к себе и слабо качнула головой. Но как?..

— Лежи спокойно, а то шрам уродливый получится! — прикрикнули строго.

Ввиду отсутствия боли, угроза показалась внушительной, и я притихла. Просто так лежать было скучно, быстро начало клонить в сон, а еще надо бы выяснить личность избавителя. Вдруг из одной беды в другую попала?

От нечего делать стала размышлять.

Охотники... Свободные воины, очень сильные. Вроде как, подчиняются герцогу, но отец их побаивается и ссориться не хочет. А полузвери живут в глухих деревнях и в чужие дела не суются. В общем, мы им не мешаем, они нам. Кхилс вон даже против драконов такую силу не использовал. Что странно, неужели и тут герцогская паранойя поучаствовала?

Когда-то давно правители осенней земли решили создать для защиты своих владений непобедимых бойцов. Очевидно, эта самая паранойя у нашего рода наследственная... И создали же! Уж не знаю, кого с кем скрестили и что намагичили, но результат долго не продержался. Те воины имели две ипостаси, человека и Зверя, были необузданны и неуправляемы, их постоянно снедала жажда крови и золота.

Существовать рядом с такими "подданными" себе дороже, пришлось истребить. Но у некоторых из них остались дети от человеческих женщин. Их поначалу тоже хотели перебить, но в итоге согнали по деревням и оставили в покое. Первое время еще приглядывали, потом подзабыли.

Я бы, наверное, никогда и не узнала о них, не появись при дворе Эннист.

Теперь вот еще один...

Поток мыслей прервался в тот момент, когда тело лишилось теплой тяжести. Я удивленно моргнула и поежилась, кожи коснулся прохладный воздух. А вслед за этим на животе вычертил линию чуть шершавый палец.

— След все-таки остался, не очень заметный, — зеленые глаза выжидающе уставились на меня. Наверняка их обладатель понял, что к нему в руки попала аристократка, и теперь ждет, как я себя поведу.

— Спасибо тебе, — прошептала тихо и стянула полы рубашки.

Мужчина кивнул, расслабился и принес одеяло.

— Можешь остаться, но только до утра. Тебе надо хоть немного поспать.

Очень надо! Глаза просто слипаются. Потому и в этот раз ерепениться не стала и попыталась устроиться на неудобном тюфяке. С непривычки выходило из рук вон плохо.

Но Охотника почему-то такое смирение не порадовало. Он сел рядом, взял меня за плечи и проницательно заглянул в глаза.

— Эй, надеюсь, ты не свихнулась от боли? Помнишь свое имя? Кто ты? Откуда?

— Селисса, — я оттолкнула его руки и продолжила ерзать под ветхим одеялом. Боги, как тут вообще можно спать?! — Проблем не создам, не беспокойся. Уйду на рассвете.

Мужчина кивнул, но убраться подальше не торопился.

— Эдейран, — представился и мягко коснулся пальцами плеча, на котором красовалось темное родимое пятно в виде дубового листочка. — Герцогская... Бастард, или?..

— Или! — пресекла расспросы. — Не смей трогать мою семью.

Спаситель хмыкнул, притащил откуда-то кувшин с тем самым, травяным, и кружку, оставил возле меня на полу, а сам растянулся чуть в стороне. Прямо на голых досках, без подушки и одеяла.

Его странное лечение отняло прорву сил у обоих, потому уже миг спустя комнатка наполнилась мерным дыханием.

Пробуждение получилось не из приятных. Первым делом я ощутила дыхание, пахнущее остатками вчерашнего ужина и еще какой-то гадостью. Фу! Кажется, тут проблемы не только с кроватью, но и с гигиеной. Но рот-то прополоскать мог? Или хотя бы не дышать на меня!